Фрунзе

      Отошла полночь - тихой походью, в легких шорохах шел рассвет. Полк уж был на том берегу.
      Полк перебрался неслышим врагом - торопливо бойцы полегли цепями: с первой дрожью сизого мутного рассвета они, нежданные, грохнут на вражьи окопы.
      Здесь, по берегу, всю команду вел Чапаев, - командовать полками за рекой услал Чапаев любимого комбрига Ивана Кутякова. За ивановцами вслед должны были плыть пугачевцы, разинцы, Домашкинский полк...
      Наши батареи, готовые в бой, стоят на берегу, - они по чапаевской команде ухнут враз, вышвырнут врага из окопов и нашим заречным цепям расчистят путь... Время сжало свой ход, каждый миг долог, как час. Расплетались последние кружева темных небес. Проступали спелые травы в изумрудной росе. По заре холодок. По заре тишина. Редеющий сумрак ночи ползет с реки.
      И вдруг - команда! Охнули тяжко гигантские жерла, взвизгнула страшным визгом предзорная тишина: над рекой и звеня, и свистя, и стоная шарахались в бешеном лёте смертоносные чудища, рвалась в глубокой небесной тьме гневная шрапнель, сверканьем и огненным веером искр рассыпалась в жидкую тьму.
      О-х... Ох...х... Ох...х - били орудия.
      У... у... з... з... и... и... и... - взбешенным звериным табуном рыдали снаряды.
      В ужасе кинулся неприятель прочь из окопов.
      Тогда поднялся Ивановский полк и ровным ходом заколыхал вперед. Артиллерия перенесла огонь - била дальнюю линию, куда отступали колчаковские войска. Потом смолкла - орудия снимали к переправе, торопили на тот берег.
      Переправляли Пугачевский полк - он берегом шел по реке, огибал крутой дугой неприятельский фланг. Иванововознесенцы стремительно, без останову гнали перед собою вражью цепь и ворвались с налету в побережный поселок Новые Турбаслы. И здесь встали, - безоглядно зарваться вглубь было опасно. Чапаев быстро стягивал полки на том берегу. Уж переправили и четыре громады-броневика - запыхтели тяжко, зарычали, грузно поползли они вверх гигантские стальные черепахи. Но в зыбких колеях, в рыхлом песке побережья сразу три кувырнулись, - лежали бессильные, вздернув вверх чугунные лапы. Отброшенный вверх неприятель пришел в себя, осмотрелся зорко, оправился, повернул к реке сомкнутые батальоны - и, сверкая штыками, дрожа пулеметами, - пошел в наступление. Было семь утра.
      В четырехчасовом бою Иванововознесенцы расстреляли запас патронов, новых не было, с берега свозили туго: пароходики грузили туши броневиков, артиллерию, перекидывали другие полки.
      Иван Кутяков отдал приказ:
      - Ни шагу назад. Помнить бойцам: надеяться не на што - сзади река, в резерве только... штык!
      И когда неприятель упорно повел полки вперед, когда зарыдали Турбаслы от пулеметной дроби - не выдержали цепи, сдали, попятились назад. Скачут с фланга на фланг на взмыленных конях командир, комиссар, гневно и хрипло мечут команду:
      - Ни шагу... Ни шагу назад! Принять атаку в штыки! Нет переправ через реку! Ложись до команды! Жди патронов!!
      Видит враг растерянность в наших рядах - вот он мчится, близкий и страшный, цепями к цепям... Вот нахлынет, затопит в огне, сгубит в штыковой расправе...
      В этот миг подскакали всадники, спрыгнули с коней, вбежали в цепь...
      - Товарищи! Везут патроны... Вперед, товарищи, вперед! Ур-ра!!
      И близкие узнали и крикнули дальним:
      - Фрунзе в цепи! Фрунзе в цепи!
      Словно током вдруг передернуло цепь. Сжаты до хруста в костях винтовки, вспыхнули восторгом бойцы, рванулись слепо, дико вперед, опрокинули, перевернули, погнали недоуменные, перепуганные колонны. Рядом с Фрунзе в атаке Тронин, начальник Поарма. И первая пуля сразу пробила смелому воину грудь: теперь в том месте, где черная ранка, - золотой звездой горит на груди у него орден Красного Знамени.
      Иван Кутяков Фрунзе вослед послал гонцов, наказал под дулом нагана:
      - Следить все время. Быть около. Живого или мертвого, но вынести из боя, к переправе, на пароход!
      Берегом уже гнали повозки патронов - их, ползком волоча в траве, разносили к цепям, как только полегли они за Турбаслами. И когда осмелели, окрепли наши роты - скакал возвратно к пароходу Фрунзе. Вдруг грохнуло над головой, и он вместе с конем ударился оземь: коня - наповал, Фрунзе сотрясся в контузии. Живо ему на смену другого коня, с трудом посадили, долго не могли сговорить-совладать, чтоб справить к пароходу - он, полубеспамятный, уверял, что надо остаться в строю...
      Чапаев командовал на берегу: всю тонкую, сложную связь событий держал в руках. Скоро и он выбыл из строя - пуля пробила голову. Взял командованье Иван Кутяков. Жарок шел до вечера бой. Ночью искрошили офицерские батальоны и лучший у врага Каппелевский полк. Утром грозно вступали в Уфу.
      Из двух клятв, что скрестились на уфимских холмах, сбылась одна: ворота к Сибири были распахнуты настежь.
      Много ли вас осталось, бойцы уфимских боев? Я знаю - в страшном тифу, на безводье, в кольце казацких войск - вы долго бились на Урале, ходили вы и на панскую шляхту.
      Не раз освежали заново ваши боевые ряды - сотни ткачей и пахарей полегли по степным просторам, полегли под губительным польским огнем.
      Но те, что остались, - над свежей могилой помяните теперь прощальным словом своего боевого командира.
      [1925]