Анита Блейк (№9) - Обсидиановая бабочка

Он сузил глаза.

- Ты назвала меня Эдуардом в присутствии Донны. Она ничего не сказала, но дальше будь внимательнее.

Я кивнула:

- Прошу прощения, я сразу себя на этом поймала, но поздно. Я и вполовину не умею так хорошо врать, как ты, Эдуард. К тому же Тед - уменьшительное от Эдуарда.

- Полное имя у меня в водительских правах - Теодор.

- Давай я тебя буду называть Тедди, тогда я запомню.

- Тедди подойдет, - сказал он спокойно.

- Тебя очень трудно дразнить, Э... Тед.

- Имена ничего не значат, Анита. Их очень легко менять.

- А Эдуард - это твое настоящее имя?

- Сейчас да.

Я покачала головой:

- А я действительно хотела бы знать.

- А зачем?

Он глядел на меня, и даже из-под темных очков ощущался напряженный интерес. Вопрос был не праздный. Вообще Эдуард не задает вопросов, на которые не хочет получить ответа.

- Затем, что за пять лет знакомства с тобой я не знаю даже твоего настоящего имени.

- Оно достаточно настоящее.

- Ну, меня как-то подмывает выпытать у тебя.

- Почему?

Я пожала плечами и убрала руку от пистолета, потому что он не был нужен, по крайней мере в эту минуту, сегодня. Но, убирая руку, я знала, что будут и другие дни, и впервые поняла, что не знаю, доживем ли мы оба до моего отъезда. И мне стало грустно и угрюмо.

- Может, чтобы узнать, какую выбивать надпись на надгробной плите, - ответила я.

Он засмеялся:

- Уверенность в себе - черта хорошая, самоуверенность - черта плохая.

Смех его затих, лицо с очками стало непроницаемым. Мне не надо было видеть его глаза - я и так знала, что они холодны и далеки, как зимнее небо.

Я отодвинулась от машины, опустив руки по швам.

- Послушай, Эдуард, Тед, как ты еще там называешься. Я приехала не для того, чтобы служить приманкой для монстров или же узнать, что ты крутишь роман с "мамулей года" из "нью эйдж". Это меня выбило из колеи, а такое состояние мне тоже не нравится. У нас перемирие до раскрытия дела, а потом?

- Потом посмотрим.

- Ты не можешь просто согласиться прекратить помолвку с Донной?

- Нет, - тихо и осторожно ответил он.

- А почему?

- У меня должна быть для нее достаточно веская причина, чтобы разбивать сердце ей и детям. Не забывай, что я провел с ними немало времени. Каково им будет, если я просто исчезну?

- По-моему, ее сын возражать не станет. Питер, кажется? Думаю, если Тед вдруг слиняет, он будет только рад.

Эдуард посмотрел в сторону.

- Питер - да, а Бекки? Уже два года я присутствую в ее жизни, а ей всего шесть. Донна доверяет мне забирать ее из школы. Раз в неделю я ее вожу на уроки танцев, чтобы Донне не пришлось закрывать магазин слишком рано.

Голос и лицо его не изменились, будто эти факты ничего не значили.

У меня плечи стянуло от гнева, бицепсы задергались. Я сжала руки в кулаки - просто чтобы куда-то их девать.

- Гад ты.

- Возможно, - ответил он, - но ты думай, о чем просишь, Анита. Просто так уйти - это может причинить еще больше вреда.

Я глядела на него, пытаясь проникнуть взглядом за эту невозмутимую маску.

- Ты не думал о том, чтобы рассказать Донне правду?

- Нет.

- Черт бы тебя побрал!

- И ты думаешь, что она могла бы выдержать правду обо мне, полную правду?

Я думала почти минуту, стоя на раскаленной стоянке. Наконец я сказала:

- Нет.

Не хотелось мне этого произносить, но правда есть правда.

- А откуда ты знаешь, что она не сможет быть женой наемного убийцы? Ты же только час с ней знакома, почему ты так уверена?

- А теперь ты ко мне прикалываешься, - сказала я.

Губы его дернулись почти в улыбке.

- Я думаю, ты попала в точку. Донна правды не вынесет.

Я потрясла головой, да так, что волосы хлестнули по лицу, и в буквальном смысле взметнула руки в воздух:

- Ну его на фиг пока что. Я не для того летела на самолете, чтобы торчать на жаре и обсуждать твою личную жизнь. Мы тут должны преступление раскрывать или что?

- Можем обсудить твою личную жизнь, - предложил он. - Ты с кем сейчас трахаешься - с вервольфом или вампиром?

В его голосе звучало что-то близкое к желчности. Не ревность, но крайнее неодобрение. Если ты убиваешь монстров, не заводи с ними шашней. Такое правило было у Эдуарда и когда-то у меня тоже. Еще один признак моего морального падения.

- Честно говоря, ни с одним, и это все, что я готова сообщить по данной теме.

Он даже приспустил очки, и стали видны светло-голубые глаза.

- Ты их обоих бросила? - В голосе звучал неподдельный интерес.

Я покачала головой.

- Если я захочу с тобой поделиться, я тебе сообщу отдельно. Теперь скажи мне, за каким чертом ты меня сюда вытащил, кроме как обсуждать твои сомнительные романы. Расскажи про эти убийства, Эдуард. Расскажи, зачем я прилетела.

Он надвинул очки обратно и слегка кивнул:

- О'кей.

Открыв водительскую дверь, он предоставил мне открывать пассажирскую самой. Для Донны он дверь придержал, но у меня с Эдуардом были не такие отношения. Если мы того и гляди начнем перестрелку, то я и дверцу могу сама подержать.

Глава 4

Машина принадлежала Теду, хотя вел ее Эдуард. Это было что-то квадратное и большое, помесь джипа, грузовика и уродливой легковушки. Покрыта она была слоем красноватой глинистой грязи, будто на ней ездили по канавам. Ветровое стекло измазалось так, что лишь два сектора под "дворниками" были прозрачны, а остальное покрывала патина рыжей грязи.

- Ну и ну, Эдуард! - сказала я, открывая заднюю дверцу кузова. - Что ты делал с этим механическим уродцем? Никогда не видала такой грязной машины.

- Это "хаммер", и он стоит побольше иного дома.

Эдуард поднял дверцу и стал закладывать внутрь мои чемоданы. Я протянула ему сумку и, когда подошла поближе, ощутила запах новой машины, что объяснило мне, почему обивка сзади почти девственна.

- Если он столько стоит, почему он не заслужил лучшего обращения?

Эдуард взял сумку и поставил ее на новую обивку.

- Я его купил, потому что он может ехать почти по любой местности и почти в любую погоду. Если бы я не хотел пачкать машину, купил бы что-нибудь другое.

Он захлопнул дверцу.

- А как Тед может себе позволить такую роскошь?

- Ты знаешь, Тед неплохо зарабатывает, истребляя вредных зверей.

- Но не до такой же степени неплохо, - сказала я. - И к тому же за скальпами не охотится.

- А откуда ты знаешь, сколько зарабатывает охотник за скальпами? - спросил он, выглядывая из-за грязной машины.

Он был прав.

- В общем, не знаю.

- И мало кто знает, так что мне сходят с рук покупки, которые вроде бы Теду не по карману.

Он обошел машину, направляясь к дверце водителя, и только верх белой шляпы был виден над заляпанной крышей.

Я потянула на себя пассажирскую дверцу, и она открылась. Стоило забраться на сиденье, и я была рада, что на мне не юбка. Что приятно в работе с Эдуардом - он не требует от меня носить деловой костюм. На эту поездку мне хватит джинсов и кроссовок.

Единственное, что у меня было от народного костюма, - черная куртка поверх хлопковой рубашки и джинсов. Это чтобы прикрыть пистолет, а больше ни за чем.

- Какие законы насчет стволов в Нью-Мексико?

Эдуард тронулся с места и глянул на меня:

- А что?

Я застегнула привязной ремень - мы явно торопились.

- Я хочу знать, могу ли я засунуть куртку куда подальше и носить пистолет открыто или надо все время прятать оружие.

Он чуть скривил губы.

- В Нью-Мексико можно носить оружие, если оно не скрыто. Носить скрытое оружие, не имея разрешения, запрещает закон.

- Давай проверим, правильно ли я поняла. Я могу носить пистолет у всех на виду, с разрешением на ношение или без, но если я надену поверх куртку, скрою оружие, а разрешения на ношение у меня нет, то я нарушу закон?

Он улыбнулся:

- Именно так.

- Очень интересные бывают законы об оружии в западных штатах, - заметила я, но куртку все же сняла. Можно вылезти из любой шмотки, не расстегивая ремня машины. Я его всегда застегиваю, поэтому практика у меня большая.

- И все же полиция имеет право тебя остановить, если увидит с оружием. Просто проверить, что ты не собираешься никого убивать.

Последние слова он сопроводил полуулыбкой.

- Так что я могу его носить, если не прятать, но на самом деле меня все время будет останавливать полиция.

- И еще: никакое огнестрельное оружие, даже незаряженное, нельзя вносить в бары.

- Я не пью, так что как-нибудь, думаю, смогу бары обходить.

Вдоль дороги, на которую мы выехали, тянулась проволочная изгородь, но она никак не скрывала ровные, плоские дали и странные черные горы.

- А как эти горы называются?

- Сангре-дель-Кристо - Кровь Христова, - ответил Эдуард.

Я глянула на него - не шутит ли он. Нет, он не шутил.

- Почему?

- Что почему?

- Почему их назвали Кровью Христовой?

- Не знаю.

- А давно Тед здесь живет?

- Почти четыре года.

- И ты не знаешь, почему горы назвали Сангре-дель-Кристо? Ты совсем не любопытен?

- К тому, что не касается этой работы, - нет.

Именно этой работы. Как-то странно.

- А что, если монстр, которого мы ищем, что-то вроде местного пугала? Знание о названии гор может нам ничего и не дать, но может вывести на легенду, предание, намек о какой-то кровавой бане в прошлом. Бывают очень локализованные монстры, Эдуард, твари, которые вылезают из-под земли раз в столетие, как долгоживущие цикады.

- Цикады? - переспросил он.

- Ага, цикады. Ювенильные формы остаются в земле, и только раз в тринадцать, или семь, или сколько там лет занимает цикл превращения, вылезают, линяют и становятся взрослыми. Это те насекомые, которые так трещат каждое лето.

- Не знаю, кто погубил тех людей, Анита, но только не гигантская цикада.

- Я не об этом, Эдуард. Я о том, что есть виды живых существ, которые прячутся, почти тотально прячутся много лет, а потом вылезают. Монстры все же принадлежат к миру природы. Противоестественная биология - все равно биология. Так что, быть может, старые мифы и легенды наведут нас на след.

- Я тебя привез не для того, чтобы ты тут Нэнси Дрю изображала, - сказал Эдуард.

- И для этого тоже, - ответила я.

Он посмотрел на меня таким долгим взглядом, что мне захотелось попросить его следить за дорогой.

- Что ты хочешь этим сказать?

- Если бы тебе нужен был человек, только чтобы вскидывать ствол и стрелять, ты бы позвал кого-нибудь другого. Тебе нужны мои знания, а не только ствол. Так ведь?

Он отвернулся и стал смотреть на дорогу, отчего мне стало намного легче. По обе стороны стояли домики, в основном глинобитные или под глинобитные. Я недостаточно в этом разбираюсь, чтобы судить. Дворики маленькие, но ухоженные, кактусы и большие кусты сирени с удивительно маленькими гроздьями голубых цветов. Сирень была не такая, как на среднем западе. Наверное, она требует меньше воды.

Молчание заполнило машину, и я не пыталась его нарушить, созерцая пейзаж. Я в Альбукерке не бывала и буду изображать туриста, если получится. Эдуард наконец ответил мне, сворачивая на Ломос-стрит:

- Ты права. Я тебя позвал не просто стрелять. Для этого у меня уже есть люди.

- Кто? - спросила я.

- Ты их не знаешь, но в Санта-Фе я вас познакомлю.

- Мы сейчас едем прямо в Санта-Фе? Я сегодня еще ничего не ела и вроде надеялась перекусить.

- Последнее место преступления - в Альбукерке. Мы туда заедем, потом поедим.

- А мне потом захочется есть?

- Может быть.

- Кажется, мне тебя не уговорить сперва на ленч.

- Нам придется еще заехать в одно место, - сказал он.

- Это куда?

Он только слабо улыбнулся - дескать, пусть будет сюрпризом. Эдуард любил испытывать мое терпение.

Может, на другой вопрос ответит.

- А кто еще с тобой сейчас работает?

- Я же тебе сказал, ты их не знаешь.

- Ты все время говоришь "они". Значит, у тебя есть двое для поддержки, и тебе понадобилась еще и я?

Он опять ничего не ответил.

- Трое человек в поддержку. Да, Эдуард, ты, наверное, просто в отчаянии.

Я это сказала вроде как в шутку. Но он воспринял всерьез.

- Анита, это дело я хочу раскрыть любой ценой.

И вид у него был угрюмый. Подвело меня чувство юмора.

- И эти двое тоже задолжали тебе услугу?

- Один из них.

- Они наемные убийцы?

- Иногда.

- Охотники за скальпами, как Тед?

- Бернардо - охотник.

Наконец-то хоть одно имя.

- Бернардо - иногда наемный убийца, а вообще охотник за скальпами, как Тед. То есть он тоже использует маску охотника за скальпами как легальное прикрытие?

- Иногда он бывает телохранителем.

- Весьма разносторонний человек, - сказала я.

- Вообще-то нет, - ответил Эдуард, и это был странный ответ.

- А второй кто?

- Олаф.

- Ладно, Олаф. Он иногда убийца, не охотник за скальпами, не телохранитель. А кто он еще?

Эдуард покачал головой.

Эти ненавязчивые ответы начинали действовать мне на нервы.

- У кого-нибудь из них есть особые способности, помимо желания убить врага?

- Да.

Все, он исчерпал мой лимит ответов "да-нет".

- Эдуард, я приехала не играть в двадцать вопросов. Расскажи мне про своих помощников.

- Ты их скоро увидишь.

- Ладно, тогда расскажи, куда мы еще заезжаем.

Он чуть качнул головой.

- Слушай, Эдуард, ты мне действуешь на нервы и уже меня достал, так что кончай эту таинственность и говори по-человечески.

Он покосился на меня, и глаза чуть показались из-за темных стекол очков.

- Ну и ну, кажется, мы сегодня раздражительны.

- До раздражения, Эдуард, слишком далеко, и ты это знаешь. Но будешь еще темнить - действительно выведешь меня из себя.

- Я думал, тебя уже вывело из себя присутствие Донны.

- Так и есть. Но я хочу заинтересоваться делом и перестать выходить из себя. А для этого тебе надо ответить на мои вопросы о сути дела, а значит, и о твоих помощниках. Так что либо говори, либо отвези меня обратно в аэропорт к чертовой матери!

- Я Олафу и Бернардо не говорил, что ты путаешься с вампиром и вервольфом.

- На самом деле я сейчас ни с кем из них не встречаюсь, но дело не в этом. Меня не интересует их половая жизнь, Эдуард. Я только хочу знать, почему ты их позвал. Какая у них специальность?

- Ты порвала и с Жан-Клодом, и с Ричардом?

Редко когда мне удавалось слышать в голосе Эдуарда искреннее любопытство. И даже непонятно, хорошо это или плохо, что Эдуарда интересует моя личная жизнь.

- Не знаю, порвали мы отношения или нет. Скорее просто не видимся. Мне нужно побыть от них подальше, пока я решу, что делать.

- И что ты думаешь с ними делать?

В голосе слышался оттенок энтузиазма, а такое чувство у Эдуарда вызывало только дело.

- Я не собираюсь никого из них убивать, если ты на это намекаешь.

- Не могу сказать, что я не разочарован, - заметил Эдуард. - Тебе надо было убить Жан-Клода до того, как ты так глубоко увязла.

- Ты говоришь об убийстве того, кто был моим возлюбленным больше года, Эдуард. Может, ты и мог бы задушить Донну в постели, но я после такого рода поступка не смогла бы спокойно спать.

- Ты его любишь?

Этот вопрос застал меня врасплох. Не сам вопрос, а то, что его задал этот человек. От него было очень странно такое услышать.

- Да, я думаю, что да.

- А Ричарда ты любишь?

Как-то очень странно было обсуждать свои эмоции с Эдуардом. Есть у меня друзья-мужчины, но каждый из них предпочел бы лучше сверлить зуб, чем разговаривать о "чувствах". Из всех из них я сейчас говорила с тем, кто никогда, как я думала, не стал бы говорить со мной о любви. Что-то в этом году я слабо понимаю мужчин.

- Да, я люблю Ричарда.

- Про вампира ты сказала "думаю, что люблю", а про Ричарда - просто "да". Убей вампира, Анита. Я тебе помогу.

- Не слишком деликатно на это указывать, Эдуард, но я - слуга-человек Жан-Клода. Ричард - его зверь, которого он зовет. У нас такой симпатичный menage a trois. Если умрет один из нас, остальные тоже могут погибнуть.

- Может быть; а может, это вампир так говорит. Ему не впервой тебе врать.

Трудно было спорить так, чтобы не выглядеть дурой, и я не стала пробовать.

- Когда мне понадобится твой совет насчет моей личной жизни, я тебя спрошу. А пока ад не замерзнет, побереги дыхание. И давай рассказывай о деле.

- Ты, значит, будешь мне говорить, с кем мне встречаться, а с кем нет, а я тебе не могу платить той же монетой?

Я посмотрела на него:

- Ты злишься за то, что я налетела на тебя из-за Донны?

- Не совсем так; но если ты мне даешь советы насчет личной жизни, почему мне нельзя?

- Это не одно и то же, Эдуард. У Ричарда нет детей.

- Для тебя это такая большая разница?

- Большая, - кивнула я.

- Никогда не замечал за тобой таких материнских чувств.

- Их и нет, Эдуард, но дети - это люди, маленькие люди, заложники решений, которые принимают взрослые. Донна достаточно взрослая, чтобы сама делать ошибки, но когда ты ее раздавишь, ты детей тоже раздавишь. Я знаю, что тебе это все равно, а мне - нет.

- Я знал, что так будет. Я даже знал, как ты отреагируешь, хотя и не понимаю почему.

- Ну, ты предусмотрел больше, чем я. Я и представить себе не могла, что ты спутаешься с вдовой из "нью эйдж", да еще с детьми. Я считала, что ты всегда прикидываешь, сколько придется платить.

- Теду за это расплачиваться не придется, - сказал он.

- А Эдуарду?

Он пожал плечами:

- Для Эдуарда это просто еще одна потребность. Как еда.

Хладнокровная грубость этой фразы почти успокаивала.

- А вот это уже тот Эдуард, которого я знаю и боюсь.

- Боишься, и все-таки ты выступила против меня ради женщины, которую только что увидела, и двух детишек, которых даже не знаешь. Я вовсе не собираюсь никого из них убивать, и все же ты готова поставить между нами ультиматум. - Он покачал головой. - Этого я не понимаю.

- И не понимай, Эдуард. Только знай, что так и есть.

- Я тебе верю, Анита. Ты единственный известный мне человек, кроме меня, который никогда не блефует.

- Значит, Бернардо и Олафу случается блефовать? - спросила я.

Он покачал головой и засмеялся, разрядив нараставшее напряжение.

- Нет, я тебе ничего о них не скажу.

- Почему? - спросила я.

- Потому, - ответил он и почти улыбнулся.

Я глянула на его непроницаемый профиль.

- Тебе это нравится. Ты заранее радуешься моей встрече с Олафом и Бернардо.

Я даже не пыталась скрыть удивление в голосе.

- Как и радовался твоей встрече с Донной.

- Хотя и знал, что я разозлюсь, - уточнила я.

Он кивнул.

- Это выражение твоего лица почти стоило смертельной опасности.

Я покачала головой:

- Эдуард, ты начинаешь меня тревожить.

- Только начинаю? Наверное, теряю хватку.

- Ладно, не рассказывай о них. Расскажи об этом деле.

Он заехал на парковку. Я поглядела вперед и увидела над нами стены больницы.

- Это и есть место преступления?

- Нет.

Он въехал на свободную стоянку и заглушил двигатель.

- И что это значит, Эдуард? Почему мы приехали в больницу?

- Здесь выжившие.

- Выжившие? - Я широко открыла глаза.

Он посмотрел на меня.

- Оставшиеся в живых.

Эдуард открыл дверцу, но я удержала его за локоть.

Эдуард медленно повернулся и посмотрел на мои пальцы, схватившие его обнаженную руку. Он долго и неодобрительно не отводил взгляд, но этот фокус я и сама умею проделывать. Если человек дает понять, чтобы его не трогали, то собеседник, который не собирается применять насилие, обычно отпускает. Я не отпустила, вцепившись ему в локоть, но чтобы не было больно и он бы понял: так легко от меня не избавиться.

- Эдуард, рассказывай. Кто выжил?

Он перевел взгляд с руки на мое лицо. Так и хотелось сорвать с него очки, но я сдержалась. Глаза его все равно ничего не выдадут.

- Я тебе говорил, что есть раненые, - сказал он как ни в чем не бывало.

- Нет, ты не сказал. Ты говорил так, будто никто не выжил.

- Мое упущение, - ответил он.

- Черта с два. Ты любишь напускать таинственность, но это уже начинает утомлять.

- Отпусти мою руку.

Это он произнес как "привет" или "доброе утро" - без малейшего нажима.

- Если отпущу, ты мне ответишь?

- Нет, - сказал он все тем же приветливым голосом. - Но если ты устроишь здесь состязание, кто круче, Анита, я буду вынужден заставить тебя меня отпустить. Тебе это не понравится.

Голос его не изменился, даже улыбка на губах была та же. Но я отпустила его и медленно отодвинулась на сиденье. Если Эдуард говорит, что мне не понравится, я ему верю.

- Рассказывай, Эдуард.

На лице у него засияла широкая и открытая улыбка.

- Называй меня Тед.

И эта сволочь вылезла из машины! Я осталась сидеть, глядя, как он идет через парковку. Он остановился на краю, больница была от него на той стороне узкой дороги. Эдуард снял очки, засунул их дужкой за ворот рубашки и выжидательно обернулся к машине.

Он вполне заслужил, чтобы я не вышла. Заслужил, чтобы я вернулась в Сент-Луис и оставила его самого расхлебывать кашу. Но я открыла дверцу и вышла. Почему, спросите вы? Во-первых, он просил меня помочь, и в конце концов он все мне откроет - в своей садистской манере. Во-вторых, я хотела знать, что же смогло пробить это хладнокровие и напугать его. Я хотела знать, а в любопытстве кроются и сила, и слабость. Чем оно окажется на этот раз, пока что неясно. Я бы поставила на слабость.

Глава 5

Больница Санта Люсии была огромной, и на этом здании, единственном из виденных мною в Альбукерке, не лежал отпечаток юго-запада. Просто типичная больница - большая и угловатая. Может быть, больницу не собирались показывать туристам. Что ж, им повезло.

Тут даже было вполне мило, но все-таки больничная атмосфера чувствуется. В нее я попадаю, только когда что-то не так. Единственным на этот раз светлым моментом было то, что в палате не я и не кто-то из моих знакомых.

Мы находились в длинном белом коридоре с множеством закрытых дверей, но перед одной из них стоял полисмен в форме. Интуиция ли подсказывала, но я была уверена, что эта палата нам и нужна.

Эдуард подошел к полисмену и представился. Он классно изображал из себя рубаху-парня, безобидного и разбитного, но только несколько сдерживающего свою жизнерадостность - больница все-таки. Эдуард и полисмен сразу поняли друг друга, что уже не предвещало никаких проблем.

Полисмен окинул меня взглядом через плечо Эдуарда. Он выглядел молодо, но у него были холодные и серые коповские глаза. На этой работе надо немного повариться, только тогда глаза у тебя станут пустыми. Но он смотрел на меня слишком долго и внимательно. Почти чувствовалось, как тестостерон всплывает на поверхность. Этот его вызывающий вид говорил, что он то ли не уверен в своей мужественности, то ли в своей, так сказать, полицейскости, то ли он слишком недавно служит. Не новичок, но и недалеко от него ушел.

Если он думал, что я съежусь под пристальным взглядом, его ждало разочарование. Я спокойно улыбнулась ему, взгляд у меня был равнодушный и почти скучающий. Подвергаться осмотру - это не из числа моих любимых занятий.

Он моргнул первым.

- Лейтенант там. Он хочет ее видеть перед тем, как впустить.

- А зачем? - спросил Эдуард все тем же приятным голосом.

Коп пожал плечами:

- Я выполняю приказания, мистер Форрестер. Вопросы лейтенанту я не задаю. Подождите здесь.

Он приоткрыл дверь - чуть-чуть, чтобы не было видно, что за нею, и протиснулся внутрь. Потом закрыл дверь сам, не ожидая, пока это сделает доводчик.

Эдуард нахмурился:

- Не понимаю, что случилось.

- А я понимаю, - сказала я.

Он приподнял бровь, глядя на меня: дескать, выкладывай.

- Я женщина и, строго говоря, штатская. И многие копы не верят, что я способна на эту работу.

- Я за тебя поручился.

- Ну что ж, Э... Тед, значит, твое мнение весит меньше, чем ты сам думал.

Он все еще хмурился, глядя на меня по-Эдуардовски, когда дверь распахнулась. На моих глазах он преобразился в Теда. Глаза заискрились, губы разошлись в улыбке, все выражение лица стало иным, будто это была маска. Личность Эдуарда исчезла как по волшебству. Наблюдая это так близко, я даже поежилась. Легкость, с которой он менял личины, наводила жуть.

В дверях стоял мужчина, низкорослый, не намного выше меня - пять футов шесть дюймов самое большее. Я подумала: неужто в местной полиции нет норм роста? Золотистые и коротко стриженные волосы выгорели на солнце до белокурых и были как прилизанные на голове с квадратной челюстью. Бледная кожа у него загорела до золотистого оттенка. Сначала Донна, теперь этот лейтенант. Они здесь совсем, что ли, не боятся рака кожи?

У мужчины были красивые светло-зеленые глаза цвета молодых весенних листочков, с длинными золотистыми ресницами, они смягчали и придавали его лицу почти женственную красоту. Лишь благодаря мужественно выставленной челюсти лейтенанта можно было бы назвать скорее смазливым, чем красивым. Она и портила лицо, и спасала его от совершенства.

Глаза у мужчины, может, и были красивые, но не дружелюбные. В них сквозил даже не холодный коповский взгляд, а какая-то враждебность. Поскольку мы с этим человеком никогда не виделись, значит, причина в том, что я женщина - штатская или аниматор - либо и то, и другое вместе. Он или шовинист, или же набит предрассудками. Не знаю, что лучше.

Эдуард попытался прервать молчание.

- Лейтенант Маркс, это Анита Блейк. Сержант Эпплтон вам насчет нее звонил.

Эдуард говорил бодрым голосом Теда, но плечи его напряженно согнулись, и жизнерадостности в них заметно не было.

- Вы Анита Блейк. - Лейтенант Маркс сумел выразить голосом сомнение.

- Она самая.

Он прищурился:

- Я не люблю, когда в порученные мне дела лезут штатские. - Он ткнул пальцем в сторону Эдуарда. - Тед доказал свою полезность. - Ткнул в мою сторону. - А вы - нет.

Эдуард начал что-то говорить, но Маркс оборвал его резким движением руки:

- Пусть сама ответит.

- Я отвечу на вопрос, если вы его зададите, - сказала я.

- Что это должно значить?

- Это значит, что пока вы не задавали мне вопроса, лейтенант. Вы только делали утверждения.

- Ладно, всякая королева кладбищ тут еще умничать будет!

Ага, значит, это предрассудки. Одна загадка разрешилась.

- Меня сюда пригласили, лейтенант Маркс. Пригласили помочь вам расследовать дело. Если вы не хотите моей помощи - не надо, только пусть кто-то из городского начальства объяснит моему боссу, какого черта я лезла на самолет в Нью-Мексико, если не была уверена, что я там нужна.

- Я вас не так встретил, и вы бежите к властям?

Я покачала головой:

- Слушайте, Маркс, что за шило у вас в заднице?

- Чего?

- Я вам напоминаю вашу бывшую жену?

- Я женат, и жена у меня только одна! - возмущенно заявил он.

- Мои поздравления. Так что дело в той вудуистике, которой я поднимаю мертвых? Вас мистические искусства пугают?

- Я не люблю черной магии.

Он потрогал крестообразную заколку галстука, которая стала почти повсюду стандартным элементом полицейской формы. Я почему-то решила, что Маркс эти заколки принимает всерьез.

- Черной магией я не занимаюсь, Маркс. - Потянув за серебряную цепочку, я вытащила крест так, чтобы он был на виду. - Я христианка, епископальной церкви. Не знаю, что вы слышали о моей работе, но со злом она не связана.

- Это вы так говорите.

- Вопрос о состоянии моей бессмертной души мы с Богом будем решать без вас, лейтенант Маркс. Не судите, да не судимы будете. Или вы этот завет пропустили и придерживаетесь только того, что вам нравится?

У него потемнело лицо, забилась жилка на лбу. Гнев до такой степени, даже если лейтенант - христианский экстремист правого толка, был излишен.

- Что там за чертовщина за той дверью, что вы так оба перепугались?

Маркс заморгал:

- Я ничего не испугался.

Я пожала плечами:

- Испугались, и это видно. Вас потряс вид выживших, и вы решили отыграться на мне.

- Вы меня не знаете, - заявил он.

- Нет, но я хорошо знаю полисменов и могу определить, когда человек боится.

Он подступил ко мне так близко, что я шагнула бы назад для драки, освободив между нами пространство. Но я не тронулась с места. Не мог лейтенант в самом деле развернуться и стукнуть.

- Вам кажется, вы такая железная и крутая?

Я заморгала прямо перед его лицом, так близко, что, если бы я встала на цыпочки, могла бы его поцеловать.

- Мне не кажется, лейтенант. Я в этом уверена.