Я ехал в дурное время. Тогда стояла осень с своею грустно-сырою погодою, грязью и туманом. Какая-то ненатуральная зелень — творение скучных, беспрерывных дождей — покрывала жидкою сетью поля и нивы, к которым она так пристала, как шалости старику, розы — старухе. На меня тогда сильное влияние производила погода: я скучал, когда она была скучна. Но, несмотря на то, когда я стал подъезжать к Миргороду, то почувствовал, что у меня сердце бьется сильно. Боже, сколько воспоминаний! Я двенадцать лет не видал Миргорода. Здесь жили тогда в трогательной дружбе два единственные человека, два единственные друга. А сколько вымерло знаменитых людей! Судья Демьян Демьянович уже тогда был покойником; Иван Иванович, что с кривым глазом, тоже приказал долго жить. Я въехал в главную улицу; везде стояли шесты с привязанным вверху пуком соломы: производилась какая-то новая планировка! Несколько изб было снесено. Остатки заборов и плетней торчали уныло.
День был тогда праздничный; я приказал рогоженную кибитку свою остановить перед церковью и вошел так тихо, что никто не обратился. Правда, и некому было. Церковь была пуста. Народу почти никого. Видно было, что и самые богомольные побоялись грязи. Свечи при пасмурном, лучше сказать — больном дне, как-то были странно неприятны; темные притворы были печальны; продолговатые окна с круглыми стеклами обливались дождливыми слезами. Я отошел в притвор и оборотился к одному почтенному старику с поседевшими волосами:
— Позвольте узнать, жив ли Иван Никифорович?
В это время лампада вспыхнула живее пред иконою, и свет прямо ударился в лицо моего соседа. Как же я удивился, когда, рассматривая, увидел черты знакомые! Это был сам Иван Никифорович! Но как изменился!
— Здоровы ли вы, Иван Никифорович? Как же вы постарели!
— Да, постарел. Я сегодня из Полтавы, — отвечал Иван Никифорович.
— Что вы говорите! вы ездили в Полтаву в такую дурную погоду.
— Что ж делать! тяжба…
При этом я невольно вздохнул. Иван Никифорович заметил этот вздох и сказал:
— Не беспокойтесь, я имею верное известие, что дело решится на следующей неделе, и в мою пользу.
Я пожал плечами и пошел узнать что-нибудь об Иване Ивановиче.
— Иван Иванович здесь, — сказал мне кто-то, — он на крылосе.
Я увидел тогда тощую фигуру. Это ли Иван Иванович? Лицо было покрыто морщинами, волосы были совершенно белые; но бекеша была все та же. После первых приветствий Иван Иванович, обратившись ко мне с веселою улыбкою, которая так всегда шла к его воронкообразному лицу, сказал:
— Уведомить ли вас о приятной новости?
— О какой новости? — спросил я.
— Завтра непременно решится мое дело. Палата сказала наверное.
Я вздохнул еще глубже и поскорее поспешил проститься, потому что я ехал по весьма важному делу, и сел в кибитку. Тощие лошади, известные в Миргороде под именем курьерских, потянулись, производя копытами своими, погружавшимися в серую массу грязи, неприятный для слуха звук. Дождь лил ливмя на жида, сидевшего на козлах и накрывшегося рогожкою. Сырость меня проняла насквозь. Печальная застава с будкою, в которой инвалид чинил серые доспехи свои, медленно пронеслась мимо. Опять то же поле, местами изрытое, черное, местами зеленеющее, мокрые галки и вороны, однообразный дождь, слезливое без просвету небо. — Скучно на этом свете, господа!
Примечания
1
Cмушки — мерлушки, шкурки ягненка.
3
Запаска — кусок домотканой шерсти, которую носили вместо юбки.
4
Бедная. (Прим. Н.В.Гоголя.)
5
Казимир — вид полушерстяной ткани.
6
Канупер — многолетняя трава с сильным запахом.
7
То есть утки. (Прим. Н.В.Гоголя.)
8
Саж — хлев, в котором откармливают свиней.
9
То есть гусь-самец. (Прим. Н.В.Гоголя.)
10
Штаметовая бекеша — бекеша из плотной шерстяной ткани.
12
Плахта — ткань, расшитая узором; юбка из такой ткани.
13
Зерцало — треугольная призма, на которой наклеивались указы Петра I.
14
Подсудок — чиновник земского уездного суда.
17
Барбарами шмаровать — бить плетьми.
18
Утрибка — кушанье из потрохов.