Клетка для орхидей

Они снова оказались на искусственной платформе. Безжизненное пространство впереди производило неописуемо тоскливое впечатление. А теперь, когда они поняли, что внизу скрыто нечто с непонятными для них побуждениями и намерениями, прибавилось ощущение неясной угрозы.

Ал несколько минут не произносил ни слова. Ветер прижимал ткань костюма к телу. Поежившись, он поднял воротник куртки.

— Мне холодно, — заметил он, — но странное дело: ощущение это мне приятно. И без особой нужды я никаких корректив по шкале вносить не буду.

— Со мной происходит то же самое, — ответил Рене. — Ощущение такое, будто решаешь серьезную задачу. И должен показать, на что способен, встретившись с серьезным противником.

— Нам необходимо сперва привыкнуть к этому, — сказал Ал. — Ведь, в сущности, невероятная случайность, что именно нам довелось здесь столкнуться с явлениями, совершенно не похожими на известные нам до сих пор.

— А вдруг другие тоже встречали нечто подобное, но особого внимания не обращали? И сдавались, как Дон, Джек и Хейко?

Удивительное чувство овладело Алом: у него вдруг возникла мысль, что живут они не в привычном мире, где все поддается объяснению, а в мире манящих тайн и загадок.

— Разве не может быть так… — прошептал он. — Я хочу сказать: разве не может в мироздании обнаружиться еще много неизведанного? Много такого, чем стоит увлечься, если заняться им всерьез?

Рене не смог ответить на вопрос друга, но впервые понял, почему ход мыслей Ала бывал столь причудлив.

2

Вертолет нес их над радиоактивной пустыней. Ветер сотрясал машину, то приподнимал ее, то резко опускал. Их мотало туда-сюда. Как и в похожих ситуациях на Земле, им казалось, будто какая-то подземная сила приподнимает навстречу им весь видимый ландшафт.

— Ты допускаешь возможность существования щита, как тогда, над городом? — спросил Рене.

— Да, — ответил Ал, уставившись в мерцающую пустоту.

— И что тогда?

— Тогда мы потащим приборы на себе.

Против ожиданий они беспрепятственно летели дальше. Ничто их не удерживало, никакие миражи не заманивали.

Ал потянул на себя руль управления.

— Опускаюсь.

Он взял курс на просторную каменную площадку. Из маленьких дырочек в ней вздымались фонтанчики песка. Он мягко сел, открыл дверь и спрыгнул. Принюхался. Странное дело: здесь тоже пахло тимьяном.

Рене передал Алу ящики со взрывчаткой, переносной столик с сейсмографом. Ал вынул капсулы и отнес метров на двадцать от площадки. Здесь он закопал их в почву и отошел со взрывным шнуром к вертолету. Одну клемму он закрепил в батарее, а другую заземлил.

Рене установил сейсмограф и решил для пробы включить. На бегущей ленте показалась слегка волнистая, линия. Он занервничал, начал проверять надежность прибора.

— Что случилось? — спросил Ал.

— Защитный слой слишком слабый, — объяснил Рене.

— И что это значит?

— Под почвой происходят непрерывные сотрясения. И прибор их воспринимает. Поэтому нулевая линия волнистая. Но колебания здесь гораздо слабее, нежели в других местах.

— Все-таки попробуем, — предложил Ал. — Ты готов?

— Да.

Ал нажал на кнопку включения… Небольшой фонтан из камней и песка поднялся ввысь там, где он заложил взрывчатку, и сразу же послышался грохот сильного взрыва.

Их взгляды были прикованы к перфоленте, быстро выбегавшей из отверстия измерителя сотрясений. Не прошло и двух секунд, как стрелка резко метнулась в сторону, а на ленте появились острые зубцы. Только успел Рене выпрямиться — явно удовлетворенный, — как снова раздался грохот взрыва. Поскольку некоторое время стояла немая тишина, звук этот показался вдвое громче первого.

— Эхо, — сказал Ал.

Рене поглядел на него и покачал головой.

— Да… но откуда?

— Со стороны гор, наверное, — предположил Ал.

— Нет, не от гор, — возразил Рене. — Слишком быстро оно донеслось.

Ал удивленно огляделся.

— Ты не найдешь поблизости ничего, что могло бы вызвать столь сильное эхо, — продолжил Рене. — И кроме того… Мне показалось, будто звук шел сверху.

— Ну да? — для вида удивился Ал.

— Подготовь еще один заряд, — попросил Рене. — Надо докопаться до сути!

Ал выполнил его просьбу и нажал на кнопку взрывателя. Они склонили головы набок, чтобы точнее определить, откуда донесется эхо.

Капсула взорвалась… Сильный грохот… Семь секунд тишины… И грохот отраженной звуковой волны…

— Силы небесные! — охнул Ал. — Оно и впрямь идет сверху!

Рене, всерьез задумавшись, наморщил лоб.

— Есть только одно объяснение! — воскликнул он. — Это от невидимой защитной стены.

— Силы небесные! — повторил Ал. — Дошло! — Он смотрел на Рене с уважением. — Ну конечно, это защитная стена! Они переместили ее выше!

— Но почему? — спросил Рене.

— Решили усовершенствовать защиту.

— Выходит, они не знают, каким образом мы здесь оказываемся.

— Ты попал в точку, — подтвердил Ал. — Синхронный луч проходит сквозь стену, ибо у нас не было никаких сложностей с приемом, когда мы оказывались под ней.

— Они не знают, что такое синхронный луч, — сказал Рене. — Мы их перехитрили. В некоторых отношениях мы их превосходим. Это льстит моему чувству собственного достоинства!

Оба были возбуждены, словно одержали победу, и в наилучшем настроении обратились к сейсмографу.

— Что говорит тебе эта кривая? — спросил Ал.

— Одно могу сказать определенно: примерно на глубине двух километров находится защитный слой…

Ал перебил его:

— Может быть, потолок подземелья?

— Возможно. Кажется, я смогу теперь объяснить и слабые сотрясения: между этим слоем и пластиковой поверхностью находится сильно амортизирующий материал.

— Прекрасно! — воскликнул Ал. — Тогда все ясно! Я впервые понимаю смысл происходящего здесь! Их задача — защитить то, что находится в подземных помещениях. Очевидно, эти помещения, куда нам проникнуть не удалось, пока в целости и сохранности. И в них находится что-то ценное. Атомный взрыв доказал, что щит над городом и оптические ловушки недостаточны для защиты от нас. И тогда они прибегли к более действенным мерам. Щит поднят намного выше, может быть, в горы, а может, и над ними…

— Может быть, даже над всей планетой, — добавил Рене.

Ал кивнул.

— И это можно представить. Но кроме щита они использовали и другое средство: мощную плиту, которая прикрыла их подземные помещения. Сделана она из эластичного материала и предназначена для того, чтобы гасить взрывную волну! Вот в чем фокус!

Рене согласился с выводами Ала

— Может, так оно и есть. И глубина, на которую заложен отражающий слой, тоже прежняя.

— На какой глубине заложен этот слой?

— Точно не скажу, потому что не знаю скорости звука в отражающей плите, но, по-моему, она примерно на глубине бывшей долины, на том, значит, уровне, где мы нашли странный вход под холм.

Рене отрезал размеченную часть перфоленты с сейсмограммой, свернул ее и сунул в патрон на боковой стенке прибора. Потом закрыл крышку.

— Главный вопрос в том, как нам проникнуть к ним вниз, — сказал он, вешая прибор на ремень через плечо. При этом он посмотрел на запад и… буквально застыл на месте: над поверхностью быстро скользила тень — темное пятно, несшееся над полосками равнины и перепрыгивающее через рвы — прямо на него. Рене торопливо взглянул вверх, пытаясь понять происхождение тени, но солнце слепило глаза. Он ничего толком не рассмотрел и все же увидел достаточно: темное тело неопределенной величины в форме висящего колокола.

Только он испустил крик, как тень накрыла его, и больше он ничего не видел.

Лишь услышав крик, Ал понял: что-то произошло. Увидел, как колокол скрыл под собой Рене, и помчался к вертолету. Но не успел добежать: его тоже настигла тень. Ал увидел разверзшуюся над ним черную бездну, что-то опустилось на него, под ногами что-то зашевелилось. Он почувствовал, как его подняло примерно на метр, и стало темным-темно.

Ал расставил руки, пытаясь нащупать стену, сделал несколько шагов, но никакой стены не было. У него появилось такое чувство, будто пол под ним каким-то таинственным образом приспосабливается к движениям его ног и словно скрадывает их. На секунду Ал замер, потом нагнулся, силясь достать пальцами пол… То, чего он коснулся, оказалось твердым и вместе с тем податливым, как доска, посаженная на пружины и закрепленная шарнирами. Понимая, что сравнение это примитивно, он не в силах был представить себе происходящее.

Вдруг что-то задвигалось, на какое-то неуловимое мгновение вспыхнул свет, раздался и сразу же пропал какой-то звук. Ал не успел даже отдать себе в этом отчета, как что-то ощупало его и укололо, но так молниеносно, что он не был уверен, не почудилось ли ему это…

И так же мгновенно ощупывание прекратилось, его освободили мягко, осторожно, ни в малейшей степени не стесняя его движений и одновременно не давая ни малейшей возможности сопротивляться, даже как бы подчеркивая это обстоятельство.

«Это тест, — подумалось ему, — тест вроде тех, какие над нами проделали недели две назад, когда мы впервые вступили в город машин». Каждый, кто переступал границу, подвергался проверке — это ясно. И раз он возвращался, его проверяли вновь. Но колокол, которым их накрыли, разительным образом отличался от зала, где их перемещали из одного помещения в другое, обращаясь с ними относительно грубо. Сейчас не происходило ничего неприятного, угнетающего или запугивающего. Высочайший уровень обследования! Схожести обоих «осмотров» не заметить было нельзя, но примитивные условия в первом случае уступили место технически совершенным приемам. Как будто сам метод за две недели отработали от начальной ступени до наивысшей из возможных. Но Ал отдавал себе полный отчет в невозможности такого хода событий. Высшая ступень проверки существовала и прежде, просто к ней не прибегали. Проверять их поручали более простым автоматическим механизмам. Но теперь их больше нет, и он находится в руках механизма, которому способен противостоять еще меньше, чем тогда, в «городе машин». Тогда их сочли безвредными, неопасными. Но они успели показать, что отнюдь не безвредны. Простые автоматы «проглядели». Результат проверки оказался ошибочным. Будет ли ошибка и в новой проверке? И если нет, что произойдет с ними?..

Машина приняла решение. Алу не пришлось его долго ждать, он не знал лишь, какое оно. Его опустили на метр ниже… Он снова стоял на твердой поверхности… Поднялся ослепительно светлый цилиндр — колокол освободил его. Тень метнулась прочь, и массивное металлическое тело растаяло где-то вдали, превратившись в точку.

— Эй, Ал, ты живой?

Ал обернулся. За ним стоял Рене. Точно на том же месте, где его накрыло колоколом. Ала тоже ни на пядь не сдвинули с места. Зато там, где стоял вертолет, возвышался, как на постаменте, еще один колокол, куда больше тех, что накрывали его или Рене. Он был отлит из того же черного блестящего металла, который они уже ощупывали прежде — там, у входа в подземный мир. Из такого же металла была сделана похожая на тарелку крышка. Ал хотел подойти к колоколу, но тот, хоть и был высотой с дом, поднялся с легкостью двух своих малых собратьев — и только его и видели!

— Ну, я этими сюрпризами сыт по горло, — проворчал Рене.

— Но ведь мы прямо-таки спровоцировали их появление, произведя два пробных взрыва, — заметил Ал. — А вдруг у них аллергия на взрывы. Меня куда больше тревожит результат их проверки. Они даже вертолет проверяли.

— По-видимому, ничего особенного — настроены они как будто миролюбиво. И оставили нас в покое.

— Я сильно удивился бы, если бы и на сей раз все сошло гладко, — сказал Ал со вздохом.

С чувством некоторого недоверия они стали всматриваться в пустую равнину. Там и произошло нечто странное. Песок вздыбился, будто под ним завозилось какое-то существо, а потом из-под песка вырос черный цилиндр. Он рос, пока не стал маленькой приземистой башней, как бы затерянной в песках.

3

За несколько минут настроение обоих резко изменилось. Перед появлением «проверяющих колоколов» им казалось, будто успех уже у них в кармане, будто стоит только преодолеть незначительные технические трудности — и они у цели. А теперь инициативу перехватила другая сторона. И в чем смысл ее поведения, по-прежнему загадка.

— Что бы это могло значить? — удивлялся Рене.

Ал думал недолго.

— Они испытали нас и пришли к какому-то выводу. И вот их реакция.

— Ты считаешь, что черная башня — для нас?..

— В известной мере… — Ал принял решение. — Подойдем и рассмотрим эту штуку вблизи.

Рене был не в восторге от его предложения.

— А вдруг это западня?

— По-моему, башня предоставит нам возможность спуститься вниз, к чему мы и стремимся. Будь у них намерение взять нас в плен, утащить куда-то или причинить вред, как бы мы сопротивлялись? Или ты справился бы с колоколом?

Он умолк, ожидая ответа, но Рене промолчал.

— Вот видишь, — продолжал Ал. — Полагаю, скорее всего это мирное приглашение. Я, во всяком случае, ему последую.

— Разве ты в состоянии судить, добро у них на уме или зло? Ты сам признал, что у них другой ход мышления.

— Согласен. Но разве ты считаешь, что при нынешних обстоятельствах имеет смысл пробиваться в подземный мир другим способом? Хочешь рыть штольню или очищать от песка котловину? Думаешь, так будет вернее?

— Ну ладно, — сказал Рене, подумав. — Значит, пошли.

Пока под ногами была твердая корка, они шли быстро. Но потом пришлось бороться с песком, в который они проваливались, как в вязкий снег, правда, не глубже чем сантиметров на двадцать. Преодолевая помехи, они добрались до башни.

Отлитая, как и колокола, из черного блестящего металла, башня появилась, похоже, прямо из песка. Когда Рене подступил слишком близко, он съехал в наполненную песком щель между стенкой башни и твердой каменистой коркой. Не согни он колено, провалился бы еще глубже. Ал протянул ему руку и вытащил.

— П-фу, — буркнул Рене испуганно. — Там провал или шахта…

Ал заморгал, добродушно посмеиваясь над ним.

— Если уж мы решили спуститься вниз, то я предлагаю через башню, а не вдоль нее. — Он указал на отверстие, раньше ими не замеченное: прямоугольник в выпуклой стене высотой полтора метра и шириной — три.

— Я не против, — сказал Рене, отдаваясь на волю судьбы.

Ал подошел к отверстию и, удивленный, остановился.

— Ах, как любезно!

Перед входом были расположены ступеньки.

— Мне кажется, эти автоматы подогревают свои скальпели, прежде чем вскрыть нас, — проговорил Рене с забавным отчаянием.

Пригнувшись, они вместе вошли в башню. Внутри она напоминала сплющенный цилиндр и была пуста. Поперек потолка тянулся ряд светящихся шайб. Они были насажены на сходящиеся блоки, привлекшие внимание Рене.

Он не отрывал глаз от потолка, когда Ал толкнул его в бок: дверь закрылась. Дневной свет исчез, и только мягкий белый свет от круглых шайб рассеивал темень помещения. Потом пол под их ногами пошел вниз: они проваливались в глубину. Длилось это падение секунд десять. Наконец оно прекратилось. Друзья, в общем-то ожидавшие нечто подобное, все-таки были поражены. Особенно Рене.

— Знаешь, если говорить по-честному, — начал он, — я сыт этим по горло. Не выдержу я больше здесь. Эта башня — подъемная клеть! И этот воздух, и свет! Я словно оглушен.

— А чего бы ты хотел? — спросил Ал разочарованно.

— Попытаемся вырваться! — предложил Рене.

— Мы закрыты наглухо, мы — на глубине. Как отсюда вырваться?

— Они нас выпустят, они откроют, Ал. Зачем мы здесь? Нет, они обязательно выпустят нас! — Рене прикрыл глаза, чтобы не видеть больше светящегося узора на потолке.

— Да, Рене, — успокаивал его Ал. — Зла они нам, очевидно, причинить не хотят. И, думаю, выбраться мы смогли бы. Но, с другой стороны, они действуют так не без причины. Все это четко продумано и рассчитано! В этом виден смысл. Разве ты не хочешь подождать и узнать, в чем их намерения?

Рене изо всех сил старался взять себя в руки, но ему это не вполне удавалось.

— Здесь ужасно. И с каждой минутой становится все ужаснее. Я бы с удовольствием… тоже… Но я ничего не могу с собой поделать! У меня голова идет кругом в этом пустом цилиндре. Мне плохо…

Ал мог понять друга. И на него действовала эта обстановка. Он не мог обмануть себя деланным бодрячеством. Ал заставлял себя не отрывать взгляда от какой-нибудь точки, потому что, когда он отводил взгляд, светящиеся точки на потолке начинали мерцать, плясать, вращаться. Временами ему казалось, что все вокруг колышется, что здесь нет ничего твердого, прочного, и точки, на которые он смотрел неотрывно, куда-то ускользают.

— Неужели тебе так плохо? — спросил он. — Мне тоже не больно-то весело. Но я пытаюсь вытерпеть все до конца. Если хочешь, Рене, оставь меня одного. Отключайся, и дело с концом. Я пойду дальше один. Что из того?

Рене, воплощение отчаяния, сидел на какой-то поперечной балке. Не поднимая глаз, он покачал головой.

Ал продолжал:

— Если не хочешь оставить меня, уменьши просто-напросто остроту впечатления! В этот раз ведь нет никаких правил, и кодекс чести не действует. Никто тебя укорять не станет.

— Замолчи, Ал, — попросил Рене.

Долгое время оба молчали. Потом Рене вдруг поднялся и указал на появившуюся у стены цилиндра лестницу.

— Пойдешь первым, Ал? — спросил он.

4

Здесь, в самом низу, когда дальше идти было некуда, они опять оказались в замкнутом помещении. Для них сместились не только пространственные, но и временные отношения. Когда Ал посмотрел на часы, то обнаружил, что внизу они находятся всего двадцать минут, а казалось, будто прошло полдня.

И тут Ал поднял руку, призывая своего товарища быть внимательным.

— Ты ничего не замечаешь?

Рене напряг все органы чувств… Он раскачивался на ступеньках, по которым они спустились, проверяя их прочность.

— Они кажутся мне тверже… Эта штука как будто успокоилась. Она больше не дрожит и не колышется. А по-твоему?

— Да.

— Ну, нам от этого только лучше.

Рене успокоился. Огляделся и… вздрогнул. Ал тоже увидел это. Кубики, из которых состояли стены, начали перемещаться. Один ряд кубиков продвинулся сквозь другой.

— Вон там! — вскрикнул Рене.

Прямо рядом с ними кубики тоже пришли в движение, затеяв какую-то сложную перегруппировку, состоявшую в том, что кубики проскальзывали друг мимо друга, постоянно параллельно ребрам.

Даже в этот напряженный момент Рене ощутил что-то вроде восхищения такой системой, способной к самопреобразованию, принципом, позволявшим при помощи простейших элементов движения создавать любые фигуры.

Но потом происходящее завладело всем его вниманием, и у него не осталось времени на восхищение техническими идеями. Кубики передвигались совсем рядом. Они изменили конфигурацию стен, выровняли пол, создали ровный потолок. Получилось маленькое помещение в форме пустого куба высотой примерно четыре метра. Ал и Рене стояли в центре этого куба, а со всех сторон, снизу и сверху, на них смотрели тысячи безжалостных, идеально круглых, светящихся глаз, в которые превратились кубики, до того напоминающие игральные кости.

Позднее, когда друзья вполне овладели собой, они обследовали свою тюрьму. Ощупав стены, постучав по ним и прислушавшись к издаваемому ими звуку, они поняли, что делать больше нечего. Сели на пол и стали ждать…

Ждали они семь недель кряду.

Конечно, не все это время они выдержали в тюрьме. Время от времени один из них отключался, чтобы отдохнуть, но другой оставался на посту. Они показали выдержку, удивившую их самих, но не сдались. Строили планы, как бы ускорить ход событий, обсуждали, можно ли вторично проникнуть сюда с поверхности, но всякий раз приходили к выводу, что остается одно: выжидать. И они терпели.

Часами сидели они рядом и спорили, беседовали, делились воспоминаниями, по многу часов подряд молчали, а то просто вытягивались на полу и засыпали.

В начале восьмой недели что-то наконец произошло. Они так удивились, что поначалу не поверили своим глазам и ушам. Сначала задвигалась одна стена: она уплыла горизонтально влево, причем принципиально ничего не изменилось — квадраты, появившиеся справа, выглядели точно так же, как и те, что уплыли влево. Затем там возник проем высотой в метр, и к их ногам подъехал кубик метрового роста.

— Я ваш защитник, — сказал кубик.

Ал и Рене остолбенели, не в силах произнести ни звука.

— Я ваш защитник, — прозвучало вторично.

На нормальном человеческом языке, с каким-то непонятным оттенком, правда. Рене позднее объяснил, в чем дело: звуковые колебания исходили не от одной мембраны, а от шестидесяти четырех. Кубик стоял так, что обнажились все его шестьдесят четыре составные части, и в каждой было по вибратору, и каждый вибратор в тот же такт произносил те же слова.

Снова прозвучал голос, и в нем слышалось даже нечто человеческое, похожее на неуверенность.

— Разве это не правильное слово: «защитник»?

Рене наконец обрел дар речи.

— Началось, — сказал он Алу.

— Да, началось, — подтвердил тот и спросил: — Ты посол? Тебя послали установить с нами отношения?

— Извини, — ответил кубик. — Я понимаю пока не все, что вы говорите. Кто такой посол? Никто не хочет вступать с вами в отношения. Я защитник.

Ал посмотрел на Рене и развел руками. Потом поинтересовался:

— Что значит «защитник»? Мы здесь не перед судом.

— Но скоро предстанете перед судом, — подал голос кубик. — А я должен вас защищать.

— Почему это нас будут судить? — спросил Рене.

Мембранный голос выразил удивление:

— Разве вы не для того вернулись, чтобы ответствовать?

— Нет, — сказал Рене. — У нас и в мыслях такого не было.

— Мы думали, что это относится к вашим этическим принципам: провинившийся должен отвечать. Он предстает перед судом и либо осуждается, либо оправдывается. Может быть, мы не во всем разобрались. Но вас будут судить.

— Но за что, собственно? — спросил Ал, все еще не овладевший собой.

— За ваши преступления, конечно! — Голос кубика снова выразил удивление. — Нарушение общественного порядка, разрушение чужой собственности, нелегальный въезд, применение огнестрельного оружия, контрабанда, бесчинства, нарушение закона о защите против радиоактивного заражения и, главное, нанесение тяжелых увечий в ста двадцати случаях, убийство в сорока двух случаях. Хотя, быть может, убийства были непреднамеренными. Это предстоит выяснить. Добавим еще…

— Стой! — вскричал Рене. — Да это чудовищно! Как вам взбрело…

Ал перебил его:

— Рене, боюсь, он прав. Все это произошло на их планете. Если судить по земным законам…

Он умолк.

— Вам предоставлено право быть судимыми по вашим собственным законам. Но я предлагаю, господа, побеседовать о предъявленном обвинении.

— Откуда вы знаете наш язык?

— Мы записали и внимательно изучили ваши словесные высказывания, ваши жесты и манеры. По этой причине предварительное заключение и длилось так долго. Полагаю, вашим языком мы овладели вполне. К сожалению, обнаружились странные несоответствия в вашем поведении, что нам еще предстоит уточнить.

— Гм… А откуда вам известны наши законы?

— Мы знаем их в недостаточной мере — ровно настолько, насколько выяснилось из ваших разговоров. Если вы хотите воспользоваться правом быть судимыми по вашим законам, вам придется сообщить нам некоторые подробности. Будет проверена их логика, и суд может начинаться.

Ал посмотрел автомату во все его шестнадцать глаз.

— Кто гарантирует, что мы можем доверять тебе?

— Можете проверить мою схему, — ответил куб.

Часть внешних составных куба выдвинулась вперед, изнутри на их место встали другие. Рене с любопытством наклонился над ними: некоторые из внутренних составных выглядели иначе, чем внешние. Они были по-другому смонтированы; на боковых плоскостях не было «глазочков», мембран или других органов; они были поделены на мельчайшие квадратики, черные и белые.

— Если желаешь, я покажу тебе отдельные элементы включения в увеличенном виде, — сказал автомат. — Белое — это проводка, черное — блокировка. Может быть, ты ограничишься пробой на выборку? Назови мне разрешающую способность оптики твоего глаза.

— Ладно, все в порядке, — пробормотал Рене, неуверенно покосившись на Ала.

— В твоей схеме мы не сомневаемся, — проговорил Ал. — Но ведь нас подслушивают! — Он указал на световые круги на стенах.

Автомат заработал. Ряд составных пластин куба занял прежнее место внутри, ряд внешних накрыл их, и четкая геометрическая фигура приняла свой изначальный вид. Куб. Снова прозвучал чуть размытый, но ясный голос:

— Я немедленно это улажу.

Практически в тот же момент погас весь свет на стенах. Только автоматический посетитель еще светился. Похоже было, будто он парит в пустоте, и впечатление это настолько их удручило, что Рене воскликнул:

— Пожалуйста, включи снова свет!

— Извините, — произнес автомат. Снова замерцали светлые круги. — Кроме света, все отключено. Можем мы теперь начать?

— Нам позволено будет подумать? — спросил Ал.

— Через пять минут я вернусь, — ответил автомат и исчез, как было здесь принято, сквозь стену.

— Теперь мы в курсе событий, — сказал Ал. — Тем самым многое разрешилось разумным путем.

— Ты намерен участвовать в их комедии? — поинтересовался Рене. — И веришь, что при подобных обстоятельствах мы придем к цели?

Ал похлопал его по плечу.

— Самое главное — контакт. Сейчас он установлен. Сначала мы порасспросим защитника. Сам ход суда обязательно даст интересные сведения. А потом… у меня есть план. Слушай меня внимательно! Отнесемся к этому делу со всей серьезностью: запросим информацию — точную — о всех параграфах законодательства, о наказаниях, о судопроизводстве и сообщим защитнику. Мы расскажем ему обо всем, что знаем, расскажем честно и без утайки, кроме одного: ни слова о синхронном луче! Наше счастье, что мы, насколько я помню, до сих пор о нем не говорили, а если и упоминали, то они нас не поняли. Этот шанс мы и используем. Скорее всего он у нас последний.

— Сумасшествие! — произнес Рене. — Но я согласен.

Ровно через пять минут стена задвигалась и появился защитник.

— Вы приняли решение?

— Да! — кивнул Ал. — Мы отдаемся во власть вашей юстиции. Мы благодарим вас за то, что вы хотите судить нас по нашим законам. И мы не возражаем против того, чтобы ты нас защищал. Но еще один вопрос: сколько времени ты будешь в нашем распоряжении?

— До конца судопроизводства, — ответил мембранный голос.

— А после него — нет? — спросил Ал.

Сразу последовал встречный вопрос:

— Разве я вам после этого потребуюсь?

— Возможно, мы подадим кассацию. Или ситуация изменится, и необходимо будет дополнительное расследование. Поэтому ты понадобишься нам и позже.

— Хорошо, — ответил защитник. — Як вашим услугам до тех пор, пока во мне будет нужда. Боюсь, после заседания суда такая необходимость отпадет.

Внешне Ал не подавал вида, но внутренне торжествовал. Первьш раунд он выиграл. При условии, что можно положиться на порядочность автомата. А на автоматы обычно можно полагаться.

— Тогда все в порядке, — сказал он.

Защитник помолчал несколько секунд, словно собираясь с мыслями, и произнес:

— Итак, я беру на себя вашу защиту. Я буду вести ее честно и приложу все мои способности, чтобы оправдать вас. Хотя, должен признаться, положение у вас тяжелое. С настоящего момента я никому не передам без вашего согласия полученную от вас информацию. Можете мне доверять. Расскажите мне все, что знаете. Чем больше я от вас узнаю, тем лучше смогу вам помочь. А теперь начнем!

Их беседы длились долго: не считая перерывов, сто одиннадцать часов. Наконец они были готовы предстать перед судом.

Судебное заседание

Рег. №730214240261

Акустическая документация к Рег. №730219250397

Обвиняются:

1. Фамилия: Александр Беер-Веддингтон, по имени Алnote 1

Рег. №12-3-7-87608 Место жительства: Лима (Земля)1 Дата рождения: 17.12.1220711 Место рождения: Лима1 Спецификация: Рег. №7308271600089

2. Фамилия: Рене Хонте-Окомура1 Рег. №12-3-6-61524

Место жительства: Монреаль (Земля)1 Дата рождения: 9.3.122069* Место рождения: Монреаль* Спецификация: Рег. №7308271600090

Ал и Рене находятся в координатах 873362—873357/368523—368518/220867—220861, где и размещены. Они будут судимы по их собственным законам под Рег. №7302148500629, поскольку это возможно при существующих обстоятельствах. Допустим по возможности незначительные отклонения. Для судопроизводства служат «Комплексы из шестидесяти четырех составленных»: Председатель суда, Обвинитель и Защитник, отобранные из других «комплексов-единств». В качестве свидетелей выступают в смысловом отношении органы по Приему, Накоплению и Воспроизведению Информации «комплексов-единств». Обязанности судьи исполняет Логистическая машина.

Любое высказывание с помощью синхронного перевода выражается на языке обвиняемых и записывается в Накопителе информации. Возникший таким образом документ передается после вынесения приговора обвиняемым или их законным наследникам или же сохраняется для них.

Доклад Обвинения, произнесенный Обвинителем

6.8.122106 в 10.04 по местному времени группа из трех индивидуумов с помощью веревки перебралась через стену в центр города. На другой день за ней последовала вторая группа из четырех индивидуумов, воспользовавшаяся веревочной лестницей. Все семь индивидуумов непосредственно по прибытии подверглись необходимым тестам со стороны Внешнего Контроля и зарегистрированы как высокоразвитые разумные организмы. Обе группы передвигались по городу. При этом не было замечено ничего необычного, кроме того факта, что они приводили в движение некоторые машины. На третий день пребывания прибывшие первыми индивидуумы вошли в Центральный пульт управления и обыскали там все помещения.