Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Лесной кавалер

ModernLib.Net / Исторические приключения / Фланнеган Рой / Лесной кавалер - Чтение (стр. 12)
Автор: Фланнеган Рой
Жанр: Исторические приключения

 

 


Новости, принесенные Лансом в лагерь, вызвали меньше удивления, чем он ожидал. Пока он охотился за Макферлэйном и беседовал с ним, Бэкон вновь говорил с индейцами. Как и прежде, Россеши давал лишь туманные обещания. Впрочем, он намекнул, что великий белый вождь в Джеймстауне запрещает ему торговать с великим белым вождем Бэконом.

Бэкон самым тщательным образом расспросил Ланса о мельчайших подробностях его разговора с Макферлэйном. Когда Клейборн закончил, он победоносно улыбнулся.

— Благодарю вас, — сказал Бэкон. — Ваши новости дорогого стоят. Губернатор сделал глупость, ставя под удар победившую армию. Глупость, которая неизмеримо усилит нас, если, конечно, нам удастся выжить. Он обрек людей на голод. Он объявил нас предателями. Он, наконец, сделал однозначный выбор, предпочтя послушных ему индейцев и бобровые шкурки нашим жизням…

Бэкон хлопнул себя ладонью по колену и продолжал:

— Защищать свой дом от врага — еще не бунт. В Англии люди, берущиеся за оружие, дабы сражаться с береговыми пиратами или поставить на место шотландских разбойников, не считаются бунтовщиками. И мы не может считаться таковыми лишь потому, что сами, без санкции губернатора, взяли да и разбили саскеханноков.

Ланс согласно кивнул.

Бэкон снова заговорил:

— В Англии есть король и парламент, способные защитить от зарвавшегося чиновника. Здесь мы слишком далеко и от короля и от его правительства, а посему, в случае необходимости, должны защищаться сами. Насколько мне помнится, виргинцы однажды уже отправили домой не оправдавшего их доверие губернатора, губернатора Харви, если не ошибаюсь… Что ж, видимо, пришла пора отправить туда же и губернатора Беркли.

Словно прочитав в глазах Ланса вопрос, он пояснил:

— Это не бунт, друг мои. Сэр Вильям Беркли отнюдь не Цезарь. Даже здесь, в диких лесах Виргинии, мы под защитой английского закона. И охраняет он нас не только от индейцев, но… и от губернатора.

Прошел еще один день, но новые переговоры с Россеши так ничего и не принесли. Бэкон собрал всех вокруг лагерного костра на совет.

Указав на крепость окканичей, он произнес:

— Там — оленина, свинина и маис. Эти люди ничего не продадут нам, потому что они — союзники врага, обрекшего нас на голодную смерть в лесу. Вода в реке спадает, и ее уже можно перейти вброд. Погода улучшается. Завтра мы атакуем!

По кругу обросших, грязных, голодных людей прокатился радостный рев.

— Враги говорили нам: «Вам не победить саскеханноков», — продолжал командующий. — Мы уничтожили их. Если кто-то из вас думает, что мы не сможем перейти реку и взять форт, он жестоко ошибается. Завтра утром мы сделаем это!

Победный рев повторился.

Бэкон, Ингрем, Ланс Клейборн и другие, знавшие теперь наизусть каждый квадратный дюйм укрепленного острова. встретились затем с командирами всех десяти отрядов.

Место переправы было тщательно выбрано и помечено вехами, так что никто, оступившись, не мог внезапно оказаться под водой. Из дубового бревна наскоро соорудили лафет и прикрепив к нему корабельную пушку, установили ее на высоком берегу, слева от брода, так что, стреляя поверх голов солдат, она посылала бы ядра точно на остров.

Затем Ланс Клейборн детально описал конфигурацию острова, предупредив командиров о том, что поросшее чахлым лесом болото в его западной части непроходимо, после чего сообшил количество бойниц с каждой стороны почти круглого форта и примерную высоту стен.

— Он выглядит внушительнее форта в Потомаке, — сказал Ланс, — но сейчас, когда река спала, это не так, поскольку нет воды во рвах, а бревна частокола и строений высохли.

Он вопросительно взглянул на Ингрема, и тот незамедлительно доложил:

— У нас есть зажигательные снаряды, сэр.

Эти снаряды были крайне просты в изготовлении: камни оборачивали сухой волокнистой кедровой корой. Наутро их пропитают лампадным маслом. Ингрем выдал командиру каждого отряда столько снарядов, сколько тот смог унести.

Завершил встречу Бэкон:

— Держите порох сухим и не отпускайте людей далеко от лагеря. Постарайтесь выспаться. У окканичей много ружей, но стрелять метко они не умеют. Так что опасаться следует их лучников. Постарайтесь сразу же снять их пулями. Судя по ветру, дым от горящих укреплений понесет прямо на нас, и, достигнув острова, мы сможем подойти к форту достаточно близко… Вопросы есть? Хорошо. Удачи!

Охотникам удалось подстрелить лишь четыре индюшки, и ужин получился крайне скудный. К рассвету армия Бэкона была просто зверски голодна. Когда же солнце поднялось над лесом, ветерок донес из крепости окканичей дразнящий запах жареной свинины.

После того как отряды были построены, Нед Пео вошел в воду там, куда падала длинная тень индейского форта и, дойдя до середины реки, зычно вызвал Россеши на переговоры. Но вместо вождя на бревенчатую пристань вышел другой индеец, чьи украшения из перьев указывали на высокий ранг.

На звучном алгонкинском наречии Пео передал ультиматум Бэкона: или им будет немедленно выдано шесть полных каноэ маиса, четыре коровы и двадцать свиней, или армия займет деревню.

— За всю провизию мы заплатим рыночную цену, — закончил Пео. — Продайте нам ее, и сегодня же мы уйдем на север. Если откажетесь — готовьтесь к бою.

Индеец на пристани расхохотался. К нему присоединилась горстка молодых воинов, потрясающих оружием и издающих непристойные звуки.

Пео резко повернулся к ним спиной. Дойдя до берега, он повернулся и многозначительно посмотрел на тень частокола.

Ланс Клейборн, десять стрелков из отряда Энрико и дюжина пограничников из Стеффорда заняли позицию на берегу, чтобы прикрывать мушкетным огнем переправу первых трех отрядов на остров, после чего они должны были укрепить правый фланг последнего отряда.

Внезапно с индейской стороны долетел звук мушкетного выстрела. Пео вскрикнул, поднял ружье и послал ответную пулю… Так началась битва, которую по количеству пролитой крови можно сравнить разве что со сражениями Кортеса и Монтесумы на далеком юге.

Изголодавшиеся, нетерпеливые отряды Бэкона с криками рвались вперед. Пять человек упали, сраженные пулями, за ними еще двое… Мушкетные залпы с берега участились, защищая головы смельчаков от стрел и пуль. Люди упорно двигались вперед. Заговорила пушка.

Первые ряды атакующих — отряд нью-кентской милиции Ингрема, поддерживаемый огнем ополченцев из Чарльз-Сити. достиг стен форта. Каждый солдат нес зажигательный снаряд. Посыпая их порохом из мушкетных замков, они высекали искры и бросали пылающие шары в сваленные у частокола ветви колючих кустарников. Подходил отряд из Суррея, уже полускрытый дымом горящих укреплений.

Затем люди Ингрема укрылись в густых кустах в десяти ярдах от стен и открыли огонь по индейцам. Среди защитников началось смятение, многие, не видя за пеленой дыма врагов. напрасно тратили порох и пули, паля наугад.

Почти все отряды Бэкона успешно завершили переправу и. равняя ряды, вступали в бой, а сам он, в сапогах, полных воды. со шпагой в руках и победной улыбкой на лице, стоял на берегу, восхищаясь дисциплиной и мужеством своих измученных людей.

С другого берега непрерывно стреляла корабельная пушка Само орудие, а также запас пороха и ядер стоили жизни шести лошадям, и теперь она словно доказывала, что люди и животные мучались с ней не напрасно.

У канониров — ветеранов армии Кромвеля — была четкая цель: лодочная пристань. Каноэ уже начали набиваться охваченными паникой индейцами, и пущенные опытной рукой ядра топили их одно за другим.

Ланс повел своих пограничников к правому краю атакующих, и, обнаружив участок частокола, оставленный защитниками, они принялись пробивать брешь.

Они первыми попали внутрь форта. Казалось, вся восточная оконечность острова была объята пламенем, огонь распространялся. охватывая весь форт.

Маленький отряд Ланса укрылся за длинным, крытым корой строением и осмотрелся. Обезумевший от страха и огня скот индейцев сгрудился в западной части форта; сами же дикари рвались к восточным воротам и лодочной пристани.

Ланс повел людей вперед, и они добежали почти до вигвама Россеши, прежде чем их попытались остановить. К этому времени весь частокол уже зиял брешами, от летящих искр огонь перекинулся на постройки. После переправы через реку атакующие были мокры до нитки и, прикрывая лица, врывались сквозь охваченные огнем дыры частокола, чтобы продолжить бой уже на вражеской территории.

Россеши с дюжиной воинов-ветеранов пытался прикрыть отступление остальных к восточным воротам. Их стрелы ненадолго сдержали нападающих, но под напором стрелков из Нью-Кента и отряда Ланса последняя организованная группа индейцев дрогнула и скрылась в дыму.

Вождь окканичей, уже дважды раненый, сражался с отчаянием смертника, пока на его пути не возник огромного роста бородач из стеффордского отряда. Два удара штыком — и дух Россеши отлетел в Верхнюю Страну, на Великий совет праотцов.

Злые, голодные люди буквально сошли с ума, рубя налево и направо, сея смерть, пока хватало сил.

Натаниэль Бэкон, в еще недавнем прошлом хрупкий студент Кембриджа и человек сугубо мирный, был поражен этой необузданной дикой яростью. Выхватив шпагу, он пытался обуздать своих опьяневших от крови солдат. Но это была безнадежная затея: некоторые его люди служили еще при Кромвеле, и им доводилось брать замки. Они следовали старому неписаному закону войны: если крепость не сдается — никаких пленных. Кроме того, фермеры ненавидели индейцев за гибель друзей, за сожженные дома, за украденный скот… Ненавидели их за свои ночи, полные страха, ненавидели так, как ненавидят волков.

Никогда еще Ланс Клейборн не видел ничего подобного. Женщины и дети умирали рядом с воинами. Никто из индейцев не спасся.

Бэкон приказал Лансу и его отряду заняться эвакуацией продовольствия из горящей деревни. Они обнаружили много заготовленного впрок мяса и зерна, но вот губернаторские бобровые шкурки погибли в огне.

Люди Бэкона возвращались домой, чувствуя себя настоящими ветеранами. В южных лесах возникло жестокое, беспощадное братство, вскормленное суровыми лишениями, железной дисциплиной и постоянным чувством опасности. Эти люди больше не были неуклюжими фермерами. Они стали солдатами. И они гордились своими проверенными в боях командирами.

Они победили.

Новость о победе Натаниэля Бэкона над ужасными саскеханноками и предателями-окканичами мгновенно разлетелась по всей колонии. Ни одна виргинская экспедиция против индейцев еще не заканчивалась так быстро и триумфально. С благоговейным страхом, как реликвии, передавали из рук в руки вещи, вывезенные из индейской крепости на острове. В богатых домах разговоры и пересуды не смолкали до полуночи.

Прокламация губернатора Беркли, объявлявшая Бэкона бунтовщиком и предателем, была сорвана и растоптана, едва ее вывесили на стене здания Совета в Джеймстауне. Верховный шериф тут же велел повесить новую, на этот раз повыше, но ее постигла та же участь.

Колония еще не привыкла к столь полным победам над воинственными индейцами. Кампанию называли чудом военного искусства. Но кто же он, этот Язон, этот Геркулес западных лесов, этот Бэкон? Много лет назад Вильям Беркли возглавлял экспедиции на Запад, но он никогда не добивался подобных побед. Так кто же он, сделавший все за губернатора и проклятый им за это?

Бэкон, кембриджский барристер, стал оплотом безопасности колонии. И в благодарность губернатор объявляет его вне закона! Трижды «ура» Бэкону! Долой спятившего Беркли!

Беркли созвал заседание совета и услышал массу скверных новостей. Слава Бэкона росла с каждым днем. Глупая молодежь сбегала из дома, дабы присоединиться к его армии для нового похода на индейцев. Губернатора проклинали за беспомощность. Стали раздаваться голоса с требованием его отставки.

Советник Дениэл Парк был одним из немногих, кто осмеливался говорить губернатору правду в глаза.

— Ваше превосходительство, — заявил он, — нам предстоит выбирать одно из двух. Можно послать офицера с приказом арестовать Бэкона, взять на себя командование западной армией и остановить войну с индейцами. Или же признать командующим Бэкона, передав ему все соответствующие полномочия и благословение короля.

— Мы не хотим войны, — негромко сказал Беркли.

— Но война уже идет.

— Подумать только, кто пытается давить на нас? Беззаконная шайка западных бездельников!

— Возможно, сэр, но люди уважают тех, кто не боится принимать решения. Они уверены, что новая ассамблея выделит средства на продолжение кампании.

— Новая ассамблея?

— Да, сэр, — слегка побледнев, ответил Парк. — Что бы мы ни решили сегодня, новой ассамблеи все равно не избежать. Чем скорее будут объявлены новые выборы, тем лучше для общественного спокойствия и порядка.

Беркли сжал кулаки. Он с трудом сдерживался.

Полковник Филипп Ладуэлл пожал плечами и заметил:

— Не вижу в этом никакого вреда, сэр. Дайте им выборы. Пусть соберется новая ассамблея. Но пусть потом толпа посчитает, во сколько им всем обойдется эта война!

По рядам прошел шепоток одобрения.

Советник Бэкон наконец решился заговорить:

— Мой юный племянник не бунтовщик, сэр. Еще до истечения этого месяца он будет в Джеймстауне и явится с извинениями за свое самочинство. Я гарантирую вам его лояльность и уважение к законам. Индейцы убили его надсмотрщика, а ярость — плохой советчик, сэр. Я прошу вас…

Беркли сделал вид, что ничего не слышал и, перебив старика, обратился к Ладуэллу:

— Вы полагаете, что выборы утихомирят западных фермеров?

— Да, сэр, — ответил полковник.

— Благодарю вас, джентльмены. Всего хорошего, — губернатор поднялся и вышел в сопровождении секретаря совета Спенсера.

Сэр Вильям Беркли дряхлел, но его душа оставалась молодой и непокорной. Приняв предложение совета о созыве новой ассамблеи, он проглотил горькую пилюлю, однако сделал это, что называется, сохранив лицо. Политика есть политика. А вот другую пилюлю, в виде растущей популярности молодого Бэкона, он глотать не собирался. Это задевало его лично, о чем он, естественно, не стал сообщать совету.

Как никто другой в колонии сэр Вильям понимал, насколько Виргиния отличалась теперь от Англии. Кроме того, он ясно видел разницу между своевольными западными поселенцами и боязливыми, в высшей степени дисциплинированными буржуа за океаном. Виргиния была не просто дикой, в самой природе ее скрывался бунт. Здесь жили выходцы из трущоб Лондона, Плимута, Ливерпуля, Глазго, Дублина… Сюда присылали всякий сброд за политические и прочие преступления. И править ими можно лишь железной рукой.

Совет боится, но не он. Идти на компромисс с бунтовщиками опасно. Его сочтут слабым, а это — тлеющий фитиль на бомбе заговора.

Молодой Бэкон всего лишь новичок-вольнодумец. Это единственное, что можно сказать в его оправдание. И чем скорее его повесят или на худой конец вышлют из страны, тем лучше. Человек, сумевший подчинить себе не признающих никакой власти западных приграничных фермеров, неизбежно станет источником бесконечных проблем.

Сэр Вильям позвонил, вызывая Кемпа, своего личного секретаря. Затем, даже не заметив вошедшего, он снова предался своим тревожным размышлениям. Пришло время действовать, использовать все, чтобы справиться с опасностью. Вместе с Бэконом умрет и бунт. Если же он продолжит свою самодеятельную, но, черт возьми, столь победоносную, войну с индейцами, все пропало безвозвратно.

— Кемп! — позвал губернатор.

— Я здесь, сэр.

— О, я не видел, как ты вошел, Кемп. Мне нужны корабли.

— Да, ваше превосходительство.

— Мне необходимы корабли. С их пушками на реке мне нечего бояться и тысячи западных бродяг.

— Да, ваше превосходительство.

— Извести Ивлинга, Нокса и Смарта. Ни одно судно, включая торговые, не может покинуть порт без моего письменного разрешения.

Кемп делал пометки на манжете.

— Скажи Неду Беллу, чтобы он готовил свой шлюп, поднимал паруса и шел к Албермерлу. Пусть найдет там Форка и приведет сюда все его корабли. Понятно?

— О да, ваше превосходительство!

— Они должны быть здесь не позже чем через шесть недель, с полным запасом пороха, ядер и продовольствия.

— Я все записал, сэр.

— Все вновь прибывающие корабли задерживать в порту до моего личного решения.

— Да, ваше превосходительство.

— Ступай, и пришли ко мне Артура Уорда.

Уорд, дворецкий губернатора, дряхлый беззубый старик, больше похожий на мумию, чем на человека, был верной тенью Беркли еще с 1656 года. Крепостной слуга в юности, теперь он разбогател и мог бы жить припеваючи, но железная воля сэра Вильяма поработила его разум, и Уорд продолжал оставаться послушным орудием в руках губернатора.

— Есть что-нибудь новое, друг мой? — спросил Беркли.

Старик кивнул, проковылял к креслу и сел, как большая нахохлившаяся птица. Он долго жевал губами, затем, подобрав слова, сказал:

— Вестовой из Энрико, сэр, сообщает, что банда Бэкона стоит лагерем на Аппоматтокс-ривер, в семидесяти милях отсюда.

— Она еще не распущена?

— Нет, сэр. Теперь Бэкон точит зубы на западные племена. Ему чем-то досадили моноканы.

— Кто вестовой? Снова молодой Клейборн?

— О нет, сэр. Новость привез некто Израэл Фигг, торговец железом с верховий.

— А где Клейборн? Его донесения всегда четки, полны, но лаконичны.

— Не знаю, сэр. Его не видели вот уже несколько недель.

Беркли задумался. Затем, глядя дворецкому прямо в глаза, спросил:

— Клейборн был вместе с Бэконом, Уорд?

— Не знаю, сэр. Его отец утверждает, что парень на плантации в Энрико и не имеет ничего общего с бунтовщиками.

— Мне нужен этот мальчишка, Уорд. Ему знакома каждая река, каждый ручеек, каждая тропинка отсюда и до соленых озер в предгорьях. Он нужен мне здесь.

— Да, ваше превосходительство, — неуверенным тоном ответил старик.

— В чем дело, Уорд? О чем ты подумал?

— Вы послали за Форком, сэр, а теперь посылаете за Клейборном…

— Да, и если Форк обидит парня, то будет повешен. Они оба необходимы мне, Уорд. Положение крайне серьезное. Колонию разъедает кислота заговора. Бленд пытался тайком от меня отправить письма королю. Макферлэйн оказался болтливым трусом. Чичерли — просто истеричка. Большинство людей Вашингтона дезертировали. Мне нужен человек, знающий запад. Мне нужен Клейборн. Говорят, в лесу он не уступает даже сенекам.

Уорд с сомнением взглянул на губернатора:

— По моим данным, сэр, юный Клейборн, как и Бэкон, бунтовщик. Он не похож на своего отца, сэр. Живет с индейцами. Месяцами не появляется дома. Возмутительно держится с уважаемыми людьми. Ни в грош не ставит богатство и положение в обществе.

Беркли ударил кулаком по колену:

— Мне известно это, друг мой. Но моя супруга сообщила мне, что наш петушок влюблен в дочь Алана Уокера. А уж она сумеет обуздать его.

Уорд посмотрел на сэра Вильяма с искренним восхищением:

— Вы все предусмотрели, сэр.

Истер Уокер очнулась от короткого дневного сна. Она сидела в глубоком легком кресле в беседке, недалеко от дома в Галл-Коув. Ей вспомнился совет тетушки Люси: нельзя спать, опираясь щекой на кулак, можно помять лицо.

Глупости!

Она снова подперла голову рукой и посмотрела на запад, где шумела кедровая роща. Последнее время она делала это все чаще.

Может быть, и не безопасно находиться одной столь близко от леса. Тетушка Люси помнит нашествие индейцев в 1644 году. Она так же стара, как и сама колония. Она даже утверждает, что когда-то губернатор был самым красивым и галантным кавалером на свете.

Тетушку Люси никто никогда не любил. Женщину, которую любили, всегда можно распознать по особому выражению глаз, сколько бы ей ни было лет. А ее, Истер Уокер? До той истории в Арчерз-Хоуп — тоже никто. Она вздохнула.

Зато с тех пор дом ее отца был полон воздыхателей.

Джон Ли, Артур Оллен, Том Хэнсфорд и Роберт Миллер ездили сюда всю зиму. Весной наверняка появятся и новые. Богатых невест было не так уж много, а красивых к тому же — еще меньше.

Ли жил далеко на севере в большом кирпичном доме. Хэнсфорд лет через десять — двенадцать станет бешено богат… возможно. Клейборн… Здесь крылась какая-то загадка. Почему из всех ее поклонников именно он первым предложил ей руку и сердце? Что вдруг случилось с этим любимцем портовых девиц, с этим щеголем, которого ее отец зовет не иначе как Рыцарь Черного Парика? Да и где он? Почему не пришел свататься сам? Почему прислал этого старика с кислым лицом, своего отца?

Она смутно помнила Ланса в детстве, но о выросшем Клейборне она практически ничего не знала. Он носит великолепный парик, которому завидует сам губернатор. Длинную шпагу. Вот, пожалуй, и все.

Истер Уокер снова вздохнула. Жаль, что она не рассмотрела его получше. Видимо, придется присматриваться ко всем молодым людям, чтобы по крайней мере не растеряться, когда они в самый неожиданный момент станут донимать ее своими патримониальными планами.

Выйти замуж за Ланса Клейборна? Ее даже передернуло. Клейборн-старший явился к ее отцу с таким гордым видом, словно давал понять, что пришел осчастливить ее подобным союзом. Нет, уж лучше просидеть всю жизнь в девицах, чем стать женой сомнительного субъекта вроде Ланса.

Но почему он не приехал сам? Он уехал по важному делу, заявил сэр Мэтью. Когда он вернется? Когда сочтет нужным.

По важному делу! Более важному, чем она? Наверняка опять отправился охотиться за призрачным врагом своей семьи, Хесусом Форком!

Она не делала абсолютно ничего, чтобы привлечь к себе столь пристальное внимание Ланса Клейборна. Предложение руки и сердца наверняка было инспирировано его отцом. Старому рыцарю просто хочется, чтобы его сын остепенился, обзавелся семьей и перестал наконец искать ссор в каждом кабаке. Дай она свое согласие на этот брак, и по возвращению отца между ним и сыном состоялся бы такой диалог:

«Поезжай, сынок, и женись на дочери Алана Уокера».

«Дочь Уокера? А кто она?»

«Прелестная дурочка из Галл-Коув. Ну же, давай, будь умницей и не теряй времени даром. Тебе давно пора жениться».

Ха! Истер стояла за дверью, когда сэр Мэтью явился к ее отцу за ответом. Старый рыцарь был сух и официален, как секундант на дуэли.

А затем он ускакал во весь опор. Его длинные худые ноги, стройная подтянутая фигура… он кого-то напомнил ей тогда… но не Ланса Клейборна.

Но где же Усак, который, даже являясь во плоти, кажется фантомом из ее девичьих грез? На границе война. Там ли он? Индейцы наступают, продвигаясь на юг. Беженцы с запада говорят о каком-то восстании среди фермеров и о незаконной армии, сражающейся с дикарями…

Натаниэль Бэкон, племянник советника Бэкона, объявлен губернатором бунтовщиком. Беркли жестоко обошелся с его женой, заявив, что повесит этого молодого джентльмена.

Но где же Усак? Он слишком силен, чтобы погибнуть. Он вернется.

Солнце клонилось к западу. Она встала и медленно пошла к дому. Глупо с ее стороны приходить сюда так часто. Если юноша явится, он найдет ее сам, а ей не пристало проявлять к нему столь явный интерес. Впрочем, это тоже советы тетушки Люси…

У колодца она остановилась. Зачем ей идти в дом? Она не хочет. Ведь он может вернуться в любой момент. Истер направилась к кедровой роще.

Спускался вечер.

Внезапно она ощутила какую-то странную уверенность, что он здесь, рядом. Но идти вперед или вернуться было страшно

Тетушка Люси скоро позовет ее и станет отчитывать за одинокие прогулки в темноте. Ну и пусть. Сумерки сгущались. Здесь, между кедрами, так тихо и спокойно, а эти тени, которые напоминают…

С радостным криком она бросилась вперед, в самую гущу теней.

Усак!

Несколько минут оба не могли говорить. Они составляли одно целое, как две реки, слившиеся вместе. Его руки крепко и ласково обнимали ее, музыка леса нежно обвивала их, и ей казалось, что само тело ее начинает таять, становясь невесомым. Вот-вот поднимется ветерок и унесет их вдаль…

Усак!

Слова были ни к чему. Она слышала его мысли.

— Где ты бил? — выговорила она наконец.

— Очень далеко…

— И так долго, Усак!

— Слишком долго, дорогая.

— Пожалуйста, милый, не покидай меня больше никогда! — Она почувствовала, как его объятия ослабли, и крепче прижалась к нему. — Никогда!

— Когда я вдали от тебя, жизнь проходит как во сне…

— Тогда…

— Я был с Бэконом, дорогая. Там еще много работы, но скоро, очень скоро я вернусь. И тогда мы…

— Ты был с Бэконом? С бунтовщиком Бэконом?

— Он не бунтовщик, — улыбнулся Усак.

— Но губернатор говорит…

— Губернатор изменит свои мнение, когда Бэкон приедет в Джеймстаун. Он не намерен воевать с его превосходительством.

— Но губернатор заявил Элизе Бэкон, что повесит ее мужа!

— Он был ослеплен яростью, дорогая. Кроме того, Бэкон будет избран в парламент от округа Энрико и получит право неприкосновенности. Беркли придется простить его.

— А ты… ты тоже бунтовщик, Усак?

— Я? — рассмеялся он.

Он рассказал ей о войне, об авторитете Бэкона среди фермеров, о битве с саскеханноками и взятии форта окканичей.

— Губернатора не любят на границе, — закончил он. — В минуту опасности люди становятся откровенными и говорят то, что думают.

— Я боялась не увидеть тебя больше. Прошло столько месяцев! — И она дотронулась до него, как бы проверяя, существует ли он на самом деле.

— А ты, дорогая? — спросил Усак. — С тобой ничего не приключилось?

Она покачала головой.

— Нет. Правда, устала от поклонников. Знаешь, мне даже сделали предложение.

Он закусил губу и промолчал.

— Ты сердишься, Усак?

Он снова не ответил.

— Это был твой знакомый, Ланс Клейборн. Я отказала.

Опять не дождавшись ответа, она заговорила быстро и путанно, стремясь сломить его молчание:

— Я никогда не выйду за него, Усак. Он опасен, его ненавидят в половине магистратов колонии. Да, я знаю, он хорошо одевается и умеет себя подать, но… У него самые роскошные парики в Виргинии, однако не думай, что я… Я совсем не знаю его, Усак. И видела его лишь раз после моего возвращения из Англии. Я…

Юноша в индейской одежде продолжал молчать.

— Со стороны сэра Мэтью было непростительной дерзостью являться с таким предложением. Я уверена, что это его идея. Он просто хочет женить сына, а на ком — неважно.

— Не забывай, что я неплохо знаю Ланса Клейборна, — заговорил наконец Усак. — Я видел его рядом с Джоном Вашингтоном в Потомаке. Он участвовал в обоих сражениях на Роанок-ривер. Да, он тоже был с Бэконом. И он не мальчишка, который…

Истер Уокер высвободилась из его объятий и отвернулась.

Словно ледяной занавес опустился между ними. Она впервые поняла, что перед ней живой мужчина, а не порождение ее мечтаний. В его голосе прозвучали стальные нотки, от которых по коже пробежал холодок. Он не герой из мечты, а просто человек, мужчина, такой же, как и прочие мужчины, как и Ланс Клейборн, возможно… Это имя разрушило все очарование их встречи.

— Ланс Клейборн — мой товарищ, — продолжал Усак. — Он мой друг, враг, брат… Он мой злой гений!

Она вздрогнула.

— Почему вы говорите это так, Усак? Почему вы вообще говорите со мной о… о Лансе Клейборне?

Минуту она слышала лишь его дыхание. Из дома донесся голос тетушки Люси. Истер не ответила.

— Потому что я не могу не говорить о нем! — сказал он. — Потому что… ДА ПОТОМУ ЧТО Я И ЕСТЬ ЛАНС КЛЕЙБОРН!

Она в ужасе отшатнулась.

Он снова было заговорил, стараясь найти нужные слова, успокоить ее… Но тут в нем проснулась гордость, и он замолчал.

Она бегом бросилась к дому.

Он не стал ее догонять.

Ланс нашел отца на поляне рядом с замком Клейборна. Он сидел в большом дубовом кресле, вытянув ноги так, что шпоры его высоких сапог глубоко вошли в поросшую молодой травой землю.

Когда Ланс спешился, старый рыцарь поднялся ему навстречу, и они крепко обнялись. Грум отвел лошадь юноши на конюшню, а сам он устроился у ног отца и принялся задумчиво жевать стебелек сорванной травинки.

— Откуда ты на этот раз?

— Я ездил чуть дальше Роки-Ридж, сэр.

— На западную плантацию?

— Пео все еще там. Он женился на вдове Дика Поттса. Дела идут неплохо, лишь один негр сбежал.

— Пео занимается расчисткой участков?

— Да. Предстоит еще кое-что сделать, но сажать в этом году мы будем не много. Границу все еще лихорадит.

— А я-то думал, твой приятель Бэкон-младший проучил индейцев.

— Все верно, — вздохнул Ланс. — Урок, полученный на Роанок-ривер, они запомнят надолго. Но люди хотят теперь раз и навсегда покончить с проблемами, связанными с индейцами, и отбросить всех их за горы. Даже деревни мирных памунков встали им поперек горла. Для западных фермеров урожай все равно уже утрачен безвозвратно, вот они и хотят довести дело до конца.

— Они восстали?

— Восстали? Нет, сэр. Они просто сильно встревожены. И если губернатор приедет на границу, он найдет там достаточно лояльных людей. Но если он оставит их сейчас без внимания, то им волей-неволей придется поверить в самые мрачные слухи и сплетни. Но в любом случае его пушная торговля временно приостановится.

Сэр Мэтью испытующе посмотрел сыну прямо в глаза и сказал:

— Слухи и до нас доходят, сын. Несколько человек, видевших на днях нашего хм… достойного губернатора, утверждают, что он недоволен тобой. Поговаривают даже, что ты, как и Бэкон, бунтовщик.

— И вы верите?

— Не знаю, не знаю, — ответил старик, не скрывая иронии. — Знаю только, что тебе и вправду пора осесть и жениться, а значит, и стать добропорядочным гражданином.

И в двух словах он пересказал Лансу о своем неудачном визите к отцу Истер Уокер. Тот долго думал, не желая обижать сэра Мэтью, но, посовещавшись с дочерью, пришел к выводу, что она еще не доросла до замужества.

Ланс долго сосредоточенно изучал жучка, забравшегося на самую верхушку травинки и не знавшего теперь, что ему делать, а потом с грустной улыбкой ответил:

— Это моя ошибка, отец. Я был просто самонадеянным дураком, но так или иначе я просто обязан заполучить Истер в жены.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20