Перри Мейсон (№58) - Дело о хитроумной ловушке

Эрл Стенли Гарднер

«Дело о хитроумной ловушке»

Предисловие

В большинстве случаев книги о Перри Мейсоне я посвящаю выдающимся представителям судебной медицины. Но этот роман посвящается просто доктору медицинских наук, одному из самых добрейших и значительных людей, которых я когда-либо встречал. Достигнув вершин избранной профессии, он, вместо того чтобы посвятить свой досуг игре в гольф или катанию на яхте, обратил свою отточенную мысль на изучение проблем, связанных с борьбой с преступностью, и той роли, которую могут и должны сыграть в ней граждане своим содействием работе органов охраны общественного правопорядка.

Мертон М. Минтер, доктор медицинских наук, полномочный член Научного совета американского терапевтического общества, член Совета попечителей техасского университета и член стольких обществ и организаций в сфере образования, банков и медицины, что здесь просто бы не хватило места, чтобы все их перечислить.

Я пишу эти строки потому, что желаю, чтобы как можно больше влиятельных представителей медицины последовали примеру доктора Минтера. Мы нуждаемся в их острой мысли, в их искусстве диагностики и их здравом суждении по поводу улучшения борьбы с преступностью и совершенствования работы органов юстиции.

Итак, я посвящаю этот роман одному из самых обаятельных, обходительных и вдумчивых докторов, которых я знаю, человеку, который не ограничился рамками своей и без того самой гуманной профессии в мире, и стал работать на благо людям в таких областях, как образование, борьба с преступностью, юстиция, своему другу:

Мертону Мелрозу Минтеру, доктору медицинских наук.

Эрл Стенли Гарднер

Глава 1

Джерри Конвэй листал газету до шестой страницы. Это оказалось на том же самом месте, что и в предыдущие дни на прошлой неделе. Полстраницы текста, подпись: «Совет акционеров по спасению». Написано умно, тексту предпослано абсолютно верное утверждение: «Вы, акционеры компании „Калифорния и Техас. Глобальное развитие и исследование“, вложили свои деньги в акции с целью скопить эти деньги для себя, для своих детей и наследников».

И далее: «Что же вы имеете? Если исключить случайную улыбку фортуны, что Джерри Конвэй сделал для вас? Он утверждает, будто бы „рискует“, „рассчитывает“. Будто заложил „основы фирмы“. Не таким путем идут истинные бизнесмены. У вас есть деньги. Вы можете действовать. Вы хотите получать доход сейчас, в будущем году, через год, но не через десять или двадцать лет. Отдайте ваши голоса Гиффорду Фарреллу, который позаботился о Совете акционеров по спасению компании, а затем, возглавив его, разовьет кипучую деятельность. Девиз Фаррелла — результат, а не обещания; действие, а не пустые планы; решения, а не ежедневные мечтания; выполнение решений, а не надежды».

Конвэй закрыл газету. Он вполне допускал, что такого рода реклама может дать результаты. Реклама, причиняющая боль. Если верить Совету акционеров по спасению, компания «Калифорния и Техас» получала права на серединную часть нефтяного месторождения по чистой случайности.

Завладев месторождением, Джерри Конвэй мог увеличить дивиденды, взвинтив цены на сырье. Вместо этого он стал вкладывать деньги в другие, потенциально столь же крупные нефтяные месторождения Турции.

Гиффорд Фаррелл оказывал разрушительное влияние с самого начала. В конце концов карты были выложены на стол перед Советом директоров, и Фаррелла уволили. А теперь он начал борьбу за голоса акционеров. Он пытался вырвать контроль над компанией из рук Конвэя. Кто же стоит за спиной Фаррелла? Чьи деньги тратятся на газетные рекламы? Конвэй хотел бы это знать. Хотел бы это знать, чтобы нанести ответный удар.

Основной тактикой Конвэя было — не высовываться. Когда же он пытался форсировать свои планы, то терпел неудачу. Он надеялся, что достигнутые цены на имущество будут расти, несмотря ни на что.

Конвэй не мог найти объяснение этому. Он намеревался обратиться к собранию акционеров, надеясь, что держатели крупных акций поддержат его. Но как быть с мелкими акционерами? Теми, кто вкладывал по нескольку долларов и туда, и сюда? С теми, кому в самом деле необходимы доходы и конкретные действия?

Останутся ли они с ним или отдадут свои голоса Фарреллу? Анализ списков акционеров показал, что если «малые» акционеры объединятся, они вполне могут взять контроль над компанией. Получи Фаррелл их голоса, они выступят единой силой. Однако Гиффорд Фаррелл достаточно умен, чтобы понимать: реклама не даст ему более шестидесяти процентов голосов «малых» акционеров, и если Конвэй заручится поддержкой крупных инвесторов на собрании акционеров, все будет в порядке.

Однако во всем этом слишком много «если», и в данный момент Джерри Конвэй ни в чем не был уверен.

Он сложил газету, погасил свет в офисе, когда зазвонил телефон.

Джерри взял трубку. Теперь он отвечал на все телефонные звонки.

Он никоим образом не смел теперь обидеть кого-либо из мелких акционеров, захоти тот получить от него объяснения, а, Бог свидетель, таких было достаточно! До сих пор эти люди принимали его объяснения. Идет процесс освоения ценных нефтяных месторождений, и компания не может пересмотреть свои планы в печати.

Цены на сырье, приобретенное инвесторами в прошлом году, увеличивались более чем в два раза. Гиффорд Фаррелл, правда, уверяет, что это всего лишь «чистое везение» и Конвэй якобы тут ни при чем. Скажи акционер ему такое, он рассмеялся бы. Оставайся с нами; и удача тебе обеспечена, сказал бы он ему, а свяжемся с командой Гиффорда Фаррелла, и доходы членов компании будут разграблены. Джерри снял трубку.

— Говорит Джерри Конвэй, — сказал он.

Голос женщины был интригующим и словно бы предупреждал о чем-то. К тому же он был нарочито притворным и ровным — Конвэю показалось, что он где-то раньше слышал его.

— Мистер Конвэй, — сказала женщина, — мне надо увидеться с вами. Я располагаю очень ценной для вас секретной информацией.

— Завтра в девять утра я буду у себя в офисе.

— Нет, нет. Я не могу прийти к вам с офис.

— Почему?

— Меня могут увидеть.

— Что вы предлагаете?

— Я хотела бы встретиться с вами конфиденциально, один на один. И там, где нам никто не помешает.

— У вас есть идея? — спросил Джерри.

— Да. Не могли бы вы прийти в мотель «Арекс» на бульваре Сансет сегодня вечером? Снимите одноместный номер на свое имя, выключите в номере свет, оставьте дверь незапертой и ждите меня до полуночи.

— Очень сожалею, — прервал ее Джерри, — но об этом не может быть и речи.

— Почему?

— Ну… у меня другие планы на этот вечер, — стал выкручиваться Джерри.

— А как насчет завтрашнего вечера?

— Нет, боюсь, тоже не смогу.

— Вы что, боитесь меня?

— Я живу сейчас под колпаком, — сухо сказал Конвэй.

— Послушайте, — сказала она, — я не могу больше говорить с вами. Меня зовут, ну скажем, Розалинд. Зовите меня Розалинд. Я хочу встретиться с вами. Я располагаю информацией, которая необходима вам, чтобы защитить акционеров, защитить себя и спасти компанию. Гиффорд пользуется гораздо большей поддержкой, чем вы думаете. Он чрезвычайно опасный противник. Вы ведь собираетесь начать кампанию по подсчету голосов?

— Извините, — сказал Конвэй, — но по определенным причинам я не могу обсуждать это ни по телефону, ни в печати. В конце концов, акционеры должны верить кому-то. В противном случае их сдует в пропасть финансового краха. Стоимость их собственности под моим непосредственным руководством за последний год удвоилась. Я имею все основания полагать, что она будет расти.

— О Боже! — воскликнула она. — Не пытайтесь обмануть меня. Я знаю, Гиффорд Фаррелл — мошенник. Он пытается взять контроль над компанией, поэтому он и его друзья могут устроить чистку, манипулируя активами компании. Я не верю ни единому его слову. Я хочу передать вам свои сведения.

— Вы можете изложить их письменно? — спросил Конвэй, заинтересовавшись.

— Нет, я не могу изложить их письменно, — нетерпеливо сказала она. — Если бы вы знали столько же, сколько я, то поняли бы, что мне даже говорить с вами опасно.

— Что же вам угрожает?

— Опасность быть убитой, — сердито сказала она и бросила трубку.

Джерри Конвэй на минуту присел на стол, положив трубку. Он знал — необходима осторожность. За последние две недели было сделано немало попыток оклеветать его. Не исключено, что если он пойдет в мотель, оставит дверь открытой, а потом с ним встретится там, в темноте, молодая женщина, то чуть погодя он услышит звуки полицейской сирены. Нет, на это Джерри никогда не пойдет. Ведь в данный момент даже небольшая неблагожелательная статья в газете может резко изменить ход борьбы за контроль над компанией.

Джерри Конвэй подождал минут пятнадцать, а затем вновь выключил свет, проверил, захлопнулась ли дверь, и спустился на лифте вниз.

Розалинд позвонила на следующий день чуть позже одиннадцати.

— Звонит женщина, которая представилась как Розалинд, — сказала секретарь Джерри Конвэя. — Говорит, вы знаете ее, беседовали с ней и что это очень важно.

— Я поговорю с ней, — ответил Джерри и взял трубку. — Привет, — сказал он и опять услышал ровный голос Розалинд, голос, который, как ни силился, он никак не мог припомнить, где уже слышал его.

— Доброе утро, мистер Конвэй.

— Доброе утро, Розалинд.

— Вы заметили, что за вами следят?

— Я бы удивился, если бы определенные люди не питали чрезмерный интерес к моим передвижениям, — нерешительно сказал Джерри.

— У вас на хвосте детективное агентство высочайшего класса, — сказала она, — и это агентство пополнилось парой убийц. Будьте очень, очень осторожны, проверяйте каждый свой шаг.

— Спасибо за предупреждение, — сказал Джерри.

— Но мы должны с вами увидеться, — продолжала она. — Кажется, я придумала, как нам встретиться. Один из тех, кто сейчас следит за вами, — частный детектив. Он не опасен. Он просто выполняет рутинную работу по слежке. Однако есть еще один тип. Его зовут Бэйкер, прозвище — Бэйкер-душегуб. Это головорез-одиночка, который стоит целого подразделения. Присматривайте за ним! Вы вооружены?

— О Боже, нет! — сказал Конвэй.

— Тогда возьмите разрешение на ношение оружия, — сказала она. — Распознать детектива не трудно. Но с Бэйкером будет тяжелее. В данный момент он ездит на побитой черной машине с погнутым номерным знаком. Не давайте никаких шансов этому человеку. Эти люди играют по своим правилам. Играть честно они не намерены. Вы надеетесь на честную борьбу за голоса акционеров и соответственно действуете. Но у этих людей своя игра. Никогда никому не говорите обо мне. Вы никогда не слышали имени Розалинд. Поняли? Но я хочу выложить карты на стол.

Джерри Конвэй нахмурился.

— Вы могли бы изложить суть своих сведений?

— Я могу сказать, — произнесла она, — сколькими голосами располагает Фаррелл, и, если вы дадите мне убедительные гарантии, что сможете защитить меня, могу назвать имена людей, которые отдали ему свои голоса. Однако, если хоть толика этой информации выплывет наружу, они тут же узнают, откуда она, и я буду в опасности.

— Насколько она серьезна? — спросил Джерри Конвэй. — Если речь идет об экономической безопасности, то вы…

— Не говорите глупостей! — саркастически прервала она. — Я видела одну женщину, над которой поработал Бэйкер-душегуб. Я… о-о!..

В телефонной трубке внезапно что-то щелкнуло, и повисла мертвая тишина. Требовалось обдумать создавшуюся ситуацию.

Днем Джерри Конвэй бесцельно кружил на машине, внимательно вглядываясь в зеркальце заднего обзора. Он не был уверен, что за ним следят, но тревога одолевала его. Он чувствовал опасность.

Конвэй понимал, что Розалинд упустить нельзя. Если она и в самом деле владеет информацией, то эта информация бесценна. Знай он имена тех, кто отказал ему в доверии, он мог бы обратить на них внимание компании.

Розалинд позвонила после половины третьего. Она была кратка. В голосе ее слышались мольба и отчаяние:

— Мне необходимо передать вам информацию, чтобы вы могли действовать, иначе компания будет уничтожена.

— Что вы предлагаете конкретно?

— Передать вам информацию. Прежде всего, я хочу заставить Гиффорда Фаррелла и его команду головорезов отказаться от уничтожения компании. Я хочу защитить честных инвесторов, и я… я хочу отомстить.

— Кому?

— Напрягите ваше воображение, — сказала она.

— А теперь послушайте, — произнес Конвэй. — Я могу устроить вам встречу с моим представителем. Я могу послать кого-нибудь…

Глухо рассмеявшись, она перебила его:

— Все дела я буду вести лично с вами — первым человеком в компании. Мне не нужны больше ничьи гарантии. А если вы настолько осторожны, что боитесь встретиться со мной наедине, то можно предположить: все, что говорит про вас Гиффорд Фаррелл, — правда.

И Конвэй вдруг решился.

— Перезвоните мне в течение пятнадцати минут, — попросил он. — Сейчас у меня нет возможности все организовать. Вы можете позвонить мне через пятнадцать минут?

— Позвоню, — пообещала она. Конвэй позвал своего секретаря.

— Мисс Кэйн, девушка, которая только что звонила мне, перезвонит в течение пятнадцати минут. Она просит о встрече со мной, которая должна состояться в абсолютной тайне. Я хочу, чтобы вы слушали нашу беседу, застенографировали все, что она скажет, и, если возникнет необходимость, смогли бы дословно повторить этот разговор.

Ева Кэйн не имела обыкновения проявлять любопытство. Она подходила к делу со спокойной уверенностью профессионала.

— Вы хотите, чтобы я застенографировала только то, что скажет она, или всю беседу целиком?

— Всю беседу целиком. Затем расшифруйте стенограмму и, если понадобится, будьте готовы выступить свидетелем.

— Прекрасно, мистер Конвэй, — ответила Ева Кэйн и вышла из комнаты.

В течение пятнадцати минут телефон не звонил, и Конвэй начал нетерпеливо ходить из угла в угол. Внезапно раздался звонок. Рванувшись к столу, Конвэй схватил трубку:

— Да?

Ева Кэйн сказала спокойным голосом профессионала:

— На линии девушка, мисс Розалинд. Говорит, что вы ждете ее звонка.

— Вы готовы, мисс Кэйн? — спросил Конвэй.

— Да, мистер Конвэй.

— Дайте ее мне.

— Здравствуйте, мистер Конвэй, — раздался голос Розалинд.

— Розалинд?

— Да. Что вы мне скажете?

— Послушайте, — сказал Конвэй, — я хотел бы поговорить с вами, но мне необходимо принять некоторые меры предосторожности.

— Предосторожности против чего?

— Против возможных ловушек.

Она горько рассмеялась:

— У вас нет детей, вы не женаты, вам тридцать шесть. Вы ни перед кем не несете ответственности за свои поступки. И при этом боитесь ловушек! Так вот, сегодня вечером, ровно в половине шестого, закончится дежурство частного детектива, который следит за вами. На ночь его сменит другой. Они не вступают в контакт друг с другом. Иногда детектив, который дежурит ночью, опаздывает. Можно устроить так, что сегодня вечером он опоздает. Ровно в пять часов тридцать одну минуту выйдите из офиса, сядьте в машину. Поезжайте в западном направлении по бульвару Сансет. Поверните на улицу Байт, затем налево, на Голливудский бульвар. Направляйтесь к улице Ивар. Поверните направо и дождитесь смены сигнала светофора. Поезжайте, как только светофор сменит цвет. Посмотрите в зеркало заднего обзора. Все время срезайте углы. Убедитесь, что вас никто не преследует. Я думаю, вы сможете избавиться от хвоста.

— А потом? — спросил Конвэй.

— Теперь слушайте внимательно, — сказала она. — Только твердо убедившись, что за вами никто не следит, направляйтесь к аптеке «Эмпайр», что на пересечении бульвара Сансет и Лабриа. В аптеке есть три телефонные будки. Войдите в самую дальнюю от двери, и ровно в пятнадцать минут седьмого этот телефон зазвонит. Ответьте на звонок. Если вы успешно избавитесь от преследователей, вам дадут дальнейшие указания, куда идти. Если не оторветесь от них, телефон не зазвонит.

— Вы превращаете все это в страшную историю «плаща и кинжала», — раздраженно запротестовал Конвэй. — В конце концов, если у вас есть какие-то сведения о том, что…

— А это и есть ужасная история «плаща и кинжала», — прервала она. — Вам нужен список акционеров, которые уже отдали свои голоса не вам?

— Очень, — сказал он.

— Тогда идите и возьмите его, — сказала она и повесила трубку.

Несколько минут спустя вошла Ева Кэйн, олицетворяя собой высокопрофессионального секретаря, и подала Конвэю машинописные листки.

— Расшифровка вашей беседы, — сказала она.

— Спасибо, — ответил Джерри.

Она повернулась и направилась к двери, но вдруг остановилась и, неожиданно развернувшись, подошла к нему. — Вы не должны этого делать, мистер Конвэй!

Он посмотрел на нее с некоторым удивлением.

— Да, я знаю, — сказала она, — вы никогда не поощряли личных отношений на службе. — Слова сыпались с такой поспешностью, будто она боялась, что он собирается остановить ее. — Я всего лишь частичка механизма вашего управления, такая, какая вам требуется. Но я человек. И знаю, что ждет вас, и хочу, чтобы вы победили в этой борьбе. И… и я немного разбираюсь в женских голосах и… — Она с минуту колебалась, затем почти беззвучно сказала что-то, будто ее голосовые связки работали вхолостую, как двигатель без топлива.

— Я и не знал, что был настолько неприступен, — возразил Конвэй.

— Да нет же, нет! Поймите меня правильно. Просто вы слишком рациональны… Я хочу сказать, вы все рассматриваете с точки зрения бизнесмена. Я знаю, что говорю не то, но, пожалуйста, не совершайте той глупости, на которую она вас толкает.

— Почему? — спросил он.

— Потому что это ловушка.

— Откуда вы знаете?

— Это же очевидно! Захоти она передать вам какие-то сведения, она могла бы положить их в конверт, написать на конверте ваше имя, приклеить марку и опустить в ближайший почтовый ящик.

Конвэй уже думал над этим.

— Эта таинственность, вся чепуха с «плащом и кинжалом»… Да это просто западня.

— Я не могу упустить шанс добыть сведения, — веско сказал Конвэй.

— Значит, вы все-таки пойдете?

— Да, я пойду, — упрямо сказал он. — Вы что-то сказали насчет ее голоса?

Она кивнула.

— Что же?

— Я тренировалась слушать голоса по телефону. Два года я была оператором на телефонной станции. Что-то в ее голосе… Скажите, вам не показалось, что вы когда-то уже слышали этот голос.

Конвэй нахмурился.

— Как вы догадались? Действительно, есть что-то знакомое, скорее, в быстроте речи, в паузах между словами, чем в тембре.

Ева Кэйн кивнула.

— Мы ее знаем, — сказала она. — Она из тех, кто бывал у нас в офисе. Вы говорили с ней. Она как-то меняет свой голос — тембр голоса. Но скорость речи, паузы между словами не изменились. Она из тех, кого мы оба знаем, и это только усиливает мои подозрения. Почему она лжет вам? То есть зачем ей хочется остаться неизвестной?

— Тем не менее я собираюсь пойти, — заявил Конвэй. — Эти сведения слишком ценны для меня. Я не могу позволить себе не делать ставки в этой игре.

Неожиданно Ева Кэйн опять превратилась в лишенного индивидуальности профессионального секретаря.

— Прекрасно, мистер Конвэй, — сказала она и покинула комнату.

Конвэй сверил часы с сигналом точного времени по радио и минута в минуту, как было условлено, выехал по указанному маршруту. Он трогался с места, только когда светофор менял цвет; ушел от машины, которая, судя по всему, пыталась следовать за ним, но безнадежно запуталась в потоке других машин; ушел и от разгневанного регулировщика, свистящего ему. Потом Конвэй влился в автомобильный поток и двигался вместе с ним.

Пять минут седьмого был у аптеки и вошел в дальнюю от двери телефонную будку.

В шесть часов двенадцать минут телефон зазвонил. Конвэй ответил.

— Мистер Конвэй? — спросил решительный женский голос.

— Да. Это… это не Розалинд?

— Не задавайте вопросов. Розалинд должна принять меры предосторожности, чтобы отделаться от слежки. Вот дальнейшие инструкции. Вы готовы?

— Да.

— Отлично. Положив трубку, выйдите из аптеки и садитесь в машину. Направляйтесь в отель «Рэдферн». Поставьте машину на стоянку. Зайдите в вестибюль. Скажите клерку, что вас зовут Джеральд Босвелл и что вы ожидаете письмо. Клерк вручит вам конверт. Поблагодарите его, но не давайте на чай. Пройдите в дальний угол фойе и вскройте конверт. Вам станет ясно, как действовать дальше. — Она повесила трубку, не попрощавшись.

Конвэй вышел из телефонной будки, подошел к своей машине и поехал прямо к отелю «Рэдферн».

— У вас есть письмо для Джеральда Босвелла? — спросил он клерка.

Клерк, казалось, заколебался. Конвэй испугался, не потребует ли тот удостоверение, но длилось это лишь мгновение. Клерк вытащил пачку конвертов и начал их просматривать.

— Босвелл, — механически повторил он. — Босвелл. Как вас зовут?

— Джеральд.

— О да. Джеральд Босвелл. — Клерк вручил Конвэю длинный конверт, и у того невольно подпрыгнуло сердце. Конверт из плотной папиросной бумаги был хорошо запечатан и чем-то набит. Возможно, там список акционеров, которые не ему отдали свои голоса, список, который должен все изменить в его борьбе за удержание контроля над компанией.

Конвэй прошел в угол и сел в одно из мягких, упругих кресел, словно в ожидании кого-то. Исподтишка он оглядел всех, кто был в фойе. Женщину среднего возраста, поглощенную чтением газеты. Скучающего, нездорового вида мужчину — он разгадывал кроссворд. Молодую девушку, вероятно ожидавшую кого-то: ее внимание было сосредоточено на входной двери.

Конвэй вытащил из кармана перочинный ножик, сделал надрез, вскрыл конверт и высыпал на колени его содержимое. С отвращением он обнаружил там лишь вырезки из старых газет одинакового размера, не представляющие ничего важного, никак не связанные друг с другом. Газеты потребовались, очевидно, только для того, чтобы набить ими конверт.

Однако в газетные вырезки был завернут ключ, прикрепленный к медному ярлычку, на котором стоял штамп отеля «Рэдферн» и номер комнаты — 729.

Чувство благоразумия побуждало Конвэя положить конец этому приключению раз и навсегда, но столь простая мысль означала крушение его планов. Человек, придумавший такой ход, был неплохим психологом. Ведь, совершив множество нестандартных поступков, чтобы отделаться от слежки, Конвэй был поставлен перед необходимостью сделать шаг, на который он никогда не пошел бы, предложи ему кто-то это в самом начале.

Конвэй засунул обрезки газет обратно в конверт, бросил его в корзину для ненужных бумаг и направился к лифтам. В конце концов, можно подняться и постучать в дверь.

Молодая девушка-лифтерша, казалось, была полностью погружена в чтение романа в мягкой обложке. Она взглянула на Конвэя и опустила глаза.

— Седьмой, — сказал он.

Она нажала на кнопку седьмого этажа, дала Конвэю выйти и тотчас отправила лифт обратно на первый.

В отеле витал дух второсортной респектабельности. Здесь было чисто, но как-то стерильно чисто. Ковры — тонкие, подставки для светильников — дешевые, освещение в коридоре — тусклое.

Конвэй нашел комнату номер 729 и легонько постучал в дверь. Никто не ответил. Он подождал и снова постучал. Ключ в его руке был приглашением. Мысль о том, чтобы вставить его в замочную скважину и войти в комнату, была лишь немногим более неприятной, чем положить его в карман, вернуться к лифту и навсегда оставить нераскрытой тайну запертой двери, тем самым упустив возможность получить списки акционеров, отказавших ему в своих полномочиях.

Джерри Конвэй вставил ключ в замок. Пружинный замок мягко щелкнул, и Конвэй распахнул дверь.

Он обнаружил, что вглядывается в гостиную двухкомнатного номера. Дверь, которая, вероятно, вела в спальню, была приоткрыта.

— Кто-нибудь есть дома? — позвал Конвэй. Ни звука.

Конвэй закрыл за собой дверь в коридор и окинул взглядом комнату. Появилась надежда, что это — часть тщательно разработанного плана, по которому обещанные бумаги буду переданы ему прямо здесь, без посредников. Но в гостиной он ничего не нашел и стал задумчиво рассматривать дверь в спальню, когда ручка на ней повернулась и в гостиную, прикрыв за собой дверь, вошла девушка, на которой были только лифчик, трусики и прозрачные колготки. Было очевидно, что он никогда ее раньше не видел. Она что-то невнятно напевала. Голова ее была обернулась полотенцем. Лицо представляло собой темное пятно. Конвэй понял, что это доходившая до горла косметическая маска. У нее была восхитительная фигура, белье на ней было тонким и изящным — невесомая черная паутинка, которая только подчеркивала теплый розовый оттенок гладкой кожи.

Конвэй стоял неподвижно, испуганный, возбужденный, словно прикованный к месту.

Внезапно она увидела его и, похоже, хотела закричать. У нее приоткрылся рот. Косметическая маска скрывала от Конвэя черты ее лица. Он видел только глаза и красные губы.

— Послушай! Дай мне все объяснить, — торопливо произнес Конвэй, приближаясь к девушке. — Мне кажется, ты не Розалинд?

Она ответила глухим из-за косметической маски голосом:

— Меня зовут Милдред, я живу с Розалинд в одном номере. А кто вы? Как проникли сюда?

Ей, должно быть, лет двадцать шесть — двадцать семь, прикинул Конвэй. Он видел каждый соблазнительный изгиб ее сформировавшегося тела.

Стоя в гостиничном номере напротив молодой девушки, Конвэй ощущал нереальность происходящего. Он будто был вовлечен в некий любительский спектакль, в котором играл роль, толком ее не понимая, противопоставляя себя актрисе, которая пыталась неумело выдерживать линию спектакля.

— Как вы проникли сюда? — вновь требовательно спросила она тем же глухим голосом.

— Розалинд дала мне свой ключ, — ответил Конвэй. — Я должен был встретиться здесь с ней. Послушай, Милдред, не бойся. Я не собираюсь причинять тебе никакого вреда. Иди оденься. Я подожду Розалинд.

Но почему Розалинд понадобилось давать вам ключ? — спросила она.

— Я… это так не похоже на Розалинд. Можете себе представить, что я должна чувствовать, войдя сюда полуобнаженной и обнаружив в комнате незнакомого мужчину. Как я могу быть уверена, что Розалинд действительно дала вам ключ? Кто вы такой, в конце концов?

— Я вошел в контакт с Розалинд, — сказал Конвэй. — У нее для меня есть кое-какие бумаги. Я пришел за ними.

— Бумаги? — спросил Милдред. — Бумаги… Позвольте, я посмотрю. — Она целеустремленно, быстрыми шагами направилась к столу, и вновь Конвэй почувствовал, что наблюдает за игрой актрисы. Она выдвинула ящик стола, сунула руку внутрь, и неожиданно для себя Конвэй безошибочно распознал щелканье взводимого полуавтоматического револьвера. Затем он увидел черное круглое отверстие дула. Рука девушки дрожала, и она нервно нащупывала пальцем курок.

— Эй! — сказал Конвэй. — Не направляй эту штуку на меня, ты, маленькая глупышка! Она может выстрелить!

— Подними руки, — сказала она.

— Спаси меня, Господи! — сказал Конвэй. — Не будь дурой! Ты взвела курок, и стоит слегка надавить… Опусти револьвер! Я не собираюсь причинять тебе вреда!

Она пододвинулась к нему. Револьвер был направлен прямо ему в живот.

— Руки вверх! — сказала она, и в ее голосе послышались истерические нотки. — По тебе плачет тюрьма!

Рука, сжимающая револьвер, явно дрожала. Палец у курка замер.

Конвэй ждал, пока она еще на шаг приблизится к нему, затем внезапно левой рукой сжал ей запястье, а правой выхватил у нее оружие. Ее рука была слабой, и он без особого труда рванул револьвер за ствол.

Силой вырвав револьвер, Конвэй осторожно спустил курок и сунул оружие в карман.

— Ты маленькая глупышка, — сказал он. — Ты могла убить меня! Неужели не понимаешь?

Она попятилась к тахте, села и уставилась на него. В глазах у нее явно читался ужас. Конвэй встал напротив.

— А теперь послушай, — сказал он, — возьми себя в руки. Я не собираюсь причинять тебе вреда. Я здесь не для того, чтобы принести беду. Я только пытаюсь получить кое-какие бумаги от Розалинд. Ты можешь это понять?

— Не трогай меня! — сказала она. — Если ты пообещаешь не убивать меня, я все сделаю… Не трогай меня! Мой кошелек в столе. В нем все, что у меня есть. Забирай. Только, пожалуйста, не… не…

— Заткнись! — огрызнулся Конвэй. — Я же пытаюсь объяснить тебе! Неужели непонятно? Ты можешь послушать?

— Только не убивай меня! — попросила она. — Я все сделаю, если ты не убьешь меня.

Внезапно Конвэй принял решение.

— Я ухожу, — сказал он. — Не подходи к этому телефону в течение пяти минут после моего ухода. Никому не говори, что я был здесь, никому, кроме Розалинд. Ты поняла?

Она осталась сидеть с лицом, похожим на деревянную маску.

Конвэй большими шагами пошел к выходу, резко отворил дверь, хлопнул ею и быстро пересек коридор, направляясь к красной лампочке, горевшей над лестницей запасного выхода. Он толчком распахнул дверь, пробежал два лестничных пролета до пятого этажа, затем поспешил к лифту и нажал кнопку.

Казалось, прошел целый век, прежде чем пришел лифт, потом дверь скользнула в сторону, и Конвэй вошел внутрь, ощущая свое быстрое дыхание и толчки сердца.

Девушка-лифтер передвинула во рту жвачку к другой щеке. В правой руке у нее была книжка, левой она нажала кнопку первого этажа. Даже не взглянув на него, она сказала:

— Вы, должно быть, спустились на два этажа. Конвэй, грубо выругавшись про себя, ничего не ответил. Девушка-лифтерша держала глаза опущенными, только раз окинула его быстрым взглядом. Конвэй не осмелился положить ключ от комнаты 729 на стол клерку. Он шел с револьвером в боковом кармане, сдерживая себя, чтобы не побежать. Быстро пересек вестибюль, вышел из отеля и поспешил по улице к тому месту, где припарковал машину.

Он впрыгнул внутрь, включил зажигание и привел себя в порядок, перед тем как сесть за руль, потом нервно принялся ощупывать выпуклость в своем боковом кармане, затем вытащил револьвер 38-го калибра и хотел было засунуть его в бардачок, но из предосторожности сперва открыл и проверил барабан: в нем было пять патронов и одна пустая гильза со следами выстрела.

Конвэй вставил барабан на место, ощущая запах из ствола — стойкий запах только что сгоревшего пороха. Неожиданно его охватила паника. Конвэй сунул оружие в бардачок, тронул машину.

Подъехав к станции техобслуживания, он припарковал машину, вошел в телефонную будку и стал искать по справочнику телефон Перри Мейсона, адвоката.

Там значился служебный телефон Мейсона. Домашнего не оказалось, но был указан номер срочного вызова. Конвэй набрал этот номер.

— Это автоответчик. Если у вас к мистеру Мейсону дело чрезвычайной важности, вы можете позвонить в Детективное агентство Дрейка. Оставьте там вашу фамилию, адрес, изложите суть дела, и мистер Мейсон свяжется с вами в ближайшее время.

Глава 2

Незарегистрированный в справочнике телефон пронзительно зазвонил в квартире Перри Мейсона.

Только два человека в мире знали этот номер. Одним из них была Делла Стрит — доверенный личный секретарь Мейсона, другим человеком был Пол Дрейк — глава Детективного агентства Дрейка.

Мейсон, собравшийся было уходить, снял трубку. Звонил Пол Дрейк.

— Перри! У меня есть задачка, над которой тебе, возможно, захочется поломать голову.

— Выкладывай.

— Ты следишь за борьбой за контрольный пакет акций компании «Калифорния и Техас. Глобальное развитие и исследование»?

— Я знаю только, что идет борьба, — сказал Мейсон. — Я видел объявления на прошлой неделе.

— Джерри Конвэй — президент компании — ждет на другом телефоне. Он звонит с платной стоянки. Над ним хорошо поработали. Он думает, что его ложно обвинили и подставили, и он хочет видеть тебя немедленно.

— Какого рода ложное обвинение? — спросил Мейсон. — Что-нибудь вроде травли, попыток обвинить во взяточничестве или?..

— Он не знает, — сказал Дрейк, — но у него оказался револьвер, из которого только что стреляли. Разумеется, о том, что у него возникли большие затруднения, я уловил из разговора с ним по телефону, но его история достаточно необычна, тебя это должно заинтересовать. К тому же он уверяет, что у него достаточно денег, чтобы заплатить любой гонорар, в пределах разумного конечно. Ему необходимо действие!

— Револьвер? — спросил Мейсон.

— Да.

— Как он оказался у него?

— Он говорит, что забрал его у женщины.

— Где?

— В гостиничном номере.

— Он привез ее туда?

— Говорит, что нет. Говорит, у него был ключ от номера, а она вошла и направила на него пистолет, причем палец был на курке, и он отобрал у нее оружие. Потом он обнаружил, что из револьвера стреляли до того, как он ушел оттуда, и он боится неприятностей.

— Чертовски интересная история! — сказал Мейсон.

— Она меня тоже поразила, — произнес Дрейк. — Дело в том, что если парня возьмут и он станет излагать свою историю, она прозвучит не менее фальшиво, чем правдоподобно звучащая ложь, которой кто-нибудь его научит.

— Пол, мне необходимо придумать собственную версию, — сказал Мейсон.

— Я знаю. Но ты мог бы указать, где видишь проколы в этой истории?

— Он слышит тебя?

— Нет.

— Скажи ему, что если это будет стоить в пределах тысячи долларов по договору, то я согласен.

— Не бросай трубку, — сказал Дрейк. — Он на другом телефоне.

Через минуту Дрейк опять был на проводе:

— Ты слушаешь, Перри?

— Ага.

— Конвэй говорит, что это стоит две тысячи долларов. Его нелегко запугать. Он считает, что ему надо придержать язык за зубами.

— Хорошо, — сказал Мейсон. — Скажи ему, чтобы он пришел к тебе в офис и выписал чек на тысячу баксов. Подбери несколько хороших ребят, чтобы они начали действовать, если мне понадобится. Я еду.

Мейсон выключил в квартире свет и поехал в офис Пола Дрейка.

Джерри Конвэй вскочил, как только Мейсон вошел в комнату.

— Я чувствую, что попал в ловушку, мистер Мейсон, — сказал он. — Я не знал, насколько это серьезно. Но… в борьбу за контрольный пакет акций вовлечено много денег. Люди хотят действовать. И что же, они останутся ни с чем?

Дрейк бросил чек через стол Перри Мейсону.

— Я предложил Конвэю подписать чек по контракту, — сказал он.

— Ты подобрал мне несколько человек? — спросил Мейсон.

Дрейк кивнул.

Мейсон подцепил рукой стул, развернул его спинкой к центру комнаты. Покачался на стуле, уперся локтями в спинку и сказал Конвэю:

— Ну что ж, давайте поговорим.

— У нас немного времени, — нервно сказал Конвэй. — Что бы ни случилось, это…

— Нет никакого смысла ходить вокруг да около, — сказал Мейсон. — Вам необходимо найти время рассказать мне все, что с вами произошло. Быстренько давайте, начните с самого начала.

— Все началось с телефонного звонка, — сказал Конвэй.

— Кто звонил? — спросил Мейсон.

— Молодая девушка, которая представилась как Розалинд.

— Вы видели ее?

— Я не думаю. Не знаю.

— Почему не знаете?

— Сегодня вечером я видел девушку, которая сказала, что она соседка Розалинд по комнате. Я… я боюсь…

— Продолжайте, — прервал Мейсон. — Что вам только кажется — опускайте. Мне нужны лишь факты.

Конвэй рассказывал. Мейсон слушал. Его руки были сложены на спинке стула, подбородком он уперся в запястья, прищуренные глаза смотрели внимательно. Он не задавал вопросов, не комментировал, просто сосредоточенно слушал.

Когда Конвэй закончил, Мейсон сказал:

— Где револьвер?

Конвэй достал его из кармана. Мейсон не притронулся к нему.

— Вытащите барабан, — сказал он. Конвэй вытащил барабан.

— Поверните его так, чтобы на него падал свет. Конвэй повернул пистолет.

— Вытащите пустую гильзу, — сказал Мейсон. Конвэй извлек гильзу.

Мейсон подался вперед, чтобы понюхать ствол и гильзу.

— Хорошо, — сказал он, все еще не дотрагиваясь до оружия. — Положите его обратно. Положите револьвер в карман. Где ключ от этой комнаты в отеле?

— Он у меня с собой.

— Достаньте его.

Конвэй протянул ключ Перри Мейсону. Тот изучил его и бросил к себе в карман.

Мейсон повернулся к Полу Дрейку:

— Я хочу, чтобы ты поехал со мной, Пол.

— А как же я? — спросил Конвэй.

— Вы останетесь здесь.

— Но что я буду делать с револьвером?

— Ничего!

— Должен ли я уведомить полицию?

— Не сейчас.

— Почему?

— Потому что мы все еще не знаем, против кого боремся. Так как насчет той женщины в комнате?

— А что?

— Она действительно испугалась или играла роль?

— Ее рука дрожала, и револьвер ходил ходуном.

— Она вошла в одном лифчике и в трусиках?

— Да.

— Она красива?

— Все при ней.

— И при этом не выглядела смущенной?

— Она была напугана.

— Есть разница. Она стеснялась?

— Я… я бы сказал, была только испуганной. Прикрыться не пыталась.

— Сколько ей лет?

— Вероятно, чуть больше двадцати.

— Она блондинка, брюнетка или рыжеволосая?

— Вокруг головы было намотано полотенце. Все, что я мог увидеть, было ниже шеи.

— А глаза?

— Я недостаточно разглядел их, чтобы описать.

— Кольца?

— Я не заметил.

— Откуда она вытащила револьвер?

— Из ящика стола.

— А потом?

— Она вела себя так, будто боялась, что я ее изнасилую или что-то вроде этого. Она хотела отдать мне все деньги и просила не причинять ей вреда.

— Ее голос был похож на голос Розалинд по телефону?

— Нет. Маска мешала ей говорить, она не могла свободно двигать губами. Голос у нее был глухой, как у человека, который говорит во сне. У Розалинд был другой голос. Мне показалось, что я слышал голос Розалинд и раньше. И даже не раз. Запомнился не столько сам голос, сколько паузы между словами, темп речи.

— Вы не думаете, что эта девушка в отеле и есть Розалинд?

— Нет, не думаю.

— Но вы не уверены?

— Я ни в чем не уверен.

— Подождите здесь, пока не услышите от меня вестей, — сказал Мейсон и кивнул детективу: — Пошли, Пол.

Мейсон пересек помещение конторы и открыл дверь.

— На твоей машине поедем или на моей? — спросил Дрейк, пока они ждали лифт.

— На моей, — сказал Мейсон. — Она здесь.

— Ты испугал меня до смерти, когда мы ехали в потоке машин, — сказал Дрейк.

Мейсон улыбнулся:

— Не более того. Когда Джон Тэлмадж был дорожным обозревателем в газете «Дезэрэт ньюс», он был в курсе всех моих дорожных происшествий и даже сделал мне выговор за мою манеру вести машину, приведя мне статистику дорожных происшествий с моим участием.

— Ну и излечил тебя? — спросил Дрейк.

— Молись за меня, — ответил Мейсон. — Наблюдай и смотри.

— Я настроен скептически, но не буду заранее внушать себе, что ты не исправился, — сказал ему Пол.

Мейсон, аккуратно соблюдая все правила уличного движения, подъехал к отелю «Рэдферн» и нашел место для стоянки.

— Хочешь во всем убедиться лично? — спросил Дрейк. Мейсон кивнул.

— Я останусь в тени. Ты подойдешь к столу, спросишь, есть ли какие-нибудь письма мистеру Босвеллу.

У Дрейка брови полезла вверх.

— В том случае, — сказал Мейсон, — если окажется, что клерк помнит Конвэя, который приходил сюда и задавал те же вопросы, он заподозрит тебя и сам начнет задавать вопросы. Тогда ты представишься, и мы начнем действовать.

— А если он не вспомнит? — спросил Дрейк.

— Тогда, — сказал Мейсон, — ты будешь разговаривать с ним достаточно долго, чтобы он запомнил твое лицо. Если же кто-нибудь попросит его установить личность человека, который подходил к столу и интересовался, есть ли письма для Босвелла, он затруднится ответить.

— Допустим, этот Босвелл зарегистрировался в отеле. Тогда что мы будем делать?

— Для начала мы пойдем в зал переговоров, скажем, что хотим поговорить с Джеральдом Босвеллом. Если он зарегистрировался в отеле, мы его разыщем. Если нет, мы поднимемся в комнату 729 и осмотримся.

— Для чего?

— Возможно, мы отыщем девушку, которая скрывалась под косметической маской.

Двое мужчин вошли в отель «Рэдферн» и прошли в зал переговоров.

Первым делом Мейсон спросил про Джеральда Босвелла. Ему сказали, что он находится в комнате 729. Телефон молчал.

— Пошли, Пол, — сказал Мейсон, протягивая ему ключ.

Пол Дрейк спокойно подошел к столу регистрации постояльцев.

Клерк на минуту оторвался от бухгалтерской книги, в которой что-то писал, и опять вернулся к подсчетам.

— Есть ли почта для Босвелла? — спросил Дрейк.

— Ваше имя?

Клерк потянулся к ящику для бумаг, достал пачку конвертов из ящичка, помеченного буквой «Б», и принялся их перебирать.

Внезапно он остановился, взглянул на Пола Дрейка:

— Вы приходили сюда чуть раньше, не так ли, мистер Босвелл? Разве я не дал вам конверт?

Дрейк усмехнулся:

— Давайте так: меня интересует последняя почта.

— Но я уверен, что больше ничего нет, — сказал клерк. — Я ведь дал вам конверт? Или это были не вы?

Дрейк как бы между прочим сказал:

— Да, дали. Но что-нибудь еще не поступало?

— Ничего!

— Вы уверены?

— Да.

— Посмотрите еще раз, чтобы окончательно удостовериться.

Клерк просмотрел бумаги, затем с подозрением взглянул на Дрейка:

— Прошу прощения, мистер Босвелл, у вас есть с собой что-нибудь, удостоверяющее вашу личность?

— Конечно, — сказал Дрейк.

— Можно взглянуть?

Дрейк достал из кармана ключ от номера 729 и бросил его на стойку напротив клерка.

— Семь-два-девять, — сказал клерк.

— Верно, — ответил Дрейк.

Клерк подошел к регистратуре, просмотрел список и принялся извиняться:

— Извините, мистер Босвелл. Я просто хотел убедиться. Если придет какая-нибудь свежая почта, она будет в ящичке. Сейчас для вас ничего нет… Вы ведь никого не посылали этим вечером за почтой, не так ли?

— Я? — удивленно спросил Дрейк. Клерк кивнул.

— Что за чепуха, — сказал ему Дрейк, — я сам забираю свою почту.

— Я давал вам ранее письмо?

— Да, письмо было — в коричневом конверте из папиросной бумаги, — сказал Дрейк.

На лице клерка отразилось облегчение:

— Я на мгновение испугался, что вручил его не тому человеку. Спасибо вам огромное.

— Не стоит, — сказал Дрейк, беря ключ и направляясь к лифту.

Вскоре к нему присоединился Мейсон.

Девушка-лифтерша читала роман в бумажной обложке. На внешней стороне обложки была изображена восхитительная женщина в трусиках и лифчике, небрежно беседующая с мужчиной в вечернем костюме. Книга называлась «Нет, смогу завтра».

Девушка-лифтерша даже не взглянула на них. Пока Мейсон и Дрейк входили в лифт и кабина раскачивалась под их тяжестью, она закрыла книжку, заложив страничку указательным пальцем.

— Этаж?

— Седьмой, — сказал Дрейк.

Она принялась жевать жвачку, словно книга была настолько захватывающей, что заставила ее на время забыть про жвачку.

— Что у вас за книжка? — поинтересовался Дрейк.

— Роман, — коротко сказала она, впервые взглянув на них.

— Выглядит пикантно, — одобрил Дрейк.

— Разве существует какой-нибудь закон, запрещающий читать то, что мне хочется?

— Нет, — пожал плечами Дрейк.

— Вы можете купить ее в киоске за двадцать пять центов, если заинтересовались.

— Я заинтересовался, — сказал он.

Она бросила на него быстрый взгляд.

— Но не тем, что она стоит двадцать пять центов, — добавил детектив.

Она отвела глаза, надулась и резко остановила кабину.

— Седьмой этаж.

Мейсон и Пол Дрейк вышли из лифта в коридор. Зеркало со стороны лифта отражало глаза девушки — две острые стрелы, насквозь пронизывающие и наблюдающие, как двое мужчин идут по коридору.

— Пошли прямо к номеру 729? — спросил Дрейк Мейсона громким голосом. — Она следит за нами.

— Конечно, — сказал Мейсон.

— Ей интересно.

— Даже слишком.

Мейсон остановился у двери номер 729. Дважды постучал. Никакого ответа.

Дрейк приготовил ключ и взглянул на Мейсона.

Адвокат кивнул. Дрейк вставил ключ, открыл замок.

Дверь на хорошо смазанных петлях распахнулась.

В комнате никого не было, хотя в ней и горел свет.

Мейсон вошел в комнату, закрыл за собой дверь, позвал:

— Есть здесь кто-нибудь? Никакого ответа.

Мейсон подошел к приоткрытой двери в спальню и тихо постучал.

— Есть кто-нибудь? — снова позвал он, мгновение подождал ответа и толчком распахнул дверь. И внезапно подался назад.

— Ну вот, Пол, мы нашли ее!

Дрейк подошел и встал сбоку от Мейсона. Тело девушки лежало в неудобной позе поперек одной из одинаковых кроватей. Ее левая рука и голова перекинулись через дальний край кровати, белокурые волосы свешивались вдоль руки. На девушке был плотно облегающий светло-синий свитер, и кровь из пулевой раны на левой стороне груди окрашивала его в пурпурный цвет. Ее правая рука была приподнята так, словно она хотела защититься от удара в лицо да так и застыла в этом нелепом положении. Коротенькая смятая юбка открывала изящные ножки в нейлоновых колготках, согнутые и скрещенные в лодыжках.

Мейсон приблизился к телу, пощупал пульс и легонько надавил на приподнятую правую руку. Озадаченный, он обошел кровать и потрогал левую руку. Левая рука покачнулась в плече.

Пол Дрейк сказал:

— Господи, Перри, мы попали в довольно затруднительное положение. Необходимо сообщить об этом. Я настаиваю.

Мейсон, пристально рассматривая тело, сказал:

— Конечно, Пол, мы сообщим об этом. Дрейк ринулся через комнату к телефону.

— Не здесь! И не сейчас! — резко сказал Мейсон.

— Но мы должны, — сказал Дрейк. — В противном случае мы утаиваем произошедшее и превращаемся в соучастников преступления. Мы должны притащить сюда Конвэя и заставить его…

— Что значит притащить сюда Конвэя? — перебил его Мейсон. — Конвэй — мой клиент.

— Но он в этом замешан!

— Откуда ты знаешь?

— Он сам это признает.

— Ничего подобного! Насколько нам известно, когда он ушел, в комнате не было тела. Это не та девушка, которую он оставил здесь. А если и та, она переоделась после того, как он ушел.

— Что ты собираешься делать? — спросил Дрейк.

— Продолжать.

— Послушай, Перри, я получил лицензию. Но они могут ее отнять. Они…

— Забудь об этом, — сказал Мейсон. — Я веду дело, а ты действуешь под моим руководством. Я несу ответственность. Пошли!

— Куда?

— В ближайшую телефонную будку. Это позволит сохранить тайну. Вначале, однако, предпримем беглый осмотр.

— Нет, Перри, нет! Ты же знаешь, трогать ничего нельзя.

— Мы можем оглядеться, — сказал Мейсон. — Дверь в ванную комнату чуть приоткрыта. Нет никаких признаков багажа, одежды. Конвэй говорил о живой девушке, которая, вероятно, была соседкой Розалинд по комнате. Но здесь, похоже, и не жил никто.

Пошли, Перри, Бога ради! запротестовал Дрейк. — Это самая настоящая ловушка. Мы бродим по лезвию ножа на месте преступления. Если они поймают нас, мы попадем в нее. И если скажем, что собирались идти звонить и доложить о случившемся, они посмеются над нами и поинтересуются, что мы вынюхиваем в этом притоне.

Мейсон открыл дверь в туалет.

— Я не оставлю тебя на произвол судьбы, Пол.

Ты можешь еще раз повторить это, — сказал Дрейк.

Мейсон осмотрел пустой туалет.

— Ладно, Пол, пошли в вестибюль и позвоним. Согласен, это ловушка. Пошли!

Дрейк брел к лифту вслед за адвокатом. Девушка-лифтерша подала лифт обратно, на седьмой этаж. Она сидела на стуле, нога на ногу, демонстрируя великолепные ножки.

Девушка уставилась в книжку, но, казалось, больше была озабочена сохранением своей позы. Она подняла глаза, когда Мейсон и Дрейк вошли в лифт, и закрыла книгу, заложив ее указательным пальцем. Ее взгляд остановился на Поле Дрейке.

— Вниз? — спросила она.

— Вниз, — ответил за него Мейсон.

Она избегала взгляда Пола Дрейка, пока кабина опускалась на первый этаж.

Дрейк же, поглощенный своими мыслями, лишь мельком взглянул на нее.

Мейсон пересек вестибюль и подошел к телефонной будке, опустил монетку и набрал не зарегистрированный в справочнике номер Деллы Стрит, своего доверенного секретаря.

Голос Деллы Стрит сказал:

— Привет.

— Ты хорошая девочка? — спросил Мейсон.

— В разумных пределах.

— Отлично! Прыгай в свою машину и поезжай в офис Пола Дрейка. Там найдешь человека. Его зовут Конвэй. Представься. Скажи ему, что я велел ему идти с тобой. Выведи его из игры.

— Куда?

— Доставь его в любое место, только не в отель «Рэдферн».

Голос Деллы Стрит был ясным и сосредоточенным:

— Что-нибудь еще?

— Проследи, чтобы он зарегистрировался под своим настоящим именем, — сказал Мейсон. — Поняла?

— Да, шеф.

— Отлично. Слушай внимательно дальше. Он говорил с женщиной по телефону. Было что-то в паузах между словами, что показалось ему знакомым. Сам голос был изменен, но было что-то в темпе речи, что он уже слышал раньше. Так вот, сейчас чертовски важно, чтобы он вспомнил, кому принадлежит этот голос. Двигай за ним. Заставь его думать. Не давай передышки. Скажи ему, что я должен получить ответ.

— Как объяснить ему, зачем все это нужно? — спросила Делла.

— Скажи ему, что следуешь моим инструкциям. Заставь его вспомнить, что показалось ему знакомым в этом женском голосе.

— Ладно. Это все?

— Да. Приступай. У тебя немного времени. Возвращайся в офис, после того как поселишь его. Будь осторожна. Действуй не мешкая.

— Где вы сейчас?

— В отеле «Рэдферн».

— Могу я к вам присоединиться?

— Нет. Не пытайся нигде присоединяться. Выведи его из игры, затем иди в офис и жди.

— Хорошо, шеф, я поехала.

Мейсон повесил трубку, опустил другую монетку, набрал номер центрального полицейского участка и сказал:

— Хомисайда, пожалуйста. Говорит Перри Мейсон, адвокат.

— Минуточку, — сказал мужской голос. — Это сержант Голкомб. Я дам ему трубочку.

— Хорошо, — сказал Мейсон.

Но снова раздался преувеличенно вежливый голос сержанта Голкомба:

— Да, мистер Мейсон, он не может сейчас подойти. Что мы в состоянии сделать для вас?

— Только одну вещь, — ответил Мейсон. — Вы можете поехать в отель «Рэдферн», комната 729, и осмотреть тело молодой девушки, которая лежит поперек одной из одинаковых кроватей в спальне. Я был осторожен, чтобы ничего не трогать, но, по-моему, она мертва.

— Где вы сейчас? — резко спросил Голкомб.

— В телефонной будке в вестибюле отеля «Рэдферн».

— Вы были в той комнате?

— Конечно, — сказал Мейсон. — Я не медиум. Когда я говорю, что там тело, я имею в виду, что видел его.

— Почему вы не воспользовались телефоном прямо в номере?

— Чтобы не оставить никаких отпечатков, — объяснил Мейсон. — Мы спустились вниз и воспользовались телефоном в вестибюле.

— Вы кому-нибудь говорили об этом?

— Я рассказал только вам.

— В двух минутах отсюда стоит машина, оборудованная рацией, — сказал Голкомб. — Я приеду через пятнадцать минут.

— Мы будем ждать вас, — сказал Мейсон. — Комната заперта.

— Как вы проникли туда?

— У меня был ключ.

— Черт знает что!

— Вы правы.

— Чья эта комната?

— Номер зарегистрирован на имя Джеральда Босвелла.

— Вы знаете его?

— Насколько я помню, никогда в жизни не видел.

— Тогда откуда у вас ключ?

— Мне его дали.

— Ждите меня, — повторил Голкомб. Мейсон повесил трубку и сказал Полу Дрейку:

— В общем, мы должны подождать.

Адвокат уселся в мягкое кожаное кресло. Дрейк тоже устроился в одном из стоящих рядом кресел. Он явно был расстроен. Клерк за стойкой задумчиво уставился на них.

Мейсон достал из кармана пачку сигарет, вытянул одну, обрезал кончик, поднес пламя к сигарете и глубоко затянулся.

— Дьявол, что же мы скажем им? — озадаченно спросил Дрейк.

— Разговаривать буду я, — ответил Мейсон.

Не прошло и минуты, как дверь распахнулась и быстро вошел офицер полиции в форме. Он приблизился к стойке, переговорил с клерком.

Испуганный клерк указал на Мейсона и Пола Дрейка. Офицер подошел к ним.

— Вы тот, кто доложил о теле в номере? — спросил он.

— Верно, — ответил Мейсон.

— Где оно?

— В комнате 729, — сказал Мейсон. — Вам нужен ключ?

Адвокат достал из кармана ключ от комнаты и протянул офицеру.

— Хомисайд сказал, чтобы вы ждали его здесь. Я должен опечатать комнату, прежде чем он прибудет сюда.

— Хорошо, — сказал ему Мейсон. — Мы подождем.

— Вы Перри Мейсон.

— Да.

— А это кто?

— Пол Дрейк, частный детектив.

— Как случилось, что вы обнаружили тело?

— Мы открыли дверь и вошли, — сказал Мейсон. Затем добавил: — Вы хотите все узнать сейчас или поднимитесь и убедитесь в том, что все обстоит так, как мы рассказали.

— Не уходите, — попросил офицер, схватил ключ и заспешил к лифту.

Возбужденный клерк переговаривался с девушкой на коммутаторе. Она тотчас принялась неистово кого-то вызывать.

Мейсон стряхнул пепел в пепельницу.

— Они заставят нас рассказать всю историю, — предположил Дрейк.

— Все, что мы знаем, — сказал Мейсон. — Полиции нельзя говорить о наших догадках, только факты.

— А имя нашего клиента?

— Не нашего, — резко сказал Мейсон, — а моего. Он не твой. Твой клиент — я.

Мейсон подошел к регистратуре отеля, взял с полки конверт, написал на нем адрес своего офиса, наклеил на него марку и направился к почтовому ящику.

Дрейк подошел и встал рядом с ним.

Мейсон вытащил из кармана чек на тысячу долларов, положил его в конверт, запечатал и бросил в почтовый ящик.

— Зачем это? — спросил Дрейк.

— Кто-нибудь может поймать меня на чем-нибудь и обыскать, — объяснил он.

— Даже сержант Голкомб может связать чек на тысячу долларов с моим визитом в отель «Рэдферн».

— Мне это не нравится, — недовольно сказал Дрейк.

— А кому понравится? — спросил Мейсон.

— Ты уверен, что имя Конвэя нужно скрывать?

— Конечно. Конвэй не связан с убийством.

— Почему ты считаешь, что не связан? Ведь у него револьвер.

— Какой револьвер?

— Тот, который был у убийцы.

— Почему ты думаешь, что это тот револьвер?

— Должно быть, тот.

— Имей в виду, — сказал Мейсон, — мы не можем приходить к каким-либо выводам в интересах полиции. Мы расскажем им все, что знаем, подчеркнув, что это неофициальные переговоры.

— Они выжмут из нас все.

— Только не у меня. Они этого не смогут сделать, — пообещал Мейсон.

— Они найдут Конвэя в моем офисе.

Мейсон молча пожал плечами.

То-то и оно! — сказал Дрейк. — Ты же звонил только раз!

Мейсон зевнул, потянулся за пачкой сигарет.

— Не строй предположений, Пол, когда будешь говорить с полицией. Сообщай только факты. Это все, что им нужно.

Дрейк хрустнул суставами пальцев. Клерк встал из-за стола и подошел к ним.

— Вы вдвоем докладывали о найденном в комнате номер 729 теле? — спросил он.

— Конечно, — сказал Мейсон, будто удивившись вопросу.

— Как это случилось?

— Мы нашли тело, — сказал ему Мейсон. — Хотя сообщать в полицию о подобных происшествиях — ваша забота.

— Я имею в виду, как случилось, что вы нашли тело?

— Оно было там.

— Девушка была мертвая или пьяная вдрызг? — уточнил клерк.

— Она выглядела мертвой, но я не врач.

Мистер Босвелл был с вами, когда вы нашли тело? — спросил клерк.

— Босвелл? — удивленно переспросил Мейсон. Клерк кивнул на Пола Дрейка.

— Это не Босвелл, — сказал Мейсон.

— Он заявил, что его зовут Босвелл, — с оттенком упрека сказал клерк.

— Нет, он не говорил так, — заметил Мейсон. — Он спросил, были ли какие-либо письма для мистера Босвелла.

— А я потребовал у него удостоверения личности, — возмущенно сказал клерк.

— И он положил на стол ключ от номера 729, — сказал Мейсон. — Вы просмотрели список приезжих и увидели там имя Босвелла. Вам показалось, что этого достаточно, чтобы удостоверить личность. Вы не потребовали у него водительских прав. Вы не спросили, Босвелл ли его фамилия. Вы спросили его — кто он, а он положил на стойку ключ.

Клерк с негодованием воскликнул:

— Меня ввели в заблуждение, что я имею дело с мистером Босвеллом. Полиции это не понравится.

— К сожалению, — сказал Мейсон и добавил: — Для вас.

— Я попросил доказать, что его зовут Босвелл.

— Нет. Вы просто попросили его удостоверить свою личность.

— Это все формальности, и вы знаете это.

— Разве?

— Я хотел узнать, кто он. Я хотел взглянуть на его удостоверение.

Тогда вы должны были потребовать его и настоять, чтобы он показал его вам, — сказал Мейсон. — Не пытайтесь свалить на нас ответственность за свои ошибки.

— Комната была зарегистрирована на имя Джеральда Босвелла.

— Ага, — сказал Мейсон.

— И этот человек еще до того, вечером, сказал, что его зовут Босвелл. Он взял у меня конверт.

— Вы уверены? — спросил Мейсон.

— Конечно.

— Вы не были так уверены минуту назад.

— Я был уверен.

— Тогда почему вы спросили его, кто он?

— Я хотел убедиться, что это один и тот же человек.

— Тогда вы не были уверены.

— Я не хочу, чтобы вы делали мне перекрестный допрос.

— Это вам так кажется, — ухмыльнувшись, сказал Мейсон. — Не успеете оглянуться, как окажетесь свидетелем в суде. Тогда-то я устрою вам настоящий перекрестный допрос.

— Кто вы?

— Меня зовут Перри Мейсон. Клерк спросил в замешательстве:

— Адвокат?

— Верно.

Внезапно дверь в вестибюль распахнулась, и к лифтам широким шагом направились сержант Голкомб и два сопровождающих офицера в одинаковой форме. Увидев Мейсона, Дрейка и клерка, они, изменив маршрут, пошли прямо к ним.

— Добрый вечер, сержант, — сердечно приветствовал его Мейсон.

Сержант Голкомб проигнорировал приветствие и свирепо уставился на Перри Мейсона:

— Как вы оказались замешаны в этом деле?

— В интересах моего клиента я пошел в номер 729 кое в чем удостовериться, — сказал Мейсон.

— В чьих интересах?

— Клиента.

— Ну ладно, — сказал Голкомб. — Только не надо выставлять его как святого. Он убийца. Так кто же ваш клиент?.

Мейсон пожал плечами.

— Это конфиденциальная информация.

— Вы не имеете права ее скрывать, — сказал Голкомб. — И будете проходить по делу как сообщник, если станете покрывать убийцу.

— Этот человек не убийца, — ответил Мейсон.

— Откуда вы знаете?

— Знаю. Более того, он мой клиент. Я не собираюсь разглашать имена моих клиентов.

— Но и не можете скрывать факты.

— Я не скрываю никаких фактов. Как только я вошел в номер, я обнаружил тело. А как только я обнаружил тело, я уведомил вас.

— Простите, сержант, но вот этот человек и есть клиент, — сказал клерк.

— Глупости! — презрительно заметил Голкомб. — Этот парень — частный детектив. Он работает на Мейсона. Мейсон нанял его, как только узнал, что произошло убийство.

— Извините, сержант, — запротестовал клерк, — но в данном случае это не так.

— Что?

— Это тот человек, который взял ключ от комнаты. Его секретарь забронировала ему номер. Он приходил несколько раз, спрашивал почту.

Сержант Голкомб повернулся к Полу Дрейку:

— Эй! Минуточку! Минуточку! Что это значит?

— Парень несет чушь, — ответил Дрейк. — Как там тебя?

— Боб Кинг.

— Так что же с этим номером?

— Его сняли около двух часов. К столу подошла молодая девушка и сказала, что она секретарь Джеральда Босвелла, что Босвелл хочет снять номер в этом отеле на один день и что он появится позже и сразу пройдет в номер, а она хочет посмотреть его и убедиться, что там все в порядке; что багажа у нее пока нет, но она внесет плату заранее и возьмет ключи. Она попросила два ключа.

— Понятно, — сказал Голкомб. — Вы дали чертовски ценную информацию.

— Вы же спрашивали об этом. Но что же тут ценного? Голкомб кивнул на Мейсона:

— Он все мотает на ус.

— Так вы меня спрашивали.

— Да. А теперь помолчите… Минуточку. Скажите-ка, при чем здесь Пол Дрейк?

— Он неожиданно появился около половины седьмого, спросил, нет ли писем для мистера Босвелла, сказал что его зовут Босвелл, и я дал ему конверт.

— В конверте был ключ? — спросил Голкомб.

— Возможно, там был ключ, но я сейчас припоминаю: это был большой конверт из плотной папиросной бумаги — толстый, набитый бумагами.

— И Пол Дрейк получил этот конверт?

— Думаю, да… Да, он, именно он.

— Дальше.

— Он направился в номер. Я не обратил на него особого внимания. Он казался спокойным и респектабельным, и за номер было уплачено заранее.

Голкомб повернулся к Полу Дрейку:

— Ну так как?

Дрейк заволновался.

— Я могу ответить за Пола Дрейка, — сказал Мейсон. — Я думаю, что в данном случае клерк обознался.

— Черта с два! — рассердился сержант Голкомб. — Дрейк выполнял какую-то работу для вас! Эта девушка покончила жизнь самоубийством в его номере, а он дал вам сигнал SOS. Но не останавливался в номере, не так ли? — спросил Голкомб клерка.

— Не знаю. Я не обратил внимания. Он пришел во второй раз и спросил почту. Как раз тогда мне представилась возможность рассмотреть его более детально, потому что эти джентльмены были вдвоем, и я спросил человека, про которого вы говорите что его зовут мистер Дрейк, но который сказал, что его зовут Босвелл, разве я уже не давал ему почту?

— Мы, может, и не сумеем выбить из Мейсона имя его клиента, — обратился к Дрейку сержант Голкомб, — но, черт возьми, будьте уверены, уж мы заставим частного детектива рассказать все, что он знает об убийстве, или лишим его лицензии.

— Я уже говорил вам, сержант, что произошла ошибка, — настаивал Мейсон.

— Сейчас я поднимусь и осмотрю место преступления, — сказал Голкомб. — У нас есть специалист по отпечаткам пальцев. Если мы найдем там ваши отпечатки, то…

— Мы были там, — заметил Мейсон, — поэтому, безусловно, вы найдете их там, где мы обнаружили тело.

— Дрейк был с вами?

— Да.

— Вы вошли туда вместе?

— Да, это так.

— А как насчет утверждения Кинга, что Дрейк подходил и спрашивал почту?

— Здесь тоже все верно, — подтвердил Мейсон. — У нас были основания полагать, что номер зарегистрирован на имя Босвелла, и Дрейк, исключительно в целях получения информации, спросил, была ли какая-либо почта для Босвелла. Но он не говорил, что его зовут Босвелл.

— Это звучит чертовски подозрительно, — заметил сержант Голкомб. — Вы два дуба… Я поднимаюсь наверх. А вы запомните: не уходите. У меня появятся еще к вам вопросы.

И Голкомб зашагал к лифту. А Мейсон повернулся к Полу Дрейку:

— Иди к телефону, Пол. Вызови побольше оперативников. Мне нужны с полдюжины мужчин и две привлекательные женщины. Постарайся, пожалуйста.

— Они у тебя будут, — сказал Дрейк. — Но хотя ты и оставляешь без внимания мои вопросы, что, черт возьми, ты собираешься делать?

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.