Смертельный танец (Анита Блейк - 6)

Гамильтон Лорел
Смертельный танец (Анита Блейк - 6)

      Лорел Гамильтон
      "Анита Блэйк"
      Смертельный танец
      перевод М. Левина
      1
      За моим столом сидел потрясающе красивый труп. Белая рубашка Жан-Клода сияла в свете настольной лампы. Пена кружев выплескивалась спереди, выбиваясь из-под черного бархатного пиджака. Я стояла у него за спиной, скрестив руки на животе, - таким образом правая рука оказалась в приятной близости к рукояти браунинга в наплечной кобуре. Я не собиралась наставлять пистолет на Жан-Клода, меня тревожил другой вампир.
      Кроме настольной лампы, другого света в комнате не было - этот вампир попросил погасить верхний свет. Его звали Сабин, и он стоял у дальней стены, прячась в темноте. С ног до головы его скрывал черный плащ с капюшоном - как будто из старого фильма Винсента Прайса. Никогда не видела, чтобы так одевался настоящий вампир.
      Последним в нашей приятной компании был Доминик Дюмар, сидевший в кресле для клиентов. Был он высокий и тощий, но вовсе не слабый. Руки у него - большие и сильные. В черной тройке, как шофер - впрочем, это если не считать бриллиантовую булавку в галстуке. Резкие черты лица, борода, тонкие усики.
      Когда он вошел в мой кабинет, я его ощутила как экстрасенсорный ветерок, пробежавший по позвоночнику. Так на меня действовали еще только два человека. Один из них - невероятно сильная жрица вуду, других таких сильных я никогда не видела. Ее уже не было на свете. Второй был мужчина и работал, как и я, в "Аниматор инкорпорейтед". Но Доминик Дюмар пришел сюда не искать работу.
      - Миз Блейк, сядьте, прошу вас, - сказал Дюмар. - Сабин считает совершенно непозволительным для себя сидеть, когда дама стоит.
      Я глянула мимо него, на Сабина.
      - Я сяду, если он сядет.
      Дюмар перевел взгляд на Жан-Клода и снисходительно улыбнулся.
      - Вы так слабо контролируете своего слугу-человека?
      Мне не надо было смотреть на Жан-Клода, я и так знала, что он сейчас улыбается.
      - О нет, с ma petite вы действуете на свой страх и риск. Она - мой слуга-человек, как было объявлено перед советом, но она никому не дает отчета.
      - Кажется, ты этим гордишься? - спросил Сабин. Он говорил с самым что ни есть аристократическим британским акцентом.
      - Она - Истребительница, и на ее счету больше убитых вампиров, чем у любого другого. Она - некромант такой силы, что вы проехали полсвета, лишь бы у нее проконсультироваться. Она - мой слуга-человек, но без меток, которые ее бы ко мне привязывали. Она встречается со мной, и я не применял для этого вампирских чар. Кажется, здесь есть чем гордиться?
      Если его послушать, так получается, будто он сам так хотел. А на самом деле он хотел оставить мне метки, только мне удалось ускользнуть. Встречаемся мы, потому что он меня шантажировал. Встречайся, дескать, с ним, а то он убьет моего второго ухажера. А теперь Жан-Клод все это обернул в свою пользу. И почему меня это не удивило?
      - До ее смерти ты не можешь поставить меток ни на кого другого, сказал Сабин. - Ты лишил себя очень большой силы.
      - Я вполне осознаю последствия своих действий, - сухо ответил Жан-Клод.
      Сабин рассмеялся - горько, придушенно.
      - Все мы делаем глупости ради любви.
      Я бы много дала, чтобы видеть в этот момент лицо Жан-Клода. Но мне были видны лишь его длинные волосы, рассыпавшиеся по пиджаку, черное на черном. У него напряглись плечи, руки шевельнулись, подвинулись на крышке моего стола. И он застыл неподвижно - это была та самая страшная, ждущая неподвижность старых вампиров; они, когда достаточно долго так пробудут, словно бы исчезают.
      - И это тебя сюда и привело, Сабин? Любовь?
      Голос Жан-Клода прозвучал совершенно нейтрально, пусто. Смех Сабина был как осколки стекла. Этот звук резал где-то глубоко внутри. Ощущение мне не понравилось.
      - Хватит игр, - сказала я, - давайте к делу.
      - Она всегда так нетерпелива? - спросил Дюмар.
      - Да, - ответил Жан-Клод.
      Дюмар улыбнулся - улыбкой сияющей и пустой, как электрическая лампочка.
      - Жан-Клод сказал вам, зачем мы хотим вас видеть?
      - Он сказал, что Сабин подхватил какую-то болезнь, когда пытался завязать.
      Вампир на той стороне стола снова засмеялся, будто оружие метнул через комнату.
      - "Завязать", говорите, миз Блейк? Отлично сказано.
      Этот смех резал меня мелкими лезвиями. Я никогда такого не испытывала просто от голоса. В схватке это наверняка отвлекает. Черт, это и сейчас отвлекало. Что-то жидкое заскользило у меня по лбу. Я подняла руку, потрогала - на пальцах была кровь. Я выхватила браунинг, отступила от стены и направила ствол на фигуру в плаще.
      - Если он еще раз так сделает, я его застрелю.
      Жан-Клод медленно встал со стула. Его сила омывала меня, как холодный ветер. Он поднял бледную руку, почти прозрачную от этой силы. По блистающей коже стекала кровь.
      Дюмар остался сидеть, но у него тоже стекала кровь из пореза, очень похожего на мой. Он стер ее, все так же улыбаясь.
      - Оружие вам не понадобится, - сказал он.
      - Вы злоупотребили моим гостеприимством, - произнес Жан-Клод, наполнив комнату шипящим эхом.
      - Мне нечего сказать в свое оправдание, - ответил Сабин. - Но я не хотел этого делать. Мне приходится применять столько силы, только чтобы не рассыпаться, что я ее не могу контролировать, как раньше.
      Я медленно отступила от стены, не опуская оружие. Мне хотелось видеть лицо Жан-Клода. Интересно, сильно он ранен? Я обогнула стол, глянула краем глаза. Лицо его было нетронуто, безупречно, сияло матовым перламутром.
      Он поднял руку - по ней все еще стекала струйка крови.
      - Это не была случайность.
      - Выйдите на свет, мой друг, - предложил Дюмар. - Необходимо дать им посмотреть, иначе они не поймут.
      - Я не хочу, чтобы меня видели.
      - Еще немного - и я могу рассердиться, - сказал Жан-Клод.
      - И я, - добавила я.
      Я надеялась, что очень скоро смогу либо застрелить Сабина, либо убрать пистолет. Долго мне так не простоять. Руки начинают ходить.
      Сабин скользнул к столу. Черный плащ у его ног - как озеро тьмы. Вампиры все грациозны, но это было смешно. Я поняла, что он вообще не идет - левитирует внутри своего черного плаща.
      Его сила пролилась на мою кожу, как ледяная вода. Руки вдруг снова обрели твердость. Ничто так не обостряет восприятие, как приближение многосотлетнего вампира.
      Сабин остановился с той стороны стола. Он распространял силу просто чтобы перемещаться, чтобы находиться здесь, подобно акуле, которая должна двигаться - иначе задохнется.
      Жан-Клод проплыл мимо меня. Его сила танцевала у меня по коже. Он остановился почти на расстоянии прикосновения другого вампира.
      - Что с тобой случилось, Сабин?
      Сабин стоял на краю освещенного круга. Лампа должна была бы бросать свет под его капюшон, но не бросала. Изнутри в капюшоне было темно, гладко и пусто, как в пещере.
      И голос раздался из ниоткуда.
      - Любовь, Жан-Клод, вот что со мной случилось. У моей любимой проснулась совесть. Она сказала, что нехорошо питаться людьми. Ведь все мы когда-то тоже были людьми. Ради нее я пытался пить консервированную кровь. Пробовал кровь животных. Но этого было мало, чтобы поддержать нежизнь во мне.
      Я вгляделась во тьму. Я все еще держала его на прицеле, но начинала чувствовать себя глупо. Сабин пистолета совершенно не боялся, и это нервировало. Может быть, ему просто все равно, и это тоже нервировало.
      - Значит, она уговорила вас на вегетарианство, - сказала я. - Отлично. Но по виду не скажешь, что вы сильно ослабели.
      Он рассмеялся, и тени под его капюшоном медленно растаяли, будто поднялся занавес. Неуловимым движением Сабин отбросил капюшон.
      Я не вскрикнула, но невольно ахнула и шагнула назад. Не смогла сдержаться. Поймав себя на этом, я заставила себя сделать тот же шаг вперед и поглядеть ему в глаза. Не отворачиваясь.
      Волосы у него были густые, прямые, золотые, сияющим водопадом лившиеся на плечи. Но кожа... кожа гнила и отваливалась от лица. Как проказа на поздней стадии, только хуже. Озера гноя под гангренозной кожей, и вонять это должно было до небес. А другая половина лица сохраняла красоту. Лицо из тех, что средневековые художники выбирали для херувимов - золотое совершенство. Хрустальный синий глаз ворочался в гниющей орбите и грозил вот-вот вытечь на щеку. Второй, нетронутый, смотрел мне в лицо.
      - Вы можете убрать ваш пистолет, ma petite, - сказал Жан-Клод. - Это же, в конце концов, был несчастный случай.
      Я опустила браунинг, но не убрала. Куда больше потребовалось сил, чтобы спокойно спросить:
      - Это случилось потому, что вы перестали питаться от людей?
      - Мы так думаем, - ответил Дюмар.
      Я оторвала взгляд от изуродованного лица Сабина и поглядела на Доминика.
      - И вы думаете, я здесь могу помочь? - спросила я с неприкрытым сомнением.
      - Я слышал в Европе о вашей репутации. Не надо ложной скромности, миз Блейк. Среди тех из нас, кто обращает на это внимание, вы пользуетесь определенной известностью.
      Хм, известностью. Не славой.
      - Уберите пистолет, ma petite. Весь выпендреж - пользуясь вашим американским словом - на сегодня закончился. Я верно говорю, Сабин?
      - Боюсь, что так. Все вышло очень неудачно.
      Я сунула браунинг в кобуру и покачала головой.
      - Я действительно не имею понятия, чем можно было бы вам помочь.
      - А если бы знали, помогли бы?
      Я поглядела на него и кивнула:
      - Да.
      - Несмотря на то что я - вампир, а вы - Истребитель вампиров?
      - Вы сделали в этой стране что-нибудь, за что следует убивать?
      Сабин засмеялся. Гниющая кожа натянулась, перетяжка лопнула с мокрым хлопком. Я не смогла не отвернуться.
      - Пока нет, миз Блейк, пока нет. - Лицо его стало серьезным, веселье исчезло. - Ты приучил себя к бесстрастию, Жан-Клод, но в твоих глазах я вижу ужас.
      У Жан-Клода кожа обрела обычную молочную белизну. Лицо его было прекрасно, совершенно, зато хотя бы перестало светиться. Он оставался красив, но красотой почти человеческой.
      - А разве это зрелище не стоит небольшого ужаса? - спросил он.
      Сабин улыбнулся - лучше бы он этого не делал. Мышцы на сгнившей стороне лица не работали, и рот искривился. Я невольно отвернулась, но все-таки заставила себя смотреть. Если он может существовать с таким лицом, я могу смотреть.
      - Значит, ты мне поможешь?
      - Я бы сделал это, если бы мог, но ты пришел просить Аниту. Пусть она тебе и ответит.
      - Итак, миз Блейк?
      - Я не знаю, чем вам помочь, - повторила я.
      - Вы понимаете, насколько ужасающе мое положение, миз Блейк? Ужас... Можете ли вы ощутить?
      - Вряд ли эта болезнь вас убьет, но она прогрессирует, если я правильно понимаю.
      - О да, она прогрессирует, и она очень вирулентна.
      - Я помогла бы вам, Сабин, если бы это было в моих силах. Но что я могу такого, чего не может Дюмар? Он некромант и столь же силен, как я, если не сильнее. Зачем вам я?
      - Я понимаю, миз Блейк, что у вас нет ничего специального для случая Сабина, - заговорил Дюмар. - Насколько мне удалось установить, он единственный вампир, которого постигла подобная судьба, но я думал, что, если мы обратимся к другому некроманту, столь же сильному, как я, - он скромно улыбнулся, - или почти столь же сильному, мы, вероятно, сможем создать чары, чтобы ему помочь.
      - Чары? - Я глянула на Жан-Клода.
      Он пожал плечами - это могло означать все и ничего.
      - Я мало знаю о некромантии, ma petite. Вы лучше меня знаете, возможны ли подобные чары.
      - Нас привел к вам не только ваш талант некроманта, - сказал Дюмар. Вы также действовали как фокус для по крайней мере двух различных аниматоров - кажется, в Америке так называют ваши действия.
      Я кивнула:
      - Именно так и называют, но откуда вы узнали, что я могу работать фокусом?
      - Не скромничайте, миз Блейк. Умение объединять силу других аниматоров со своей и тем усиливать обе - редкий дар.
      - А вы можете служить фокусом? - спросила я.
      Он постарался принять скромный вид, но явно был доволен собой.
      - Должен сознаться, что да, я это умею. Подумайте, чего мы могли бы достигнуть вместе.
      - Мы могли бы поднять чертову уйму зомби, но это Сабину не поможет.
      - Весьма верно.
      Дюмар подался вперед. Худое красивое лицо светилось энтузиазмом истинный проповедник, вербующий последователей.
      Только из меня последователь никудышный.
      - Я мог бы научить вас истинной некромантии, а не этой вудуистской ерунде, которой вы пользуетесь.
      Жан-Клод издал тихий звук - то ли смех, то ли кашель. Полыхнув взглядом на веселящегося Жан-Клода, я смогла ответить спокойно:
      - С помощью этой вудуистской ерунды я вполне справляюсь.
      - Я не хотел обидеть вас, миз Блейк. Но вскоре вам понадобится своего рода учитель. Если не я, то кого-нибудь вам придется найти.
      - Я не знаю, о чем вы говорите.
      - О контроле, миз Блейк. Неукрощенная сила, какой бы потрясающей она ни была, - это совсем не то, что сила, примененная с величайшей тщательностью и под мощным контролем.
      Я покачала годовой:
      - Мистер Дюмар, если я смогу, то помогу вам. Я даже буду участвовать в чарах, если сперва проверю их у какой-нибудь местной колдуньи, которой: я доверяю.
      - Боитесь, что я попытаюсь украсть вашу силу?
      Я улыбнулась:
      - Нет, если меня не убить, то максимум, на что вы или кто-нибудь другой можете рассчитывать, - это одолжить ее.
      - Вы мудры не по годам, миз Блейк.
      - Вы не намного старше меня, - сказала я, но что-то пробежало по его лицу, едва заметная тень, и я все поняла.
      - Вы - его слуга-человек?
      Доминик улыбнулся, разведя руками.
      - Оui.
      Я вздохнула:
      - Мне казалось, будто вы говорили, что ничего не скрываете.
      - Работа слуги-человека - быть дневными глазами и ушами своего хозяина. Если бы охотники на вампиров могли определить, кто я такой, моему хозяину было бы от меня мало толку.
      - Я определила.
      - Но в другой ситуации, если бы рядом со мной не было Сабина, вы бы тоже догадались?
      Я на миг задумалась.
      - Быть может... - Я покачала головой. - Не знаю.
      - Спасибо вам за честный ответ, миз Блейк.
      Сабин вмешался в разговор:
      - Я понимаю, что наше время кончается. Жан-Клод сообщил нам, что вас ждет важная встреча, миз Блейк. Куда более важная, чем моя мелкая проблема.
      Некоторая язвительность прозвучала в последних словах.
      - У ma petite свидание с ее другим женихом.
      Сабин уставился на Жан-Клода:
      - Значит, ты действительно разрешаешь ей встречаться с другим? Я думал, что это всего лишь слухи.
      - Очень мало из того, что ты слышал о ma petite, - слухи. Верь всему, что говорят.
      Сабин засмеялся, закашлялся, будто не хотел выпускать смех из изувеченного рта.
      - Если бы я верил всему, что говорят, я бы пришел с целой армией.
      - Ты пришел с единственным слугой, поскольку я разрешил тебе взять с собой одного слугу.
      Сабин улыбнулся:
      - Более чем верно. Пойдем, Доминик, не будем отнимать у миз Блейк ее ценное время.
      Доминик послушно встал, нависнув над нами обеими. Сабин был примерно моего роста. Только я не была уверена, что у него все еще есть ноги. Когда-то он мог быть и повыше.
      - Вы мне не нравитесь, Сабин, но я никогда намеренно не оставила бы живое или какое-либо другое существо в подобном состоянии. Мои сегодняшние планы для меня важны, но если бы я могла вас излечить немедленно, я бы их переменила.
      Вампир посмотрел на меня. Эти синие-синие глаза - будто глядишь в чистую воду океана. Притяжения в них не было. Либо он прилично себя вел, либо, как большинство вампиров, больше не мог захватить меня глазами.
      - Благодарю вас, миз Блейк. Я знаю, что вы искренни.
      Он протянул руку в перчатке из-под широкого плаща. Я, подавив колебание, взяла ее. Пожатие этой руки было туго, и мне очень трудно было не отдернуть свою. И я заставила себя пожать его руку, улыбнуться, отпустить и не вытереть ладонь о юбку.
      Доминик тоже пожал мне руку. У него ладонь была сухая и холодная.
      - Спасибо, что уделили нам время, миз Блейк. Я с вами свяжусь завтра, и мы все обсудим.
      - Буду ждать вашего звонка, мистер Дюмар.
      - Пожалуйста, называйте меня Доминик.
      - Доминик, - кивнула я. - Обсудить можем, но мне ни за что не хотелось бы брать у вас деньги, если я не уверена, что смогу помочь.
      - Можно называть вас Анита? - спросил он.
      Я подумала и пожала плечами:
      - Почему бы и нет?
      - Не волнуйтесь насчет денег, - сказал Сабин. - У меня их много, как бы мало толку мне от них ни было.
      - А как твоя любимая женщина перенесла изменения твоей внешности? спросил Жан-Клод.
      Сабин посмотрел на него, и дружелюбным этот взгляд нельзя было назвать.
      - Она находит это отвратительным, как и я. Она ощущает огромную вину. Она не бросила меня и не осталась со мной.
      - Вы живете уже около семисот лет, - сказала я. - Зачем было все бросать ради женщины?
      Сабин повернулся ко мне, и полоска слизи потекла по его лицу, как черная слеза.
      - Вы спрашиваете меня, стоило ли оно того, миз Блейк?
      Я покачала головой:
      - Это совершенно не мое дело. Я прошу прощения за вопрос.
      Он набросил на голову капюшон и обернулся ко мне - чернота, чаща теней, где должно было быть лицо.
      - Она собиралась оставить меня, миз Блейк. Я думал, что готов пожертвовать всем, лишь бы она была рядом со мной, в моей постели. Я ошибся. - Он повернулся чернотой к Жан-Клоду. - Завтра ночью мы увидимся, Жан-Клод.
      - Буду ждать.
      Ни один из вампиров не протянул руку для пожатия. Сабин поплыл к двери, полы плаща летели за ним, пустые. Я подумала, сколько у него осталось от нижней части тела, и решила, что лучше мне этого не знать.
      Доминик снова пожал мне руку.
      - Спасибо, Анита. Вы подали нам надежду. - Держа меня за руку, он поглядел мне в лицо, будто что-то мог там прочесть. - И подумайте насчет моего предложения вас обучать. Среди нас очень мало истинных некромантов.
      Я отняла руку.
      - Я подумаю. А теперь мне действительно пора.
      Он улыбнулся, придержал дверь для Сабина, и они вышли. Мы с Жан-Клодом минуту помолчали, и я нарушила молчание первой.
      - Вы им доверяете?
      - Конечно, нет! - Жан-Клод улыбнулся и присел на край моего стола.
      - Тогда зачем вы разрешили им прийти?
      - Совет объявил, что Мастера вампиров в Соединенных Штатах не имеют права на ссору, пока не будет похоронен этот мерзкий закон, который пытаются протолкнуть в Вашингтоне. Очередная война нежити и антивампирское лобби протолкнет этот закон и мы снова окажемся нелегалами.
      Я покачала головой:
      - Не думаю, что у закона Брюстера есть хоть какой-то шанс пройти. Вампиры в Соединенных Штатах легальны. Согласна я с этим или нет, но это вряд ли переменится.
      - Почему вы так уверены?
      - Довольно трудно заявить, что некоторая группа состоит из живых существ и имеет права, а потом изменить мнение и сказать, что опять можно их убивать на месте. АКЛУ поднимет шум до небес.
      - Возможно, - улыбнулся он. - Но как бы там ни было, а совет обязал сохранять мир, пока вопрос о законе не будет решен так или иначе.
      - И поэтому вы допустили Сабина на свою территорию, поскольку, если он плохо себя поведет, искать и убивать его будет совет.
      Жан-Клод кивнул.
      - Да, но вы все равно останетесь мертвым.
      Он обезоруживающе и грациозно развел руками:
      - Совершенства не бывает.
      - Да, пожалуй, - рассмеялась я.
      - А теперь вы, наверное, вряд ли хотите опоздать на свидание с мсье Зееманом?
      - Что-то вы страшно по этому поводу цивилизованно себя ведете.
      - Завтрашний вечер будет мой, ma petite. И было бы... неспортивно, да? - скупиться на сегодняшний вечер для Ричарда.
      - А вы очень неспортивны.
      - Ну, ma petite, это несправедливо. Ведь Ричард жив, не правда ли?
      - Только потому что вы знаете: если вы убьете его, я постараюсь убить вас. - Я подняла руку, пока он не успел произнести: "Я попытаюсь убить вас, вы попытаетесь убить меня и т.д.". Это был старый спор.
      - Итак, Ричард жив, вы встречаетесь с нами обоими, а я проявляю терпение. Такое терпение, какого не проявлял никогда и ни с кем.
      Я стала разглядывать его лицо. Он из тех мужчин, которые скорее смазливы, чем красивы, но все равно лицо у него мужественное; за женщину его никогда не примешь - несмотря даже на длинные волосы. В Жан-Клоде всегда есть что-то чертовски мужественное, сколько бы кружев он на себя ни надел.
      Он мог бы быть моим с потрохами и клыками. Я только не была уверена, что хочу этого.
      - Мне пора идти, - сказала я.
      Он оттолкнулся от стола и вдруг оказался на расстоянии вытянутой руки.
      - Тогда идите, ma petite.
      Его тело ощущалось в дюймах от меня, как переливающаяся энергия. Чтобы заговорить, мне пришлось проглотить застрявший в горле ком.
      - Это мой кабинет. Вы должны уйти.
      Он чуть коснулся моих рук кончиками пальцев.
      - Приятного вам вечера, ma petite. - Его пальцы обернулись вокруг моих рук, чуть ниже плеч. Он не наклонялся ко мне, не притянул меня ни на дюйм ближе. Просто держал меня за руки и смотрел на меня.
      Я встретила взгляд его темно-синих глаз. Было когда-то время, когда я не могла смотреть емy в глаза без того, чтобы, не провалиться в них и не потерять себя. Теперь я вполне твердо встречала его взгляд, но в каком-то смысле все равно терялась. Приподнявшись на цыпочки, я приблизила к нему лицо.
      - Надо было вас убить уже давно.
      - Вам представлялся не один случай, ma petite. Вы все время меня щадили.
      - Моя ошибка, - согласилась я.
      Он рассмеялся, и этот звук скользнул по коже, как мех. Я вздрогнула в его руках.
      - Прекратите!
      Он поцеловал меня - едва касаясь губами, - чтобы я не ощутила клыков.
      - Вам бы сильно меня недоставало, если бы я погиб. Признайтесь, ma petite.
      Я высвободилась. Его руки скользнули по моим рукам вниз.
      - Мне пора идти.
      - Да, вы говорили.
      - Выметайтесь, Жан-Клод, хватит баловаться.
      Его лицо моментально стало серьезным, будто кто-то его протер.
      - Не буду баловаться, ma petite. Идите к своему другому любовнику. Тут настала его очередь поднять руку: - Я знаю, что вы не любовники на самом деле. Вы сопротивляетесь нам обоим. Великолепная стойкость, ma petite.
      Что-то промелькнуло на его лице, может быть, злоба, - и тут же исчезло, как рябь на темной ходе.
      - Завтра вечером вы будете со мной, и настанет очередь Ричарда сидеть дома и мучиться догадками. - Он покачал головой. - Даже для вас я не сделал бы того, что сделал Сабин. Даже ради вашей любви - есть вещи, которых я не сделаю никогда. - Он посмотрел на меня вдруг свирепо - и гнев полыхнул из глаз. - Но того, что я делаю, более чем достаточно.
      - Не надо дышать на меня праведным гневом, - сказала я. - Если бы вы не встряли, мы с Ричардом были бы уже помолвлены, если не больше.
      - И что дальше? Вы бы жили за белым штакетником с двумя детишками? Я думаю, вы больше лжете себе, чем мне, Анита.
      Когда он начинал называть меня настоящим именем, это был плохой признак.
      - И что имеется в виду?
      - Имеется в виду, ma petite, что вы не более склонны к семейной идиллии, чем я.
      С этими словами он скользнул к двери и вышел. А дверь закрыл за собой тихо, но твердо.
      К семейной идиллии? Кто, я? Моя жизнь - гибрид противоестественной "мыльной оперы" с приключенческим боевиком. Вроде "Как повернется гроб" пополам с "Рэмбо". Белый штакетник сюда не вписывается. Тут Жан-Клод прав.
      Зато у меня целых два выходных в конце недели. Впервые за много месяцев. Я всю неделю ждала этого вечера. Но почему-то не идеальное лицо Жан-Клода занимало сегодня мои мысли. Все время мелькало лицо Сабина. Вечная жизнь, вечная боль, вечное уродство. Ничего себе послежизнь.
      2
      У Кэтрин за обедом собрались: живые, мертвые и периодически мохнатые. Из восьмерых шестеро были людьми, хотя в двух я не была уверена - включая себя.
      Я надела черные штаны, черный бархатный жакет с атласными лацканами и свободную белую куртку под стать рубашке. Девятимиллиметровый браунинг вполне подходил к этому наряду, но я его держала не на виду. Это была первая вечеринка, которую Кэтрин устраивала после свадьбы, и браунинг мог создать не то настроение.
      Мне еще пришлось снять серебряный крест, который я всегда ношу, и спрятать в карман, потому что передо мной стоял вампир, и когда он вошел в комнату, крест начал светиться. Знай я, что на обед приглашены вампиры, я бы надела облегающий воротник, чтобы спрятать крест. Они, вообще говоря, светятся только когда на виду.
      Роберт - тот самый вампир, о котором я говорю, - был высоким, мускулистым и красивым, как фотомодель. Раньше он служил стриптизером в "Запретном плоде", теперь он там управляющий. От рабочего до руководителя Американская Мечта. Волосы у него были светлые, вьющиеся и коротко стриженные. Одет он был в коричневую рубашку, очень ему подходящую и полностью гармонирующую с платьем его спутницы.
      У Моники Веспуччи загар из клуба здоровья уже малость полинял, но макияж был наложен великолепно, короткие волосы цвета осенних листьев уложены как надо. Она была настолько беременна, что даже я заметила, и так этим довольна, что не могла меня не раздражать.
      Мне она лучезарно улыбнулась:
      - Анита, сколько мы не виделись!
      Ответить мне на это хотелось: "И еще бы столько же". В последний раз, когда я ее видела, она меня подставила местному Мастеру вампиров. Но Кэтрин считала, что Моника ей подруга, и разубедить ее, не рассказывая все подробно, было бы трудно. А в подробном рассказе фигурировали несанкционированные убийства, из коих некоторые были совершены мною. Кэтрин - юрист и сторонник закона и порядка. Я не хотела, чтобы ей пришлось идти на сделку с совестью. А значит, Моника - ее подруга, то есть я была вежлива весь обед, от закуски и до самого десерта. В основном мне это удавалось потому, что она была на той стороне стола. Теперь же мы оказались вдвоем в гостиной, и от нее невозможно было отделаться.
      - Кажется, не очень долго, - сказала я.
      - Почти год. - Она улыбнулась Роберту. Они держались за руки. - А мы поженились. - Она коснулась бокалом живота. - И я уже с начинкой, хихикнула она.
      Я уставилась на них обоих:
      - От трупа столетней давности начинки не получается. - Слишком долго я уже была вежлива.
      Моника широко мне улыбнулась:
      - Получается, если достаточно надолго поднять температуру тела и достаточно часто заниматься сексом. Мой акушер думает, что это все из-за горячих ванн.
      Это было для меня уже лишнее знание.
      - А результат амниографии вы уже получили?
      Улыбка сползла с ее лица, сменившись тревогой. Я пожалела, что спросила.
      - Надо подождать еще неделю.
      - Моника, Роберт, я прошу прощения. Надеюсь, что все будет чисто.
      Я не упомянула о синдроме Влада, но эти слова повисли в воздухе. Три года легализованного вампиризма - и синдром Влада стал самым частым врожденным дефектом в стране. Он мог привести к ужасным увечьям, не говоря уже о смерти младенца. Когда риск так велик, как-то ожидаешь от людей большей осторожности.
      Роберт притянул ее к своей груди, и в ее глазах погас свет, она побледнела. Я чувствовала себя более чем паршиво.
      - По последним сведениям, вампиры старше ста лет стерильны, - сказала я. - Им явно надо бы обновить информацию.
      Это я сказала вроде бы в утешение, чтобы они не поняли так, что были неосторожны.
      Моника посмотрела, на меня без всякой доброты в глазах.
      - Тоже беспокоишься?
      Она была такая беременная, какая бледная, и все равно мне хотелось дать ей по морде. Я не спала с Жан-Клодом, но не собиралась сейчас оправдываться перед Моникой Веспуччи - да и вообще перед кем бы то ни было.
      В комнату вошел Ричард Зееман. На самом деде я даже не видела, как он вошел, - я это ощутила. Обернувшись, я смотрела, как он вдет к нам. Был он ростом шесть футов один дюйм - почти на фут выше меня. Еще дюйм - и мы не могли бы целоваться без табуретки, хотя это стоило бы затраченных усилий. Он пробирался среди гостей, перебрасываясь короткими репликами. Совершенные зубы сияли в улыбке на фоне загорелой кожи. Он общался с новыми друзьями это те, кого он успел очаровать за обедом. Прямо самый бойскаутский бойскаут в мире, близкий друг каждому, ему всюду рады. Он любил людей и отлично умел слушать - два весьма недооцениваемых качества.
      Костюм у него был темно-коричневый, рубашка - темно-оранжево-золотая. Галстук - оранжевого тона чуть светлее с какими-то рисунками. Надо были встать с ним рядом, чтобы узнать героев мультиков "Уорнер бразерс".
      Волосы до плеч были убраны с лица во что-то вроде французской косы, и потому казалось, что волосы - темно-каштановые - очень коротки. И лицо его было чисто и отлично видно. Линии скул прекрасно вылепленные, изящные. Лицо мужественное, красивое, смягченное ямочкой. Такие лица вызывают сильное смущение у старшеклассниц.
      Он заметил, что я на него смотрю, и улыбнулся, карие глаза сверкнули вместе с этой улыбкой, вспыхнули жаром, не имевшим ничего общего с температурой воздуха. Я смотрела, как он подходит, и тот же жар поднялся у меня по шее к лицу. Я хотела раздеть его, коснуться кожи, взглянуть, что там под костюмом. Хотела почти неудержимо. Но я этого не сделаю, потому что я с Ричардом не сплю. Я не сплю ни с вампиром, ни вервольфом. А Ричард и есть тот самый вервольф. Единственный его недостаток. Ладно, может, есть и еще один: он никогда никого не убивает. Из-за этого недостатка могут когда-нибудь убить его самого.
      Я сунула руку ему за спину, под расстегнутый пиджак. Его твердая теплота забилась как пульс под моим прикосновением. Если мы в ближайшее время не займемся сексом, я просто лопну. Ничего себе цена за нравственные принципы?