Трава – его изголовье

      – Полагаю, стервятники слетятся раньше, – отметила Шизука. – Араи, скорее всего, пришлет в Ширакаву своего человека.
      – А как же ты, Шизука? – спросила Каэдэ. Столб установили, фонарь снова вернулся на свое место. Сегодня она зажжет лампу, и та красиво засияет в покрытом инеем саду под ясным небом. – Какие у тебя планы? Ты же не останешься со мной навсегда? У тебя, должно быть, другие заботы. Как же сыновья? Ты, наверное, по ним соскучилась. Что приказывает Племя?
      – По-прежнему блюсти твои интересы, – ответила Шизука.
      – Они могут похитить ребенка, как Такео? – поинтересовалась Каэдэ и тотчас добавила: – Не отвечай мне, это уже неважно. – Она почувствовала, как накатывают слезы, и сжала губы. Помолчав, она продолжила: – Полагаю, ты держишь их в курсе моих действий и решений?
      – Время от времени я посылаю донесения дяде. В частности, когда я думала, что ты близка к смерти. Я должна сообщать все новости: если ты решишь выйти замуж и тому подобное.
      – Это в мои планы не входит.
      Вечерний свет начал тускнеть, розовое оперение ибисов засияло еще ярче. Было так спокойно. Работники завершили ремонт, и в саду разлилась благодатная тишина. В царившей безмятежности Каэдэ услышала наставление Белой Богини. Потерпи.
      Я выйду замуж только за Такео, снова поклялась Каэдэ. Я буду терпеливой.
      Миновал последний солнечный день. Стало влажно и сыро. Вскоре вернулся Кондо, застигнутый в поездке проливным дождем. Быстро соскочив с коня, он выкрикнул женщинам в доме:
      – На дороге чужаки, люди господина Араи, пятеро или шестеро, верховые.
      Каэдэ велела собрать всех воинов и создать видимость, что по первому зову приедет намного больше.
      – Вели готовить обед, – сказала она Шизуке. – Все, что у нас есть, чтобы выглядело роскошно. Пусть думают, что мы процветаем. Помоги мне переодеться и приведи сестер. И постарайся не попадаться на глаза людям Араи.
      Каэдэ надела самое красивое платье, что подарил ей Фудзивара, вспомнив день, когда пообещала его Хане.
      Сестренка получит его, когда подрастет, подумала она, а я обязательно буду рядом и порадуюсь за нее.
      В комнату вошли Хана и Аи. Хана радостно болтала и прыгала, стараясь согреться. Аямэ внесла жаровню. Каэдэ вздрогнула, увидев, сколько там угля: после отъезда людей Араи придется померзнуть.
      – Кто к нам едет? – встревоженно спросила Аи. После смерти отца и болезни Каэдэ она стала чрезмерно впечатлительной, словно ослабла от потрясений.
      – Люди Араи. Мы должны произвести хорошее впечатление. Поэтому я надела наряд Ханы.
      – Не замарай его, сестра, – сказала Хана, ойкнув, когда Аямэ начала расчесывать ей волосы.
      Обычно она завязывала их сзади. Распущенными они казались длинней, чем сама Хана.
      – Что им нужно?
      Аи совсем побледнела.
      – Полагаю, они нам скажут, – ответила Каэдэ.
      – А мне обязательно присутствовать? – взмолилась Аи.
      – Да, надень второе платье, что прислал Фудзивара, и помоги Хане. Когда гости прибудут, мы выйдем все втроем.
      – Зачем? – спросила Хана.
      Каэдэ промолчала. Она сама не знала, почему так надо. Она представила трех сестер в большом доме, трех дочерей господина Ширакавы, одиноких, красивых, опасных… Именно такими они должны предстать перед воинами Араи.
      – Всемилостивая, всемогущая, помоги нам, – просила она Белую Богиню, пока Шизука завязывала ей пояс и расчесывала волосы.
      Она услышала топот копыт за воротами, Кондо выкрикнул приветствие. Его голос уловил точную ноту на грани вежливости и самоуверенности, и Каэдэ поблагодарила Небеса за актерские способности Племени, надеясь, что у нее получится не хуже.
      – Аямэ, проводи посетителей в дом для гостей, – велела она. – Предложи поесть и выпить чая. Лучшего чая из самых изысканных чашек. Когда они отобедают, пригласи старшего ко мне на разговор. Хана, если ты готова, спустись и сядь рядом со мной.
      Шизука помогла Аи надеть платье и быстро уложила ей волосы.
      – Я спрячусь так, чтобы все слышать, – прошептала Шизука.
      – Открой ставни, – сказала Каэдэ. – Поймаем последние лучи солнца.
      Дождь прекратился, солнце временами бросало серебристый свет в сад и комнату.
      – Что мне нужно делать? – спросила Хана, встав на колени рядом с сестрой.
      – Когда войдут мужчины, ты должна поклониться в тот же момент, что и я. Затем старайся выглядеть красиво и сиди недвижно, пока я говорю.
      – И это все? – огорчилась Хана.
      – Наблюдай за ними, изучай их, но так чтоб они не заметили. Потом расскажешь мне, что ты о них думаешь. Ты тоже, Аи. Скрывайте свои чуства, ни на что не реагируйте, сидите как статуи.
      Аи подошла и опустилась справа от Каэдэ. Она дрожала, однако сумела быстро успокоиться.
      Последние лучи солнца падали в комнату, купая пылинки и освещая девушек. Из сада доносился шум недавно отремонтированного водопада. С камня слетел зимородок, мелькнув синим пятном.
      Из комнаты для гостей доносились мужские голоса. Каэдэ показалось, что она уловила незнакомый запах, и насторожилась. Она подняла голову, и сознание тотчас превратилось в лед. Сила воинов встретится с ее могуществом. Она будет помнить, что все они смертны.
      Вскоре Каэдэ услышала голос Аямэ, которая сказала, что госпожа Ширакава готова принять посетителей. И вот старший среди них ступил на веранду в сопровождении одного из воинов. Аямэ опустилась на колени у входа в комнату, воин тоже остался снаружи. Старший переступил через порог, и перед ним предстали три девушки. Они поклонились, коснувшись головой пола. Хана и Аи с точностью повторяли движения Каэдэ.
      Они поднялись одновременно.
      Воин опустился на колени и представился:
      – Я Акита Цутому из Инуямы. Меня послал к госпоже Ширакаве господин Араи.
      Он поклонился и замер в таком положении.
      – Добро пожаловать, господин Акита, – поприветствовала его Каэдэ. – Я благодарю вас за долгий путь и господина Араи за то, что прислал вас. Мне не терпится узнать, чем я могу служить ему. – Она добавила: – Поднимитесь.
      Акита выпрямился и встретил прямой взгляд Каэдэ. Она знала, что женщины должны держать глаза опущенными в присутствии мужчин, но более не чувствовала себя никому обязанной. Интересно, станет ли она прежней. Она догадалась, что Хана и Аи тоже уставились на Акиту непроницаемыми холодными глазами.
      Он почти достиг среднего возраста, волосы оставались черными, хотя начали редеть. Маленький нос слегка загибался вниз, будто клюв птицы, придавая ему хищный вид, который смягчался красивым ртом с пухлыми губами. Одежда испачкана с дороги, но хорошего качества. Широкие ладони заканчивались короткими крепкими пальцами. Каэдэ подумала, что перед ней практичный человек, заговорщик, который не гнушается мошенничеством. Внешний вид посланца никак не располагал к доверию.
      – Господин Араи интересуется вашим здоровьем, – сказал он, переводя взгляд с одной сестры на другую. – Нам сообщили, что вам нехорошо.
      – Я уже выздоровела, – ответила она. – Поблагодарите господина Араи за беспокойство.
      Акита слегка наклонил голову. Ему было неловко, словно он привык находиться среди мужчин и не знал, как обращаться к женщине. Каэдэ терялась в догадках, известно ли ему о ее положении, о причине болезни.
      – Мы скорбим по господину Ширакаве, – продолжил Акита. – Господин Араи заботится о ваших интересах. Он просит передать, что считает вас союзницей и дорожит вами как членом собственной семьи.
      Хана и Аи обменялись взглядами, затем снова воззрились на Акиту. Это смутило его еще больше, но он постарался не подать вида:
      – Поэтому он желает принять вас и ваших сестер в Инуяме, чтобы обсудить союз и будущее госпожи Ширакавы.
      Исключено, подумала Каэдэ, однако промолчала. Затем добродушно ответила:
      – С превеликим удовольствием. Однако я недостаточно окрепла, чтобы отправляться в путь, и мы оплакиваем отца, поэтому не можем покидать дом. Уже почти зима. Мы приедем в Инуяму весной. Передайте господину Араи, что я чту наш союз и благодарна ему за заботу. Я буду просить его совета и держать в курсе моих решений.
      Хана с Аи снова обменялись взглядами, и между ними словно проскочила молния. В самом деле жутковато, подумала Каэдэ и чуть не рассмеялась.
      – Я должен поторопить госпожу Ширакаву. Вам необходимо отправиться со мной, – сказал Акита.
      – Это невозможно, – твердо ответила она, встретив его взгляд, и добавила: – Торопить меня не входит в ваши обязанности.
      Его удивила такая грубость, краска залила шею и щеки.
      Хана и Аи слегка склонили головы, вытаращив глаза. Солнце зашло за тучи, в комнате потемнело, по крыше забарабанил дождь. Бамбуковые колокольчики закачались от ветра и зазвенели глухой нотой.
      – Простите меня, – извинился Акита. – Конечно, вы вольны поступать, как вам угодно.
      – Я прибуду в Инуяму весной, – повторила она. – Так и передайте господину Араи. Останьтесь у нас на ночь, а утром вам лучше отправляться, если хотите вернуться до снегов.
      – Госпожа Ширакава. – Акита поклонился до пола.
      Пока он отступал на коленях, она спросила:
      – Кто с вами приехал?
      Каэдэ говорила спокойно, не выдавая нетерпения, она чувствовала, что одержала победу. Акита сделался кротким благодаря обстановке, присутствию сестер и ее манере держаться. В нем даже появилась какая-то робость.
      – Сын моей сестры, Сонода Мицуру, и три моих вассала.
      – Оставьте здесь вашего племянника. Он прослужит мне зиму, а весной сопроводит меня в Инуяму. Он будет гарантом вашей честности.
      Акита уставился в пол, обескураженный просьбой. Любой мужчина на ее месте именно этого бы и потребовал. Если молодой человек останется в чужом доме, его дядя вряд ли посмеет представить хозяйку в ложном свете, докладывая Араи.
      – Конечно же, доверие между нами – это символ моей преданности господину Араи, – настойчиво сказала Каэдэ, видя его колебания.
      – Не вижу причин отвечать отказом, – признал Акита.
      У меня есть заложник, подумала она и изумилась, насколько возросла ее сила.
      Каэдэ поклонилась Аките, Хана и Аи склонились вслед за сестрой, воин ответил тем же. Когда он вышел, продолжал идти дождь, но сквозь тучи пробилось солнце, в лучах которого переливались капельки воды на голых ветках и последних осенних листьях. Она дала знак сестрам не двигаться.
      Перед тем как войти в комнату для гостей, Акита обернулся взглянуть на них. Все сидели недвижно, пока он не скрылся из вида. Солнце зашло, полил дождь.
      Аямэ поднялась из темного угла и закрыла ставни. Каэдэ повернулась и обняла Хану.
      – Я все правильно делала? – спросила Хана, глаза ее восторженно сияли.
      – Ты была великолепна, как в сказке. Но что это за обмен взглядами?
      – Не надо было переглядываться, – засмущалась Аи. – Как дети. Мы посматривали друг на друга украдкой во время занятий с мамой или Аямэ. Хана придумала. Никто не мог понять, кажется им это или нет. Мы никогда не смели выкинуть такое в присутствии отца. А перед уважаемым господином…
      – Ну и что, – рассмеялась Хана. – Ему это не понравилось, да? Он ведь занервничал и даже вспотел.
      – Вряд ли он уважаемый господин, – добавила Каэдэ. – Араи мог бы послать кого-нибудь повыше чином.
      – Тогда бы ты сделала то, о чем он попросил? Поехала бы в Инуяму?
      – Я не соглашусь никуда уезжать даже вместе с Араи, – ответила Каэдэ. – Я заставлю их ждать.
      – Знаешь, что я еще заметила? – сказала Хана.
      – Ну же?
      – Господин Акита испугался тебя, сестра.
      – А ты проницательна, – отметила Каэдэ, улыбаясь.
      – Я не хочу никуда ехать, – сказала Аи. – Я никогда не покину дом.
      Каэдэ посмотрела на сестру с сожалением:
      – Наступит день, когда тебе придется выйти замуж. Не исключено, что ты отправишься в Инуяму в следующем году и останешься там на некоторое время.
      – А я? – спросила Хана.
      – Когда-нибудь и ты, – сказала Каэдэ. – Немало мужчин хотят на тебе жениться.
      Ради союза со мной, подумала она, опечаленная, что придется использовать сестер.
      – Я поеду только вместе с Шизукой, – заявила Хана.
      Каэдэ улыбнулась и снова обняла ее. Не было смысла уверять девочку, что Шизуке опасно появляться в Инуяме, пока там Араи.
      – Позови ко мне Шизуку. Аямэ, посмотри, чем мы можем накормить гостей.
      – Я рада, что вы велели им отправляться завтра, – отметила Аямэ. – Нам нечего предложить. Они привыкли хорошо питаться. – Она покачала головой. – Должна сказать, госпожа Каэдэ, отец не одобрил бы вашего поведения.
      – А вот это уже излишне, – тотчас возразила Каэдэ. – Если хочешь работать в этом доме, не смей со мной так разговаривать.
      Аямэ вздрогнула, услышав столь резкий тон.
      – Госпожа Ширакава, – уныло произнесла она, пала на колени и попятилась из комнаты.
      Вошла Шизука с лампой. Каэдэ велела сестрам идти переодеваться.
      – Ты все услышала? – спросила Каэдэ, когда они ушли.
      – Достаточно. Кондо передал мне, что сказал господин Акита, возвращаясь в дом для гостей. Он решил, что в этом доме действуют сверхъестественные силы. Ты привела его в ужас. Он называл тебя осенним пауком, золотым и смертоносным, который вьет паутину красоты, чтобы пленять мужчин.
      – Поэтично, – отметила Каэдэ.
      – Да, Кондо тоже нашел, что звучит неплохо!
      Каэдэ представила ироничный блеск в глазах Кондо и поклялась, что наступит день, когда он посмотрит на нее без усмешки. Он отнесется к ней со всей серьезностью. И не только он: все мужи, которые считают себя столь могущественными.
      – А мой заложник, Сонода Мицуру, сильно напуган?
      – Твой заложник! – рассмеялась Шизука. – Как ты осмелилась такое заявить?
      – Я поступила неправильно?
      – Нет, напротив. Они подумали, что ты намного сильней, чем представлялось сначала. Молодой человек слегка опасается здесь оставаться. Где ты его разместишь?
      – Шойи может взять его домой и присмотреть за ним. Здесь он мне, конечно, не нужен. – Каэдэ замолчала, затем с горечью добавила: – С ним будут обращаться лучше, чем со мной. А как же ты? Он ведь не опасен?
      – Араи знает, что я до сих пор с тобой, – ответила Шизука. – Я не вижу в этом юноше угрозы. Его дядя, господин Акита, теперь постарается не огорчать тебя. Твоя сила защищает меня, всех нас. Вероятно, Араи ожидал, что ты будешь отчаянно молить о помощи. Ему предстоит услышать совсем иное. Я же говорила, стервятники слетятся.
      – Кого мне ждать еще?
      – Думаю, кто-нибудь приедет из Маруямы до начала зимы, в ответ на сообщение, которое послал Кондо.
      Каэдэ тоже на это надеялась, вспоминая последнюю встречу с родственницей и данное ей обещание. Отец сказал, что за наследство придется бороться, но она понятия не имела, кто соперники и как объявлять войну. Кто этому научит? Кто поведет армию от ее имени?
      На следующий день Каэдэ попрощалась с Акитой и его вассалами, обрадованная, что их пребывание оказалось столь кратким, и, поприветствовав племянника, передала юношу на попечение Шойи. Она заметила, какое впечатление произвела на него: юноша не мог отвести взгляда и весь дрожал в ее присутствии. Однако он интересовал Каэдэ только как заложник.
      – Займите его чем-нибудь, – велела она Шойи. – Относитесь к нему с уважением, но не посвящайте в наши дела.
      В течение следующих недель у ворот стали появляться люди. Распространился слух, что Каэдэ набирает воинов. Они приходили в одиночку, по двое или по трое, только не большими группами. Это были жалкие остатки долгих лет войны, люди, чьи повелители погибли или лишились имущества. Каэдэ с Кондо придумали для них испытания, чтобы не набрать мошенников или глупцов. Никто не отказывался, почти все оказались бывалыми бойцами, им и предстояло образовать весной ядро армии. Однако Каэдэ переживала, что не сможет кормить воинов всю зиму.
      За пару дней до солнцестояния Кондо явился к ней с долгожданными вестями:
      – Прибыл господин Сугита из Маруямы в сопровождении нескольких людей.
      Этим гостям Каэдэ оказала радушный прием. Они чтили память о госпоже Маруяме и привыкли видеть во главе рода женщину. Она особенно обрадовалась встрече с Сугитой, которого запомнила со времен путешествия в Цувано. Тогда он оставил женщин и отправился домой проследить за имениями во время отсутствия госпожи Маруямы. Потрясенный ее смертью, Сугита был готов исполнить любое желание госпожи. Будучи практичным человеком, он привез с собой рис и другое продовольствие.
      – Не хочу добавить вам забот, – объяснил он.
      – Мы всегда рады угостить старых друзей, – ответила она.
      – Этой зимой всем придется нелегко, – мрачно отметил он. – Грозы, смерть Йоды, походы Араи: урожай ничтожен.
      Каэдэ пригласила его отобедать вместе с ней, хотя раньше она передавала гостей на попечительство Кондо или Шойи. Они кратко обсудили события в Инуяме и перешли к наследию Маруямы. Сугита отнесся к Каэдэ с уважением, украшенным нежной фамильярностью, словно он ей дядя или кузен. Она чувствовала себя непринужденно, он, в свою очередь, воспринял ее серьезно.
      Когда они закончили обед и были убраны блюда, Сугита сказал:
      – Моя госпожа поручила вам заботиться о ее владениях. Я с радостью получил ваше сообщение о том, что вы намерены вступить в права наследства, и сразу же приехал уверить в своей готовности помочь. Оказать поддержку готовы и многие другие. Надо наметить план действий до весны.
      – Да, я так решила, и мне понадобится любая помощь, – ответила Каэдэ. – Я представления не имею, что нужно делать. Смогу ли я просто забрать земли? Кому они сейчас принадлежат?
      – Они принадлежат вам, – сказал он. – Вы прямая наследница, наша госпожа завещала домен вам. На земли претендует также приемная дочь госпожи Маруямы, жена двоюродного брата господина Йоды. Араи не смог одержать победу, поскольку ему противостояли немалые силы: воины Тогана, бежавшие из завоеванного дворца Ногучи, и люди Сейшу, которые не видят причин уступать власть Араи. Они зимуют далеко на западе, но отправятся в Маруяму весной. Если вы не предпримите быстрых и решительных мер, домен будет захвачен.
      – Я обещала госпоже Наоми, что не допущу этого, – сказал Каэдэ, – но не знала, какую беру на себя ответственность, и теперь не в силах выполнить свой долг.
      – Многие хотят вам помочь, – уверил он, наклоняясь вперед, и добавил шепотом: – Меня послал к вам совет старейшин с просьбой приехать как можно раньше. При правлении госпожи Наоми домен процветал: всем хватало пропитания, и даже самые бедные могли прокормить своих детей. Мы вели торговлю с континентом, добывали серебро и медь, построили много ремесленных мастерских. Благодаря союзу между господином Араи, господином Отори Шигеру и кланом Маруяма, процветание могло бы распространиться на весь Срединный Край. Мы хотим сохранить прежние отношения.
      – Я намерена нанести визит господину Араи весной, – сказала Каэдэ. – Тогда получу формальное подтверждение нашему союзу.
      – В таком случае вы должны поставить условие и добиться поддержки ваших притязаний на Маруяму. Только Араи обладает достаточной мощью, он способен заставить приемную дочь и ее мужа сдаться без борьбы. А если дело дойдет до битвы, то армия Араи достаточно многочисленна, ее трудно разгромить. Вы должны действовать без промедления; когда дороги снова откроются, поезжайте в Инуяму и возвращайтесь к нам с ручательством Араи.
      Сугита посмотрел на Каэдэ, улыбнулся и сказал:
      – Извините, я не хотел отдавать приказы. Я лишь надеюсь, что вы воспользуетесь моим советом.
      – Непременно, – сказала она. – Я именно так и намеревалась поступить, а ваша поддержка только придала мне уверенности.
      Они продолжили разговор о том, сколько людей может собрать Сугита, и он поклялся передать домен только Каэдэ. Сугита сообщил, что отправится в путь на следующий день и вернется в Маруяму до нового года. Затем он между делом упомянул:
      – Как жаль, что Отори Такео мертв. Если бы вы вышли за него замуж, имя и связи с Отори сделали бы вас еще могущественней.
      Сердце Каэдэ словно остановилось, душа ушла в пятки.
      – Я не слышала о его смерти, – сказала она, борясь с дрожью в голосе.
      – Так говорят люди. Подробности мне не известны. Полагаю, это очевидное объяснение его исчезновению. Возможно, всего лишь слухи.
      – Пожалуй, – согласилась Каэдэ, думая про себя: «Возможно, он лежит мертвый в открытом поле или среди гор, а я ничего не знаю». – Я устала, господин Сугита. Простите.
      – Госпожа Ширакава. – Он поклонился и встал. – Мы будем держать связь, пока позволяет погода. Я жду вас в Маруяме весной: клан поддержит ваши притязания. Если что-то изменится, я постараюсь оповестить вас.
      Каэдэ пообещала то же самое, с нетерпением дожидаясь, когда он уйдет. Убедившись, что Сугита в комнате для гостей, она в смятении позвала Шизу-ку. Когда та вошла, Каэдэ тотчас стиснула ее руки:
      – Ты что-то от меня скрываешь?
      – Госпожа? – удивилась Шизука. – О чем вы? Что случилось?
      – Сугита сообщил мне о смерти Такео.
      – Это всего лишь слухи.
      – Но до тебя они тоже дошли?
      – Да, но я не верю. Мы бы узнали о его смерти. Вы побледнели. Вам нельзя переутомляться, иначе снова заболеете. Я приготовлю постель.
      Шизука отвела ее в спальню. Каэдэ опустилась на пол, сердце тревожно билось.
      – Я боюсь, что он умрет до того, как я его увижу. Шизука села рядом, развязала пояс и помогла снять одежду для приема гостей.
      – Я сделаю тебе массаж. Не шевелись.
      Каэдэ беспокойно вертела головой, хваталась за волосы, сжимала и разжимала кулаки. Даже руки Шизуки не могли ее успокоить, они лишь напомнили о невыносимом вечере в Инуяме и о последовавших событиях.
      – Ты должна все выяснить, Шизука. Мне нужно знать наверняка. Пошли кого-нибудь к своему дяде. Пошли Кондо. Пусть отправляется немедленно.
      – Я думала, ты стала его забывать, – пробормотала Шизука, не прекращая работать пальцами.
      – Я не могу забыть Такео. Я пыталась, но как только слышу его имя, ко мне возвращается память. Помнишь тот день, когда мы впервые встретились в Цувано? Тогда я его полюбила. Я была околдована, это болезнь, от которой мне никогда не излечиться. Ты сказала, что мы с ней справимся, но это не так.
      Лоб горел под пальцами Шизуки.
      – Может, послать за Ишидой? – встревоженно спросила она.
      – Я томлюсь от вожделения, – тихо произнесла Каэдэ. – Доктор Ишида здесь бессилен.
      – Вожделение очень просто утолить, – спокойно ответила Шизука.
      – Я хочу только его. Ничто, никто не сможет мне помочь. Я знаю, придется жить без него. У меня обязанности перед семьей, которые я непременно выполню. Но если он мертв, то скажи мне.
      – Я напишу Кенжи, – пообещала Шизука. – Завтра пошлю Кондо, хотя он нам так нужен…
      – Прошу тебя, – взмолилась Каэдэ.
      Шизука заварила ивовые ветки, которые оставил Ишида, и подала Каэдэ. И все же девушка плохо спала и проснулась вялой, в поту.
      Приехал Ишида, наложил китайскую полынь и взялся за иглы, ругая Каэдэ за то, что она не следит за своим здоровьем.
      – Ничего серьезного, – сказал врач Шизуке, когда они выходили из дома. – Скоро пройдет. Госпожа слишком чувствительна и предъявляет к себе высокие требования. Ей следовало бы выйти замуж.
      – Каэдэ согласится выйти только за одного человека, а это невозможно, – сказала Шизука.
      – За отца ребенка?
      Она кивнула:
      – Вчера до нее дошел слух, что он умер. Поднялась температура.
      – Ах…
      Врач сидел с отсутствующим взглядом.
      – Я боюсь за нее, – призналась Шизука. – Как только снег отрежет нас от всего мира, она начнет грустить.
      – У меня есть письмо от господина Фудзивары. Он хотел пригласить Каэдэ в гости на пару дней. Смена обстановки поднимет ей настроение.
      – Господин Фудзивара так добр к нам и столь внимателен, – механически высказала формальную благодарность Шизука, забирая письмо.
      Она явственно ощущала присутствие рядом мужчины, чувствовала, как они на мгновение коснулись руками. Его задумчивый взгляд зажег в ней искорку. Пока болела Каэдэ, они проводили вместе долгие часы, и Шизука восхищалась терпением и мастерством врача. Он был добр, в отличие от остальных мужчин, которых она знала.
      – Вы придете завтра? – спросила она.
      – Конечно. Вы передадите мне ответ госпожи Каэдэ. Вы ведь поедете вместе с ней к господину Фудзиваре?
      – Конечно! – игриво произнесла Шизука, подражая манере Ишиды.
      Он улыбнулся и снова дотронулся до ее руки. Она задрожала от прикосновения. Шизука очень давно не была с мужчиной. Ей неожиданно захотелось ощутить его руки на своем теле, возлечь с ним, обнять его.
      – До завтра, – сказал он, его взгляд был нежен, словно он догадался о ее чувствах и разделял их.
      Шизука надела сандалии и побежала за слугами, чтобы приготовить паланкин.
      У Каэдэ упала температура, к вечеру почти вернулись силы. Она весь день лежала, не вставая, согревшись под кипой теплых одеял, рядом с жаровней, которую решила разжечь Аямэ. Каэдэ думала о будущем. Не исключено, что Такео умер, и его ребенка больше нет. Сердце рвалось последовать за ними в иной мир, но разум подсказывал, что она проявит лишь слабость, если лишит себя жизни и бросит на произвол судьбы тех, кто от нее зависит. Так может поступить женщина, но не мужчина ее сословия.
      Шизука права, думала Каэдэ, мне сейчас может помочь только один человек. Надо попытаться договориться с Фудзиварой.
      Шизука принесла письмо, которое передал Ишида. Фудзивара прислал подарки на новый год: рисовые пироги особой формы, сушеные сардины и сладкие каштаны, морскую капусту и рисовое вино. Хана и Аи готовились на кухне к празднику.
      – Он мне просто льстит – использует мужскую манеру письма, будто я должна ее понимать, – сказала Каэдэ. – Но здесь так много незнакомых иероглифов. – Она глубоко вздохнула. – Мне надо учиться и учиться. Хватит ли одной зимы?
      – Ты поедешь к господину Фудзиваре?
      – Думаю, да. Он мог бы обучать меня. Как считаешь, возьмется?
      – Он об этом только и мечтает, – сухо ответила Шизука.
      – Я боялась, что он видеть меня не захочет, а он, оказывается, ждал моего выздоровления. Мне уже лучше, мне очень хорошо, – с сомнением в голосе произнесла Каэдэ. – Надо заботиться о сестрах, о землях, о людях.
      – Повторяю, Фудзивара – лучший союзник.
      – Нет, не лучший – единственный. Я не доверяю Фудзиваре. Что ему от меня нужно?
      – А что тебе нужно от него?
      – Все очень просто. С одной стороны – учиться, с другой – получить продовольствие и деньги, чтобы собрать армию и кормить ее. Но что предложить взамен?
      Рассказать о намерении Фудзивары жениться Шизука не решилась, испугавшись, как бы у Каэдэ вновь не поднялась температура от переживаний. Фудзивара наверняка сам сделает предложение, рассудила она.
      – Фудзивара обращается ко мне «госпожа Ширакава». Мне стыдно смотреть ему в глаза после обмана.
      – Видимо, ему доложили о завещании твоего отца относительно имени, – сказала Шизука. – Всем известно, что перед смертью он назвал тебя своей наследницей. Мы оповестили соседей.
      Каэдэ испытующе посмотрела на Шизуку, но лицо женщины было серьезным.
      – Конечно, мне пришлось выполнить просьбу отца, – согласилась она.
      – Тогда господину Фудзиваре ничего более знать и не нужно. Долг дочери перед отцом превыше всего.
      – Так пишет и Конфуций, – сказала Каэдэ. – Ему ничего знать не нужно, однако, полагаю, он потребует объяснений, если сохранил ко мне интерес.
      – Несомненно, – уверила Шизука, подумав, что Каэдэ прекрасна, как никогда.
      Болезнь и горе лишили ее лицо последних черт детской незрелости и придали глубину и таинственность.
      Они отметили новый год дарами Фудзивары, ели гречневую лапшу и черные бобы, которые припасла Аямэ в конце лета. В полночь пошли в храм слушать пение священников и звон колоколов по угасанию человеческих страстей. Но не молитвы об освобождении от мирских чувств и очищении, произносила Каэдэ, она просила самое желанное: лишь бы выжил Такео, а у нее появились деньги и власть.
      На следующий день все женщины в доме взяли свечи, ладан и фонари, мандарины, сладкие каштаны и сушеную хурму и пошли к пещерам, где река Ширакава вытекала из-под земли. Они исполняли церемонии перед камнем, из которого вода выточила статую Белой Богини. Сюда запрещали приходить мужчинам, иначе, согласно поверью, гора упадет, а клан Ширакава исчезнет с лица земли. За святилищем у входа в пещеру жила пожилая пара, женщина вошла внутрь отнести приношения Богине.
      Каэдэ опустилась на колени на влажные камни и стала слушать, как старуха бормочет незнакомые слова. Она подумала о матери и госпоже Маруяме, попросила у них помощи и заступничества. Здесь в этом святом месте, Каэдэ обретала особый настрой души и ощущала, что за ней наблюдает Богиня.
      На следующий день Каэдэ поехала к господину Фудзиваре. Хана обиделась, что ее оставляют дома, и расплакалась, когда вышла прощаться с сестрой и Шизукой.
      – Нас не будет всего несколько дней, – успокоила ее Каэдэ.
      – Почему мне нельзя с вами?
      – Господин Фудзивара не пригласил тебя. К тому же тебе там не понравится. Требуется хорошо себя вести, говорить правильно и сидеть прямо почти весь день.
      – А тебе там будет хорошо?
      – Вряд ли, – вздохнула Каэдэ.
      – По крайней мере, там много вкусной еды, – сказала Хана и с тоской добавила: – Перепелки!
      – Зато вам больше достанется дома, – ответила Каэдэ.
      Она действительно радовалась, что уедет на некоторое время, поскольку часто проверяла запасы провизии и считала дни: выходило, что продовольствие закончится еще до наступления весны.
      – Кто-то же должен развлекать вашего Мицуру, – добавила Шизука. – Иначе он заскучает по дому.
      – Пусть Аи развлекает, – возразила Хана. – Мицуру она нравится.
      Каэдэ это тоже заметила. Сестра не проявляла ответной симпатии, но ведь она такая робкая, и в любом случае, ее чувства не имеют значения. В ближайшем будущем Аи будет помолвлена. В новом году ей исполнилось четырнадцать. Сонода Мицуру неплохой жених, особенно если дядя усыновит его, а Каэдэ не отдаст сестру дешево.