Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Дональд Лэм и Берта Кул (№10) - Вороны не умеют считать

ModernLib.Net / Классические детективы / Гарднер Эрл Стенли / Вороны не умеют считать - Чтение (Ознакомительный отрывок) (стр. 1)
Автор: Гарднер Эрл Стенли
Жанр: Классические детективы
Серия: Дональд Лэм и Берта Кул

 

 


Эрл Стенли Гарднер

«Вороны не умеют считать»

Глава 1

У стола Берты Кул сидел посетитель. Это был богач, случайно попавший в трущобы, где ему все противно, даже сам воздух.

Когда я вошел в кабинет, Берта приветливо улыбнулась, а посетитель посмотрел на меня так, словно заранее приготовился увидеть нечто отвратительное.

Берта была сама любезность — значит, об оплате они еще не говорили.

— Знакомьтесь, мистер Шарплз, это мой партнер Дональд Лэм, — сказала Берта. — Выглядит он не очень солидно, зато ума ему не занимать. Дональд, это мистер Шарплз, горнопромышленник из Латинской Америки. Он пришел к нам по делу.

Вертящийся стул издал резкий металлический звук, когда Берта, устраиваясь поудобнее, навалилась на него всей своей тяжестью. На ее губах по-прежнему играла улыбка, но по глазам я видел, что требуется моя помощь.

Я присел.

— Мне это не нравится, — глядя на меня, недовольно произнёс Шарплз.

Я промолчал.

— По-моему, ваша коллега считает, что мною движет праздное любопытство, — продолжил Шарплз нарочито обиженным тоном, но лицо его оставалось невозмутимым, как у тех, кто говорит: «Я не люблю брать последний кусок с тарелки», а затем этот кусок преспокойно съедает.

Берта попыталась что-то сказать, но я взглядом дал понять, чтобы она помолчала. Наступившая пауза тяготила Берту, и она, не выдержав, начала:

— Но ведь мы для этого и существуем…

— Речь идет не о нас, — перебил Шарплз тем же холодным тоном. — Речь идет обо мне.

— Разумно, — сказал я.

Шарплз резко, словно на пружине, повернулся, но не прочел на моем лице ничего, кроме вежливого интереса…

Очередную паузу прервал скрип стула, на котором сидела Берта. Но Шарплз больше не обращал на нее внимания — он смотрел на меня:

— Я уже рассказал обо всем вашей коллеге. Придется повторить специально для вас. Согласно завещанию покойной Коры Хендрикс — я один из двух опекунов ее наследства. Наследников тоже двое — Ширли Брюс и Роберт Хокли. Вам известны завещания такого рода?

— Да, — ответил я.

— Дональд — дипломированный юрист, — поспешила вставить Берта.

— Почему же он не работает по профессии? — съязвил Шарплз.

Берта хотела ответить, но я опередил ее:

— Я понял, что в законодательстве есть лазейка, зная о которой убийца может избежать наказания.

— Вы имеете в виду состав преступления? — спросил Шарплз с видом знатока.

— Вы правы. Я счел это несправедливым, но вышестоящим инстанциям не понравились мои соображения.

— И что же, законодательство не изменилось?

— Увы.

Тон Шарплза стал иным. Теперь в нем слышалось уважение, смешанное с любопытством.

— Может быть, когда-нибудь вы расскажете об этом подробнее? — спросил он.

Я покачал головой:

— Однажды я совершил ошибку. И начальству это не понравилось. Вот и все.

Какое-то мгновение Шарплз молча смотрел на меня, а затем продолжал:

— По условиям завещания опекуны до истечения срока опеки вольны выделять наследникам такую сумму, какую считают нужной. А срок опеки истечет, когда младшему из них исполнится двадцать пять лет. Тогда все должно быть разделено поровну. — Снова помолчав, Шарплз многозначительно добавил: — Это налагает на вас особую ответственность.

— И как велико наследство? — спросила Берта. Шарплз даже не повернул головы в ее сторону.

— Это не имеет прямого отношения к делу, — бросил он через плечо.

Стул под Бертой снова заскрипел.

— Так на чем мы остановились? — спросил я.

— Мне нужна ваша помощь.

— Чем же мы можем помочь?

— Дело весьма деликатное. — С этими словами Шарплз мрачно уставился на меня.

Я молчал.

Опять скрипнул стул — Берта, бросив на меня короткий взгляд, склонилась над столом.

Нарушить молчание пришлось Шарплзу.

— Должен сообщить вам кое-что о тех, кто имеет непосредственное отношение к делу, — начал он. — Кора Хендрикс скончалась скоропостижно. Близких родственников у нее не было. Ширли Брюс — дочь ее давно умершей двоюродной сестры. Осиротевшую девочку Кора Хендрикс взяла к себе. Было это всего за несколько месяцев до того, как она умерла сама. Что касается Роберта Хокли, то он ей вообще никакой не родственник. Он сын близкого друга Коры, который умер на год раньше ее. — Шарплз откашлялся. — Роберт Хокли, — продолжил он тоном судьи, оглашающего приговор, — молодой человек весьма сомнительного поведения. По правде сказать, просто дикарь. Он упрям, невоспитан, подозрителен, в нем так и клокочет дух противоречия. — Уловив на моем лице тень сомнения, Шарплз добавил: — Я отвечаю за свои слова.

— Игрок?

— Естественно.

— И ему нужны деньги, — заметил я.

— Естественно.

— И вы их даете?

— Мы выделяем Роберту Хокли довольно скромную сумму, мистер Лэм. То, что он от нас получает, едва превышает минимум, определенный завещанием.

— Ну а мисс Брюс?

— О, — Шарплз заметно смягчился. — Мисс Брюс совсем другое дело. Это весьма сдержанная, воспитанная, красивая девушка, и она не бросает денег на ветер.

— Блондинка или брюнетка?

— Брюнетка. А собственно, зачем вам знать?

— Просто так.

Шарплз внимательно посмотрел на меня.

— Ее внешность не имеет к делу никакого отношения… Нам очень не хотелось бы обделять Роберта Хокли. Мы могли бы давать ему больше…

— Но он игрок. И каждый полученный цент ставит на карту. Не так ли?

Шарплз задумался, а затем медленно произнес:

— Роберт Хокли — своеобразный молодой человек. Когда мы отказались давать столько, сколько он хотел, он занял денег и открыл небольшое авторемонтное предприятие.

— Ну и как у него идут дела?

— Не знаю. Я пытался навести справки, но ничего не смог выяснить. Вообще-то я сильно сомневаюсь, что такой человек может чего-либо добиться. Угрюмый, замкнутый…

— Он служил в армии?

— Нет. Признали непригодным по состоянию здоровья. Меня это очень огорчило. Ведь, окажись он в армии, многие наши проблемы решились бы сами собой. К тому же армейская дисциплина, по всей вероятности, благотворно повлияла бы на него.

— Но его ведь могли убить, — заметил я. Шарплзу мои слова не понравились. Он повернулся к Берте.

— Не знаю, что заставило меня прийти сюда… Берта улыбнулась.

— Знаете, посещение частных детективов чем-то похоже на посещение турецкой бани. Попав туда впервые, испытываешь неловкость. Но потом, побывав там во второй, третий раз, входишь во вкус и понимаешь, что именно этого тебе и не хватало.

Шарплз вроде бы снова обрел самоуверенность.

— Мне нужна информация. Сам я не могу ее получить, — сказал он.

— Для этого существуем мы, — подхватила Берта.

— С Ширли Брюс тоже не все так просто, — продолжил Шарплз. — Но здесь совсем другие проблемы. Дело в том, что юридически мы имеем право выдавать каждому из наследников столько, сколько считаем уместным. Например, одному десять тысяч долларов в месяц, другому вообще ничего. Сами понимаете, это нарушило бы баланс… Короче, я хочу сказать, что мы вправе выделять одному из наследников больше, а другому меньше.

— На сто двадцать тысяч долларов в год, — заметил я.

— Не надо понимать столь буквально, мистер Лэм. Это всего лишь пример.

— Так я и понял, мистер Шарплз.

— Теперь вам ясно? Я кивнул.

— Ширли Брюс — решительная молодая девушка. У нее свои правила и убеждения. Самое удивительное, что она наотрез отказалась принять хоть на цент больше, чем мы даем Роберту. Так что мы попали в сложное положение…

— Вы хотите сказать, что Ширли возвращает вам деньги? — спросила Берта.

— Увы, это так.

— Ничего не понимаю! — воскликнула Берта.

— Я тоже, — сказал Шарплз. — Но она считает это правильным. Не хочет, чтобы ей оказывали предпочтение. Считает, что наследство должно быть разделено поровну, и ей плевать на наше право выдавать деньги по своему усмотрению.

— А у вас есть такое право?

— Да, пока младший из наследников не достигнет двадцати пяти лет… И пока не истечет срок опеки.

— Выходит, когда Роберту Хокли исполнится двадцать пять, вы должны будете отдать ему половину оставшихся денег?

— Нет, когда двадцать пять лет исполнится Ширли. Роберт на три года старше, и ему будет уже двадцать восемь. К этому сроку мы либо сразу выделим ему половину всех средств, либо учредим пожизненную ренту, половина которой будет причитаться ему.

— То есть все поделите поровну, не так ли?

— Да, но мы можем выбирать: дать наличными или учредить пожизненную ренту.

— И это все, что вы можете?

— Да.

— Но пока срок опеки не истек, вы имеете право выделять деньги наследникам по своему усмотрению?

— Вот именно.

— Так что же вам от нас нужно?

— Понимаете, — замялся Шарплз, — мне трудно объяснить, что за человек Ширли Брюс… Это очень решительная молодая особа…

— Вы это говорили…

Неожиданно Шарплз переключился на другую тему:

— Вы знаете Бенджамина Наттолла?

— Владельца ювелирного магазина?

— Да.

— Не знаком, но слышал о нем.

— Кажется у него очень дорогой магазин? — вступила в разговор Берта.

— Он имеет дело с драгоценностями самого высокого качества, — ответил Шарплз. — Предпочитает изумруды. Большая часть наследства Коры Хендрикс — золотые прииски в Колумбии… Вы разбираетесь в изумрудах?

Глаза Берты загорелись.

— Лучшие в мире изумруды добывают в Колумбии, — пояснил Шарплз. — Колумбийское правительство полностью контролирует их добычу, устанавливает ее размер, правила огранки и продажи. Неизвестно, чем именно определяются решения правительства — это государственная тайна. И если кто-то сумеет выяснить конъюнктуру, можно сказать, что ему крупно повезло.

— То есть? — поинтересовалась Берта.

— Гм, представьте себе, что на несколько лет добыча изумрудов прекращена… Правительство Колумбии будет утверждать, что это в интересах государства. Если вы сможете войти в доверие к кому-либо из членов правительства, то, пожалуй, вам покажут запас изумрудов — вот, дескать, тут все, а теперь добыча стоит очень дорого, и приходится ждать более благоприятной конъюнктуры…

— Ну и что? — спросила Берта.

— Дело в том, — продолжал Шарплз, — что неизвестно, действительно ли увиденное вами — весь запас изумрудов. Выяснить же это невозможно. Вам показывают какие-то камни, разложенные по полкам. Поди разберись…

— Кора Хендрикс владела не только золотыми приисками, но и месторождениями изумрудов? — уточнил я.

— Вовсе нет. Не торопитесь с выводами, молодой человек, это может привести к ошибкам. Мы работаем с гидравлической техникой на золотых приисках, расположенных весьма далеко от изумрудного пояса. Но у меня хорошие связи в деловых кругах Колумбии, и я разбираюсь в конъюнктуре изумрудов.

— А при чем здесь Наттолл? — спросил я.

— Я довольно часто бываю в Колумбии, и, как уже сказал, там у меня есть деловые связи. Второй опекун, Роберт Кеймерон, бывает там еще чаще. Кое-что я знаю сам, кое-что — от Кеймерона. Сплетни, слухи — все это может пригодиться. А Наттолл — специалист по изумрудам, и потому нуждается в такого рода информации.

— И вы с ним откровенны?

— Не совсем. Бывают сведения конфиденциального характера, ну а со сплетнями и различными слухами я его знакомлю. Мы по-своему близки, хотя он очень ловок и скрытен, короче, хитер как черт. Что ж поделаешь — приходится.

— У вас с ним какие-то общие деловые интересы?

— Нет. Отношения чисто дружеские.

— Тогда при чем здесь он? Шарплз откашлялся.

— Два дня назад я виделся с Наттоллом. Естественно, речь зашла об изумрудах. Он сказал, что недавно приобрел для продажи интересную изумрудную подвеску — камни редкой глубины цвета. Хочет отдать их в переогранку, а оправу переделать.

Шарплз снова откашлялся и положил ногу на ногу.

— Ну-ну? — Берте не терпелось узнать, что дальше.

— Наттолл показал мне эту подвеску. Я узнал ее. Я узнал бы ее из тысячи, хотя видел давно. Когда-то она принадлежала Коре Хендрикс и была завещана Ширли Брюс.

— Наттолл взял ее, чтобы переделать и переогранить или для продажи?

— Для продажи. Переделать подвеску — его идея.

— И что же?

— А то, что я хочу знать, почему Ширли отдала подвеску ювелиру. Если ей нужны деньги, то зачем и сколько.

— А вы не хотите спросить об этом у нее?

— Нет, если она сама не рассказала мне, не могу же я приставать с такими вопросами. Да и, может быть, все не так просто…

— Что вы имеете в виду?

— Ну, а если на нее оказали давление…

— Шантаж?

— Мне не нравится это слово, мистер Лэм. Лучше говорить о давлении.

— Разве это не одно и то же?

Шарплз промолчал.

— Так что же вы хотите от нас? — поинтересовалась Берта.

— Узнать, во-первых, как попала подвеска к Наттоллу. Думаю, это не просто: ювелиры умеют хранить тайны клиентов. А во-вторых, зачем Ширли деньги и сколько именно.

— Каким образом я смогу познакомиться с мисс Брюс? — спросил я.

Я представлю вас.

— А как быть с Наттоллом?

— Понятия не имею. Это ваша забота.

— Может быть, пойти к нему в магазин и поинтересоваться, есть ли в продаже изумрудная подвеска такого-то типа? — предложила Берта.

— Не говорите глупостей! — прервал ее Шарплз. — Один шанс из ста, что Наттолл Покажет вам подвеску. А если и покажет, вам все равно не удастся узнать, как она к нему попала. Это не простое дело, мисс Кул.

Берта откашлялась.

— Обычно мы берем аванс…

— Это не в моих правилах.

— Без аванса мы не работаем, — вмешался я. — Выпишите, пожалуйста, чек на пятьсот баксов и нарисуйте подвеску.

Шарплз молча смотрел на меня. Берта протянула ему ручку.

— Спасибо, не надо, — отказался Шарплз. — Чтобы нарисовать ювелирное изделие, нужен карандаш. Иначе не передать игру света…

— Ручка нужна, чтобы подписать чек, — твердо сказал я.

Глава 2

Ювелирный магазин Наттолла напоминал ледяной дворец. Вошел я в него через автоматически раскрывающиеся двери. Я знал, что стоит нажать определенную кнопку, и двери эти станут непреодолимым препятствием на пути нежеланного гостя.

Изысканно одетый молодой человек с безупречными манерами придирчиво окинул меня взглядом и вышел навстречу.

— Наттолл на месте? — спросил я.

— Не знаю. Утром я его не видел. Если он здесь, что передать?

— Скажите, что его спрашивает Дональд Лэм.

— По какому делу?

— Я детектив.

— В этом я почти не сомневался, — улыбнулся молодой человек.

— А я не сомневался, что вы не сомневались, — парировал я.

— Зачем вам мистер Наттолл?

— У меня к нему небольшое дело.

— Какое?

— Недавно была заложена одна вещица. Она меня интересует.

— Вы ищете ее у нас?

— Да.

— А зачем она вам?

— Для дела.

— Вы не могли бы ее описать?

— Я хотел бы поговорить с вашим шефом.

— Минутку. Подождите, пожалуйста, здесь. Слово «здесь» он произнес так, будто приказал мне стоять по стойке «смирно».

Я закурил. Молодой человек быстро направился к телефону, что-то проговорил в трубку, затем так же быстро вышел через служебную дверь. Вскоре он вернулся.

— Мистер Наттолл уделит вам несколько минут. Мы поднялись по широкой лестнице, прошли через приемную, где сидела секретарша, и оказались в просторном кабинете. Мягкое освещение, ковер и удобные кресла создавали атмосферу особой, изысканной роскоши.

Человек, сидевший за письменным столом, неприязненно посмотрел на меня. Таким взглядом обычно встречают налоговых инспекторов.

— Наттолл, — представился он.

— Лэм.

— Документы у вас с собой?

Я протянул свое удостоверение.

— Что вам угодно?

— Меня интересует изумрудная подвеска.

— Какая? — Ни один мускул не дрогнул на его лице. Я достал из кармана листок с рисунком Шарплза и положил на стол.

Наттолл, внимательно рассмотрев рисунок, заметил:

— Разве вы не знакомы с порядком розыска вещей такого рода?

— Это не совсем обычное дело.

Наттолл продолжал рассматривать рисунок. После минутной паузы он сказал:

— Ничего подобного у меня не было и нет. Зачем вы пришли?

— Мне говорили, что вы хорошо разбираетесь в изумрудах.

— В некоторой степени. Но такой подвески у меня нет, да я никогда и не видел ничего похожего.

Я протянул руку за листком. Наттолл еще раз глянул на него и вернул мне.

— Вы говорите, эта подвеска нужна для дела, которым вы занимаетесь?

— Да.

— Вы не могли бы сказать, что это за дело?

— Зачем? Вы же не видели подвеску?

— Она может попасть ко мне.

— Если попадет, позвоните в полицию.

— Зачем мне брать на себя такую ответственность?

— Можете сослаться на меня.

— Мистер Лэм, я не привык проявлять подобного рода инициативу. Если вам нужно, сообщите в полицию сами.

Я сложил листок с рисунком и засунул в бумажник.

— Мой клиент, мистер Наттолл, пока еще не обратился в полицию. Пока еще.

— Если бы вы были чуть более откровенны, мистер Лэм, я, возможно, постарался бы как-то помочь вам…

— Но вы же не видели подвеску.

— Нет. До свидания, мистер Лэм.

Я вышел из кабинета и спустился по лестнице. Автоматически раскрылись двери, пропуская меня на улицу. Затылком я чувствовал враждебные взгляды продавцов.

Берта ждала меня, сидя в нашей служебной машине, которую поставила за углом. Она была в своих лучших мехах, в ушах — бриллиантовые серьги. Она с трудом сдерживала волнение.

— Теперь твоя очередь, Берта. Не забудь: как только кто-нибудь поднимется к Наттоллу, подашь мне знак. Помни: ты просто капризная покупательница. У этих продавцов наметанный глаз. Малейший промах — и тебя вычислят.

— Не вычислят. Я знаю, как с ними разговаривать, — прервала меня Берта, вышла из машины и направилась к магазину. Я переставил машину поближе к его дверям и стал ждать…

Минут через десять в магазин вошел мужчина. Вообще-то я предполагал увидеть женщину, но незнакомец заинтересовал меня.

Вскоре появилась Берта. Достав из сумочки носовой платок, она вытерла нос.

Я завел мотор.

Незнакомец вышел из магазина не сразу. Он был сильно взволнован. Попытался поймать такси, но свободных не было видно, и он отправился пешком. Я ехал за ним на небольшом расстоянии; к счастью, он ни разу не обернулся. Наконец, он зашел в какую-то контору. «Питер Джеррет, посредник» — гласила табличка на двери.

Минут через двадцать у этих дверей появился великолепно одетый мужчина лет за пятьдесят. От него веяло уверенностью и каким-то особым спокойствием. Недолго побыв в конторе, он вышел и сел в роскошный синий «бьюик». Я записал номер — 4—Е—4704. Можно было поехать за ним, но я решил не рисковать. Да и зачем? Такие господа не ездят на угнанных машинах. Я вернулся в нашу контору и посмотрел списки автовладельцев. «Бьюик» с номером 4—Е—4704 был зарегистрирован на имя Роберта Кеймерона, проживающего по адресу: 2904, Гризвелл-Драйв. Имя оказалось мне знакомым: это был второй опекун наследства Коры Хендрикс.

Глава 3

У нотариуса я получил краткую справку о наследстве Коры Хендрикс. Умерла она в 1924 году. Над ее имуществом была установлена опека. Опекунами стали Гарри Шарплз и Роберт Кеймерон. Все это я уже знал от Шарплза. Но при разговоре со мной он упустил одну деталь: срок опеки мог истечь и до того, как младший из наследников достигнет двадцати пяти лет, — в случае смерти обоих опекунов. «Это несколько меняет дело», — подумал я.

Когда я вернулся в наше агентство, Элси Бранд оторвалась от машинки и улыбнулась мне.

— Берта на месте? — спросил я.

Элси кивнула.

— У нее кто-нибудь есть?

— Новый клиент.

— Шарплз?

— Да.

— Не знаешь, почему он пришел?

— Не знаю. Он здесь минут двадцать. Берта как раз обедала, и он ее ждал.

— Он чем-то недоволен?

— Похоже.

— Ладно, разберемся, — сказал я и, посмотрев на Элси, добавил: — По-моему, ты слишком серьезно относишься к своим обязанностям.

Элси рассмеялась:

— С тех пор как ты настоял на прибавке моего жалованья, стоит на минутку оторваться от машинки и Берта буквально испепеляет меня взглядом.

— Не бойся. Она только кажется строгой, сердце у нее золотое.

Я открыл дверь кабинета.

Поскольку Шарплз уплатил аванс, Берта уже не улыбалась ему и вообще была весьма сдержанна. Увидев меня, она прервала очередную фразу и воскликнула:

— А вот и Дональд! Спросите у него.

— Слушаю вас, мистер Шарплз, — сказал я, закрывая дверь.

— Что вы там наговорили Наттоллу? — мрачно спросил Шарплз.

— А что случилось?

— Наттолл позвонил мне. Как я понял, он был очень взволнован. Спрашивал, не рассказал ли я кому-нибудь о той подвеске.

— И что вы ему ответили? Что никому не рассказывал.

Что ж, тогда не о чем беспокоиться.

— Нет, мне кажется, Наттолл что-то заподозрил.

— Я выяснил, кто продал ему подвеску, — бросил я.

— Что?

— Я выяснил, кто продал Наттоллу подвеску, — повторил я.

— Не может быть… Чтобы владелец такого магазина…

— Подвеску продал Роберт Кеймерон.

— О Боже! Да вы с ума сошли!

— Кеймерон действовал через посредника, и посредник этот — Питер Джеррет.

— Господи, с чего вы взяли?!

— У нас свои методы, мистер Шарплз, — вмешалась Берта. — Уж не думаете ли вы, что мы даром едим свой хлеб?

— Поймите, это абсурд, — стал убеждать Шарплз. — Во-первых, я хорошо знаю Наттолла. Это человек определенных правил, и он будет хранить тайну сделки, ни за что не расскажет, у кого купил подвеску. Для владельца столь респектабельного магазина такое просто невозможно. Во-вторых, я хорошо знаю Боба Кеймерона — это мой старый приятель. В любом случае он обязательно посоветовался бы со мной. И, наконец, в третьих, я очень хорошо знаю Ширли Брюс. Она доверяет мне. Я для нее словно родственник. Она даже называет меня «дядя Гарри», и действительно она мне как племянница. А вот у Кеймерона с Ширли отношения весьма прохладные. Нет, я вовсе не хочу сказать, что она его невзлюбила, просто между ними соблюдается некая дистанция. Если бы Ширли понадобилась помощь, она обратилась бы ко мне.

— Вы, кажется, собирались познакомить меня с ней, — заметил я. — Когда же?

— Не раньше, чем поговорю с Бобом. Уверен, тогда вы поймете, как сильно ошиблись!

— Его адрес: 2904, Гризвелл-Драйв. Когда вы к нему поедете?

Шарплз посмотрел на часы и встал.

— Прямо сейчас. И если окажется, что вы совершили ошибку — а я уверен, что Боб здесь ни при чем, — вы не получите ни цента по моему счету.

Берта захотела было что-то сказать, даже рот раскрыла, но передумала. Я знал, что едва Шарплз успел подписать чек, как она уже отослала его в банк.

— Готов поехать с вами, мистер Шарплз. — Я тоже встал.

Глава 4

Едва машина тронулась с места, я обратился к Шарплзу:

— Как вам кажется, не лучше ли спросить у самой Ширли Брюс об этой подвеске? Если, конечно, эта подвеска принадлежала ей.

— Только не сейчас, — отрезал Шарплз.

Я ждал, что он объяснит, почему не сейчас, но он не стал продолжать. Некоторое время мы ехали молча.

— Еще не было случая, чтобы Боб сделал что-то, не посоветовавшись со мной… — вдруг сказал Шарплз.

Я никак не отреагировал на эти слова.

— Ширли — очень хорошая девушка. И мне не хотелось бы ее беспокоить. Может быть, это и не понадобится? К тому же я не хочу, чтобы она думала, что я вмешиваюсь в ее личную жизнь.

— Насколько я понял, вы стремитесь узнать, почему она продала подвеску?

— Да.

— И вы говорите, что не намерены вмешиваться в ее личную жизнь?

— Я не хочу вмешиваться. Я хочу знать. И этим должны заниматься вы. Именно за это я вам плачу.

— Понятно, — сухо заметил я.

— До чего же я кажусь нелепым! — воскликнул Шарплз с раздражением.

Подождав, пока он немного успокоится, я сказал:

— В конце концов, если она решила обратиться за помощью к Кеймерону, стоит ли волноваться? Он ведь порядочный человек.

— Боюсь, что за этим что-то кроется. Иначе она бы мне все рассказала. Ведь кто ей Кеймерон? Совершенно чужой человек. Она должна была, понимаете, должна была сначала посоветоваться со мной.

Мы проехали кварталов восемь — десять, пока я прервал молчание:

— Может быть, расскажете мне подробнее о Кеймероне?

— Нет. Я хочу, чтобы вы были свидетелем нашего с ним разговора. И вы сами все поймете.

— Вы ставите себя в неловкое положение, — заметил я. — Вдруг вы поссоритесь. Зачем вам свидетель? Да и я буду чувствовать свое присутствие неуместным.

— К черту вашу дипломатию! Плевать я хотел на ваши чувства! Надо покончить со всем этим поскорее.

— Не уверен, что ваша прямота поможет прояснить ситуацию. Как бы то ни было, мне надо знать хоть кое-что о Кеймероне.

— Ладно, слушайте, — согласился Шарплз. — Бобу Кеймерону пятьдесят семь лет. Начинал он на Клондайке, потом старательствовал в пустыне, скитался по Юкатану, Гватемале, Панаме. Наконец, застолбил себе местечко в Колумбии. В Медельине познакомился с Корой Хендрикс. Вы были в Медельине?

— Я сыщик, а не турист.

— Чудесный город. Хороший климат — перепад температур никогда не превышает пяти-шести градусов, будь то день или ночь, лето или зима. Круглый год в среднем семьдесят пять градусов по Фаренгейту. Замечательные люди — гостеприимные, приветливые, воспитанные. Красивые здания, уютные зеленые дворики…

— Вы тоже там бывали?

— Конечно, мы с Бобом работали там. Вот и познакомились с Корой Хендрикс. Не в самом Медельине — на одном из приисков.

— А Ширли Брюс?

— Она выросла там. Кажется, будто я впервые увидел ее только вчера, хотя прошло уже… Да, если не ошибаюсь, прошло двадцать два года с тех пор. Кора поехала по делам в Штаты. И как раз в это время в автокатастрофе погибла ее двоюродная сестра. А муж сестры — отец Ширли — умер от сердечного приступа за несколько месяцев до этого. Сама Кора никогда не была замужем. Осиротевшую Ширли она привезла в Колумбию, воспитывать ее помогала жена управляющего прииском. Для всех нас девочка стала родной.

— Вы все работали на одном прииске?

— И да, и нет. Мы с Бобом занимались гидравликой на соседних шахтах.

— А когда умерла Кора Хендрикс?

— Месяца через три-четыре после того, как привезла из Штатов крошку Ширли.

— После ее смерти управление прииском перешло к вам?

— Не сразу. Мы с Бобом поехали в Штаты уладить дела с наследством. Вернулись примерно через год — путешествовать было не так просто, как теперь, — и были изумлены, когда узнали, что в своем завещании Кора назначила нас опекунами. Что можно сказать о нас тогдашних? Молодые искатели приключений, и только. Кора была гораздо старше нас. Этакая высушенная временем старая дева. Очень хитрая, скрытная, никогда о себе не рассказывала. Иногда я начинал думать, что Ширли — ее дочь. Как иначе объяснить такую любовь к девочке? Впрочем, не стоит об этом. Если Ширли заподозрит что-либо, это будет для нее потрясением. Черт возьми, я, кажется, рассуждаю вслух, старый дурак! Надеюсь, Лэм, у вас хватит порядочности не болтать обо всем этом? Знайте, если до Ширли дойдут какие-то слухи, я проломлю вам голову.

— Вы не пытались разыскать родственников по линии той самой двоюродной сестры?

— Честно говоря, нет. Коры не было в Колумбии около года. Вернулась она с ребенком. Мы с Бобом заподозрили было неладное, но Кора рассеяла наши подозрения, рассказав о своей трагически погибшей родственнице, — кажется, это была даже не двоюродная, а троюродная сестра. Вы думаете, что объявился кто-то из родственников по той линии и стал шантажировать Ширли? Едва ли. Как это все же странно: Ширли понадобились деньги и она мне ничего не сказала!

— Так что же Кеймерон? Вы так ничего и не рассказали о нем…

— Не хочу я о нем говорить. И вообще, Лэм, я не уверен, что ваше присутствие при нашей встрече необходимо. Не знаю, получится ли у нас с Бобом разговор начистоту…

— Дело ваше. Но Кеймерон спросит, откуда вам известно, что подвеска попала к Наттоллу через него. Что вы ответите?

— Вы правы. Что ж, раз уж вы влезли в это дело, вам его и распутывать…

— Как вам угодно.

— Придумайте что-нибудь. Например будто вы работаете на какую-нибудь ассоциацию ювелиров, которая прослеживает путь некоторых драгоценностей к прилавку. У вас получится убедительно. Только, ради Бога, не проговоритесь, что я вас нанял.

— Клянусь головой, все будет о’кей.

— Ну что ж, рисковать головой — ваша профессия, — улыбнулся Шарплз. — За риск я вам и плачу. И еще: если уж вам придется иметь дело с Бобом Кеймероном, будьте осторожны с Панчо.

— С Панчо? Это собака?

— Нет, ворона.

— Зачем она ему?

— Не представляю. Никогда не мог понять, почему Боб приручил эту птицу. От нее столько беспокойства и шума, да к тому же грязи. Конечно, я стараюсь не подавать виду, что она мне противна. Ну вот мы и приехали, мистер Лэм. Признаться, мне как-то не по себе — ведь я шпионю за старым приятелем. Но надо все-таки разобраться. Не скажу, что это приятно, да никуда не денешься.

Машина остановилась у белого оштукатуренного дома под красной черепичной крышей. Вокруг зеленая лужайка, обсаженная аккуратно подстриженными кустами. Чуть поодаль — гараж на три машины. Судя по всему, владелец — человек весьма обеспеченный.

Шарплз поспешно вышел из машины, поднялся на крыльцо, привычным жестом нажал кнопку звонка, потом дернул ручку двери. Она была не заперта, и он предложил мне пройти вперед.

— Лучше будет, если сперва войдете вы, мистер Шарплз. Я ведь не знаком с хозяином.

— Да-да, вы правы, Боб наверху, в мансарде. Он проводит там все свое время. Под коньком крыши сделано отверстие, так что эта чертова ворона может свободно летать куда ей хочется. Сюда, Лэм, здесь лестница.


  • Страницы:
    1, 2