Дженни

Дженни вознаградила его чарующей улыбкой и долакала блюдечко, а он тем временем стал осматривать комнату. Стояли тут кровать, полка, стул и стол, а на столе – маленький приемник и старый будильник. По самой середине торчала толстопузая печка, из которой прямо в потолок шла ржавая труба. Сейчас печка топилась, на ней пел чайник и что-то жарилось. Все в комнате было ветхое, бедное, но казалось, что здесь нарядно, словно во дворце, потому что повсюду стояли и висели горшочки с геранью всевозможных оттенков: и бледно-розовой, как цвет яблони, и нежно-оранжевой, как семга, и розовато-бежевой, и кирпичной, и чисто алой, как закат. А все-таки Питеру стало так жалко мистера Гримза, что он принялся мыться с особой яростью.

– Моешься? – ласково сказал мистер Гримз. – Ты подожди, сейчас печеночки получишь…– Снял сковородку с огня, разрезал печенку пополам и мелко нарезал ту половину, которая причиталась кошкам.

Дома Питер печенку не любил, но сейчас себя не помнил от радости. Обрадовалась и сдержанная Дженни. Старичок положил на блюдечко две одинаковые кучки, и гости снова встали по обе стороны.

Себе мистер Гримз налил чаю, намазал маргарином кусок хлеба, сел к столу и принялся есть печенку, приговаривая:

– Вы оставайтесь у меня, тут хорошо, тихо… Один, бывает, и затоскуешь, а втроем красота! Цветочки вам ничего, цветочки вы, кошки, любите… Печенка не печенка, а каша вам будет, и молочко, а то и мясо… Кровать я переставлю вон туда, в уголку вам тряпочек набросаю…

Питер только того и хотел, во Дженни спросила, умываясь после еды:

– Что он такое говорит?

Питер стал рассказывать как можно заманчивей, однако она перебила его:

– Вот видишь!

– Он такой добрый…– начал Питер, и Дженни перебила опять:

– Поверь мне, все они сперва добрые. Мойся, а кончишь – делай, как я.

Тем временем старичок собрал посуду в лохань и направился к двери.

– Воды у нас нет, – пояснил он. – Ничего, колонка рядом… сейчас все и помоем…

Вернулся он почти сразу и поставил волу подогреть. Однако дверь осталась чутъ приоткрытой, и Дженни это заметила.

– Приготовься! – быстро шепнула она.

– К чему? – не понял Питер, но ответа не было. Дженни прыгнула к двери, крикнув: «За мной!»

Не понимая, что делает, он побежал за ней, словно спасался от погони. Сзади доносился голос старичка:

– Куда вы? Эй, куда вы? Вернитесь! Следующий раз я вам всю печенку отдам! Киска! Беленький! Куда это вы?

Питер остановился и обернулся. Старичок стоял в дверях, между алыми кустами, беспомощно протягивая руки. Он сильно сутулился, и белые усы печально свисали вниз.

Дженни юркнула за кучу канистр из-под бензина. Питер, как привязанный, побежал за ней, и они перебегали от канистр к ящикам, от ящиков – к дровам, от дров – к железному лому, пока не оказались очень далеко. Тогда Дженни сказала:

– Молодец!

Но Питер совсем не чувствовал себя молодцом.

Глава 9. КОШКИ ЕДУТ ЗАЙЦАМИ

Ой, смешно! – веселилась Дженни. – Никогда не забуду, как он смотрел. Дурак дураком! А ты что не смеешься?

– Мне не смешно, – сказал Питер.

Дженни посмотрела на его хвост.

– Ты что, сердишься? – спросила она.

– Нет, – печально отвечал Питер, – что с тебя взять… А с хвостом, ты уж прости, ничего поделать не могу.

– Да что такое? – удивилась Дженни.

– Он не дурак и не смешной, – сказал Питер, – а одинокий и несчастный.

– Ты пойми, – возразила Дженни, – он подкупал нас молоком и печенкой…

– Нет, не подкупал, – сказал Питер. – Он угощал нас. А мы с тобой поступили подло.

Глаза у Дженни заблестели, ушки прижались к голове, хвост угрожающе задвигался.

– Все люди плохие, – сказала она.

– Почему же ты водишься со мной? – спросил Питер.

– Ты кот! – закричала Дженни. – Обыкновенный белый кот… Ой, Питер, да мы же ссоримся! Из-за человека! Вот видишь, какой от них вред!

Питер вспомнил всю ее доброту, и ему стало стыдно.

– Прости меня, Дженни Макмурр, – сказал он. – Если тебе тяжело говорить про мистера Гримза, я больше не буду.

Дженни отвернулась и принялась мыться. Принялся мыться и он. Мылись оии довольно долго, пока на реке не показался большой пароход. Тогда Дженни поглядела на своего друга.

– Ты такой умный…– сказала она. – Наверное, и читать умеешь?

– Конечно, – ответил он. – Что хочешь прочитаю… если слово не очень длинное.

– Прочитай! – попросила она. – Ну, хоть вон там, на пароходе…

– «Мод 0'Рили», – охотно прочитал Питер.

– А вон на том, подальше?

– «Амстердам», – сказал Питер. Он глядел, как опускается солнце за густым лесом мачт, и думал, где же они с Дженни приютятся на ночь.

– Ты хочешь уплыть на корабле? – спросила Дженни.

– На корабле? – закричал он. – Куда?

– В Шотландию, – отвечала Джении. – Я давно собираюсь в Глазго, у меня там родня.

– Денег нет, – сказал Питер. – Мы не можем купить билетов.

– Мы будем работать. – Сказала Дженни. – Там очень нужны кошки. Я-то знаю, я плавала… Только я не понимала, куда корабль идет. Хотела в Египет – попала в Осло!.. А теперь, когда мы читаем, беспокоиться не о чем. Я уж выберу, что нам надо.

– «Раймона», – читал Питер. – Лиссабон.

– В Лиссабоне полно кошек, – замечала Дженни. – Моего типа.

– «Вильямар», Хельсинки…– продолжал он. – «Изида», Александрия…

Дженни заколебалась, но устояла.

– Нет, не теперь… Когда-нибудь отправимся и в Египет, где почитали кошек…

И так отвергала она все, двигаясь все дальше, пока на борту небольшого судна Питер не прочитал уже не золотые, а белые буквы: «Графиня Гринок», Глазго.

– Да, – сказала Дженни, разглядев корабль. – Нелегко тут будет сохранять чистоплотность…

– А они нас не выкинут? – спросил Питер.

– Моряки? – фыркнула Дженни. – Да никогда! Не забывай, что мы кошки, а они народ суеверный. Пошли. Насколько я разбираюсь в кораблях, охраны там нет.

Она не ошиблась, и кошки по сходням взошли на корабль.

Глава 10.

СКОЛЬКО СТОЯТ ДВА БИЛЕТА ДО ГЛАЗГО

Двери были повсюду открыты, и Дженни, опытная в морском деле, беспрепятственно пробиралась в кладовую при камбузе. Железная лесенка вела оттуда вниз, в большое помещение, где стояли холодильники, а на полу лежали припасы, рассчитанные на все плавание. Там царила тьма, только вдалеке слабо светилась лампочка, но у кошек зрение острое, и они ловко двигались среди бочонков, ящиков и коробок. Именно тут Питер увидел и упустил свою первую мышь.

Ошибки Питер сделал такие: не прикинул расстояние, прыгнул сразу, летел, растопырив лапы и разинув рот. Конечно, когда он приземлился, мыши не было и в помине. Он лязгнул зубами и ударился с размаху о железный ящик, страдая от того, что так опозорился при Дженни.

– Ах ты, не подумала!.. – сказала Дженни. – Откуда ж тебе было научиться?.. Ну, сейчас и начнем…

– Неужели всему надо учиться? – сердито и жалобно вскричал Питер.

– Конечно, – отвечала Дженни. – Главное – практика. Даже я разучусь, если не буду тренироваться. Ненавижу такие слова, но здесь нужно мастерство. Ловить надо лапами, а не ртом, но самое важное – приготовиться. Гляди-ка, я покажу…

Она отползла от мыши и принялась раскачивать все шире заднюю часть тела. «Мы качаемся так не для забавы, – говорила она, – и не по слабости нервов. Если стоишь неподвижно, гораздо труднее подпрыгнуть и приземлиться, где хочешь. Попробуй, увидишь сам».

Питер попробовал. Сперва выходило очень неуклюже, но вскоре он нашел нужный ритм и, удачно раскачавшись, стрелой взлетел вверх.

Вслед за этим стали отрабатывать положение лап в полете. Вся суть в том, чтобы в воздухе, на лету очень быстро бить лапами. Сделать это гораздо труднее, чем кажется, ибо ты, работая передними лапами, должен вовремя приземлиться на одни только задние.

Вторую мышь он чуть-чуть не поймал. Упустил он ее по излишней старательности, и Дженни его похвалила, а в реестр ошибок занесла чрезмерную быстроту и недостаточно точный глазомер.

– Ждать надо больше, – пояснила она – Мыши туповаты и не почешутся, пока ты их не испугаешь, да и то еще посидят, подрожат, так что времени завались.

Третью мышь Питер поймал очень ловко. Дженни снова похвалила его и, когда он галантно преподнес ей добычу, с удовольствием ее съела.

Следующих мышей они оставили целыми: Дженни хотела предъявить команде образцы работы – Питера и своей.

Ночью Питер проснулся от неприятного чувства. Пахло по-новому, очень гадко, а в углу сверкали красные огоньки. Не в силах шевельнуться, он почуял усами, что и Дженни проснулась. Сейчас она впервые использовала этот вид связи, сигнализируя: «Опасность! Я не могу тебе помочь. Смотри на меня и учись, как знаешь. А главное – что бы ни случилось, не шевелись и не двигайся, не издавай ни звука».

Сердце у Питера колотилось, и он видел сквозь тьму то, что ни в малой степени не напоминало веселую мышиную охоту. Дженни вся подобралась, напряглась и, втянув голову, стала подползать к врагу. Движения ее были осторожны и значительны, как никогда. У Питера пересохло в горле, и он почувствовал, как дрожат его усы, но с места он не двигался.

Дженни стлалась по полу. Вдруг она замерла, вытянулась и секундудругую пристально глядела на жертву.

Измерив расстояние, она медленно собралась в стальной, покрытый мехом шар, покачнулась влево, вправо и взлетела в воздух.

Мерзкая тварь успела обернуться, Питер увидел острые зубы и чуть не крикнул: «Берегись!», но вспомнил приказ и не издал ни звука. Тогда и увидел он чудо: Дженни сделала в воздухе полуповорот и упала на спину врага.

Питер зажмурился. Долгую минуту он слышал дикий скрежет когтей и страшный лязг зубов, но Дженни своих зубов не размыкала. Наконец челюсти ее сомкнулись, и что-то тяжело шмякнулось на пол.

– Мерзость какая! – сказала Дженни. – Терпеть их не могу. И заметь, если они тебя укусят, ты захвораешь, а то и умрешь. Всегда я этого боюсь…

– Ты самая смелая кошка на свете, – искренне сказал Питер.

Но Дженни даже не обрадовалась. Она жалела, что втравила друга в такое опасное дело.

– Учиться на них нельзя, – сказала она. – Себе дороже. Давай хоть отработаем поворот! Во всем остальном делай, как я, и помни, что малейшая ошибка может стоить жизни. Пока что предоставь их мне, да получше гляди. – И Дженни принялась мыться, а у Питера прошел холодок по спине.

Кошек обнаружили на седьмом часу после отплытия. Когда чернокожий кок зашел в кладовую, он увидел, что на полу аккуратно лежат в ряд восемь мышей и три «этих». Половину мышей поймал Питер и жалел, что не может поставить на них подпись.

Негр широко улыбнулся, отчего лицо его стало совершенно треугольным – кверху уже, книзу шире – и сказал:

– Вот это да! Пойти показать капитану…

Нравы на судне были простые, и кок действительно пошел на капитанский мостик. Там он поведал всю историю и развернул фартук, куда сгрузил образцы. Капитан взглянул, пошатнулся и приказал немедленно вышвырнуть все в воду. Он и вообще был не в духе, но кошек разрешил оставить, хотя велел рассадить их по разным местам.

И друзей впервые разлучили: Дженни отрядили в кубрик к матросам, Питера – в офицерские каюты.

– Не беспокойся! – успела крикнуть Дженни. – Друг друга мы найдем. А если встретишь эту, не раздумывай и не играй.

Тут ее схватили за шкирку и унесли.

Глава 11.

КОРАБЛЬ И ЕГО КОМАНДА

Прежде, еще дома, няня часто рассказывала Питеру о небольших пароходиках, посещавших маленький порт под Глазго, в котором она жила девочкой. Сейчас Питер думал, что среди них не было такой нелепой развалины, как «Графиня». Пока она медленно двигалась вдоль южных и западных берегов, бросая ржавый якорь при малейшей возможности, Питер изучал ее удивительную команду.

Кроме второго механика, днем и ночью торчавшего у старых машин, из которых как-то удавалось выдавить медузью скорость, никто не занимался своим прямым делом. Начать с того, что капитан просто ненавидел море, ухитряясь как можно больше времени проводить на суше. В самом плавании он участия ие принимал и, сколько мог, сидел у себя в каюте. Если никак нельзя было отвертеться, он высовывался, орал, а потом, судя по звукам, швырял на пол что попало. Кошкам посчастливилось его увидеть, и они установили, что он не по-шотландски тучен, глазки у него маленькие и хитрые, а многочисленные подбородки напоминают круги на воде.

Первый помощник, мистер Стрэкен, не походил на него ничем. Он был высок и молод, море любил и бредил приключениями. С капитаном они вечно ссорились, но тот все же сваливал на помощника все дела. Однако мистер Стрэкен не столько работал, сколько рассказывал о невероятных происшествиях, и если ему не верили, предъявлял доказательства, например, вынимал обгорелую спичку, поясняя: «Да я ее как раз зажег!..»

Дженни работала у матросов и приносила рассказы об их странностях. Один матрос прожил десять дет в пещере, хотел стать отшельником, но передумал; другой был парикмахером, завивал дам, пока не спалил кому-то волосы; а боцман по имени Энгус вышивал. Кто-то из новых стал над ним смеяться, но Энгус свалил его одним махом; а когда тот пришел в сознание, ему объяснили, что смеяться нечего, ибо могучий боцман сдает куда-то свои изделия и получает по три фунта за штуку.

Крутясь среди людей, Дженни все лучше понимала их язык. Тяготило ее лишь то, что на судне грязно. Питера грязь не раздражала, и ему жилось совсем хорошо. Кормили их так, что мышей они и не пробовали. Работали они ночью, и то мало. После завтрака они спали, встречались после обеда и в хорошую погоду гуляли по палубе, а в плохую тренировались, отрабатывая все движения и приемы, которые необходимы настоящему, самостоятельному коту.

Глава 12.

КОТ ЗА БОРТОМ!

С бесконечным терпением Дженни учила Питера управлять своим телом. Они отработали поворот в воздухе, и он научился менять направление. Он почти летал, радуясь силе и свободе, приходившим к нему, когда он кувыркался в воздухе. Наконец он усвоил самое важное: как извернуться на лету, чтобы упасть на все четыре лапы.

Бывали у них и тихие часы, когда они лежали рядом на солнышке или в трюме, и Питер спрашивал Дженни о разных вещах. Например, он не знал, почему она любит сидеть, где повыше, и она ему объяснила, что много, много лет назад кошки спасались от врагов, прыгая на скалы и на ветки, а оттуда глядели вниз, не приближается ли опасность. С тех же самых времен, сказала она, кошки полюбили тесные закутки, где они защищены со всех сторон, и теперь норовят улечься в коробке или в ящике стола.

Да, Дженни многому научила его, и все же, когда пришло испытание, он еще не был настоящим котом.

Началось с большой победы. День был ясный, небо чистое. Пароход наверстывал упущенное и двигался довольно быстро. Питер дремал на складе, поджидая трех часов, когда наступало самое тихое время. Дженни поджидала того же часа на корме, греясь на перилах, которые по-морскому называются леером.

Без десяти три Питер проснулся и наскоро умылся. Потом он сладко потянулся, предвкушая, как расскажет Дженни про одного смешного моряка. Память у Питера еще перебивала ощущения, а то бы он почувствовал запах раньше. Когда же он увидел, было почти поздно.

К своему удивлению, он понял, что не вспоминает уроков, но мыслит совершенно четко. Прыжок он выполнил безупречно, все делал как надо. Ровно в три он появился на корме, чтобы отчитаться перед Дженни.

Судовой плотник увидел его первым и закричал:

– Эй, глядите! Белый слона тащит!

Крики разбудили Дженни. Она не собиралась крепко спать, но пригрелась на солнце, море ее укачало, а теперь она проснулась внезапно и не поняла, кто кого тащит, кто кого убил. Ей показалось даже, что они еще дерутся. Не теряя времени, она издала дикий вопль, кинулась на помощь, перевернулась на лету и упала в море.

Бывший отшельник посочувствовал Питеру:

– Пропала твоя подружка!..

Но Питер его не слышал. Выпустив жертву, он белой полоской сверкнул в воздухе и перелетел через леер.

Глава 13.

КАК МИСТЕР СТРЭКЕН ПРЕДСТАВИЛ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА

Питер с громким всплеском шлепнулся в воду. Вода вздымалась, пенилась, кипела, завивалась водоворотом. Кроме того, она была невыносимо холодной.

Питера закрутило и понесло куда-то, затянуло вниз, вытолкнуло вверх и прежде, чем он успел глотнуть воздуха, свова потянуло в зеленые глубины. Грудь у него лопалась, но он бил всеми лапами, пока ему не удалось вынырнуть подальше от корабля. Здесь, вдали от водоворотов и удушающей пены, кот поплыл по соленому морю, похожему на зеленое стекло.

Ярдах в пятидесяти он увидел черное пятнышко и попытался крикнуть: «Дженни, держись!», но только набрал полный рот воды. Однако ему показалось, что он слышит слабый крик, и, держа голову, он с удвоенной силой заколотил лапами. Мокрая головка с крепко прижатыми ушами то и дело исчезала под водой. Слабый голос доносился до него, и он разобрал слова:

– Питер, плыви назад!

Головка исчезла. Питер колотил по воде, но он уже не знал, куда плыть, и потерял бы Дженни, если бы кончик хвоста не высунулся из-под воды, как буек. Тогда по-человечески, не по-кошачьи Питер нырнул с открытыми глазами, осторожно вцепился зубами в полосатую шкурку и быстро выскочил наверх.

Он поплыл очень медленно, стараясь держать над водой и свою и ее голову и понимая, что долго так не проплывет. Берег был милях в двух, и Питеру в первый раз стало по-настоящему страшно. На корабль он не глядел, чтобы не видеть, как тот становится все меньше и меньше. Прекрасно понимая, что жить осталось мало, несчастный кот стал плавать по кругу; и нечаянно заметил их бывший приют.

К великому его удивлению, приют этот не уменьшался. Из трубы еще валил дым, но корабль не двигался. Сейчас он показался пловцу огромным и прекрасным, а еще прекраснее была шлюпка, поспешно двигавшаяся к ним. Сидели в ней, кроме гребцов, боцман и первый помощник.

Мистер Стрэкен закинул сачок, сооруженвый из багра и сети, победно крикнул: «Поймал!» – и, выудив кошек, перенес в лодку. Питер, еле шевеля лапами, стал выпутываться из петель, а Дженни плюхнулась на дно и лежала неподвижно. Глядя на них, первый помощник бормотал:

– Ну и чудо… Чудо природы.., – и, репетируя будущий рассказ, он перешел на возвышенный стиль. – Не в силах допустить гибели возлюбленной, отважный кот превозмог врожденную неприязнь и бросился в жестокое море…

– Проснется старик, по головке не погладит…– сказал плотник.

А бывший отшельник прибавил:

– Это уж точно… Зато вот кошечек спасли… Правда, одна подохла…

Именно этого и боялся Питер. Однако, судя по виду несчастной Дженни, отшельник был прав.

Прав был и плотник – капитан ждал их, грозный, как огромная туча. Все подбородки его тряслись, рот сжался в точку, щелочки глаз сверкали злобой.

Мистер Стрзкен сунул Питера под мышку. Из-под другой его руки висела вниз головкой бездыханная Дженни, испуская тонкую струю воды. Капитан глотнул побольше воздуха, но из уст его вырвались лишь тонкие звуки, похожие на писк.

Выслушав первую порцию риторических вопросов, мистер Стрэкен на свою беду сказал:

– Не в силах допустить гибели возлюбленной…– И так далее, до заключительной фразы:– При таких обстоятельствах я счел необходимым остановить судно, спустить шлюпку и спасти их.

– Какого черта!.. – взревел капитан. – Ради двух паршивых кошек…

– Эти кошки, сэр, – истинное чудо природы. Кто поверил бы, что кот рискнет жизнью ради любви? Но вот доказательство!

– До-ка-зательство? – еле слышно переспросил капитан. – Идиот! Это просто кошки, да одна еще и дохлая! Хоть их на выставке выставьте, ничего они не докажут.

При слове «дохлая» Питер сам чуть не умер. Мистер Стрэкен, разинув рот, пытался уразуметь доводы начальника, который тем временем приказывал:

– Идите к себе. Кошку швырните в воду. В Глазго сдадите мне дела. Вы уволены.

Питер вцепился было в руку мистеру Стрэкену, но тот не бросил Дженни в воду. Спеша обдумать, прав капитан или нет, он пошел прямо к себе, держа Дженни под мышкой. Войдя в каюту, он положил Дженни в уголок и сел к столу. Он был молод, а для молодых несправедливость нелегка.

Питер присел около Дженни. Она была такая маленькая и тихая, что из глаз его сами собой закапали слезы, соленые, как морская вода. И ему захотелось вылизать ее.

Начал он с головки, с кончика носа и лизал и мыл, в каждое движение вкладывая всю свою любовь и жалость. Мех был соленый, язык щипало. Питер очень устал, но ритм умывания околдовал его, и он лизал, словно заведенный. Сгустились сумерки, загорелся свет в каютах, но мистер Стрэкен все сидел у стола, а Питер прилежно вылизывал Дженни. Повинуясь мерному ритму, он вылизал костлявую грудку, в которой не билось сердце, худые бока, белую мордочку, места за ушами. Он лизал, лизал, лизал, и в тишине каюты слышались лишь вздохи хозяина и мягкие удары языка о мех.

Вдруг кто-то чихнул.

Сердце у Питера остановилось. Сам он не чихал, мистер Стрэкен чихнул бы гораздо громче. С новой силой ударил он языком по беленькой манишке – и ощутил слабое биение. Потом он услышал два тихих «ап-чхи» в слабый голосок:

– Питер, где ты? Жива я или нет?..

Тогда он закричал так громко, что мистер Стрэкен поднял голову:

– Жива!

Первый помощник включил свет, Дженни заморгала, чихнула еще раза два, освобождаясь от последних капель воды, и попыталась сама себя лизнуть. А Питер все не отходил от нее, умывал ее, служил ей.

Мистер Стрэкен издал странный звук, наклонился и погладил кошку.

– Вот это всем чудесам чудо!.. – сказал он.

Потом схватил Дженни на руки и выбежал из каюты.

– Капитан! – кричал он, словно ничего и не было между ними, несясь по кораблю с кошкой на руках. – Капитан! Глядите-ка!.. – Капитан вылез из каюты, и мистер Стрэкен торжественно предъявил ему Дженни. Она мяукала и старалась обернуться, чтобы увидеть, здесь ли Питер.

Капитан прекрасно знал, что и живая кошка ничего не доказывает, но припомнил, как она висела вниз головой, посмотрел на ее живые глаза, блестящий нос, пушистые баки – и в первый раз за долгое время ему стало хорошо.

По судну немедленно побежал слух, что Дженни ожила, и когда мистер Стрэкен, обернувшись, показал ее команде, все радостно загалдели и стали хлопать друг друга по спине, приговаривая: «Вот это да!..», «Ну и ну!». Отшельник предложил трижды прокричать «ура», его поддержали, и, пока гремели крики, Питер чуть не лопнул от счастья и гордости.

И капитан простил помощника, и помощник приказал коку открыть банку молока, и налил полное блюдечко, и уложил Дженни у себя, а сам стал на вахту, и Питер был с ними всю ночь. Так и застал их лоцман порта Карлайл, когда взошел на борт, чтобы вести корабль в гавань.

Глава 14.

В ГЛАЗГО

К тому времени, когда «Графиня» причалила в Глазго, Дженни оправилась и похорошела. Ребра у нее уже не торчали, мордочка округлилась, отчего стали меньше ушки, а шкурка сверкала и пушилась на славу. Если бы Питера спросили сейчас, он бы честно ответил, что Дженни прекрасна. Более того, она была изысканна, и все в ней – слегка раскосые глаза, гордая маленькая головка, ушки, удлиненность линий – свидетельствовало об истинной породе.

Однако после того, как они юркнули на берег, Питер стал замечать и другие перемены. Собственно, еще на корабле Дженни все чаще молчала и сидела, глядя вдаль. На берегу она поначалу оживилась, хотя самому Питеру здешние доки показались такими же, как в Лондоне. Но Дженни нашла в них какие-то отличия, а главное, сразу начала учить его. Занялись они мусорными ящиками. Вся штука в том, объясняла Дженни, чтобы ходить вокруг ящика, снова и снова вставая на задние лапы, пока крышка не откроется. Питер освоил быстро это искусство. К тому же он научился опознавать бродячих собратьев по едва заметной вмятине на переносице – именно носом они приподнимают крышки.

Открыв крышку, они по запаху определяли состояние отбросов и прыгали внутрь. Вскоре Дженни придумала усовершенствование: они повисали рядом на ящике, тот кренился вбок и с грохотом падал наземь, вываливая содержимое.

Научился Питер и подстерегать у ресторанов, когда начнут сгружать отбросы в особый контейнер. На землю падали куски мяса или рыбы, очистки от овощей, кожура фруктов, огрызки хлеба и пирожных, а кошки все это ели. Привередливый прежде, когда был мальчиком, кот Питер полюбил морковку и лук, дынные корки, цветную капусту, репу, кочерыжки, загадочные остатки коктейлей и, соревнуясь с чайками, выуживал из воды пароходные объедки.

Все это было нелегко, но Дженни представлялось вполне естественным, и она не жаловалась, хотя и грустила. Родственники ее все не попадались, да Дженни и не искала их. И вот однажды, сидя под мостом в серый пасмурный день, Питер сказал:

– Дженни, мне бы так хотелось, чтобы мы стали чьими-нибудь кошками…

Слова вырвалась сами, он знал, как ненавидит Дженни людей; но она почему-то не рассердилась, только долго смотрела на него, потом открыла рот, закрыла снова. Питер чуть было не начал развивать свою мысль, но тут раздался дикий лай, в три огромные собаки вылетели из темноты.

Лязгнули зубы, Дженни крикнула: «Питер, беги…»– и стремглав ринулась куда-то. За ней промелькнул страшный пес, а другой навис над ним самим. Позже он помнил только широкую грудь в маленькую змеиную головку. Пасть у пса была открыта, когти страшно скребли по камням. Питер рванулся вверх и полез куда-то.

Он карабкался все выше и выше с невероятной быстротой, сквозь дождь и туман, пока лай и хрипение не затихли далеко внизу. Когда до него уже доносился лишь неясный шум машин, он посмел приостановиться, дрожа с головы до пят, и понял, что висит на переплетении стальных полос. Не видя ни неба, ни земли, он отчаянно вцепился в эти полосы всеми четырьмя лапами.

Глава 15.

В ОБЛАКАХ

Где-то внизу пробило шесть, но Питер не знал, утро это или еще вечер. От страха и от усталости он совсем отупел и понимал одно: надо висеть, сколько можешь.

Наконец он услышал сквозь мглу слабый голосок, который охал и мяукал чуть снизу.

– Дженни, Дженни! – закричал Питер. – Где ты? Что с тобой?

– Питер! – откликнулась она с облегчением. – Какое счастье! Я так боялась, что они тебя поймали. Ты не ранен?

– Нет, – отвечал ов. – Да где же ты? И где я сам? Как мне к тебе пролезть?

Дженни ответила не сразу.

– Не шевелись, – сказала она. – Мы на башне подвесного моста.

– На башне…– повторил Питер. – Да, я вроде летел вверх… Как интересно!

– Питер, – теперь ее голос стал жалобным. – Прости меня, если можешь!.. Ах, боже мой, боже мой, я принесла тебе столько бед…

Питер не понял толком, что она имеет в виду, а она замолчала, и он не посмел спросить. Когда туман рассеялся, он увидел светлое небо и разобрался, где он, где Дженни. Действительно, оба они были на самом верху, Дженни чуть-чуть пониже, чем он, и на соседней, параллельной башне. Под ним, словно карта, лежал город, перерезанный лентой реки, и Питер подумал, что именно так видят Глазго птицы. К востоку зеленел большой парк, а на западе река становилась шире, и в доках виднелся нелепый и милый силуэт «Графини Гринок».

– Дженни, – крикнул Питер, – собак давно нет. Лезь первая, я пойду за тобой.

Она ответила не сразу, и теперь он видел, с каким отчаянием она смотрит на него.

– Питер, – сказала она наконец. – Прости меня, я не смогу. Так бывает с кошками. Вверх мы влезем, а слезть не можем, боимся. Ты не беспокойся обо мне. Лезь один.

– Если бы я и мог, – сказал Питер, – я бы тебя не бросил. Но я не могу. Что с нами будет?

– Повисим, пока не умрем, – проговорила Дженни. – Или не упадем…

Питер понял, что теперь должен утешать он.

– Ничего, – сказал он. – Сейчас мы живы, и мы с тобой вместе, а что нам еще нужно?..

Наградой ему было слабое мурлыканье.

– Спасибо, Питер, – сказала Дженни.

– И вообще, – продолжал он, – раньше или позже нас заметят и спасут.

– Кто, люди? – горько спросила Дженни. – Если бы ты их знал, как я…

– Я их знаю, – сказал он. – Давай-ка я покричу, чтобы нас скорее заметили.

Он истошно замяукал и мяукал долго. По улицам бежали машины, по мосту шли пешеходы; шли они и по набережным и по ближним улицам, но никто не взглянул вверх, на башни, до самой ночи.

К утру, заметно ослабев, Питер погрузился в забытье. Быть может, он спал, не разжимая лап, потому что в крики, и звон, и шум каких-то машин услышал внезапно. Открыв глаза, ов увидел множество людей у самого въезда на мост. Люди эта кишели, как муравьи, и среди них сверкали медью и сталью автомобили, грузовики и пожарные машины.

– Дженни! Дженни! – закричал Питер. – Погляди вниз! Смотри, что творится!

– Наверное, машины столкнулись…– проговорила она.

Однако темную толпу усеивали белые пятна лиц: люди глядели вверх. Полицейские расчищали место и ставили лестницы. Что-то зашумело совсем рядом, прямо на кошек вылетел самолетик и покружил около них, а какой-то человек, высунувшись из окошка, чуть не тыкал в них странной коробочкой. Джении слабо вскрикнула:

– Ой, что это?

– Фотографируют для газет, – ответил Питер.

– Боже мой, – сказала Дженни, – а я так плохо выгляжу!.. – И, с трудом удерживаясь на весу, она попыталась умыться.

Тем временем оказалось, что башни аварийных машин до Питера и Джении не достанут. Пожарные машины выдвинули самую высокую лестницу, и на нее полезли два пожарника. Медные каски и пряжки красиво сверкали на солнце; красив был и карабкавшийся с ними красномордый полисмен в синей форме. Питер вообще себя не помнил от восторга. Правда, полисмен и пожарники окончили путь ярдов ва двенадцать ниже, чем нужно, и Дженнн снова впала в отчаяние, но Питер заверил ее, что этим дело не кончится.