А может, это любовь?

— Тебе помочь? — спросил он, подходя ближе и поднимая взгляд от ее роскошных женских форм к лицу.

— Было бы хорошо, — сказала девушка, откидывая копну волос назад и глядя на него через плечо. Она взяла с витрины большое сине-белое блюдо. — Сегодня утром за этой вещью зайдет покупатель.

Джо взял у нее блюдо и отступил назад, давая ей возможность спуститься со стремянки.

— Кевин поверил, что ты мой приятель? — спросила она, понизив голос.

— И не только приятель. Он думает, что я тебя интересую только как мужчина.

Она провела пальцами по волосам, поправляя мягкие кудряшки, немного растрепанные, как будто она только что встала с постели. Джо видел тот же жест в полицейском участке и почему-то находил его чертовски сексуальным.

— Ты шутишь?

Он сделал несколько шагов вперед и шепнул ей на ухо:

— Он думает, что я твоя игрушка.

От ее шелковистых волос пахло розами.

— Надеюсь, ты его разубедил?

— Зачем мне его разубеждать? — Он опять нагнулся и улыбнулся, глядя в ее испуганное лицо.

— Не знаю, чем я так провинилась, — пробормотала Габриэль, беря блюдо и обходя Джо. — Я не совершала слишком плохих поступков и не заслужила такую ужасную карму.

Улыбка Джо погасла, а по спине его пробежал холодок. Пока она стояла на стремянке, он залюбовался мягкими изгибами ее стройной фигуры, подсвеченной солнечными лучами, и на несколько минут забыл, что она чокнутая.

С виду Габриэль Бридлав казалась нормальной, но внешнее впечатление было обманчивым. Она верила в карму, ауру и судила о характере человека по звездам. Возможно, она также верила, что может общаться с духом Элвиса Пресли. Эта женщина сумасшедшая. Наверное, ему стоило сказать ей спасибо: она напомнила ему, что он пришел в ее салон не затем, чтобы пялиться на ее задницу: Благодаря ей его карьера детектива висела на волоске и ему следовало хорошенько потрудиться, чтобы удержаться на прежней должности. Он огляделся по сторонам.

— Где полки, которые надо передвинуть?

Габриэль поставила блюдо на прилавок рядом с кассой.

— Вон там. — Она показала на большой стеллаж из стекла и металла, крепившийся к противоположной стене зала. — Это надо передвинуть к задней стене.

Вчера, когда она сказала «полки», он решил, что она имеет в виду легкие витринные шкафчики. А на такую работу у него уйдет несколько дней. Если с окраской, то можно растянуть на два-три дня, одновременно наблюдая за Кевином Картером. Он ни минуты не сомневался, что разоблачит этого типа.

Джо прошел к стеклянному стеллажу, радуясь, что у него есть повод побыть здесь какое-то время. В реальной жизни, а не в детективах и боевиках поймать преступника за час было невозможно. На сбор улик, достаточных для ареста, уходили дни, недели, а порой и месяцы. Тут главное — ждать. Ждать, когда подозреваемый сделает неверный шаг и тем самым выдаст себя.

Джо скользнул взглядом по цветному стеклу, фарфору, серебряным и оловянным рамам для картин. Рядом с полками на старинном сундуке стояли плетеные корзины. Он достал из одной маленький матерчатый мешочек и поднес его к носу. Его больше интересовало содержимое сундука, чем то, что лежало сверху. Нет, он не надеялся так легко обнаружить картину мистера Хилларда. Конечно, бывали случаи, когда он находил наркотики и краденые вещи на самых видных местах, но сейчас сомневался, что на этот раз ему подфартит.

— Это всего лишь ароматическая смесь.

Джо оглянулся через плечо на Габриэль и кинул мешочек обратно в корзину.

— Я уже догадался, но все равно спасибо.

— Я подумала, что ты можешь принять ее за какой-нибудь наркотик.

Он посмотрел в зеленые глаза девушки и заметил в них веселые искорки. А может, ему показалось? Он огляделся. Торговый зал был пуст. Картер по-прежнему сидел в кабинете.

— Я восемь лет работал агентом по борьбе с наркотиками и знаю разницу. А ты?

— Вряд ли мне стоит отвечать на этот вопрос, дабы не уличить саму себя в преступлении. — Уголки ее губ приподнялись в веселой улыбке. — Но если я когда и принимала наркотики — имей в виду, я ни в чем не признаюсь! — то это было давно, и по религиозным мотивам.

Джо не удержался и переспросил:

— По религиозным мотивам?

— Чтобы обрести истину и просветление, — объяснила она, — расширить границы разума в поисках высшего сознания и духовной наполненности. — Он уже пожалел о своем вопросе. — Чтобы исследовать космическую связь между добром и злом. Между жизнью и смертью.

— Чтобы найти новую жизнь, новые цивилизации. Чтобы смело ступить туда, куда еще не ступала нога человека, — добавил он ровным тоном. — Вижу, у тебя много общего с капитаном Кирком.

Улыбка исчезла с ее лица. Она нахмурилась.

— Что в этом сундуке? — спросил он.

— Рождественская гирлянда.

— Когда ты в последний раз туда заглядывала?

— На Рождество.

Внимание Джо привлекло какое-то движение за спиной у Габриэль. Он увидел Кевина, который подошел к кассовому аппарату и открыл его.

— Сегодня утром мне надо отлучиться по делам, Габриэль, — сказал Кевин, кладя деньги в выдвижной ящичек кассы. — Вернусь к трем часам.

Габриэль обернулась и взглянула на своего партнера по бизнесу. В воздухе висело напряжение, но, похоже, никто, кроме нее, этого не замечал. Ей было трудно дышать, однако впервые с момента своего ареста она испытала некоторое облегчение. Чем скорее Кевин уйдет, тем скорее детектив проведет обыск. Ничего не найдя, он уберется из ее салона и из ее жизни.

— Хорошо. Не торопись. Если у тебя много дел, можешь вообще не возвращаться.

Кевин перевел взгляд с Габриэль на мужчину, стоявшего у нее за спиной.

— Я вернусь.

Как только Кевин ушел, Габриэль посмотрела через плечо на Джо.

— Делай свое дело, детектив, — сказала она, отошла к переднему прилавку и принялась заворачивать синее блюдо в Упаковочную бумагу.

Краем глаза она видела, как он достал из заднего кармана джинсов маленький черный блокнот, раскрыл его и медленно прошелся по салону. Перевернув большим пальцем первую страницу, он что-то записал на второй.

— Когда Мара Пальино приходит на работу? — спросил он, не поднимая головы.

— В половине второго.

Он осмотрел надпись на дне веджвудской масленки и закрыл блокнот.

— Если Кевин вернется рано, задержи его здесь. — С этими словами он прошел в кабинет и закрыл за собой дверь.

— Как? — спросила она у пустого зала. Как задержать Кевина, если он вернется рано? Разве что силой? Но это бесполезно. Даже если Кевин не поймает Джо на горяченьком, он все равно поймет, что кто-то рылся в его письменном столе. Будучи невероятным аккуратистом, он всегда замечал, если кто-то трогал его вещи.

Следующие два часа Габриэль провела как на иголках. Она невольно прислушивалась к стуку часов и с каждой секундой все больше нервничала. Ей так и не удалось забыться в повседневной круговерти дел. Мысли ее упорно возвращались к детективу, искавшему преступные улики.

Несколько раз девушка подходила к двери кабинета с намерением заглянуть внутрь и посмотреть, чем именно он там занимается. Но ей так и не хватило смелости это сделать. Она даже не притронулась к супу из брокколи, который принесла себе на ленч: ей было не до еды. Когда в час дня Джо наконец появился в зале, Габриэль совсем извелась. Она глубоко дышала и мысленно проговаривала успокаивающую семисложную мантру, которую сочинила восемнадцать лет назад, чтобы пережить смерть отца.

— Ладно, я пошел, — сказал Джо, помешав Габриэль найти свой центр умиротворения. — Увидимся завтра утром.

Как видно, он не нашел ничего противозаконного. Но Габриэль не удивлялась: здесь нечего было искать. Она шагнула за ним в заднюю комнату.

— Ты уходишь?

Он посмотрел ей в глаза, и один уголок его губ приподнялся.

— А ты будешь по мне скучать?

— Нет, конечно, но как же полки? Что мне сказать Кевину?

— Скажи, что я начну с завтрашнего дня. — Он достал свои солнечные очки из кармана футболки. — Я должен поставить на ваш рабочий телефон подслушивающее устройство. Так что завтра приходи чуть-чуть раньше. Это займет всего несколько минут.

— Ты собираешься поставить «жучок» на мой телефон? Разве тебе не нужен для этого особый ордер или что-то в этом роде?

— Нет. Мне нужно только твое разрешение, и ты мне его дашь.

— Нет, не дам.

Его темные брови сдвинулись, а глаза сделались суровыми.

— Почему, черт возьми? Кажется, ты говорила, что не имеешь никакого отношения к краже Моне.

— Это правда.

— Тогда не веди себя так, как будто тебе есть что скрывать.

— Я и не веду. Это вопиющее вмешательство в личную жизнь.

Он качнулся на каблуках и посмотрел на нее, прищурив глаза.

— Только если ты виновна. Дав свое разрешение, ты, поможешь доказать, что вы с Кевином невинны как младенцы.

— Но ты в это не веришь, не так ли?

— Да, не верю, — ответил он без колебаний.

Ей стоило большого труда не сказать ему, куда он может засунуть свое подслушивающее устройство. Подумать только, какой самоуверенный нахал! Причем нахал, упорствующий в своих заблуждениях. Подслушивающее устройство ничего ему не даст, и есть только один способ доказать ему, что он не прав.

— Отлично, — сказала Габриэль, — делай что хочешь. Устанавливай видеокамеру, подключай детектор лжи, приноси тиски для больших пальцев.

— Для начала хватит одного подслушивающего устройства. — Он открыл заднюю дверь и водрузил очки на свой прямой нос. — Пыточные тиски я приберегаю для тех чудаков-осведомителей, которые находят удовольствие в вещах подобного рода, — его чувственные губы изогнулись в дразнящей улыбке, при виде которой Габриэль забыла, что этот самый мужчина надел на нее наручники и притащил в полицейский участок. — Желаешь испробовать?

Она посмотрела себе под ноги, отводя глаза от этой завораживающей улыбки. Ее пугало то странное действие, которое она на нее оказывала.

— Нет, спасибо.

Он взял ее за подбородок и заглянул в глаза. От его тихого, доверительного голоса по спине девушки побежали мурашки.

— Я умею быть очень нежным.

Она смотрела в его солнечные очки и не могла понять, шутит он или говорит серьезно. Что это — попытка соблазнить или просто разыгралось ее воображение?

— Как-нибудь обойдусь,

— Ну что ж, малышка, — он опустил руку и отступил на шаг, — если передумаешь, дай мне знать.

Он ушел, а Габриэль все еще смотрела на закрытую дверь. Внутри у нее что-то странно трепетало, и она пыталась убедить себя, что это от голода. Вопреки своим ожиданиям после ухода детектива она не почувствовала радости. Завтра он вернется со своим «жучком» и будет подслушивать все их разговоры.

К концу рабочего дня Габриэль была совершенно разбитой. Голова раскалывалась. Казалось, еще немного, и череп треснет от напряжения.

Обычно она тратила на дорогу домой десять минут, но сегодня доехала за пять. Ее синий пикап «тойота» отчаянно маневрировал на дороге, то выезжая из транспортного ряда, то вновь в него вклиниваясь. Наконец она поставила машину в маленький гараж за своим домом, испытав при этом небывалое облегчение.

Габриэль купила этот уютный кирпичный дом год назад и обставила его по своему вкусу. В эркере под окном, выходившим на улицу, на подушках персикового цвета лежала огромная черная кошка, — слишком жирная и ленивая, чтобы можно было ждать от нее надлежащего приветствия. Солнечные лучи, струившиеся сквозь большие окна, отбрасывали квадраты света на деревянный пол и ковры с цветочным узором. Диван и кресла были покрыты чехлами пастельно-зеленых и персиковых тонов. Прямоугольную комнату украшали пышные растения. Над камином из полированного кирпича висел акварельный портрет черного котенка, позирующего в кресле с высокой спинкой.

Габриэль влюбилась в этот дом с первого взгляда. Он, как и прежние владельцы, был старым и имел свой характер. Маленькая столовая выходила в кухню с длинными шкафами от пола до потолка. В доме было две спальни, в одной из которых новая хозяйка устроила студию.

В трубах гудело, деревянные полы были холодными, в ванной все время капало из крана, в унитазе текла вода, если как следует не подергать ручку слива, а окна спальни были наглухо закрашены. Но она любила свой дом вместе со всеми его недостатками.

Габриэль направилась в студию, на ходу сбрасывая одежду. Она торопливо прошла через столовую и кухню, мимо множества маленьких сосудов и пузырьков с солнцезащитными и другими маслами собственного приготовления. Когда она подошла к двери мастерской, на ней остались одни лишь белые трусики.

Посреди комнаты на мольберте висела заляпанная краской блузка. Надев ее, Габриэль застегнулась до половины груди и начала собирать рисовальные принадлежности.

Она знала лишь один способ избавиться от той демонической ярости, которая затемняла ее ауру. Ей надо было как-то выразить свой гнев и свои душевные муки, вывести их наружу. Медитация и ароматерапия не помогали, значит, оставалось последнее средство.

Габриэль не стала тратить время на подготовку холста и карандашный набросок. Не стала разводить густую масляную краску и осветлять темные тона. У нее даже не было четкого представления о том, что же именно она хочет изобразить. Она просто рисовала — торопливо, неистово, не успевая тщательно продумывать каждый мазок.

Несколько часов спустя она без удивления увидела, что демон на ее картине поразительно похож на Джо Шанахана, а у бедной маленькой овечки, скованной серебряными наручниками, на голове вместо шерсти — шелковистые рыжие волосы.

Габриэль отступила на шаг и окинула свое произведение придирчивым взглядом. Она не претендовала на звание великой художницы, рисуя исключительно ради удовольствия, и понимала, что эту картину не назовешь ее лучшей работой. Масляные краски были наложены слишком густо, а нимб, окружавший голову овечки, больше напоминал зонтичное соцветие алтея лекарственного. Качество не шло ни в какое сравнение с другими портретами и рисунками, стоявшими у белых стен ее мастерской. С этой картиной она поступила так же, как поступала со всеми остальными — оставила дорисовку рук и ног на следующий раз.

Тяжесть в голове прошла, а губы сами собой расползлись в улыбке.

— Мне это нравится! — объявила она пустой комнате, потом обмакнула кисть в черную краску и пририсовала демону жуткие крылья.

Глава 5

Габриэль смотрела, как детектив Шанахан монтирует в телефонную трубку маленький передатчик, и на затылке у нее шевелились волосы. Потом он взял отвертку и собрал трубку.

— Все? — прошептала девушка.

У его ног стоял открытый ящик с инструментами. Он бросил туда отвертку.

— Почему ты говоришь шепотом?

Она откашлялась я спросила:

— Вы закончили, детектив?

Он оглянулся на нее через плечо:

— Зови меня Джо. Не забывай, что я твой любовник. — Она пыталась забыть об этом всю прошлую ночь.

— Приятель.

— Это одно и то же. — Габриэль невольно закатила глаза.

— Скажи мне, Джо, — помолчав, она шумно выдохнула, — ты женат?

Он повернулся к ней и переступил с ноги на ногу.

— Нет.

— А девушка у тебя есть? Безумная страсть и все такое… — Он скрестил руки на груди.

— В данный момент нет.

— Недавно расстались?

— Да.

— И сколько времени вы встречались?

Его взгляд опустился на ее бирюзовую нейлоновую блузку с двумя большими желто-зелеными бабочками на груди.

— А тебе что за дело?

— Просто пытаюсь поддержать вежливый разговор. — Он опять поднял на нее глаза.

— Два месяца.

— В самом деле? Она так долго не могла понять, кто ты такой?

Он прищурился и нагнулся к Габриэль.

— Это тебя не касается! Ты влипла в историю, и я единственный, кто может спасти твою задницу. Вместо того чтобы меня злить, лучше бы постаралась наладить со мной добрые отношения.

Было только девять часов утра, а Габриэль уже смертельно устала от детектива Джо Шанахана. Он высмеивал ее убеждения, заставлял играть роль тайной полицейской осведомительницы. Кроме того, он поставил «жучок» на ее телефон! Она смотрела на него и гадала, стоит ли и дальше продолжать в том же духе или прибегнуть к своим обычным любезным манерам. Впрочем, сегодня утром у нее не было желания любезничать. Она подбоченилась и решила рискнуть.

— Я никогда не налажу с тобой добрых отношений, потому что ты дрянной человек.

Взгляд Джо медленно прошелся по ее лицу, потом скользнул мимо. Наконец, он опять посмотрел на девушку. Его темные глаза пронизывали ее насквозь.

— Вчера ночью ты так не думала, — произнес он тихим, сексуальным голосом.

Вчера ночью?

— Ты о чем?

— Ты лежала голая в моей постели, комкая простыни, и выкрикивала мое имя, одновременно взывая к Господу Богу.

Габриэль опустила руки.

— Что?

Не успела она сообразить, что происходит, как он взял ее лицо в свои ладони.

— Поцелуй меня, малышка, — сказал он, обдавая дыханием ее щеку.

Поцеловать его? От неожиданности Габриэль потеряла дар речи. Она стояла как истукан, не в силах даже пошевелиться. В нос ей ударил терпкий запах его сандалового мыла, он нагнул голову и приник губами к ее губам. Лаская нежным поцелуем уголки ее губ, он держал ее лицо в своих теплых руках, запустив пальцы в ее длинные волосы. Карие глаза смотрели на нее жестким, проницательным взглядом, который не вязался с его страстными, чувственными губами. Кончик его языка ткнулся в ее сомкнутые губы, и у неё перехватило дыхание. Жар охватил все ее тело и разлился внизу живота. Поцелуй был очень нежным, почти сладостным, и она отчаянно старалась не закрывать глаза, напоминая себе, что эти ласковые губы принадлежат твердолобому копу, окруженному черной аурой. Однако в этот момент ей казалось, что у него не черная, а красная аура — аура, напоенная знойной страстью. Габриэль захотелось отдаться во власть этой страсти.

И она не устояла. Веки ее сомкнулись, а губы приоткрылись ему навстречу. Его горячий и скользкий язык коснулся ее языка, и она прижалась губами к его губам, углубляя поцелуй и отдаваясь тем блаженным ощущениям, которые прокатывались по ней волнами. От него чудесно пахло. А на вкус он был еще лучше. Она прильнула к нему всем телом, но он вдруг опустил руки.

— Он ушел, — сказал Джо полушепотом.

— Хм-м… — Губы ее обдало прохладным воздухом, и она открыла глаза. — Что?

— Кевин ушел.

Габриэль несколько раз поморгала, и только после этого мысли ее начали проясняться. Она оглянулась, но в комнате никого не было, кроме них двоих. Было слышно, как в передней части салона открылся выдвижной ящик кассового аппарата.

— Он стоял в дверях.

— А, — девушка опять обернулась к Джо, но не смогла посмотреть ему в глаза, — я так и думала.

Габриэль мысленно спросила себя, когда она научилась так ловко лгать. Ответ был ей известен: в ту минуту, когда детектив Шанахан напал на нее в парке «Джулия Дэвис». Она отошла к своему письменному столу и медленно опустилась на стул.

В голове был полный дурман. Она даже слегка потеряла ориентацию. Так уже было однажды, когда она пыталась медитировать, стоя на голове, и в конце концов грохнулась на пол.

— Сегодня я встречаюсь с представителем «Сильвер Уиндс», так что с двенадцати и примерно до двух меня не будет. Тебе придется работать одному.

Он пожал плечами:

— Ничего, справлюсь.

— Вот и замечательно! — воскликнула она с преувеличенным энтузиазмом, потом взяла из стопки самый верхний каталог и раскрыла его на середине. Взгляд ее вперился в страницы, но мысли были далеко — она прокручивала в уме последние унизительные минуты. Он поцеловал ее, чтобы заткнуть рот Кевину, а она-то, дура, растаяла! Руки дрожали, и она опустила их на колени.

— Габриэль!

— Да?

— Посмотри на меня.

Она заставила себя поднять глаза и не удивилась, увидев его смуглое хмурое лицо.

— Надеюсь, мой поцелуй не выбил тебя из колеи? — спросил он тихо, чтобы его голос не был услышан за пределами комнаты.

Она покачала головой и убрала за ухо прядь волос.

— Я знала, зачем ты это делаешь.

— Откуда? Ты же стояла к нему спиной. — Нагнувшись, он поднял с пола ящик с инструментами и дрель, потом опять взглянул на девушку. — Ах да, я и забыл! Ты же экстрасенс.

— Нет, я не экстрасенс.

— Да? Слава Богу!

— Но моя мама — экстрасенс.

Он сильнее сдвинул брови, потом повернулся к двери и пробормотал себе под нос что-то вроде: «Пресвятая Дева Мария, спаси меня и сохрани!»

Когда он выходил из кабинета, она быстро окинула его взглядом. Глаза ее прошлись по коротким волнистым волосам, по широким плечам, по мягкой серой футболке, заправленной в джинсы, по правому карману, раздутому из-за бумажника, и по рабочим ботинкам, каблуки которых глухо стучали по линолеуму.

Габриэль подперла голову руками. Она слабо верила в чакру, зато безоговорочно верила в гармонию тела, разума и души. В данный момент все эти три субстанции находились в полном разладе. Ее разум страшился той физической реакции, которую вызывал в ней детектив Шанахан, а душа пребывала в смятении.

— Кажется, сейчас я могу спокойно войти? — Габриэль уронила руки и взглянула на Кевина, который входил в кабинет.

— Извини, — сказала она.

— Не стоит. Ты же не знала, что я рано приду на работу. — Он поставил свой кейс на стол и добавил, не осознанно усугубляя ее вину: — Я тебя прекрасно понимаю. Сразу видно, что Джо еще тот жеребец.

Она не только предала свою дружбу с Кевином, но и целовалась у него на глазах с человеком, который поставил «жучок» на их телефон в «надежде обнаружить что-то противозаконное! Кевин, разумеется, ничего не знал про „жучок“, а она не могла его предупредить.

— О Господи! — выдохнула Габриэль и опять схватилась рукой за щеку. Джо считает ее ненормальной. Пожалуй, к тому времени, когда полиция вычеркнет ее и Кевина из списка подозреваемых, она и впрямь свихнется.

— В чем дело? — спросил Кевин, обходя ее письменный стол и протягивая руку к телефонной трубке.

— Ты не должен сейчас звонить, — сказала она, пытаясь спасти его от прослушивания,

Он убрал руку.

— Почему? Тебе нужен телефон?

Что она делает? Он же невиновен. Полицейские не услышат ничего, кроме деловых разговоров Кевина, а они скучны до одурения. Пусть слушают, и поделом им! Но… у Кевина были девушки, и порой, когда Габриэль входила в кабинет, он отворачивался и прикрывал трубку рукой, не желая, чтобы его застали за интимными разговорами.

— Нет, сейчас мне не нужен телефон, но все равно не звони… — Она замолчала. Как же спасти его, не сказав о том, что полиция подслушивает его телефонные разговоры? — Не обижайся, — опять начала она, — но если ты хочешь сообщить своей девушке что-то личное, лучше позвони ей из дома.

Он посмотрел на нее точно так же, как смотрел на нее Джо, — как на сумасшедшую.

— Ты думаешь, что я буду говорить по телефону непристойности?

— Нет, но мне кажется, что тебе не стоит обсуждать со своими подружками личные вопросы. Все-таки ты на работе.

— Я? — Он скрестил руки на груди и прищурил голубые глаза. — А ты? Несколько минут назад ты лизалась здесь со своим дружком.

Ничего, пусть сердится. Когда-нибудь он скажет ей спасибо.

— Сегодня днем я ухожу на ленч с представителем «Сильвер Уиндс», — сказала она, нарочно сменив тему. — Вернусь часа через два.

Кевин сел и включил свой компьютер, но ничего не сказал. Он не разговаривал с ней, пока она просматривала квитанции о приеме товара, а потом наводила порядок на его половине комнаты, тем самым пытаясь его задобрить.

Три часа до назначенной встречи с представителем фирмы показались Габриэль вечностью. Она налила в фарфоровый испаритель масло лаванды и шалфея, обслужила несколько покупателей и при этом все время украдкой поглядывала на детектива, который снимал полки со стены справа от нее.

Она следила за ним, боясь, что он еще куда-нибудь натыкает своих «жучков» или выхватит револьвер и в кого-нибудь пальнет. Шанахан снимал со стены тяжелые стеклянные полки и носил их в заднюю комнату. Габриэль видела, как вздуваются бицепсы под его футболкой и поигрывают мускулами широкие плечи. Он повесил пояс с инструментами низко на бедра, словно портупею, и ловким движением руки укладывал в передний кармашек деревянные шурупы.

Даже не глядя на него, Габриэль знала, когда он выходит и когда опять входит в зал: от него шла неодолимая сила, как от черной дыры. Девушка обслуживала покупателей, а в свободное время вытирала несуществующую пыль, по возможности избегая разговоров с Джо и лишь изредка отвечая на его вопросы.

К десяти часам у нее трещала голова от напряжения, а в половине двенадцатого начало подергиваться правое веко. В конце концов без четверти двенадцать она схватила свой маленький кожаный рюкзачок и бросилась вон из салона на яркое солнце, чувствуя себя узником, которому даровали свободу после десяти лет тюрьмы.

Встреча с представителем фирмы «Сильвер Уиндс» состоялась в ресторане, в центре деловой части города. Они сидели на открытом воздухе, на балконе, и обсуждали изящные серебряные ожерелья и серьги. Легкий ветерок трепал зеленые зонты над головами посетителей, а внизу по улице ездили машины. Она заказала свое любимое блюдо — жареную курицу и стакан чаю со льдом и попыталась успокоиться.

Тик на глазу прошел, но она еще не до конца пришла в себя. Несмотря на все старания, ей никак не удавалось найти свой центр умиротворения и добиться душевного равновесия. Мысли упорно возвращались к Джо Шанахану. Пока ее нет в салоне, детектив может применить одну из своих многочисленных уловок и вырвать у Кевина ложное признание. Она сильно сомневалась, что этот мускулистый парень способен на сострадание, и боялась, вернувшись в салон, застать там бедного Кевина прикованным наручниками к стулу.

Однако, придя в свой магазин два часа спустя, она услышала то, чего меньше всего ожидала, — смех. Смеялись Кевин и Мара. Оба стояли возле стремянки и с улыбкой смотрели снизу на Джо Шанахана. Ничего себе, дружеская идиллия!

Ее партнер по бизнесу веселился в компании полицейского, который собирался упечь его за решетку… А Габриэль знала, что Кевину в тюрьме будет куда горше, чем остальным смертным. Арестантская роба, немодная стрижка и отсутствие сотового телефона повергнут его в глубокое уныние.

Она перевела взгляд с улыбающегося лица бедного Кевина к восьми новым стойкам, которые тянулись по задней стене от пола до потолка. Джо стоял на верхней ступеньке стремянки с дрелью в одной руке, уровнем в другой и рулеткой, пристегнутой к его поясу с инструментами.

Вообще-то Габриэль не ожидала, что его плотницких навыков хватит на то, чтобы правильно выполнить эту работу, однако металлический стеллаж стоял ровно. Похоже, она его недооценивала. Мара сидела на корточках у стены и держала нижний конец последней стойки. Ее большие карие глаза были направлены вверх, на детектива Шанахана, и в них читался благоговейный трепет. Мара была неопытной девушкой, и Габриэль догадывалась, что она не устояла перед сильными мужскими флюидами Джо.

Троица не замечала Габриэль и посетителя, который разглядывал витрину с фарфоровыми вазами.

— Это не так легко, — сказал Кевин стоявшему наверху детективу. — Надо иметь наметанный глаз и природные способности, чтобы зарабатывать деньги на торговле антиквариатом.

Джо просверлил две дырки в верхнем конце металлической стойки. На время его работы разговор стих.

— Ну, что касается меня, то я ничего не смыслю в антиквариате, — признался он, спускаясь с лестницы. — Моя мама — фанатик дешевых распродаж, а мне все эти безделушки кажутся одинаковыми. — Он опустился на корточки рядом с Марой и просверлил две оставшиеся дырки. — Спасибо за помощь, — сказал он, вставая.

— Не стоит. Может, вам еще что-нибудь нужно? — с готовностью спросила Мара.

— Я почти закончил. — Он расставил пошире ноги и просверлил еще несколько дырок.

— Есть люди, которые находят на дешевых распродажах ценные старинные вещи, — сказал Кевин, когда дрель замолчала. — Но серьезные дилеры обычно ездят на распродажи частных коллекций и аукционы. Именно так я и познакомился с Габриэль. Мы с ней торговались из-за одной и той же акварели.

— В живописи я тоже полный профан, — заявил Джо и положил локоть на ступеньку стремянки, все еще сжимая в руке дрель, точно «магнум» сорок пятого калибра. — Если бы я захотел купить картину, мне пришлось бы обратиться за советом к человеку, который в этом что-то смыслит.

— Здесь тоже главное не ошибиться. Большинство людей не разбираются в ценностях. Вы удивитесь, узнав, как много подделок висит в престижных галереях. Когда…

— Это была распродажа траурной живописи, — вмешалась Габриэль, боясь, как бы Кевин не сболтнул лишнего. — Мы торговались из-за траурных картин.

Джо оглянулся на девушку через плечо, встретился с ней взглядом и спросил:

— Что значит — траурная живопись? — Он мигом разгадал ее намерения.

— Это картины, сделанные из волос умерших близких, — спокойно объяснила Габриэль. — Они были популярны в семнадцатом и восемнадцатом веках. На такие вещи до сих пор есть спрос, хоть и небольшой. Не каждый питает отвращение к картинам, сделанным из волос его прапрапрабабушки. Среди них есть довольно красивые.

— На мой взгляд, это ужасно. — Джон отвернулся и опустил дрель на пол, придерживая ее за оранжевый шнур. Мара сморщила носик:

— Я согласна с Джо. Это ужасно и гадко. Габриэль нравилась траурная живопись. Она находила ее восхитительной, и мнение Мары было расценено ею как предательство.

— Иди помоги посетителю, который разглядывает вазы, — сказала она своей помощнице тоном, несколько более суровым, чем ей хотелось бы.

Растерянно сдвинув брови, Мара пошла по салону. У Габриэль опять задергался глаз, и она прижала к нему пальцы. Ее жизнь разваливалась на части, и все из-за этого парня, который стоял перед ней в тесных джинсах и футболке, похожий на рабочего-строителя из павильона с диетической кока-колой.

— Ты как себя чувствуешь? — спросил Кевин. От его явного участия ей стало еще хуже.