Лига Теней (№2) - Дух камня

Показалось ли ей или же после ее вопроса в глазах Ослама и в самом деле мелькнуло облегчение?..

— О да, госпожа, конечно. Мы с Аили сей же миг приготовим тебе ванну.

Когда трактирщик вышел, Тулак подправила огонь в камине, потом открыла окно и выглянула на улицу. Она чувствовала себя взбудораженной и счастливой как ребенок. В дальнем конце деревни она увидела кузницу, стоявшую в отдалении, дабы шум, дым и запахи не тревожили поселян. Неподалеку от нее располагались ремесленные мастерские с открытыми навесами, под которыми сидели плотники, красильщики, портные и гончары. Тулак радостно наблюдала за веселой деревенской суетой. Люди сновали туда-сюда — каждый по своим делам. Двери многих домов были распахнуты, чтобы впустить солнечный свет в последние ясные деньки перед наступлением осени. Здесь Тулак углядела и других мастеровых: сапожников, свечников и ткачей. Кажется, у них здесь есть все, что им нужно, — подумала она, вспоминая мельницу и милые маленькие фермы внизу в долине.

Она уловила острый запах солода и трав и безошибочно определила наличие пивоварни где-то неподалеку. А уж запахи свежей еды витали повсюду в деревне. В одном из домов готовили рыбу, кто-то пек хлеб и пироги, а кто-то готовил себе на обед тушеное мясо. Тулак, привыкшая к скудной пище чахнущей Каллисиоры, почувствовала, как у нее подводит живот…

Опять же в отличие от измученного народа ее родины местные жители выглядели опрятными, беззаботными и довольными жизнью. Люди, снующие по деревне, частенько останавливались, чтобы обменяться приветствиями или перекинуться парой фраз. Маленькие дети бегали по улицам, с неиссякаемой энергией юности играя друг с другом и с деревенскими собаками, которые радостно присоединялись к их шумной возне.

Настроение Тулак стремительно повышалось. Да, она была слишком хорошо знакома с человеческой натурой, чтобы поверить, что каждый из здешних людей мог быть постоянно и безусловно счастлив. Она понимала, что за жизнерадостным фасадом скрываются соперничество, сплетни, ссоры и подлости — ибо они неотъемлемая часть человеческого сообщества. Однако она не желала об этом задумываться. Это место так выгодно отличалось от влачащей жалкое существование Каллисиоры, что Тулак решила не думать о дурном и просто наслаждаться жизнью…

Открылась дверь, в комнату вошла женщина лет тридцати. Она была пышной и светловолосой, с круглым миловидным лицом.

Женщина приветливо кивнула:

— Рада познакомиться. Меня зовут Аили.

Тулак в свою очередь представилась, и женщина отвела ее в дальний конец коридора, где находилась ванная. Это была небольшая комната с очагом, где жарко горел огонь. Там же стояли стол, стул, а из трубы в стене текла вода, падая в большую бадью.

— Пожалуйста, — жизнерадостно сказала Аили. — Можешь мыться сколько захочешь, а когда закончишь, просто выйди на лестницу и крикни меня. Я принесу тебе еду.

Она указала на стопку свежей одежды, которая лежала на столе рядом с полотенцем и мылом.

— Отец сказал, что у тебя при себе не было никаких вещей, так что я отыскала чистую одежду. Знаю, как неприятно одевать грязное, вылезши из ванны. Я принесла несколько комплектов, так что ты сможешь выбрать то, что тебе подойдет.

— Ох, ну и спасибо. — Тулак была тронута ее добротой и участием. — Вы тут и впрямь умеете позаботиться о гостях.

Лицо Аили залилось краской.

— Мне нравится, когда люди чувствуют себя удобно.

— А можно постирать мою старую одежду?

— Конечно, — сказала Аили с энтузиазмом. Проницательная наемница приметила, что за жизнерадостной маской молодая трактирщица прячет тревогу. Впрочем, надо отдать ей должное, женщине неплохо удавалось ее скрывать. — Оставь одежду за дверью, и я ее заберу.

— Бери ее клещами, а не то испачкаешь руки, — рассмеялась Тулак. Даже до того, как воительница пустилась в путешествие, одежда была далеко не чистой. Непросто было высушить вещи в постоянной сырости Каллисиоры, и Тулак старалась максимально сокращать количество стирок. Поскольку она жила в одиночестве, это было отнюдь не самой важной проблемой, и у наемницы вошло в привычку принимать грязь как нечто само собой разумеющееся. Однако в ухоженном доме, в окружении чистых, опрятных людей Тулак выглядела нелепо и почувствовала неловкость.

— Увы! Нам пришлось пуститься в путь весьма неожиданно, так что эта одежда — все, что у меня есть, — извинилась она. — Посему не надо пускать ее на половые тряпки — хотя только этого она и заслуживает, — пока я не разживусь чем-нибудь другим.

И бог знает, чем я собираюсь им платить. Может, Вельдан мне в этом поможет?

—  Не волнуйся, ее можно вычистить и постирать. — Аили улыбнулась. — Хотя лучше мы просто достанем тебе новую одежду. Позже я пришлю сюда сапожника и ткача, чтобы снять мерку. Все будет в лучшем виде.

— Ой, ну это уж лишнее, — осторожно сказала Тулак. — К чему гонять людей туда-сюда? Если скажешь мне, где их найти, я сама к ним схожу после обеда…

…и мы посмотрим, касаются ли приказы Сивильды меня так же, как Заваля.

Аили снова покраснела и посмотрела на свои башмаки.

— Я не… я имела в виду: нет нужды себя утруждать… я хочу сказать… может быть, тебе стоило бы отдохнуть…

Ага. Так я и думала.

—  Ничего страшного, — беззаботно сказала наемница. — Мы здесь чужаки, и осторожность Сивильды понятна и объяснима. Ваша деревня кажется такой милой, что я с удовольствием бы прогулялась по ней. Но нет — значит нет.

Аили поколебалась несколько секунд.

— А второй гость… тот молодой человек… — проговорила она. — С ним все в порядке? Вообще-то Сивильда велела мне не задавать вопросов и не отвечать на них… но он выглядит больным и таким несчастным. С ним что-то не так? Может быть, я могу что-то для него сделать?

Так-так. Вон оно, куда ветер дует… Тулак улыбнулась женщине.

—  Заваль не то чтобы болен, но в последние дни ему пришлось нелегко… Так худо, что ты и представить себе не можешь. И еще: отчасти проблема в том, что он очень и очень одинок.

И наемница заговорщически подмигнула трактирщице.

— Ты так думаешь?

На лице Аили появилось загадочное выражение.

— Не думаю. Знаю, — заявила Тулак.

С ее точки зрения, иные люди сильно переоценивали пользу безбрачия. В частности, иерарх слишком долго отказывал себе в маленьких жизненных радостях. Сейчас, когда он переживал такой кризис, встреча с милой, доброй и, судя по всему, чувственной трактирщицей именно то, чего ему не хватало…

— Может выйти так, что сперва он воспримет эту идею без особого энтузиазма, — предупредила она, как можно осторожнее выбирая слова. — Так уж Заваль воспитан… Он полагает, что немного поразвлечься с женщиной — даже если сама она отнюдь не прочь — это дурно.

— Дурно? Но почему?

— Лично я понятия не имею. Но как бы там ни было, я уверена что ты сумеешь заставить его переменить мнение, — сказала Тулак, хитро глядя на Аили. — Ласковая женщина, готовая его утешить, могла бы здорово улучшить его душевное состояние…

Святая задница Мириаля! Надеюсь, что я поступаю правильно. Но если кто-нибудь не заставит этого бедного идиота расслабиться, он никогда не соберется помочь Вельдан. И потом, я ей не соврала. Он сам того не понимает, но Аили именно то, что ему сейчас нужно.

Женщина широко улыбнулась и вдруг показалась наемнице очень юной…

— Ты права. Стоит попытаться. Я рада, что ты это понимаешь. А теперь я оставлю тебя, не то ванна совсем остынет. Если что-то понадобится, просто крикни.

— Спасибо. Да, кстати, — окликнула Тулак, когда молодая женщина уже выходила, — что там на обед?

— Бобовый суп, жаркое и пирог с вишней, — ответила Аили, закрывая за собой дверь.

— Ум-м, — сказала себе Тулак и принялась стягивать одежду. — Вот так-то, старушка. Без сомнения, это самая комфортабельная тюрьма, в которой ты когда-либо бывала. — Она усмехнулась. — Может быть, через некоторое время Заваль сумеет сказать то же самое.

ГЛАВА 14. ГОЛОС ИЗДАЛЕКА

Дарк поставил локти на подоконник и обхватил голову руками. После того как предыдущим днем он пресек жизнь ребенка, молодой колдун ни на миг не сомкнул глаз. Хотя Дарк отчаянно желал уснуть, он страшился сна, боясь вновь оказаться лицом к лицу с гневным отцом, с отчаявшейся матерью, снова увидеть погруженную в сумрак комнату. Он не хотел опять встретить исполненный боли взгляд и ощутить, как биение маленького сердца затихает под его рукой. Разумом Дарк понимал, что сделал все правильно, спасая мальчика от ужасных страданий и медленной мучительной смерти. Все было ясно и понятно, но сколько бы раз он ни твердил это себе, Дарк не мог избавиться от сознания того, что убил человека. Ребенка. Его не покидало чувство, что можно было найти лучший выход…

Рассвет показался ему избавлением. Дарк с облегчением выглянул в окно, созерцая однообразный суровый пейзаж, казавшийся нечетким и размытым за пеленой мокрого снега. Один высокий холм с крутыми каменными склонами доминировал над долиной, возвышаясь над всеми прочими. На вершине холма стояла крепость вождя клана — такая же грозная и суровая, как и окружавший ее пейзаж. Цитадель вздымалась над долиной: то было самое сердце клановой территории и Аркана. За ней, во впадине, лежало горное озеро, похожее на кусок черного стекла. У края озера, на скальном обнажении, стояла приземистая широкая башня, которая с незапамятных времен была жилищем и убежищем колдунов. Подобно всем укреплениям горцев, нижний этаж здания был лишен окон; на следующем же располагались одни только бойницы. Лишь два верхних этажа башни предназначались для жизни. Здесь были окна — маленькие и узкие. Обычное явление в суровом, холодном климате горных вересковых пустошей, где толщина каменных стен башен — с древко копья. Первый этаж был устроен так, чтобы размещать и укрывать скот — главное богатство, подлежащее защите. В здешних землях его постоянно уводили и крали: неотъемлемая часть повседневной жизни среди горских кланов.

Статус Грима и Дарка позволял им содержать собственных овец и рогатый скот вместе со стадом вождя. Потому на нижнем этаже башни жило не так уж много обитателей. Свинья, исправно уничтожающая отбросы, несколько кур, пара приземистых крепких пони да белая корова — настолько ручная, что каждое утро она сама уходила со стадом, а под вечер исправно возвращалась домой. Люди приписывали эту особенность тайным и непостижимым умениям ее владельцев, хотя на самом-то деле колдуны просто-напросто баловали ее и кормили лакомыми кусочками…

Дарк вздохнул. Он всегда находил здесь умиротворение и спокойствие, но сегодня башня казалась ему как никогда чужой.

Принадлежу ли я до сих пор этому месту?

А разве у меня есть выбор? Как бы там ни было, это мой дом, а Грим мне все равно что отец…

Он глянул на озеро. Обсидианово-черные воды — бездонные, тихие, гладкие, как стекло… Казалось, они готовы принять в себя все тайны и горести мира. Внезапно Дарку отчаянно захотелось окунуться туда, очиститься, смыть с себя все воспоминания и невыносимое чувство вины. Он порывисто поднялся на ноги, выскочил из комнаты и постучался к Гриму. Наставник был заспан и взъерошен.

— Дарк? Что случилось?

— Я не могу уснуть.

— Ясно. И ты решил, что в таком случае меня тоже следует разбудить? Очень мило, — сухо сказал Грим, но глаза его блеснули.

— Прости. — Дарку стало стыдно. — Я иду купаться, — объяснил он. — Я просто зашел сказать, что я ненадолго…

Грим вскинул брови.

— Надеюсь. Вода тут и летом-то ледяная. Что с ней творится сейчас — не поддается описанию. — Глаза учителя были добрыми и понимающими. — Завтрак будет готов к твоему, возвращению, и я велю Изобии развести огонь в очаге.

Дарк тяжело вздохнул, силясь прогнать из памяти образ мальчика с наполненными болью глазами.

— Не думаю, что мне захочется есть.

— Захочется, — уверил его Грим, — если ты искупаешься в этом жидком льду.

Невзирая на свои беды, Дарк улыбнулся.

— Как это может быть — жидкий лед?

— Думаю, сам скоро узнаешь. Не стану портить тебе сюрприз. Если ты вскорости не вернешься, мне придется спуститься вниз и вырубать тебя из него.

С этими словами учитель вернулся в комнату, очевидно, намереваясь провести еще несколько минут в чудесной теплой постели.

Дарк же отправился вниз, к озеру, радуясь, что Изобия еще спит. Несомненно, она нашла бы, что об этом сказать. Она находила, что сказать буквально обо всем на свете. И хотя Дарк очень ценил ее заботу, он предпочел бы, чтобы она не совала свой нос во все подряд.

Жизнь Изобии сложилась нелегко. Она была дочерью сестры Аркана и четыре года назад по праву считалась одной из самых гордых и своевольных девчонок, а ее красота свела с ума не одного парня. Увы, она встретила молодого воина из вражеского клана, который пришел на разведку в преддверии набега. Очарованная его красивым лицом и страшась собственной дерзости, она спрятала его у себя и в конце концов сбежала с ним к ужасу обоих кланов — его и ее. Счастье Изобии продлилось недолго. Она только-только понесла ребенка, когда ее муж погиб во время набега. Принявший женщину клан немедленно выставил вон и ее, и ребенка. Вернувшись домой, Изобия поняла, что ни она сама, ни тем более сын, зачатый от врага, здесь никому не нужны. Молодой женщине пришлось бы несладко, не предложи Грим убежище и ей, и ее ребенку. Изобия готовила еду и прибиралась в башне. Подобные обязанности не стала бы исполнять ни одна женщина клана, ибо все они страшились заходить в дом колдунов.

Одну из бывших кладовок переделали в удобную жилую комнату, и Изобия вскоре отринула свои страхи и поселилась там. Она была очень благодарна Гриму за его участие и работала так усердно, что жизнь обоих мужчин стала необычайно комфортной. Правда, к несчастью для Дарка, Изобия, вдобавок ко всему прочему, была еще и чувственной молодой женщиной. Она твердо решила расширить круг своих обязанностей — по крайней мере в отношении Дарка, — упорно стремясь затащить его в постель. Это, разумеется, льстило, однако молодому колдуну и без того хватало забот в жизни, и он предпочел отказаться от щедрого дара. Изобия была огорчена, но попыток своих не оставила. Дарк мог только гадать, сколько еще это продлится и чем все закончится…

У подножия башни располагался крошечный полукруглый пляж с галечным берегом с узкой звериной тропой к водопою. Берег здесь порос жестким низким кустарником терновника и ежевики. По правую сторону залива, где между нагромождениями серых валунов оставались клочки земли, стояла группка чахлых рябинок, подобно согбенным старухам клонящихся под ветром.

Дарк прошел по гальке, укрывшись под сомнительной зашитой по-зимнему голых деревьев, и быстро скинул одежду ледяной ветер и мокрый снег тут же заставили его затрястись от холода. Тело покрылось гусиной кожей. Дарк сознавал, что лезть сейчас в озеро — чистой воды безумие. Но после того, что произошло вчера, ему нужно было сделать нечто подобное. Будет неприятно и больно, но так оно и к лучшему. Это станет искуплением. Дарк очистит себя и смоет черные думы переполняющие мысли. Только тогда, казалось ему, он сумеет примириться с тем, что сделал. И как-то приготовить себя к следующему разу… Дрожа, Дарк добрался до края пляжа, где из воды выступали крупные камни. Здесь было глубоко. Набрав в грудь побольше воздуха, Дарк кинулся в озеро.

Он вскрикнул бы, если бы только мог. Ощущение было таким, словно с него заживо сдирали кожу. От нестерпимого холода перехватило дыхание, а сердце захолонуло в груди. Водоросли оплели ноги. Низкие ветви кустов проскребли по телу, будто желая разорвать его на части. Подобно чьим-то живым пальцам они вцеплялись в него, желая удержать под водой, пока он не захлебнется… Слепая паника охватила юношу. Дарк забарахтался, силясь выбраться на поверхность. Тщетно.

Под водой было темно как в могиле. Голову Дарка словно сжал стальной обруч. Легкие горели огнем. Руки и ноги стремительно немели и отказывались повиноваться. Бешеный стук сердца громом отдавался в ушах. Становилось все труднее сосредоточиться, двигаться, бороться за жизнь… Перед глазами встало лицо мальчика… Что чувствует человек перед смертью? Боль, отчаяние, панический страх?.. А потом все ощущения начинают угасать, и жизнь по капле изливается из тела, ускользая прочь…

Я не умру!

Дарк отчаянно забился, заставляя двигаться свое слабеющее тело. Ужас вдохнул силу в оцепеневшие конечности, и Дарк забарахтался, ища путь к спасению — вверх, к свету…

Внезапно ноги коснулись податливой скользкой грязи и гальки. Дно озера! А в следующий миг голова вынырнула на поверхность: он ухитрился выбраться на отмель. Едва осмеливаясь поверить, что спасен, Дарк добрел до пляжа и рухнул на четвереньки на гальку, не обращая внимания на острые камешки, впивавшиеся в кожу. Жив! Хрипя и натужно дыша, он выкашливал из легких остатки воды. Пусть он сам во всем виноват, но он больше никогда не сможет даже взглянуть на озеро без содрогания. Эти воды едва не стали его могилой…

Немного придя в себя, Дарк задумался о Гриме и ощутил укол раздражения. Конечно же, наставник должен был предполагать, что ученик может попасть в беду, отправившись на озеро в такой день. Да и потом, его барахтанье наверняка было видно из окна, если только старикан взял на себя труд выглянуть. Постепенно Дарк начал обращать внимание на мокрый снег и леденящий кожу ветер и понял, что опасность еще не миновала. Если он не оденется и не поспешит в теплую башню, то просто умрет прямо здесь…

Дрожа от холода и слабости, Дарк побрел к рябинкам, где оставил одежду. Руки по-прежнему плохо слушались. Он неуклюже накинул на плечи свой плащ, завернувшись в теплую ткань, а остальную одежду просто-напросто сгреб в охапку. Прижав ее к груди, юноша на неуверенных подгибающихся ногах отправился в сторону башни.

Над нижним этажом, служившим укрытием для животных, следующий ярус строения предназначался для хранения еды, корма и разных вещей, а жилые комнаты и спальни располагались на третьем этаже. Тяжело опираясь на перила, Дарк начал восхождение по первой из лестниц. Проходя мимо кладовки, он услышал доносившуюся оттуда возню и заглянул внутрь. Заметив красивый зад, обтянутый темно-зеленой юбкой, он поспешно отпрянул назад — но слишком поздно. Изобия копалась в одном из ларей; но теперь выпрямилась, откинула с лица длинные рыжие кудри и обернулась, демонстрируя пышные формы в низком вырезе блузы.

— Дарк! Во имя всего святого, что ты делал?

— Плавал.

Он отвернулся, чтобы уйти, однако Изобия полагала что разговор не окончен.

— Смерти ищешь?

— Не твоего ума дело… Сейчас из блузки вывалишься, — грубо сказал Дарк и сбежал покуда Изобия не успела ответить.

Впрочем, зря он на это рассчитывал…

— Свинья! — крикнула она ему вслед.

Горшок просвистел мимо Дарка и разбился о стену рядом с его головой. В воздухе повисло облако мелкого перца… То что говорят о рыжих и об их норове, — все правда, подумал он. Отчаянно чихая и безуспешно протирая слезящиеся глаза юноша ретировался со всей скоростью, на какую были способные его онемевшие ноги.

Поднявшись по второй узкой лестнице, Дарк окунулся в тепло и уют, столь необычный в этой суровой башне, как и во всех окружающих ее землях. В жилой комнате два глубоких кресла, накрытых овечьими шкурами, располагались по обе стороны пылающего очага. Напротив огня стоял стол, заполненный чашками и тарелками. Здесь были масло, хлеб, сыр и плошка бесценного южного меда, который Грим в свое время купил у торговца Тормона, проезжавшего через земли горцев. Толстые шерстяные драпировки, предохранявшие от холода и промозглой сырости, пестрели на стенах. Деревянные полки и большой сундук, стоявший возле окна, были отполированы до блеска. На их поверхностях не осталось ни единой пылинки — удивительное явление в комнате с открытым огнем, где легчайшие клочья пепла то и дело поднимались в воздух и оседали повсюду. Плотные ставни закрывали окно, но в комнате, озаренной ярким пламенем очага, свечами и лампой, было светло. Большой горшок с картошкой был заботливо поставлен на край очага, так что горячий пепел не давал содержимому остыть.

Когда Дарк вошел, Грим поднял глаза и кивнул ему.

— Спасибо нашей милой Изобии за все это великолепие, — сказал он беззаботно. — Ну, как искупался?

Юный колдун промолчал. Он смотрел на сапоги наставника: тяжелые уличные сапоги — не мягкие легкие туфли, которые оба колдуна носили внутри башни. Сапоги вымокли и были перемазаны грязью. Песок с пляжа облепил подошвы. Дарк ощутил, как начинают гореть замерзшие щеки. Он поднял глаза от сапог и встретил взгляд Грима…

— Я тебя не видел, — пробормотал он.

— Я стоял среди деревьев, а тебя отвлекали совсем другие дела. — Острые лучики-морщинки разбежались от уголков глаз учителя, когда тот улыбнулся. — Ты ведь не думал, что я позволю тебе утонуть?

Противоречивые чувства овладели юношей. Он испытывал досаду и стыд, сознавая, что наставник стал свидетелем его позора и глупости. Удивление оттого, что он вообще пустился на такое безумие. Облегчение и благодарность. Грим не оставил его одного…

— Ты преподал мне великолепный урок, — сказал он нетвердым голосом.

Снова вспомнился дикий ужас, охвативший его в черных глубинах, онемевшие, непослушные конечности, горящие легкие и ледяная вода, хлынувшая в нос и рот…

Грим поднялся и протянул ему полотенце, которое грелось у огня.

— На. И сними одежду. — Чувствуя, что ноги становятся ватными, Дарк добрел до кресла и опустился в него. — Я просто позволил тебе сделать то, что ты хотел, — сказал наставник, растирая его полотенцем. — Ты отправился сегодня на озеро по многим причинам. Ты хотел очищения. Ты хотел искупления и… — он наклонился вперед, глядя Дарку прямо в глаза, — ты хотел еще раз заглянуть в глаза смерти. Встретиться с ней лицом к лицу и перебороть ее — на этот раз. Только сделав это, ты сумеешь жить дальше со своими способностями и быть колдуном. Только тогда сможешь понять, это ты властвуешь над смертью, а не она над тобой.

Дарк разинул рот.

— Ты знал, — прошептал он.

Наставник достал теплую одежду из стопки, гревшейся возле огня, и помог Дарку натянуть ее.

— Малыш, все мы так или иначе прошли через это. Те, кто переживает тяжелее всего, вроде тебя, в конце концов и становятся лучшими колдунами. — Его губы изогнулись в усмешке. — Я, например, спрыгнул со скалы.

— Ты — что ?

Его лицо порозовело.

— Ну, это была не очень высокая скала. Впрочем, мне хватило. Прошли месяцы, прежде чем срослись все кости, к счастью, у подножия рос кустарник, это меня и спасло. К несчастью, это был колючий кустарник. — Он широко улыбнулся Дарку и сунул ему в руки чашку горячего питья. — Так что если вдуматься, твое маленькое приключение на озере закончилось сравнительно безобидно.

Забавно, но теперь, когда вокруг было тепло, Дарк задрожал сильнее. Зубы клацали по краю кружки. Грим обернул толстым пледом его плечи и колени и придержал чашку, так что юноша наконец-то сумел сделать глоток.

— Возможно, ты не поверишь, но это хороший знак. Ты начинаешь согреваться.

Он переложил немного овсянки из горшка в плошку, добавил меда и протянул ученику.

Обхватив руками горячую миску, Дарк понял, что ему и вправду стало теплее. И какова бы ни была Изобия, готовить она умеет. Как раз в этот момент молодая женщина вошла в комнату, держа в руках две тарелки яичницы с беконом. Сердито взглянув на Дарка, она поставила их на стол и удалилась, не проронив ни слова. За это время она успела сменить свою блузу с низким вырезом на более скромное платье.

Он потянулся было к столу, но Грим усадил его обратно в кресло.

— Сиди у огня. Я принесу тебе еду.

Никогда еще завтрак не казался ему таким вкусным. Поев, Дарк выпил еще одну чашку чая. Грим щедрой рукой плеснул туда крепкой настойки, какую варили в цитадели вождя.

— Теперь, когда ты согрелся, все будет в порядке, — сказал он и, к удивлению Дарка, налил немалую порцию и себе.

Только теперь юноша по-настоящему осознал, сколько волнений испытал из-за него учитель.

Дождавшись, когда Дарк допьет чай, Грим отправил его в постель. Лежа под одеялом, Дарк наслаждался теплом от горячего камня в ногах и яркого пламени в очаге. Им овладели покой и умиротворение. Теперь он был счастлив жить на свете. И на этот раз ему не составило никакого труда уснуть…

Оставшись в одиночестве, Грим уселся возле очага, глядя в огонь и глубоко задумавшись. Изобия, очень уважавшая колдуна безмолвно и быстро убрала со стола и тихо удалилась. Грим этого не заметил. Он думал об ученике и о том давнем времени, когда его мучили те же сомнения.

Если бы только я мог сделать нечто большее. Если бы над жизнью мы вольны были властвовать так же, как над смертью…

— Возможно, так и будет.

— Аморн?! — Усилием воли Грим заставил себя сконцентрироваться. Никаких ментальных переговоров, кроме как в самых крайних случаях; таково было правило. — Что происходит? Где ты?

Он максимально сузил мысленный канал, опасаясь, как бы Тайный Совет не засек их разговор.

— Я в Гендивале. — В голосе чародея звучало торжество. — Наконец-то вернулся из ссылки — пусть и нелегально. — На этот раз в его словах Гриму послышалась горькая насмешка. — Сейчас я возле домика путников между долиной и Завесой. Не так уж далеко от тебя, считая по полету ворона — если, конечно, это очень быстрый ворон.

Колдун вздрогнул. Как непохоже на обычную манеру холодного, невозмутимого и расчетливого лорда Блейда, которого он знал так давно.

— Но что происходит? Еще слишком рано выступать против Кергорна.

Подобный неожиданный поворот событий встревожил его.

— Спроси, что не происходит! В Тиаронде беспорядки. Я и забыл что ты не в курсе. Суффраган Гиларра и ее люди решили, что Заваль несостоятелен как иерарх и должен быть Принесен в жертву.

— Не без твоего участия, разумеется…

— Я сделал все, что мог. Так или иначе, жертвоприношение не состоялось. Власть над Каллисиорой была почти у меня в руках, когда откуда ни возьмись появились какие-то чародеи и умыкнули иерарха прямо с костра. Вот тогда-то все и началось. Северная Завеса рухнула, и на Тиаронд обрушились орды ак'загаров.

— Что? — Грим похолодел. — Но это же настоящая катастрофа! Вся Каллисиора погибнет, когда эти твари начнут распространяться.

— Ты прав как никогда. Лучше бы поскорее предупредить горцев, Грим. Убедись, что предостережение разошлось среди кланов и в прилегающих землях, если только можно послать гонцов. Ак'загары гораздо опаснее, чем воинственные соседи и конокрады. Донеси эту мысль до своих людей. Им нужно немедленно предпринять меры для обороны, если они хотят выжить. А нам придется осуществить наши планы раньше, чем мы намеревались.

— Да, конечно. — Несмотря на зловещий рассказ Аморна, надежда и восторг переполняли сердце колдуна. — Могу ли я как-то помочь тебе?

— Несомненно. Отправь своих маленьких тварей в Гендиваль. Нужно дать нашим союзникам знать, что происходит, и предупредить, чтобы они приготовились.

— Да-да. — Хотя они общались мысленно, Грим ощутил, что у него перехватило горло. — Аморн? Я хочу присоединиться к тебе. Не оставляй меня в этой дыре, когда творится история.

— Не волнуйся, друг мой. Мне понадобятся все соратники, что у меня есть. Просто погоди немного, пока я разберусь в ситуации. Я свяжусь с тобой через пару дней. Даю слово.

Связь прервалась.

Грим откинулся в кресле и медленно перевел дыхание. Наконец-то! Свершилось! Может быть, теперь мир избавится от примитивности и невежества, в которых погряз. Как долго он ждал этого дня!

Колдун порывисто поднялся на ноги и побежал по лестнице на верхний этаж, второпях спотыкаясь о высокие каменные ступеньки. Здесь была единственная комната с прочной дубовой дверью. Из-за нее доносились шорохи и шебуршание. Дарк и Изобия, которым не дозволялось входить сюда, полагали, что в комнате живут голуби.

Что ж, голуби — не голуби, но тоже способ сообщаться. Особенно, если выбора нет.

Грим выудил ключ, висевший на золотой цепочке у него на шее, отпер замок и вошел внутрь. Это был его личный кабинет — обширная комната, которая занимала весь верхний этаж башни. У правой стены помещался очаг с нишами по обеим сторонам. Напротив двери, у окна, стоял длинный стол, заваленный разработками, которыми Грим занимался в последнее время. Тщательно засушенные местные растения, переложенные листами бумаги, лежали под прессом. Пестик и ступка стояли рядом с сосудами, наполненными сухими истолченными травами. В деревянной коробке, разделенной на секции, содержались образцы каменных пород. Слитки медных пиритов сверкали как золото рядом с красной землей. Именно Грим обнаружил здесь медные жилы и помог заложить рудник. Это весьма увеличило и доходы клана, и уважение вождя Аркана к колдуну. Грим мог бы по праву гордиться собой, если б не те несчастные, чьи головы слетели, пока вождь пытался убедить свой народ, что горное дело достойное занятие для воина…

Чернила и пишущие принадлежности размещались на другом краю стола, рядом со сложной конструкцией из палочек и веревочек. То была модель в неудачных (пока неудачных) попытках Грима создать новый тип моста.

Левую стену комнаты занимали книжные шкафы — хранилище знаний, собранных из множества разных земель, лежащих между Завесами. Здесь были записи, выполненные на переплетенных страницах или пергаментных свитках. Некоторые выгравированы на металле, выдавлены на глине или выбиты на хрупких каменных табличках. У Грима хранились даже бесценные печатные книги, вывезенные из Гендиваля. В свое время он украдкой взял их из библиотеки, да так и не вернул…

В углу, между книжным шкафом и столом была поставлена клетка занимавшая все пространство от пола до потолка. Стоило колдуну приблизиться, как ее обитатели радостно запищали. Улыбаясь, он вынул из деревянной шкатулки крошечный серебряный ключик и отпер дверцу.

Выбравшись на свободу, все пятеро существ запорхали вокруг него, хватая за плечи и волосы.