Добрый ангел

Он любил ее. Он пока не сказал ей этих слов, но об этом говорили его глаза. Джоанна почувствовала себя полностью захваченной им.

Они вместе поднимались по ступенькам. Она чувствовала, как он дрожит. Ей не хотелось, чтобы он продолжал тревожиться, и поэтому остановилась у подножия лестницы, которая вела на второй этаж, где находилась их спальня, и повернулась к мужу.

Все мужчины вытянули шеи, желая знать, что там происходит, но они были слишком далеко, чтобы слышать их разговор.

— Габриэль, вы помните, что меня тревожило перед тем, как мы поженились?

— Вас тревожило слишком многое, чтобы я мог вам ответить, жена. Не отталкивайте мои руки. Я собираюсь донести вас наверх. Или вы не понимаете, что сломаете себе шею, если потеряете сознание, стараясь взобраться по этим крутым ступенькам? Вы можете не тревожиться о своем благополучии, но я о нем позабочусь непременно.

Он знал, что выдал себя с головой. Ему не нравилось чувствовать себя в плену у нее.

— Что скажет мне ваша матушка, когда приедет сюда и найдет свою дочь мертвой? — пробормотал он.

Она улыбнулась:

— Мама должна будет полюбить вас, Габриэль.

Ее муж выглядел рассерженным. Он поднял ее на руки. Она тут же поцеловала его.

— И все же вы будете лежать в постели, — заявил он.

— В ночь после того, как мы поженились, я сказала вам, что я бесплодна.

— Нет, не вы сказали. Это мне сообщил Николас.

— Но в нашу первую ночь я наверняка упомянула об этом.

— Да, — кивнул он. — И даже не один раз.

Он нес ее по лестнице. Она опустила голову ему на плечо. Ее пальцы были заняты тем, что поглаживали сзади его шею.

Она подумала, будет ли у их ребенка кожа того же цвета, что и у мужа. Еще она подумала, что она, кажется, хочет иметь девочку, но потом решила, что будет очень рада и мальчику.

— Это не так, — прошептала она со вздохом.

Она ждала, что он поймет ее. Он не говорил ничего, пока они не добрались до их спальни.

— Вы слышали, что я сказала? Это не так, — повторила она.

— Что не так?

— Я не бесплодна.

Он открыл дверь, но медлил на пороге. Его взгляд был устремлен на жену. Медленно он опустил ее на пол.

— Вы и впрямь полагаете, что это так важно для меня? Вы и Алекс — вот и вся необходимая мне семья. Мне не надо другого ребенка. Проклятье! Женщина, или вы до сих пор не поняли, как я… что вы значите…

Дьявол, он говорит совершенно бессвязно, словно старуха. Жестом он пригласил ее войти внутрь.

— Воины не обременяют себя таким чувством, как любовь, — пробормотал он.

Он выглядел несчастным. Она не улыбнулась: ей было известно, что он не любит говорить о том, что чувствует. Вот черта, свойственная им обоим, думала она.

— Габриэль…

— Я не хочу, чтобы вы думали о своей бесплодности, Джоанна. Перестаньте себя изводить.

Она медленно вошла в их комнату.

— Может быть, вам и не нужен другой ребенок, милорд, но я должна объявить вам, что через шесть-семь месяцев вы его получите.

Он не понял. И покачал головой.

— Да, у нас будет ребенок, — сказала она.

В первый раз за всю свою жизнь Габриэль Мак-Бейн лишился дара речи Его жена сочла это самой лучшей реакцией.

В конце концов, ведь им было явлено чудо.

Глава 16

— Вы уверены?

Габриэль прошептал это очень тихо, чтобы не разбудить своего сына. Алекс спал на коврике посредине комнаты. Только его макушка и виднелась из-под горы одеял, ибо Джоанна считала, что мальчик нуждается в тепле.

Джоанна с мужем была в постели. Она лежала в его объятиях. Теперь она испытывала облегчение, оттого что он наконец отреагировал на ее слова, и тихо вздохнула. Уже больше часа прошло с тех пор, как она сообщила Габриэлю добрую весть и ждала, как он скажет ей о том, какое счастье она ему доставила. Но до этого момента он не произнес ни слова.

— У меня обнаружились все признаки, — прошептала она в ответ. — Сначала я, конечно, не поверила, потому что слишком долго считала себя бесплодной. А вы были бы рады иметь малыша, Габриэль?

— Да.

Она снова вздрогнула. В комнате слишком темно, чтобы разглядеть его лицо, но она догадалась, что он улыбается.

— Глинис сказала мне, что женщины могут быть бесплодными с одним мужчиной, а с другим — нет. Знаете ли вы, что это означает?

— Что же?

— Что мужчины тоже могут быть бесплодными. Он засмеялся. Она шикнула на него, чтобы он не разбудил Алекса.

— Ваш первый муж, очевидно, и был бесплодным, — сказал он.

— Почему это вас так радует?

— Он был ублюдком. Она не стала спорить.

— Почему только мужчины не осведомлены о том, что они могут быть бесплодными в браке?

— Полагаю, такое признание задевало бы их гордость. Куда легче винить в бесплодии женщин. Это неверно. Но так легче.

Она громко и сладко зевнула. Габриэль погладил ее по спине. Эта ласка убаюкала ее. Он еще спрашивал о чем-то, но она уже слишком устала, чтобы отвечать ему. Через минуту она уже спала мертвым сном.

А Габриэль не мог уснуть еще целый час. Он тесно прижимал к себе Джоанну и думал об их будущем ребенке. Сначала ему захотелось, чтобы это был мальчик, ибо мужчине всегда нужны сыновья — его помощники, но на самом деле ждал он девочку. У нее были бы синие глаза и золотистые волосы, как у ее матери, и, если бы Богу было угодно повторить это совершенство, их дочка была бы точь-в-точь такой же дерзкой.

Он уснул с улыбкой на лице.

Лаэрд Мак-Бейн объявил своему клану о будущем ребенке на следующее же утро. Джоанна стояла рядом со своим мужем на верхней ступеньке внешней башенной лестницы. Алекс примостился возле нее. И маклоринцы, и макбейнцы с восторгом встретили новость. Джоанна и Габриэль уже сообщили ее Алексу, но малыш, казалось, не слишком интересовался своим новым братцем или сестричкой, и этот недостаток интереса убедил родителей, что он вполне спокоен за себя.

Он едва смог выстоять всю церемонию объявления. Отец обещал ему взять его покататься верхом, а для малыша минута ожидания казалась такой же долгой, как час.

После того как Габриэль отпустил подошедших высказать свои добрые пожелания, Джоанна повернулась к Колуму и Киту.

— Я тут перебрала кое-какие имена, которые бы мне хотелось…

— Великий Боже, юная леди, вы не должны говорить нам об имени ребенка! — вырвалось у Кита.

Маклоринец был явно в ужасе из-за ее невежества. Разве она не знает, что имя новорожденного никогда и ни за что не должно сообщаться другому человеку до таинства крещения? Как только он оказался в состоянии, он задал хозяйке именно этот вопрос. Она призналась, что действительно этого не знала.

— Я никогда не интересовалась обычаями в отношении младенцев, — пояснила она.

— Почему же, миледи? — спросил Колум. — Большинство замужних женщин старательно следуют всем этим обычаям.

— Я считала себя бесплодной.

— Но ведь это не так, — заметил Кит. Она улыбнулась:

— Да, не так.

— Тогда мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы сообщить вам, миледи, все самое важное относительно выбора имени.

— Человеческое имя куда важнее, чем просто имя, — заявил Колум.

Прежде чем она смогла спросить, что он хотел сказать этим заявлением, Кит отвлек ее внимание:

— Если кто-нибудь узнает это имя до крестин, он сможет использовать его, чтобы навести порчу на ребенка.

Колум утвердительно кивнул.

Джоанна догадалась по серьезному выражению их лиц, что они не шутят. Они и впрямь верили во все это.

— А это обычай нагорцев или просто примета? — спросила она.

Глинис шагнула вперед, чтобы вмешаться в разговор. Ей бы хотелось добавить кое-какие важные замечания.

— Если малыш плачет во время крещения, тогда это — явственное доказательство, что дьявол изгнан из него, миледи. Может, вам уже известна эта истина?

Джоанна покачала головой. Она никогда еще не слышала ничего подобного. Ей не хотелось задевать чувства Глинис, и она удержалась от улыбки.

— Тогда будем надеяться, что малыш заплачет.

— Вы можете даже чуточку пощипать его, чтобы быть уверенной, что он заплачет, — предложила Глинис.

— Вероятно, некоторые матери так и делают, — предположил Кит.

— А если младенчик родился ровно в полночь или в полдень, он, конечно, получит дар видеть невидимое. Помоги ему небо, если он явится на свет в этот роковой час, ибо тогда он будет в состоянии созерцать привидения и духов, скрытых от всех остальных.

— Папа, ты уже готов ехать? — спросил Алекс. Габриэль кивнул. Он наклонился к Джоанне, велел ей не утомляться, а затем, подняв и усадив сына на плечо, направился к конюшням.

Лила пересекла двор, поклонившись лаэрду, когда проходила мимо него, а затем поспешила к Джоанне, чтобы принести свои поздравления.

— Какая радостная весть! — сказала она.

— Да, — согласилась Глинис. — Я только что давала миледи кое-какие советы.

— И я постараюсь запомнить каждый из них, — обещала Джоанна.

Кит покачал головой.

— Сомневаюсь, чтобы вы их все запомнили, — сказал он. — Вы опять забыли, какой сегодня день, и снова надели не тот плед.

— Я начинаю думать, не делает ли она это намеренно, — заметил Колум. В его голосе скользил легкий смешок.

Как только макбейнец заговорил, Лила демонстративно повернулась к нему спиной. Ее взгляд был прикован к земле под ногами. Джоанна заметила это движение и была им заинтригована.

— Глинис, Мэган говорила мне, что у вас легкая рука в отношении стрижки волос, — сказала Джоанна.

— Правду сказать, у меня есть такой дар.

— Клэр Мак-Кей нуждается в вашей помощи, — продолжала хозяйка. — Макиннсы сотворили у нее на голове сущее безобразие.

— Я знаю, — ответила Глинис. — Это они сделали нарочно, чтобы каждый, кто ее увидит, узнавал по волосам о ее позоре.

Сейчас Джоанне не хотелось пускаться в долгую дискуссию относительно Клэр.

— Да, — согласилась она. — Но сегодня приезжает отец Клэр, и я хотела бы узнать, не можете ли вы…

— Ни слова больше, миледи. Я буду счастлива извлечь свои ножницы и постараюсь сделать внешность девушки приличной.

— Благодарю вас, — сказала Джоанна. — Лила, не уходите пока, — прибавила она.

— Поскольку леди Джоанна носит макбейновские цвета, полагаю, сегодня твой долг присматривать за ней, — обратился Кит к Колуму.

— Я сама о себе позабочусь, джентльмены, — возразила Джоанна. — Вы оба только напрасно теряете время, следуя за мной по пятам.

Мужчины не обратили на ее протест никакого внимания.

— Да, сегодня она на моей ответственности, — согласился Колум.

Джоанна решила, что должна переговорить с Габриэлем насчет этого глупого порядка. Мужчины так и будут ходить за ней, пока лаэрд не освободит их от этого поручения.

Кит поклонился хозяйке и отправился присмотреть за выполнением своих распоряжений. Колум же собирался пройти в дом, но Джоанна остановила его.

— Колум, можете ли вы уделить мне минутку? Мне бы хотелось представить вам Лилу.

Он взглянул на нее так, словно сомневался, в своем ли она уме.

— Я уже долгое время знаю Лилу, миледи.

Он не бросил взгляда на маклоринку, даже когда произносил ее имя. Джоанна обернулась к ней — та старательно рассматривала землю под ногами.

— Лила, вы уже встречались с Колумом?

— Вы же знаете, — прошептала Лила.

— Простите меня, пожалуйста, вы оба, но почему же тогда вы ведете себя так, как будто ни разу до этого не встречались друг с другом? Я очень любопытна. Возможно, я вмешиваюсь не в свое дело, но, уверяю вас, с самыми лучшими намерениями. Судя по тому, как вы стараетесь не смотреть друг на друга, вы в действительности весьма интересуетесь друг другом.

— Он макбейнец.

— Она маклоринка. Пожалуйста, простите меня, миледи, — сказал Колум, его голос был напряженным и сиплым. — У меня есть дела, которые требуют моего внимания. У меня нет времени для таких пустых разговоров.

Он даже не кивнул в сторону Лилы, когда уходил. И ее взгляд был обращен в другую сторону. Джоанна коснулась ее руки:

— Мне очень жаль. Я не хотела огорчать ни одного из вас. Ведь вам нравится Колум, не так ли?

Лила быстро кивнула:

— Я старалась справиться с этими чувствами, миледи, — прошептала она. — Но я ничего не могу с собой поделать.

— Полагаю, что Колум питает к вам те же чувства, Лила.

— Нет, — возразила она. — Он никогда не позволит себе испытывать привязанность к маклоринке.

— Я не думала, что разделение между кланами так глубоко, — заметила Джоанна.

— Ну как же, миледи! Ведь мужчины постоянно напоминают вам, что вы надели не тот плед, — разве это не достаточное доказательство?! Все мы как-то стараемся ужиться друг с другом, но остаемся разобщенными.

— Но зачем вам оставаться разобщенными?

Лила сама не знала толком.

— Мы высоко ценим терпение, какое милорд проявляет по отношению к нам, — проговорила она. — Я слышала, что вы говорили однажды за ужином по поводу того, что эта земля ныне принадлежит макбейнцам. Теперь все говорят об этом, миледи. То, что вы сказали, для некоторых из нас имеет свой особый смысл. Однако маклоринцы не любят, когда их укоряют тем, что есть на самом деле.

— А знаете ли, что я думаю? У нас здесь слишком много пледов!

— Да, — согласилась Лила. — Но ни один клан не откажется от своих цветов, сколько бы о том ни спорить.

— Я ни с кем не собираюсь спорить, — сказала Джоанна. — Не ответите ли вы мне еще на один вопрос? Будь Колум маклоринцем, он бы ухаживал за вами?

— Надеюсь, что да, — ответила Лила. — Но он не маклоринец и поэтому не питает ко мне никаких чувств.

Тогда Джоанна сменила тему разговора:

— А хотелось ли вам вернуться обратно в дом и снова помогать по хозяйству?

— О да, миледи, хотелось бы. Тогда я бы виделась… — она замолчала, спохватившись, что выдает себя.

Но Джоанна все поняла:

— Да, вы могли бы гораздо чаще видеться с Колумом. Лила вспыхнула:

— Милорд не захочет, чтобы я…

— Конечно же он захочет, — возразила Джоанна. — Приходите сегодня к обеду, Лила. Вы сядете возле меня. После обеда мы обсудим с вами ваши обязанности.

— Для меня большая честь сидеть возле вас за столом, — прошептала Лила. Ее голос дрожал от волнения.

— А теперь я должна вернуться в дом: настала моя очередь посидеть с Клэр. Увидимся вечером, Лила.

Джоанна поспешила наверх и вошла в комнату Клэр. Она сказала Мэган, что та свободна, и присела, чтобы поговорить с Клэр.

— Вы взошли по лестнице без посторонней помощи, миледи? — пожелала почему-то узнать Мэган.

— Конечно, — ответила Джоанна, удивленная строгостью ее тона.

— Вы могли упасть, — заметила Мэган. — Вы не должны больше так делать.

— Мэган, здесь достаточно людей, которые хлопочут вокруг меня. Правду сказать, я сойду с ума, если за мной день и ночь будут ходить по пятам! Я держалась за перила, — прибавила она, увидев, что Мэган готова возражать дальше.

— Вы больны, леди Джоанна? — спросила Клэр.

— Она беременна, как и вы, — вырвалось у Мэган. Кивнув на прощание, она закрыла за собой дверь.

— Поздравляю вас, миледи. Надеюсь, вы подарите вашему супругу крепкого мальчика.

Клэр попыталась сесть в постели. Джоанна подоткнула одеяло и села на свое место.

— Девочка будет так же желанна, — заметила она. Клэр покачала головой:

— Я бы не хотела девочку. У мальчиков куда больше выгод, а девочки — это только товар для обмена. Разве не так?

— Да, — согласилась Джоанна. Она сложила руки на коленях и с улыбкой смотрела на Клэр. Та нахмурилась:

— Тогда зачем же вам нужна девочка? Вы будете тревожиться, как бы ваш муж не отдал ее в жены злому человеку и что она проведет свою жизнь…

— В страхе?

— И унижении, — добавила Клэр шепотом.

— Мой муж никогда сознательно не отдаст свою дочь замуж за чудовище, — возразила Джоанна. — Разве ваш отец знал, как жестокосерден Мак-Иннс?

Клэр пожала плечами:

— Его заботило только объединение двух кланов. Джоанну потрясло это признание.

— Разве ваш отец не любит вас?

— Любит, как только отец может любить дочь, а не сына, — ответила Клэр.

— Но девочки умнее, — сказала Джоанна. — Отец Мак-Кечни полагает, что это так.

— И все же их можно бить и унижать. Вы не понимаете, какая вы счастливая, леди Джоанна. Ваш супруг обходится с вами хорошо.

Джоанна откинулась на спинку стула:

— Я бы не осталась здесь, если бы он обходился со мною плохо.

Кажется, Клэр не поверила Джоанне.

— Как же вам удалось бы уйти? — спросила она.

— Я нашла бы выход… Клэр, когда я была замужем в первый раз, за англичанином, я не хотела родить ему девочку, потому что он стал бы дурно обращаться с ней, когда ему захотелось бы сорвать на ком-то дурное настроение. И мальчика — тоже. Потому что знала: муж заберет его у меня и воспитает точное подобие самого себя. А я никак не хотела, чтобы такое дурное отношение к женщинам передавалось из поколения в поколение.

— Так вас тоже били?

— Да.

— И как же умер этот англичанин? Вы его убили?

Джоанну удивил этот вопрос.

— Были случаи, когда мне хотелось убить его, и я наверняка буду гореть в аду за то, что позволяла себе замышлять такой грех, но я не дала выхода своему гневу. Я не хотела уподобляться ему, Клэр. Я чувствовала себя в западне, да, а потом я поняла, что достаточно сообразительна, чтобы найти какой-нибудь способ уйти от него.

— А как он умер?

— Король Джон сказал мне: он упал с утеса возле города, построенного на воде. Я даже не знала, что он уезжал из Англии.

Клэр понимающе кивнула. А Джоанна заговорила о другом:

— Через несколько минут сюда придет Глинис со своими ножницами. Она постарается привести в порядок ваши волосы.

— Когда мой отец приедет сюда?

— Мы ждем его сегодня днем.

— Я не хочу, чтобы мне подстригали волосы. Они были такими же длинными, как и ваши, пока макиннсы не срезали их. Пусть отец посмотрит, что они сделали с его дочерью.

— Но ваша матушка? /

— Она умерла, — ответила Клэр. — Тому уже четыре года. Я рада, что ее уже нет на свете. Увидев меня в таком положении, она потеряла бы рассудок от горя.

— Ребенок, которого вы носите… его отец…

— Сейчас я очень устала, миледи. Мне бы хотелось уснуть.

Джоанна довольно долго смотрела на Клэр. Та закрыла глаза. Она притворялась спящей.

— Клэр, вы не сможете бесконечно повторять этот прием, — настаивала Джоанна. — Вам нужно будет рассказать о том, что с вами случилось.

— Мне очень больно, Джоанна. Разве у вас нет жалости?

Джоанна кивнула:

— Я знаю, что у вас ноет все тело.

— Тогда, пожалуйста…

— Клэр, — оборвала Джоанна. — Мой муж собирается добиться, чтобы вы рассказали ему, кто из макбейновских солдат…

— Я не назову этого человека. — Клэр ударилась в слезы.

Джоанна взяла ее за руку:

— Все будет хорошо, — прошептала она. — Вам не нужно бояться.

— Вы сказали мне, что чувствовали себя пойманной в западню. Вот и я чувствую себя точно так же. Я не могу выйти замуж за ублюдка. Не могу. Я сделала то, что хотела…

— Да?

— Это неважно, — прошептала она. — Все скоро станет известно. Пожалуйста, дайте мне отдохнуть. Я еще недостаточно крепка, чтобы рассказывать о том, что случилось.

Джоанна уступила. В дверь, постучав, вошла Глинис. В руке она несла ножницы и щетку для волос.

— Я готова приступить к своему делу, — произнесла она.

Джоанна встала.

— Клэр не хочет, чтобы ее волосы подстригали.

— Значит, я зря искала эти ножницы, миледи?

— Конечно нет, Глинис. Я сама хотела бы воспользоваться вашими услугами. Я все думала как-нибудь сделать свои волосы покороче. Пойдемте в мою комнату, и вы сможете опробовать ваши ножницы на мне.

Глинис оживилась. Однако она поспорила с Джоанной относительно длины волос, которую следовало оставить. Глинис не хотела делать слишком коротко, но ее хозяйка настаивала.

Когда Глинис закончила стрижку, волосы Джоанны едва достигали плеч.

— Признаться, вы выглядите очень привлекательно, миледи.

— Я даже не подозревала, что они будут так сильно виться.

— Это вес волос оттягивал кудри, — пояснила Глинис.

— Этот вес ежедневно причинял мне хорошенькую головную боль, — прибавила Джоанна. — Огромное спасибо, Глинис. — Она запустила пальцы в волосы и засмеялась. — Не знаю точно, как это выглядит, но чувство удивительное.

— А милорд Мак-Бейн не устроит сцену, когда увидит, что я наделала?

По улыбке Глинис Джоанна догадалась, что маклоринка просто шутит.

— Сомневаюсь, что он даже заметит это.

— Конечно, заметит. Он замечает все, что касается вас. Мы все радуемся, видя, как он смотрит на вас. Он очень привязан к вам, миледи.

— Молю Бога, чтобы он был так же привязан ко мне сегодня вечером. Он наверняка станет негодовать, когда я присоединюсь к нему за обеденным столом. Правду сказать, все будут совершенно поражены тем, что я сотворила.

Конечно, Глинис была заинтригована.

— И что же вы задумали?

— Я не могу вам рассказать, — ответила Джоанна. — Подождите до вечера и увидите.

Но Глинис продолжала еще некоторое время приставать к своей хозяйке, пока наконец не отступилась.

— Собираетесь ли вы пройти вниз? Тогда я возьму вас под руку, чтобы вы не упали на лестнице.

— Я собираюсь остаться здесь, — ответила Джоанна. — Не будете ли вы возражать, если я позаимствую ваши ножницы? Я верну их вам сегодня же вечером.

— Оставьте их у себя, — сказала Глинис. — Когда Клэр захочется, чтобы ее подстригли, я буду знать, где их искать. До свидания, миледи.

Глинис уже прикоснулась к двери, когда Джоанна остановила ее новым вопросом:

— Глинис, а у всех ли женщин имеются такие же признаки беременности, как и у меня?

— У большинства, — ответила Глинис. — Но почему вы спрашиваете?

— Я только хочу узнать, когда это становится совсем заметным?

— По-разному, — объяснила Глинис. — Некоторые переждут почти половину срока, прежде чем начнут полнеть. У вас должна понемногу расплываться талия, — прибавила она, — вы это чувствуете?

— Да, — ответила Джоанна. И еще раз поблагодарила Глинис.

Как только дверь за ней закрылась, Джоанна начала приводить в исполнение свое намерение. Она расстелила на кровати макбейновский плед и разрезала прямо посредине. Затем то же самое проделала с маклоринским пледом. После этого, присев на кровать, она сшила разные половинки вместе. Когда работа была закончена, уже невозможно было определить, где макбейновский плед граничил с маклоринским.

Вероятно, Кит на неделю сляжет в постель, когда увидит, что она сделала. Джоанна знала, что ее выходка вызовет взрыв. Но это ее не заботило. Настало время всем отложить в сторону свои разногласия и объединиться в единый клан, во главе которого будет стоять Габриэль.

Может быть, ей и следовало бы рассказать мужу о том, что она решила предпринять?..

Джоанна сложила оставшиеся половинки и засунула их под кровать. Новый — двойной — плед она тоже припрятала. Она не наденет его до обеда.

Джоанна вовсю зевала. Ей нужно было вздремнуть. Она разделась и с удовольствием улеглась. Она отдохнет совсем немного.

Джоанна уснула, думая о Клэр Мак-Кей. Больная уже начала было рассказывать ей о том, что произошло, но передумала. Судя по ее виду, она страшно боялась.

Клэр задала настоящую головоломку. Что она подразумевала, когда говорила, что в свое время все выяснится?

Джоанна проспала три часа. Открыв глаза, она обнаружила Алекса, крепко спящего рядом. Слюни сына стекали на ее руку. Его, очевидно, не так-то просто разбудить — она надеялась, что эта черта будет присуща и его будущему маленькому братишке или сестренке.

Она медленно села, так чтобы не потревожить Алекса, и едва не расхохоталась, заметив, что в изножии кровати столь же крепко спит Дамфрис. Невозможно было приказать собаке слезть, не разбудив при этом Алекса. Она осторожно сползла с кровати, умылась, а затем стала надевать макбейновский плед. Но из-за приступа тошноты ей показалось, что вовек не удастся управиться с таким простым делом. Ей пришлось посидеть немного, чтобы переждать приступ.

Габриэль открыл дверь как раз тогда, когда она стягивала талию поясом. Увидев, что сын спит, он молча поманил Джоанну из комнаты.

Он посмотрел на ее волосы — или так ей показалось — и нахмурился с явным неудовольствием.

Возможно, он все-таки поборол свое раздражение, решила Джоанна. Она поспешила пересечь комнату с улыбкой на лице и вышла в коридор. Габриэль притворил дверь и обернулся к ней:

— Вы чертовски бледны.

— И поэтому вы хмуритесь, милорд?

Он кивнул. Она пощипала себя за щеки, чтобы вызвать на них румянец.

— А вы случайно ничего больше не заметили?

— Уже заметили отца Клэр, поднимающегося на гребень холма.

Она тут же забыла о своей новой стрижке.

— Я хочу, — продолжал Габриэль, — чтобы вы с Алексом оставались в своей комнате до тех пор, покуда лаэрд Мак-Кей и его люди не уедут отсюда.

— И сколько же солдат скачут с лаэрдом? Он пожал плечами:

— Вполне достаточно.

Габриэль уже готов был повернуться, чтобы уйти, когда она покачала головой.

— Я хочу переговорить с отцом Клэр, — заявила она.

— Он может быть не в настроении соблюдать учтивость, Джоанна. Делайте, как я приказываю.

— Гнев лаэрда должен пасть на клан макиннсов, а не на наш, — напомнила она ему.

— Его ярость направлена исключительно на всех макбейнцев. Нас он упрекает в позоре своей дочери.

Цвет лица Джоанны резко изменился. Теперь она уже не была бледна. За время между двумя ударами сердца ее лицо стало красным от гнева.

Она не спросила мужа, откуда он знает о настроении Мак-Кея. Если говорит, значит, так оно и есть. Габриэль не из тех, кто делает безосновательные утверждения.

— Кто сейчас сидит с Клэр?

— Хильда. Вернитесь снова к себе, — велел он. — Я не хочу, чтобы кто-нибудь из маккейнцев бушевал подле вас.

Джоанна не выразила ни согласия, ни несогласия. И Габриэль счел, что она послушалась его. И она действительно снова вернулась к себе в комнату, но только на одну-две минуты, пока не уверилась, что муж спустился вниз. Потом Джоанна поспешила по коридору в спальню больной. Хильду она отослала посидеть с Алексом.

Клэр с усилием села в постели. Она слегка всхлипывала. Джоанна не могла бы с точностью сказать, движение причинило больной такие страдания или же заявление о приезде ее отца. Было просто больно видеть лицо Клэр, искаженное страхом.

— Останьтесь, пожалуйста! — попросила она. Джоанна поправила одеяла на постели — больше для того, чтобы скрыть собственное волнение, — и пообещала Клэр, что не покинет ее.

— Я не знаю, что ему сказать, — выговорила Клэр.

— Просто расскажите все, что случилось.

— Я не могу! — Клэр зарыдала.

И в этот момент открывшаяся Джоанне истина буквально потрясла ее. Еще слава Богу, что она стояла рядом со стулом, — у нее подкосились ноги, но она успела сесть.

— Вы ничего не понимаете, Джоанна!

— О Господи, думаю, что начинаю понимать. Вы сделали все это специально, не так ли? С вами не было никакого макбейнца… и вы не беременны…

Клэр зарыдала. Она трясла головой, пытаясь отрицать. Но страх, застывший в ее глазах, сделал бесполезными все попытки уцепиться за ложь.

— Вы не правы! — протестовала она.

— Неужели? — спросила Джоанна. — Всякий раз, как кто-нибудь из нас пытается расспросить вас, вы притворяетесь чрезмерно ослабевшей…

Клэр не дала Джоанне продолжить.

— Я действительно слишком слаба! — защищалась она.

Джоанна видела, в какой женщина панике. Ей хотелось успокоить больную. Однако она не стала делать этого. Она попыталась быть бессердечной к ее боли, чтобы добиться наконец от нее правды. Только так она могла помочь и Клэр.

— Вы сами знаете, что выдали себя.

— Нет!

— Вы сказали мне, что чувствуете себя пойманной в западню, что вы кое-что сделали и знаете о том, как скоро все это выяснится. Да, ваша мнимая беременность скоро откроется, не так ли? Или вы не понимаете? Ведь люди заметят, что вы ничуть не располнели?

— Я не подумала об этом, — призналась Клэр, рыдая. Джоанна медленно откинулась на спинку стула:

— Так что же, скажите ради Бога, мы будем делать со всей этой историей?

— Мы? Только я одна и буду страдать от последствий, когда отец узнает, что я солгала.

— Зачем вы выдумали эту небылицу?

— С отчаяния, — призналась Клэр. — Разве вы не понимаете? Жить там было так ужасно. И с каждым днем становилось все хуже.

— Я понимаю, — сказала Джоанна. — Но…

Клэр перебила ее. Ей хотелось объясниться, чтобы Джоанна не осуждала ее:

— Отец отвез меня в дом Мак-Иннсов для испытания. Предполагалось, что я выйду замуж за сына лаэрда через полгода. Мне не понадобилось много времени, чтобы понять, как ужасны эти люди. Знаете ли вы, что у лаэрда есть еще две дочери? Они родились до появления на свет его драгоценного сына. Одна служанка рассказала мне, что всякий раз, как лаэрду сообщали, что его жена разрешилась от бремени дочерью, он поднимался в комнату роженицы и избивал бедную женщину. Она умерла, родив сына. Вероятно, она благословляла смерть. И я благословляла ее, если бы вышла за такое чудовище.

— А его сын во всем похож на своего отца, не так ли? — Джоанна наперед знала ее ответ. У нее сохранилось очень живое воспоминание о сыне лаэрда, стоящем над Клэр, уперев кулаки в бока.

— Он хуже, — сказала Клэр. В ее голове прозвучало отвращение. — Я не могла снести мысль, что буду замужем за ним. Я пыталась говорить с отцом, но он не стал меня слушать. Видите ли, я сначала сбежала домой, но…

Клэр не могла продолжать. Она содрогалась от рыданий. Джоанна с трудом сохраняла самообладание. Клэр не только была отдана в руки чудовища. Она еще была предана своим отцом. Джоанне это казалось немыслимым, ибо ее собственный отец убил бы Рольфа, будь только он жив и зиай об испытаниях, выпавших его дочери.