Проклятые (№3) - Военные трофеи

– А я и не жду. Если бы мне нужен был «комфорт», я бы на эту планету не прилетела и с вами бы сейчас не разговаривала. Умеки легонько кивнула сама себе..

– Да, язык вы знаете. Вы так говорите, будто музыка играет.

Лалелеланг приняла грубый комплимент, зная, что на всех мирах Вейса едва ли бы набралось хотя бы с дюжину тех, кто согласился бы не то, что поменяться с ней местами, а просто хотя бы подумать над этим.

– К тому же, вы, похоже, знаете, чего хотите. – Лейтенант решила было понимающе похлопать Лалелеланг по хрупкому плечу, но вовремя одумалась – и правильно сделала. – Обещаю вам, что вы это получите.

Глава 3

Ее укутали в свободную, ниспадающую накидку из самой мягкой защитной ткани, какая нашлась, и усадили в тяжелую бронированную машину на воздушной подушке, направляющуюся на север.

Ей досталось плохо приспособленное, неудобное сиденье впереди, рядом с водителем, а сзади кучно разместились люди-военные.

Вид их – в полной боевой экипировке, увешанных оружием и потенциальными средствами разрушения – обычному вейсу не привиделся бы и в самом страшном кошмаре. Лалелеланг же не только была знакома с их обликом; подготовка позволяла ей узнавать на вид название и предназначение многих смертоносных приборов, которые были у них. Но даже при этом, непосредственное знакомство с ними повергало в ужас. Тут ей, как всегда, помогли упражнения.

Все солдаты были крупнее лейтенанта Умеки, а некоторые – так просто огромные. Она держалась от них подальше, а они не обращали внимания на пернатую чужеземку, затесавшуюся в их ряды.

Странно было видеть сравнительно миниатюрную самку Умеки, одетую в такую же форму, правда, менее утяжеленную броней для свободы движения, но с двумя полностью исправными поясными пистолетами и связкой взрывающихся дротиков. Лалелеланг записала все это для потомков и своих грядущих исследований.

Перед тем как покинуть базу, она приняла комбинацию из двух стабилизирующих лекарств, зная, что одними упражнениями не удастся сохранить равновесие, случись ей оказаться в настоящих боевых условиях. Кто знает, вполне вероятно, что она – первый представитель своего вида, который преднамеренно помещает себя в такую враждебную обстановку.

С социальной точки зрения информация, которую она надеялась получить, став участником эксперимента, а не просто наблюдателем, должна оказаться бесценной. Она уже и так зафиксировала столько данных, что долгое и трудное путешествие сюда с Махмахара с лихвой окупалось. Мысленным взором она уже видела реакцию своих коллег.

И очень надеялась, что ей удастся увидеть достаточно, чтобы опровергнуть неприятные теории, служившие основным препятствием для отправки ее сюда и – на самом деле – препятствующие ее карьере. Поверхность планеты, видимая сквозь бронированное переднее окно войсковой машины, сначала представляла собой травянистую равнину, а потом сменилась холмистым участком, поросшим кустарником. Иногда ей было видно, как их обгоняют другие машины, а некоторые со свистом проносились навстречу. Некоторые были заметно больше транспорта, на котором ехали они, и ощетинивались какой-то разрушительной техникой. Одна машина дала очередь по какой-то цели, находившейся за пределами ее видимости, а потом нечто неизведанное и смертельно опасное разорвалось недалеко от них, подняв в воздух фонтаны земли и гравия.

От глубинной дрожи встали дыбом перья. Так вот она, война, подумала Лалелеланг. Вот оно, наглядное воплощение того, как одни разумные существа пытаются уничтожить других. Вот до чего докатился в конце концов Амплитур в своем стремлении включить членов Узора во всеобъемлющее Назначение. Вот он, противоестественный акт, на который вынуждены были пойти представители рас Узора, дабы защитить свою независимость.

Хвала всем Вознесенным духам, что существует Массуд, один из соучредителей Узора, на кот до недавнего времени было возложено бремя в одиночку сражаться с врагом. Хвала легендарному массудскому исследователю Кальдаку, экспедиция которого первой вступила в контакт с неприятными, но бесценными людьми, которые, в конце концов, повернули маховик войны в сторону победы над врагом.

Единственный неточный вражеский удар потряс ее гораздо меньше, чем она могла себе представить. Его очень просто было поставить в один ряд с ударом молнии или падением метеорита. Задуматься страшно, но абстрагироваться легко.

Транспорт сбавил ход и въехал в высокий лес. Растительность не походила на махмахарскую. Деревья были высокие, с прямыми стволами, а на ветвях вместо листьев были длинные острые колючки; на удивление редкие кустики ютились под укрытием огромных, отполированных ледниками валунов. Рядом с ней возникла Умеки, опуская на лицо забрало медного цвета.

– Приготовьтесь.

Встревоженно, но возбужденно, Лалелеланг встала с места, неуклюже поправляя свое собственное специально модифицированное забрало. Умеки помогла ей как следует прикрыть лицо, проворчав:

– Вы не полностью защищены, но все же это лучше, чем ничего.

Постарайтесь пониже пригибать голову.

– Я немного знакома с правилами благодаря своим исследованиям. Я буду осторожна. – Лалелеланг проверила записывающее устройство, его питание, гораздо более озабоченная его состоянием, нежели такими далекими от ее устремлений предметами, как средства личной защиты. Умеки отступила на шаг.

– Что-то, по-моему, вам неуютно в этом облачении.

– Да, но я справлюсь. – Она подумала, не повысить ли уровень содержания медикаментов в крови, но решила, что не стоит. Высокие концентрации могли привести к возникновению отупляющих побочных эффектов, которые отрицательно сказались бы на ее работе. Кроме того, предстоящее вызывало в ней не только страх, но и предвкушение чего-то возбуждающего.

– Я бы сказала, что для вейса – вы держитесь просто молодцом. – В полной легкой боевой экипировке Умеки выглядела устрашающе. – Хотя не могу сказать, что мне есть с чем сравнивать.

– Я просто делаю все необходимое в интересах моего дела.

Умеки кивнула – типичный для людей резкий и немудреный жест.

– Там вы много чего приобретете. – Она сняла с пояса оружие – компактный, но очень зловещий на вид механизм из пластика и армированного стекла. – Как только отделение займет предписанную позицию, мы проследуем за ними. Это стандартная разведка боем на уничтожение в пределах частично контролируемой нами территории. Серьезных неприятностей не предвидится. Она кивнула в сторону пилота-массуда.

– Ему нельзя здесь слишком долго торчать. Транспорт слишком крупная мишень. А над плато полным-полно автоматических разведчиков.

– Понимаю. – Это означало, что она застрянет здесь на все время вылазки, и вокруг будут одни массуды и люди, пока по тактическим соображениям командование не решит, что группировку пора выводить. Она проверила, хорошо ли работает записывающее оборудование, фиксирующее, как стремительно и эффективно рассредоточиваются солдаты, занимая позиции за деревьями и валунами. В резонаторе шлема звучала мешанина переговоров, ведущихся на соседних частотах. Бойцы обменивались профессиональными, рублеными фразами, и она без труда расшифровала смысл их зачастую перемежаемых жаргоном реплик, неважно, произносились ли они на гортанном человеческом или более изощренном интонационно массудском. Ведь язык – это просто череда звуков, а звуков – конечное число. Перевод – не более чем вопрос их классификации. По причинам вейсам непонятным, другие народы находили это занятие весьма трудным. И как всем представителям своего вида, ей было жалко тех, кто в общении вынужден был полагаться на допотопные трансляторы, – то есть на всех, кроме вейсов.

– Пора.

Умеки вывела ее наружу и провела вниз по защищенному трапу. Когда они оказались на поверхности, она защищающим жестом прикрыла ладонью основание длинной шеи Лалелеланг. После короткой перебежки они залегли рядом, заняв позицию за массивным, обкатанным обломком гранита. Там же находились еще два человека. Один переговаривался по встроенной связи, а другой отдавал распоряжения. За исключением бегло брошенного взгляда, они не обратили на двух самок ни малейшего внимания, что позволяло Лалелеланг наблюдать за ними в свое удовольствие. Уровень их активности – как вербальной, так и физической – просто потряс. Ей это было неприятно, но все равно впечатляло при живом присутствии куда больше, чем в голографической передаче, насколько бы точна ни была последняя. Скорость и мощь их движений, их скоординированность, несмотря на тяжелую броню, не уступали по стилю самым модным танцорам Вейса, хотя и несли в себе чуждую человеческую эстетику. Она надиктовывала свои замечания сплошным потоком, прерываясь только, чтобы сделать глоток из специальной трубки, вмонтированной в ее импровизированный шлем. Каждая минута, каждая секунда кипела новыми бесценными открытиями. Информация, полученная за одну только эту экскурсию, даст пищу для годичных исследований. Она была невероятно благодарна за эту уникальную возможность и гордилась своей силой духа, которая позволила ей этой возможностью воспользоваться. Она была так увлечена наблюдениями, что почти не обратила внимания на густое гудение моторов транспорта, оторвавшегося от лесной поляны и зависшего в воздухе, прежде чем отправиться в обратный путь между деревьев.

– Здесь я достаточно посмотрела, – обратилась она к своему гиду через голосовую мембрану забрала. – Мы можем двинуться дальше? Лицо Умеки было также скрыто забралом, но изумление легко читалось в ее голосе.

– А вы и впрямь что надо, знаете ли. – Она указала рукой. – Давайте попробуем вон ту ложбинку.

Идя вслед за женщиной, согнувшись в три погибели, Лалелеланг спустилась в высохший овражек, поросший наиболее впечатляющими образцами местной флоры. Она обвела объективом сверху донизу массивное кряжистое дерево с грубой корой, поражаясь его статности. «Какое бы из него вышло центральное украшение для формального сада Вейса», подумала она. Огромные изогнутые корни змеями врастали в каменистую почву, поддерживая и питая лесного исполина.

Подобные фантазии помогали ей успокоиться. Она даже не задрожала, когда обернувшись, увидела, что Умеки что-то опасливо высматривает, чуть высунув голову над кромкой оврага. Лалелеланг нацелила записывающее устройство и крупным планом засняла с близкого расстояния расположение всех членов человеческого тела.

– А дальше что?

– Подождем. Отряд двинулся вперед, там, по слухам, бункер мазвеков.

Если обнаружат, попробуют очистить. В любом случае мы останемся здесь, пока нам не сообщат, что дальнейшее продвижение безопасно.

– Но я прибыла наблюдать за боем, увидеть людей в схватке.

Умеки посмотрела на нее сверху.

– Не все сразу. А то будет слишком много впечатлений.

Под составными доспехами перья Лалелеланг взъерошились.

– Я сделала изучение подобных проблем делом моей жизни. И уверяю вас, что немногое из того, с чем я могу столкнуться, может меня удивить.

– Вы так считаете? Видела я таких же вот бесстрашных. С Гивистама нескольких и одного со С'вана. Ничего им не помогло. Тут дело в количестве.

Будто для придания дополнительной убедительности ее словам, что-то прошелестело прямо у них над головами, тихо, будто морская птица скользнула. В то же мгновение Лалелеланг почувствовала, как ее припечатывает к земле – это Умеки накрыла ее своим телом. Невероятная плотность и тяжесть человеческого тела ошеломили ученую даму так, как не способны были сделать годы исследований. Она почувствовала себя листиком, придавленным свалившимся камнем.

И это при том, что основной удар пришелся на руки Умеки. Секундой позже земля вздыбилась, и спокойное жужжание сменилось оглушающим взрывом. Комья вывороченной почвы и обугленной древесины взметнулись к небу, а затем блевотиной обсыпали их с ног до головы. Сжимая в руке пистолет, женщина сползла с нее. Ошеломленная Лалелеланг завозилась с аппаратурой. Вторичные взрывы потрясали ее мозг. К счастью, они раздавались все дальше.

– УАЛИЛИА... как там дальше? – пробормотала она, поспешно пытаясь перевести.

– Это такая новая хитрая игрушечка, разработанная Мазвеком. А на звук – будто жук пролетел, правда?

Лалелеланг кивнула, использовав упрощенный человеческий жест вместо подобающего случаю усложненного вейсского. Тот все равно был неисполним в защитном костюме, кроме того, он ничего бы не сказал Умеки.

– Он просто подплывает – ненавязчиво, если вам угодно, – и возникает очень сильное искушение не обращать на него внимания. – Глаза Умеки были не менее активны, чем губы. – И как только он учует определенное число предметов, на которые запрограммирован, – нас, например, он сворачивает и норовит приземлиться прямо на голову.

– Но... мы ведь в порядке. – Лалелеланг по-прежнему боялась выпрямить поджатые под себя ноги.

– У отряда есть отвлекающие мишени. Он сработал на одну из них. Хотя, конечно, близковато... – Умеки вызвали по рации, и она откликнулась в шлемофон. – Да, черт возьми!

Лалелеланг уже в третий раз убавила громкость в наушниках и стала с отсутствующим видом слушать разговор. Он был переполнен военным жаргоном, которого она понять не могла.

– Черт, – выругалась Умеки, закончив связь и скатываясь обратно на дно овражка. Пропустив руку под левое крыло Лалелеланг, она подняла ее, буквально рывком поставив на ноги.

– Что такое, что случилось? – Лалелеланг непонимающе озиралась по сторонам. Неподалеку по-прежнему раскатывались взрывы.

– Мазвеки перешли в контратаку. То ли они дожидались, пока транспорт разгрузится, то ли они приготовились к нашей атаке гораздо лучше, чем мы думали. Они идут сюда, и их гораздо больше, чем мы предполагали. Должно быть, в бункере были защищенные отсеки, не распознанные нашими детекторами. – Она пустилась вверх по оврагу той же дорогой, которой они прибыли. – Пойдемте. Нам надо убираться отсюда и присоединяться к остальным. – Рука ее протянулась назад и сомкнулась на крыле Лалелеланг, потянув ее за собой.

– Я не понимаю. – Выбравшись из оврага, она увидела другие вооруженные фигуры – людей и массудов – бегущих назад сквозь лес. Самые дальние иногда останавливались и начинали отстреливаться, потом снова пускались бежать. Небольшие взрывы вспахивали землю неподалеку от того места, где они стояли. Что-то невидимое рассекло ствол дерева на высоте человеческого роста. Дерево величественно завалилось, подмяв под себя с дюжину себе подобных, но поменьше. Разноцветные энергетические лучи, мощные разрушительные вспышки, отсеченные ветви и расколотые валуны... Запах паленой растительности достиг ее носа сквозь избирательную мембрану забрала.

– Хотела увидеть бой?! – прокричала Умеки, волоча ее за собой так, что ноги пернатой практически не касались земли.

– Я все это... не так... представляла, – почти задыхаясь, пробормотала Лалелеланг.

– Не ты одна...

Они перебирались через лощины и переплетения корней, поваленные деревья и обломки камней, которые, казалось, хотели вцепиться в них. Один раз они с плеском пробежали через какой-то ручей, широкий, но мелкий и совершенно черный от танина. Если бы не мертвая хватка, которой женщина держала Лалелеланг за крыло, та безнадежно отстала бы всего за несколько секунд, и она это знала. Но сопровождающая не бросит ее на произвол судьбы и надвигающихся по полю боя мазвеков.

Пытаясь поспевать, как может, Лалелеланг вдруг ощутила жгучую боль, пронзившую правую ногу, – широкой, но хрупкой лапой она ударилась об острый каменный выступ. Тонкая лодыжка подвернулась, и она мешком свалилась на землю.

– Черт! – Умеки скользнула за толстое поваленное бревно, поросшее каким-то сине-зеленым подобием мха, и подтянула к себе Лалелеланг. Массивное переплетение вывороченных корней мертвого дерева давало какое-никакое укрытие сверху.

Лицо, укрытое забралом, надвинулось на нее.

– Лежи здесь! – прошипела женщина.

– Оставаться здесь? – Лалелеланг неудобно лежала на животе, правая лодыжка ныла от боли. Гибкая шея позволила ей приподнять голову, чтобы получить хоть какое-то представление, где она находится, но дым от тлеющей листвы и непрекращающихся разрывов сводил видимость почти к нулю по всем направлениям. – А куда же вы?

Умеки уже стояла на ногах и проверяла оружие.

– Приказ. Организуем контратаку. Я тоже. Вы здесь будете в порядке. – С этими словами ее провожатая пустилась вокруг корней лесного гиганта. Лалелеланг удалось, несмотря на боль, сесть. Ее так трясло, что прошло несколько секунд, прежде чем ей удалось сфокусироваться на показаниях записывающего устройства. Оно по-прежнему работало. Голос Умеки эхом пульсировал у нее в ушах.

– Командование части знает обстановку. Они посылают нам в поддержку тяжелое вооружение, но прибудет оно лишь через какое-то время.

– Я пойду с вами. – Опершись на кончики крыльев, ей удалось встать на ноги.

– Вам... оставаться... здесь!

Лалелеланг так и застыла. Это был тот особый, ни на что не похожий тон, который люди использовали только в бою: отрывистый и конфронтационный, всесторонне заряженный первобытными гормонами. Она близко знала эту речь по своим исследованиям. Но ни одна из записей, которые она столь бесстрастно изучала, не содержала приказа, обращенного именно к ней. Она была парализована сочетанием безапелляционного тона и отношения, буквально пригвождающего к месту. Если бы Умеки приказала ей зарыться головой в грязь, она, несомненно, подчинилась бы. Дрожь еще усилилась. Кончик крыла ее неуверенно трепетал, она никак не могла попасть им на нужную кнопку у себя на поясе, пока, наконец, ей Это не удалось, и запущенный этой кнопкой инъектор причинил ей легкую, такую теплую колющую боль в левом боку. Препарат подействовал, и ей стало легче. Неконтролируемая дрожь сменилась легким ознобом, который уже не лишал способности соображать. Она снова села и смотрела, как ее гид скрывается за корнями вывороченного дерева.

Время проходило бесцельно. Когда болезненная опухоль на ноге окончательно спала, она встала и приблизилась к массивному стволу. Из-за него ей было видно, как медленно удаляются фигурки массудов и людей. Зажав записывающее устройство в клюве, который можно было поднять выше, чем чувствительные кончики крыльев, она до упора вытянула шею и уставилась за мшистый барьер, делая плавную панораму слева направо. Ее подталкивало острое возбуждение. Именно ради этого она сюда и прилетела, именно это она и мечтала увидеть и запечатлеть. Любой другой с Вейса давно бы уже упал без чувств. Подготовленная к происходящему лучше, чем кто бы то ни было из ее соплеменников до или после нее, она была исполнена решимости ни мгновения не потратить впустую. Со всяким психологическим уроном можно будет разобраться позже. А пока она держится – спасибо масштабной подготовке и изучению. «И не все так ужасно, – подумала она. – Другие из моего рода при должной подготовке тоже смогли бы.»

Она ощутила какое-то движение у основания корней поваленного дерева и тут же вобрала голову в плечи. Женщина Умеки испытала бы облегчение и, вероятно, удивление, увидь она, как правильно ведет себя в ее отсутствие ее подопечная.

Но из-за основания дерева появилась отнюдь не Умеки. Пышный оранжевый мех, обрамляющий короткую шею, был тщательно выкрашен в зеленые защитные тона. Шея же росла из трубчатого, похожего на бак торса – обрубленного, некрасивого, немногим по размеру превосходящему ее, – который был забран в гибкий, землистого оттенка коричневый панцирь. Сверху росли конечности с двумя суставами. На каждой было по четыре пальца, и все они были заняты манипуляциями с длинным, узкоствольным оружием незнакомого происхождения и неизвестных возможностей. Мазвек приближался на широких, растопыренных лапах, каждый палец которых был отдельно обут и защищен. Обнаженный череп его был маленький и круглый. Клоки травленой шерсти полосами сбегали с его макушки в направлении более густого покрова на вороте. Из-за узкой вытянутой морды, полной сокрушительных зубов, глядели яркие зеленые глаза, нацеленные на нее.

Пасть в нижней части морды отворилась, раздался скрипучий рык, и чужак нацелил на нее свое оружие. Выглядело оно не очень внушительно: скопление каких-то металлических трубочек, понатыканных на пластмассовом шаре. Один из пальцев чужака потянулся к тому, что было, очевидно, спусковым механизмом.

Плохо соотнося это с происходящим, она вдруг поняла, что события выходят за рамки научных дискуссий, и онемела. Она подумала обо всех докладах, которые ей не суждено будет написать, о чудесных лекциях, прочитать которые ей уже не доведется. Остается надеяться, что записи ее сохранятся и вдохновят других, менее безрассудных ученых, которые снискают себе славу диссертациями, написанными на добытом ею материале.

«Вот сейчас я умру жестокой и противоестественной смертью от рук другого разумного существа, и единственное, о чем я способна думать, – это мое дело, – поймала она себя на мысли. – Ученый он и при смерти – ученый.» Ее всю заколотило.

Будто гора обрушилась сзади на мазвека в тот самый момент, когда оружие нападавшего издало несоразмерно тихое «хлоп!». Что-то сверхзвуковое прожужжало у нее над ухом и раскрошило край камня, о который она опиралась. Последовала небольшая пауза, а за ней серия в полдюжины разрывчиков, рвавших в клочья крепкий гранит, когда заряд распался на отдельные поражающие осколки. Взрывной волной ее бросило на колени.

Она подняла голову, страшась того, что может увидеть, и все же не в силах противиться этому желанию. Инстинктивно зажатый в клюве рекордер продолжал монотонно гудеть.

Человек навалился на ее обидчика сзади как раз в тот момент, когда последний собрался покончить с ее неудавшейся жизнью. Человек этот был гораздо крупнее, несопоставимо крупнее Умеки. Это был огромный самец – его могучие мускулы зримо проступали сквозь доспехи. Она была рада, что не видит его лица, потому что благодаря обширному изучению знала, какие гримасы его, судя по всему, искажают.

Мазвек издал отчаянный скрип, пытаясь повернуть оружие на человека. Но прежде чем дуло длинного ружья успело совершить хотя бы пол-оборота, раздался характерный отчетливый хруст. Человек разомкнул свои толстые пальцы, и враг рухнул на землю, не будучи более мыслящим и дышащим существом. Одно простое, молниеносное, немыслимо первобытное движение превратило его в груду мяса со сломанной шеей. Для верности человек поднял мазвека за обмякшие ноги и с размаху размозжил ему голову о замшелое бревно. Лалелеланг заморгала. Потом выплюнула рекордер и добавила к нему содержимое своего желудка. Тяжело, но ровно дыша, всасывая и выталкивая воздух несоразмерно огромными легкими, массивный человек стоял над трупом ее потенциального убийцы. Потом распрямился и обернулся к ней, нависнув, как башня. Самец был по меньшей мере в четыре раза ее тяжелей, он целиком был затянут в легкую, меняющую цвет защитную форму-хамелеон, голова его была прикрыта шлемом с забралом более сложной конструкции, чем тот, который был на Умеки. На спине его висело ружье размером с небольшую полевую артиллерийскую установку, а на широкой груди висела куча непонятных ей приспособлений. На каждом бедре торчало по кобуре с пистолетом. Рука в краге поднялась и сдвинула забрало; впервые она увидела неприкрытое лицо самца человека. По нему сбегали струйки пота, и одна – крови. Ни мех, ни перья не прикрывали голую кожу, ни разноцветной чешуйки, отразившей бы рассеянный лесной свет. Все еще сражаясь с рвотными позывами, она нащупала рекордер.

А самец дружелюбно прорычал:

– Черт меня возьми... вот так канарейка!

Глава 4

Не имея, очевидно, ни малейшего представления о тонкостях дипломатии, он шагнул в ее сторону.

– Да какого черта ты тут забыла, а?

Вся сотрясаясь, она попыталась попятиться. Ноги подломились, и она рухнула, превратившись в дрожащую кучку, глаза смотрели в никуда, ноги судорожно сучили по земле.

Человек замер.

– Эй, да спокойно ты! Я же не думал... – Молниеносным движением он сорвал с плеча ружье, распластался на земле и прицелился в еще одну движущуюся фигуру, возникшую в поле зрения. Пролежав с секунду, он снова расслабился и встал.

Умеки, оценив состояние своей подопечной, вскинула забрало и гневно взглянула на куда более крупного самца.

– Эй, ты, черт! Что здесь такое? Ты что сделал?

– Спас жизнь этой пташке, лейтенант, – проворчал солдат и отступил в сторону, чтобы Умеки стало видно мертвого мазвека.

– Будем надеяться, что у нее нет серьезной эмоциональной травмы. – Она озабоченно склонилась над распростертой птицей, приподняла кустарное забрало. – Знаешь, как эти вейсы чувствительны?

– Кто, я? – Солдат вытянул шею, чтобы получше рассмотреть распластанную по земле чужую форму жизни. – Да я ж пехота, лейтенант. Я этих канареек в жизни не видел... живьем. А что в них такого, а? «Одни перья да развлечения» – это я в справочнике читал. Но все равно, союзник есть союзник.

– Твою форму, скорее всего, изготовили на одной из их планет, – раздался голос Умеки. – Вот вшивота-то. Думала, благодарность объявят. Ведь не хотела браться. Вейса – и на передовую! Так и знала, что какая-нибудь дрянь случится. – Она нежно приподняла на ладони обмякшую, невидящую голову птицы. – А говорила, что подготовлена, что справится. Отдаленный взрыв заставил рядового поднять голову и обернуться. Он нервно затеребил курок.

– Да ладно, хоть жива осталась. Если б не я – точно хлопнули бы.

– Знаю. – Умеки рылась в аптечке. – Если кто теперь благодарность и заработает, так это ты, солдатик. – Она приладила граненую ручку к небольшому стержню и приложила к плечу Лалелеланг. Судороги стали слабее.

– Ты своим видом напугал ее больше любого мазвека.

– Пусть уж лучше от испуга покорчится, чем убили бы. Мне к своим пора.

– Валяй, – рассеянно сказала Умеки, не сводя глаз со своего пациента.

Обмениваться подробностями не было нужды. Их рекордеры, встроенные в униформы, уже обменялись всей необходимой информацией. Она аккуратно убрала стержень обратно в аптечку и стала раскачиваться на пятках. Судороги немного унялись, но широко раскрытые глаза самки с Вейса по-прежнему ни на что не реагировали.

– Ох, и чертовски же мне из-за тебя влетит, знаешь ли, – ворчала она на растянувшееся тело. – Знала ведь, что стрясется что-нибудь с тобой. Конечно, ты ни в чем не виновата. Просто ты такая, вот и все. – Она обратилась взором в сторону леса, где, все отдаляясь, разносились звуки боя. – Хотя не ты же виновата, что мазвеки как раз к твоему посещению задумали контрудар. Тоже верно.

Она присела, облокотившись на поваленный ствол, и вызвала эвакуатор. Если только противник не пустил в ход тяжелое вооружение, медтранспорт должен прибыть и убыть почти сразу, если он где-то рядом. Не то чтобы они там на борту знакомы с физиологией вейсов, но компьютер-то у них бесспорно есть, а он все знает.

Связавшись с медиками и сообщив свои координаты, она отключила связь и снова обратилась к подопечной, находящейся в кататонии.

– Хотела увидеть бой? И чего тебе дома не сиделось? Гуляла бы по садикам, кантаты слушала. Так нет ведь! Суешь свой клюв, куда не надо, куда он культурно и исторически не предназначен. Вот в следующий раз ты уж прислушайся к Природе. Не создана ты для такого. – Дальнобойный снаряд противника перерубил пополам дерево у них над головой. Умеки рассеянно посмотрела на дымящийся срез.

– Вот и я тут трачу на тебя время, ты хоть понимаешь?! Нянчусь тут с чужими учеными, а могла бы делать что-то нужное и полезное!.. Могла бы мазвеков убивать.

***

Очнулась она под бледно-зеленым сводом, среди стен, усаженных географическими цветочками. Кто-то соорудил традиционное густо устеленное подушками гнездо прямо посреди большой койки, приспособленной для создания удобства совсем другому типу тела. Стопки простыней были подложены со всех сторон, чтобы поддерживать ее ослабленные члены в подобающем, выпрямленном состоянии; ноги были аккуратно убраны под брюшину. Она расправила шею, подняла голову со спины, где она была упокоена в густом оперении между крыльями, и осмотрелась. Ради ее удобства явно потрудились.

– Рада, что вы проснулись. – Рядом с кроватью стояла Умеки. – Мне сказали, что вы начали проявлять признаки возвращения к жизни. Воспоминания потоком нахлынули на Лалелеланг, и вместе с ними вернулась дрожь. Но в комнате было тихо, вид слегка покачивающихся цветов успокаивал. Она вспомнила о своих упражнениях и привела себя в норму. Брови ее изысканно изогнулись.

– Теперь я все вспомнила. Все. Боюсь, что вместилище моей вины переполнено и мне не удастся соизмерить с этим мои извинения, – продолжила она изысканной, отработанной трелью – своего рода журчащим свистом с тремя явственно различимыми дыхательными паузами. Традиции требовали этот, хотя Лалелеланг и понимала, что стоящая рядом с ней женщина мало чего в этом уразумеет.

– Да за что тут извиняться? – ответила Умеки с поверхностной прямотой. – Атаку на нас вроде как не вы организовали. Лалелеланг рассматривала своего гида. Трансформацию та претерпела значительную, будто отсутствие тяжелой военной формы сразу наложило отпечаток на ее поведение. Она больше не казалась опасной и несущей смерть, как на поле боя. Теперь это была просто самка приматов, с плоским лицом, скованно ожидающая возобновления разговора. «Что за вид такой», – подумала Лалелеланг.

– Вам очень повезло, что вы выжили, – без необходимости выдала гид.

– Знаю. – Во всем теле ощущалась усталость. – А сколько я была без сознания?

– Пару дней. Вы меня там до смерти напугали. Вместе с вами пришел бы конец моей карьере.

Какое примитивное, первобытное невежливое словоизлияние, размышляла Лалелеланг. А ведь, без сомнения, другому представителю рода человеческого оно показалось бы разумным, а то и остроумным. Естественно, она всего этого не высказала.

– Но с вами все в порядке, так что обошлось без последствий. – Умеки улыбнулась, обнажив острые клыки и резцы. Хорошо еще, что продолжалось это недолго. – Вы ведь, надеюсь, не намерены выбраться еще разок?

– Мне кажется, на какое-то время мне хватит информации из первых рук.

Женщина явно расслабилась и мягко засмеялась.