Перри Мейсон - Дважды неразведенный

– Но вы признаете, что положили упаковку в мешок?

– Да.

– В упаковке был револьвер, не так ли?

– Да.

– И именно эту упаковку ваша секретарша достала из мешка?

– Возражаю против этого вопроса, – заявил Мейсон, – поскольку ответ требует вывода со стороны свидетеля.

– Возражение принимается, – постановил судья Фейллон.

– Но вы проинструктировали свою секретаршу взять упаковку из мешка?

– Да, сэр.

– И принести сверток в кабинет мистера Мейсона?

– Да.

– Она выполнила вашу просьбу?

– Я не знаю.

– Разве вас не было в кабинете? Разве она не вам передала упаковку? спросил Эллис.

– Упаковку она передала мне, – сказал Бейсон. – Но я не могу сказать, была ли это та самая упаковка, которую я положил в мешок. Я хотел бы пояснить следующее: для того чтобы сохранить упаковку в целостности, я заклеил ее лентой, снаружи прикрепил бирку, на которой написал, что именно находится в упаковке. Когда упаковку доставили мне, лента была разрезана, а сама упаковка раскрыта. Поэтому я не знаю, заменили ли содержимое упаковки или нет.

– Предметом, который вы завернули в упаковку, был револьвер, не так ли?

– Да, сэр.

– Револьвер системы «Смит и Вессон», тридцать восьмого калибра?

– Да.

– Это был тот самый револьвер, который вы взяли в кабинете мистера Мейсона?

– Я отказываюсь отвечать на этот вопрос, поскольку ответ может быть использован против меня.

– Хорошо. Теперь вернемся к вашей встрече с обвиняемой, – продолжал Эллис. – Разве ваш визит в кабинет мистера Мейсона, не был следствием чего-то рассказанного вам обвиняемой?

Бейсон молчал.

– Разве это не так? – настаивал Эллис. – Отвечайте на вопрос.

– Я отказываюсь отвечать на этот вопрос, поскольку ответ может быть использован против меня.

– Если Высокий Суд позволит мне сказать, – заявил Эллис, – совершенно ясно, что свидетель пытается использовать свои конституционные права даже тогда, когда для этого у него нет никаких оснований. Может быть, это справедливо, когда речь идет о его вторжении в кабинет мистера Мейсона. Что же касается его разговора с обвиняемой, то он носил не частный характер, и тут ничего не может быть использовано в ущерб интересам свидетеля.

– Можно мне высказать свое мнение? – спросил Мейсон.

– Конечно, – ответил судья Фейллон.

– Если допустить, – сказал Мейсон, – что обвиняемая и свидетель вступили в сговор, чтобы вынести вещественное доказательство из моего офиса, тогда это действие может составить отдельное преступление преступный сговор. Вынос револьвера – одно дело, вступление в сговор совершенно другое. То и другое являются преступлениями.

– Вы мелочный человек и педант, – вмешался Эллис.

– Совсем нет, – возразил Мейсон, – когда вы возбуждаете дело против какого-то человека, вы указываете максимальное число пунктов, по которым его можно привлечь к ответственности. Таким образом, в данном случае он будет виновен и в преступном сговоре, и в похищении оружия. Затем вы будете пытаться уговорить присяжных заседателей вынести обвинительное заключение по каждому пункту. Вы доказываете, что каждый пункт – это отдельное преступление, что вы не разрабатываете законы, а только претворяете их в жизнь, что если законодательные органы считают преступлением даже намерение совершить его, то обвиняемый будет виновен в совершении двух отдельных преступлений, в намерении совершить преступление и в самом преступлении. Таким образом, нельзя съесть весь торт и в то же время оставить его нетронутым.

Судья Фейллон еле сдержал улыбку.

– Я разделяю вашу точку зрения, господин адвокат, – заявил он. – Мне трудно судить, имеет ли разговор отношение к разбираемому делу, поскольку не видно, что он как-то связан с данным преступлением. А если он имеет отношение и если свидетель и обвиняемая вступили в сговор, чтобы что-то совершить, то свидетель может посчитать, что ответ на заданный ему вопрос будет использован против него.

– Хорошо, – сказал Эллис, решительно поворачиваясь к Бейсону. – Вы завернули револьвер в бумагу и положили его на дно мешка, не так ли?

– Да, сэр.

– Видели ли вы до этого тот револьвер?

– До чего до этого?

– До того, как положили его в мешок для клюшек.

– Да, сэр.

– Где?

– Я отказываюсь отвечать на этот вопрос, поскольку ответ может быть использован против меня.

– Видели ли вы этот револьвер до пятого числа этого месяца?

– Я не знаю.

– Почему вы не знаете?

– Потому что я не знаю, был ли это тот самый револьвер, который я видел ранее.

– Вы видели револьвер, который внешне похож на этот?

– Да.

– Где вы его видели?

– Я не могу помнить все места, где я видел подобные револьверы. Фирма, несомненно, выпускает сотни тысяч таких револьверов. Я видел их на витринах магазинов спортивных товаров и в некоторых других местах.

– И, – сказал Эллис, обвинительным жестом указывая на свидетеля, эти НЕКОТОРЫЕ ДРУГИЕ МЕСТА включают женскую сумочку, не так ли?

– Да.

– Кому принадлежала эта сумочка?

– Миссис Хастингс.

– Ага! – воскликнул Эллис. – После всех этих перипетий допроса вы признаете, что видели этот револьвер в сумочке обвиняемой.

– Минуточку, – вмешался Мейсон. – Я возражаю против комментариев заместителя окружного прокурора и против самого вопроса. Свидетель не сказал, что он видел именно этот револьвер в сумочке обвиняемой.

– Насколько известно, это мог быть и этот револьвер, – настаивал Эллис.

– Насколько вам известно, это мог быть и другой револьвер, парировал Мейсон.

– Я хочу поддержать возражение на вопрос, заданный в такой форме, принял решение судья Фейллон.

– Хорошо, – сдался Мортон Эллис, – оставим это. Говорил ли вам кто-нибудь, откуда появился этот револьвер?

– Да, говорил.

– Что говорил?

– Миссис Хастингс сказала мне, что муж дал ей револьвер и посоветовал держать его в своей сумочке для защиты, особенно ночью, когда она одна. Если у автомашины спустят шина или забарахлит мотор, ей придется останавливаться на обочине дороги и она будет беззащитна.

– Так, – ликующе заявил Эллис. – Наконец-то!

– Минутку, – вмешался Мейсон. – У меня есть пара вопросов к свидетелю. Вы сказали, что видели такой револьвер в сумочке миссис Хастингс?

– Да, сэр.

– Миссис Хастингс рассказала вам, что револьвер дал ей ее муж для защиты, особенно в ночное время, не так ли?

– Да, сэр.

– Она не говорила вам, как часто она носила его с собой?

– Я понял так, что почти всегда она носила его в своей сумочке.

Судья Фейллон посмотрел на Эллиса:

– Свидетель делает вывод. Не хотите ли вы вычеркнуть его из протокола допроса?

Эллис улыбнулся и сказал:

– Ваша Честь, обвинение не хочет вычеркивать его. Пусть адвокат защиты продолжает допрос. Такой перекрестный допрос, возможно, немножко неприятен для клиентки мистера Мейсона, но обвинение не хотело бы прекращать его.

– Не было необходимости в таких комментариях с вашей стороны, заметил судья Фейллон. – Суд просто хотел бы обратить внимание обвинения на то, что это показание свидетеля позволяет сделать определенные выводы.

– Обвинение не хотело бы возражать против такой линии ведения допроса, – заявил Эллис.

Мейсон повернулся к Бейсону:

– Из разговора вы сделали вывод, что переданный ей револьвер был ее собственностью.

– Да, сэр.

– И она носила его с собой?

– Да, сэр.

– И знала, как им пользоваться?

– Да, сэр.

Эллис оглядел собравшихся в зале, широко и победно улыбаясь.

– Вы сказали, что это была миссис Хастингс, с которой вы вели эти разговоры? – продолжал Мейсон.

– Да, сэр.

В глазах Мейсона заиграли огоньки.

– Это была Аделла Хастингс, обвиняемая по делу об убийстве?

– Нет, сэр. Разговоры происходили с Минервой Шелтон Хастингс, второй женой Гейрвина Хастингса.

Улыбка сразу же исчезла с лица Эллиса. В состоянии болезненного оцепенения он вскочил на ноги.

– Одну минутку, Ваша Честь! – воскликнул он. – Кажется, адвокат защиты и свидетель разработали хитроумную ловушку, зная, что, когда свидетель произносит _м_и_с_с_и_с _Х_а_с_т_и_н_г_с_, я отношу эти слова к обвиняемой. Я возражаю против этих вопросов и прошу вычеркнуть их из протокола допроса, так как, отвечая на них, свидетель должен был делать свои выводы.

– У вас была возможность вмешаться в ход допроса и высказать свои возражения, – резко ответил судья Фейллон. – Суд обратил ваше внимание на слова свидетеля и, зная, что имеются две миссис Хастингс, внимательно следил за допросом. Свидетель старался даже не упоминать обвиняемую. Он просто называл имя миссис Хастингс.

– Это была ловушка, тщательно расставленная ловушка, – повторил Эллис.

– Нет такого закона, – заявил судья Фейллон, – который запрещал бы адвокату защиты заготавливать ловушки на пути, по которому собирается следовать обвинение. Я думаю, господин помощник окружного прокурора, вам нужно было внимательно смотреть и не попадаться в свои собственные ловушки. Ввиду того что имеются две миссис Хастингс, Суд отмечал особые формулировки ответов свидетелей. Я ждал, что вы спросите его, какую же миссис Хастингс он имел в виду. Но вы не сделали этого. Поэтому ответы свидетеля остаются в протоколе. У вас есть еще вопросы к свидетелю, мистер Мейсон?

– У меня нет больше вопросов, – ответил адвокат.

Бейсон собрался уйти со свидетельского места.

– Одну минутку, – вмешался Эллис. – У меня есть еще несколько вопросов.

Бейсон вернулся на место дачи свидетельских показаний.

– Предварительно вы обсуждали свои показания с мистером Мейсоном? спросил Эллис.

– Да, сэр.

– Не говорил ли вам мистер Мейсон, что на суде вас могут спросить, видели ли вы когда-либо револьвер, по внешнему виду напоминающий тот, из которого были произведены два смертельных выстрела?

– Да, говорил.

– И вы сказали мистеру Мейсону, что такой револьвер вы видели у Минервы Хастингс?

– Да, сказал.

– Не говорил ли вам мистер Мейсон, что при возможности вы должны сказать, что видели такой револьвер у миссис Хастингс, не упоминая, что это была Минерва Хастингс.

– Что-то вроде этого.

– Тогда, – спросил Эллис, победно улыбаясь, – видели ли вы когда-либо подобный револьвер у обвиняемой, Аделлы Хастингс? Отвечайте просто, да или нет.

– Да.

– Он был в ее сумочке?

– Да.

Победно улыбаясь, Эллис оглядел публику в зале суда.

– Это, – заявил он, – все.

Бейсон вновь попытался уйти со свидетельского места.

– Минутку, – остановил его Мейсон, – у меня к свидетелю есть несколько вопросов. Такой револьвер вы видели в ее сумочке не однажды?

– Да, именно так.

– Когда это было?

– Я не помню точно даты.

– Тогда вы видели у нее два револьвера, – заявил Мейсон. – Один, сказал он, загибая указательный палец левой руки, – это тот, что покойный купил ей. Второй, – и Мейсон загнул указательный палец правой руки, револьвер, из которого были произведены принесшие смерть человеку выстрелы.

– Я возражаю против этого вопроса, поскольку он требует выводов со стороны свидетеля, – сказал Эллис.

– Не вижу, как этот вопрос может требовать выводов со стороны свидетеля, – сказал Мейсон.

– Свидетель не может сказать, видел ли он два разных револьвера, указал Эллис. – Для этого он должен сравнить их номера.

Улыбаясь, Мейсон посмотрел на судью Фейллона.

– Я думаю, – сказал адвокат, – заместитель окружного прокурора отлично понял, что я имел в виду. Свидетель видел какой-то револьвер. Он не знает, был ли это револьвер, из которого произведены два смертельных выстрела или это был револьвер, который покойный передал обвиняемой для ее защиты и который украли у нее. – Мейсон слегка поклонился заместителю окружного прокурора и сказал: – На этом, если позволит Высокий Суд, я заканчиваю перекрестный допрос.

– Подождите минутку, – сказал Эллис. – Это несправедливо. Свидетель должен ответить на вопрос.

– Он не может ответить, – сказал Мейсон, – поскольку вы возражаете против этого.

– Но Высокий Суд еще не принял решения по этому вопросу, – сказал Эллис. – Я снимаю свое возражение.

– Очень хорошо, – заявил Мейсон. – Ответьте на вопрос, Бейсон.

– Я действительно не знаю, что это был за револьвер, – начал Бейсон. – В обоих случаях это мог быть один и тот же револьвер, разные револьверы, мог быть любой револьвер. Я знаю, что «Смит и Вессон» производит сотни тысяч револьверов и все они одинаковы.

– Свидетелю очень легко отвечать на вопрос, – раздраженно сказал Эллис, – после того как его адвокат под предлогом возражений неуважительно подсказал ответ.

– Если Высокий Суд позволит сказать, я не выдвигал возражений, заметил Мейсон. – Возражения исходили от обвинения.

– У обвинения больше нет вопросов, – сказал Эллис.

– Все, мистер Бейсон. Вы свободны, – вынес свое заключение судья.

Эллис посмотрел на часы. Заметив это, судья Фейллон заявил:

– Объявляю обеденный перерыв. В два часа дня Суд возобновит свою работу.

Присутствовавшие в зале встали, когда судья поднялся с кресла и направился в свой кабинет.

Мейсон поймал взгляд Симли Бейсона и кивнул ему. Подойдя совсем близко к нему, адвокат взял Бейсона за руку и спросил:

– Чего вы так боялись, Бейсон?

– Боялся? – удивленно переспросил Бейсон. – Что вы имеете в виду? Я не боялся. Я просто не хотел больше необходимого помогать обвинению.

– Вы боялись, Бейсон, – настаивал Мейсон. – Вы вздохнули с облегчением, когда Эллис заявил, что у него больше нет вопросов.

Бейсон покачал головой, в его глазах застыло выражение полной невинности.

– Нет, мистер Мейсон. Вы неправильно меня поняли.

– Я думаю, что не ошибся, – возразил Мейсон. – Передо мной прошло слишком много свидетелей, я видел столько людей в состоянии крайнего напряжения, что вряд ли могу ошибиться. Какую информацию вы утаивали? Каких вопросов обвинения вы так боялись?

– Никаких, – возразил Бейсон. – И на этом закончим.

– Что ж, хорошо, – покачал головой Мейсон. – Поступайте, как считаете нужным.

Бейсон поймал взгляд Аделлы Хастингс, когда надзирательница уводила ее из зала суда. В этом взгляде мощно было прочесть взаимное понимание, даже триумф.

13

Во французском ресторане, расположенном в трех кварталах от Дворца Правосудия, имелась небольшая кабина, в которой обычно обедали Перри Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк. В этой комнате в обеденное время проведено немало совещаний, которые радикально меняли стратегию действий Мейсона и Дрейка.

Расположившись около круглого стола, в центре которого стоял телефон, Дрейк сказал:

– У меня кое-что есть для тебя, Перри. Обвинение приготовило тебе какой-то сюрприз, которым сегодня воспользуется, чтобы загнать тебя в угол.

– Что именно?

– Не знаю, – ответил Дрейк.

– Сегодня Симли Бейсон что-то скрывал, – начал Мейсон. – Правда, я не знаю, что именно. Он боялся что обвинитель задаст ему какой-то вопрос, ответ на который может сильно повредить обвиняемой. Когда ему разрешили уйти со свидетельского места, на его лице можно было прочесть явное облегчение.

– У тебя есть на этот счет какие-то соображения? – спросил Дрейк.

– Это может быть все, что угодно, – ответил Мейсон. – Конечно, обвинение знает, что Бейсон – свидетель защиты, и поэтому они боятся задавать ему вопросы общего характера, поскольку ответы могли бы нарушить все планы прокурора. Хотя они сейчас почти в безвыходном положении, однако сомневаюсь, что обвинение вновь вызовет его в качестве свидетеля. Естественно, я тоже не собираюсь вызывать его, чтобы не давать обвинению возможность проводить перекрестный допрос. Что ты выяснил относительно Карсон-Сити, Пол?

Дрейк вытащил свою записную книжку.

– Тут кое-что сбивает меня с толку, – начал Дрейк. – Харли Ц.Дрексел, по профессии строитель-подрядчик. Ему около 55 лет, пользуется хорошей репутацией. У него есть участок земли, на котором он сам построил дом. Позади дома стоит небольшое бунгало, которое он сдает внаем. Дрексел вдовец, у него есть дочь, которая учится в колледже в одном из восточных штатов. Дрекселы, судя по всему, порядочные люди.

– У них есть какие-то связи с Аделлой Хастингс или с кем-либо из людей, проходящих по делу об убийстве?

– Вот тут и выявляются странные вещи, – ответил Дрейк. – Я узнал об этом совершенно случайно. Я уже говорил, что время от времени Дрексел сдает в аренду бунгало. Это небольшое строение дачного типа. Ты, Перри, наверное помнишь, что Дрексел проживает по адресу: Центральная улица, двести девяносто один. Когда Минерва подала на развод в штате Невада, который она не довела до конца, в качестве своего адреса она указала Центральную улицу, дом двести девяносто один-А. Минерва, очевидно, проживала в доме Дрексела и хорошо с ним знакома. Когда в твоем офисе произошла эта загадочная история с женской сумочкой, машина Дрексела была припаркована на стоянке нашего здания.

Мейсон от удивления широко раскрыл глаза. Затем он глубоко задумался.

– Что тебе известно о Дрекселе? – спросил он наконец. – Любитель женщин?

– Строительному делу он уделяет максимум внимания, – ответил Дрейк. Он работает наравне со своими рабочими. Строительный подрядчик и плотник, простой человек с натруженными руками.

Мейсон задумался.

Подошел официант и принял заказ. Внезапно Мейсон встал и принялся ходить по кабине.

– Все это ставит меня в тупик, – сказал Дрейк – Пока не могу понять, что все это означает.

Ничего не говоря, Мейсон продолжал шагать по комнате. Внезапно он остановился, повернулся к Дрейку и сказал:

– Пол, тут что-то есть еще. Секретарь Симли Бейсона Розалия Блэкбурн оформила развод в Карсон-Сити. Выясни, не проживала ли она там по адресу: Центральная улица, дом двести девяносто один-А. Если проживала, выявляется какая-то закономерность, в которой мы должны разобраться. Да, вот еще что, мы должны изучить все чартерные рейсы из Лос-Анджелеса в Лас-Вегас в понедельник четвертого числа. Когда мы летели вечером в тот день, пилот рассказал, что эти рейсы проверял представитель торговой палаты. Засади своих людей за работу, пусть они свяжутся с торговой палатой Лас-Вегаса и выяснят, осуществлялась ли такая проверка, какие еще чартерные рейсы были в тот вечер. Я возвращаюсь в зал суда, как только мы закончим обед, Пол, а ты садись за телефоны.

Дрейк связался со своей конторой и дал необходимые указания.

– Что еще нужно сделать, Перри? – спросил детектив, держа трубку в руках. – Ничего?

Расхаживая по комнате, Мейсон спросил:

– Как зовут дочь Харли Дрексела?

Дрейк посмотрел в свою записную книжку.

– Элен.

– Она учится в колледже, на востоке страны?

– Да.

– Лето проводит дома?

– Конечно.

– Когда Минерва подала заявление о разводе? – спросил Мейсон.

– Пятнадцатого сентября, – не задумываясь, ответил Дрейк.

– Хорошо, – сказал Мейсон. – Чтобы оформить развод необходимо прожить в Неваде шесть недель. Это означает, что Минерва жила в доме Дрексела летом. Если Элен была на каникулах дома, вполне возможно, что она хорошо знает Минерву. В понедельник днем машина Дрексела была у нас на стоянке. Можно выяснить, где сейчас Элен?

Дрейк дал соответствующие инструкции по телефону.

– Что еще, Перри? – спросил он.

– Пока ничего, – ответил Мейсон.

– Немедленно приступайте к делу, – сказал Дрейк в трубку, – и давайте мне знать сразу же, как только что-нибудь выясните.

Дрейк повесил трубку.

– Посмотри, Пол, сколько различных вариантов в этом деле, – сказал Мейсон. – Если адвокат, действительно хочет представлять интересы клиента, ему приходится выполнять большой объем следственной работы, и чем больше он делает, тем больше остается сделать.

– Да, – согласился Дрейк. – Каковы твои шансы, Перри?

– В данный момент, – сказал Мейсон, – освободить Аделлу Хастингс в ходе предварительного слушания вряд ли удастся. Шансов почти никаких. Мы можем добиться этого на Суде Присяжных, потому что там обвинение не сможет доказать, что кто-то не подменил револьвер, а у нас имеется большое число косвенных доказательств того, что это было сделано. Обвинение не может выиграть дело Аделлы Хастингс, если не докажет, что убийство осуществлено с помощью револьвера, который был в ее сумочке. Пока по делу проходят два револьвера: один, купленный Гейрвином Хастингсом некоторое время назад, а другой, который он приобрел вскоре после женитьбы на Аделле. Сейчас можно считать, что револьвер, который мы будем называть «револьвером Аделлы», был куплен в последнюю очередь, а револьвер, который обозначим «револьвером Гейрвина», был использован для совершения убийства.

– Ты упускаешь из виду, что на револьвере, из которого совершили убийство, есть отпечаток пальца обвиняемой.

– Нет, не упускаю, – возразил Мейсон. – Исходи из того, что обвиняемая была замужем за Гейрвином Хастингсом и в течение некоторого времени жила в его доме. У Гейрвина Хастингса был револьвер. Ночью, возможно, он держал его под подушкой. Обвиняемая могла пользоваться лаком для ногтей или жидкостью для снятия лака и коснуться средним пальцем револьвера. Нельзя исключать, что она ела пирожное. Отпечаток пальца представляет собой затвердевшее вещество. Другими словами, такой отпечаток мог быть оставлен в любое время.

– Это довольно убедительная теория, Перри, – заметил Дрейк, – но ты вряд ли сможешь доказать ее.

– Я и не буду ничего доказывать, – улыбнулся Мейсон. – Мне нужно только зародить сомнение в уме одного из двенадцати присяжных заседателей.

– Возможно, ты единственный человек, который в состоянии сделать это, – заметил Дрейк несколько скептически.

Официант принес заказанный обед. Мейсон прекратил ходить по комнате, сел к столу и с аппетитом принялся за еду.

Внезапно адвокат щелкнул пальцами.

– Мне кажется, я нашел, Пол! – воскликнул он.

– Что?

– Ответ, который нам нужен. Свяжись по телефону со своим офисом, Пол. Пусть кто-нибудь поедет в аэропорт Лас-Вегаса и узнает имена людей, которые брали напрокат автомашины.

– Что ты ищете? – спросил Дрейк.

– Я реализую свою теорию, Пол. Возможно, мне удастся убедить присяжных заседателей, что она разумна.

– Ты думаешь, что сможешь показать, что произошло в действительности?

– Я надеюсь показать, – сказал Мейсон, – что могло случиться, а обвинение не сможет доказать, что этого не могло произойти.

14

В два часа дня зал, в котором проводил судебное заседание судья Фейллон, была переполнена.

Пол Дрейк прошептал Перри Мейсону:

– Посмотри, на заседание пришел окружной прокурор Гамильтон Бергер. Это что-то значит. Очевидно, обвинение подготовило тебе серьезный сюрприз.

Мейсон кивнул.

Надзирательница ввела в зал Аделлу Хастингс. Повернувшись к ней, Мейсон шепнул:

– Аделла, один момент дела беспокоит меня.

– Только один? – невесело усмехнулась обвиняемая.

– Да, – улыбнулся Мейсон, – только один. Когда Симли Бейсон давал показания, он боялся, что заместитель окружного прокурора задаст ему какой-то вопрос.

– Бедный Симли, – сказала Аделла Хастингс. – Он хочет помочь мне, хотя знает, что власти готовы арестовать его за лжесвидетельство, соучастие в преступлении и за многое другое.

– Когда вы ушли из дома Хастингса в понедельник утром?

– Я ушла рано. Где-то около шести часов.

– Где вы были в течение дня?

– Боюсь, мистер Мейсон, что мне придется воздержаться от ответа на этот вопрос. Хотя я знаю, что при общении со своим адвокатом этого не следует делать.

– Я задам вам еще один вопрос, – продолжал Мейсон, глядя прямо в ее глаза. – Вы были с Симли Бейсоном?

Она захлопала глазами:

– Я… я…

В это время бейлиф скомандовал:

– Всем встать.

Зрители, адвокаты и представители обвинения встали. Судья Фейллон вышел из своего кабинета, постоял немного, затем сел в кресло и сказал:

– Прошу садиться. Я заметил, что в зале заседания присутствует окружной прокурор. Вы собираетесь принять участие в работе Суда, господин окружной прокурор, или вы здесь в связи с другим делом?

– Я здесь в связи с разбираемым делом, – ответил Гамильтон Бергер.

– Хорошо, отразим это в протоколе, – утвердительно сообщил судья Фейллон. – Мистер Эллис, вы можете продолжать допрос свидетелей.

Пошептавшись о чем-то с Гамильтоном Бергером, Эллис произнес:

– Хотя я сказал, что закончил допрос Симли Бейсона, но, если Высокий Суд позволит, хотел бы задать ему еще несколько вопросов. Поэтому я просил бы Высокий Суд разрешить продолжить допрос этого свидетеля.

– Просьба удовлетворена, – заявил судья Фейллон. – Мистер Бейсон, вернитесь на свидетельское место. Помните, вы находитесь под присягой.

Бейсон встал, пошел по проходу, остановился, затем расправил плечи и через вращающиеся ворота прошел в свидетельскую ложу.

Гамильтон Бергер встал и обратился к свидетелю:

– Мы говорим сейчас о вторнике, пятом числе этого месяца. Утром вы завтракали с обвиняемой?

– Да.

– Обращаю ваше внимание на понедельник, четвертое число этого месяца. В этот день вы завтракали вместе?

– Если Высокий Суд позволит сказать, – вмешался Мейсон, – очевидно, делается попытка опорочить обвиняемую. Аделла Хастингс была верной женой, но ей было сказано оставить дом, уехать в штат Невада и получить там развод, поскольку муж больше ее не любит. До последней буквы она следовала этим инструкциям. Все, что касается ее встреч с другими мужчинами, разговоров с ними и совместных обедов, то она вправе это делать. Единственная цель обвинения – опорочить обвиняемую в глазах общественного мнения.

– Мы хотим увязать все эти вопросы, – сказал Бергер.

– Возражение защиты не принимается, – постановил судья Фейллон. – Я, возможно, принял бы другое решение, если бы речь шла не о завтраке, а об обеде или ужине. Но завтрак – это не совсем обычный предлог для встречи. Продолжайте, мистер Бергер.

Бергер повернулся к свидетелю.

– Отвечайте на вопрос.

– Да, – заявил Бейсон.

– Мистер Бейсон, понедельник четвертого числа вы весь день находились в своем офисе?

– Нет, не весь.

– Где вы были?

– Возражаю, как против некомпетентного, несущественного, не относящегося к делу вопроса, – заявил Мейсон.

После некоторого раздумья судья Фейллон заявил:

– На этот раз я поддерживаю возражение. Мне кажется, что окружной прокурор пытается связать одно, не относящееся к делу показание с другим, в равной степени чуждым делу.

– Если бы Высокий Суд предоставил нам некоторую свободу действий, мы могли бы связать все эти вопросы, – сказал Бергер.

– Выражение «некоторая свобода действий», – заявил судья Фейллон, свидетельствует о том, что вы, господин обвинитель, хотели бы отклониться от установленного законом порядка. А задача Суда состоит в том, чтобы защитить права обвиняемой. Поэтому я поддерживаю возражение защиты.

– В понедельник четвертого числа вы были вместе с обвиняемой? спросил Бергер.

– Возражаю. Вопрос некомпетентен и к делу не относится, – заявил Мейсон.

– Я снимаю это возражение. Свидетель должен ответить на этот вопрос.

Бейсон посмотрел на обвиняемую, но быстро отвел взгляд.

– Да, – сказал он, наконец. Затем добавил: – Часть дня.

– Поскольку невозможно связать все это, не задав наводящего вопроса, я вынужден это сделать, – заявил Бергер. – Разве в воскресенье третьего числа вы вместе с обвиняемой не ездили в местечко Вентура, где осматривали дом, который обвиняемая хотела бы приобрести и о котором она хотела бы узнать ваше мнение? На этот вопрос вы можете отвечать «да» или «нет».

Бейсон поерзал на стуле и ответил:

– Да.

– Не заявила ли тогда обвиняемая в присутствии маклера по недвижимому имуществу, что цена дома превышает ее возможности, что такой суммы наличными у нее нет?

– Да, заявила.

– На следующий день в понедельник четвертого числа не просила ли вас обвиняемая встретиться с ней рано утром. Не рассказала ли она вам, что положение дел изменилось и она может заплатить наличными за дом в Вентуре, что она собирается заключить эту сделку?

– Да.

– Не рассказала ли вам обвиняемая, что же случилось между субботним вечером третьего числа и утром воскресенья четвертого числа, что так изменило ее положение и позволило вернуться к вопросу о покупке дома? Не сказала ли обвиняемая вам, что Гейрвин Хастингс мертв и она будет богатой?

– Нет, этого она не говорила. Но она сказала, что они с мужем достигли соглашения и это позволяет ей приобрести тот дом в Вентуре.

– Не встречалась ли с вами обвиняемая во вторник утром пятого числа в шесть часов за ранним завтраком и не просила ли она вас взять револьвер в офисе мистера Мейсона?

– Нет, не просила.

– Вы завтракали с ней во вторник утром пятого числа?

– Да, завтракал. Однако я хотел бы расширить свой ответ. Я обычно каждое утро завтракаю в одном и том же ресторане в половине шестого. Я всегда встаю рано, и обвиняемая это знает.

– Откуда?

– Я неоднократно сам говорил ей об этом.

– Вы обсуждали с обвиняемой ваши привычки приема пищи и времени сна?

– Я говорил ей, что обычно завтракаю в половине шестого.

– У меня больше нет вопросов, – торжествующе сказал Бергер и сел на свое место.