Психотерапия на практике

Именно наша совесть определяет при разнообразнейших условиях и обстоятельствах нашу судьбу - и так будет всегда; именно наша совесть требует от нас, чтобы мы в нужный момент изменили свои планы, чтобы мы взяли судьбу в свои собственные руки (там, где это возможно); но мы должны быть готовы и к тому, что судьба возьмет что-то и у нас - когда сочтет это необходимым, и в этом случае мы должны быть готовы перенести все, даже тяжелейшие страдания, которые уготованы нам непреклонной судьбой.
      И в тот момент, когда мы принимаем вызов судьбы, будь то какие-то наши поступки или манера держать себя (в том случае, когда никакие поступки невозможны), мы так или иначе выполняем свой долг.
      Если мы совершили какие-то дурные поступки, то благодаря правильной манере поведения все же можно придать им определенный смысл - речь в любом случае идет о такой манере поведения, которая позволяет нам осудить свои дурные поступки и тем самым вступить на новую ступень своего развития.
      В этом случае человек больше не испытывает угрызений совести - ни положительных, ни отрицательных: ни тех, которые относятся к совершенным нами поступкам, ни тех, что касаются наших упущенных возможностей. И тогда, как по мановению волшебной палочки, исчезает и страх перед приближением "опасного" возраста, поскольку этот страх покоится на том "оптическом обмане", о котором я уже говорил: в большинстве случаев человек смотрит на широкое жнивье преходящего и упускает из виду полные амбары прошлого - он не замечает, как его все больше затягивает прошедшее бытие, которое человек считает не утерянным безвозвратно, а лишь спрятанным в надежное место до лучших времен.
      Подведем итог всему сказанному выше: те люди, которых охватила паника при виде "закрывающихся дверей", причем эта паника достигла такой силы, что эти люди все чаще и чаще начинают подумывать о том, чтобы уйти из жизни, ни в коем случае не должны забывать, что двери, которые с грохотом захлопываются перед ними, - это всего лишь двери в полные амбары прошлого...
      Такие люди не должны пропускать мимо ушей полные мудрости и утешения слова из Библии: "Да, тебя, как и всех, ждет впереди могила, но вспомни, что обмолоченный хлеб всегда засыпают в закрома в определенное время".
      Сердечно-сосудистые заболевания
      Возникновение нового серьезного заболевания вызвало многочисленные дебаты среди ипохондриков. Многие из них все чаще начинают задавать себе вопрос, не страдают ли они "болезнью менеджеров", и этот вопрос нагоняет на человека почти такой же страх, как и вопрос, нет ли у него рака. Причина этого ипохондрического невроза страха, охватывающего все большее количество людей, заключается во все более широком распространении среди населения сердечно-сосудистых заболеваний, и в первую очередь гипертонии, которую называют болезнью руководителей или болезнью менеджеров. Это название можно объяснить преждевременным расстройством здоровья, как телесного, так и духовного, которое все чаще встречается у тех людей, на плечах которых лежит достаточно серьезная ответственность за свое дело и за судьбы подчиненных; и подобные расстройства столь серьезны, что часто становятся причиной преждевременной смерти человека. Речь в данном случае идет не только о более или менее тяжелых, более или менее острых или хронических заболеваниях органов пищеварительного тракта, но в первую очередь об инфаркте миокарда и инсульте, а также о возникновении стойкого повышенного давления в системе кровообращения. Постоянный стресс, давящий на психику этих людей, их постоянное душевное напряжение оказывают крайне негативное влияние на кровеносные сосуды. К плохому состоянию кровеносных сосудов добавляются указанные выше заболевания желудка и кишечника, что вызывает органические изменения во всей кровеносной системе.
      Для того чтобы успокоить чрезмерно напуганных этой опасностью людей, хочу подчеркнуть, что все эти формы заболеваний не только сравнительно легко поддаются лечению, но их можно и нужно вовремя предупредить. Чтобы это утверждение не было голословным и читатель понял, что это действительно так, придется начать издалека и определить место сердечно-сосудистых заболеваний в рамках общей медицинской теории. И мы легко убедимся в том, что гипертония и другие сердечно-сосудистые заболевания относятся к так называемым болезням цивилизации и "подарены" нам техническим прогрессом. Но я ни в коем случае не хочу, чтобы меня считали человеком, проклинающим технические достижения цивилизации. Во-первых, люди, винящие во всех человеческих болезнях технику, не принимают во внимание один важнейший фактор: они забывают о том, что подарил человеку технический прогресс. Тысячи слушателей имеют возможность проклинать технические новшества лишь с помощью именно той техники, которая предоставила им для этой цели микрофоны, магнитофоны, громкоговорители и т. п. Во-вторых, столь быстро входящие сегодня в моду проклятия в адрес технического прогресса - ярчайший пример неблагодарности. Ибо не следует забывать, что именно благодаря бурному развитию техники у медиков появилась возможность диагностировать, лечить и предупреждать множество самых различных заболеваний.
      Кроме того, люди, рьяно нападающие на технический прогресс, упускают из виду одно решающее обстоятельство.
      Они совершенно игнорируют вопрос о том, что же собой представляет сам человек. И здесь я хочу предоставить слово великому русскому писателю Достоевскому, который очень хорошо понимал, что такое человек. Достоевский говорил об этом так: "Человек - это существо, которое способно привыкнуть ко всему". Следовательно, мы должны сохранять надежду, что человек сумеет приспособиться к новым условиям жизни, которые он - в форме цивилизации сам же себе и создал. Мнение скептиков, утверждающих, что человек не способен адаптироваться к этим новым условиям, опровергается многими хорошо известными фактами. Однако можно вспомнить, что в прошлом столетии многие государственные комиссии, созданные из медицинских специалистов, утверждали в своих заключениях, что человек никогда не сможет перенести без вреда для собственного здоровья те перегрузки, которые он испытывает при езде по железной дороге. И всего лишь несколько лет тому назад тревожно спрашивали, сумеет ли человек безболезненно выдержать огромные скорости, когда он летит в самолете; особенно тогда, когда самолет преодолевает так называемый звуковой барьер. Там, где техника производила яд - яд в самом широком смысле этого слова, - человеческая мысль немедленно создавала соответствующее противоядие. Именно поэтому сначала превозносимый до небес, а потом рьяно осуждаемый технический прогресс привел к важнейшему завоеванию в медицинской области - к существенному увеличению средней продолжительности жизни современного человека. И все же, к глубокому сожалению, заболевания, типичные для людей преклонного возраста, стали встречаться намного чаще.
      Однако не следует забывать еще один важный факт: статистика показывает, что за последние десятилетия медицина добилась неслыханных успехов в борьбе, например, с тяжелейшими инфекционными заболеваниями, включая столь широко распространенную ранее ужасную болезнь, как туберкулез. Однако начиная с 1921 года радость от всех этих успехов была омрачена резким увеличением случаев заболеваний и даже смерти, связанных с недоеданием многих слоев населения. Увеличилось и количество людей, получивших тяжелейшие травмы (или погибших) в результате автомобильных катастроф, однако основная вина за это ложится не на все более развивающуюся автомобильную промышленность, а на сознание людей, использующих автомобильную технику и пренебрегающих той опасностью, которая таится в ней.
      Как утверждает Иоахим Бодамер, в настоящее время автомобиль является важнейшим показателем уровня жизни у людей, живущих в среднеевропейских странах, и среднестатистический европеец нередко покупает автомобиль, руководствуясь в первую очередь соображениями престижа; причем для того, чтобы приобрести самый шикарный автомобиль, так сказать, последний писк технической моды, он вынужден отказывать себе во многом, что необходимо для его здоровья. Одним словом: автомобиль начинает убивать человека задолго до того, как он его приобрел. Заканчивая эту тему, я хотел бы подчеркнуть, что тщеславие в том или ином виде способно нанести вред человеку и при стремлении его к гораздо более высоким целям. Так, я знаю одного пациента, который, надрываясь на работе, совершенно не обращал внимания на свое здоровье. Обследуя его, я обнаружил, что это привело его к наиболее тяжелой форме "болезни менеджеров" из всех, которые известны медицине. Причем в данном случае терапевтическое исследование смогло указать лишь на возможную опасность возникновения данного заболевания, но когда пациент был обследован психотерапевтами, они установили, что этот человек слишком много времени и душевных сил отдавал работе - хотя он был очень богат и даже имел собственный самолет. Однако он считал, что этого мало и что он должен сделать все возможное, чтобы вместо имеющегося у него обычного самолета приобрести самолет с реактивным двигателем.
      Но давайте отвлечемся от этого описанного мной единичного случая и поговорим об имеющихся возможностях профилактики и лечения сердечно-сосудистых заболеваний. Из всех мер профилактики и лечения я хотел бы особо порекомендовать следующие: 1) нужно по возможности избегать чрезмерного возбуждения; 2) обязательно наладить крепкий и достаточно продолжительный сон; 3) регулярно заниматься спортом или делать физические упражнения, давая себе значительную физическую нагрузку, то есть заниматься тем, что раньше называли компенсирующим спортом. Последняя данная мною рекомендация примечательна в двух отношениях. Во-первых, уже доказано, что возникновению заболеваний у человека способствует не столько чрезмерная физическая нагрузка, сколько то, что канадский ученый Селье называл стрессом; хотя при многих обстоятельствах к заболеваниям может привести и внезапное прекращение физических нагрузок. Невропатологам это известно уже очень давно. Мы очень хорошо знаем также, что очень многие люди, переносившие во время войны тяжелые физические и психические нагрузки особенно те, кто находился в плену, - испытывали резкое ухудшение своего здоровья, как только эти нагрузки прекратились.
      Рассматривая эту проблему с точки зрения врача-психиатра, не могу не упомянуть о том, что в психологическом плане возникновение болезней после снятия нагрузки очень похоже на так называемую кессонную болезнь: водолазу (или ныряльщику), поднявшемуся на поверхность с большой глубины, где он подвергался воздействию высокого давления, грозит серьезнейшее нарушение здоровья, если не будут приняты все меры к тому, чтобы предотвратить резкий перепад давления. То же самое можно сказать и о человеке, на которого изо дня в день давил тяжелый психологический груз, а потом он внезапно освободился от него.
      А теперь давайте вернемся к той из моих рекомендаций, позволяющих предотвратить возникновение сердечно-сосудистых заболеваний, в которой говорится о необходимости регулярно давать себе интенсивную физическую нагрузку. В этом случае подтверждается одна старая народная мудрость, которая гласит, что именно там, где бродит какая-нибудь болезнь, можно найти те растения, которые помогут справиться с ней. Точно так же и в современную эпоху цивилизации, омраченную резким увеличением сердечно-сосудистых заболеваний, наблюдается серьезная тяга к спорту. Именно спорт может помочь человеку, которому угрожает болезнь, связанная с цивилизацией, то есть, как мы говорили, яд цивилизации дает одно из сильных противоядий. Однако сразу хочу предупредить: к тем видам спорта, которые способны исцелить человека, не принадлежит пи тот спорт, в котором человек принимает пассивное участие (например, слушая спортивные сводки по радио, наблюдая на экране телевизора за спортивными состязаниями), ни тот спорт, основной целью которого является установление рекордов.
      Но оба этих крайних случая ничего не доказывают, и злоупотребления никогда не смогут опровергнуть истинного смысла предложенной рекомендации. И хотя при обсуждении всех вышеперечисленных проблем - болезней, связанных с цивилизацией; борьбы с сердечно-сосудистыми заболеваниями; физических и психических нагрузок, компенсирующего спорта - могло показаться, будто бы человек и дальше будет совершать одну ошибку за другой, никогда не следует терять надежды, что этих ошибок будет все меньше и меньше.
      Наркоанализ и психохирургия
      Начиная разговор о наркоанализе, хочу прежде всего сказать о том, что он известен широкой публике под абсолютно неправильным названием "сыворотка правды". Давайте зададим себе следующие вопросы: действительно ли речь идет о сыворотке и действительно ли с ее помощью можно установить правду? Ответы на оба вопроса должны быть отрицательными: отвечая на первый вопрос, нужно было бы сказать, что если в данном случае говорить о лекарственном термине, то речь идет не о сыворотке, а скорее о препарате, который, независимо от его использования при наркоанализе, хорошо известен как снотворное, хотя, безусловно, его применяют в первую очередь как наркотик; а отвечая на второй вопрос, нужно было бы сказать, что с помощью наркоанализа удается установить, во-первых, не всегда полную и, во-вторых, не всегда истинную правду.
      О том, что же такое наркоанализ, и об его практическом применении в настоящее время можно узнать из многочисленных (иногда даже чересчур многочисленных) публикаций в различных газетах и иллюстрированных журналах.
      Врач медленно вводит в вену, расположенную на локтевом сгибе, определенный медицинский препарат - настолько медленно и такое определенное количество, что пациент не сразу засыпает, а сохраняет вербальный контакт со своим врачом. Теперь врачу нужно подождать, чтобы у пациента, находящегося в состоянии полудремы, наступило внутреннее растормаживание (или, как еще говорят, расслабление), после чего пациент начинает говорить о том, о чем он хранил бы полное молчание в том случае, если бы к нему не был применен наркоанализ.
      Если проследить исторические корни наркоанализа, можно установить, что они уходят и так называемый усыпляющий гипноз. В прежние времена пациента, состояние которого определяли как тяжелое, с терапевтической целью вводили в гипнотический сон, предварительно дав больному определенную дозу снотворного. Во время Второй мировой войны многие психиатры вернулись к этому методу. С помощью гипнотического сна, подкрепленного снотворным, они стали лечить многие неврозы, поскольку в их распоряжении не было ни достаточного количества времени для основательного психологического лечения, ни хорошо обученного медицинского персонала. Этот укороченный психотерапевтический метод и впоследствии применялся достаточно широко. Само собой разумеется, что армейских психиатров интересовала не столько проблема разработки каких-либо новых психологических приемов, сколько так называемое проявление психологических чувств действием. Последнее означает, что пациент, к которому применяется наркоанализ (то есть его искусственно вводят с помощью медикаментов в сумеречное состояние), начинает повторно переживать ту жизненную ситуацию, которая могла вызвать у него сильную психологическую встряску, например, серьезный конфликт с другими людьми или чувство страха, в котором он не желает признаваться даже самому себе. И это повторное переживание данной ситуации пациентом сопровождается такими ярко выраженными симптомами (громкие крики, озноб, дрожь, сильная потливость) и такими движениями души, которые пациент не проявлял во время первоначального, исходного переживания данной, приведшей его к психическому заболеванию ситуации, может быть, из чувства стыда или солдатского чувства чести.
      Забудем на время о проявлении психологических чувств действия и вновь обратимся к выявлению бессознательных, вытесненных или просто утаиваемых обстоятельств. И здесь мне хотелось бы еще раз подчеркнуть, что при попытках выявить такие обстоятельства нельзя говорить об установлении ни полной, ни истинной правды. Почему нельзя говорить, что удалось установить полную правду? Потому что пациент (или, как говорят обычно психиатры, испытуемый), будучи подвернут психоанализу, до самого последнего момента сохраняет способность по крайней мере умолчать о какой-либо частичке правды - и это доказано экспериментально. А почему нельзя утверждать, что пациент сказал истинную правду? Да по той причине, что испытуемый, будучи подвергнут психоанализу, необычайно легко поддается внушению, то есть в очень многих случаях он склонен отвечать как бы по заранее заданной программе: на определенный вопрос дает определенный ответ. И это тоже доказано экспериментально. Следовательно, проводящий наркоанализ психотерапевт, не осознавая сути происходящего, будет слышать в ответ на тот вопрос, который он задал испытуемому, лишь, так сказать, эхо этого вопроса. Нетрудно понять, что здесь не может быть и речи о каком-то чрезвычайно сильном побуждении к признанию: и если признание испытуемого действительно последовало, то психиатр ни в коем случае не может быть уверенным в том, что речь идет о признании, соответствующем на все 100 процентов истинному положению вещей. Это относится ко многим жизненным ситуациям; мне как врачу-психиатру не хотелось бы касаться юридических вопросов, но я вынужден это делать, тем более что существует довольно большое количество юридических документов, подтверждающих незаконность использования полицией или судебными органами наркоанализа, считая его нарушением прав человека. По той же самой причине доказательства, полученные в результате проведенного психоанализа, не должны приниматься во внимание судом при вынесении им того или иного решения.
      А теперь поговорим о психохирургии, которая представляет собой прямую противоположность наркоанализа. Если во втором случае речь идет об использовании инъекций медицинских препаратов, то в первом случае осуществляются определенные операции; если наркоанализ, осуществляемый в течение весьма непродолжительного времени, направлен в первую очередь на лечение неврозов, то с помощью психохирургии человека избавляют преимущественно от психозов, то есть не от так называемых нарушений состояния нервной системы, а в основном от заболеваний самой человеческой души. Выше я говорил о том, что выражение "сыворотка правды" является бессмысленным. То же самое можно сказать и о термине "психохирургия". Как будто нож хирурга сможет когда-нибудь прикоснуться к человеческой душе! Также и при нейрохирургических операциях скальпель никогда не проникает в духовную сущность оперируемого человека. Но почему же тогда эта так называемая психохирургия наделала столько шума? Да потому что она коснулась самого больного места - я говорю о комплексе коллективного душевного состояния. С точки зрения массовой психологии, уже наркоанализ представлял собой жупел, ужасающий мерзкий призрак. Многие абсолютно серьезно задавали вопрос, куда же мы придем, если будем добиваться признаний человека подобным способом. И, касаясь вопроса применения психохирургии, еще более серьезно спрашивали, что же будет, если, как утверждают психохирурги, мы сможем резко изменить характер человека с помощью хирургического вмешательства. Как мы видим, оба вышеназванных метода объединяются в сознании людей и выливаются во всеобщую ужасающую многих тенденцию, заключающуюся в том, что в будущем из человека как мыслящего субъекта можно будет сделать полностью лишенный воли объект - то есть человек как свободная личность может стать простым предметом, с которым можно обращаться как угодно: из любого человека можно будет извлечь любое признание, и в сознание каждого человека можно будет ввести любой пароль.
      С тем, что это невозможно сделать с помощью наркоанализа, я полностью согласен. Ну а можно ли изменить характер человека, подвергнув его нейрохирургической операции? В известном смысле - можно, но этот факт должен скорее обнадеживать людей, чем пугать: операция помогает при различных душевных заболеваниях и, что особенно важно, при серьезнейших психических расстройствах. Для того чтобы лучше понять это, совершим небольшой экскурс в историю возникновения психохирургии. Обращаясь к этой истории, мы легко определим, что психохирургия зародилась в Вене и поначалу являлась не чем иным, как наркоанализом; методы усыпляющего гипноза разработали австрийские профессоры Каудерс и Шильдер. Экспериментальные разработки некоторых методов психохирургии также были сделаны в Вене, их осуществляли в 1932 году австрийские исследователи Пётцль и Хофф. Однако уже задолго до этого было известно, что многие заболевания головного мозга человека сопровождались известными изменениями его характера. В зависимости от места возникновения этих заболеваний в головном мозгу у пациентов можно было наблюдать либо ослабление интереса к жизни, либо так называемое праздное остроумие (то есть стремление острить по любому поводу).
      Данные изменения характера, проявившиеся у одного из пациентов, произвели на врачей сильное впечатление. В головном мозгу этого человека была обнаружена опухоль, локализованная как раз в том месте мозга, воздействие на которое и могло вызвать ослабление интереса к жизни; однако во время операции по удалению опухоли нейрохирургам поневоле пришлось вторгнуться в те точки мозга, которые вызвали у данного пациента синдром праздного остроумия. И врачи с удивлением констатировали тот факт, что перед операцией, то есть когда у пациента была опухоль в определенном месте головного мозга, он был крайне неразговорчивым и подолгу лежал на кровати, тупо глядя в потолок; и что этот же пациент стал совершенно другим человеком, когда он появился у нас после операции на головном мозге, которую ему сделали в хирургической клинике. Он острил по любому поводу и вообще без всякого повода. Чем я могу это доказать? Вот только лишь один пример. Когда медицинская сестра спросила его: "Скажите, а сколь длинным было Ваше пребывание там, в хирургической клинике?", он ответил: "Да столь же длинным, как и у вас, в неврологическом отделении: 1 метр и 72 сантиметра".
      Таковы неумышленные результаты нейрохирургических операций. Что же касается психохирургии, то подобные так называемые изменения черт характера человека являются целью лечения. Однако великий Мониц представлял себе психохирургию несколько по-другому. Мониц - знаменитый португальский невропатолог, удостоенный Нобелевской премии, - считал, что в результате так называемой лоботомии (разрезу долей головного мозга) или лейкотомии может наступить повреждение нервных волокон, которое, как он полагал, связано с возникновением различных душевных заболеваний (например, с появлением у человека различных бредовых идей). Но обо всем этом не может быть и речи, и, как во всей истории медицины, так и в данном случае, неправильные (чтобы не сказать наивные) теоретические умозаключения дали мощный толчок плодотворным практическим исследованиям, что в конечном счете привело к многочисленным изобретениям и открытиям, обеспечившим невиданный прогресс медицины.
      Если говорить об изменениях характера человека после операций, которые описал Мониц, то их по сути дела лишь два: изменение возбудимости и изменение импульсивности, то есть данный пациент, по крайней мере после двусторонней операции, не будет способен на те сильные реактивные возбуждения, которые были свойственны ему до операции, и в дальнейшем он будет испытывать меньшее нервное напряжение в любой сложной психологической ситуации. Следовательно, этот человек станет гораздо более заторможенным, но не следует забывать одного очень важного обстоятельства: когда мы убеждены в том, что данная операция нужна и были учтены все возможные последствия этой операции, тогда мы сознательно идем на то, чтобы оказать помощь человеку, даже сделав его (в определенных пределах) более заторможенным и менее возбудимым, чем прежде. Так в каких же случаях нужно делать эту операцию? Ее нужно делать только тогда, когда пациент начинает испытывать чрезвычайно сильное нервное напряжение независимо от того, чем оно вызвано: каким-либо болезненным стремлением, болезненным принуждением или болезненным страхом, - когда все ранее предпринятые медиками другие меры не принесли больному ни малейшего облегчения. Известный профессор Штранский неоднократно подчеркивал, что лейкотомию нужно рассматривать как ultima ratio, то есть использовать как последнее решительное средство только в том случае, если были испробованы и оказались безуспешными все другие попытки. В результате данной операции человек должен освободиться от болезненных стремлений, принуждения и страха - а также и от связанных с ними страданий, которые продолжали бы мучить больного, если бы эта операция не была сделана. То, что именно эта операция может избавить человека от испытываемых им нечеловеческих мук, - очевидно. То, что в результате этой операции сознание человека будет более заторможенным, следует считать необходимой платой за избавление от страданий. Речь в данном случае совершенно не идет о выборе меньшего из двух зол, я говорю об избавлении от большого зла с помощью проведенной хирургами операции. Перед тем как приступить к лейкотомии, нужно очень тщательно обдумать и взвесить все, что может помешать этому больному жить полнокровной человеческой жизнью: серьезность заболевания, во имя избавления от которого он соглашается на операцию, - и изменения душевного состояния, которые могут наступить в результате операции. Когда все готово к проведению операции, врачи должны еще раз всесторонне обсудить любые возможные побочные эффекты операции и убедиться в том, что операция приведет к исцелению больного с минимальными потерями.
      В заключение хочу сказать о том, что является крайне важным - как для врачей, так и для пациентов - при любом хириргическом вмешательстве, и даже при медикаментозном лечении: мы должны совершенно сознательно пойти на то, что в результате любого лечения могут возникнуть какие-либо, конечно же, не слишком желательные побочные эффекты. Мы должны с этим примириться - и, как правило, мы можем с этим примириться. И мы, врачи, никогда не имеем права отступать перед болезнью, не приняв никакого определенного решения. Я имею в виду прежде всего решение о том, какой вид лечения назначить - операцию или использование медицинских препаратов, - и оценку того, насколько серьезно скажутся на здоровье пациента возможные побочные эффекты. Само собой разумеется, что чем большему риску подвергается больной, тем тяжелее врачу принять правильное решение. К моему глубокому сожалению, в области медицинской техники человечество пока не изобрело ничего такого, что превышало бы уровень какой-либо другой технической области: в той же самой степени, в которой нам дана власть, - именно в этой степени на наши плечи взваливается тяжелейшая ответственность.
      Врач и человеческие страдания
      Начну с банальной истины: в силу своей профессии именно врач призван облегчать страдания человека и, если это возможно, избавлять его от них. Гораздо менее известным является тот факт, что врач должен уметь четко различать грань между двумя, если можно так выразиться, типами страданий. Я имею в виду страдания, от которых, на данном этапе развития медицины, человека пока еще невозможно избавить, и страдания, которые врач может в значительной степени облегчить или совсем избавить от них своего пациента. Замечу, что многие человеческие страдания можно предотвратить, используя различные профилактические и гигиенические средства. Устраняя причину, вызвавшую страдания, например, с помощью хирургической операции, - врач освобождает заболевшего человека от страданий. (В данном случае я говорю о хирургическом вмешательстве как об одном из радикальнейших способов справиться с болезнью.) Однако ни для кого из нас не является секретом, что далеко не каждую причину болезни врач может устранить; другими словами, далеко не каждая болезнь излечима.
      Поэтому на врача возлагается еще одна, крайне важная задача: во всех тех случаях, когда врач оказывается бессильным устранить причину того или иного заболевания, он обязан сделать все возможное, чтобы в максимальной степени облегчить страдания больного. (Хотя это относится скорее не к хирургическим операциям, а к использованию различных медикаментов.) И вот здесь мы сразу сталкиваемся с двумя проблемами: каким образом избавить больного от испытываемых им страданий и допустимо ли это делать, применяя крайние меры. Представьте себе ситуацию, когда врач может облегчить невероятную боль своего пациента, лишь сделав ему смертоносную инъекцию. В данном случае речь идет об эвтаназии. Другими словами, врач, руководствуясь соображениями сострадания и милосердия, добровольно помогает страждущему уйти из жизни. Хорошо известно, что эвтаназия запрещена законом (даже если врач делает это с письменного согласия самого больного и его родственников), и я уже говорил о том, что это правильно и что эвтаназия и должна оставаться запрещенной. Обычно эвтаназию осуществляют медикаментозными средствами (о жестоком способе умерщвления больного с помощью смертоносного газа мне не хочется даже говорить). Можно использовать для облегчения страданий больного не эвтаназию (как крайнюю меру), а хорошо известные хирургические операции на головном мозге, такие как лейкотомия и лоботомия. С помощью вышеназванных хирургических операций можно добиться того, что больной не будет испытывать тяжелых страданий, несмотря на то, что причина болезни не будет устранена. Из общей неизменившейся картины болезни будет, если можно так выразиться, изъят один фрагмент, то есть страдания больного.
      Однако при этом нужно иметь в виду, что пациент, которому сделана подобная операция (лоботомия или лейкотомия), после ее завершения будет довольно пассивно относиться к жизни, потеряв значительную часть своих интересов. Кроме того, следует принимать во внимание и то, что у некоторых больных после таких операций возникают известные психические расстройства. Однако с этими нарушениями психики и довольно незначительными изменениями характера приходится мириться во всех тех случаях, когда речь идет о нейрохирургических операциях, в результате которых удается избавить пациента от нестерпимой, незатихающей боли. Но всегда ли врач обязан закрывать глаза на изменение характера больного, на возникновение у него заторможенного состояния? Должен ли врач рекомендовать пациенту эту операцию, несмотря на ту цену, которую больному придется за нее заплатить? Нет! Врач должен быть абсолютно уверен в том, что страдания, испытываемые его пациентом, намного перевешивают изменения, которые могут произойти в его характере.