Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Консервный нож

ModernLib.Net / Научная фантастика / Головачев Василий / Консервный нож - Чтение (Ознакомительный отрывок) (стр. 2)
Автор: Головачев Василий
Жанр: Научная фантастика

 

 


Стенки башенки были прозрачными. Никита долго и с невольным благоговением любовался сиянием Сферы, вспоминая ее описание и сравнивая с тем впечатлением, какое дает прямое наблюдение.

– Представь себе колоссальную оболочку, – говорил ему Калашников, знакомя с заданием. – Оболочку, вращающуюся вокруг звезды. Ближайшая аналогия – маковое зерно в центре надутого воздушного шарика. Теперь вместо сплошной пленки воздушного шара представь три слоя из миллиона песчинок, соединенных между собой хитроумным способом – гибкими невидимыми нитями. А теперь увеличь маковое зерно до размеров Солнца – оболочка, таким образом, превратится в сферу диаметром в две астрономические единицы, а песчинки станут планетоидами, размер которых колеблется от десятка до полусотни километров…

Никита прищурил глаза, вглядываясь в мерцание бесконечной зернистой оболочки Сферы. Очевидно, конструкторы системы 101-го Щита использовали в качестве строительного материала астероиды из внутреннего астероидного кольца, а также разломали для этого три-четыре мертвые планеты. Никита ни разу не видел Сферу со стороны, но знал, что из космоса она почти не видна: механизмы, скрепляющие оболочку, продолжали действовать, и все излучение Дайи поглощалось ею с КПД, близким к единице.

Прямо в зените, над головой Никиты, засияла вдруг более крупная звездочка, постепенно усиливающая блеск. Это была одна из планет Сферы, Д-комплекс догонял ее с относительной скоростью сто километров в секунду. Вскоре звездочка превратилась в туманное пятнышко света с перламутровым отливом, потом в пятнистый шар, окрашенный во все мыслимые оттенки желтого, и наконец – в громадину планеты. С тяжеловесной медлительностью она прошла слева по борту – прохождение длилось почти две минуты, несмотря на скорость станции. В момент наибольшего сближения в толще молочно-белой граненой колонны, занимающей центр башенки обзора, всплыли алые светящиеся кольца, складываясь в правильный геометрический узор, верх колонны вскипел белой шипучей пеной, как сбежавшее молоко, и пена рассосалась облаком искр. В воздухе запахло озоном.

Никита переждал, пока сработавший неведомый прибор успокоится, и шагнул на металлический квадрат «вепря».

Его вынесло в широкий коридор с сиреневым светом, где работали земные транспортные средства, и спустя четверть часа он отыскал свой номер «гостиницы».


Он вошел и сразу почувствовал, что в комнате кто-то был: интуиция сработала раньше, чем встроенная в комбинезон аппаратура.

Никита, не сходя с места, внимательно осмотрел апартаменты, включив свой микрокомпьютерный комплекс экспресс-анализа. Туалетная и душевая, сверкающие «мрамором», металлокерамикой и зеркалами, были чисты, но в кровати и приставке виома связи обнаруживались «глаза» – видеокамеры размером с шип акации. Искать их пришлось незаметно, делая вид, что занят другими делами.

Никита не удивился камерам, он удивился тому, как мог тот, кто их поставил, проникнуть в запертое помещение, не зная кодона распознавания замка. Не мог же он выследить агента Даль-разведки, прочитать его мысли, что было невозможно при включенной пси-защите, а потом вернуться и выключить замок…

Пересвет открыл шкаф и насторожился: ему показалось, что на него в упор взглянул кто-то холодно-презрительный, жестокий и опасный. Ощущение тут же прошло, но инспектор слишком хорошо знал возможности своей нервной системы, усиленной «Васей», чтобы отнести это ощущение к разряду галлюцинаций.

Через десять минут осторожного, законспирированного поиска он обнаружил, что в кнопку шкафа, открывавшую нишу с бельем, встроена неметаллическая спиралька диаметром в миллиметр и толщиной в человеческий волос. Но как только Никита вознамерился выковырнуть кнопку с чужим аппаратом, раздался щелчок и кнопка превратилась в облако дыма. «Шпион» был запрограммирован на самоуничтожение при обнаружении. Предназначение его не оставляло сомнений, но в памяти «Васи» не было сведений о фирме – разработчике таких приборов, лаборатории Земли не изготавливали невидимых наблюдателей подобного типа.

Никита хмыкнул. Версия Калашникова, высказанная при расставании, подтверждалась: похоже, на Д-комплексе действуют не только сумасшедшие роботы охраны, но и некто, использующий, кроме аппаратуры спецназначения, разработанной для Даль-разведки, еще и микротехнику, не поддающуюся идентификации, что наводило на мысль о возможном контакте с инопланетной разведкой.

Пересвет переоделся, чувствуя себя голым: тот, кто устанавливал микрошпионов, знал свое дело, и надо было до конца играть роль ничего не подозревающего человека. Пусть смотрят.

Освежитель действовал прекрасно, озоновый душ – тоже.

Никита причесался, посмотрел на часы: без пяти десять по местному. Не поздно ли идти к Хоону? Впрочем, не может быть, чтобы малые ученые советы заканчивались через час, а знакомиться с населением гостиницы лучше в неслужебной обстановке. Вперед, инспектор!


Дверь открылась.

– Проходите, – раздался мягкий мужской голос.

Никита повиновался.

В комнате, истинные размеры которой терялись в полумраке, разместилось человек восемь, двое из них – женщины. Хозяин стоял у стены и колдовал над светящейся нитью неразвернутого виома.

– Проходите, садитесь, на что найдете, – кивнул Пересвету молодой человек в стандартном костюме планетарной разведки.

Никита поискал глазами стул и сел рядом с одной из женщин, лицо которой скрывалось в тени.

Уве Хоон, хозяин комнаты, пригласивший инспектора на «уик-энд» три часа назад, справился наконец со своими таинственными приготовлениями и тоже сел. Световая нить виома развернулась в трехметровое световое полотнище, обрела глубину и цвет, превратившись в изображение Сферы. В группе зрителей послышались ропот, возгласы и смех.

– Это не доказательство, Уве, – укоризненно произнес парень, пригласивший Никиту сесть. – Одну тайну вы пытаетесь объяснить другой. Я не верю, что современные дайсы-аборигены – одичавшие и регрессировавшие потомки строителей Сферы: уж очень значительно их облик отличается от предполагаемого облика древних дайсониан. И, главное, вы не ответили на вопрос: куда ушли сами строители?

– По расчетам, Сфера построена примерно десять-двенадцать тысяч лет назад, – проговорил курчавый бородатый великан, время от времени поглядывающий на соседку Никиты. – Но механизмы, удерживающие ее от распада, как известно, продолжают работать. Неужели вы будете утверждать, что систему охраняют автоматы?

– Это невозможно, – поддержала бородатого женщина, сидевшая в одном из кресел. – Сто лет – допускаю, ну двести, но не десять же тысяч! К тому же характер изменения экосистем на планетах Сферы линеен, а это говорит о непрерывном контроле среды.

– Чисто антропоморфное суждение, – мягко заметил Уве Хоон. – Древние дайсониане вплотную подошли к пределу совершенствования технических устройств, вы же знаете выводы экспертов, а нам этот предел пока только снится, хотя его контуры уже вырисовываются. Но учтите: Сфера не изучена и на миллионную долю. Кто знает, какие открытия ожидают нас впереди. Что касается чудес, то их в Сфере хватает. Скажем, вудволлы – теплокровные растения всех трех Дайсонов. Кто не бродил по вудволловому лесу, тот не может по видео оценить его неземного величия и необычности и, главное, ощущения живого! На Земле теплокровные растения не возникли только потому, что раньше по капризу эволюции природой были продуцированы теплокровные животные. Да что я об этом вещаю вам, специалистам!..

Никита вспомнил старинную картину Мэри Оппенгейм «Мех на завтрак»: чашка, блюдце, ложка – и все из меха, как живые! Люди с тонкой нервной организацией долго не могли есть после созерцания картины – настолько поразительно «живое» изображение того, что мы привыкли видеть неживым. А «живые» деревья, кстати, совсем не похожие на деревья, способные, наверное, даже ощущать боль, еще более эффектны.

– Или бхихоры, – продолжал хозяин комнаты. – Разве они не чудо природы! Я, к сожалению, не биолог…

Поднявшийся шум прервал речь Хоона. Снова послышались смех, веселые реплики и шутки.

– Кажется, археонавт Хоон решил поменять профессию, – засмеялся молодой человек, сидящий перед Пересветом.

– На моей родине говорят: пора переквалифицироваться в управдомы, – басом прогудел добродушный толстяк, с трудом умещавшийся в кресле.

– Управдом – это, кажется, у Ильфа и Петрова? – впервые заговорила соседка Никиты. Голос у нее был глубокий, грудной, великолепного бархатного тембра.

Никита окинул ее внимательным взглядом и встретил ответный взгляд, загадочный и томный. Ему показалось, что в глазах незнакомки прячется иронический вызов.

Разговор в комнате стихийно разбился на несколько дружеских пикировок. Молодой человек в форме планетарной службы придвинулся к Никите, но заговорил с его соседкой.

Пересвет вежливо пересел на край дивана и стал смотреть на мерцающий узор Сферы, чувствуя себя лишним.

С расстояния в тридцать миллионов километров Сфера выглядела идеальной твердью с перламутровыми переливами, но Никита знал, что вблизи «твердь» превращается в мелкоячеистую сеть и не выглядит «с иголочки»: кое-где на ее боках зияют бреши, над полюсами скопились облака пыли, некоторые участки иногда начинают вибрировать так, что планетоиды не выдерживают напряжения из-за приливных сил, разлетаются на осколки или срываются со своих гнезд в трехслойной оболочке и улетают в космос. Никто не знал, как они удерживаются в строго геометрической сфере, удивительной сетчатой кольчуге, сплетенной вокруг центральной звезды, на расстоянии около десяти километров друг от друга.

Конечно, проектор не давал возможности прочувствовать масштаб Сферы, для этого надо было видеть ее воочию, без технических приспособлений, но психологическое давление чужой мощи уже не покидало тех, кто однажды увидел Сферу и, потрясенный, уловил грандиозность замысла…

Никита почувствовал перемену в настроении компании и прислушался.

Речь шла о других чудесах в системе Дайи, и Пересвет заинтересовался.

Кто-то выключил виом, изображение Сферы исчезло, вспыхнул свет. Никита уловил на себе беглые любопытные взгляды и, в свою очередь, оглядел компанию. Мухаммеда бин Салиха среди них не было.

Уве Хоона он уже видел, а оппонентом ученого оказался великан, лицо которого почти полностью пряталось под мощным волосяным покровом. Рядом на диване – любопытная парочка: молодой человек с нежным лицом и румянцем во всю щеку и пергаментная старуха с живыми умными глазами. Еще одна пара – на пеностульях в углу: седой старик с брезгливо оттопыренными губами и юнец с нашивками суперкарго космофлота на рукаве.

Только теперь Никита смог рассмотреть и оценить свою соседку по дивану.

Девушка была безусловно красива, гибка, грациозна в каждом движении и даже в легком жесте и очень не проста, если судить по ее ответному оценивающему взгляду с глубоко упрятанными ироническими огоньками.

– Друзья, знакомьтесь, – прервал разговоры Уве Хоон. – У нас в гостях Никита Пересвет, инспектор по освоению. На Д-комплексе он впервые.

– Константин Мальцев, – первым представился молодой человек с дивана, – эксперт-кибернетик и хороший парень.

По комнате пробежал смех.

– Костя не может без саморекламы, – прогудел, подходя, бородач и сунул Никите широкую ладонь. – Ираклий Валаштаян, инженер похода.

Юноша с нежным лицом оказался работником спасательной службы Михаем Морицем, а старуха – его начальником, то есть начальником группы спасателей, Стефаной Калчевой.

Дошла очередь до красавицы, с которой не сводил глаз ревнивый Мальцев.

– Флоренс. – Девушка встала и оказалась почти одного роста с Никитой. – Психоэтик. Можно просто Фло.

Пересвет осторожно взял протянутую с хищной грацией узкую ладонь. На безымянном пальце девушки красовался ажурный перстень из голубого металла со светящимся камнем; казалось, внутри камня запрятан мерцающий огонь – переливы чистых спектральных тонов чередовались в самых причудливых сочетаниях, от чего камень «мурлыкал» светом.

– А меня можно просто Никита, – в тон девушке сказал инспектор. – Очень удачно, что нас познакомили, ведь мне придется работать с вами на всех трех Дайсонах.

– Меня предупредили.

Глаза Флоренс были карие, теплые, с золотистыми точечками – не озера, скорее родники. Если бы не настороженный интерес в них, скрытый иронической полуусмешкой, и не вызов, тоже, кстати, тщательно упрятанный на дне «родников»…

Никита выдержал рукопожатия остальных мужчин и вдруг сквозь общий доброжелательный фон почувствовал, что его пытаются прозондировать в пси-диапазоне. «Вася» отреагировал мгновенно, включив защиту и форсаж своей анализирующей системы. «Нас пытаются прощупать». – «Кто?» – «Не пеленгуется. Излучение узкоспектральное, но не поляризованное».

Гипноизлучение было избирательным, действовало только на Никиту и, судя по реакции защитной аппаратуры, отличалось по спектру от всего того, что предусмотрели инженеры техсектора УАСС. На инспектора повеяло чем-то неземным, нечеловеческим. Впечатление было, конечно, сугубо эмоциональным, но Пересвет доверял как «Васе», так и своей интуиции. Продолжая разговор, он незаметно проанализировал поведение каждого из присутствующих, но все были увлечены беседой, и с точностью сказать, кто из них пытается подслушать его мысли, было нельзя. К тому же приходилось напрягаться, прятаться за барьер воли и пси-защиты и при этом казаться естественно спокойным.

– У вас интересный перстень, – заметил Никита непринужденно.

Флоренс посмотрела на свою руку.

– Найден на втором Дайсоне. Ему около десяти тысяч лет.

– Но, судя по виду, сохранился он великолепно, словно его только что сработали. Или, может быть, его сделали современные дайсы?

Мальцев, ревниво следивший за Флоренс, засмеялся.

– Вы плохо знаете аборигенов, об их разуме спорят до сих пор. Они, по-моему, просто смышленые животные, вроде земных дельфинов, и не более. Для того чтобы сделать такие перстни, нужны развитая промышленность, высокая культура производства и глубокие знания эстетики.

– Перстни – вообще загадка, – пробасил Валаштаян. – Их наверняка сделали древние дайсониане, строители Сферы. Но, по всем данным, облик дайсониан одинаково далек как от человеческого, так и от облика дайсов-островитян. Зачем перстень был нужен дайсонианам? В качестве украшения? Но тогда они люди, что противоречит всем гипотезам.

– Это для нас он перстень, – сказал Уве Хоон. – А дайсонианам он мог служить чем угодно: от витаминных добавок к рациону до искусственных зубов. Но Ираклий прав, перстень – загадка, как и наша очаровательная Фло.

Никита с любопытством ожидал ответа девушки, но она только улыбнулась и со вздохом разочарования развела руками.

– Прошу извинить, друзья, мне пора идти, встретимся на очередном «светском рауте». Приятно было познакомиться. – Она бросила взгляд на Пересвета.

Инспектор вежливо поклонился.

– Взаимно. Завтра я навещу вас.

Фон внешнего пси-давления внезапно исчез. Флоренс вышла. Компания зашевелилась и стала расходиться, словно до этого ее сдерживало именно присутствие девушки.

– Вы поздно зашли, – подошел к Никите Хоон. – Мы успели наспориться и выговориться. Кстати, в качестве гида Флоренс будет незаменима, она старожил Д-комплекса, одна из первых облетела все три Дайсона. Заходите по вечерам, бывает интересно.

Никита поблагодарил хозяина каюты и вышел вслед за Мальцевым, который явно потерял настроение. В коридоре кибернетик остановился.

– Как вам наше… общество? – Видимо, он хотел спросить о Флоренс, но передумал.

Инспектор улыбнулся.

– Вполне. Только я не понял, чем занимаются в Сфере спасатели. Ведь эта женщина, Калчева, кажется, начальник группы спасателей?

– Они здесь недавно, всего три дня. На Базе-два произошла серьезная авария, вот УАСС и направило сюда группу для расследования. Где вы устроились?

– Напротив, вот моя дверь.

– А я через три каюты слева, номер одиннадцать. Заходите в любое время.

Константин пожал руку Пересвету и, неловко повернувшись, упал.

– Ходить здесь удобно только босиком, – сказал Никита, скрывая улыбку. – Интересно, как дайсониане передвигались по таким коридорам?

Мальцев вскочил со смущенным видом.

– Вы еще больше удивитесь, если узнаете, каким был пол коридора десять тысяч лет назад, когда Д-комплекс только что построили. Эта зеленая губчатая масса имела полметра в толщину и была рыхлой, как чернозем! Представляете? Просто за сто веков чернозем высох и превратился в каучук.

Они разошлись по каютам.

Никита еще раз обошел свои апартаменты, настроил микроаппаратуру защиты на появление человека в пределах двадцати метров и уснул, не успев опустить голову на подушку. На вопрос, кто пытался зондировать разведчика и могла ли это быть Флоренс Дженнифер, «Вася» не ответил.

Д-комплекс. Неподслушанный разговор

– Прибыл некто Никита Пересвет, агент Даль-разведки, инспектор по освоению планет. Займитесь им.

– Уже занялся, как и всеми, кто прибывает в Сферу в последнее время. С виду обыкновенный работник, стандартно мужественный и ограниченный рамками уставов и служебных инструкций.

– Не торопитесь с выводами, в этом человеке дремлет сила. Необходимо проверить его по вашим каналам.

– Я его не знаю, ни разу не встречал в погранслужбе и вообще в управлении.

– Это не аргумент. Он может оказаться законспирированным агентом, работающим по спецзаданиям. Даю два дня на документальную проверку.

– Легче провести пси-зондирование.

– Только в том случае, если не помогут обычные средства. Но для подстраховки реактивируйте двух наблюдателей типа «тень».

– Три наблюдателя типа «волос» уже находятся в его каюте, хотя… один из них почему-то не отвечает на вызовы.

– Проверьте, но не рискуйте. Отдел безопасности УАСС не пошлет сюда любителя, а экзопрофессионал способен на многое, о чем мы еще не догадываемся. Что у вас еще, помимо рутин-информации?

– В систему скоро должна прибыть группа риска степени «АА». Это особая группа, укомплектованная специалистами из сектора контактов-конфликтов отдела безопасности.

Молчание. Собеседники одновременно получили сигнал предупреждения, но сигнала тревоги не последовало. Тишина длилась несколько минут, полная абсолютная тишина безвоздушного пространства: собеседникам воздух для разговора был не нужен, потому что один из них не был человеком, а второй находился в скафандре.

– Это тревожный факт, я доложу о нем Продавцу. Теперь о главном. Операцию необходимо форсировать, люди должны уйти из системы в крайнем случае через месяц, больше Клиент ждать не станет. Готовьте акцию «природа».

– Коэффициент самостоятельности?

– Ноль девять. Количество жертв – до десяти.

– Не мало? Форсированный вариант не ограничивает количественные характеристики терактов.

– Тем не менее делайте то, что я сказал. О появлении и передвижении вашей группы риска «АА» докладывайте каждые шесть часов, о действиях Пересвета – раз в сутки. Сомнения относительно вашего реноме?

– Нет. Иначе мне перестали бы давать задания как офицеру погранслужбы. Но о передвижении группы «АА» я докладывать не смогу: никаких подробностей о функциях этой группы, а также о составе и координатах каждого ее члена не знаю.

– Узнайте. По возможности меньше показывайтесь на глаза Пинаеву, он не экстрасенс, но обладает богатой интуицией. Что ему известно из того, что известно мне?

– Не имею информации.

– Плохо! Это минус вашей оперативности, землянин, что равносильно вычету из гонорара. Я вынужден опираться на данные суточной давности, а за истекшие сутки отдел безопасности мог поменять установки своим агентам.

– Калашников не Продавец. – Ирония ответа была очевидна. – Люди в подобных ситуациях не принимают решений, не опирающихся на проверенные сведения, тем более руководители такой фирмы, как контрразведка отдела безопасности. Можете не беспокоиться, они считают, что на Д-комплексе проснулась его кибохрана, в программе которой произошли необратимые изменения.

Полуминутное молчание.

– Хорошо. Учтите мои замечания. Отбой связи.

Разговор закончился.

Савва Калашников

В кабинете было свежо.

Калашников поежился и наугад набрал на столе-пульте шифр видеопласта – кабинет превратился в салон крейсера Даль-разведки.

– Контроль вечерних распоряжений.

– Пинаев вызван на девять ноль-ноль, – лаконично доложил киб-секретарь. – Отдел кадров предупрежден о подборе кандидатур и готовит ответ к десяти. Симушир вызван на одиннадцать. Австралия – на половину двенадцатого. Экспертная медкомиссия готова к работе в Сфере. Вылет в пять часов вечера. Представитель Даль-разведки ждет вызова. Оперативное совещание у директора отменяется, но он просил вас позвонить в четверть одиннадцатого.

– Где Рудаков?

– Он на американском материке, ведет дело «Невада-девяносто».

Хозяин кабинета бегло просмотрел строки бланк-сообщений, ползущие по матово-черной доске стола, и прошелся по кабинету, сцепив руки за спиной.

Был он коренаст, с виду медлителен; лицо тяжелое, с крупным носом и светло-серыми глазами; пристальный взгляд, твердый, властный и жесткий, выдавал в нем натуру сильную и незаурядную. Выгоревшие волосы Калашников зачесывал налево, скрывая шрам за ухом. Одевался он почти всегда в серо-синий комби – официальную форму работников управления – и не снимал его, по слухам, даже дома.

Дважды обойдя «салон крейсера» по периметру, начальник отдела снова сел за стол и, преодолевая внутреннее сопротивление – чисто психологический эффект включения в новое расследование, – принялся за анализ данных.

Сфера Дайсона была открыта полтора года назад. Спустя полгода в ней начала работу первая экспедиция, базирующаяся на крейсере Даль-разведки «Сахалин». Еще через три месяца базу переместили на Д-комплекс – станцию древних строителей Сферы, установили на ней метро, связавшее систему с Землей. Странные происшествия в Сфере начались спустя год и два месяца после открытия колоссального сооружения и образования разветвленной сети баз и лагерей экспедиции возле всех объектов системы.

Сначала исчез без вести один из физиков, исследовавших внешнюю оболочку Сферы. Затем заболели странной болезнью два археонавта на Дайсоне-3 – оба утратили память вплоть до эмпатического уровня, то есть перестали осознавать себя как личности.

Сошел с ума заместитель директора научного центра по хозяйственной части: им овладел страх закрытого пространства, переросший в жуткую форму мании преследования.

Заболел инженер по обслуживанию таймфага – кровь у него стала белой как молоко! Вывод медиков: внезапное исчезновение фермента липопротеидлипазы. Еще один случай потери памяти у биолога на Дайсоне-2. За дело взялась медицинская комиссия погранслужбы Даль-разведки, но странные события продолжались, множились, росли как снежный ком: заболели хиломикронезией еще двое исследователей, инженер-виомист выбросился из модуля в космос без скафандра, начальник группы биологов сбежал на Землю, где его с трудом нашли и уговорили лечь в клинику.

Отдел безопасности УАСС подключился к работе, когда медики погранслужбы констатировали свою беспомощность в постановке общего диагноза происшествий. А странные события, озадачив медицину, перекочевали в другие области науки и человеческих отношений.

Взрыв на Д-комплексе с использованием электрофакельного разрядника. Пропажа десантного модуля. Исчезновение оборудования экспертов, исследующих узлы оболочки Сферы. Отказ от работы автоматических исследовательских комплексов типа АРТ на Дайсоне-2. Варварское уничтожение вудволлового леса на одном из архипелагов Дайсона-3. Авария на топливно-ресурсной базе БРБ-2. И, наконец, случай с Норманом Хамфри, взявшимся за расследование дела.

Калашников с минуту сидел, вспоминая, при каких обстоятельствах был обнаружен Хамфри, потом вызвал Дориашвили.

Заместитель начальника отдела по науке и технике явился через две минуты, подтянутый, внимательный, аккуратный. Вежливость его не имела пределов, хотя между ее оттенками он умел и пошутить, и поставить человека на место, и выразить уважение.

– Пора включать «спрут»[3], – сказал Калашников. – С сегодняшнего дня начинаем развивать операцию «Сфера» всеми секторами. Пограничники не справляются с анализом ситуации, нужен компьютерный анализ на больших машинах.

– Мы готовы, – сказал Дориашвили. – Наверное, на начальном этапе операции нужен информирующий «спрут».

– Координирующий тоже, но с ограничением подуровней – не ниже начальников отделов. Садись, начнем разбираться.

Оба надели эмканы связи с компьютером и с его помощью разбили происшествия в Сфере на три группы: относящиеся к медицине, «уголовно-процессуальные»: «воровство» модуля, оборудования, личного имущества исследователей – и «диверсионно-террористические». К девяти часам отпали первые версии дела и родились новые. Калашников зафиксировал свои размышления и замечания Дориашвили в памяти машины, отпустил зама и снова пошел кругами по кабинету.

Пинаев пришел ровно в девять ноль-ноль, но не один, а с Германом Косачевским, директором УАСС.

– Я его перехватил по дороге, – сказал Косачевский, здороваясь. – Хочу познакомиться и получить сведения из первоисточника.

Калашников указал гостям на кресла.

Ждан Пинаев работал в пограничной службе Даль-разведки уже три года. Был он невысок, но широкоплеч, плотен, стремителен. Хороший спортсмен, владеющий приемами рукопашного боя, предпочитающий, однако, футбол всем остальным играм и видам спорта. За три года он успел зарекомендовать себя умелым и решительным работником, знающим цену риску. Может быть, он бывал слишком азартным и напористым, что иногда отталкивало от него людей, но за последний год он научился владеть собой в достаточной мере, изменил манеру поведения до мягкой, деликатной и в то же время по-особому решительной и снискал славу человека слова, умеющего ценить юмор и скрывать взрывную азартность натуры.

Лицо у Пинаева было скуластое, смуглое, голубоглазое, живое, хотя он все время старался придать ему невозмутимое выражение.

– Донесения погранслужбы я читал, – сказал Калашников, покосившись на Косачевского. – Но Совет безопасности счел нужным подчинить операцию нашему отделу. Вы будете работать непосредственно со мной. Что нового появилось за последние сутки?

– Все тихо, если не считать протестов ученых против сокращения программы исследований.

– Мне пришла целая петиция из научного совета Даль-разведки, – проговорил Косачевский без улыбки. – Десять подписей, академики и доктора наук. Просят объяснить решение Совета безопасности о сокращении научного десанта.

– Речь идет только о человеческом контингенте.

– Они правы, одной автоматикой, комплексами ИКО и АРТ[4] в Сфере не обойтись. Тем более что планетарная АРТ по неизвестным причинам отказывается работать. Какова численность отряда в настоящее время?

– Тысяча сто восемь человек. На Дайсонах около семисот, сто двадцать на орбитальных базах, двести исследуют оболочку Сферы, а остальные – Д-комплекс.

– Вчера вечером прибыли еще четверо, – сказал Пинаев. – Агент по освоению планет из квартирьерского сектора Даль-разведки и трое врачей. Прошу разобраться, кто дал санкции на пропуск в Сферу агента по освоению, если еще не решили вопрос проведения исследований в полном объеме.

Калашников встретил взгляд Косачевского.

– Разберемся. Новости по ТРБ-два?

– Расследованиями аварии занимаются Калчева и Мориц, объем поступившей информации невелик. Через сутки доложу о результатах собственного поиска.

– Подключите к спасателям своего работника.

– Уже работает.

– Как продвигается расследование дела Хамфри?

Пинаев помолчал, перенимая манеру поведения собеседников.

– Опрос его друзей и всех, кто имел с ним дело, не выявил никаких проявлений или предрасположения к патологии. Его помешательство внезапно.

– Как и вся эта чехарда в системе, – пробурчал Косачевский.

Калашников вопросительно посмотрел на него.

– Когда началась цепь событий в Сфере? – спросил в ответ директор Управления спасателей. – Сразу после появления в ней человека или нет?

– Год спустя.

– Причем внезапно, так? Не говорит ли это о какой-то эпидемии?

– Может быть. – Калашников прошелся по кабинету. – Но не думаю. Кроме случаев, относящихся к компетенции медицины, есть и другие.

– Но тогда ваша версия об охранной автоматике Сферы отпадает. Она должна была сработать сразу после появления человека, а не год спустя.

– Эта версия пущена в ход для дезинформации тех, кто работает под охранную автоматику. Тем не менее охрана жизненно важных центров Сферы существует. Я провел анализ происшествий и вот к чему пришел. Все странные случаи делятся на три группы: медицинскую, или эпидемическую, «уголовно-процессуальную» и «диверсионно-террористическую». – Калашников хмуро усмехнулся. – Не думал, что когда-нибудь придется прибегнуть к терминологии прошлого века: диверсия, террор, провокация, воровство… Каждая из групп происшествий обособлена, но не настолько, чтобы не иметь общего знаменателя. Согласен, в одних случаях мы были свидетелями работы сторожей Сферы, в других – жертвами собственной неосторожности, в третьих – что касается «краж со взломом и без» – нельзя исключить любопытства дайсов, братьев наших меньших, которым забрезжила заря цивилизации. Но случай с Норманом Хамфри нельзя объяснить никаким помешательством, в этом деле все странно: внезапность, эта дикая, бессмысленная бойня, которую он учинил, затем последующая потеря памяти… Вирус неизвестной болезни? Не исключено. Но у меня другое мнение.

– Медэксперты считают, что вирус здесь ни при чем, – тихо сказал Пинаев. – На шее Нормана найден след укуса виброкрыла, но в ранке, кроме слюны виброкрыла, действующей как наркотик, обнаружен препарат, не поддающийся идентификации.

– Интересно, – медленно проговорил Косачевский.

– Препарат может оказаться фикцией. – Калашников остался спокойным. – То есть, я хотел сказать, компонент слюны. Нужны дополнительные исследования в этом направлении. А в остальном… напрашивается тревожный вывод.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4