Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Ведьмы Эйлианана (№5) - Череп мира

ModernLib.Net / Фэнтези / Форсит Кейт / Череп мира - Чтение (стр. 9)
Автор: Форсит Кейт
Жанр: Фэнтези
Серия: Ведьмы Эйлианана

 

 


Изабо услышала какой-то еле слышный напев, выделившийся из хаотического потока звуков, постоянно сотрясавшего туннель из зеленого огня. Напев становился все громче и громче, и Изабо уже могла различить его ритм, мелодию такой глубины и тембра, что все волоски у нее на руках встали дыбом. Все Селестины вокруг нее издавали глубокий горловой гул, но этот звук был намного сильнее, чем могла бы издавать эта немногочисленная горстка. Он разносился по всей дороге, и сквозь полупрозрачные стены пробегали искры серебристого огня, вспыхивая и взрываясь фейерверками невообразимой красоты. Туннель становился все ярче и ярче, пока его не залил сияющий серебристый свет. Изабо ощущала, что песня гудит в каждой ее жилке, дрожью отдается в ногах и спине, покалыванием отзывается в коже. Казалось, будто штормовой ветер овевает ее и проникает внутрь нее, очищая ее кровь и наполняя ее такой пронзительной радостью, что она казалась неотличимой от горя.

Сквозь подернутые пеленой серебристых искр проступили людные улицы Лукерсирея, потом деревья и лужайки дворцового парка, потом темная паутина лабиринта. Ее шаги ускорились. Впереди был Пруд Двух Лун, окруженный пылающим кольцом колонн и арок. В центре пруда бил фонтан, и его вода сияла, точно подсвеченная изнутри. Селестины по одному прошли сквозь арку, и Изабо прошла вслед за ними с совой, которая спорхнула к ней на плечо, чтобы отдохнуть.

Светало. Небо было свинцового света, темные силуэты кипарисов выделялись на нем, точно приклеенные. Жгучая боль в суставах и кончиках пальцев прошла, и Изабо пошатнулась, потом упала на колени. Она взглянула вверх, почувствовав, как закружилась голова и к горлу подступила тошнота. Над ней стоял Лахлан, обнаженный, с широко распростертыми крыльями, и пел. Он ошеломленно уставился на нее, но не запнулся, и его голос звенел так же сильно и чисто, как и секунду назад. Он держал за руки двух Селестин, и вокруг пруда стояло большое кольцо волшебных существ, воспевающих возрождение солнца. Селестины, которые шли вместе с Изабо по Старому Пути, влились в круг. Изабо сидела на корточках и смотрела на них, такая усталая, что, казалось, она вот-вот потеряет сознание, такая счастливая, что казалось, она вот-вот расплачется.

Лахлан встретился с ней взглядом. Его золотистые глаза на фоне оливковой кожи казались немыслимо яркими, точно звезды. Изабо закрыла глаза, слушая переливы голосов Селестин. Чистый голос Лахлана пронизывал их все, точно золотая нить в гобелене. Даже земля под ее ногами гудела, отдаваясь в ее ногах, спине и мозгу так, что, казалось, все ее существо дрожало и вибрировало в ответ. Она сжала челюсти и сцепила руки на коленях.

Песня задрожала и умолкла. Изабо открыла глаза. Над горизонтом поднялось солнце, пылающий шар золотого света, и птицы радостно заливались, приветствуя его появление. Лахлан отпустил руки Селестин и протянул Изабо ладонь, помогая ей встать.

— Во имя зеленой крови Эйя, как ты здесь оказалась? — воскликнул он. — Ты просто возникла из ниоткуда, Изабо! Я чуть не сбился с ритма, а это было бы очень плохим предзнаменованием.

Селестины сгрудились вокруг, касаясь Лахлана между глаз своими четырехсуставчатыми пальцами. Изабо улыбнулась и пожала плечами, отступив назад, и он подчинился прикосновениям Селестин, сказав:

— Потом!

За волшебными существами вокруг костра сидели ведьмы, обнаженные, с распущенными волосами и унизанными кольцами пальцами. На головах у них были венки из тиса и розмарина, а от костра поднимался пряный дым.

Изабо через лужайку подошла к костру, улыбаясь и приветствуя ведьм, которые с облегчением потягивались, оцепеневшие после долгого ночного Испытания. Она протянула руку Мегэн и помогла ей встать, и старая колдунья еле слышно простонала, морщась от боли в суставах. Она казалась очень худой под завесой своих белоснежных волос, а коричневая кожа, обтягивавшая ребра, была сухой и тонкой, точно пергамент. Изабо поспешно закутала ее в свой плед.

— Ты в своем уме — всю ночь сидеть здесь в чем мать родила! — выбранила она свою старую наставницу. — Не хватало еще, чтобы ты умерла от простуды.

— Хорошей же Хранительницей Ключа я была бы, если бы провалялась в постели все весеннее равноденствие! — фыркнула Мегэн. — Может, я и старая, но пока еще обеими ногами стою на земле, а не в могиле, смею тебя заверить, Бо! — Внезапно она смягчилась, поцеловав Изабо в лоб. — Хотя при виде того, как ты появилась из ниоткуда, я чуть было не отдала концы от потрясения. Было достаточно странно видеть, как вдруг материализовались Селестины, но чтобы еще и ты!

Изабо почувствовала на своем локте чью-то руку и, обернувшись, увидела Изабо, стоящую рядом с ней и улыбающуюся. Как обычно, она была одета в очень простое белое платье, а ее рыжие волосы были связаны в узел на затылке и прикрыты белой льняной шапочкой. На руках у нее сидела маленькая девочка, а за юбку цеплялся пятилетний мальчишка. За ней стояла румяная круглолицая няня с белокурыми волосами, держа на руках еще одного малыша.

Сестры радостно обнялись.

— Ох, до чего же здорово снова видеть вас всех! — воскликнула Изабо.

— Но откуда ты выскочила? — спросила Изолт. — Мне показалось, ты появилась прямо из воздуха.

— Я путешествовала Старыми Путями, — ответила Изабо.

Все изумленно уставились на нее, а Лахлан резко обернулся.

— Старые Пути! — воскликнул он. — Всю дорогу из Тирлетана?

Изабо кивнула.

— И теперь я падаю с ног от усталости, и у меня болит все тело. Больше всего мне сейчас хочется улечься в постель.

— Но откуда ты узнала? — воскликнула Мегэн. — Разумеется, от твоего отца, от кого же еще!

Изабо кивнула.

Лахлан подошел к жене и тихо сказал ей на ухо:

— Старые Пути! Интересно, можно ли по ним добраться в Яркую Землю? Мы могли бы сберечь Дайду и Энит многие недели опасного путешествия, если бы они отправились туда по Старым Путям, а не по морю, леаннан.

Изолт так же тихо ответила:

— По крайней мере, попытаться можно.

Почувствовав любопытный взгляд Изабо, Лахлан отвернулся, так что она не могла видеть его лицо, но все же услышала его шепот:

— Не стоит говорить об этом здесь. Слишком много народу. Потом.

Изолт кивнула.

— Пойдем, поешь и расскажешь нам всем о новостях, а я пока прикажу слугам приготовить тебе постель. Ты выглядишь совершенно измученной.

— Я и чувствую себя именно так, — с вымученным смешком сказала Изабо. — Да уж, теперь я десять раз подумаю, прежде чем путешествовать Старыми Путями.

Она помогла Мегэн надеть длинное белое платье, отделанное серебром, чтобы обозначить ее положение Хранительницы Ключа Шабаша. Колдунья приподняла талисман, который носила на шее, и повесила его поверх платья. Покрытый магическими рунами, Ключ был сделан в виде шестиконечной звезды, заключенной в круг. Для тренированных ведьминых чувств Изабо он, казалось, пульсировал силой, издавая запах, какой бывает в воздухе во время грозы. Его вида и запаха хватило, чтобы Изабо почувствовала приступ ревнивого желания. Она пять месяцев носила с собой треть Ключа, и этого времени оказалось достаточно, чтобы Ключ завладел ее сердцем и воображением. Изабо пришлось усилием воли подавить желание схватить его с груди Мегэн, и она сжала кулаки, но ее лицо осталось вышколенно бесстрастным. Но Мегэн поняла ее мысли и нахмурилась, инстинктивно прикрыв талисман ладонью.

Изабо ободряюще коснулась ее руки, и суровое выражение на лице Мегэн слегка смягчилось. Маленький донбег Гита, свернувшийся клубочком у догоравшего костра, сонно потянулся, потом расправил складки кожи между лапками и перелетел на плечо к Мегэн. Одной лапкой ухватившись за ухо хозяйки, он взволнованно застрекотал, приветствуя Изабо, и она застрекотала в ответ. Остальные ведьмы стояли рядом, чтобы поговорить с Хранительницей Ключа, поэтому Изабо отошла от нее и подошла к Изолт, которая болтала с няней своих малышей, Сьюки, пока Лахлан одевался.

Сьюки была старой знакомой, поэтому Изабо тепло поприветствовала ее.

— Как поживаешь? Близнецы тебя еще не доконали?

— Да уж, миледи, с ними не заскучаешь, — сокрушенно ответила служанка. — Я-то считала, что Доннкан малышом был изобретательным, как эльфийская кошка, но Оуэн с Ольвинной его перещеголяли. Может, у маленькой Ольвинны и нет крыльев, как у парнишек, но она быстрая, как змейка, и еще в два раза хитрее.

Изабо взяла малышку из рук Изолт и прижала к себе.

— Вот эта милая крошка? Ни за что не поверю. По виду она сама кротость.

Ольвинна устремила на нее подозрительные голубые глазенки, потом протянула пухлую ручку, ухватила совиную лапу, висящую на груди у Изабо и довольно улыбнулась.

— Ох, она страшная озорница, но такая милая, — рассмеялась Изолт, взъерошив медно-рыжие волосы маленькой дочери.

— Несправедливо, что мальчишкам достались крылья Лахлана, а маленькой Ольвинне — нет, — сказала Изабо. Она взглянула на Доннкана, порхавшего и кувыркавшегося над головой у отца, размахивая такими же темно-золотыми, как и его кудри, крыльями. Оуэн, такой же рыжий, как и его сестренка, подпрыгивал на бедре у Сьюки, взмахивая медными крылышками. У всех троих ребятишек отчетливо виднелась белая прядь Мак-Кьюиннов, торчащая надо лбом — признак их связи с Лодестаром, магической сферой, отзывающейся только на руку Мак-Кьюиннов.

— Ну, у нее, вне всякого сомнения, хватает своих собственных Талантов, — сказала Мегэн, подойдя к ним сзади. Она протянула узловатый палец, тихонько ухнув, и Буба потерлась о него украшенными кисточками ушками, ухнув в ответ. — Да и как им не быть, при таких Талантливых родителях?

Они пошли через парк, дружески болтая. Позади Лахлана шагал его оруженосец, Диллон. Изабо еле узнала того крепкого веснушчатого парнишку, которого помнила, в этом высоком и мощном молодом мужчине. На нем был голубой килт и куртка личного телохранителя Ри, а плед на плече скрепляла серебряная брошь с вставшим на дыбы оленем. За поясом у него висел длинный меч с замысловатой витой рукояткой.

За ними шли остальные ведьмы, уже одетые и с собранными, как обычно, сзади волосами, а позади струились Селестины. Их следы темнели на росистой траве. Одетая в белое процессия вышла из сада и очутилась в узких обрамленных живой изгородью из высоких тисов коридорах лабиринта.

— Я вижу, у тебя свежий шрам, — тихо сказала Изолт. — Я хотела бы спросить тебя об истории твоего имени.

— Я с радостью расскажу ее, — ответила Изабо на языке Хан'кобанов, сделав плавный жест ото лба к сердцу и затем наружу, к высокой тисовой изгороди.

— Подожди, пока мы не останемся одни, — все так же негромко сказала Изолт. — Во дворце много любопытных ушей.

В главном зале дворца был накрыт праздничный пир, но, к огромному облегчению Изабо, никто не ожидал от нее, что она будет сидеть там вместе с толпой незнакомцев. Сьюки отвела ее в королевские покои, накормила пресными лепешками с бельфрутовым джемом и развлекала забавными историями о ребятишках в ожидании, когда Лахлану и Изолт удастся сбежать и присоединиться к ней.

Поев, Изабо забралась с ногами в большое кресло у камина, а Сьюки отправилась укладывать близнецов. Хотя Изолт приказала, чтобы ей приготовили отдельную комнату, Изабо очень хотелось рассказать о своих приключениях, и она собиралась дождаться остальных, прежде чем самой лечь спать.

В гостиной было тихо и спокойно, и Изабо скоро незаметно для себя самой провалилась в сон. Спустя некоторое время ее разбудил негромкий шум голосов. Она приоткрыла ресницы.

В кресле напротив нее сидела Мегэн, положив руки на мягкую коричневую шерстку Гита. Изолт придвинула свое кресло поближе к ней, а Лахлан по своему обыкновению неугомонно расхаживал взад-вперед по комнате, так что его килт развевался, открывая крепкие ноги.

— Так трудно решить, с чего начать, — говорил Лахлан. — Мы всю зиму строили флот, а теперь я боюсь отправлять его в плавание из опасения, что они закончат на дне океана, как все остальные корабли, покинувшие гавань за последние десять лет. Корабельный Налог очень непопулярен в народе, и я не могу допустить, чтобы все эти деньги пошли прахом.

Он остановился перед камином, приподняв килт, чтобы погреться сзади. Изабо поспешно закрыла глаза.

— И, конечно же, каждому нужно от нас что-то свое, — продолжил Лахлан. — Линли Мак-Синн хочет, чтобы мы послали корабли в Карриг и отвоевали у Фэйргов Башню Сирен, купцы хотят, чтобы мы искоренили пиратов и охраняли торговые маршруты от морских змеев, а Айен с Эльфридой хотят, чтобы мы напали на Брайд. Что бы мы ни делали, кто-нибудь все равно останется недовольным. Я просто не могу понять, что мне делать, Мегэн. Ты можешь что-нибудь мне посоветовать?

Колдунья погладила Гита. Ее лицо было обеспокоенным.

— Возможно, стоит попытаться выяснить, кто предает нас, — сказала Изолт ледяным голосом. — Без толку строить планы, если наши враги знают их не хуже нас самих.

Мегэн вздохнула, и Лахлан снова принялся мерить шагами комнату.

— Я чувствую себя, как раненая овца, над которой с воплями кружит стая гравенингов, — сказал он хмуро. — Что бы я ни делал, меня со всех сторон осаждают враги. Мы обезглавливаем одну распрю, но на ее месте тут же возникают две новых, как у арлекин-гидры…

— Арлекин-гидра. Символ непобедимого врага, — негромко сказала Мегэн. — Отруби одну голову, и на ее месте вырастут две новых.

Лахлан тяжело уселся в кресло, взявшись за голову.

— Ну, нам просто придется победить арлекин-гидру, как твоему тезке, Лахлану Мореплавателю, — сказала старая колдунья. — Впадать в отчаяние все равно бесполезно, Лахлан. Изолт права. Если мы отыщем того, кто этот шпион в наших рядах, у нас появятся большие шансы преодолеть все остальные препятствия.

Лахлан сделал нетерпеливый жест.

— Думаешь, мы не пытались? Когда мы изгнали Финли, я думал, что со шпионами и предателями покончено. И все же каждый раз, когда мы выступаем против Ярких Солдат, они уже ждут нас. Я уже потерял столько хороших людей в их проклятых засадах! И, как будто этого недостаточно, каждый корабль, который мы отправляем, захватывают, потому что мерзкие пираты точно знают, каким маршрутом мы планировали идти. Это просто невозможно!

— Я все это знаю, — сказала Мегэн так же нетерпеливо.

Лахлан вскочил на ноги. Прошелся по комнате, поковырял узор на комоде, отодвинул занавеску и выглянул в окно, поправил картину. Потом внезапно подошел и уселся обратно в свое кресло, глядя прямо на Изабо. К ее щекам прилила кровь.

— Значит, ты проснулась, Бо, — сказал он. — Почему ты не рассказываешь нам свои новости?

Не зная, чем занять руки, Изабо потянула за кисточки на ушах Бубы, хотя сова сонно забормотала, протестуя.

— Я даже не знаю, с чего начать, столько всего случилось.

— Расскажи нам о Старых Путях, — велел Лахлан в тот же миг, когда Изолт сказала:

— Скажи нам свое новое имя!

— Обычно неплохо бывает начать с самого начала, — сказала Мегэн.

На этот раз рассказывать историю поиска своего имени Изабо было куда труднее, поскольку Лахлан и Мегэн постоянно перебивали ее вопросами и восклицаниями. Когда Изабо наконец добралась до того, как она превратилась в сову, оба подались вперед, изумленно вскрикнув. Лахлан сначала не верил своим ушам, потом разволновался, а лицо Мегэн засияло от гордости и удовлетворения.

— Вот и все, — сказала она наконец. — Я не могла прилететь в Лукерсирей, потому что Эсрок поглощена строительством гнезда, так что я заставила дайадена рассказать мне, как путешествовать по Старым Путям, и вернулась по ним домой.

— Как это тебе удалось? — с кривой улыбкой спросила Изолт. — Не могу себе представить, чтобы воина семи шрамов мог заставить что-то сделать простой ребенок.

— Уже не ребенок, — воскликнула Изабо, прикоснувшись к своему инициационному шраму.

— И все-таки, — настаивала Изолт.

Изабо ухмыльнулась.

— Я хитростью вынудила его сделать это.

— Но ты почти ничего не рассказала о Старых Путях, Бо, только то, что Хан'гарад научил тебя пользоваться ими. Ты можешь рассказать побольше? — попросила Мегэн.

Изабо нехотя покачала головой.

— Я поклялась молчать.

По лицу Мегэн пробежало раздражение.

— Ну, Бо, я уверена, что ты можешь рассказать мне большее. Что это такое? Как они действуют? Куда ведут?

Повелительные взгляды Лахлана и Мегэн были прикованы к ее лицу, и Изабо вспыхнула, но все же снова покачала головой.

— Простите, но я дала священную клятву. Я не могу ничего рассказывать.

— Что значит, не можешь рассказывать? — воскликнул Лахлан. — Кому ты поклялась?

— Это не моя тайна, и я не могу ее раскрыть, — возразила Изабо. Щеки у нее горели, точно раскаленные. Она отчаянно взглянула на Мегэн. — Почему бы тебе не спросить Облачную Тень, если тебе так хочется это узнать? Ее нужно спрашивать, а не меня.

— Облачная Тень тоже ничего мне не скажет, — фыркнула Мегэн. — Я не раз просила ее раскрыть мне этот секрет, но она так и не согласилась.

— Тогда как ты можешь просить об этом меня? — воскликнула Изабо. — Это тайна Селестин, и я сама не имею права знать ее. Люди уже предавали Селестин, кому как не тебе знать это, Мегэн. Ты не должна меня спрашивать!

— Но ты сама сказала, что хитростью вынудила твоего отца рассказать ее тебе, — насмешливо заметил Лахлан. — Тебе ли вести такие речи?

— Возможно, если бы мы могли пользоваться волшебными дорогами, это спасло бы всех нас от большой опасности, — убеждающе сказала Изолт. — Неужели ты откажешься помочь нам, Бо?

— Не могу, я ведь обещала, — закричала Изабо, чувствуя, что вот-вот заплачет.

— А ты знаешь, что твой старый друг Дайд может погибнуть, потому что ты не хочешь нам помочь? — Лахлан склонился над ней, его смуглое лицо еще больше потемнело от гнева и досады.

— Почему? Куда вы посылаете его? Вы уже говорили о каком-то опасном путешествии.. Что это за опасное путешествие?

Изабо с трудом удержалась от того, чтобы не вжаться в спинку кресла, чтобы быть подальше от грозно нависшего над ней мужчины, его крепкой шеи и груди, его огромных черных крыльев, всей его силы и королевской власти.

К ее удивлению и облегчению, он вдруг отступил, опустив глаза. Потом сказал угрюмо:

— Откуда мне знать, что тебе можно доверять, Изабо?

Глубоко задетая, Изабо могла лишь потрясенно смотреть на него. Он безжалостно продолжил:

— Почему я должен открывать тебе наши самые секретные планы, если ты не хочешь рассказать нам то, что знаешь? Ты помогала Колдунье и укрывала ее. Откуда нам знать, вдруг она околдовала тебя и заставила выполнять ее поручения?

Изолт запротестовала, но Лахлана было уже не остановить. Он сказал громко, с жестокой колкостью в голосе:

— Мы знаем, что шпионом должен быть кто-то очень нам близкий, потому что он посвящен в самые наши тайные планы. Кто может поручиться, что это не ты, Изабо?

— Довольно, Лахлан! — прикрикнула Мегэн, а Изолт вскочила на ноги, побелев от гнева. Изабо сказала дрожащим голосом:

— Но меня ведь здесь не было…

— Вот именно, не было, — отрезал Лахлан. — Пока мы здесь сражались, ты отсиживалась в горах, в безопасности, катаясь на драконах и играя с совами. Мы просим тебя о какой-то малости, чтобы ты рассказала нам о том, что может оказать нам неоценимую помощь, а ты отказываешься помочь.

— Но я же дала клятву, — беспомощно сказала Изабо. В глазах у нее стояли слезы. Гита перелетел к ней на плечо, чтобы утешить, расстроенно стрекоча, а Буба тихонько ухала и терлась головой о руку Изабо.

Изолт присела рядом с ней на колени и взяла за руку, сказав через плечо:

— Лахлан, как ты можешь говорить такое? Ты же знаешь, что Изабо верна и предана тебе.

— Нет, не знаю, — ответил Лахлан. Гневный румянец у него на лице уже начал потихоньку гаснуть. — Я считал Финли верным и преданным, я считал, что могу доверять всем своим людям. Теперь я могу поверить в предательство кого угодно. Я говорил о Майе вполне серьезно. Изабо укрывала ее почти год. Мы знаем, что эта злыдня обладает Умением принуждения, как никакая другая ведьма. Как мы можем быть уверены, что она не околдовала Изабо?

К ужасу Изабо, никто ничего не сказал. Она знала, что они думают о Латифе и брате Лахлана, Джаспере, подпавших под чары Майи несмотря на всю свою силу. Изабо оттолкнула руку Изолт и встала на ноги. Слезы слепили ее.

— Я укрывала Майю только для того, чтобы разрушить проклятие, которое она навела на тебя, — сказала Изабо, понимая, что это не вся правда. — Я не знаю, где она сейчас и чем занимается. Я не общалась с ней с тех самых пор, как она покинула тайную долину. А даже если бы и знала, то никогда не сделала бы ничего, что могло бы повредить тебе или Шабашу…

У нее сорвался голос.

— Ох, Бо, — ласково сказала Мегэн. — Лахлан…

— Да знаю я, знаю, — раздраженно рявкнул он. Протянув руку, он схватил ее за локоть. — Прости, Бо. Не расстраивайся так. Я просто пытался донести до тебя, до всех вас…

Прикосновение ее руки точно прорвало какую-то плотину в душе Изабо. Измученная всеми событиями этой ночи, Изабо оказалась не в силах сдержать рыданий, которые подступали к горлу и душили ее.

— Ты считаешь… что я… что я…. Я никогда бы… Как ты мог…? — Слова не шли у нее с языка.

Лахлан привлек ее к себе. Изабо не могла сопротивляться искушению уткнуться головой в его плечо, рыдая в его рубаху. Под ее щекой перекатывались его мускулы, мягкий шелк его иссиня-черных перьев щекотал ее.

— Прости, — сказал он неловко, опустив голову и пытаясь заглянуть ей в лицо. — Я не хотел тебя обидеть. Пожалуйста, не плачь. Разве ты не понимаешь, что я просто пытался объяснить тебе?

Изабо размазала слезы по щекам.

— Я никогда бы….

— Я знаю, знаю. — Он похлопал ее по спине. — Прости. Я не должен был этого говорить. Я разозлился. Просто ты знаешь то, что можешь так помочь нам, и не хочешь говорить. Но я не должен был выходить из себя. Прости.

Изабо подняла на него глаза, все еще держась за его рубаху, потом внезапно резко отстранилась. Она вытерла слезы пальцами, отвернувшись так, чтобы они не видели ее лица.

— И вы тоже простите меня, — сказала она, глотая слезы.

Лахлан тоже отвернулся, мрачно глядя в огонь.

— Я не считаю, что это ты шпионка, Изабо, — сказал он отрывисто. — Я знаю, что этого никак не могло быть. Ты ведь не знала о наших секретных планах.

Изабо упала в свое кресло, уязвленная и расстроенная. Буба заползла к ней в руки, и она прижала маленькую сову к себе.

— Ладно, Изабо, — сказала Мегэн, поднимаясь на ноги. — Мы все устали после долгой ночи, и, похоже, никто из нас не может сейчас рассуждать здраво. Почему бы нам всем не пойти отдохнуть и восстановить силы, а поговорим днем.

Изабо кивнула, хотя и боялась, что они снова попытаются выжать из нее секрет, который она поклялась зеленой кровью Эйя никогда не раскрывать.

— Где мне постелили? — спросила она.

— Служанки приготовили для тебя твою старую комнату, — сказала Изолт, поднимаясь на ноги.

— Нет, ты должна пойти в Башню, — решительно сказала Мегэн. — Ты слишком долго отсутствовала. Разве ты все еще не моя ученица? Хорошенькая же из тебя ученица, если тебя никогда нет рядом со мной.

Изабо слишком устала, чтобы различить в голосе Мегэн шутку.

— Но Мегэн, ты ведь знаешь, что я… — начала она обиженно.

Мегэн похлопала ее по руке, улыбнувшись.

— Не надо оправдываться, милая, я просто дразнила тебя. Я знаю, что королева драконов сказала тебе, что ты должна научиться всему, что сможешь, у народа твоего отца, но теперь, когда ты получила свой шрам, пора тебе вернуться в Теургию и взяться за учебу всерьез. Ты получила такое пестрое образование!

— Да, что правда, то правда, — со слабой улыбкой согласилась Изабо. Она попыталась подняться на ноги и смутилась, когда Лахлан наклонился и ухватил ее за руку, вытащив из кресла. — Спасибо, — пробормотала она, не глядя на него.

Медленно шагая по аллее вместе с Мегэн, она услышала детские крики и смех, и они очутились на площади перед Башней Двух Лун. Обретшее после ремонта свое былое великолепие, массивное здание возвышалось в западной части дворцового парка. Величественные контрфорсные арки поддерживали четыре устремленных в небо шпиля, по одному в каждой стороне света. Вдоль всей длины здания шла широкая терраса, засаженная семью священными деревьями в огромных квадратных кадках с символом Шабаша. В тени деревьев резвились ребятишки, играя в кости или с восторженными воплями носясь друг за другом. Несколько юношей и девушек степенно прогуливались, склонив головы в серьезной дискуссии. Когда Мегэн и Изабо поднялись по трем широким каменным ступеням на террасу, студенты почтительно поклонились. Некоторые пробормотали смущенные приветствия, и Изабо была поражена тем, что они называли ее Ваше Высочество.

Она удивленно оглянулась на Мегэн, но та лишь пожала плечами.

— Слухи о том, кто ты на самом деле, распространятся по Теургии очень скоро. Не забывай, здесь лишь очень немногие помнят тебя.

Поэтому Изабо только кивнула и с улыбкой приняла их приветствия. Скоро они поймут что она всего лишь сестра Банри и такая же студентка, как и они сами.

Они прошли с нагретой солнцем террасы в холодную тишину главного здания. Изабо с интересом оглядывалась вокруг. Она с трудом узнавала в этом роскошном зале с увешанными гобеленами стенами и покрытым коврами полом ту закопченную и населенную одними призраками развалину, которая была здесь всего шесть лет назад.

Мегэн прочитала ее мысли.

— Детский смех гораздо лучше помогает изгнать уродливые призраки прошлого, чем любой другой вид экзорцизма, — сказала она, и Изабо поразилась, увидев, насколько смягчилось ее лицо. — Теперь я почти не чувствую призраков.

Поскольку рядом с Изабо была Хранительница Ключа, все формальности по принятию Изабо в Теургию были улажены очень быстро. Она приняла ниспадающее черное платье, которое ей дали, а Дайллас Хромой, старший преподаватель Теургии, тут же нагрузил ее книгами и свитками. Старая колдунья решила, что Изабо должна как можно быстрее нагнать потерянное время. Изабо с готовностью подчинилась, полная рвения как можно лучше показать себя перед преподавателями. Она училась у Дайлласа, когда Теургия еще только возобновила работу после самайнского восстания, и ей очень нравился этот старик, который так же жестоко пострадал от Оула, как и она сама.

Ощущая, что в ее душе воцарился какой-то покой, она покорно пошла вслед за Дайлласом и Мегэн, и самые могущественные колдун и колдунья во всей стране отвели ее в ее новую комнату.

Ее поселили в крошечную комнатку в ученическом крыле Теургии. Там еле помещались маленькая чистенькая постель, комод, письменный стол и книжный шкаф, но все же она была куда больше той комнатки в доме-дереве, где она выросла. Сквозь стрельчатые окна она видела зеленые листья дуба, росшего на террасе. Она свалила груду книг, которую несла, на стол, и встала у окна, глядя на играющих ребятишек, а Дайллас с Мегэн стояли в дверях, обсуждая, кто и чему будет ее учить. Буба спорхнула с ее плеча и устроилась на спинке стула, крутя головой с явным интересом в круглых глазах.

С трудом подавив неожиданный зевок, Изабо открыла слезящиеся глаза и обнаружила, что Дайллас смотрит на нее с сочувствием.

— Ты, должно быть, очень устала, девочка. Почему бы тебе не отдохнуть и не прийти в себя, а о твоих занятиях подумаем завтра. В день весеннего равноденствия никто не учится.

Спать-ух? — с надеждой ухнула Буба, и Изабо тихонько ухнула в ответ. Дайллас и Мегэн улыбнулись и, похлопав ее по руке и проговорив ласково «Да благословит Эйя твой сон», — вышли из комнаты. Изабо наконец-то осталась одна.


Когда она проснулась, в комнате стояли сумерки. Она долго лежала неподвижно, не узнавая смутные очертания окружавшей ее мебели и запах мастики, лаванды и старой кожи. Ощутив невольный приступ страха, она зажгла на ладони огонь. Комнату озарил яркий свет, и она мгновенно расслабилась, поняв, где находится.

Она спокойно лежала, улыбаясь. Изабо была очень рада, что живет здесь, а не во дворце. Здесь у нее была возможность найти свой путь, не зависящий от ее сестры-Банри. Как бы сильно Изабо ни любила Изолт, у нее не было никакого желания становиться еще одной прихлебательницей при дворе. Ее желание стать колдуньей было сильным как никогда, и она была счастлива снова находиться рядом со своей любимой Мегэн, видеть ее каждый день, слушать ее рассказы и впитывать ее мудрость.

Изабо свесила ноги с кровати и, почувствовав, как быстро забилось ее сердце, через голову натянула черное платье ученицы. Строгого покроя и цвета, оно было свободным, без единой складки или рюша, чтобы оживить его строгость. Она отбросила непослушные рыжие локоны со лба и быстро заплела их в тугую толстую косу, достигавшую ей до талии. Зеркала в комнате не было, но она отдернула занавеску и посмотрела на свое отражение в окне, которое благодаря многочисленным филенкам казалось какой-то затейливой головоломкой. Она могла различить лишь бледное и серьезное лицо, выплывающее из моря темноты, окруженное ореолом огненных кудрей, отказывавшихся держаться в косе. Оставшись вполне довольной этим зрелищем, она снова улыбнулась.

Буба все еще спала, втянув голову со стоящими торчком ушами в перья. Изабо нежно погладила белую головку одним пальцем, и круглые золотистые глаза приоткрылись, сонно моргая.

— Я ухожу, Буба. Хочешь со мной.

Сплю-ух, отозвалась Буба, и глаза снова закрылись.

Улыбаясь, Изабо открыла дверь. За ней был широкий балкон, обрамленный колоннадой из небольших готических арок, поддерживавших высокий сводчатый потолок, окаймленный замысловатым фризом из звезд и лун.

Балкон выходил на гладкую зеленую лужайку, обсаженную кипарисами и с фонтаном в центре. Единственным звуком было журчание воды, пение птиц и приглушенные голоса, нараспев произносящие заклинание.

Изабо обнаружила Хранительницу Ключа в своих покоях в главной башне. Мегэн что-то писала в Книге Теней, объемистом томе в тисненом переплете из красной кожи. В нем была заключена вся история и мудрость Шабаша Ведьм, и обязанностью каждого Хранителя Ключа было записывать на его страницах все важное, что происходило в Эйлианане.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20