История императорской власти после Марка

е. знак всаднического и сенаторского достоинства), он, благодаря покровительству своего вольноотпущенника Феста (секретаря и любимца Каракаллы), стал адвокатом императорского казначейства (т. е. государственным адвокатам, получающим жалование из казны); другие говорили, что он выступал на гладиаторских боях и, получив освобождение, отправился в Африку, где сначала был охотником, потом нотариусом, а затем адвокатом императорского казначейства (см. SHA, Macr., IV, 2—6).

Флавий Матерниан. Он был, по-видимому, не просто префектом Рима, а исполнял обязанности по руководству войсками в Риме на время отсутствия Каракаллы (Dio., LXXVIII, 4,2).

Дион (LXXVIII, 4,1—2) сообщает, что несколько африканских предсказателей предрекли воцарение Макрина в Африке, и были посланы к Матерниану для допроса. В результате Матерниан написал Каракалле.

Гонцы императорской почтовой службы. Информация об этом письме, по-видимому, просочилась благодаря Юлиану Нестору, который был princeps peregrinorum, и поэтому тесно связан с работой секретной службы, в частности, такой, какой занимался Матерниан но приказу императора. Таким образом, возможно, что в качестве гонца был один из фрументариев (frumentarius со времен Адриана — чин тайной полиции) Нестора, который был послан отвезти специальное послание. Впоследствии, очевидно, за предоставление информации об этом письме Нестор был вознагражден: Макрин сделал его префектом претория (Dio., LXXVIII, 15,1).

Снаряжение возницы было окрашено в цвет команды, которую он представлял. Его одежда состояла из короткой туники с широкими рукавами, {233} на голове был одет шлем. Иногда бывали такие аксессуары, как лук с колчаном, плащ, львиная шкура на спине, специальный пояс, пр.

Согласно Диону (LXXVIII, 4,2, слл.), письмо пришло к Юлии Домне, которая управляла императорской корреспонденцией в Антиохии, и поэтому задержалось. В это время Макрин был предупрежден Ульпием Юлианом из Антиохии.

За несколько дней до описываемых событий ряд сторонников Макрина были лишены своего положения, близкого к Каракалле (Dio., LXXVIII, 5,1). Возможно, именно с этим связана казнь брата Марциалия.

Причиной недовольства Марциалия Дион (Dio., LXXVIII, 5,3) называет его неоправдавшиеся ожидания повышения в звании. Возможно, это было следствием подозрений Каракаллы о связи Марциалия с Макрином.

Каракалла был убит на пути из Эдессы — места зимних квартир его войска — в Карры (SHA, Car., VII, 1; Dio., LXXVIII, 5,4), города в Осроене же, юго-восточнее Эдессы.

Имеется в виду храм Сина (Зуэна, Суина), в аккадской мифологии лунного бога. Был весьма почитаем, поскольку считалось, что тот, кто считает, что Луну нужно называть женским именем, и причисляет ее к женскому полу, тот всегда покоряется женщинам и является их рабом. Тот же, кто верит, что этот бог мужского пола, будет властвовать над женой и не поддастся никаким женским козням (SHA, Car., VII, 3—4). Это мужское божество часто идентифицировали с греческой Селеной, женским божеством.

Состоящий из германцев и скифов (Dio., LXXVIII, 5,5, слл.; Herod., IV, 13,6) особый отряд (equites extraordinarii) под командованием префекта II Парфянского легиона Элия Трикциана (SHA, Car., VI, 7), а также отряд отборных всадников (equites singulares), присутствие которого объясняет, как к месту событий попали два преторианских трибуна, Немезиан и Аполлинарис, поскольку этим отрядом командовали преторианские трибуны (см. SHA, Car., VI, 7; Dio., LXXVIII, 5,5, слл.).

Каракалла был убит то ли в свой день рождения — 6 апреля (SHA, Car., VI, 6), то ли через 4 дня после него — 10 апреля 217 г. (Dio., LXXVIII, 5,4). В SHA (Car., VI, 6) говорится, что это произошло в праздник Мегалензий (4—10 апреля), что соответствует обеим датам.

Equites extraordinarii (SHA, Car., VI, 7), которых, по-видимому, можно идентифицировать со специальным отрядом телохранителей, состоящим из людей в чине центуриона, германцев и скифов (Dio., LXXVIII, 5,5, слл.).

Скифский воин, убивший Марциалия, был сам немедленно убит преторианскими трибунами Немезианом и Аполлинарисом (Dio., LXXVIII, 5,5, слл.).

Где Юлия Домна руководила делами империи (Dio. apud Xiph., LXXVII, 18,2—4; LXXVIII, 4,2—3). Тело императора было сожжено на месте, а урна с прахом была послана в сопровождении префекта претория Адвента сначала в Антиохию, а оттуда в Рим, где была захоронена в гробнице Антонинов (SHA, Car., IX, 12; Macr., V, 2; Dio., LXXVIII, 9,1).

Это произошло не сразу после смерти Каракаллы. Сначала она действительно предприняла попытку самоубийства, но затем начала борьбу за власть с помощью интриг, и в конце концов, после получения предписания о ее выдворении из Антиохии, покончила с собой (Dio., LXXVIII, 23,1).

Каракалла прожил 29 лет (в SHA ошибочно сказано, что 43 года — Car., IX, 1). По-видимому, он был обожествлен Макрином (SHA, Car., XI, 5; Macr., VI, 8), хотя Дион (LXXVII1, 17,2) утверждает, что Макрин не решился ни обожествить Каракаллу, ни объявить его врагом отечества.

Дион сообщает, что это произошло на четвертый день (LXXVIII, 11, 6). День провозглашения Макрина императором совпал с днем рождения Севера — 11 апреля (Dio., LXXVIII, 8,1).

Макрину было 53 года.

Преторианские трибуны Немезиан и Аполлинарис.

В SHA упоминаются «приверженцы Макрина» (Diad., I, 1). Там же мы находим примерный список участников заговора: Элий Трикциан, префект II Парфянского легиона и командир equites extraordinarii; Марций Клавдий Агриппа, командующий флотом; преторианские трибуны, братья Аврелий Немезиан и Аврелий Аполлинарис; а также «большинство начальствующих лиц», которых вовлек в заговор Марциалий (Car., VI, 7). Кроме того, среди заговорщиков были представители дворцовой стражи и чиновничества: это Юлиан Нестор, начальник отряда иностранцев, и Ульпий Юлиан из Антиохии; Макрин впоследствии обоих вознаградил за их услуги (Dio., LXXVIII, 13; 15,1; Herod., V, 4,3; SHA, Macr., X, 1—2).

В дальнейшем этот сюжет не рассматривается, что является сильным аргументом в пользу предположения, что труд не окончен и не проверен (ср. подобную ссылку V, 3,9).

Став императором, Макрин тут же провозгласил своего 9-летнего сына Диадумениана соправителем и Августом (Diad., II, 2). Правда, Геродиан считает, что он был только Цезарем (V, 4, 3), т. е. не разделял власть с отцом на равных правах. На монетах Диадумениан имеет титул Цезаря, но на одном серебряном денарии из Антиохии есть и титул Августа (ср. Dio., LXXVIII, 34,2; SHA, Diad., II, 6). Одновременно с этим Диадумениан получил имя Антонин. Говорили, что Макрин, по приказу которого Диадумениан стал именоваться Антонином, желал этим уничтожить подозрения в своей причастности к убийству Антонина Каракаллы (SHA, Macr., III, 8; VII, 5). Другие же считали, что это было сделано вследствие печали, овладевшей легионами из-за того, что во главе государства не стоит больше Антонин, поскольку это имя было очень популярно в войсках и в народе, и императорским не считалось то имя, в котором не было имени Антонина; так что Макрин испугался, что войско может склониться к кандидатуре кого-нибудь из Антонинов — родственников Антонина Пия, которых было много среди командиров (SHA, Macr., III, 9; Diad., 1, 2—3). Однако нельзя отрицать и той возможности, что это было сделано для того, чтобы закрепить императорскую власть за Диадуменианом на случай смерти Макрина (см. Diad., I, 4). До нас дошло описание внешности Диадумениана: он «превосходил всех красотой, отличался очень высоким ростом, у него были русые волосы, черные глаза, орлиный нос, подбородок прекрасной формы, уста, созданные для поцелуев; от природы он был крепким, благодаря упражнениям приобрел лоск. Получив алые и пурпурные одеяния и прочие носимые в лагере знаки императорской власти, он сразу заблистал как небесное светило, своей прелестью привлекая к себе всеобщую любовь» (SHA, Diad., III, 2—3).

Немедленно после провозглашения себя императором Макрин выплатил и легионерам, и преторианцам жалование выше обычного (SHA, Macr., V, 7). Точнее говоря, было выдано «обычное повышение » к жалованию, но в удвоенном размере, и плюс к этому, по 8 золотых (200 денариев) на каждого солдата (SHA, Diad., II, 1).

Парфянская армия состояла почти полностью из всадников: тяжеловооруженные конные латники (clibanarii и cataphractai) и легковооруженные конные лучники; в случае необходимости пехоту предоставляли вассалы.

Макрин прислал в Рим приказ о посвящении Каракалле двух конных статуй, двух пеших в воинской одежде и двух сидящих статуй в гражданской одежде (SHA, Macr., VI, 8). Кроме того, он приказал, чтобы все значки и знамена в лагере были Антониновскими, а также по его приказу были сделаны изображения Каракаллы из золота и серебра, и в продолжение 7 дней совершались моления за имя Антонина (SHA, Diad., III, 1). Но ср. Dio., LXXVIII, 19,2, который сообщает об уничтожении по приказу Макрина статуй Каракаллы .

В Парфянском царстве не было единой государственной религии, разные области чтили своих традиционных богов: греки чтили эллинских богов, арабы из Хатры поклонялись семитским божествам, в Парсе чтили древних зороастрийских божеств. В собственно Парфии и в ряде других областей, которые были основными поставщиками воинов в армию Аршакидов, были распространены культы, восходившие к зороастризму, но претерпевшие очень сильные изменения. Таким образом, скорее всего парфяне поклонялись Ахурамазде — зороастрийскому божеству, богу света. Римлянам этот обычай был хорошо известен, см. Tac., Hist., III, 24: «солдаты третьего легиона по обычаю, усвоенному ими в Сирии, приветствовали восходящее солнце».

Это вспомогательные отряды мавританцев — специальные конные и пехотные части, набранные Каракаллой.

Подобное построение войска было довольно традиционным для римского военного искусства, см. Liv., XXX, 33,1—3 о боевом порядке войск Сципиона в битве при Заме:«Когорты он выстроил… так, чтобы между манипулами оставались широкие промежутки… поместил италийскую конницу на левом фланге, а на правом врагу противостояли Масинисса и нумидийцы. В проходах между манипулами он поставил копейщиков (тогдашних легковооруженных)…».

Геродиан датирует начало этой войны временем вскоре после 11 апреля 217 г. Исходя из описания Дионом войны с Артабаном (LXXVIII, 26, 2, слл.), ее можно датировать зимой 217/218 гг. Сведения Диона подтверждаются нумизматическими данными: vic(toria) Part(hica) не появляется на монетах вплоть до 218 г., что свидетельствует о заключении мира с Артабаном не ранее этого года. Итак, Макрин направляется к Нисибине, главному городу Забдицены — месопотамского княжества северо-восточнее Осроены, где начинаются переговоры с Артабаном (Дион сообщает о борьбе за колодцы с водой, свидетельствующей о том, что две армии ожидали, чем закончатся переговоры). Переговоры провалились, начались военные действия, произошла битва при Нисибине (Dio., LXXVIII, 26,2—4), которая, по-видимому, и описана у Геродиана. В результате Артабан отвел свои войска за Тигр, а Макрин вернулся в Антиохию. Но Артабан угрожал вновь начать войну и захватить Месопотамию. В результате были вновь начаты переговоры, длившиеся вплоть до 218 г. Ср. SHA, Macr., VIII, 3: Макрин, оказавшись слабее Артабана, сначала пытался сопротивляться, но потом отправил послов и просил мира.

Дион сообщает, что Макрин выплатил парфянам 200 млн. сестерциев (50 млн.денариев) контрибуции (LXXVIII, 27, 1), которые, несомненно, рас-{236}сматривались в качестве репараций за разрушенные крепости, города и храмы (Dio., LXXVIII, 26, 3).

Это произошло в начале 218 г., о чем свидетельствуют данные нумизматики (см. прим. 117), — ср. Dio., LXXVIII, 26,8 (консульство Макрина и Адвента — в 218 г.). Эти события объясняют, почему Макрин не вернулся в Рим немедленно после провозглашения себя императором (ср. Herod., V, 4,3; 12).

Согласно Диону (LXXVIII, 27,4), Макрин устранил дипломатическим путем и конфликт с Арменией, возникший при Каракалле. Ко времени появления Каракаллы на Востоке в Армении правил царь Вахарш II (во второй половине 190-х годов, при Септимии Севере, он был царем Армении, — Dio., LXXV, 9, 6). В 216 г. в царской семье возник серьезный конфликт — Вахарш находился в состоянии ссоры со своими сыновьями. Каракалла воспользовался этим и пригласил царя с сыновьями к себе, обещая помирить их, однако, преследуя свои внешнеполитические цели, обошелся с ними так же, как с Абгаром, царем Осроены: арестовал и отправил в Рим, а их царство объявил присоединенным к империи в качестве провинции. При получении этого известия в Армении началось восстание (Dio. apud Xiph., LXXVIII, 12,1—2). По-видимому, одному из царевичей, Тиридату, удалось бежать, и он был провозглашен армянским царем. Он вместе с Антиохом, философом-стоиком из Киликии, перешедшим на его сторону, отправился к парфянскому царю Вологезу V, очевидно, за помощью. Каракалла потребовал немедленной выдачи их, используя это в качестве долгожданного повода для войны с Парфией (Dio. apud Xiph., LXXVIII, 19, 1—2). Вологез V, не желая воевать, выдал Тиридата и Антиоха римлянам. Желая закрепить достигнутый успех и окончательно утвердиться в Армении, Каракалла посылает туда армию во главе со своим любимцем Феокритом, однако он терпит поражение от войска армян (Dio. apud Xiph., LXXVIII, 21, 1). Окончательно урегулировать армянский конфликт удалось лишь Макрину, который, поскольку Вахарш II умер в тюрьме, прислал Тиридату II корону, т. е. признал его царем Армении, но под протекторатом Рима (ср. Мовсес Хоренаци, II, 65: Хосров I, преемник Тиридата II, в знак своего господства в Закавказье «воздвигает каменный столп с греческой надписью, чтобы показать покорность Риму»). Кроме того, Макрин, желая установить прочный мир и укрепить свое влияние в регионе в противовес парфянскому, вернул Тиридату обратно его мать, которая находилась в заключении вместе с покойным Вахаршем II, и добычу, захваченную римлянами в ходе военных действий в Армении. Также велись переговоры по вопросу возвращения Тиридату II территории в Каппадокии, которой владел его отец, и возобновления римлянами ежегодных выплат (Dio., LXXIX, 27, 4). Другой проблемой, которую Макрину удалось решить дипломатическим путем, была проблема взаимоотношений с дакийскими племенами, которые восстали, опустошили часть провинции Дакия, и были готовы продолжать войну: Макрин вернул им заложников (которых у них взял Каракалла под предлогом заключения союза), чем склонил дакийцев к миру (Dio., LXXIX, 27, 5).

Книга V

Прибытие Макрина в Антиохию следует датировать временем вскоре после его появления у Зевгмы — моста через Евфрат. Диадумен был провозглашен армией Цезарем у Зевгмы (Dio, LXXVIII, 19,1; LXXVIII, 40,1). Сенат провозгласил его Цезарем после получения первого письма Макрина, т. е. ок. {237} начала мая (Dio, LXXVIII, 17, 1). Таким образом, Макрин появился в Антиохии во второй половине мая.

Дион (LXXVIII, 21) называет некоторых из наиболее известных доносчиков при Каракалле; среди них были: Т. Манилий Фуск, Юлиан, Сульпиций Арриен и фаворит Каракаллы Л. Луцилий Присциллиан.

Макрин мог спасти от смерти некоего консуляра Аврелиана, которого хотели казнить солдаты: его аргументом было то, что они не имеют права убивать сенаторов (Dio, LXXVIII, 12, 2). Однако впоследствии Макрин не смог или не пожелал спасти его, и этим вызвал враждебность сената (Dio, LXXVIII, 19,1).

Здесь у Геродиана небольшая путаница: в действительности было два письма — первое было послано Макрином сразу после его провозглашения императором в апреле 217 г. и было получено в Риме в первой половине мая (Dio, LXXVIII, 16,2; 17,1); второе было составлено в 218 г., после заключения мира с Артабаном (Dio, LXXVIII, 27,3).

Макрин был причислен к патрициям и назначен великим понтификом, получил проконсульскую власть и трибунские полномочия, а также имена Пий и Феликс — Благочестивый и Счастливый (SHA, Macr., VII, 1—5; XI, 2; Dio, LXXVIII, 16,2). Кроме того, он получил титул консуляра, что автоматически предоставляло ему статус сенатора (Dio, LXXVIII, 13,1—2).

Во время игр в честь Марса 14 мая римляне поддерживали Макрина, а уже 14 сентября, во время празднования дня рождения Диадумена, выступили против него. Несомненно, что подобное изменение настроений было организовано оскорбленными сенаторами (Dio, LXXVIII, 15,1, слл.; 18,4; SHA, Macr., II, 4; IV, 1—8). Однако были среди сенаторов и те, кто получил милости от Макрина и, вследствие этого, поддерживали его: старший и младший Помпонии Бассии, с тех пор как младший был возвращен из изгнания; К. Аниций Фауст; Домиций Флор; Флакк.

Об этой сфере деятельности Макрина сведений до нас почти не дошло, но то, что мы знаем, позволяет сделать вывод о пристрастном взгляде на него Диона (LXXVIII, 40,3—41,4), представлявшего мнение враждебных Макрину сенаторов, и Геродиана. Макрин провел серьезную реформу в области законодательства: со времен императора Тита существовал обычай, согласно которому новый император подтверждал все рескрипты предшественника; примеру Тита следовал Домициан, а за ним Нерва и Траян (они кассировали лишь приговоры политическим противникам Домициана), — Траян имел обыкновение лично выносить решение по типичным делам именно для того, чтобы в подобных случаях его решениями руководствовались в качестве законов; Макрин же отменил рескрипты прежних императоров, чтобы суд происходил на основании права (SHA, Macr., XIII, 1). После выплаты контрибуции парфянам Макрин, чтобы сохранить кредитоспособность казны, старался выдавать вместо денежного жалования продовольственные пайки (SHA, Macr., XIII, 2). Он ужесточил наказания за некоторые проступки: крайне жестоко карались уличенные в прелюбодеянии (SHA, Macr., XII, 4—5; 10); доносчиков, если они не могли привести доказательств обвинения, казнил, если же они приводили доказательства, то отпускал их, дав денежную награду, но с пятном позора (SHA, Macr., XII, 10).

Неудача Макрина в его попытках завоевать популярность в армии подчеркивается во всех источниках: он пытался заискивать с солдатами, даровав сыну имя Антонина (Dio, LXXVIII, 19,2); Макрин пытался уменьшить плату и привилегии армии, что вызвало недовольство, усиленное его неудачной попыткой распустить войска (Dio, LXXVIII, 28,1—29, 2); он ввел в войске жесткую дисциплину (SHA, Macr., XII): Макрин был вынужден восстановить {238} привилегии солдат и обещать, а затем и выплатить воинам 5000 денариев (Dio, LXXVIII, 34,2—3; SHA, Macr., V, 7); он жаловался на невозможность сохранения высоких тарифов выплат воинам (Dio, LXXVIII, 36,3).

После урегулирования отношений с парфянами, Макрин начал войну с арабами, вторгшись в районы, пограничные с римской провинцией Аравия (SHA, Macr., XII, 6).

Правление Макрина отнюдь не было спокойным. Наместники в Малой Армении (княжестве к западу от Евфрата), провинциях Азии и Аравии отложились и были поддержаны легатами войск в этих провинциях, Арабианом, Туском и Геллием. Выступления были подавлены, мятежные наместники казнены, а легаты, которые были старыми друзьями Макрина, прощены (SHA, Macr., VIII, 4—5; IX, 1).

Юлия Меса, жена Юлия Авита, который был доизбранным консулом при Севере и проконсулом провинции Азия, а при Каракалле находился на различных должностях в Месопотамии и на Кипре (Dio, LXXVIII, 3,2). Другой представитель этого семейства, Юлий Авит Алексиан, был довольно могущественным придворным Севера и Каракаллы в Британии в 209—211 гг. Учитывая тот факт, что вплоть до 217 г. Меса проживала при императорском дворе, можно с уверенностью сделать вывод о наличии большого количества сторонников и клиентов семьи в армии и среди придворных. После вступления на трон Гелиогабала Меса обладала реальной властью вплоть до своей смерти. В 218 г. она получила титулы Августы и «матери лагерей».

Город находился не в Финикии, а в Сирии; недалеко от Апамеи (Strabo, XVI, II, 10). Совр. город Хомс в Сирии.

Юлия Соэмия Бассиана. Её мужем был могущественный выходец из всаднического сословия С. Варий Марцелл. Он происходил из Апамеи, находился на прокураторской службе: был «прокуратором вод» в Риме, пока Север находился на востоке, ок. 195/196 г.; прокуратором Британии после разгрома Альбина в 197 г.; во время похода Севера в Британию был заместителем префекта претория и префекта Рима; был избран в сенат при Каракалле; в 211—217 гг. был наместником вновь созданной провинции Нумидия. Умер, по-видимому, в 217 г. По всей видимости, он имел при дворе немалое влияние. Соэмия после прихода Гелиогабала к власти не пользовалась влиянием, ей приписывали связь с Ганнисом (Dio, LXXIX, 6,2—3).

Юлия Авита Мамея. Её муж, Гессий Марциан, происходил из сирийского города Арки, занимал различные прокураторские должности (Dio, LXXVIII, 30,3).

Дион (LXXVIII, 30,2) называет его Авитом, т. е. Варием Авитом. Он родился в марте 204 г. (Dio, LXXIX, 20,2).

Дион его называет Бассианом (LXXVIII, 30,3). По-видимому, его полное имя было М. Юлий Гессий Бассиан. Однако нет ничего невозможного в том, что он носил имя Алексиан, родовое имя, ср. прим. 11, Юлия Авита Алексиана. Алексиан родился 1 октября 208 г.

Культ Баала в Эмесе контролировался жрецами правителями княжества (род которых происходил от арабского шейха Сампсикерама и его сына Ямблиха, Strabo, XVI, II, 10) даже после включения княжества в состав провинции Сирия при Домициане.

Хитон — женская и мужская исподняя одежда из льняного полотна или шерсти, доходившая до колен или ступней, с поясом вокруг бедер.

Имеется в виду III Галльский легион, который располагался под Эмесой, в Рафанее (другие гарнизоны находились в Антиохии и Апамее). Легион был позже переведен в Никомедию, город в Малой Азии (Dio, LXXIX, 7,1—3), а затем расформирован; однако Геродиан не сообщает в дальнейшем ничего {239} об этом легионе, несмотря на свое обещание в данном фрагменте. Легатом легиона был Вер, который позже сам стремился к власти (Dio, LХХIХ, 7,1).

Прежде всего имеется в виду Ганнис, который воспитывался в семье Месы (Dio, LXXIX, 6). Ганнис имел большое влияние на солдат, поскольку стал одним из командиров (Dio, LXXVIII, 38,3—4). Вообще, у истоков заговора стояли несколько вольноотпущенников и солдат, и жители Эмесы (Dio, LXXVIII, 31,3).

Ночью 15 мая 218 г. Дион (LXXVIII, 31) сообщает, что Гелиогабала в лагерь сопровождал лишь один Ганнис, однако в SHA (Macr., IX, 6) сказано, что туда отправилась Меса со всей семьей. Немедленная казнь дочери и приемного сына Мамеи префектом Макрина Ульпием Юлианом показывает, что Меса с дочерьми к этому времени уже были в лагере.

Полное имя и титул, данные Гелиогабалу, были: М. Аврелий Антонин, Благочестивый, Счастливый, Август. Произошло это 16 мая 218 г. (Dio, LXXVIII, 31,4).

Типичный пример необъективности в отношении к Макрину. В действительности, он немедленно отреагировал на вести, полученные из Рафанеи примерно 18 мая (расстояние от Рафанеи до Антиохии ок. 145 км.). Было послано сообщение Юлиану, который находился недалеко от Рафанеи, однако он был разбит. Макрин узнает об этом примерно 20 мая и сразу отправляется в Апамею, чтобы заручиться поддержкой II Парфянского легиона. Вскоре после его прибытия в Апамею он узнает, что Юлиан убит (Dio, LXXVIII, 34,4), и он возвращается в Антиохию примерно 27 мая (три дня до Апамеи, три дня обратно, и день в городе). Таким образом, Макрин имел менее двух недель, чтобы собрать свои силы для решающей битвы.

Ульпий Юлиан. Как и его коллега, Юлиан Нестор, он был префектом отрядов, сформированных из иностранцев (Dio, LXXVIII, 15,1), и был среди тех, кто поддержал Макрина. Юлиан был уже около Рафанеи (Dio, LXXVIII, 31,4) и мог бы взять лагерь, как считает Дион (Dio, LXXVIII, 32), если бы использовал до конца преимущество, даваемое ему наличием марокканских отрядов: эти солдаты, специально набранные Каракаллой, естественно, были лояльны к своему земляку Макрину.

Юлиан отвел войска, но по прибытии в Апамею был убит солдатами II Парфянского легиона. Макрин получил его голову вскоре после своего прибытия в Апамею (Dio, LXXVIII, 34,4—5). Легион за это предательство впоследствии был награжден титулом Антонинов. Его префектом был П. Валерий Комазон, который позже стал преторианским префектом, консулом и был три раза префектом Рима (см. Dio, LXXIX, 4,1—2).

Макрин пытался склонить на свою сторону II Парфянский легион, устроив раздачу солдатам денег, а также восстановив их привилегии и раздачу пайков (Dio, LXXVIII, 34,2, слл.). Воины взяли деньги, а после этого показали Макрину голову Юлиана. Макрин сразу отправился обратно в Антиохию, а Парфянский легион вскоре присоединился к войскам в Рафанее. Макрин был вынужден послать за подкреплениями к другим сирийским легионам, но даже абстрагируясь от того, что они также склонялись на сторону Гелиогабала (Dio, LXXVII1, 34,6—7), ближайший легион, IV Скифский, находился у Зевгмы, т. е. на расстоянии ок. 338 км., а XVI Флавиев легион располагался у Самосаты, в Коммагене.

Поскольку Макрин получил поддержку в Антиохии, Гелиогабал, соединившись со II Парфянским легионом, направился на север, чтобы навязать Макрину сражение до того, как прибудут к нему подкрепления. Битва произошла не на границе Сирии и Финикии, а у деревни, находившейся на расстоянии ок. 38км. от Антиохии, и датируется 8 июня 218 г. (Dio, LXXVIII, {240} 37, 3—39, 1; правда Дион сообщает, что было две битвы (LXXVIII, 34,5), однако он сам ясно пишет, что Макрин уклонился от битвы в Апамее).

Макрин полагался в основном на преторианские когорты и специальный отряд отборных всадников телохранителей; кроме того, он мог рассчитывать на отряды марокканцев. Гелиогабала поддерживали два легиона. Дион (LXXVIII, 38,4) сообщает, что войска Гелиогабала под предводительством Ганниса показали отсутствие боевого духа и могли быть разбиты, но помешало бегство Макрина. Более вероятно, что Макрин покинул поле боя, когда судьба сражения еще не была решена, чтобы взять подкрепление в Антиохии (Dio, LXXVII1, 39,1), но преторианцы в его отсутствие изменили.