Эд Дженкинс (№15) - Рассчитаться сполна

Эрл Стенли Гарднер

«Рассчитаться сполна»

Человек, стоявший на пороге, вежливо поклонился.

Лицо его походило на оплывший кусок сала.

— Полагаю, вы и есть мистер Филипп Конвей? Должен признаться, мне нелегко было вас найти, мистер Конвей, совсем нелегко.

Я сделал шаг в сторону и жестом пригласил его войти:

— Входите, присаживайтесь.

Я сказал это только потому, что краем глаза заметил в углу коридора гостиничного детектива.

Он прошествовал в комнату с тем самодовольным и надменным видом, какой обычно принимают обладатели жирной шеи, когда считают, что провернули нечто очень умное.

— Да. Да, конечно, — заявил он, когда я запер за ним дверь. — Мистер Филипп Конвей, чье настоящее имя Эд Дженкинс, известный полиции десятка штатов как Неуловимый Мошенник. Мне пришлось здорово попотеть, чтобы найти вас, Эд Дженкинс.

Его глаза сузились, как у кошки, и уставились мне в лицо. В одном он, безусловно, не лгал: ему, должно быть, пришлось здорово попотеть, чтобы найти меня.

Даже не знаю, как ему это удалось. Я жил в этом отеле инкогнито и готов был поспорить, что за мной не следили.

— Садитесь, — повторил я, а затем прибавил — только для того, чтобы чуть-чуть сбить с него спесь: — А знаете, в общем-то я вас ждал.

Глупая самодовольная улыбка буквально соскочила с его лица.

— Не может быть, — заявил он.

— Я ждал вас, — с улыбкой повторил я.

От удивления он выпучил глаза. Кажется, юмора у него поубавилось.

Зазвонил телефон — я весь напрягся. Вряд ли это простое совпадение. Я не вел ни с кем никаких дел, никто не знал моего местонахождения. Филипп Конвей был таинственный некто, снявший приглянувшуюся ему комнату с ванной в отеле «Колисад».

Телефон висел на стене. Чтобы подойти к нему, мне пришлось бы повернуться спиной к моему гостю. Кто знает — возможно, в этом и состояла часть их плана: подослать ко мне этого жирного борова и сделать так, чтобы я на пару минут отвернулся. Но не ответить на звонок означало показать ему свой страх, а я отнюдь не собирался давать ему такое преимущество. Слишком много чести. Мне все-таки удалось, не показывая спины, добраться до телефона. Не спуская с гостя глаз, я снял трубку.

— Прошу прощения, — обратился я к нему, а в трубку проговорил: — Алло?

Мне ответил женский голос, в котором звучали истерические нотки:

— Эд, не…

Затем послышался крик, звук удара и падения человеческого тела, потом какое-то легкое постукивание — должно быть, ударялась о стену болтающаяся на проводе телефонная трубка.

Я даже глазом не моргнул и, полуобернувшись к своему гостю, продолжал разговор так, будто на другом конце провода ничего не произошло. Пусть думает, что все идет по плану.

— Да, все в порядке. Он сейчас здесь… Молодец, спасибо за звонок. До свидания. — Повесив трубку, я повернулся к гостю: — Так чего вы, собственно, от меня хотите?

У него медленно отвисла челюсть, он побледнел.

Один ноль в мою пользу. Ясно, что он не ожидал этого звонка. Значит, все-таки совпадение. Так я и подумал, услышав в трубке ее голос. Прозвучало всего два слова, но в них слышался панический ужас. Это был голос женщины с родинкой на левой руке, женщины, которую я знал как Мод Эндерс. Именно ее просил меня остерегаться Хорек, поплатившийся за это собственной жизнью.

Да, она была загадкой, эта девушка с родинкой на руке.

Меня преследовала крупная акула, преследовала с целью убить, а эта девушка, без сомнения, была членом его шайки, однако ее поведение по отношению ко мне выглядело весьма странно: пару раз, пытаясь спасти меня, она явно предавала интересы своего босса. Но вместе с тем я не мог забыть Хорька, которого буквально изрешетили пулями из зашторенной машины, едва слова предостережения слетели с его уст.

— Мое имя Уоллес, Уолтер Уоллес, — нервно соврал мой визави. — Но поскольку вам известно и о моем визите, и обо мне, может, вы знаете, почему я пришел?

Последнее было тонким прощупыванием, попыткой узнать, не блефую ли я. Я зевнул. Он обеспокоенно следил за выражением моего лица.

— Лучше бы вы сказали мне что-нибудь толковое, вместо того чтобы заставлять меня собирать по крохам уже и без того известную мне информацию. Я думал, так будет лучше для вас. Хотя, раз уж мне, в сущности, ясна цель вашего визита, давайте не будем понапрасну тратить время, я сразу дам вам прямой ответ: нет. Нет, и все. — И я бросил на него свирепый взгляд.

Лоб его покрылся испариной… И тут снова зазвонил телефон.

На этот раз я подошел к нему с большей уверенностью.

Звонил портье.

— Вам заказное письмо, сэр.

— Пришлите его сюда, — ответил я и повесил трубку.

Едва я успел открыть дверь, как в коридоре послышались шаги рассыльного. Бросив ему полдоллара, я взглянул на конверт. Письмо, адресованное мистеру Филиппу Конвею, комната 456, отель «Колисад», было написано рукой девушки с родинкой.

Быстро вскрыв конверт, я прочел:

«Эд, они хотят тебя убить, им известно, где ты скрываешься. Выйди тайком из отеля и жди меня в одиннадцать часов вечера в переулке за Лип-Синг. Я расскажу тебе многое из того, что тебе хотелось бы узнать.

Мод».

Я сунул записку в карман и вернулся к своему гостю.

— Послушайте, Дженкинс, — произнес он тоном, который должен был означать угрозу, хотя в глазах его уже появился страх, — вы не можете просто взять и отказаться. Так нельзя… Это… э-э… это небезопасно.

Я усмехнулся:

— Для меня опаснее согласиться с этим предложением, чем отказаться от него.

Как бы мне не выйти за рамки созданного образа, подумал я. Он должен поверить, будто мне известно все и о нем, и о его поручении. Кроме того, действовать надо быстро и внезапно. Если шайке, с которой я вступил в противоборство, известно мое местонахождение — а заказное письмо и телефонный звонок достаточные тому доказательства, — значит, пора ложиться на дно, и притом как можно быстрее. Так что нечего тратить время на обмен любезностями со всякими типами.

Он был уже на ногах, но все еще пытался продать мне свое предложение:

— Послушайте, Дженкинс, внемлите же, ради Бога, голосу рассудка. Вы же знаете, я всего лишь посланец. За мной стоят другие, и они непобедимы. Вы встали на пути у очень серьезных людей. Чтобы не дать очернить имя отца Элен Чэдвик, вы завладели ценными документами, свидетельствующими о том, что старый Чэдвик вместе с другими участвовал в подкупе должностных лиц. Если вы не передадите бумаги нам, случится большая беда, Дженкинс.

Скажу вам откровенно: вы не выйдете отсюда живым. Вы, конечно, можете меня убить, но это ничего не изменит. Вы ввязались в крупную игру, и моя смерть не спасет вашей жизни. Документы нужны нам до полуночи. Это ультиматум, Дженкинс.

Так вот, значит, в чем дело. Опустив голову, я сделал вид, будто размышляю над его словами. На самом деле я думал совершенно о другом.

Стало быть, есть две стороны, и очень влиятельные, желающие заполучить этот последний документ, в котором содержатся доказательства того, как путем взяток и подкупа пришла к власти ведущая политическая партия.

Одну из сторон представляет мошенник, босс с ледяными глазами, стоящий во главе мощного преступного синдиката, другую — крупный политик. Я тоже хочу заполучить этот документ, он нужен мне как никому другому. Если память старого Чэдвика будет запятнана, это убьет его вдову и сломает жизнь Элен, разрушит все, что я уже сделал для ее счастья.

До чего же хитер старый босс с ледяными глазами!

Держа документ при себе, он внушил остальным, что его украл я. Он рассчитывал, что, пока мы будем драться за эту бумагу, он, выиграв время, получше спланирует, как избавиться от меня.

Для обычного жулика мой толстяк говорил слишком гладко. Скорее всего, он адвокат и работает на шайку.

Что ж, он угрожал мне смертью, теперь пусть испытает на себе последствия своих угроз.

— Ладно, — сказал я после долгой паузы, — наверное, я немного поторопился. Вот, возьмите. — Я бросил ему связку ключей. — Моя машина внизу, в гараже отеля.

Дежурный вам покажет. Берите ее и уезжайте отсюда, а в одиннадцать вечера я жду вас в переулке за Лип-Синг.

Тогда вы и получите окончательный ответ. Не могу обещать ничего определенного, но отдаю вам свою машину как залог доверия и доказательство того, что я там буду.

Мои слова его полностью удовлетворили. Зеленые глаза заискрились, и он протянул мне свою жирную руку.

— Вот и отлично! Я знал, что на ваше благоразумие можно рассчитывать. Я там буду. Но имейте в виду — никаких фокусов. Мы расставим полицейских на каждом углу.

Улыбаясь, я кивнул и с трудом заставил себя пожать его потную руку.

Ну что ж, если босс с ледяными глазами хочет натравить на меня мощные политические силы, то я тоже кое-что ему покажу. Записка от Мод Эндерс, совершенно очевидно, была западней. Они как-то пронюхали, что я доверяю ей, и заставили ее написать эту записку. Она позвонила мне, чтобы предупредить о ловушке, — а как еще можно понимать ее слова: «Эд, не…»? — но закончить ей не удалось, видимо, кто-то из шайки застал ее врасплох.

Ладно, пусть этот болван садится в мою машину, едет в переулок и встречается с кем надо. Посмотрим, сможет ли он тогда снова угрожать мне.

— Я провожу вас до лифта. — В знак полного взаимопонимания я пошел вместе с ним по коридору.

У меня было предчувствие, что дело близится к развязке. Темные силы, влиятельные и могущественные, желали моей смерти. Было нечто зловещее в том, что, несмотря на мой камуфляж, глава этого преступного синдиката, человек, имени которого я не знал и у которого вместо глаз были две ледышки, находил меня в любое время и в любом месте. Он присылал ко мне визитеров, доставлял заказные письма… Короче говоря, загнал меня в угол.

Хуже всего было то, что я не мог скрыться из города, так как у босса с ледяными глазами оставался документ, который был мне нужен, — последняя из бумаг, связывающих имя отца Элен Чэдвик с подкупом и взяточничеством должностных лиц. Этого достойного во всех отношениях человека вовлекли в грязную историю, потом долго шантажировали и преследовали даже после смерти. Его вдова по-прежнему поддерживала престиж семьи, дочь вращалась в кругу избранных, а над их головой висел топор. Случись этому письму выплыть наружу — и имя Чэдвиков будет опозорено, а мать Элен не вынесет удара и умрет.

С Элен Чэдвик меня связывали дружеские отношения. Более того, она как-то по-особенному действовала на меня. Неуловимый Мошенник Эд Дженкинс не может позволить себе никаких любовных историй. Признаться в своих чувствах, получить ответное признание означало бы разрушить счастье девушки, которую я люб… Нет, признаться в этом я не мог даже самому себе.

Просто я достану это проклятое письмо, уничтожу его, а потом исчезну из ее жизни — вернусь в мрачные тенета преступного мира. Только сначала я должен сделать одну вещь — показать боссу с ледяными глазами, кто здесь настоящий хозяин.

Для этого надо прежде всего избавиться от Уолтера Уоллеса, служившего у политиканов мальчиком на побегушках, — ведь он добрался до меня и даже осмелился угрожать мне смертью.

Такие мысли одолевали меня, пока мы с этим слегка ухмылявшимся боровом шагали к лифту. Одна моя рука сжимала его плечо, другая, полусогнутая, была готова при первом его подозрительном движении свернуть ему шею.

Наконец мы подошли к лифту, я нажал кнопку, лампочка загорелась. Вскоре дверь лифта открылась, толстяк вошел внутрь, кабина поехала вниз, а я, не теряя времени, приступил к делу.

Мое укрытие обнаружили, так что теперь любое промедление смерти подобно.

Со всех ног я помчался к черному ходу, бесшумно спустился по ступенькам, проскользнул через фойе в подвал, прошел через прачечную, где девушки с усталыми глазами бросили на меня лишь мимолетный взгляд, затем к грузовому люку, там уже стоял фургон, заваленный тюками с бельем. В одну минуту оценив ситуацию, я нырнул в тюки и зарылся в них.

Водитель проверял накладные и должен был, вернуться с минуты на минуту. Вскоре действительно хлопнула дверца кабины, машина тронулась.

Я понимал, что нельзя долго оставаться в грузовике — он мог в любое время остановиться для разгрузки. Прачечная «Колисада» обслуживала с полдюжины отелей, расположенных в центре города, а возможно, и других клиентов, так что я не мог рисковать.

Мне с трудом удалось отодвинуть плотную задвижку, дверь распахнулась, и я вывалился на мостовую. Поднявшись, я весело улыбнулся проезжавшим мимо людям, с интересом смотревшим на меня из своих автомобилей.

Я хотел, чтобы все это выглядело как веселая шутка.

Прыгнув на тротуар, я подхватил свои вещи и решил, что пора переходить в контрнаступление.

Сейчас или никогда. Или я, или босс с ледяными глазами. Вся эта история мне уже порядком поднадоела. Я хотел только одного — чтобы меня оставили наконец в покое, дали мне возможность жить своей жизнью, а еще — чтобы оставили в покое Элен Чэдвик.

Место, куда я направлялся, находилось в трех кварталах отсюда, но я добирался туда целых полчаса — нужно было убедиться, что за мной нет слежки.

Целью моего визита была крохотная конторка, расположенная на задворках одного из старых обветшалых зданий, которые в последнее время так быстро уходили в небытие, освобождая место для небоскребов. Лет двадцать назад это здание было предметом гордости горожан, сегодня — все равно что бельмо на глазу. Широкие лестничные пролеты, мрачные коридоры, крохотный, вечно скрипящий лифт, непомерно огромные помещения офисов, бессистемно разбросанные по всему зданию, плохо освещенные и сплошь покрытые пылью и копотью. Их снимали те, кому не под силу платить за офисы в небоскребах.

Здесь размещались ателье японского фотографа, какая-то невзрачная контора по расклейке объявлений, школа секретарей и целый ряд безымянных офисов, занимающихся непонятно чем.

Подойдя к двери, расположенной в середине коридора, я трижды постучал, потом подождал, постучал еще раз, опять подождал и стукнул еще два раза.

За дверью послышались шаркающие шаги, заскрежетал ключ в замке, звякнула дверная щеколда, и из-за косяка выглянула голова в низко нахлобученной облегающей шапочке, из-под которой на меня глянули два сверлящих глаза. На желтоватом, болезненном, изборожденном морщинами лице, словно прибитые невидимыми гвоздиками, торчали вниз усы.

— Ах, ах! Да это же герр Дженкинс! Проходите, пожалуйста, герр Дженкинс.

Я вошел, немец запер за мною дверь, навесил засов и остановился в ожидании. Никаких приветствий, никаких рукопожатий и дружеской болтовни, обычных в подобных случаях. Но этот человек был лучшим во всей стране специалистом в своей области.

— Бахмар, — сказал я ему, — мне нужна корона из листового золота, инкрустированная драгоценными камнями, да такая, чтобы производила ошеломляющее впечатление. А также фальшивые бриллианты, сапфиры, изумруды и все такое прочее. Только чтобы все они были обработаны на самый лучший манер и по последнему слову ювелирной моды. Корона должна лежать в шкатулке красного дерева, простой и изящной, безо всяких наворотов, точь-в-точь соответствующей размерам короны.

Два ястребиных глаза внимательно смотрели на меня из-под черной, плотно облегающей голову шапочки.

— Когда вам это нужно?

Я усмехнулся:

— Тут я наверняка сражу вас наповал. Она нужна мне к завтрашнему вечеру.

Он покачал головой.

— Да ладно вам, Бахмар, — настаивал я. — Я же знаю ваши возможности. Весь необходимый материал у вас под рукой, так что — бери и делай.

Он заметно оживился:

— Ах, вам легко говорить! Бери и делай! Конечно, я могу сделать ее к завтрашнему вечеру, только какая это будет работа? Герр Бахмар никогда не делал дряни, никогда в жизни… А тут приходите вы, предлагаете ему двойную плату и совсем не думаете о профессиональной чести. Ну и времена пошли! Всякий, кто имеет деньги, может обидеть честного человека. Да-да, всякий, кто работает только ради денег и кто понятия не имеет, что такое профессиональная гордость. Пусть он предложит мне хоть десять тысяч, я плюну ему в лицо. Не нужны мне такие деньги! Вот что, герр Дженкинс, вы получите работу в пятницу днем, и не раньше. Я слишком занят.

Есть у вас возражения?

Я успокоил старика как мог, согласился с назначенным им сроком и принялся разъяснять ему свои пожелания. Глаза его заблестели, на морщинистом лице заиграла улыбка.

— Ах, конечно, — сказал он, — я знаю, что вам нужно. Русский стиль, не так ли? Вы хотите, чтобы она походила на ту корону, что скоро привезут сюда для продажи? Ах, что же я трачу время на пустую болтовню?

Пойдемте, я покажу вам фотографию… Да где же этот злосчастный карандаш?..

Пятнадцать минут спустя я спускался по черной лестнице обветшалого здания. Вот место, где никто не мог меня выследить. Я даже не стал просить Бахмара сохранить мой визит в тайне. В этом не было необходимости.

Бахмар был профессионалом старой закалки, до самозабвения любил свою работу и всегда назначал цену, исходя из реальной стоимости изготовленного им изделия.

Следующей моей задачей было найти себе хорошую нору и забиться в нее. Тут уж я постарался. Выбрав лучший отель, я отправил туда багаж — приобретенный в ломбарде всяческий хлам. Для служащих отеля, гостиничного детектива и просто сторонних наблюдателей я был теперь самым обыкновенным туристом.

Мой номер находился в конце коридора, рядом с грузовым лифтом и черным ходом, через две двери от моей располагалась пожарная лестница. Накупив журналов, я отправился в номер, чтобы в тишине и покое поесть, почитать и поспать.

Я впитывал в себя сон, как впитывает чернила листок промокательной бумаги. Я понимал, что должен дать своему организму покой, должен отдохнуть впрок, — очень скоро может наступить такое время, когда мне вовсе не придется спать.

Утренние газеты пестрели сообщениями о происшедшем. Читая их, я тихонько посмеивался. Уолтер Уоллес — он не обманул, это было его настоящее имя — отправился на моей машине в переулок за Лип-Синг на встречу, назначенную мне, и получил все, что причиталось мне. Только между нами все-таки была разница: он не был волком-одиночкой, против которого восстало все общество.

Прислуживая грязным политиканам, он мог схватить людей за шиворот и заставить их выполнять его приказания.

Вот почему он поставил чуть ли не у каждого дома по полицейскому.

Остановив машину в переулке за Лип-Синг, он получил такую дозу свинца, какой хватило бы на стадо слонов. Он так и не успел понять, что произошло, просто упал головой на руль, в одно мгновение изрешеченный пулями.

Судя по всему, старый босс с ледяными глазами, желая избавиться от Эда Дженкинса, распорядился, чтобы я был расстрелян на месте, не успев выйти из машины.

Воспользовавшись всеобщим смятением, убийцы прыгнули в стоявшую наготове машину, рванули в переулок и… попали в руки полицейских, расставленных вдоль всего переулка и теперь сбежавшихся на выстрелы.

Список убийц, сидевших в той машине, выглядел как страничка из справочника «Кто есть кто в преступном мире», по их делу была создана специальная комиссия, так что, похоже, им пришлось пожалеть о содеянном.

Особенно одному из них, попытавшемуся отстреливаться во время бегства. К сожалению, он оказался метким стрелком и уложил на месте полицейского, пользовавшегося уважением сослуживцев.

Конечно, они тут же выдвинули свою версию: известный преступник Эд Дженкинс без предупреждения открыл по ним пальбу, поэтому им пришлось отстреливаться и спасаться бегством. Каждый из них клялся, что узнал меня и что я открыл огонь первым. А когда их отвезли на место преступления и предъявили для опознания нашпигованный свинцом труп Уолтера Уоллеса… о, читать об этом было для меня истинным удовольствием.

Лежа в постели с чашкой кофе, я просматривал газеты и посмеивался. В конце концов меня пробрало так, что я даже разлил свой кофе. Я представил себе, как босс с ледяными глазами читает сейчас эти же газеты. Его крутые ребята попали в лапы полиции, и я готов был прозакладывать голову, что кто-нибудь из них непременно проболтается на допросе. Как много им известно, трудно сказать.

Конечно, босс с ледяными глазами вряд ли связан напрямую с исполнителями заказных убийств, но те, бесспорно, могли знать его ближайших помощников и выдать их на допросе, а те, в свою очередь, из страха за свою шкуру могли присоединиться к общему хору, и тогда… О, тогда босса с ледяными глазами ждет не самый вкусный завтрак.

Это уж точно.

В одной из газет, в разделе «Общественная жизнь», я наткнулся на выделенное крупными буквами сообщение:

«ЗВАНЫЙ ВЕЧЕР У ЭДИТ ДЖУЭТТ КЕМПЕР».

К чему бы это? Миссис Кемпер не принадлежит к тому типу людей, которые рекламируют свою частную жизнь в газетных колонках. Но вскоре я все понял.

Продравшись через словесную чепуху, я наткнулся на список приглашенных. В их числе был Эдвард Гордон Дженкинс.

Очень удачное совпадение. В разработанный мной план как раз входило посещение семейства Кемперов.

Сейчас же я понял, что Элен нуждается в моей помощи, и миссис Кемпер придумала такой умный способ сообщить мне об этом.

Я подошел к телефону и набрал ее номер.

— Насколько я понял, я приглашен в ваш дом на званый вечер? — уточнил я.

Она что-то энергично затараторила в трубку, и я понял, что рядом с ней кто-то есть. Я уловил:

— Вы будете нашим почетным гостем. В сущности, этот прием мы устраиваем в вашу честь.

— Я так и понял. Я же читаю газеты, — ответил я. — А теперь слушайте. Дайте в газете еще одно сообщение о том, что вашим почетным гостем будет некий мистер Александрович, важный деловой партнер вашего мужа, который проведет в вашем доме несколько дней.

— Да. Да, это вполне возможно, — произнесла она так, словно говорила с какой-нибудь приятельницей о погоде или длине юбок. — Только не забудьте: мы ждем вас.

Нам нужно многое обсудить.

Как будто я этого не знал! Если бы она могла обо всем догадаться, то обеспокоилась бы не на шутку. Но она ни о чем не знала, а я промолчал. Только поблагодарил ее за приглашение.

Какая же она все-таки молодчина! Такие женщины по уму не уступают мужчинам. Она не спрашивала, где я и как меня найти. Я одинокий волк, и она это поняла. И еще — она доверяла мне, доверяла настолько, что решила на меня опереться. Черт возьми! Она, например, не видела причины, почему бы нам с Элен не пожениться, если мы оба хотим этого. Но я-то понимал: если со мной что-нибудь случится или мне придется исчезнуть, Элен Чэдвик ждет жизнь, полная страданий и отчаяния.

Нельзя сказать, что я тешил свое тщеславие и думал, что девушка от меня без ума, только однажды нас заставили изображать помолвленную парочку, и с этого момента я заметил: девушка смотрит на меня несколько иначе, чем на тех, кто окружал ее в ее изысканном светском кругу.

Впрочем, мне предстояла серьезная работенка, и я не мог позволить себе тратить время и воздвигать всякие воздушные замки. Мне не раз приходилось иметь дело с самыми отчаянными преступниками, но я впервые столкнулся с настоящей преступной организацией, могущественной и безнаказанной.

Я отправил посыльного за набором инструментов, и вскоре мой номер в отеле превратился в подобие маленькой мастерской. Я также вызвал портного, который снял мерки для вечернего костюма, потом зашел забрать корону и фальшивые драгоценности. В общем, я полностью подготовился.

Газеты к тому времени устроили настоящую шумиху вокруг имени некоего таинственного Алексея Александровича. Репортеры на все лады трезвонили о не менее загадочном поведении миссис Кемпер, которая сообщила лишь то, что мистер Александрович, пожелавший до определенного времени остаться неизвестным, имеет какие-то важные дела с ее мужем, какие именно — ей также неизвестно, а если бы даже и было известно, она бы не стала этого разглашать. Она добавила также, что он пробудет у них неделю и что в его честь она устраивает прием.

Эта женщина сумела так поговорить с репортерами, что на следующий день все колонки в разделе «Общественная жизнь» были заполнены ее речами. Это и понятно: что бы ни делали Кемперы, все сразу становилось достоянием гласности. Они были лидерами, задавали тон, а рыбешка помельче старалась во всем им подражать.

Сцена была полностью готова, оставалось поднять занавес. Я закончил подготовительную работу с инструментами, собрал вещи со скоростью, с какой собирает свой скарб кочующий араб, и выскользнул через черный ход, оставив в номере деньги для портного, чтобы, упаси Бог, тот не поднял шума.

Отъехав на попутной машине на сотню миль от города, я вернулся обратно совершенно другим человеком — не кем иным, как мистером Алексеем Александровичем собственной персоной. Телеграммы, которые я слал миссис Кемпер, сделали свое дело — меня встречала целая толпа репортеров.

Мой план сработал отлично. Лоринг Кемпер был известным коллекционером драгоценностей, обладающим достаточными средствами, чтобы приобрести почти любую коллекцию дорогостоящих украшений. И тот факт, что миссис Кемпер подчеркивала деловые связи мужа с неким русским господином, был расценен как реклама.

Возможно, миссис Кемпер сообщила репортерам, что у меня при себе будет российская корона и что я собираюсь вести переговоры о ее продаже.

И если уж на эту приманку не клюнет шайка босса с ледяными глазами, тогда не знаю, что им вообще нужно.

Разумеется, на мне был грим, и притом хороший. На него я потратил столько времени, сколько никогда не тратил в своей жизни. Ведь я знал, что бандитам прекрасно известна моя способность гримироваться и они научились разоблачать меня.

На вокзале было полно полиции, там же меня ждал и Лоринг Кемпер. Я сразу заметил его в толпе и помахал ему рукой. Он подошел ко мне и с оттенком почтительности в голосе произнес:

— Э-э… вы… Полагаю, вы и есть мистер… Александрович? Мне, право, очень приятно…

Он сердечно пожал мою руку, глядя на меня своим проницательным взглядом.

— У вас с собой?.. — спросил он, многозначительно опустив глаза на туго перетянутый ремнями саквояж, который я держал в руке, не позволяя ни одному носильщику прикоснуться к нему.

Я с опаской огляделся по сторонам и кивнул.

Так мы прошли сквозь вокзальную толпу, таким и запечатлели меня фотографии, появившиеся в вечерних газетах. На всех них я был изображен крепко сжимающим в левой руке саквояж.

Итак, наживка насажена на крючок, остается посмотреть, кто на нее клюнет.

На пути к дому Лоринг Кемпер не произнес почти ни слова. Он был человеком весьма и весьма молчаливым, и лишь по характеру его молчания можно было догадаться о его чувствах. Похоже, он и в самом деле был рад нашей встрече — я заметил, как блестели его глаза, когда он крутил руль своего огромного автомобиля.

Великолепная резиденция Кемперов показалась мне почти родной, когда мы подкатили к ней по усыпанной гравием дорожке и остановились возле бокового крыльца.

Там нас ждали слуги, они сразу подхватили мои вещи, шофер отогнал машину в гараж, а мы с Лорингом Кемпером, взявшим меня под руку, подошли к Элен и миссис Кемпер.

Сейчас мне уже трудно вспомнить, какими словами встретила меня миссис Кемпер. Она была настоящей светской дамой и обладала хорошими дипломатическими способностями, поэтому разговаривать с ней было легко и просто. Оперевшись на руку мужа, она приветствовала меня искренне и сердечно, впрочем несколько небрежно. Когда оба они направились к дому, даже не оборачиваясь и пребывая в полной уверенности, что мы с Элен идем за ними, девушка приблизилась ко мне.

Но и Элен Чэдвик была не из тех, кто демонстрирует свои чувства. Она была хорошо воспитана и умела с улыбкой смотреть в лицо непостижимой судьбе, ее величеству фортуне.

— Итак, Эд, вы снова с нами, — сказала она с дружеской улыбкой.

Ее наряд обнаруживал все изящество ее совершенных форм, однако в ней не было и тени той наигранной сексапильности, во имя которой женщины выставляют напоказ все свои прелести. Ее, скорее, можно было бы назвать хорошим парнем, встретившим закадычного друга.

— Ну, как наши дела? — небрежно поинтересовался я, подхватив ее тон.

Она пожала плечами и посмотрела на меня. Глаза ее сверкнули.

— Тени сгущаются. Миссис Кемпер дала мне понять, что события начинают принимать занятный оборот. Осталось всего одно письмо, и, кажется, его будет нелегко заполучить. Как вы думаете, Эд?

Ее легкая небрежная манера говорить о самых серьезных вещах усыпила мою бдительность, и я совершенно непроизвольно выдал свои мысли, попросту произнеся их вслух. И когда разговор зашел о банде, готовившейся набросить на них сеть, у меня непроизвольно вырвалось:

— Они приперли нас к стенке, Элен. Теперь это вопрос жизни или смерти. Они сильны и очень умны, чертовски умны, и мы не знаем, когда они нанесут следующий удар. Будьте ко всему готовы, наступают нелегкие времена.

Маска беспечной веселости вмиг слетела с ее лица, глаза посерьезнели.

— Вам угрожает опасность? Да, Эд? Я имею в виду, физическая опасность.

Я тихо рассмеялся:

— Мне всегда угрожает опасность, если я позволяю некоторым людям делать то, что им вздумается. Только на этот раз я им этого не позволю.

На этом наш разговор закончился — мы уже пришли в просторную библиотеку, и миссис Кемпер жестом предложила мне сесть.

— Располагайтесь поудобнее, Эд. Вот, пожалуйста, сигары, — сказала она и бросила обеспокоенный взгляд на Элен.

Каким же я был кретином! Зачем-то сказал ей, что на карту поставлено нечто большее, нежели простая бумага, что речь идет о жизни и смерти и что развязка близка.

Рядом со мной кто-то кашлянул, и, повернувшись, я увидел бесстрастное лицо Риггса, дворецкого. Ливрея сидела на нем столь безупречно, что можно было позавидовать, а по его взгляду я понял, что преданный слуга посвящен в семейный секрет и знает, что Алексей Александрович, человек с вандейковской бородкой и великолепной военной выправкой, одетый в безукоризненно сидящий мундир, на самом деле не кто иной, как Неуловимый Мошенник Эд Дженкинс. Я познакомился с Риггсом во время своего прошлого визита к Кемперам, и мы стали друзьями, поэтому сейчас я вскочил и протянул ему руку. Плевать мне на то, что он работает слугой, главное — он порядочный человек, а Эд Дженкинс никогда не отличался снобизмом.