Мэтт Хелм (№19) - Мстители

Сейчас он не горит желанием встречаться с фараонами. Правда, он и при других обстоятельствах вполне смог бы сам защитить свой дом. Такие люди вызывают уважение, и я с неохотой думал о предстоящем. К сожалению, парень зашел слишком далеко, а мы, профессионалы, ставим себе за правило не дозволять посторонним безнаказанно заигрывать с циркулярной пилой. Конечно, светловолосая миссис Раундхилз, которую Марта окрестила местной Лорелеей, вела себя далеко не лучшим образом, да и Бобу Дивайну следовало удовлетвориться тем, что имел и оставить чужих жен в покое, но все-таки возмездие с помощью дробовика представлялось некоторым излишеством.

Помогло разбитое окно. Когда, проходя по гаражу парень обо что-то споткнулся — вероятно, о брошенный мною камень — и тихо выругался, я понял, откуда его ждать. И был готов, когда он открыл боковую дверь гаража и вышел наружу. При свете звезд тускло блеснуло длинноствольное ружье. Пристально оглядывая свои владения. мужчина двинулся в сторону. И тут я вышел из-за угла.

— Не делай глупостей, друг, — тихо окликнул покорный слуга — в руке у меня пушка тридцать восьмого калибра, нацеленная прямо тебе в спину. — Парень послушно замер на месте. Я продолжил: — Если рассчитываешь развернуть свою гаубицу, лучше не пытайся. Не удастся. Медленно положи ружье наземь.

— Кто ты такой?

— Пожалуйста, положи дробовик на землю, — повторил я. Вежливость всегда приводит противника в замешательство. — Потом поговорим. Не делай резких движений... Отлично, можешь выпрямиться, но не поворачивайся. Все равно не увидишь ничего, кроме незнакомца, с которым не должен знакомиться.

— Кто ты такой, черт побери?

— Просто субъект с пистолетом в руке, — ответил я. — Неужели ты так туго соображаешь, друг? Ведь читал статью, не так ли? Проклятие, да я уверен, что ее читали все местные жители. «Вы уже читали заметку о новой семье, которая поселилась на Навахо-Драйв? Да, об этом здоровенном парне и его хорошенькой молодой жене». — Я помолчал, а затем продолжил с угрозой в голосе, дабы проверить, что мне удастся вытрясти: — Зачем ты сделал это, amigo? Ты что, любитель острых ощущений? Если уж захотелось кого-то пристрелить, зачем выбирать человека с такими связями и друзьями? Не приходило в голову, что мы не оставляем своих людей даже после того, как те вышли на пенсию? Я знаю, он и сам напрашивался на это, но времена неписаных законов давно прошли. Прости, друг. А теперь, пожалуйста, стань к стене. — Я шагнул вперед и поднял с земли ружье. — Вот, значит, чем ты воспользовался.

Оружие выглядело в точности так, как я и предполагал, исходя из картины преступления: длинноствольный дробовик-автомат, идеально подходящий для охоты на уток и гусей, несколько хуже — для стрельбы по перепелам, неудобный и громоздкий для человекоубийства. Темнота не позволяла прочитать надпись на стволе, но я готов был биться об заклад, что дуло снабдили чековым сужением.

Стоящий передо мной мужчина, назовем его для удобства мистером Лорелеем, беспокойно шевельнулся и заявил:

— Вам никогда не удастся доказать... — И замолчал.

— Конечно, — согласился я. — Один заряд дроби не отличить от другого: не пуля. Что можно узнать по пригоршне маленьких круглых шариков? Но ты не потрудился подобрать стреляную гильзу. В этом недостаток самозарядных ружей с точки зрения преступника — они разбрасывают пустые патроны куда попало. Твой сейчас находится в руках полиции, а по патрону не так уж трудно определить, из какого ружья стреляли. Каждый боек оставляет неповторимую отметину, прибавь еще возможность баллистической экспертизы. Конечно, здесь, на юго-западе, ружья двенадцатого калибра есть чуть ли не в каждом доме. Вряд ли полиция станет обыскивать всех обитателей Каса-Глориэта, чтобы найти оружие убийцы, особенно учитывая то, что стреляли в городе и из-за прошлого Боба Дивайна все считают это делом профессиональных рук. Но если кто-нибудь наведет их на мысль проверить взаимоотношения между соседями, и они заглянут... — Я помолчал. — Почему ты не избавился от ружья?

Мужчина пожал плечами, не отворачиваясь от стены.

— Я немного охочусь, все знают, что у меня есть ружье. Его исчезновение сразу бы указало на меня, верно? По крайней мере, жена догадалась бы... Хотя и так все поняла по моему поведению.

— Не мне судить о моральном облике местных жителей, — заметил я, — но кажется, времена, когда убивали любовников жены, давно прошли.

— Ты не понимаешь, — возразил он. — У нас наконец все стало налаживаться. Наконец. Проклятие, моя жена не шлюха, просто иногда устает и пускается на поиски чего-то нового. Бывает, выпьет лишнего... довольно часто... Но мы... она избавилась от этой привычки, и все наладилось. А потом появился он и эта проклятая статья: великий и ужасный мужчина, красивый парень, мужественный и привлекательный, в груди которого тикает бомба с часовым механизмом. Затем последовало возбуждение от опасной связи, она опять взялась за старое... Я не мог... — Он замолчал и еще раз пожал плечами. — Не собираюсь корчить альтруиста. — Конечно, я ревновал и ненавидел этого проклятого ублюдка за то, что он сделал после всех наших попыток хоть как-то наладить жизнь. Ведь он даже не любил ее, она была ему совершенно безразлична...

Парень умолк. По Навахо-Драйв проехала машина, но свет ее фар не достиг места, где мы стояли. Я нарушил тишину:

— Там, за рестораном, ты помедлил. У него было время рвануться в одну сторону, по пути передумать и вернуться. Ты стрелял наверняка...

— Проклятие, я не хотел, чтобы пострадала его жена! Она-то здесь ни при чем. У этого ружья небольшое рассеивание, но я предпочел выждать, пока они окажутся достаточно далеко друг от друга, чтобы не задеть ее. Даже одна дробинка может нанести серьезную рану. Поэтому ты и догадался?

— Не обладай ружье максимальным чоком, миссис Дивайн все равно бы пострадала, — заметил я. — Кстати, ни один профессионал не стал бы применять такое длиннющее оружие. Куда удобнее воспользоваться коротким крупнокалиберным обрезом, который можно легко укрыть под плащом. Но такой обрез засыпал бы свинцом всю стоянку. И как бы сильно ни толкнул муж, миссис Дивайн все равно получила бы несколько дробинок. В то же время, в тело Боба угодила бы меньшая часть заряда. — Я вздохнул: — А еще, ни один профессионал не стал бы заботиться о его жене. С таким опытным человеком, как Боб Дивайн, рисковать нельзя, тем более, что и у него могло оказаться оружие. Профессионал стрелял бы сразу, наплевав на всех, кто может безвинно пострадать. Даже если бы при этом погиб еще один человек. — Я немного помолчал и добавил: — Ладно. Просто хотел убедиться во всем наверняка. На этом, друг, моя роль заканчивается. Я сообщу, что речь идет о личных счетах, которые нас не касаются. Что касается меня, то ты заслужил прощение тем, что ждал пока миссис Дивайн окажется на безопасном расстоянии. Если теперь это имеет какое-либо значение.

— Да, — тихо и подавленно проговорил он. — Если теперь это имеет какое-либо значение. Я...

В это мгновение в гараже загорелся свет и оттуда послышался женский голос:

— Эй, куда ты подевался? Что ты делаешь? Куда ты запропастился? Что... что там происходит, черт тебя побери?

Пока мы разговаривали я успел разрядить ружье, и теперь прислонил оружие к стене и отступил в тень кустарника, как только дама появилась в освещенном дверном проеме — покачивающийся силуэт со стаканом в руке.

— Ч-что... — голос подвел ее. Женщина попыталась собраться с силами и предприняла очередную попытку. — Что это за ужасный грохот... грохот, а?

— Наверное, дети бросили камень, — ответил мужчина. — Он попал в окно гаража.

— И ты их не перестрелял? Эх ты! — На мгновение исполненный холодной ненависти голос стал почти трезвым. — Ты не успел подстрелить кого-нибудь из них как кролика, на бегу? Ну и дерьмовый же ты охотник!

Она отошла от двери, поворачиваясь, чтобы получше разглядеть мужа. Лицо женщины попало в полосу света, и я увидел, что она разительно изменилась. Сейчас она ничуть не походила на ту собранную, аккуратно одетую и привлекательную особу, которая наблюдала за нами из дверей своего дома сегодня днем.

Судя по всему, она приняла изрядную дозу спиртного. Тщательно уложенные блестящие волосы, которыми я любовался издалека, теперь превратились в сбившиеся и беспорядочно свисающие космы. Отглаженная светло-зеленая блузка была измята и наполовину расстегнута, одна пола выбилась из-за пояса и свисала. Дорогие, безукоризненно скроенные светло-зеленые брюки в течение всего дня подверженные распирающему давлению полного зрелого тела и небрежному обращению, напоминали невероятно грязную тряпку. Трудно представить, как удается за несколько часов довести вещи до такого состояния, словно в них спали неделю кряду. Остановившись, она угрожающе покачивалась на своих высоких каблуках, выплескивая бренди на одежду, когда пыталась поднести ко рту дрожащую руку со стаканом. Всем своим видом она демонстрировала, что ей глубоко наплевать на состояние, в котором она находится, да и на то, что с ней будет дальше. Более того, она, казалось, наслаждается производимым эффектом, с удовольствием созерцая новые мокрые пятна на одежде, точно добавляя последние штрихи к своему живописному наряду. Собственно, так оно и было.

Я запоздало сообразил, что сегодня эта женщина намеренно предается пагубной привычке, не пытаясь, как это бывало в прошлом, если верить словам ее мужа, бороться с собой. Она отчетливо сознавала, к чему это приведет и испытывала определенное извращенное наслаждение. Мужу наглядно демонстрировалось, сколь малого он добился, убив любовника. Стоило ли совершать преступление ради этого спившегося, неряшливого и едва стоящего на ногах существа? Он совершил ужасный непоправимый поступок и теперь будет видеть ее только такой. Это была ее месть мужу, да и себе самой.

— Видишь? — тихо пробормотал мужчина, не поворачивая головы. — Видишь, до чего он ее довел? Она уже почти справилась с этим до того, как он появился!

Вряд ли справедливо было обвинять во всем Боба Дивайна, поскольку основная проблема существовала и до его вмешательства, хотя, несомненно, на нем лежала своя доля ответственности. В этом деле переплелось чересчур много запутанных и разрушительных страстей. Не мне было судить. Все, что следовало выяснить, я выяснил. Что касается наказания, эти люди в полной мере обеспечат его друг другу и без моего содействия.

— Давай, — прошептал я. — Если можешь, постарайся отправить ее спать. Удачи.

Ответом мне был тихий и подавленный голос мужчины:

— Удачи? О чем ты?

Стакан выпал из руки его жены и разбился о бетонную дорожку. Мужчина поспешно рванулся к ней. На помутневшем, но все еще привлекательном лице женщины появилось недоумевающее выражение. Она внезапно поняла, что в порыве гнева недооценила свои силы и перебрала меру. Она не собиралась уже сегодня доводить свое саморазрушающее мщение до такой степени и теперь из последних сил пыталась добраться до спасительного дома, и без сомнения, ванной. Муж успел как раз вовремя, дабы подхватить падающее тело. Женщина навалилась на него, оба скрылись в дверях. Но им так и не удалось добраться до дома. Я услышал, как ее внезапно стошнило прямо в гараже и под повторяющиеся звуки рвотных спазмов тихо направился прочь.

Совершив несколько окольных маневров, в которых, по всей видимости, не было никакой нужды — но привычка есть привычка, в нашем деле она помогает уцелеть, — я вошел в дом Дивайнов через заднюю дверь и застал Марту на кухне.

— Свежий кофе заварен, — сказала она, отворачиваясь от плиты.

— Сдается, ты спала, — заметил я.

— Так же, как и ты, — с улыбкой ответила она. После недавней картины она выглядела просто превосходно и радовала глаз даже в свободном наряде. Не все еще потеряно для человеческой расы. Даже вид ее голых ног, невинно выглядывающих из под полы халата, доставлял удовольствие, хотя обычно я предпочитаю чулки и туфли на высоком каблуке. Но сегодня была особая ночь. Мы с этой девушкой давно и хорошо знали друг друга, и сейчас чувствовали себя необыкновенно уютно, что в прошлом случалось далеко не всегда. В серых глазах Марты застыл безмолвный вопрос. Я ответил:

— Боба застрелил парень из дома напротив. Муж. Думаю, ты поймешь почему, если достаточно напряжешь воображение. Статья Элеоноры Брэнд не имеет к этому никакого отношения. Перед тобой она виновата лишь в том, что обманула доверие. Тебе вовсе ни к чему разыскивать ее, дабы, выражаясь официальным языком, преднамеренно причинить увечье. Она никоим образом не виновата в смерти Боба.

Конечно, это была не совсем правда. Характеристика, данная Бобу в журнальной статье, по всей видимости заинтриговала усталую и несчастную, временно бросившую пить миссис Лорелею, облегчив начало романа, с которого все и началось, но я не счел нужным привлекать внимание к этой подробности.

Марта кивнула.

— Ладно, Мэтт. Наверное, для меня эта новость в какой-то степени утешительна. А то чувствовала, что должна... это была своего рода обязанность... Но раз уж ни она, ни я не виноваты в его смерти, думаю, остальное можно простить. — Немного помолчав, Марта несколько натянуто продолжила: — Итак, ты закончил свои дела здесь. Выполнил задание отца. Весьма умело удержал меня от необдуманных шагов. И что вы намерены делать дальше, мистер Возвращайка-На-Путь-Истинный?

Я открыл рот — ответить, но не успел. Вдали послышалось приближающееся завывание сирен. Я проследовал в гостиную и, отодвинув занавеску, увидел, как у дома напротив останавливается машина с «мигалкой» на крыше. Я задумался, могла ли упивающаяся мщением жена тайком от мужа позвонить и рассказать все полиции и пришел к выводу, что это маловероятно. Не в том она была состоянии, чтобы связно разговаривать по телефону. Оставалось предположить, что муж утратил последние крохи уверенности в правильности своих действий. Пытался помочь жене, а в результате все окончательно загубил и понял: больше не вправе заботиться о ней. Настало время передать эстафету иным людям, в надежде, что другие окажутся более удачливыми.

Я крепко сомневался, что даже будучи абсолютно трезвой, эта женщина смогла бы вызвать у меня какие-то нежные чувства, но в данном случае вкусы и предпочтения роли не играли. Этот человек любил ее, любил настолько сильно, что погубил себя, но и после этого не прекратил любить. Нежно помог жене сбросить пришедшую в негодность одежду, смыл с нее грязь и заставил обрести по возможности приличный вид. Затем осторожно отвел в кровать, может быть, даже поцеловал на прощание, если не опасался, что это будет ей слишком неприятно. Потом сам направился к телефону, отыскал номер полиции, позвонил туда, после чего набрал номер друга или соседа, чья жена сможет прийти и позаботиться о пьяной после того, как самого заберут. Мне пришло в голову, что я даже не видел его лица и не знал имени.

— Кофе готов, — послышался голос Марты у меня за спиной. — А на мой вопрос ты так и не ответил...

Глава 5

Во многих отношениях Флорида далеко от Новой Мексики настолько, насколько это можно себе представить. Прежде всего, их разделяет расстояние в две тысячи миль, плюс семь тысяч футов разницы по высоте. Они почти на сто процентов отличаются друг от друга по влажности: ничто никогда не ржавеет в Новой Мексике, все только и делает, что ржавеет, во Флориде. И тот, и другой штат популярны среди отдыхающих и вышедших на пенсию людей. Но люди, которых тянет на высокогорный юго-запад совсем не похожи на тех, кто устремляется на юго-запад равнинный. У художников, интеллектуалов и эксцентриков, которые навещают Санта-Фе, очень мало общего с типичными бизнесменами, которые обычно проводят отпуск или живут на пенсии в окрестностях Майами.

Но, пожалуй, больше всего отличаются транспортные средства, которыми пользуются отдыхающие. В Новой Мексике это лошади и машины-вездеходы. Во Флориде это лодки, лодки и еще раз лодки. К сожалению, водная стихия, несмотря на то, что покорному слуге довольно часто приходилось иметь с нею дело по долгу службы, в определенной степени все еще остается для меня загадкой. Тщательно поразмыслив над сложившимся положением и ознакомившись с имеющейся информацией, я решил посоветоваться с профессиональным знатоком морской среды, а уж потом решать, какие шаги следует предпринять или, точнее говоря, как подступиться к ожидающей меня задаче. Задаче и человеку.

В немалой степени на моем решении сказалось и то, что интересующий меня человек тоже обращался к этому самому знатоку, причем не один, а целых два раза.

Из Альбукерке, вернув броской сотруднице фирмы «Авис» взятую напрокат машину, я вылетел в Даллас, откуда в свою очередь попал в Майами. Там меня встретил посыльный и передал некоторые нужные материалы. Затем последовал перелет на ветхом <Ди-Си-3", совершающем рейсы из Флорида-Киз в Ки-Уэст с промежуточной посадкой в Марафоне. В небольшом аэропорту Марафона меня поджидала еще одна взятая напрокат машина.

Морской курорт Фаро-Бланко не слишком изменился за те годы, что я здесь не был. Он по-прежнему оставался поросшим пальмами оазисом, позволяющим укрыться от проходящей неподалеку так называемой заморской магистрали — сумасшедшей цепочки мостов и дамб, связанных меж собою старыми износившимися мостовыми, с мотелями и заправочными станциями по обе стороны. Цепочка эта соединяет острова Киз один с другим и с материком взамен прежней железнодорожной ветки, построенной парнем по фамилии Флеглер, которого впоследствии унес ураган. Я миновал административное здание, пересек утопающие в зелени места с разбросанными по ним редкими маленькими коттеджами и выехал на побережье. Тут тоже мало что изменилось. Даже лодки, казалось, остались те же, что были раньше. «Квинфишер» все так же выделялся среди прибрежных рыбацких лодок, выстроившихся вдоль пирса. Хэрриет Робинсон, известная в здешних местах как капитан Хэтти, по обыкновению, пребывала в моторном отсеке своего судна. На мгновение мне показалось, что я вообще отсюда не уезжал.

— Эй, на «Квинфишере»! — крикнул я.

На палубе появилась высокая привлекательная женщина в перепачканном машинным маслом комбинезоне цвета хаки. Женщина, о которой я, пожалуй, знал больше, чем кто бы то ни было в этих местах. Некогда она жила значительно дальше к северу, имела много больше денег и мужа-интеллектуала, который, впрочем, ее не слишком занимал. В те времена ее звали не Робинсон и даже не Хэрриет, но теперь это уже не имело значения. Личность сильная, с достаточно стойкими убеждениями, она оказалась замешанной в весьма неприятную и несколько непатриотическую историю, которая привлекла наше внимание. По окончании этого дела она стала перед выбором: исчезнуть или оказаться в тюрьме. И в результате попала сюда, в Киз, без денег и без мужа, но зато с катером, который очень любила и содержала в отличном состоянии. По-моему, Хэтти не жаловалась на жизнь.

Начали мы с того, что играли в разных командах, однако впоследствии, когда все раскрылось, она неохотно оказала мне значительную услугу, точнее говоря — спасла жизнь. В благодарность — хоть она не просила о благодарности — мы приложили все усилия, чтобы помочь ей стереть преступное прошлое, хотя в подобных вещах наша организация далеко не всесильна. Официально Хэтти уже не была той великосветской дамой, какой я узнал ее впервые. Иначе и быть не могло, поскольку эта богатая женщина — разыскиваемая полицией — утонула во время урагана в Чесапике. Стоящая передо мной особа со всей уверенностью, которую только могла обеспечить поддержка нашей организации, могла утверждать, что она всего лишь грубоватая капитан Хэтти Робинсон с новым, вымышленным, но достаточно убедительным прошлым и пятном смазки на носу.

— Опять ты, — заявила она, как будто последние несколько лет я только и делал, что околачивался вокруг.

— Лицо испачкала, — заметил я.

— С какой стати тебя волнует мое лицо? — Она стерла грязь кончиком зажатой в руке тряпки. — Рано или поздно мне придется поставить на эту развалину новый двигатель.

— Как ловится рыба? — поинтересовался я.

— Отвечу только если тебя это и вправду интересует. Но учти, на это уйдет не меньше трех часов. Знаешь, во что мне обходится содержание этого корыта?

— Могу я предложить тебе выпить? Хэрриет помедлила с ответом, явно припоминая, что некогда нам доводилось быть врагами, невольными союзниками, даже какое-то время — пылкими любовниками, когда того потребовали обстоятельства, но друзьями — никогда. Странное и вызывающее смутное беспокойство стечение обстоятельств привело меня от Марты Дивайн к Хэрриет Робинсон, со стороны это могло выглядеть так, будто я стремился вспомнить былые победы, хотя я крепко сомневался, что в обоих случаях победу одержал именно я.

Хэрриет пожала плечами.

— Ладно, поднимайся на борт. У меня где-то была припрятана бутылка, может, удастся отыскать.

— Помнится, когда мы расстались в последний раз, — осторожно заметил я, — ты предложила шлепать с твоего проклятого катера прямиком в преисподнюю, и там оставаться.

Хэрриет рассмеялась, бросила взгляд на расположенные по другую сторону дороги бар и ресторан, посмотрела на свою одежду. Потом покачала головой.

— В таком рванье нельзя появиться в приличном месте, к тому же это было много лет назад. Проходи. Я не умею злиться так долго даже на тебя, и даже после того, как ты заставил меня помочь тебе в прошлый раз. Подожди только, помою руки...

Пять минут спустя мы уже сидели, расслабившись, в уютной каюте «Квинфишера». На столе красовалась бутылка, которую Хэрриет отыскала достаточно быстро. В руках мы сжимали бокалы с внушительными кусками льда. На судах рыболовов-любителей редко рискуешь остаться без льда, но если его хранят вместе с наживкой, виски приобретает рыбный привкус.

— Я соскучилась по тебе, пройдоха, — тепло проговорила Хэрриет. — Подумать, сколько лет ненавидела тебя за все, чего ты меня лишил... Только не становись в позу и не заявляй, будто я сама во всем виновата, а ты только и делал, что помогал мне! Как бы там ни было, мне не хватает этой восхитительной ненависти. С каким удовольствием я предвкушала наслаждение, которое получу, когда убью тебя при следующей встрече, а ты подстроил все так, что пришлось спасать твою паршивую жизнь! — Она от души пригубила виски, и я подумал, что приятно глядеть на женщину, управляющуюся с бокалом не хуже мужчины. Хэтти спросила: — Что привело тебя сюда, Мэтт? Прошлый раз моя помощь понадобилась, чтобы найти исчезнувших миллионеров. Ты вообще умеешь работать самостоятельно? Что случилось на сей раз? Что мне предстоит отыскать для маленького беспомощного мальчика?

— Несколько пропавших кораблей, — ответил я, пристально глядя на нее.

— Ты имеешь в виду ужасы Бермудского треугольника? — небрежно поинтересовалась она, но я следил за глазами и понял, что попал в точку. Я был не первый, кто задавал ей этот вопрос.

— Возможно, — сказал я. — Собственно говоря, меня интересуют не столько корабли, сколько человек, который занимается их поисками. А эта женщина утверждает, что пытается разгадать тайны легендарного треугольника. Нам известно, что она дважды побывала у тебя: один раз — около года назад и второй — совсем недавно. Речь идет об этой девушке, — я протянул ей статью Элеоноры Брэнд. — Можешь прочитать, если хочешь.

Хэрриет рассмеялась:

— Не валяй дурака, Мэтт. Конечно же, у меня есть свой экземпляр. Ведь там упоминается твое имя. Неужто упущу случай поближе познакомиться с человеком и организацией, которые лишили меня всего и превратили из великосветской дамы в несчастную Золушку, брошенную на милость пары никуда не годных моторов? К тому же у меня есть и другие причины интересоваться этими публикациями: она как раз работала над ними, когда мы встретились в первый раз. Элеоноре откуда-то стало известно о твоем... нашем старом приключении. И она захотела узнать все захватывающие подробности. Увы, боюсь, я не очень ей помогла. При виде репортеров с моей памятью приключаются странные вещи.

— Но недавно она побывала здесь во второй раз. Что ей было нужно?

Какое-то время Хэрриет внимательно смотрела на меня. Потом слабо покачала головой.

— Нет, дорогой. Этого я не сделаю. Не стану тебе помогать.

— Помогать в чем?

Она еще раз покачала головой, на этот раз почти раздраженно.

— Проклятие, не забывай: мне известно, что ты собою представляешь. Не могу сказать, что я в восторге от Элеоноры, но девушка занимается своим делом, и это вызывает уважение. Не стану наводить тебя на нее. Так же, как не стану наводить ее на тебя, Мэтт.

— Ты всегда была чертовски упрямой особой, правда, Хэтти?

Было почти забавно следить, как оскорбление заставило ее сорваться с места. Лицо внезапно сделалось надменным и неприступным, совершенно не соответствующим простой рабочей одежде. Такие лица не часто встречаются в наши спокойные времена: крупный нос, точеные сильные скулы — не женщина, а черноволосый ястреб — я слышал, что самки ястребов крупнее и сильнее самцов; стройная и загорелая, с мелкой сетью морщин в уголках прекрасных черных глаз.

— Ты давеча напомнил, что однажды я уже вышибла тебя со своего катера, — спокойно проговорила она. — Вижу, не терпится испытать это еще раз.

— Ты же взрослая женщина, — заметил я. — В твоем возрасте нельзя верить всему, что показывают по телевизору.

— Что ты имеешь в виду?

— Если бы мы хотели ликвидировать госпожу Брэнд, это не составило бы ни малейшего труда. Действует она грубо, шумно и непродуманно, так что рано или поздно обязательно станет кому-нибудь поперек дороги. Не знаю, что именно она здесь ищет — надеюсь, ты что-нибудь подскажешь мне на этот счет — и не знаю, что станет искать там, куда отправилась отсюда, но она рискует сильно разозлить ужасных инопланетян, продолжая совать нос в их родной треугольник. С другой стороны, если Элеонора всего лишь прикрывает этой треугольной чепухой то, чем занимается на самом деле — а я подозреваю, что именно так и есть — она подвергается еще большей опасности.

— И это тебя тревожит? — сухо поинтересовалась Хэрриет. — А может быть то, что она пообещала в следующей статье вывести на чистую воду тебя? Я вздохнул:

— Хэтти, Хэтти! Только не строй из себя опытную шпионку! Я начал заниматься этими делами задолго до нашей встречи, да и после нее немало времени прошло. Неужели ты думаешь, я до сих пор не известен нашим противникам в других странах? В этом смысле меня давным-давно вывели на чистую воду. Сейчас осталось очень немного мест, где я могу действовать секретно против настоящих профессионалов с их досье, так что по большей части и не пытаюсь. Одна молодая дама недавно титуловала меня устранителем неприятностей и попала в самую точку. А нам, капитан Робинсон, ужасно не хотелось бы столкнуться с такой неприятностью, как насильственная смерть молодого репортера сразу после опубликования статьи о наших безжалостных агентах и их злодейских делах. Ты прекрасно понимаешь: кто бы ни позаботился о мисс Брэнд, все обязательно припишут нам. Все, так же, как и ты, придут к выводу, что мы, как выражаются ребята из Лэнгли, крайне предумышленно устранили Элеонору, ибо не понравилось то, как она о нас отзывается. Шеф говорит, уже возникли кое-какие осложнения из-за созданной рекламы, однако надеется все уладить. Но, если дело дойдет до крайности, нам, скорее всего, не поздоровится. Поэтому мы не намерены этого допустить.

Хэрриет задумчиво посмотрела на меня.

— Звучит весьма убедительно, дорогой. Впрочем, ты умеешь быть убедительным.

— Черт возьми, мне она только одолжение делает своей писаниной, — сказал я. — Если она опишет меня так, как я предполагаю, то лучшей рекламы и не придумаешь. После этой статьи даже оружие носить не придется. Узнав, сколь опасный я субъект, враги, едва завидев покорного слугу, будут в ужасе разбегаться. А кто не успеет — тут же подымет руки и признается во всех грехах под пронзительным взглядом моих беспощадных голубых глаз.

Хэрриет еще какое-то время изучающе глядела на меня, потом слабо пожала плечами.

— Если ты больше не собираешься использовать эту бутылку, подвинь сюда.

Я повиновался. Хэрриет долила немного виски в мой почти пустой стакан, затем позаботилась о себе. Катер мягко покачнулся на волне, поднятой большим лайнером, выходящим из бухты.

— Что касается сенсаций мисс Брэнд, — заговорил я, — нам, конечно, хотелось бы узнать, не затрагивают ли они кого-либо из наших людей, до сих пор не известных противнику, особенно, если те выполняют сейчас опасное задание. Это, по крайней мере, позволит вернуть их домой, прежде чем попадутся на крючок. И мы, естественно, предпочли бы убедить эту особу не упоминать открыто фамилии тех агентов, которые могут быть использованы в будущем...

— Хэрриет беспокойно пошевелилась, не сводя с меня пристального взгляда.

— Прекрати! — раздраженно бросил я.

— Что именно?

— Раньше ты была разумнее. Говоря «убедить», я имею в виду именно «убедить». И вовсе не намекаю на щипцы и прочие орудия пыток.

— Ничего удивительного...

— Ты ведешь себя как ребенок, который слишком много смотрит телевизор. Опомнись, — резко оборвал ее я. — Несколько лет назад ты убила одного из наших людей, во всяком случае, это сделали по твоему приказу. И все-таки сидишь здесь, живая и здоровая, правда? С чистеньким новым прошлым, которое тебе обеспечили. Не в наших правилах сводить счеты с помешанными бабами, которым организация пришлась не по вкусу. Кому, как не тебе это знать?

Последовала короткая пауза. Затем Хэтти не спеша протянула длинную изящную руку — не первой чистоты, но сейчас это не имело особого значения — повернула к себе мое лицо, склонилась вперед и осторожно поцеловала меня в губы.

— Прости, дорогой. В здешнем окружении поневоле становишься толстокожим. Тебе стоит заглядывать почаще, не то я потеряю остатки чувствительности. — Она скривилась, спохватилась, что выглядит неромантично, и резко отдернула руку. — Ладно, выкладывай, что тебе нужно, а то не терпится закончить работу и принять душ. Если управлюсь со вторым двигателем, можно считать, что день прошел не впустую.

— Как уже сказано, — ответил я, — хотелось бы попытаться убедить Элеонору пойти нам навстречу. Признаюсь, коварный замысел зиждется на том, что человек, которому спасли жизнь, как правило, испытывает некоторую признательность и может даже согласиться убрать из своей статьи одну-две нежелательные фамилии.