Стеклянная западня

      -- Майор!--заорал он.-- Мы не на войне. Мы -- в казарме. Проснитесь же! Мы не на войне!
      Красное опухшее лицо покачивалось перед Абелем. Глаза смотрели бессмысленно. Абель помолчал и выпустил его. Майор рухнул вперед, с грохотом ударившись головой о стол, стоявший возле кровати.
      -- Война всегда,--пробормотал он. Его сжатые в кулаки руки расслабились, пальцы дрожали. Словно маленькие зверюшки в смертельной схватке. Рядом лежал пустой пластиковый пакетик.
      Руки, голова, стол вдруг как-то странно расплылись -- глаза Абеля наполнились слезами. С пистолетом в руке он прошел к стене, прислонился к ней. Майор задышал громко и хрипло. Рука Абеля все еще сжимала пистолет, но теперь уже он не пытался стрелять. Он признался себе, что не может. Не может, пока майор в бессознательном состоянии.
      Мир внутри него рушился. Мир, который он создал сам, один, мир великого его плана, который значил больше, чем искупление или месть,--это была его вера, религия, что-то непостижимое, оставшееся от внешнего мира или от прошлого. Теперь душа его выжжена и беззащитна.
      Что делать? Вернуться? А почему нет? Никто его не заметил, путь назад свободен. Он мог проскользнуть в казарму, забиться в постель, натянуть одеяло на уши и сделать вид, будто ничего не произошло. Ненависть его растаяла, а равнодушие --это не опора. Без ненависти или без черных шариков это невозможно.
      Может, подождать, пока майор очнется? Но появится ли у него тогда желание выстрелить? И имеет ли смысл этот выстрел? До сих пор он не задавал себе такого вопроса. Возможно, это и не имеет смысла. Возможно, ничто не имеет смысла.
      Он вздрогнул. Резкий звонок разорвал тишину. Звук с ночного столика в изголовье: там телефон. Звонок повторился. Майор слегка пошевелился. Абель быстро подошел к телефону и снял трубку. Он хорошо знал голос майора.
      -- В чем дело? -- резко спросил он.
      -- Говорит дежурный капрал, из караульного помещения. Господин майор, осмелюсь доложить: назначенная инспекция помещений проведена. Мы установили... в комнате пятьдесят шесть, господин майор, отсутствуют двое солдат. Абель пятьдесят шесть дробь семь и Остин пятьдесят шесть дробь восемь. Объявить тревогу? Поднять всех на розыск?
      Абель размышлял недолго.
      -- Нет,-- пролаял он в трубку.-- Не сейчас. После подъема.
      Господин майор... Судя по всему, речь идет о дезертирстве. Не следует ли немедленно...
      Вы, кажется, не поняли,---резко перебил его Абель.-- Сосредоточьте посты в помещениях, чтобы люди не разбегались. До подъема ничего не предпринимать! Все.
      Он положил трубку.
      Итак, решено. У него есть время до шести. Эти несколько часов вместили все, что ему оставалось сделать. Он мог дожидаться здесь или бежать. Застрелить майора, застрелить себя или троих других. Он мог... А что еще он мог?
      Он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. На ней табличка "Вход воспрещен". Он торопливо пересек коридор и отправился тем же путем, каким пришел сюда час назад. Тогда он сгорал от желания убить.
      12
      Этой ночью Фил почти не спал. Он чувствовал себя нехорошо; возможно, сказались волнения прошедшего дня, возможно, вчерашнее отключение от приборов на несколько минут.
      В конце концов, не все ли равно, отчего. Перед обедом к нему вошла Крис, он заметил, что глаза у нее покраснели и опухли.
      -- Я не могла прийти раньше,-- сказала она.-- Он все время ходил по коридору, когда я хотела зайти к тебе. Он меня... Он потребовал...
      -- Чего?--слабо спросил Фил.
      -- О, Фил, что нам делать?
      Она села на его кровать, не на табуретку на этот раз, а прямо на кровать. Низко склонившись, она поцеловала его. И снова спросила:
      -- Что нам делать?
      -- Что-нибудь придумаем.
      Фил и сам заметил, как неубедительно звучат его слова. Он думал всю ночь и ничего не придумал. Но нужно было сказать слова утешения.
      -- Есть ли на корабле оружие?--спросил он.-- Ты видела у кого-нибудь пистолет? Может, в складских отсеках?
      -- Не думаю... Я не обращала внимания на это. Да и зачем тебе?
      -- Тогда можно будет диктовать ему свою волю,-- неуверенно сказал он.
      -- Но ведь это то же самое. Зачем? Да зачем? Он не ответил.
      -- Ах, все это ужасно, Фил,-- прошептала она.-- Намного ужаснее, чем я до сих пор думала. А ведь все было и так скверно.
      -- Это звучало разумно.--сказал Фил.--Все, что он сказал.
      Она взвилась.
      -- Это же все ложь!
      -- Я не почувствовал в его словах фальши,--сказал он безвольно.
      -- Все это ложь,-- еще раз проговорила она; будто желая защититься, она повторяла эту фразу.
      -- Если б я не был таким беспомощным,-- глухо пробормотал он. Ему стоило больших усилий сохранять спокойствие, но тут боль и разочарование от крушения надежд одержали верх: он сжал кулаки, заметался по подушке.
      -- Если б я не болтался на этом поводке... Крис... Я сделаю все...
      Она погладила его по щекам, снова поцеловала.
      -- Я обещаю тебе, Крис,--бормотал он,--когда ко мне вернутся силы... я найду выход... обещаю тебе!
      -- Успокойся,--сказала она, приблизив к нему лицо.-- Я ведь знаю это...
      Он ощутил ее дыхание. Руки его еще покоились в ремнях, но стоило чуть-чуть приподнять голову, и можно было прикоснуться к ее лицу, они целовались снова и снова, истосковавшись по близости, молча и отчаянно.
      -- Сестра Кристина, вы забываетесь.-- В прямоугольнике открытой двери стоял главный врач. Они не услышали ее скрипа. Крис вскочила и быстро отошла к стене.
      -- Вы знаете, я могу добиться от вас повиновения,-- спокойно сказал доктор Миер,--но этого не потребуется! Отправляйтесь в свою комнату. Мы поговорим позже!
      Он подождал, пока девушка не ушла. На Фила она больше не взглянула.
      -- Кристина -- милая девушка, -- сказал доктор Миер.--Без сомнения, самая милая из четырех женщин, которых мы спасли во имя человечества. Я понимаю, она вам нравится, Абельсен. И даже не имею ничего против, коли вы влюбитесь, но на расстоянии, да позволено мне будет заметить! Запомните это, Абельсен: она моя. В нормальное время я бы сказал, что она моя невеста. До сих пор вы этого не знали. Теперь знаете. И действуйте соответственно!
      Он повернулся к двери.
      -- Господин главный врач! -- крикнул Фил. Полуобернувшись, врач смотрел на Фила через плечо.
      -- Что еще?
      -- Вы не можете этого сделать,--сказал Фил,--того, о чем здесь вчера говорили. Женщины не ваша собственность. И уж конечно, не Крис!
      -- Так,-- сказал врач,--вот оно что. Вы бунтовщик. Один из тех, кто неизвестно чего ради восстает против бога и всего мира. Сеет смуту и пожинает хаос. Этого мне только недоставало. Но я займусь вами. Я сделаю из вас полезного обществу человека. А сейчас приказываю: перестаньте преследовать девушку. Она здесь не для вас. Для вас меньше всего. Надеюсь, вы поняли!
      Он все еще стоял, полуобернувшись в дверях. Теперь он взялся за ручку и распахнул дверь. Вышел. Фил увидел, как мелькнул белый халат. Потом дверь закрылась.
      И этой ночью Фил спал плохо. Вновь и вновь просыпался он от страшных безумных снов и прислушивался. Но скрипа двери, которого он так ждал, не было. Понятно, он тосковал по Крис, но его не удивляло, что она не приходит. Возможно, за ней следили, если вообще не заперли. Он был бы рад, если б хоть кто-то нарушил его одиночество, даже главный врач, но и в эту ночь никто не пришел к нему. Из всех долгих ночей, которые он провел один на больничном одре, эта была самой тяжкой.
      Лишь под утро он на короткое время забылся в тревожном сне, но картина, многократно возвращавшаяся, заставляла его вновь и вновь просыпаться в холодном поту: он лежал, не в силах шевельнуться, на конвейере, который нес его к огромной стеклянной западне, с грохотом захлопывающейся за ним.
      Проснувшись окончательно, он почувствовал себя разбитым, зато немного успокоился. Ожидание чего-то, что должно случиться, пусть даже совершенно неведомое, казалось ему не таким уж невыносимым. Как-нибудь все образуется, всегда ведь все как-то образовывалось.
      Потом открылась дверь, и вошла незнакомая молодая женщина в халате медсестры, с грубым, чуть глуповатым, но добродушным лицом.
      -- Доброе утро,-- сказала она.-- Как спали?
      -- Где сестра Кристина? -- спросил он.
      Сестра намочила губку, побрызгав на нее жидкостью из пластиковой бутылки. Запах дезинфицирующего средства распространился но комнате.
      -- Она получила другое задание,--сказала сестра и вытерла губкой лицо Фила.-- Я ее подменила. Меня зовут сестра Берта.
      Что с ней? Где она? Сестра Берта не прерывала работы.
      -- Да не волнуйтесь вы так,--сказала она.
      -- Приведите ее! -- закричал Фил.-- Немедленно!
      -- Успокойтесь!--нетерпеливо приказала сестра. Фил отвернулся в сторону, чтоб уклониться от губки, мешавшей ему разговаривать.
      -- Хватит!--резко крикнул он.-- Я хочу видеть Крис!
      -- Но послушайте,--сказала сестра,-- что за представление?
      Она выпрямилась, взглянула на него. Он попытался сдержать нетерпение.
      -- Ну пожалуйста, сестра,-- попросил он,--сходите к ней. Скажите, чтоб она пришла.
      -- Ей запрещено приходить,--сказала она.-- Вы что, не понимаете? Это ведь очевидно: ей запрещено, и она не может нарушить запрет!
      -- Вы видели ее? --спросил Фил.-- Сегодня?
      В комнате сестер, разумеется. Кстати, она просила передать вам привет. Она желает вам скорейшего выздоровления.
      Фил ничего не ответил, и сестра Берта продолжила обтирание. Время от времени она выжимала губку над тазиком и смачивала снова.
      --- Сестра,--сказал Фил,--сделайте для меня доброе Дело, пожалуйста! Скажите, можно мне позвонить Крис?
      -- Да, но я не стану вас соединять с нею.
      -- Какой у нее номер?
      -- А почему я должна его называть? Вам запрещено с ней разговаривать. Шеф запретил. Он сказал, вы слишком возбуждаетесь от этого.
      -- Послушайте,--воскликнул Фил.-- Я должен с ней поговорить. И она должна прийти... Как-нибудь!
      Обращаю ваше внимание, что вынуждена буду доложить, если вы сию минуту не успокоитесь.
      Через какое-то время она спросила уже более дружелюбно:
      -- Вы, должно быть, влюбились в нее, да? Фил не ответил, и она продолжила:
      -- Вы не представляете, как часто больные влюбляются по уши в сестер. Три раза в неделю, это уж точно, Я могла бы вам рассказать потрясающие истории. Я на эту удочку не попадусь. Стоит вашему брату поправиться, он про нас и не вспомнит. У меня была когда-то подруга, ее звали Элли. Вот уж она влипла. Это было, когда я еще в Сантьяго работала. Однажды туда привезли...
      -- Протрите мне лицо, сестра,--сказал Фил. Она выполнила просьбу. Потом сказала:
      -- Да не принимайте вы так близко к сердцу! Выбросьте Крис из головы. Тут уж ничего не поделаешь! Ей вы тоже здорово вскружили голову. Ходит вся зареванная. Но доктор ей найдет занятие.--Она бросила на Фила быстрый испытующий взгляд.--Не переживайте. Это пройдет. Нам тоже несладко. Пляшем под его дудку, да еще как. А что тут поделаешь, в такой ситуации?
      Она бросила губку в тазик, зажала бутыль под мышкой и вышла.
      Под вечер пришел главный врач. Он остановился у постели Фила и принялся изучающе разглядывать его.
      -- Хорошие новости, Абельсен,--сказал он.--Маленькое солнце, к которому мы направляемся, уже показалось в телескоп. Свет у него очень слабый, судя по всему, оно довольно холодное, но, как бы то ни было, это солнце.
      Он нажал одну из клавишей на пульте у кровати. Шторы раздвинулись. На ближнем плане--серебристая стенка внешнего кольца, за ней бесконечный космос. Звезды медленно вращались вокруг оси, находившейся вне поля его зрения.
      -- Сейчас покажется,--сказал врач.-- Вот смотрите! Там, где три яркие звезды образуют равнобедренный треугольник. Там наша Эр-Зет 11... В правом углу треугольника. Невооруженным глазом пока, увы, не разглядеть. Но самого интересного вы еще не знаете: у нашего солнышка есть планеты. По крайней мере одна. Я установил легкое уменьшение интенсивности света. Продолжается сорок пять минут. Скорее всего, это проходящая по орбите планета. Там мы и сядем. Через несколько дней я включу систему торможения. Точного расчета пока еще нет.
      Гордо подняв голову, он глядел в черную пустоту. В этой пустоте он открыл остров, на котором могла закрепиться жизнь.
      -- Как выглядит планета, я, естественно, пока не знаю. Наверняка не слишком приветливо. Но у нас есть все, чтобы там зацепиться и как-то ее обжить. Другого выбора все равно нет. Продолжать полет в неизвестность--это было бы слишком дорого. Слишком много времени, слишком много энергии.
      Он вновь нажал клавишу пульта, и шторы закрылись.
      -- Кстати, Абельсен, это для вас,--сказал он, показывая на ящичек под кроватью.-- Возможно, ваши руки уже достаточно окрепли.
      Он ощупал плечо и предплечье Фила.
      -- Попробуйте!
      Он расстегнул ремень на правой руке пациента. Фил сделал вид, будто с напряжением пытается поднять руку. Закусив губы, он бессильно поерзал по подушке; словно не мог совладать со своими мускулами.
      -- Оставьте, не напрягайтесь,--сказал врач.--Вы еще не окрепли. Давайте я снова пристегну вас. Иначе вы можете не совладать с собой, если вдруг сведет мышцы.
      Он застегнул ремни, и Фил с благодарностью отметил, что он не стал затягивать их туже, чем прежде.
      -- Да,--сказал врач.-- Мы скоро достигнем цели, я должен начать подготовку. Что делать с вами? Хотелось бы как-то вас убедить- Вы ведь достаточно интеллигентны. Когда-то были лейтенантом.
      -- А что, сейчас уже нет?--спросил Фил.
      -- Нет,--сказал главный врач. Лицо его приняло почти доброжелательное выражение. Он все еще стоял рядом с постелью Фила, похожий на монумент, воплощение судьбы.--Вы подумали о том, что я вам сообщил?-- спросил он.
      Фил кивнул.
      -- Да.
      -- Вы признаете, что мой план правилен? Фил молчал.
      -- Эта история с Крис... Поверьте, я понимаю вас. Но такие вещи легко преодолимы, даже если поначалу болезненны. Вы ведь согласны, что женщины обязаны выполнить свое предназначение, верно?
      -- Это бесчеловечно,-- ответил Фил.
      -- Выходит, не понимаете. Мне бы хотелось, чтоб кто-то меня понял. Меня и все значение моего плана. Жаль. Но если вам не хватает ума и интеллигентности-- придется обойтись без понимания. Вы готовы добровольно сотрудничать в решении той великой задачи, что нам предстоит? Пусть даже не понимая железной логики необходимости? Вы готовы подчиниться мне добровольно?
      Фил молчал, и он продолжил приглушенным, но твердым голосом:
      -- Я предпочел бы, чтоб вы добровольно проявили готовность к сотрудничеству. Тогда со временем вы все- таки признали бы мою правоту. Быть может, вы не в состоянии следить за ходом моих мыслей, столь внезапно все это на вас свалилось? Я желаю вам добра, Абельсен. У вас еще есть шанс. Ну?
      Губы у Фила пересохли. Он боролся с собой. Не то чтобы он согласен был подчиниться. Но разумно ли было восставать открыто? Кому от этого будет лучше?
      -- Подумайте все-таки, Абельсен! -- сказал врач. Он уже начал терять терпение. Плохо скрытое раздражение звучало в его голосе.-- Я вовсе не прошу вас о любезности! Я могу сделать с вами, что захочу. Мне не стоило бы никакого труда заставить вас подчиниться моей воле. Средства для этого у меня есть! -- Он похлопал рукой по карману халата.-- Но я не горю желанием их применять. Я хочу, чтобы вы добровольно признали мою правоту!
      Фил уже понял, как ему нужно себя держать.
      -- Это не так легко,-- сказал он.
      -- Что не так легко?--спросил врач.
      ... Вас понять,-- ответил Фил,-- Ситуация невероятно сложная. И план ваш далеко не простой. Он гигантский.
      -- По крайней мере это ты понял, мой мальчик,-- пробормотал врач. И добавил громко: -- А вы не хотите попытаться вникнуть в него?
      -- Я пытаюсь,-- ответил Фил. Врач что-то обдумывал.
      -- Я не могу дать вам на обдумывание много времени. Торможение начнется уже завтра. При повышенной силе тяжести мы все недееспособны. Но я все-таки хочу попытаться...--Он запнулся и испытующе взглянул на Фила. - А не хотите ли вы просто выиграть время, Абельсен? И не замышляете ли какой-нибудь трюк? Вы действительно готовы подчиняться моим требованиям?
      -- Разумеется, готов,-- подтвердил Фил. Оставалось надеяться, что это прозвучало искренне.
      -- Вы согласны отказаться от Кристины?
      -- Да,--ответил Фил. Голос у него был сдавленный. И прозвучало это наверняка фальшиво.
      -- Так,-- сказал врач. Он внимательно посмотрел Филу в глаза.--Не уверен, что могу вам доверять. Придется подвергнуть вас испытанию.-- Он взял из рук Фила кнопку звонка и нажал. Через несколько секунд вошла сестра Берта. --Помогите мне! -- приказал он.-- Мы переставим кровать!
      В ответ на удивленный взгляд сестры он сказал резко: -- Что уставились! Беритесь!
      Он рывком развернул кровать, приставив к стене, на которой помещался матовый экран видеофона. Голова Фила оказалась на расстоянии примерно метра от него, экран был прямо перед ним.
      Доктор Миер повернул диск. Раздались длинные гудки.
      -- Смотрите на экран,-- сказал он.-- Думаю, это поможет вам увидеть реальность в истинном свете.
      Подойдя к двери, он сделал знак сестре. Фил остался один.
      13
      Абель чуть не проскочил мимо Остина. Тот сидел на корточках, упершись в колени подбородком, у боковой стены склада.
      -- Что с тобой?--спросил Абель.
      Остин поднял к нему лицо--светлое пятно во мраке; он молчал.
      -- Я искал тебя,--сказал Абель.--Где твоя взрывчатка?
      Остин пожал плечами.
      -- Нет никакой взрывчатки. Ты был прав!
      -- И что теперь ты хочешь делать?
      -- Ничего. Майор убит?
      -- Нет,--сказал Абель.--Это теперь не имеет смысла.
      Это никогда не имело смысла.
      -- Может, и раньше это не имело смысла. Но тогда я твердо верил в это. А сейчас... Как подумаю... Откуда мы вообще знаем, что имеет смысл, а что нет...
      Они молчали несколько секунд. На противоположной стороне показался часовой, он прошел по дороге, свернул за угол барака.
      -- У нас нет пути назад,--сказал Абель.--Они провели инспекцию помещений.
      -- Откуда ты знаешь?
      -- Только что узнал.
      -- И что ты теперь будешь делать?
      -- Ничего. Как и ты. Остин встал.
      -- Абель! -- попросил он.-- Давай попробуем еще раз. Вместе.
      -- Что?--спросил Абель, хотя и знал ответ.
      -- Вырваться отсюда. Через ту дыру в проходе. Может, получится и без взрыва. Там есть один блок... узкое такое место. Но если мы вместе...
      -- Хорошо,--прервал его Абель.-- Мне все равно. Я пойду.
      -- Секунду,--прошептал Остин.-- Подожди.
      Он исчез в темноте. Через несколько минут он вернулся. В руках у него была тяжелая штанга.
      -- Это центральная опора десятиместной палатки,-- пояснил он.--Можно использовать как лом. И два фонаря у меня в кармане. Они нам понадобятся. Пошли!
      Они побежали к машинному залу, проникли через ворота в освещенный коридор, потом в темный проход и по ступенькам вверх; никто их не задержал.
      Остин нырнул в расщелину между скал.
      -- Подай мне лом,--сказал он.
      Абель протянул штангу, и Остин изнутри направил ее в нужное место, потом вылез. Они положили фонарик на скалу так, чтобы свет падал в нужном направлении, потом навалились на штангу. Она выпирала вверх на высоте колен, словно оглобля повозки.
      -- Так не пойдет,--сказал Абель.
      Он задумчиво огляделся, потом уселся на землю, упираясь ногами в штангу-лом. Остин уселся рядом в такой же позе.
      -- Давай!
      Штанга оказалась гибкой, но из очень прочного металла. Она гнулась, распрямлялась, снова гнулась... Скрежет, грохот, пыль вырывались из расщелины.
      Остин хотел сразу же нырнуть в пещеру, но вынужден был вернуться, откашливаясь и отплевываясь.
      Пришлось подождать.
      Абель поднял фонарик и немного огляделся.
      -- Похоже, что это натуральная горная порода,-- сказал он, направив луч света на коричнево-красные прожилки. Подняв с земли обломок скалы, он поцарапал по стене.--Сплошь вулканические извержения, осадочных пород нет,--добавил он.
      -- Этот проход был пробит взрывом,-- предположил Остин.--Вот сюда закладывали взрывчатку.--Пальцем он провел по гладкому вогнутому желобку.
      Абель взобрался на выступ скалы, чтобы рассмотреть породу повыше.
      -- Такое чувство, будто здесь теплее,-- сказал он.-- Ты не замечаешь?
      Остин вытянулся во весь рост, положил ладони на шершавую темную поверхность, испещренную мелкими кристаллами.
      -- Возможно, ты прав. А это что?
      Из ниши он вытащил маленький ящик, по форме напоминающий кирпич. Углы окантованы темным металлом, стенки из прочной пластмассы. Сбоку от ящика тянулся кабель, вложенный в металлическую спираль, он вел к тубусу. Больше ничего приметного не было, ни индикатора, ни кнопки, только два углубления для глубоко ввинченных болтов.
      -- Что бы это могло значить?--спросил Абель. Понятия не имею,-- сказал Остин.--Пыль рассеялась. Давай дальше!
      Он вновь попробовал вползти в расщелину, но обломки скал загромоздили ее, пришлось сначала расчистить проход. Присев на корточки, он удалил сначала крупные камни, потом сгреб щебень в сторону. Как только отверстие расширилось настолько, что можно было туда проползти, он протиснулся внутрь, осторожно перемещая большие обломки к ногам, там их принимал Абель, убирая с дороги. Так они проработали полчаса, потом Остин кряхтя вылез.
      -- Смени меня. Я должен чуть передохнуть.
      Абель взял фонарь и протиснулся в отверстие. Это была узкая, тесная дыра, в которой едва хватало места. Пытаясь поднять голову, чтобы глянуть вверх, он больно ударился о выступ скалы. Пришлось держать голову опущенной, лишь иногда он бросал взгляд на свои руки. Предстояло выгрести еще огромную груду камней, он с трудом дотягивался до них, хотя они лежали прямо под носом.
      Он почувствовал, как на затылке образовалась шишка. Сначала она болела, болели и сведенные судорогой мышцы, болели локти и колени, в которые вонзались острые камни. Потом боль постепенно ослабла, усилилась жара, он превратился в машину, ничего не чувствующую и ни о чем не думающую, он просто рыл и разгребал, как экскаватор.
      Сантиметр за сантиметром, с огромным трудом, он продвигался вперед. Когда луч фонарика, который он зажал во рту, чтоб освободить руки, осветил пространство впереди, он увидел, что крышка прямо перед ним. Он вытянул руку --пальцы его коснулись металла. Силы отказали, и несколько секунд он пролежал без движения. -- Что с тобой? -- спросил Остин.
      -- Вытяни меня за ноги.-- простонал Абель. -- фонарь я оставлю для тебя.
      Остин вытащил его, Абель помогал, как мог, руками. Сначала пришлось отдышаться, только потом он смог произнести:
      -- Осталось уже немного. Я смог дотянуться до запора... Быть может, еще минут на десять работы.
      Остина невозможно было удержать. Он полез в отверстие, и Абель услышал, как он там возится.
      Постепенно Абель собрался с силами. Он встал на колени у входа, попытался разглядеть, что происходит внутри. Остин продвинулся вперед уже довольно далеко.
      -- Здесь возле крышки углубление,--крикнул он.-- Можно опереться. Сейчас выброшу еще несколько камней, тогда будет свободнее.
      Абель наполовину влез в расщелину, чтобы принимать обломки. Остину стало легче теперь их выталкивать изнутри, и вскоре они расширили лаз.
      -- Если устанешь, пусти меня, я продолжу!
      -- Пробую отвернуть крышку! --Послышалось тяжелое дыхание, потом вздох облегчения. -Она поворачивается!
      Абель услышал тихий скрип, затем снова грохот, скрежет, будто тащили что-то тяжелое.
      -- Прошу -- дверь открыта!
      -- Подожди! -- крикнул Абель.
      Он быстро схватил второй фонарик и пролез в щель. Теперь ползти было относительно сносно. Он дополз до люка -- круглое отверстие было открыто... Абель посветил внутрь, прежде чем лезть туда. Отвинченная крышка лежала на земле. Опираясь руками, Абель пролез внутрь, это была абсолютно пустая, круглая маленькая камера, стены которой, в отличие от ведущего к ней прохода, были тщательно забетонированы.
      -- Остин! Подожди!--крикнул Абель еще раз.
      Только что он слышал его, теперь было тихо. Остин уже покинул камеру через другой люк, устроенный точно так же, как первый. Снова надо было отвинтить крышку, теперь она лежала на полу, как и первая. На выпуклой поверхности Абель заметил знак--красная треугольная фигура на светло-сером фоне.
      Слабый блеск проникал снаружи, тянуло каким-то холодным удушливым газом. До Абеля донесся слабый замирающий крик. Быстро пересек он узкое пространство. Сквозь отверстие в люке увидел край металлической лестницы. Едва он протянул руку, чтоб схватиться за ступеньки, наверху что-то загрохотало, с шумом посыпались вниз камни, потом что-то глухо несколько раз ударило по ступенькам... Тело Остина, словно мешок, упало к ногам Абеля. Он дернулся еще раз на полу и замер. Абель хотел перевернуть его, уложить поудобнее, тут взгляд его упал на лицо--это была сплошная черная короста.
      Абель не терял больше ни секунды. Он понял. Поднял крышку и плотно завернул ее. Плита была неимоверно тяжелой -- наверняка проложена свинцом. Так же быстро скользнул он во внутреннее отверстие; здесь он тоже тщательно завернул крышку. Потом протиснулся сквозь расщелину и выпрямился. Тихое щелканье послышалось сверху. Он посветил вверх--там стоял обнаруженный Остином прибор.
      Абель дрожал всем телом и не мог понять, от напряжения это, от ужаса или отвращения. Он почувствовал, как в нем разрастается ярость, на сей раз не бессмысленная, слепая, захлестывающая ярость, а холодная и спокойная, от которой по телу бежали мурашки. Он сунул руку в карман, за пистолетом. Тот был на месте. Он вытащил магазин; пули находились в ячейках на нужном месте. Он повернул пальцем втулку зажигательного устройства-- блеснула искра. Вновь собрал он пистолет и помчался вниз к лестнице. Ничто на этот раз не помешает ему спустить курок.
      И тут на него упал луч фонарика.
      -- Кто здесь?
      Это был незнакомый мужской голос, во всяком случае не голос майора.
      Абель держал оружие наготове --это давало ему ощущение превосходства, он чувствовал себя настолько уверенно, что не стал пускать его в ход.
      -- Как вы со мной разговариваете!--крикнул он, не замедляя шага.--Стоять смирно, когда ко мне обращаетесь!
      Абель не рассчитывал, что человек примет его за майора, он рассчитывал на автоматическую реакцию солдата, услышавшего команду, да еще в такой резкой форме.
      Расчет оправдался. На мгновение луч фонарика соскользнул с него, человек вытянулся... Абель тут же оказался рядом и нанес правой сильный резкий удар, их в обязательном порядке осваивали все солдаты. Часовой беззвучно рухнул на землю. Обучение приемам ближнего боя оправдало себя. Абель быстро склонился над поверженным и посветил фонариком. Это был сержант. Оружия при нем не было. Абель направился к двери.
      Коридор, как всегда, был пуст --тусклые матовые лампы по бокам сливались вдали в сплошную линию. Быстрее по коридору вдоль этих тусклых светильников. На бегу он считал двери, толкнул ту, что вела в машинный зал, средоточие его помыслов.
      Часовой преградил дорогу, рука с пистолетом невольно дернулась, но Абель и тут запретил себе расходовать понапрасну пули.
      Он сунул пистолет в карман и бросился на часового. На мгновение увидел перед собой ошеломленное лицо, рот, раскрытый для крика,-- и тут же нанес левой удар прямо в челюсть, правый кулак угодил в живот противнику. От толчка оба отлетели к стене... Упали, сцепившись, на пол, дюжина сложенных пластмассовых канистр рухнула на них... одна раскололась. Абель лежал на противнике, зажимая ему ладонью рот, посреди тысяч черных шариков, как жуки разлетевшихся на полу. Абель почувствовал, как противник отчаянно пытается схватить ртом воздух, он использовал ситуацию, чтоб другой рукой зажать ему нос; извивающееся тело он крепко сжал ногами; коленями придавил руки.
      На рукаве куртки блеснул серебряный уголок -- этот человек был капралом. Он дернулся еще пару раз... Тут Абель услышал голоса:
      -- ...А вы прочешете с вашими людьми бельевой склад. Ясно?
      -- Так точно, господин сержант!
      -- Тогда начинайте с центра!
      Одна из дверей открылась. Снова кто-то что-то говорил, но тише, чем прежде, и Абель не смог разобрать слов. Потом он услышал топот сапог. Они приближались к нему. Молниеносно принял он решение. Сунув пистолет стволом вниз в сапог, он громко постучал в дверь.
      Шум шагов смолк.
      -- Войдите!
      Абель распахнул дверь. Сержант изумленно оглядел его.
      -- Что вы здесь делаете, рядовой? Абель щелкнул каблуками и выкрикнул:
      -- Прошу разрешения доложить господину майору!
      -- Да вы, похоже, свихнулись! Пройдите!
      Он указал на дверь, Абель прошел вперед, сержант за ним. Два капрала в полном походном снаряжении появились в коридоре, они вылупились на него, как на диковинного зверя.
      -- Ну, докладывайте! Вы что, не знаете, что не имеете права покидать казарму во время ночного сна? И что вход в эти помещения вам запрещен? Слушаю вас.
      Абель прикинул, скоро ли капрал придет в себя. Решил, что нужно спешить. Он сказал:
      -- У меня важное донесение для господина майора. Прошу разрешить мне пройти к господину майору!
      -- Он хочет к майору!--вскричал один из капралов.-- Да он просто хотел попасть сюда, это понятно.
      Сержант оборвал его.
      -- Солдат будет наказан, это ясно.--Он вновь повернулся к Абелю.--Сообщите ваше донесение мне. Быстро!
      -- Я могу сообщить его только лично господину майору, это срочно!
      Сержант подал капралу знак.
      -- Возьмите-ка его в работу. Немного штрафных упражнений научат его дисциплине.
      -- Речь идет о карманном фонарике, господин сержант,--выкрикнул Абель.-- Его взял Остин пятьдесят шесть дробь восемь. Он дезертировал, а я преследовал его. Майор гарантировал освобождение от наказания... Кто сообщит что-нибудь об этом случае, не будет наказан. Я лишь выполнял свой долг!