Илион. Город и страна троянцев. Том 1

К этому следует добавить еще одно соображение. «Илиада» – это не просто эпос, повествующий о делах человеческих: в этом споре людей принимает участие великий сонм олимпийских богов, действующих и страдающих. Поэтому случилось так, что «Илиада» стала особенной, религиозной книгой, своего рода Библией греков и отчасти – римлян. Об этом не следует забывать. Поэтому я особо обращаю внимание на тот факт, что сцена, на которой действуют боги, обрисована гораздо шире, чем поле деятельности людей. По своему содержанию поэма простирается гораздо дальше Троянской долины. Граница «Илиады» там, где глаз находит пределы долины, – на величественных вершинах Иды и Самофракийском пике, где рождаются облака и обитают бури. Кто мог бы поведать нам такую историю о богах со столь подробной и точной локализацией, если не тот, кто сам наблюдал явленные здесь величественные природные феномены? Кто же, если не тот, кто целые дни и недели смотрел на то, как они сменяют друг друга?

Вопрос об «Илиаде» – это не просто древний вопрос «Ubi Ilium fuit?»[3*]. Нет, этот вопрос затрагивает целое. Мы не должны отделять историю богов от истории людей. Поэт, который пел об Илионе, нарисовал вместе с тем портрет всей Троады. Ида и Самофракия, Тенедос и Геллеспонт, Калликолона и вал Геракла, Скамандр и погребальные курганы героев – все это являлось перед глазами увлеченного слушателя. И все это неразделимо. Поэтому не нам решать и выбирать, где находился Илион. Мы должны найти место, которое отвечает всем требованиям поэмы. Поэтому мы вынуждены сказать: здесь, на крепостном холме Гиссарлык, – здесь, на месте руин сожженного Золотого города, – здесь был Илион.

И поэтому трижды счастлив тот, на чью долю пришлось уже в зрелом возрасте осуществить мечты своего детства и обнаружить Сожженный город. Каково бы ни было признание современников, никто не сможет лишить его сознания того, что он разрешил великую тысячелетнюю загадку. Варварская власть, которая тяжким бременем легла на эту землю, в общем и целом сохранила состояние земли и обычаи человеческой жизни в Троаде на том же уровне, как тогда, когда она утвердила здесь свое иго. Таким образом, сохранилось многое из того, что в других местах, скорее всего, было бы уничтожено постоянными сельскохозяйственными работами. Шлиман проводил свои раскопки как будто бы на девственной почве. У него хватило смелости копать все глубже и глубже, снять целые горы мусора и щебня, и наконец он увидел перед собой сокровище, которое он искал и о котором мечтал, в его вещественной реальности. И теперь искатель сокровищ превратился в ученого, который в ходе долгого и серьезного исследования сравнил факты своего опыта, а также утверждения историков и географов с легендарными традициями поэтов и мифологов. Пусть та работа, которую он завершил, станет для многих тысяч людей источником познания и радости и прославит самого Шлимана в веках!

Берлин, 10 сентября 1880

Рудольф Вирхов[4*]

Введение

Автобиография автора и рассказ о его работе в Трое

Достопочтенному ару Остину Генри Лэйарду, рыцарю Большого креста ордена Бани, доктору гражданского права, пионеру в открытии утраченной истории древних городов Западной Азии с помощью мотыги и лопаты, за добрую и действенную помощь в раскопках Трои в качестве посланника при Блистательной Порте посвящает эту работу с уважением и признательностью.

Автор

§ I. Детство и коммерческая деятельность: с 1822 до 1866 года

Если я начинаю эту книгу со своей автобиографии, то делаю это отнюдь не из чувства тщеславия, но из желания показать, что труд моей последующей жизни стал естественным следствием впечатлений, которые я получил в самом раннем детстве, и что, образно говоря, мотыга и лопата для раскопок в Трое и царских гробницах Микен были выкованы и заточены в той немецкой деревушке, где в раннем детстве я провел восемь лет. Я также считаю необходимым рассказать, как я получил средства, которые позволили мне на закате жизни осуществить великие цели, которые я поставил перед собою, будучи еще бедным маленьким мальчиком. Однако я льщу себя надеждой, что то, как я распорядился своей жизнью, а также то, как я использовал свое богатство, заслужило всеобщее одобрение и что моя автобиография может помочь распространить среди образованной публики во всех странах вкус к высоким и благородным занятиям, которые поддерживали мою отвагу в ходе тяжких испытаний моей жизни и которые станут отрадой на все оставшиеся мне дни.

Я родился 6 января 1822 года в маленьком городке Ной-Буков в Мекленбург-Шверине, где мой отец[5] Эрнест Шлиман был протестантским священником и откуда в 1823 году он был избран на ту же должность в приход деревни Анкерсхагена между Вареном и Пенцлином в том же герцогстве. Именно в этой деревне я и провел восемь последующих лет моей жизни; и мое естественное расположение к таинственному и волшебному переросло в настоящую страсть благодаря чудесам той местности, где я жил. Говорили, что беседку в нашем саду посещает призрак предшественника моего отца, пастора фон Руссдорфа; и как раз за нашим садом был пруд под названием Das Silberschalchen[6*], из которого, как считалось, каждую полночь поднималась дева, державшая в руках серебряную чашу. Еще в деревне был маленький холм, окруженный рвом, возможно доисторический курган (или так называемая Hunengrab)[7], в котором, как гласила легенда, в древние времена рыцарь-разбойник похоронил своего любимого ребенка в золотой колыбели. Говорили, что в руинах круглой башни в саду владельца деревни были погребены великие сокровища. Я так был уверен в существовании этих сокровищ, что каждый раз, когда я слышал, что мой отец жалуется на бедность, удивлялся, почему же он не выкопает серебряную чашу или золотую колыбель и не разбогатеет.

Кроме того, в Анкерсхагене был средневековый замок, стены которого имели толщину 6 футов, и в них был тайный проход; подземная дорога, якобы длиной 5 миль, выходила из замка и проходила под глубоким озером Шпек; говорили, что там водятся страшные привидения, и все селяне говорили о ней с ужасом[8]. Существовала легенда, согласно которой в замке некогда обитал рыцарь-разбойник по имени Хеннинг фон Хольстайн, которого в народе звали Хеннинг Браденкирль: его боялись по всей стране, ибо он грабил и захватывал все, что мог. Однако, к великому его неудовольствию, герцог Мекленбургский даровал охранные грамоты многим купцам, которым приходилось проезжать мимо его замка. Желая отомстить герцогу, Хеннинг смиренно попросил его оказать ему честь и посетить его. Герцог принял его приглашение и в назначенный день прибыл с большой свитой. Однако некий пастух, который был посвящен в план Хеннинга убить своего гостя, спрятался в подлеске у дороги за холмом, который отстоит примерно на милю от нашего дома, и стал ждать герцога, которому он открыл злодейский замысел своего хозяина, и герцог, конечно, немедленно вернулся. Поэтому, говорят, тот холм и называется Вартенсберг, или холм Стражи. Хеннинг, узнав о том, что план его провалился по вине пастуха, в отместку изжарил этого человека живьем на большой железной сковородке да еще и пнул его напоследок левой ногой, когда тот уже умирал. Вскоре после этого герцог явился с полком, осадил замок и захватил его. Когда Хеннинг увидел, что ему не спастись, он сложил все свои сокровища в ящик и зарыл их вблизи круглой башни в своем саду (ее руины все еще существуют), а затем покончил с собой. Говорили, что могила злодея в нашем церковном дворе отмечена длинным рядом плоских камней и из нее веками вырастала его левая нога в черном шелковом чулке[9]. И пономарь Пранге, и ризничий Веллерт клялись, что в детстве они сами отрезали эту ногу и использовали ее кость, чтобы сшибать груши с деревьев, однако в начале нашего века нога внезапно перестала расти. В своей детской простоте я, конечно, верил во все это; я даже часто просил своего отца разрыть могилу или позволить мне раскопать ее, чтобы посмотреть, почему же нога больше не растет.

Еще очень глубокое впечатление на мой ум произвел терракотовый рельеф с изображением человека на задней стене замка; говорили, что это портрет самого Хеннинга Браденкирля. Поскольку к нему не приставала никакая краска, то в народе считали, что он был покрыт кровью пастуха, которую нельзя было стереть. Считалось, что закрытый камин в зале был тем самым местом, где пастуха поджарили на железной сковороде. Хотя остов этой ужасной печи изо всех сил пытались уничтожить, тем не менее он все равно был виден; и это также считали знаком Провидения, которое не желало, чтобы сие дьявольское дело позабылось.

Я также верил в историю о том, как г-н фон Гундлах, собственник соседней деревни Румсхаген, раскопал курган близ церкви и обнаружил в нем большие деревянные бочки с римским пивом.

Хотя отец мой не был ни ученым, ни археологом, он горячо интересовался древней историей. Нередко он с восторженным энтузиазмом рассказывал мне о трагической судьбе Геркуланума и Помпей и, кажется, почитал тех, у кого были средства и время посетить эти раскопки, счастливейшими из людей. Он также рассказывал мне с восхищением о великих деяниях гомеровских героев и о событиях Троянской войны и всегда находил во мне горячего сторонника троянцев. С величайшим огорчением услышал я от него, что Троя была разрушена настолько, что исчезла, не оставив никаких следов своего существования. Следовательно, можно представить мою радость, когда в возрасте примерно восьми лет я получил в 1829 году от отца в качестве рождественского подарка «Всемирную историю для детей» доктора Георга Людвига Еррера[10], в которой была гравюра, изображающая горящую Трою с ее огромными стенами и Скейскими воротами, из которых бежал Эней, неся своего отца Анхиза на спине и ведя за руку сына Аскания. Я воскликнул: «Отец, вы ошибаетесь: должно быть, Еррер видел Трою, иначе он не мог бы изобразить ее здесь». – «Сын мой, – отозвался он, – этот рисунок – лишь плод воображения». Однако на мой вопрос, действительно ли древняя Троя имела такие огромные стены, как показано в этой книжке, отец ответил утвердительно. «Отец, – возразил я, – если некогда такие стены действительно существовали, то они не могли быть полностью разрушены; должны были остаться их большие руины, они просто скрыты под пылью веков». Отец утверждал обратное, и наконец оба мы согласились на том, что когда-нибудь я должен раскопать Трою.

Примечания

1*

Отсюда и этот гнев (лат.). (Здесь и далее примечания автора обозначены цифрами, примечания переводчика – цифрами со звездочкой.)

2

См. приложение I. Троя и Гиссарлык.

3*

Где был Илион? (лат.)

4*

Вирхов Рудольф (1821—1902) – немецкий ученый, врач и общественный деятель.

5

Скончался в ноябре 1870 года в возрасте девяноста лет.

6*

Серебряная чашечка (нем.).

7

Это погребение все еще существует, и, когда недавно я вновь посетил Анкерсхаген, я от всей души посоветовал его нынешнему собственнику, превосходному г-ну Э. Винкельману, и его очаровательной супруге, которых я должен сердечно поблагодарить за щедрое гостеприимство, раскопать погребение, поскольку весьма вероятно, что они найдут здесь если и не золотую колыбель, то весьма интересные доисторические древности.

8

В этом самом замке знаменитый немецкий переводчик Гомера, Й.Х. Фосс, работал гувернером и был очень несчастен. См. работу доктора Фр. Шли (Schlie) .Шлиман и его труды. со ссылкой на книгу В. Хербста (Herbst) .Иоганн Генрих Фосс. (Т. I. С. 46).

9

Согласно преданию, одна из этих ног была похоронена прямо перед алтарем. Как ни странно, когда несколько лет назад церковь в Анкерсхагене ремонтировали, то, как уверяет меня мой кузен, преподобный Ханс Беккер, на небольшой глубине перед алтарем была найдена одиночная кость ноги.

10

Jerrer G.L. Universal History. Nrnberg, 1828.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.