Странник (№2) - Чужеземец. Запах серы

Я все еще всхлипывала, не в состоянии понять, что он говорит. Я боролась, пытаясь оттолкнуть его, но он поднял меня и крепко прижал к себе, укутывая пледом и повторяя снова и снова:

— Я верю тебе.

Наконец, окончательно измучившись, я достаточно успокоилась, чтобы посмотреть на него и сказать:

— Но ты не можешь мне поверить.

Он улыбнулся. Губы его слегка дрожали, но он улыбался.

— Не указывай мне, чего я не могу сделать, Сасснек. — Он помолчал. — Сколько тебе лет? — В его голосе звучало любопытство. — Мне и в голову не приходило спросить.

Вопрос показался таким нелепым, что мне пришлось подумать.

— Двадцать семь., или двадцать восемь, — добавила я.

Это снова его озадачило. В двадцать восемь женщины в этом времени приближались к среднему возрасту.

— О, — сказал он. И глубоко вздохнул. — Я думал, мы с тобой ровесники. Или даже ты младше.

Джейми какое-то время не шевелился. Потом посмотрел на меня и слабо улыбнулся.

— С днем рождения, Сасснек, — сказал он.

Это застало меня врасплох, и я просто глупо уставилась на него.

— Что? — выдавила я наконец.

— Я сказал — с днем рожденья. Сегодня двадцатое октября.

— Разве? — тупо переспросила я. — Я… запуталась во времени. — Меня снова трясло, от холода, потрясения и накала своего откровения. Он крепко прижал меня к себе и покачивал так, нежно поглаживая по голове. Я снова заплакала, но на этот раз от облегчения. Во мне все как будто сдвинулось, и почему-то казалось логичным, что, раз Джейми знает мой настоящий возраст, но по-прежнему хочет меня, значит, все будет в порядке.

Джейми поднял меня на руки и, бережно прижимая к себе, отнес туда, где лежало его седло. Там он сел и оперся на седло, продолжая нежно покачивать меня.

Прошло много времени, прежде чем он снова заговорил.

— Ну, хорошо. Рассказывай.

И я рассказала. Рассказала все, сбивчиво, но вразумительно. Я оцепенела от изнеможения, но была довольна, как кролик, убежавший от лисицы и спрятавшийся под бревно. Это, конечно, не убежище, но все — таки передышка. Рассказала я и о Фрэнке.

— Фрэнк, — мягко повторил Джейми. — Стало быть, он все же не умер.

— Он еще не родился. — Новая небольшая волна истерики толкнула меня под ребра, но я сумела удержать себя в руках. — И я тоже.

Он гладил и похлопывал меня по спине, что-то тихонько бормоча по-гаэльски.

— Когда я увез тебя от Рэндалла из форта Вильям, — произнес Джейми внезапно, — ты пыталась вернуться. Вернуться к камням. И… Фрэнку. Потому-то и ушла из рощи.

— Да.

— А я тебя за это побил. — Голос исполнился огорчения.

— Но ты же не знал. А я не могла тебе объяснить. — На меня напала сонливость.

— Да, не думаю, что могла. — Он закутал меня пледом и нежно подоткнул его. — Поспи немного, tо duinne. Никто не тронет тебя. Я с тобой.

Я удобно устроилась у него на плече и позволила измученному сознанию погрузиться в забвение, но все же заставила себя на миг вынырнуть на поверхность, чтобы спросить:

— Ты в самом деле веришь мне, Джейми?

Он вздохнул и печально улыбнулся.

— Ага, я верю тебе, Сасснек. Но все было бы куда проще, окажись ты просто ведьмой.

Я спала, как мертвая, и проснулась на рассвете с ужасной головной болью. Все мышцы одеревенели. У Джейми в сумке было немного овсянки, и он заставил меня поесть, смешав ее с холодной водой. Она застревала в горле, но я все проглотила.

Он не торопил меня и был очень нежен, но разговаривал мало. После завтрака он быстро свернул наш маленький лагерь и оседлал Донаса.

Все еще не придя в себя после всех событий, я даже не спросила, куда мы направляемся. Усевшись в седло позади Джейми, я прижалась лицом к его широкой спине, и мерное покачивание погрузило меня в бездумный транс. Мы спустились вниз с холма к одинокому озеру, пробравшись сквозь зябкий утренний туман к самому краю неподвижной серой водной пелены. Из камышей беспорядочными стайками взлетали дикие утки, они кружили над топью, крякали и будили заспавшихся. Над нами пролетел ровный гусиный клин, крича о разбитом сердце и одиночестве.

Серый туман рассеялся только к полудню, и бледное солнце озарило луга, заросшие вереском и желтым утесником. Отъехав на несколько миль от озера, мы набрели на узкую тропинку, которая снова повела нас вверх, поднимаясь к гряде низких холмов, то и дело сменявшихся скалистыми вершинами и утесами. По дороге мы встретили нескольких путников и предусмотрительно сворачивали с тропы, заслышав топот копыт.

Кусты и подлесок сменились сосновым лесом. Я глубоко дышала, наслаждаясь живительным смолистым воздухом, хотя к сумеркам становилось все прохладнее. На ночь мы остановились на небольшой полянке, свернув с тропы, устроили себе гнездышко из сосновых иголок и одеял и крепко прижались друг к другу, укрывшись пледом Джейми.

Он разбудил меня в темноте и занялся со мной любовью, медленно, нежно и молча. Я смотрела на звезды, подмигивающие мне сквозь черные ветки деревьев над головой, и заснула, все еще ощущая на себе его успокаивающее тепло.

Утром Джейми выглядел веселее, во всяком случае, более умиротворенным, словно принял какое-то трудное решение. Он пообещал мне на ужин горячего чая, что в этом ледяном воздухе казалось слабым утешением. Я сонно потопала за ним к тропе, отряхивая с юбки иголки и маленьких паучков. Узкая тропа постепенно превратилась в едва заметную стежку в вереске и овсянице, зигзагом вьющуюся между больших камней.

Я не обращала внимания на окрестности, сонно наслаждаясь усиливающимся солнечным теплом, как вдруг взгляд наткнулся на знакомое нагромождение камней, и я вышла из апатии. Я поняла, где мы. И зачем.

— Джейми!

Он повернулся.

— Ты что, не знала? — с любопытством спросил он.

— Что мы идем сюда? Конечно, нет. — Меня замутило. До холма Крэйг на Дун оставалось не больше мили. Я уже различала его горбатые очертания сквозь остатки утреннего тумана.

Я с трудом сглотнула. Почти шесть месяцев стремилась я к этому месту, а теперь, добравшись, наконец, до него, хотела оказаться где-нибудь не здесь.

Торчащие камни на вершине холма снизу были не видны, но казалось, что они излучали тихий ужас, настигший меня.

Задолго до того, как мы добрались до вершины, тропа сделалась ненадежной для Донаса. Мы спешились, привязали его к низкорослой сосенке и пошли дальше пешком.

К тому времени, как мы добрались до верха, я вспотела и задыхалась. Джейми не выказывал никаких признаков усталости, разве что слегка покраснел.

Здесь, над соснами, было так тихо, лишь ветер завывал в расщелинах.

Джейми взял меня за руку и втащил на самый верх. Руку он не отпустил, притянул меня к себе и все всматривался в лицо, словно стараясь запомнить мой облик.

— Почему?.. — начала я, хватая ртом воздух.

— Это твое место, — грубовато ответил он. — Разве не так?

— Да. — Как загипнотизированная, я уставилась на круг из камней. — Выглядит точно так же.

Джейми вошел в кольцо вслед за мной, взял меня за руку и решительно зашагал к расколотому камню.

— Этот? — требовательно спросил он.

— Да. — Я пыталась оттащить его в сторону. — Осторожно! Не приближайся к нему! — Он перевел откровенно скептический взгляд с меня на камень. Может, он прав? Неожиданно я сама начала сомневаться в правдивости собственной истории.

— Я… я ничего об этом не знаю. Может, оно… что бы это ни было… закрылось за мной. Может, оно действует только в какие-то определенные дни года. Когда я сквозь него прошла, был Белтэйн, праздник костров, первое мая.

Джейми взглянул через плечо на солнце, плоский диск, висящий в середине неба за небольшим облаком.

— Сейчас почти Самхэйн, — сказал он. — День Всех Святых. Кажется подходящим, верно? — Он непроизвольно вздрогнул, несмотря на шутку. — Когда ты… прошла сквозь него… Что ты делала?

Я попыталась вспомнить. Внезапно мне стало ужасно холодно, и я засунула руки подмышки.

— Я шла вокруг, все рассматривая. Ну, так, иногда — там нет никакого узора. А потом приблизилась к расколотому камню и услышала жужжание… ну, как пчелы…

…Там по-прежнему слышалось жужжание. Я отпрянула, словно услышала шипенье змеи.

— Оно еще здесь! — Я в панике бросилась назад и вцепилась в Джейми, но он, с белым лицом, твердо отодвинул меня и снова развернул к камню.

— Что потом? — Воющий ветер резко свистел в ушах, но его голос был еще более резким.

— Я положила руку на камень.

— Сделай это. — Он подтолкнул меня к камню. Я не шевельнулась, Джейми схватил меня за запястье и решительно положил мою руку на пятнистую поверхность.

Хаос охватил меня и повлек куда-то…

…Наконец-то солнце прекратило свое вращение, и пронзительный крик делался все тише. Тут я услышала еще один настойчивый звук. Джейми все звал и звал меня по имени…

Я чувствовала невыразимую слабость, не могла ни сесть, ни открыть глаза, но все же слегка пошевелила рукой, чтобы он понял, что я жива.

— Все в порядке, — пробормотала я.

— Точно? О Боже, Клэр! — Он крепко прижал меня к груди. — Иисусе, Клэр, я думал, ты умерла. Ты… ты начала куда-то… как-то пошла… А на лице было такое ужасное выражение, словно ты перепугалась до смерти. Я… я оттащил тебя от камня. Я тебя остановил. Я не должен был этого делать… Прости меня, девочка.

Я приоткрыла глаза и разглядела склонившееся надо мной лицо, потрясенное и испуганное.

— Все в порядке. — Говорила я еще с трудом и соображала плохо, но видела уже отчетливей. Я попыталась улыбнуться, но только слегка скривила губы.

— По крайней мере… мы знаем… что оно еще действует.

— О Боже! Да, оно действует. — Он с ужасом и отвращением покосился на камень.

Джейми оставил меня на какое-то время, чтобы намочить платок в лужице дождевой воды, оставшейся в углублении камня. Потом смочил мне лицо, все еще бормоча слова утешения и извинения. Наконец мне стало лучше, и я смогла сесть.

— Значит, ты все-таки не поверил мне, точно? — Хоть меня еще пошатывало, я все же чувствовала, что должна каким-то образом оправдаться. — Однако это правда.

— Ага, правда. — Он сидел рядом, глядя на камень. Я потерла мокрой тканью лицо, все еще испытывая слабость и головокружение. Внезапно Джейми вскочил на ноги, подошел к камню и прижал к нему руку.

Ничего не произошло. Его плечи опустились, и он вернулся ко мне.

— Может, оно действует только на женщин, — как в тумане произнесла я. — В легендах всегда говорится о женщинах. А может, только на меня.

— Ну, во всяком случае, не на меня, — ответил он. — Однако лучше убедиться.

— Джейми! Осторожно! — закричала я, но напрасно.

Он снова подошел к камню, хлопнул по нему, полежал на нем, прошел в расщелину и обратно, но камень по-прежнему оставался просто каменной глыбой.

Что касается меня, то при одной мысли о том, чтобы хотя бы приблизиться к этой двери в безумие, меня затрясло.

И все же… Все же, когда я начала погружаться в хаос, я думала о Фрэнке. И я его чувствовала, в этом я была уверена. Где-то в пустоте виднелась крошечная точка света, и он был в ней. Но я знала, что была и другая световая точка, у меня за спиной, со щеками, блестевшими от пота, несмотря на холодный день, и смотревшая на камень.

Наконец Джейми повернулся ко мне и взял обе мои руки в свои, поднес их к губам и поцеловал каждую по очереди.

— Моя госпожа, — мягко произнес он. — Моя… Клэр. Нет смысла ждать. Я должен проститься с тобой прямо сейчас.

Мои губы онемели и не могли произнести ни звука, но выражение на лице, должно быть, читалось так же легко, как обычно.

— Клэр, — настойчиво сказал он. — На той стороне этой… штуки — твое собственное время. Там ты дома. Там все, к чему ты привыкла. И… Фрэнк.

— Да, — повторила я. — Там Фрэнк.

Джейми взял меня за плечи, поставил на ноги и легонько потряс.

— С этой стороны для тебя ничего нет, девочка! Ничего, кроме жестокости и опасности. Иди! — Он слегка подтолкнул меня, поворачивая к камню. Я снова повернулась к нему и взяла его за руки.

— Разве здесь действительно нет ничего моего, Джейми? — Я поймала его взгляд, не позволяя ему отвернуться от меня.

Он, ничего не ответив, нежно высвободил руки и отступил назад, вдруг став фигурой из другого времени, рельефно видимой на фоне подернутых дымкой холмов. Жизнь в ею лице казалась теперь просто игрой теней, словно оно сделалось плоским под слоями краски — воспоминание художника о забытых местах и страстях, превратившихся в прах…

Я посмотрела в его глаза, полные боли и острой тоски, и он вновь стал плотью и кровью, настоящим и близким, любовником, мужем, мужчиной…

Должно быть, на моем лице отразилось отчаяние, потому что он помедлил, потом повернулся на восток и показал вниз, на склон.

— Видишь там, за соснами? Где-то на середине склона?

Я увидела сосны и сообразила, на что он показывает — полуразрушенную хижину, покинутую на этом зачарованном холме.

— Я пойду в нее и останусь там до вечера. Чтобы убедиться… убедиться, что ты в безопасности. — Он взглянул на меня, но не сделал никаких попыток прикоснуться. Потом закрыл глаза, словно больше не мог на меня смотреть.

— Прощай, — сказал Джейми, и повернулся, чтобы уйти.

Оцепенев, я смотрела ему вслед, и вдруг вспомнила. Я должна была кое-что ему сказать! И я закричала:

— Джейми!

Он остановился и какое-то мгновенье постоял неподвижно, борясь с чувствами, написанными на лице, потом обернулся ко мне. Лицо было белым и напряженным, с бескровными губами.

— Да?

— Есть кое-что… в смысле, я должна тебе кое-что сказать прежде… прежде, чем уйду.

Он на миг прикрыл глаза, и мне показалось, что он покачнулся, но, видимо, просто ветер потянул его за килт.

— Ни к чему, — произнес Джейми. — Нет. Иди, девочка. Не мешкай. Иди. — Он снова повернулся, но я вцепилась ему в рукав.

— Джейми, выслушай меня! Ты должен! — Он беспомощно покачал головой и поднял руку, словно желая оттолкнуть меня.

— Клэр… нет. Не могу я. — От ветра у него заслезились глаза.

— Мятеж, — настойчиво сказала я, дергая его за руку. — Джейми, слушай! Принц Чарли… его армия. Каллум прав! Ты слышишь меня, Джейми? Прав Каллум, а не Дугал!

— А? Что ты имеешь в виду, девочка? — Наконец я добилась его внимания. Он потер рукавом лицо, а глаза, смотревшие на меня сверху вниз, были внимательными и ясными. Ветер пел у меня в ушах.

— Принц Чарли. Будет мятеж, Дугал прав, только ничего не выйдет. Армия Чарли некоторое время будет побеждать, но все кончится резней. У Каллодена, вот где все закончится. Кланы… — Перед внутренним взором возникли камни кланов — серые валуны, разбросанные по полю, и на каждом написано имя клана, к которому принадлежали безжалостно убитые люди, лежащие под ним.

Я глубоко вздохнула и схватилась за руку Джейми, чтобы удержаться на ногах. Она была холодной, как у трупа. Я вздрогнула и закрыла глаза, чтобы сосредоточиться на своих словах.

— Горцы — все кланы, которые последуют за Чарли — будут стерты с липа земли. Сотни и сотни кланов погибнут у Каллодена, а тех, кто останется в живых, выследят и убьют. Кланы будут уничтожены… и никогда не возродятся. Ни в твое время… ни даже в мое.

Я открыла глаза и увидела, что он смотрит на меня ничего не выражающим взглядом.

— Джейми, держись от этого подальше! — молила я. — Удержи своих людей, если сможешь, но ради Бога… Джейми, если ты… — я замолчала. Я хотела сказать «Джейми, если ты любишь меня», но не смогла. Я навеки теряла его, и уж если не сказала раньше о своей к нему любви, не скажу и сейчас.

— Не езди во Францию, — тихо произнесла я. — Поезжай в Америку, или в Испанию, или в Италию. Но ради тех, кто любит тебя, не ступай на поле у Каллодена.

Он по-прежнему смотрел на меня. Интересно, он вообще слышал?

— Джейми? Ты слышал меня? Ты понял?

Через мгновенье он кивнул.

— Да, — тихо произнес он, так тихо, что я едва расслышала его из-за воя ветра. — Да, я услышал. — И отпустил мою руку.

— Иди с Богом… tо duinne.

Шагнул вниз с вершины и пошел по склону, ставя ноги на пучки травы, хватаясь за ветви, чтобы удержать равновесие, и не оглядываясь. Я смотрела вслед, пока он не исчез за соснами, шагая медленно, как раненый, который знает, что должен двигаться, но чувствует, как жизнь медленно вытекает сквозь пальцы, прижатые к ране.

Колени мои тряслись. Я очень медленно опустилась на землю и села, скрестив ноги. Отсюда хорошо была видна крыша хижины, в которой находилось мое прошлое. За спиной нависал расщепленный камень. И мое будущее.

Я неподвижно просидела весь день, пытаясь силой изгнать все эмоции и воспользоваться здравым смыслом. Джейми, несомненно, рассуждал логично, утверждая, что я должна вернуться: дом, безопасность, Фрэнк; да просто те маленькие жизненные удовольствия, которых мне так не хватало — горячая ванна, водопровод в доме, не говоря уже о больших удобствах, таких, как хорошая медицинская помощь и приятные, безопасные путешествия.

И все же, безусловно соглашаясь с неудобствами и прямыми опасностями здешней жизни, я должна была признать, что многие ее стороны мне нравились. Да, путешествия были трудными, зато не было дорожного полотна, покрывшего землю вдоль и поперек, не было шумных, вонючих машин — опасное изобретение, напомнила я себе. Жизнь была проще, и люди тоже. Они не глупее, зато намного более непосредственные — за некоторыми исключениями вроде Каллума Макгиббона Маккензи, угрюмо подумала я.

Из-за работы дяди Лэмба мне пришлось жить в очень многих местах, куда суровее, чем это, и с еще меньшим количеством удобств. Я легко приспосабливалась к тяжелым условиям и не особенно страдала от отсутствия «цивилизации», находясь вдали от нее, хотя не менее легко приспосабливалась и к удобствам, таким, как электрические плиты и водонагреватели. Я задрожала под холодным ветром и обхватила себя руками, продолжая смотреть на камень.

Рациональность не помогает. Что ж, придется вернуться к чувствам — и я начала воссоздавать подробности семейной жизни, сперва с Фрэнком, потом с Джейми. В результате окончательно расстроилась и заплакала. Слезы замерзали на лице, образуя ледяные дорожки.

Если не здравый смысл и не чувства, как насчет долга? Я давала Фрэнку обеты, причем от всего сердца. Давала те же обеты и Джейми, намереваясь предать их как можно скорее. И кого из них я предаю сейчас? Солнце опускалось все ниже, а я все сидела.

Когда между черными ветвями сосны засияла вечерняя звезда, я пришла к выводу, что здравый смысл в этой ситуации не помощник. Нужно опираться на что-нибудь другое, только вот непонятно, на что именно. Я повернулась к расколотому камню, сделала шаг, потом другой, потом еще. Остановилась, повернулась в другую сторону, сделала шаг, еще, еще, и даже не поняв, что именно я решила, оказалась на полпути вниз по склону, отчаянно хватаясь за траву, оскальзываясь и падая на осыпях.

Добравшись до хижины, не дыша от страха, что Джейми уже ушел, я увидела, что стреноженный Донас щиплет рядом траву, и успокоилась. Конь поднял голову и недовольно посмотрел на меня. Бесшумно шагая, я толкнула дверь.

Джейми был в передней комнате, спал на узкой деревянной скамье. Он спал, как всегда, на спине, скрестив руки на животе и слегка приоткрыв рот. Последний дневной свет, падавший из окна за моей спиной, сделал его лицо похожим на металлическую маску: на золотистой коже блестели серебряные дорожки высохших слез и тускло светилась медная щетина.

Я несколько мгновений постояла, глядя на него, и меня заполнила невыразимая нежность. Двигаясь как можно тише, я легла рядом с Джейми на деревянную скамью и тесно прижалась к нему. Во сне он повернулся ко мне, как делал это обычно, притиснул меня к груди и прижался щекой к волосам. Бессознательно протянул руку, чтобы отвести мои волосы от носа. Я почувствовала внезапный рывок — сообразил, что я рядом — мы потеряли равновесие и рухнули со скамьи на пол, причем Джейми упал на меня.

Не было никаких сомнений, что он из плоти и крови. Я ткнула его коленом в живот и забурчала:

— Слезай! Мне нечем дышать!

Вместо этого он ухудшил мое положение, начав меня целовать. Пришлось смириться с нехваткой воздуха, чтобы сосредоточиться на более важных вещах.

Мы долго лежали в объятиях друг друга и молчали. Наконец Джейми приглушенно пробормотал мне в волосы:

— Почему?

Я поцеловала его в щеку, мокрую и соленую. Его сердце билось в мои ребра, и я хотела только одного — остаться здесь навеки. Не двигаться, не заниматься любовью — просто дышать одним с ним воздухом.

— Так было надо, — сказала я и нервно засмеялась. — Ты даже не представляешь, как все было близко. Плохие парни едва не победили. — И заплакала, и задрожала, потому что выбор был сделан только что, и моя радость от того, что я обнимаю этого мужчину, смешивалась с рвущей сердце скорбью по тому мужчине, которого я больше никогда не увижу.

Джейми крепко обнимал меня, прижимая своим весом к полу, словно пытаясь защитить меня, не дать ревущей тяге каменного круга увлечь меня отсюда. Наконец я выплакала все слезы и лежала в изнеможении, прижавшись головой к его надежной груди. К этому времени совсем стемнело, но он все держал меня, тихо бормоча что-то, будто я была ребенком, который боится ночи. Мы прижались друг к другу, не желая расставаться даже для того, чтобы разжечь очаг.

В конце концов Джейми встал, поднял меня на руки, подошел к скамье и сел, качая меня на коленях. Дверь все еще оставалась открытой, и мы видели, как над долиной загорались звезды.

— А ты знаешь, — сонно сказала я, — что свету звезды требуются тысячи тысяч лет, чтобы достичь нас? На самом деле многие из звезд, которые мы видим сейчас, уже могли умереть, а мы об этом не знаем, потому что видим их свет.

— Правда? — спросил он, гладя меня по спине. — Я этого не знал.

Должно быть, я уснула, лежа головой на его плече, и ненадолго проснулась, когда Джейми перекладывал меня на пол, на постель из одеял. Сам лег рядом и снова привлек меня к себе.

— Положи головку девочка, — шепнул он. — Утром я отвезу тебя домой.

Мы проснулись до рассвета. Когда солнце встало, мы уже ехали вниз по тропе, стремясь скорее покинуть Крэйг на Дун.

— Куда мы едем, Джейми? — спросила я, радуясь, что нас ожидает общее будущее, хотя и оставила позади последнюю возможность вернуться к мужчине, который любил — и продолжал бы любить меня.

Джейми осадил коня и обернулся, чтобы посмотреть назад. Отсюда зловещего каменного кольца не было видно, а каменистый склон казался непроходимым, ощетинившись валунами и кустами утесника. Разваливающийся остов хижины казался еще одним утесом, костлявым суставом каменного кулака горы.

— Мне бы хотелось сразиться с ним за тебя, — отрывисто бросил Джейми, оглянувшись на меня. Его синие глаза потемнели и были серьезными.

Я улыбнулась и прикоснулась к нему.

— Это была не твоя, а моя битва. Но в любом случае выиграл ее ты. — Я протянула ему руку, и он сжал ее.

— Ага, но я не это имею в виду. Я бы сразился с ним один на один и победил, чтобы тебе не пришлось потом сожалеть. — Он помедлил. — Если когда-нибудь…

— Больше никаких «если», — решительно отрезала я. — Я передумала их все вчера, и вот она я — здесь.

— Слава Богу, — улыбнулся Джейми, — и да поможет тебе Бог. — И добавил: — Хотя я вряд ли пойму когда-нибудь, почему.

Я обвила его талию руками и держала так, пока конь спускался с последнего склона.

— Потому что, — произнесла я, — я, черт возьми, не могу без тебя, Джейми Фрэзер, и хватит об этом. Да, так куда ты меня везешь?

— Вчера всю дорогу вверх по этой горе я молился, — тихо сказал он. — Не о том, чтобы ты осталась, я не думал, что это будет правильно. Я молил Бога послать мне достаточно сил, чтобы суметь отправить тебя обратно. — Он покачал головой, все еще глядя вверх, на гору, отсутствующим взглядом. — Я говорил: «Боже, если больше никогда в жизни не суждено мне обрести мужество, дай мне его сейчас. Пусть мне хватит сил не упасть на колени и не молить ее остаться». — Он отвел взгляд от хижины и коротко улыбнулся мне. — Это самое сложное, что я когда-либо совершал, Сасснек, — повернулся в седле и повернул коня на запад.

Стояло на редкость ясное утро, раннее солнце позолотило все вокруг, начертив тонкую огненную кайму вдоль поводьев, по изгибу лошадиной шеи, вокруг лица и плеч Джейми.

Он глубоко вздохнул и кивнул в сторону вересковых пустошей, на далекий перевал между двумя скалами.

— Поэтому теперь мне кажется, что я смогу совершить и второй по сложности поступок. — Он мягко пришпорил коня и прищелкнул языком. — Мы едем домой, Сасснек. В Лаллиброх.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

ЛАЛЛИБРОХ

Глава 26

Возвращение лэрда

Поначалу мы были так счастливы от того, что снова вместе и далеко от Леоха, что почти не разговаривали. Донас без натуги вез нас обоих по ровной вересковой пустоши, я обнимала Джейми за пояс, наслаждаясь ощущением нагретых солнцем мышц под щекой. Неважно, какие трудности ждали нас впереди — я понимала, что их очень много — мы вместе. Навсегда. И этого было достаточно.

Когда первое потрясение от счастья переплавилось в горячность товарищества, мы опять начали разговаривать. О местах, которые проезжали. Потом, осторожно, обо мне, о том, откуда я. Его приводили в восторг мои описания жизни в двадцатом веке, хотя понятно было, что многое из рассказанного мною казалось ему волшебными сказками. Особенно Джейми нравились описания автомобилей, танков и аэропланов, он заставлял меня рассказывать о них снова и снова, как можно подробнее. По молчаливому соглашению мы избегали упоминаний о Фрэнке.

Шли дни, мы ехали все дальше, и беседы вернулись к нашему сегодня: Каллум, замок, охота на оленей и герцог.

— Он кажется славным малым, — заметил Джейми. Дорога сделалась хуже, он спешился и теперь шел рядом.

Беседовать так оказалось проще.

— Мне тоже так показалось, — ответила я. — Но…

— О да, в наши дни нельзя придавать большого значения тому, каким человек кажется, — согласился Джейми. — И все-таки мы поладили, он и я. Вечерами мы сидели и разговаривали у очага в охотничьей хижине. Он намного умнее, чем кажется. Он понимает, какое впечатление производит его голос, и, по-моему, пользуется этим, чтобы выглядеть немного дураком, в то время как ум-то никуда не девается, работает.

— Хм-м. Этого-то я и боялась. Ты… рассказал ему?

Он пожал плечами.

— Кое-что. Разумеется, он знает, как меня зовут, еще по прошлому разу в замке.

Я расхохоталась, вспомнив, что тогда произошло.

— А ты… э-э… напомнил ему об этом?

Джейми ухмыльнулся. Осенний ветер трепал его волосы.

— Ну, чуть-чуть. Он один раз спросил, страдаю ли я все еще животом Я сделал серьезное лицо и ответил, что обычно нет, но мне показалось, что вот прямо сейчас начинаются спазмы. Он засмеялся и говорит, мол, он надеется, что это не причиняет неудобств моей красавице-жене.

Я тоже засмеялась. В данный момент не имело большого значения, что герцог может или не может сделать. Но все же в один прекрасный день он может оказаться полезным.

— Я рассказал ему немного, — продолжал Джейми. — Что я вне закона, но не виновен, хотя шансов доказать это у меня почти нет. Мне показалось, что он посочувствовал, но я на всякий случай не делился обстоятельствами, и уж конечно не сообщил, что за мою голову назначена цена. Я еще не решил, можно ли ему все это доверить, как тут… ну, как раз в лагерь ворвался Элик, как будто у него на хвосте висел сам дьявол, и мы с Муртагом точно так же помчались прочь.

Я тут же вспомнила.

— А где Муртаг? — спросила я. — Он отправился с тобой в Леох? — Я очень надеялась, что этот маленький член клана не ввязался в ссору ни с Каллумом, ни с жителями Крэйнсмира.

— Выехал со мной, да только его конь — не ровня Донасу. Эй, Донас, то buidheag, ты ведь у меня крепкий малыш? — Он похлопал по сияющей шее гнедого, и Донас зафыркал и встряхнул гривой. Джейми посмотрел на меня и улыбнулся.

— Не тревожься о Муртаге. Эта веселая птичка не пропадет.

— Веселый? Муртаг? — Это слово казалось весьма неподходящим. — Не думаю, чтобы я хоть раз видела его улыбку. А ты?

— О да. Уж не меньше, чем дважды.

— А сколько лет ты его знаешь?

— Двадцать три. Он мой крестный.

— О. Что ж, это кое-что объясняет. Мне бы и в голову не пришло, что он начнет беспокоиться из-за меня.

Джейми потрепал меня по ноге.

— Конечно, он беспокоился. Он тебя любит.

— Поверю на слово.

Добравшись таким образом до недавних событий, я втянула в себя побольше воздуха и спросила о том, о чем ужасно хотела узнать.

— Джейми?

— Да?

— Гейлис Дункан. Они… они ее в самом деле сожгут?

Он посмотрел на меня, слегка нахмурился и кивнул.

— Думаю, да. Хотя не раньше, чем родится ребенок. Это тебя и тревожит?

— И это тоже. Джейми, посмотри вот на это.

Я попыталась подтянуть пышный рукав, но ничего не получилось, и тогда я просто спустила рубашку с плеча, чтобы показать ему след от прививки.

— Боже праведный, — протянул Джейми, когда я все объяснила, и остро взглянул на меня. — Вот почему… она что, тоже из твоего времени?

Я беспомощно пожала плечами.

— Не знаю. Все, что можно сказать — она, вероятно, родилась после 1920 года Тогда стали прививать всех. — Я обернулась назад, но низко висящие тучи скрыли скалы, которые теперь отделяли нас от Леоха. — Думаю, никогда уже не узнаю… теперь.

Джейми взял Донаса под уздцы и повел в сторону, в небольшую сосновую рощицу, к берегу небольшой речушки. Там он взял меня за талию и аккуратно поставил на землю.

— Не горюй по ней, — твердо сказал он, обнимая меня. — Она порочная женщина. Пусть и не ведьма, зато убийца. Она убила своего мужа, так?

— Да, — содрогнулась я, вспомнив остекленевший взгляд Артура Дункана.

— Хотя я не понимаю, зачем она его убила, — изумленно покачал головой Джейми. — У него были деньги и хорошая должность. И я сомневаюсь, что он бил ее.