Гернет Н & Ягдфельд Г
Пропал дракон
Нина Гернет. Григорий Ягфельд
Пропал дракон
Киноповесть
1
Когда часы начали бить девять, всё ещё было совершенно спокойно. В это тихое утро никто ещё не знал и не думал, что с ним случится то, что случилось.
Но сначала послушайте, что было с совсем разными людьми в разных местах. А потом увидите, как всё соединилось и перепуталось.
Пионеры шестого класса Лида Шершилина и Миша Коробкин, начищенные и наглаженные, шли по Большой Минеральной улице.
Шли они с очень важным и почётным поручением: пригласить писателя Мамонтова на школьный вечер, сегодня к шести часам. Это был последний, заключительный вечер. Завтра начнутся каникулы.
Всё было готово; вышел даже специальный номер стенгазеты "На крючок" с полной биографией писателя. Не было только одного: согласия писателя. Он лишь вчера вернулся из Австралии. Так что сами понимаете, как трудно уговорить человека выступить где-то в школе на другой день после такого путешествия!
Поэтому и послали не кого-нибудь, а самых вежливых отличников: звеньевую Шершилину и председателя отряда Коробкина.
И было им сказано: пусть разобьются в лепёшку, а приведут писателя. Потому что нельзя больше терпеть, как шестой "Б" задаётся своим вечером с водолазом!
А писатель Алексей Иванович Мамонтов, не подозревая о том, что его ждёт, спокойно работал в своём кабинете на Садовой улице. Во время путешествия он не успел записать кучу интересных вещей и теперь торопился это сделать, чтобы не забыть. Сейчас он записывал, как его укусила кенгуру.
Он написал: "укуси..." - и задумался. Он не знал, как правильно писать: "укусила" или "укусил"? А потом вспомнил, как он удирал от кенгуру, и засомневался: стоит ли вообще это записывать? Кроме того, он никак не мог сосредоточиться. Как только он задумывался, ему начинало казаться, что он опять летит на самолёте ТУ-114, потому что вокруг него ходила тётя Лиза и гудела пылесосом. Почему-то она всегда бралась за пылесос именно тогда, когда Алексей Иванович садился за стол. Правда, он не раз пытался просить тётю Лизу убирать тогда, когда она пошлёт его за булками. Но тётя Лиза находчиво отвечала, что если бы не она, то и сам Алексей Иванович, и его дом, и его пишущая машинка давно заросли бы паутиной, плесенью и грибами.
Алексей Иванович вздохнул, тоскливо взглянул на тётю Лизу и вышел в другую комнату.
Там на полках и стенах стояли и висели удивительные вещи - память о далёких путешествиях. Африканские маски, игрушки из Мексики, чучело райской птицы, коллекция невиданных бабочек, а теперь даже настоящий австралийский бумеранг.
Алексей Иванович прошёл на балкон. Там стоял террариум, а в нём сидел грустный тритон, похожий на маленького дракона.
Алексей Иванович постучал пальцем по стеклу. Тритон встал на хвост и поглядел на палец писателя круглыми чёрными глазами.
А неподалёку, в Озёрном переулке, на подоконнике второго этажа, между кактусами, сидел чёрный щенок, похожий на лохматый шарик, и лаял. Он лаял таким тоненьким голоском, что если бы комар тоже умел лаять, их нельзя было бы различить.
Он лаял на всё, что двигалось. Особенно на автобусы и троллейбусы. Он считал их большими собаками и обижался, что им можно бегать по улицам, а ему нет.
А пока он лаял, Алисина мама, собираясь уходить, говорила Алисе:
- Не подходи к плите. Боже мой, в ушах звенит от этой собаки! Никому не открывай. Нет, вы видали, чтобы в городе нельзя было найти няньку! Ты перестанешь гавкать, горе моё? Обед под салфеткой. Пять объявлений повесила никто не является! Ну, будь умницей, я вернусь в пять!
- Ещё не уходи. Ты ещё не сказала: не трогай спичек, - напомнила Алиса.
- Не трогай спичек! - сказала мама и чмокнула Алису в нос.
Как только мама закрыла за собой дверь, щенок перестал лаять и соскочил с подоконника. Ему надо было отгрызть банты от маминых шлёпанцев, пока её нет дома.
Алиса поняла: щенок обиделся на маму за то, что ей не понравился его красивый лай. Она сунула голову под кровать:
- Шарик, когда ты всё отгрызёшь, полай, пожалуйста. Мне очень нравится, когда ты лаешь.
В это же время в одном деревянном домике на берегу реки три маленькие девочки и одна кошка сидели у телевизора и смотрели передачу "Строительство коксохимического завода".
Две девочки и кошка смотрели не шевелясь, и только самая маленькая клевала носом и время от времени падала со скамейки. Тогда сестры поднимали её за шиворот и усаживали на место.
Когда на экране появились гружёные самосвалы, старшая девочка Валя поднялась. За ней встала Галя, потом маленькая Люся. И они гуськом зашагали к двери. У телевизора осталась только кошка. Она всё ещё надеялась увидеть мышь или птичку.
А девочки вышли из домика, спустились к мосткам на реке, где их мать полоскала бельё, и молча открыли рты.
Мать вытерла руки передником и сунула в рот каждой девочке по печенью. Девочки повернулись, в том же порядке отправились обратно и уселись на свои места рядом с кошкой.
На экране уже не было коксохимического завода. Там пожилой гость из Финляндии говорил на финском языке.
А теперь заглянем в одну очень уютную квартирку на той же Садовой улице, где живёт Алексей Иванович. Здесь вот уже сорок пять лет живут Сергей Васильевич и Таисия Петровна.
В это утро Сергей Васильевич, наморщив лоб, сокрушённо смотрел на шахматную доску. В руке он держал белого коня и никак не мог решить, куда его поставить. У него было трудное положение. Вчера в Саду отдыха он начал партию с очень серьёзным противником: бывшим вагоновожатым трампарка номер один. Когда вагоновожатый "съел" у Сергея Васильевича вторую пешку, пошёл дождик - и партию перенесли на сегодня.
- Тася, - жалобно позвал Сергей Васильевич. Но Тася, то есть Таисия Петровна, не отозвалась. Она поливала цветы на балконе.
- Ну куда ты полезла? - укоряла она вьющуюся настурцию. - Тебя же, дурочку, там рамой прищемит! Смотри-ка, бедную гераньку совсем затолкали! Да раздвиньтесь вы, в самом деле, всем хватит места... Иду! - сказала она и пошла с лейкой к Сергею Васильевичу.
- Тася, а что он может сделать, если я пойду так?
И Сергей Васильевич поставил своего коня на Б5.
- Тогда он возьмёт его пешкой, - хладнокровно сказала Таисия Петровна и вернулась на балкон.
Сергей Васильевич печально смотрел на позицию, и вдруг ему в голову пришла гениальная мысль.
- Тася! - вскричал он вне себя. - Я иду сюда турой! И что ему остаётся делать?
Таисия Петровна, появившись, бросила только один взгляд на шахматную доску.
- Ему остаётся пойти сюда королевой и объявить тебе мат в два хода.
И она, переложив лейку из правой руки в левую, дала мат в два хода своему мужу. Тот долго молчал, глядя на чёрную королеву, которая прикончила его короля. Потом растерянно спросил:
- Куда же я пойду?
- За молоком, - сказала Таисия Петровна. И когда Сергей Васильевич надевал в коридоре галоши, Таисия Петровна сказала, всовывая ему в руки большой бидон:
- Только помни, что это наш последний бидон. И постарайся, если можно, не забыть его на прилавке.
- Ну, Тася! - сказал Сергей Васильевич. Уже на лестнице он что-то пробормотал о человеческой несправедливости и стал медленно спускаться вниз.
Тут мимо него жёлтыми молниями пронеслись по перилам близнецы Боря и Лёва. Они задели бидон, который Сергей Васильевич чуть не выронил.
Вот так началось это утро. У каждого были свои дела, никто даже не был знаком друг с другом. И кто же мог думать, что не пройдёт и часа, как всё начнёт самым странным образом соединяться и перепутываться!
2
Делегатка шестого класса Шершилина очень гордилась своим поручением. Такое почётное она получила в первый раз.
Миша Коробкин был опытней. Он уже приглашал двух артистов цирка и одного академика и умел это делать.
Он поминутно вынимал блокнот, заглядывал в него и прятал обратно. А потом, страдальчески глядя вверх, шевелил губами: учил наизусть то, что скажет писателю.
Когда он дошел до "... ваши познавательные книжки воспитывают в нас..." Лида дёрнула его за рукав и тревожно спросила:
- Слушай, а что, если он опять куда-нибудь улетел?
Миша её не слушал. Он учил текст про Алексея Ивановича. Бедный, он всегда всё учил наизусть. Но зато не боялся, что где-нибудь скажет не то, что надо.
А Лиду грызли сомнения. Она теребила Мишу за рукав:
- А что, если он обещал уже другой школе? А если он скажет: уходите вон? Миша остановился.
- Слушай, Шершилина, - строго сказал он. - Я до сих пор не понимаю, почему со мной послали тебя, а не Витю Витковича. Но если уж ты попала в делегацию, не задавай дурацких вопросов, держи себя прилично.
Лида замолчала и виновато поглядела ему в глаза.
Раз нельзя было разговаривать, она стала на ходу заплетать косичку и расправлять бант, который сидел на её голове, как бабочка-капустница. Когда они проходили мимо шляпного магазина, Лида даже отстала от Миши и на ходу присела перед витриной, чтобы разглядеть себя в зеркале между шляпами.
Миша оглянулся. Он увидел Шершилину, сидящую на корточках, горько усмехнулся, взял её за руку и перевёл на другую сторону улицы. Они пошли мимо дома, застроенного лесами.
- Я, кажется, предвижу, - сказал Миша, - что из-за тебя будет масса неприятностей.
И не успел он сказать, как сверху, с лесов, свалилось ведро с мелом. Правда, им удалось отскочить, но несколько брызг всё-таки попало на Мишу.
А кто-то усатый свесился сверху. И вместо того, чтобы извиниться, заорал, что у него не сто рук, что пускай всё идёт к чёрту и что если ему не пришлют подсобниц, то пятого этажа не будет.
Миша посмотрел на свои парадные брюки с белыми кляксами и задохнулся от негодования. Лида никогда не видела, чтобы чинный и рассудительный Коробкин так сердился!
Миша кричал усатому, что тот не имеет права! И что пускай он сначала заплатит за брюки девять рублей сорок копеек!
Лида пыталась его успокоить. Она говорила, что это ничего, это только мел, он высохнет и стряхнётся.
Но только когда Лида сказала: "Мы же опоздаем!" - он замолчал и зашагал дальше.
- Это всё ты, - проворчал он.
- Почему я? - поразилась Лида.
- Потому что, если бы ты не торчала перед зеркалом, ведро бы упало не впереди, а сзади. Понятно?
На это Лида не нашлась, что ответить. Она притихла, и некоторое время они шли молча.
Им навстречу по мостовой медленно ехала бочка с квасом. За бочкой мирно двигалась очередь людей с бидонами и графинами.
Вдруг Лида ахнула. Глаза её засверкали: последним в очереди ковылял на самокате плутоватый мальчишка - родной брат Лиды Шершилиной.
Но ведь она, уходя, заперла его в квартире!
Он делал вид, что смотрит в другую сторону, а сам косился на сестру.
- Женька! Как ты смел вылезти?! - грозно закричала Лида. - Иди сейчас же домой!
- А что, нельзя квасу попить? - простодушно сказал хитрый Женька и погремел медяками.
- Женька! Что я сказала! - завопила Лида. А Женька скрылся за углом вместе с очередью.
Лида ринулась было за ним, но Миша схватил её за платье. Лида не могла успокоиться:
- Ты подумай! Спустился по трубе специально, чтобы за мной следить! А? Как только я куда-нибудь, так он сзади хвостом! Думаешь, он пошёл домой? Вот я ему сейчас...
- Что тебе важней, - холодно спросил Миша, - бегать за Женькой или выполнять своё пионерское поручение?
- Выполнять, - сказала Лида, и они пошли дальше.
Лида хорошо знала своего брата. Когда они свернули на Суворовскую и проходили мимо почтамта, она заметила за колонной колесико самоката.
- Ну, что я тебе сказала? - крикнула Лида, и, бросившись за колонну, вытащила притаившегося Женьку. - Ты опять за мной? Опять за мной?
- А что, мне нельзя купить марку с Гагариным за четыре копейки? - спросил хитрый Женька.
И вы думаете, он купил марку и пошёл домой? Как бы не так. Когда Лида с Мишей перешли улицу, Женька был опять здесь. Он пытался спрятаться за спиной какого-то толстяка, а когда тот свернул в парадную, быстро пристроился к кучке людей у закрытого зоомагазина. Тут спрятаться было негде, и Женька сам выскочил навстречу Лиде и заорал:
- Знаешь что? Сюда ежей привезли! Сейчас быстро куплю ежа и домой!
Счастье Женьки, что Лида так торопилась. А то бы она непременно отвела подлого мальчишку домой за шиворот. Но Миша потащил её дальше.
И вот делегаты стоят на площадке третьего этажа, перед дверью, где живёт писатель и путешественник Мамонтов. Затаив дыхание, они прислушиваются. Из-за двери доносится какое-то странное гудение.
- Слышишь? - прошептала Лида в восторге. - Это, наверное, какое-нибудь австралийское существо!
- Не болтай, - сказал Миша. Он тщательно стёр с брюк последние следы мела, расправил концы галстука и причесался маленькой гребёнкой.
- Ну, смотри, Шершилина! - строго сказал он и нажал звонок.
Гудение прекратилось. Щёлкнул ключ, и дверь медленно начала открываться. Лида и Миша недаром считались самыми вежливыми в шестом классе. Дверь ещё не совсем отворилась, а они разом громко, отчётливо, ясно сказали:
- Здравствуйте, Алексей Иванович!
На пороге, опершись на швабру, неподвижно стояла величественная дама. Некоторое время она испытующе смотрела сверху на Коробкина и Шершилину, а потом закрыла дверь.
- Это как же? - сказала Лида с обидой в голосе. - Уходить?
- Обижаться будешь у себя дома, - сказал Миша. Они стояли, не зная, как поступить. Но тут дверь открылась опять. Та же мощная дама кивком головы предложила им войти в переднюю, пропустила мимо себя и закрыла за ними дверь. Потом удалилась в комнаты, оставив гостей в темноте. Только из узкой щели луч света падал на стенку.
Лида дёрнула Мишу за руку. Со стены свирепо смотрела на них чёрная страшная голова с оскаленными зубами - древняя мексиканская маска.
- Что это? - ахнула Лида и на всякий случай попятилась.
Миша нервно поправил галстук и сердито шепнул:
- Не ахай и не таращи глаза, а то он подумает, что ты совсем дура.
- Куда вы их девали, тётя Лиза?
Дверь в комнаты распахнулась, в переднюю ворвался свет, а вместе со светом - весёлый человек Алексей Иванович.
- Вы чего тут в темноте? - закричал он, схватил делегатов за руки и втащил в комнату.
- Ну, здравствуйте! - сказал Алексей Иванович. И представьте себе, что эти двое, самые вежливые ребята в шестом классе, забыли ответить "здравствуйте". Такая это была сказочная комната, такие невиданные птицы парили на нитках под потолком, такие копья и стрелы сверкали на стенах, такие удивительные человечки танцевали на полках, что Миша забыл даже речь, которую он вызубрил наизусть.
Они замерли посреди комнаты и только вертели головами. Алексей Иванович тоже молчал. Он задумчиво смотрел на гостей, но он их уже не видел. Перед его глазами витало сказочное животное, которого нет нигде в мире, кроме Австралии, - с утиным клювом и шерстью... Скорей записать эту встречу!
И он бросился было в кабинет, но вспомнил о гостях.
- Извините, я сейчас, - виновато сказал он, сунул им в руки стеклянный ящик, где сверкали невиданные бабочки, и скрылся.
Тотчас в кабинете застрекотала машинка.
Миша многозначительно посмотрел на Лиду:
- Поняла, Шершилина?
Лида кивнула. Они на цыпочках отошли подальше от двери, уселись на диванчике и стали рассматривать огромную лазурную бабочку, Лида подумала: вот если б ей такие крылья! И представила себе, как она влетает в шестой класс на лазурных крыльях... Интересно, что бы сказала Галина Ивановна!
Миша тоже смотрел на бабочек. Но бабочки его никогда не интересовали. Он уже мысленно писал в газету статью: "Знаменитый писатель тепло встретил председателя отряда Коробкина и сопровождающую его Шершилину..."
Тут перед ними выросла тётя Лиза с тряпкой в руке.
- Трогать нельзя, - раздался над ними голос, похожий на гудение пылесоса. Тётя Лиза отобрала бабочек. Метнув неодобрительный взгляд на гостей, тщательно протёрла тряпкой стекло и поставила коробку на место. После этого она удалилась на балкон.
А в кабинете стрекотала машинка. За первой фразой бежала вторая, третья. Алексей Иванович едва успевал записывать. Когда он дошёл до детёнышей утконоса, он улыбнулся и вдруг вспомнил, что у него сидят гости.
- Ах я свинья! - сказал он себе и выскочил из кабинета.
Делегаты сидели не шевелясь. Бабочек у них не было.
- Извините меня! - сказал Алексей Иванович. - Мне осталось только разделаться с утконосом. Я вижу, вам надоели бабочки? Ладно, сейчас увидите кое-что интереснее!
И, обняв за плечи делегацию, Алексей Иванович поволок её на балкон. Там тётя Лиза протирала тряпочкой завитушки балконной решётки. Но Алексей Иванович собирался показывать гостям не тётю Лизу, а пятнистого тритона, похожего на маленького дракончика. Только вместо когтей у него на лапках были перепонки, и весь он переливался весёлыми красками: жёлтой, зелёной, оранжевой...
- У кого кошка, - сказал Алексей Иванович, - у кого собака, а у меня вот дракон. Мы с ним по вечерам в домино играем, - добавил он, покосившись на ребят.
Тётя Лиза презрительно фыркнула, Миша вежливо улыбнулся, а Лида покатилась со смеху и спросила:
- А кто выигрывает?
- Он, - сказал Алексей Иванович. - Ну, а теперь я в последний раз убегу на одну секунду, хорошо? А потом вы мне расскажете, зачем я вам понадобился.
Он ушёл. На балконе остались Лида, Миша, тритон и тётя Лиза.
А внизу, на другой стороне улицы, стоял Женька с самокатом. Как вы понимаете, он и не собирался идти домой. Не было человека, который мог бы скрыться от Женьки, если Женька решил узнать, куда и зачем тот человек пошёл.
Когда его сестра появилась на балконе, Женька торжествующе усмехнулся: теперь он знал - куда. Осталось только узнать - зачем.
Тётя Лиза опустилась на корточки и стала протирать одну за другой хрупкие ножки столика, на котором стоял террариум.
Лида прижалась носом к террариуму и постучала пальцем по стеклу.
- Осторожней! - рявкнула снизу тётя Лиза.
Лида отскочила, задев ножку столика, и - страшно сказать! - террариум, с лесенками, камешками, водой, песком, опрокинулся на тётю Лизу!
А тритон скользнул через решётку и исчез.
Последнее, что увидели делегаты, была тётя Лиза, окаменевшая перед ними. На её голове, словно скафандр водолаза, покачивался террариум...
Лида и Миша не помнят, как они промчались через комнаты, как чуть не сбили с ног Алексея Ивановича, как скатились по лестнице, как в конце концов упали на скамейку в Саду отдыха...
3
Сергей Васильевич не спеша возвращался домой из молочной. В руках у него был бидон, а в мыслях - шахматная партия с вагоновожатым. Он будет её сегодня доигрывать, а у него не хватает двух пешек... Сергей Васильевич не переставал думать об этой партии с той самой минуты, как вышел из дому. Поэтому не нужно удивляться, что он забыл в молочной крышку от бидона.
Надо же было, чтобы ход, спасающий коня, пришёл к Сергею Васильевичу как раз под тем балконом, где в этот момент опрокидывался террариум!
Сергей Васильевич даже остановился. Погружённый в расчёты, он не слыхал ни визга тёти Лизы, ни грохота упавшего столика.
Он не заметил даже, как что-то вылетело откуда-то и, описав дугу, шлёпнулось в бидон и нырнуло в молоко.
- Да! - сказал сам себе Сергей Васильевич. - Кажется, это выход! - И бодро зашагал к дому. Мимо него промчались мальчик и девочка.
- Осторожней! - сказал он, прижав к себе бидон.
Никто не заметил, что произошло. Решительно никто, кроме Женьки. Женька видел всё с самого начала до самого конца.
И теперь перед ним была новая тайна: кто вылетел из аквариума и влетел в молоко?
Женька не был бы Женькой, если бы не кинулся по следам таинственного существа, исчезнувшего в бидоне. И он, гремя самокатом, ринулся через улицу.
Но, как назло, огромный самосвал, выскочив из-за угла, заставил его попятиться. За ним шёл второй, третий... им, кажется, конца не было! Они закрыли другую сторону улицы, и Женька не видел, как его сестра и Миша Коробкин, выбежав из парадной и пометавшись под балконом, куда-то убежали...
Когда самосвалы прошли, старик с тайной в бидоне был далеко.
Женька работал изо всех сил. Он размахивал правой ногой, обгоняя шарахавшихся прохожих и пугая голубей, пока не налетел на коляску с ребёнком.
Не хочется рассказывать, что произошло дальше. Но когда мать ребёнка выпустила Женькино ухо, старик уже исчезал в парадной. А когда еле дышавший Женька ворвался в парадную, где-то наверху уже захлопнулась дверь.
4
Съёжившись на скамейке, Лида хотела только одного: чтобы случилось землетрясение, расступилась земля и они с Мишей и скамейкой провалились неизвестно куда. Или заблудиться в лесу, чтобы её никогда не нашли. Или чтобы она была не она, а совсем другая, и звали её не Лида Шершилина, а всё равно как, и чтобы ничего этого не было... В её ушах ещё стоял яростный визг тёти Лизы, а в глазах - страшное зрелище падающего террариума.
А Миша сидел закусив губу, нервно постукивая ногой по песку и хотел только одного: убить Шершилину. И лишь благородство и высокая пионерская сознательность удерживали его от этого справедливого шага. Но что-то с этой подлой девчонкой надо же было сделать? И, не зная, с чего начать, Миша сверлил её злыми глазами.
А вокруг шла безмятежная жизнь, будто ничего не случилось. Прыгали воробьи, старики читали газеты, девочки собирали прошлогодние жёлуди, мамы и бабушки катали коляски с младенцами.
- Что ж теперь будет, что ж теперь будет?.. - шептала Лида, глядя на песочницу, валявшуюся на дорожке.
- Ах, вас интересует, что теперь будет? Пожалуйста! Я доложу совету отряда, что писатель не придёт, мероприятие сорвано, отряд опозорен. А вы доложите, как явились делегаткой к знаменитому писателю, истребили его животных и всё перебили в доме!
- Террариум не разбился, - робко пролепетала Лида. - А песок и камешки можно принести...
- И дохлого тритона тоже? - прошипел Миша. - Того, которого ты сбросила с третьего этажа прямо в самосвал? Ну, неси, неси...
Лида охнула, и слезы закапали на песок. Бедный, бедный дракончик. Какая ужасная гибель!
Миша встал.
- Давай, давай, реви, бывший делегат Шершилина.
- А ты? - прошептала Лида.
- А я не обязан отвечать за твоё хулиганство!
Тут Лида заревела в голос. На них стали оборачиваться. Какой-то старичок выглянул из-за газеты, девочки со скакалкой подошли ближе.
- Миша, не уходи! - взмолилась Лида. На них смотрели со всех сторон.
- Знай, Шершилина, что пионер не оставляет товарища в беде! - громко сказал Миша и сел на скамейку.
- Какой ты хороший, Мишенька! - сказала Лида, рыдая.
- Не реви, не мешай мне думать.
Лида проглотила слезы. Она смотрела на Мишу с последней надеждой. Бывают же чудеса на свете! Ну, пусть редко, но всё-таки...
Что, если Миша сейчас всё придумает? И Алексей Иванович их простит, и тритон не убился и вернётся, и не придётся рассказывать отряду о своём позоре...
- Сколько у тебя денег? - вдруг спросил Миша. Лида лихорадочно вывернула карманы. Кроме огрызка карандаша и катушки белых ниток, у неё нашлось 29 копеек.
Миша вынул аккуратный маленький кошелёк и высыпал на ладонь: перламутровый ножичек, запасной пионерский значок и новенький полтинник. Он всыпал всё это и ещё Лидины 29 копеек обратно, застегнул кошелёк на кнопку и встал со скамейки.
- Пошли.
- Куда? - робко спросила Лида, но он не ответил. И Лида, разрывавшаяся между отчаянием и надеждой, поплелась за ним.
5
Лида не замечала улиц, по которым они шли. Она видела только Мишину спину и старалась не потерять её в толпе. Миша шагал не оглядываясь. Неожиданно он свернул в какой-то магазин. Лида вбежала за ним, не посмотрев даже на вывеску. И только там, внутри, поняла, что они в зоомагазине.
Вдоль стен до самого потолка стояли пустые клетки, такие маленькие и тесные, что нельзя было понять, для кого они: для птиц или для мышей? У прилавка толпились разные люди. Продавец набирал совком из ящика красных копошащихся червячков и развешивал в фунтиках.
Сбоку стояли аквариумы. В зеленоватой воде метались маленькие хвостатые рыбки. На подоконнике были навалены безрадостные куски серого туфа. В тёмном углу в клетке сидел какой-то печальный зверь - Лида не могла разобрать, кто это.
Миша не терял времени. Он протискивался между мальчишками и покупателями, пока не оказался рядом с продавцом.
- Сколько стоит тритон? - спросил он.
- Нет тритонов, - ответил продавец.
- А когда будут? - спросил Миша упавшим голосом.
- Когда наловишь, - сказал кто-то из очереди.
- Поезжай в Крым, - дружелюбно посоветовал другой.
- Как же так, - обидчиво начал Миша, но тут кто-то потянул его за рубашку. Миша оглянулся и увидал парня, похожего на фотонегатив, так загорело его лицо и выгорели волосы. Парень подмигнул и пошёл к выходу. Миша за ним, Лида за Мишей. Все трое вышли на улицу. Мальчишка свернул в первые ворота и поманил их пальцем.
- Кролика надо? - шёпотом спросил он и отогнул полу пиджака. Из внутреннего кармана торчали серые уши крольчонка.
- Ой, какой... - начала было Лида, но Миша твердо сказал:
- Не надо.
- А вот! - И мальчишка, как фокусник, вытащил откуда-то белую мышь с розовым хвостиком. Лида пискнула.
- Нам нужен тритон. Понял? - вразумительно сказал Миша.
- Чудаки! - фыркнул мальчишка. - Им дают законного кролика, а они... - Но, заметив по лицу покупателя, что сделка не состоится, быстро запахнул пиджак и сказал: - Ладно. Можно тритона. Три рубля.
Лида ахнула.
- Ты что, с ума сошёл? - возмутился Миша.
- Не нравится - иди в магазин. Мне ещё твоего тритона ловить надо!
- Так он же в Крыму... Мальчишка не смутился:
- Вот видишь, а говоришь - дорого! Этот ответ даже Мишу сбил с толку.
- Как же это: он там, а ты здесь... Мальчишка не лез в карман за ответом:
- Кто знает места, тот и здесь поймает. Одним словом, берёшь или не берёшь?
- Погоди, мы сейчас, - сказал Миша и отвёл Лиду в сторону. - Беги домой, неси три рубля, я его задержу, - сказал он пронзительным шёпотом.
Лида с ужасом посмотрела на него.
- Ой, мне не достать! Дома никого. Мама на дежурстве...
- Ну, Шершилина! - только и мог сказать Миша.
- Эй вы там, берёте или нет? - крикнул мальчишка.
- Берём! - буркнул Миша. И шёпотом сказал Лиде: - Ладно. Пойду к отцу на работу. Но имей в виду: потом отдашь!
- Честное слово, Мишенька, отдам! Миша подошёл к продавцу.
- Неси своего тритона.
- Давай деньги. Миша фыркнул:
- Вперёд? Ещё чего! Тритонщик возмутился:
- Это чтоб я мучился, доставал, тащил, а вас потом поминай как звали?
Теперь возмутился Миша:
- Ага! А ты хочешь, чтобы мы тебе дали деньги, а потом тебя поминай как звали?
Разговор зашёл в тупик.
Лида, увидев, что рушится последняя надежда, вмешалась в разговор. Она пыталась уговорить обоих, чтобы они поверили друг другу, и что никто никого не обманет.
Но и продавец тритонов и покупатель стояли на своём. И только когда Миша сделал вид, что уходит, мальчишка сказал:
- Ладно, давай аванс. Копеек пятьдесят. Лида было обрадовалась, но Миша твердо сказал, что аванса не будет.
Тогда тритонщик, чувствуя, что сделка проваливается, сдался и только потребовал шесть копеек на трамвай для скорости.
Тут Миша не возражал. Он достал из кошелька пятак и две копейки и спросил копейку сдачи. Но у продавца тритонов копейки не было. Лида испугалась, что всё опять разладится, но Миша догадался разменять две копейки в газетном киоске.
- Когда будет тритон? - спросил он. Мальчишка озабоченно поднял глаза к небу и сморщил лоб.
- Значит, так. На этом самом месте. Через полчаса.
Миша выглянул из ворот. На больших часах почтамта было двадцать пять одиннадцатого.
- Значит, без пяти одиннадцать чтоб тритон был здесь! - строго сказал Миша.
- Будет сделано! - крикнул мальчишка на бегу, и его белая голова сверкнула уже на другой стороне улицы.
Лида сияла.
- Какой ты молодец, Мишенька! Как ты всё чудно устроил! Мы сразу же отнесём ему, да? И скажем: простите нас. И ей скажем: простите, хоть она и противная, правда?
- Ты глупа, Шершилина. Жди его здесь. Никуда ни шагу!
- Хорошо, Мишенька, - покорно сказала Лида.
- Я могу немного задержаться. Скажешь ему, чтоб подождал.
- Да, Мишенька.
- Дашь ему в крайнем случае семьдесят три копейки, - и Миша высыпал Лиде в руку монеты из кошелька.
- Я дам, Мишенька.
- Но не смей давать, пока он не покажет тритона.
И чтобы все лапы были целые и хвост. Поняла?
- Поняла, Мишенька.
- Ну, смотри, Шершилина! - сурово сказал Миша и ушёл.
6
- А где же крышка? - спросила Таисия Петровна, едва Сергей Васильевич вошёл в переднюю. Сергей Васильевич поглядел на бидон.
- А разве была крышка? - удивился он.
- Конечно, могло быть и хуже, - кротко заметила жена. - Ты мог принести домой крышку и оставить в молочной бидон.
- Ну, Тася... - обиделся Сергей Васильевич и пошёл прямо к шахматной доске.
Таисия Петровна отнесла бидон на кухню. Она сняла с полки голубую кастрюльку и вылила в неё молоко.
Бидон выпал из её рук и покатился по полу.
Опершись лапками о край кастрюли, на неё пристально смотрел маленький пёстрый дракон. А из молока торчал его колючий гребень.
С минуту Таисия Петровна и дракон смотрели друг на друга. А потом Таисия Петровна безмолвно вышла из кухни.
Её слабое сердце не позволяло ей находиться в одной комнате с таким существом.
Она тихо тронула за плечо Сергея Васильевича.
