Кометчики

      — Где ты его нашел?
      — Бедный старый Жиль отправился поискать винца, которое помогло бы ему забыть о жутких клыках смерти. Однако под этим смертельным зеленым небом его старый дух, слабый и вялый, внезапно восстал. Ах, да! Его драгоценный гений пробудился от прикосновения опасности и воспротивился гибели! Он вспомнил теорию Джея о том, что владельцы астероида должны были прятать топливо от космических пиратов. Это позволило понять натуру того, другого гения, который создавал это место. Ах, и это направило его старый палец на скрытое топливо.
      Они шли по посадочному полю. Толстая рука старика показывала на коробку переключателя, встроенного в стену белого дома, с помощью которого можно было контролировать освещение.
      — Я просто подошел к этой коробке, дружище, и открыл ее. Мои пальцы еще не покинула ловкость, парень. Я нашел секрет коробки, который был бы вряд под силу кому другому. И вот топливо здесь.
      Они обогнули омываемый зеленым светом корпус «Птицы Зимородок». За ним, в дюжине ярдов от воздушного шлюза, над щебенкой поднимался небольшой цилиндр. Хал Самду выкатывал из его дверей черные бочки с корабельным топливом.
      Боб Стар бросился ему на помощь. Не более чем двумя часами позже Боб Стар вместе с командором и Кай Нимиди поднялись в рубку «Птицы Зимородок». Девушка настойчиво показывала в смотровой иллюминатор на индиговый диск главной планеты.
      — Айтрин, — сказала она тихо и серьезно. — Стивен Ор-рко! Мы летим?
      — Мы можем отправляться? — спросил командор, повернувшись к Бобу Стару.
      — Можно попытаться.
      Его пальцы коснулись клавиатуры. Голубые струи омыли щебенку поля, и дюзы взревели над белыми колоннами пустого особняка. «Птица Зимородок» вновь была жива и летела в зеленой бездне кометы. Астероид остался позади, замерцал и исчез на фоне зловещего лика пурпурного солнца.
      Боб Стар почувствовал сожаление, что ему предстоит погибнуть. Ибо именно в этой возвышенной экзотической красоте он встретил Кай Нимиди. Любовь к ней каким-то образом распространилась и на смеющиеся заросли и дикое великолепие раскрашенных лишайником скал, и на покой длинного белого здания над улыбающимся озером. Он огорченно подумал, что эту загадку никогда не удастся решить. Затратив на попытки несколько дней, Джей Калам убедился, что не сможет расшифровать книгу, которая, видимо, была дневником. Анонимность неведомого автора отныне станет вечной. Цель потайной лаборатории, значение витого креста жизни над скрещенными костями смерти, возможная связь между астероидом и Стивеном Орко — на эти вопросы им уже не найти ответа.
      — У нас достаточно топлива, чтобы добраться до главной планеты? — спросил командор.
      — Резервуары не полны даже наполовину. У нас не было времени на погрузку. — Боб Стар некоторое время молчал, хмуро глядя на калиброванные экраны и проводя подсчеты. — Я думаю, мы сможем…
      У него перехватило голос, когда экраны курсопрокладчиков вспыхнули и зазвенели сигналы тревоги. Удивленный, он отвернулся от приборов.
      — Силовой луч — вот что это! Между планетой и атомной энергостанцией. Мы пойманы ее силовым полем. Это опасность, которой я не предвидел…
      Он помолчал, чтобы снова посмотреть данные, и быстро рассчитал новый курс корабля.
      — Я думаю, мы сможем высвободиться, но это потребует много топлива. — Вновь проверив свои расчеты, он покачал головой и прикусил губу. — Я боюсь, что посадка наша будет не слишком мягкой.
      Сосредоточенный, с отвердевшим лицом, он опять повернулся к экранам и компьютеру, вступив в безмолвную борьбу за сохранение каждой драгоценной капли горючего.
      Полет длился часы и, пожалуй, был долгим. Однако Бобу Стару казалось, что они едва успели покинуть астероид, прежде чем «Птица Зимородок» стала спускаться в бледном зеленом небе, загроможденном разноцветными мирами, к темной, необычно выровненной поверхности главной планеты.
      Этот великий мир выглядел совершенной сферой цвета индиго, не нарушаемой ни горой, ни морем. Он казался совершенно лишенным характерных черт, предназначенным исключительно для ошеломительно колоссальных машин, красным и таинственным под их бледными куполами зеленоватого свечения, разбросанными на дистанции в сотни и тысячи миль.
      Когда эта темная, необычно грозная поверхность простерлась перед ними, Кай Нимиди показала сквозь смотровой иллюминатор на возвышающийся купол одной из этих машин.
      — Лететь… — сказала она нетерпеливо и поискала подходящее слово. — Туда.
      Боб Стар кивнул и направил в указанном направлении нос «Птицы Зимородок».
      — Я попытаюсь, — прошептал он.
      Однако стрелка указателя топлива неудержимо ползла к нулю. Гул дюз стал прерываться предупреждающим кашлем. Он покачал головой и перевел «Птицу Зимородок» в пологое пике над миром цвета индиго, и дюзы замолкли еще до того, как корабль прекратил движение.
      — Резервуары пусты, — ровно сообщил он. — Корабль больше не будет двигаться.
      Кай Нимиди схватила его за плечо и показала на малиновую циклопическую машину впереди, на удивительную и фантастическую загадку красного металла под прозрачным куполом мерцающего зеленого цвета.
      — Извини, Кай. — Он снова покачал головой. — Нам до нее не долететь.
      Вопросительное выражение в ее карих глазах медленно сменилось испугом и разочарованием.
      — Возможно, мы сможем дойти, если нас не обнаружили, — с надеждой предположил Джей Калам. — Кай, похоже, решила провести нас к машине. И она не настолько, видимо, далеко…
      — Расстояние обманчиво, — сказал Боб Стар, — из-за огромных размеров планеты, замечательной чистоты атмосферы и отсутствия других объектов для сравнения.
      — Какое оно?
      Боб Стар взглянул на свои приборы.
      — Согласно моим последним наблюдениям, — сказал он наконец, — эта машина примерно в ста двадцати милях от нас.
      Враждебный удар чужого мира поверг всех пятерых в замешательство, и прошло пять часов, прежде чем они покинули воздушный шлюз бесполезного корабля. Они провели это время, готовясь к отчаянному походу более чем за сто миль. Боб Стар и Хал Самду тащили носилки, сооруженные из металлических дверей, выломанных на корабле. На носилках была пища, вода и оружие.
      Их шаги музыкально звенели над плоской бесконечностью поверхности планеты. Эта удивительная субстанция была совершенно гладкой и твердой, и ноги скользили по ней. Нигде, насколько они видели, она не нарушалась ничем выдающимся. Поначалу им было трудно идти; Жиль Хабибула дважды растянулся. Но было и преимущество: носилки, поставленные на поверхность, скользили при малейшем усилии.
      — Целый мир под броней? — удивился Боб Стар. — Это металл?
      — Это не металл. — Джей Калам покачал головой. — У меня оставалось время для изучения после того, как я закончил проверку атмосферы, однако я до сих пор не знаю, что это такое. — Он тяжело пожал плечами. — Это тверже алмаза и прочнее стали. Кислоты на него не действуют. Он не поглощает и не выделяет тепла. Возможно, это вовсе не материал, а некое стабильное силовое поле, более или менее похожее на зеленый барьер.
      Как это ни удивительно, проверки показали, что атмосфера пригодна для дыхания. Большое содержание кислорода компенсировало низкое атмосферное давление. Поверхностная гравитация, как сообщил Боб Стар, чуть меньше земного стандарта. Поскольку планета была в четыре раза больше Земли в диаметре, это говорило о том, что ее относительная плотность крайне низка.
      На небольшом расстоянии от «Птицы Зимородок» Джей Калам остановился, и все они посмотрели назад. Серебряный крейсер стоял, маленький и одинокий, на синеватой алмазно-ровной поверхности. Это был единственный объект на бесконечном мире, слабо мерцавший под бледно-зеленым небом.
      Внезапно у них на глазах из орудийной башни вырвалось голубое пламя. Блестевший корпус быстро раскалился докрасна, из иллюминаторов появилось пламя. Они отправились прочь с сожалением, потому что это был хороший корабль.
      — Они наверняка найдут обломки, — сказал Джей Калам, — но я думаю, что они решат, что мы погибли с кораблем.
      Они тащились, устало толкая носилки, к красному решету огромной машины, располагавшейся в сотне миль от них. Боб Стар не сводил с нее глаз, апатично удивляясь. Она стояла на квадратной платформе, которая, как он установил, должна быть около двух миль в высоту и десяти в длину. Машина высилась над платформой, столь огромная, что он не отважился попытаться вычислить ее высоту.
      Кроваво-красный материал, из которого она была сооружена, сиял как металл. Это был огромный каркас из колоссальных лучей и балок. Тут были движущиеся части, столь сложные и столь странные, что он не мог найти для них ни названия, ни объяснения. В частности, взгляд его уловил большой белый предмет, имевший форму сплюснутого апельсина, который нерегулярно двигался вверх и вниз между двумя очень большими малиновыми пластинами. Все это было заключено в прозрачный зеленоватый купол, который казался в чем-то родственным небу.
      Им овладело отчаяние.
      — По сравнению с этой машиной, — пробормотал он, — мы — не более чем пять мух.
      Они продолжали брести. В идеально чистом воздухе машина всегда выглядела так, будто до нее можно было дотронуться в любую минуту. И она всегда отступала, издеваясь над их жалкими усилиями. Наконец, уступив жалобным стенаниям Жиля Хабибулы, они остановились. «Птица Зимородок» пропала из виду. Они сгрудились в маленький круг возле носилок на необъятном мерцающем пространстве. Они поели, напились, экономно расходуя продукты, и попытались отдохнуть.
      Ветра не было. Холодный воздух был гнетуще неподвижен. Зеленое небо не менялось. Облака отсутствовали.
      — Планета не вращается, — прокомментировал Джей Калам. — Здесь нет ни погоды, ни даже времени. Это неизменный мир.
      Над ними нависла грозная тишина. На этой огромной равнине никто не жил, не двигался и не подавал голоса. Зеленые небеса были в равной мере лишены жизни или движения. Холодный диск пурпурного солнца висел неподвижно высоко над ровным горизонтом. Они видели сияющие линии тройного луча, направляющиеся к ним. Множество планет неподвижно застыло в бледно-зеленом вакууме. Они не двигались, не меняли положение.
      Жиль Хабибула вытер пот с желтого лба обратной стороной руки.
      — Ах, я, несчастный, — застонал он. — Какой неподходящий и жуткий мир для того, чтобы умереть в нем! Однажды, в одном безнадежном походе, Жиль Хабибула пронес бутылочку вина сквозь смертельные преграды континента, гораздо большего, чем драгоценная Земля. Однако потом он встретился с врагами, которых не мог понять. Он никогда не испытывал такой нужды в светлой силе вина. — Он похлопал по мешкам на волокуше и нашел бутылку какого-то редкого разлива с астероида. Поглядев на нее ревнивым взглядом, он предложил ее по очереди всем остальным и затем с благодарностью осушил сам.
      Даже Джей Калам был слишком утомлен, чтобы скрывать подавленность.
      — Это верно, — сказал он, — что никогда еще дела не обстояли для нас так плохо, даже тогда, на Убегающей Звезде. Хотя твари, с которыми мы тогда встретились, были способными учеными и страшными врагами, они все же были проигравшими и разбитыми беглецами из своей среды обитания.
      Но кометчики их превзошли. Существа с Убегающей Звезды были смертны, мы могли их иногда убивать, а кометчики бесплотны. — Он сжал тонкие губы. — Я очень сомневаюсь, что какое-либо из сделанных человеком орудий может уничтожить одного из них.
      Вздрогнув, Хал Самду уставился на него.
      — Даже Аладори?
      Джей Калам покачал головой.
      — АККА уничтожает все материальное, однако я не уверен, что кометчики материальны.
      — Ах, да, Джей, — прохрипел Жиль Хабибула. — Это всего лишь жест отчаяния. В своей попытке разгромить кометчиков и уничтожить Стивена Орко мы — не более чем пять муравьев, кочующих по всей Системе…
      Сопящий голос сменился молчанием. Тусклые глаза, глядящие в зеленое небо, казалось, наполнились влагой. Он тяжело вздохнул.
      — Хорошо, — сказал он, — что мы выпили вино.
      Боб Стар увидел далекий объект, быстро скользящий к ним в зеленом свете. Он двигался в сторону «Птицы Зимородок». Джей Калам схватил Жиля Хабибулу за руку.
      — Не беги, — сказал он, — бежать здесь некуда. Если мы ляжем, возможно, нас не увидят.
      Боб Стар рухнул возле Кай Нимиди. Он схватил ее за руку и в отчаянии прижал к себе. Лицо ее было белым от напряжения, измученным. Бледные губы дрожали. В глазах был неодолимый ужас. Жалость вонзилась в его сердце, словно нож.
      Раздирающий нервы звук оторвал его от девушки, он вскочил, ошеломленный и испуганный. Некоторое время он не мог понять, что это за звук. Потом догадался, что это кричит Жиль Хабибула. Старик дрожал, медленно опускаясь на колени. Лунное лицо его было желто-серым, искаженным ужасом. Маленькие круглые глаза — неподвижны, блестящи, выпучены.
      — Что такое, Жиль?
      — Смерть моя! — всхлипнул старик. — Эта ужасная тварь, или похожая на нее, та, что съела Марка Лардо!
      Боб Стар посмотрел и увидел объект, который только что сиял вдалеке, а теперь находился над ними. Впервые его полные ужаса глаза увидели одного из кометчиков.
      Он висел в воздухе неподалеку от них.
      Внизу медленно плыла крошечная красная звезда, окутанная туманной алой оболочкой. В десяти футах над нею висела фиолетовая звезда, окутанная фиолетовым туманом. Красная казалась раскаленной как солнечная поверхность, а фиолетовая — холодной как космическое пространство.
      Между обеими звездами струился туман. В его движении была жизнь — это было похоже на пульсирующую артерию света. Красная и фиолетовая звезда также пульсировали, как огненные сердца. Туман, опоясывающий столб пламени, был широким зеленым кольцом. Это была только часть существа, которое выглядело совершенно материальным, — но, тем не менее, Боб знал, что оно может пройти сквозь прочный сплав корпуса космического корабля.
      Его ошеломленный ум вначале воспринял существо как нечто совершенно невозможное. Он моргнул и посмотрел на темную равнину, протер глаза. Однако существо не исчезло, когда он посмотрел вновь. И его чудовищная реальность въедалась в мозг, словно едкий яд. Он сопротивлялся пронзительному, парализующему ужасу, исходящему от существа.
      — Всего лишь цветные лампочки, — пробормотал он. — Движение тумана. Не надо бояться…
      Но разум-убийца тут же нахлынул на него. Онемевшие чувства угадали ужасную сущность в этих разноцветных лампочках — чужой мозг, сверхъестественно мощный и совершенно злой. Каждый атом его тела взаимодействовал с ним, автоматически внезапно изменяясь.
      И непрекращающееся биение старой странной боли под треугольным шрамом Железного Исповедника внезапно усилилось. Каждый импульс становился болезненным, умопомрачительным ударом об обнаженную ткань мозга.
      Он боролся со страхом и болью. Быстро, полубессознательно, пальцы его подзарядили два протонных пистолета. Эти два пистолета одновременно поднялись.
      Изумрудное кольцо выглядело наиболее материальной часть существа. Он навел на него оружие и нажал одновременно на оба спуска, и не отпускал пистолеты, пока не истощил оба заряда одним-единственным выстрелом. Два этих слепящих фиолетовых луча могли прорезать бронированную сталь футовой толщины и рассечь на расстоянии в милю любое живое существо — насколько в Системе понимают жизнь.
      Однако, словно призрачные мечи, они прошли сквозь зеленое кольцо, не причинив ему вреда.
      Дрожа от потрясения и ледяного разочарования Боб Стар вспомнил мнение Джея Калама о том, что человеческое оружие не может убить кометчика.
      — Кай… — неожиданно вырвалось из его пересохшего горла. — Кай…
      Голос его прервался, словно от прикосновения смерти. От столба светящегося пламени послышался другой голос, чья беззаботная ироничная легкость была самым поразительным из того, что Бобу Стару приходилось слышать.
      — Это совершенно бесполезно, Боб. — Это был голос Стивена Орко.
      Боб Стар, зашатавшись, отступил. Легкий звонкий голос был более ужасен, чем весь этот светящийся в воздухе кошмар.
      — Ты уже имел шанс, Боб, — сказал голос. — Когда я был в тюрьме на Нептуне, тебе было достаточно коснуться красной кнопочки. Но тебе это не удалось. И боюсь, что никогда не удастся. Отныне, Боб, мое тело невозможно уничтожить.
      — Ты… — Ужас поставил его голос на край срыва. — Это… ты?
      — Я — то, что ты видишь, Боб. Один из водителей кометы.
      Внутри сияющего существа послышалось тихое насмешливое хихиканье. Затем последовала короткая тишина, и чистый голос заговорил опять.
      — Возможно, Боб, — весело предположил он, — тебе было бы интересно услышать о своей матери? С того момента, как ты с ней простился, прошло некоторое время.
      Дрожа и чувствуя тошноту, Боб Стар наклонился вперед. Ликующая удовлетворенность в этом беззаботном голосе подсекла ему хребет, словно ледяной топор. Хрипло, жесткими непослушными губами он заставил себя проговорить:
      — Что с ней?
      — Я побеспокоился насчет твоей матери, Боб. — Текучая ирония не исчезала из голоса Стивена Орко. — Потому что она пропала. Мои новые помощники обыскали в ее поисках всю Систему, но тщетно. Я даже встревожился, потому что ее жизнь — единственная преграда для меня.
      Однако мне только что сообщили об ее пленении. Оказалось, что твой отец на своей «Звезде-Фантоме» увез ее из Системы к звезде 61 Сигмы. Мои помощники с ними справились. И я надеюсь, Боб, в ближайшее время встретить твою мать здесь, в комете.

СТАДО И ПАСТУХ

      Боб Стар проснулся от необычного сна.
      В этом сне он думал, что его тело приняло сияющую форму одного из кометчиков. И эта бестелесная сущность — он сам — плыла сквозь зеленую пустоту кометы. Впереди, такой же сияющий призрак, летел Стивен Орко.
      Этот, из сна, Стивен Орко уносил женщину. Он намеревался сожрать ее самым ужасным образом. От нее должна была остаться только сморщенная кожа — окровавленная, ужасная. И даже эта кожа должна была распасться и превратиться в иризирующий пепел и жидкость. Иногда эта женщина была его матерью, иногда — золотоглазой Кай Нимиди.
      Иногда, даже в своей бестелесной форме, Боб Стар нес оружие. Он не сознавал его формы, однако это было нечто, способное убить Стивена Орко и спасти зовущую его женщину. Но ужасный страх сбивал его с ног, отправляя в зеленую бездну. Его сияющие черты метались под ударами огромного красного молота боли. Стивен Орко бешено кричал на него, превращал боль в муку, в жестокий механизм Железного Исповедника:
      — Ты не можешь! Ты не можешь никого убить!
      Он проснулся и понял, что это был испуганный тихий голос Кай Нимиди, которая его разбудила.
      — Са деспете! — Она была встревожена. — Са деспете!
      Он лежал лицом вниз, головой на ее коленях. Прохладные руки лежали на его лбу, и, казалось, они утоляли старую боль под шрамом. Он посмотрел вверх и увидел ее обеспокоенное лицо, необычно расплывчатое и странное под бледным зеленым небом. Он попытался подняться и обнаружил немоту во всем теле. Страшное, как сон, воспоминание возвратилось. Он снова услышал звенящий в мозгу насмешливый и презрительный голос Стивена Орко:
      — Я не намерен торопить твою гибель, Боб. Корабль был допущен сюда, чтобы доставить тебя и твоих спутников. Ты будешь помещен вместе с партией пленных с Плутона в эту крепость, к моим новым друзьям. И окончательно…
      От сияющей твари вновь донеслось хихиканье.
      — Ты когда-нибудь видел, как мы питаемся, Боб? — Этот легкий голос звучал еле слышно. — Ну что ж, увидишь. Но, пока ты будешь ждать, я хочу, чтобы ты подумал еще кое о чем.
      Я не могу быть убит.
      Ты уже доказал это с помощью своих пистолетов. И бесполезно трясти головой и сжимать кулаки — твое лицо все равно выдает невольное восхищение моей физической оболочкой. Действительно, она восхитительна. Космос для меня больше не является преградой, точно так же, как и любая материальная стена. Однако лучшая ее черта — это бессмертие.
      Мое новое тело воистину вечно, Боб. Оно имеет массу и потенциальную энергию. Но это не та форма материи, которая тебе известна, Боб, и энергия эта за пределами понимания ваших физиков. Его не уничтожит даже оружие твоей матери.
      Эта бессмертная обитель для интеллекта — высшее достижение моих новых сподвижников, Боб. Ты не предполагал, что они искусственные? Но водители кометы некогда были существами из плоти. Возможно, они не слишком отличались от людей. Однако они не могли смириться со слабостью, бессилием, смертью. Они призвали науку превратить свои разумы в вечные конструкции специализированной энергии.
      Кометчики согласились принять меня в свою среду, чтобы обезопасить себя от оружия твоей матери: АККА способна уничтожить все их тончайшее оборудование и все их владения, хотя и не способна аннигилировать их тела.
      — А теперь, Боб, — издевался над ним веселый голос, — я вынужден покинуть тебя. Твои родители, как я тебе говорил, доставлены на комету. Надо пойти поприветствовать твою мать.
      Стивен Орко хихикнул в лицо Боба, и лицо того исказилось мукой.
      — Я хочу обсудить с нею принцип АККА. Мне не все удалось выяснить во время собственных исследований. И тогда наши обсуждения закончатся, Боб…
      Если тебя удивляет, почему мы вынуждены питаться именно так, как мы это делаем, то это лишь потому, что даже эти неистребимые устройства для жизни несовершенны. Они предназначены быть вечными носителями интеллекта и они способны бесконечно сохранять наши разумы, несмотря ни на какие обстоятельства. И все же их совершенство иногда может показаться изъяном.
      Потому что это не те тела, к которым мы привыкли. Чувства их превосходны, однако они не те же самые. Механизмы эмоций, в основном, были уничтожены при их конструировании, как бесполезное убежище плоти. Закономерное наказание, которое мы вынуждены нести за свое бессмертное совершенство, — это периодический голод по эмоциям и ощущениям, которых мы лишились.
      Будучи, однако, существами способными, мои новые друзья нашли способ удовлетворять этот голод. Жизненная энергия наших бессмертных тел требует регулярного пополнения за счет преобразования обычной материи. Забирая эту материю из тел, к которым мы в свое время привыкли, причем делая это так, что при этом стимулируются наиболее сильные эмоции и ощущения, мы способны удовлетворить оба аппетита — и физический и духовный, так сказать, одновременно.
      Поскольку наши разумы — выходцы из множества совершенно различных рас, мы вынуждены держать собственные стада соответствующих созданий. Я намерен создать человеческую колонию, Боб, и ты, и твои друзья в скором времени увидите приготовления.
      Тем не менее, я намерен первое свое блюдо сделать из твоей матери. Я узнал от своих новых друзей, что близкая взаимосвязь разума и чувства, установленная за время процесса приема пищи, позволит мне узнать ее мнение обо все, что мне хочется знать. А потом…
      Сияющая тварь тихонько захихикала.
      — Ты видел, что остается после того, как один из нас поест, Боб? Сможешь ли ты после этого смотреть на свою мать? Маленькая как дитя, дрожащая и бесцветная. Когда ты это увидишь, Боб, у меня будет к тебе вопрос. Я намерен спросить, а что, если безымянный отверженный космоса возьмет в жены эту изнеженную милашку из Пурпурного Холла?
      Сардонический голос растаял, и зеленый туман затянул кометчика…
      Боб Стар вновь неуверенно пошевелился, пытаясь бороться с охватившим его параличом, и Кай Нимиди помогла ему сесть. Моргая, чтобы прочистить глаза, он увидел в зеленом небе не дающее тепла пурпурное солнце и простирающуюся вокруг скользкую синюю поверхность главной планеты. Импровизированная волокуша лежала рядом с ним. Джей Калам, Хал Самду и Жиль Хабибула торопливо разгружали ее, откладывая в сторону запасные протонные пистолеты и заряды к ним.
      — Ах, вот как! — жалобно просопел Жиль Хабибула. — Этот монстр все испортил, абсолютно все, точно так же, как мои драгоценные геодины на борту «Птицы Зимородок». — Он увидел Боба Стара и просветлел. — Ах, дружище, старый Жиль рад видеть тебя опять. Мы думали, что ты уже не проснешься…
      — Смотрите! — громыхнул Хал Самду. — Похоже, что этот корабль, о котором он говорил, идет за нами.
      Быстро поднявшись на ноги, Боб Стар вгляделся в зеленое небо.
      Он увидел летящий объект, снижающийся в их направлении. Это было толстое горизонтальное блюдце, красное как эта колоссальная машина, высящаяся над голубым горизонтом. На его верху была площадка, окаймлявшая низкий красный купол. Оно снижалось без рева дюз, без посредства каких-нибудь видимых проявлений работы двигателей.
      Боб Стар встревоженно взял Кай Нимиди за руку.
      — Что… — хрипло прошептал он. — Что нам делать?
      — Ничего, просто попытаемся спастись, — произнес усталый голос командора. — И будем надеяться на счастливый шанс — на какое-нибудь чудо, пока мы живы.
      Красный диск медленно опустился неподалеку от них. Обманчивые условия не позволяли точно определить расстояние до него, но он внезапно оказался значительно больше, чем поначалу предположил Боб Стар.
      Лязг какого-то металлического приспособления — возможно, механизма люка — заставил Боба Стара напрячься даже в его безнадежной апатии. Он услышал совиный крик и затем что-то, похожее на грохот каменных барабанов. Это были те же звуки, вспомнил он, что он слышал из невидимого корабля, который унес Стивена Орко с Нептуна. Внезапно в малиновом боку диска распахнулось огромное квадратное отверстие. Квадратная дверь распахнулась наружу, образовав наклонный пандус. По этому пандусу спустились чудовищные твари.
      Несмотря на нерешенную загадку принадлежности Кай Нимиди к человеческой расе, Боб Стар уже не ожидал, что они будут похожи на людей. И все же он не был готов к тому ощущению потрясения, которое вызвали у него эти твари, спускающиеся по пандусу.
      Впереди двигалась десятифутовая сфера из какого-то серебристого металла, окруженная посередине темным обручем. Поначалу Бобу Стару показалось, что она катится, однако затем он увидел, что это катится только обруч, скользя вокруг сферы. Каждый полюс ее представлял собой темный мерцающий выступ, который выглядел похожим на фасеточный глаз. Над каждым из этих выступов помещались по три длинных сияющих щупальца, в настоящий момент свернувшиеся кольцами вблизи полусферы.
      Два следующих существа были строго конической формы, примерно двенадцати футов в высоту. Они были ярко-зеленого цвета, кожа у них имела маслянистый отблеск. Основания, видимо, были эластичными уплощенными мембранами, расширяющимися до полусфер, над которыми они суживались удивительно ровно. Темные заостренные органы, которые их увенчивали, поворачивались туда-сюда, словно своеобразные головы. Зеленые конусы парили на воздушных подушках — они выглядели карикатурными игрушками для младенцев, но в том, как грозно и целенаправленно они двигались, не было ничего игрушечного.
      Трое остальных были стройными трехногими гигантами. Их вытянутые тела, отдаленно напоминающие человеческие, были, пожалуй, футов пятнадцать в высоту. Они были покрыты смутно сияющими темно-красными доспехами, как хитином. У каждого было шесть верхних конечностей, образующих нечто вроде бахромы над гроздью стеблевидных органов, там, где должна быть голова. Они несли какие-то приспособления или оружие.
      — Смерть моя! — захрипел Жиль Хабибула. — Неужели эти ужасные твари — хозяева кометы? А не просто сияющие чудовища?
      — Я так не думаю. — Командор стоял, мрачно глядя на их приближение. — Я полагаю, что это рабы кометчиков. Пастухи, видимо, тех существ, которых они разводят для еды…
      Он внезапно замолчал.
      Серебристая сфера повернула чуть в сторону на несколько ярдов. Она остановилась, черный обруч перестал вертеться. Из нее послышались грубые совиные крики, похожие на команды. Зеленые конусы ответили со смутной грохочущей вибрацией, которая исходила, похоже, от нижних мембран. Темно-красные трехногие существа не издали ни звука. Однако они двинулись вместе с конусами, растянувшись полукругом, чтобы охватить кольцом пятерых, держа наготове ремень. Боб Стар автоматически потянулся за протонным пистолетом.
      — Подожди, Боб, — устало пробормотал Джей Калам. — Наше оружие полностью испорчено. Мы не можем сопротивляться…
      — Но, Джей, — возразил Хал Самду, — мы не можем сдаться без боя!
      — Мы должны, — тихо настаивал Джей Калам, — мы должны сохранить свои жизни и надеяться на какую-нибудь возможность…
      Гигант издал сдавленный горловой звук.
      — Сдаваться! — возмущенно прохрипел он. — Легионеры не сдаются! — Схватив бесполезный протонный пистолет, словно дубинку, он бросился навстречу ближайшему зеленому конусу. — Мы не сдадимся! — послышался его голос. — Пока Аладори в опасности!..
      Кай Нимиди бросилась за ним, чтобы остановить его, и закричала:
      — Пахрати!
      Она опоздала. Тонкая эластичная верхняя конечность зеленого конуса захлестнулась вокруг него. Из темного сплюснутого органа на его конце, похожего на заостренный наконечник, ударил тонкий и слепящий луч оранжевого света.
      Хал Самду рухнул, застонал от мучительной боли.
      — Мы не можем сопротивляться, — безнадежно повторил Джей Калам. — Помоги мне нести его, Боб. Мы пойдем на борт, если это то, чего они хотят. Ничего…
      Его тихий голос прервался восклицанием. И Боб Стар был изумлен, когда он повернулся и заговорил с Кай Нимиди такими же странными и текучими словами, как и она.
 
      Тюремный трюм занимал весь нижний ярус корабля-диска. Это было обширное помещение диаметром сто футов, часть центра которого было закрыто стеной без дверей, возможно, скрывающей двигательные отсеки. Иллюминаторов не было, и единственным источником освещения было слабое красное свечение, отражавшееся от высокого металлического потолка. Вентиляция была неважной, санитарные условия просто отсутствовали, и воздух был переполнен запахами находившихся внутри.
      Вход был закрыт массивной решеткой из красных металлических прутьев на верху длинного трапа. Одна из серебристых сфер оставалась на страже за решеткой, однако ни одно из существ кометы не вошло в трюм.
      Пятеро новых узников были загнаны в трюм и остались стоять на трапе. Осматривая Хала Самду, который все еще был не в силах ни говорить, ни сидеть, Боб Стар и Жиль Хабибула обнаружили маленькое круглое пятно ожога у него на виске.