Негасимое пламя

— Я еду в Шрусбери, — сообщил юный Нодди. — Везу важные донесения для нашего лорда.

— Тогда не лучше ли тебе поторопиться? До Шрусбери довольно далеко, — напомнила Джессамин, кивнув в сторону. При этом движении плащ ее распахнулся, приоткрыв рубашку, и Джессамин взмолилась, чтобы сунутое ею впопыхах письмо ненароком не вывалилось наружу.

На лице Нодди сверкнула широкая улыбка. Помахав ей на прощание рукой, он повернул коня и одним прыжком оказался на дороге. Поблагодарив людей Джессамин, которые помогли ему выбраться из чащи, он поскакал на юг по направлению к Шрусбери.

— Можно возвращаться, — сказала Джессамин, дождавшись, пока парень выедет на хорошо утоптанную дорогу.

Маленький отряд, нагруженный охапками еловых веток и остролистом, неторопливо проследовал по мосту и вернулся в замок. Крикнув своим людям, чтобы не позабыли отнести ветки туда, где служанки мастерили гирлянды, Джессамин заторопилась в зал, рассчитывая отыскать там Уолтера. Как она и ожидала, тот вместе с неизменным Джексоном по-прежнему играл в шахматы. Никем не замеченная, она бесшумно прокралась по лестнице и укрылась на хорах в маленькой комнатке.

Лихорадочно вытащив письмо, Джессамин устроилась возле неплотно прикрытого ставня. Пока девушка взламывала печать, руки у нее так тряслись, что она едва справилась с ней. На какое-то мгновение ей стало страшно: а вдруг она вытащила не то письмо?! Что, если у нее в руках полное любовных уверений письмо Джексона, а проклятый отчет едет сейчас по дороге в Шрусбери?!

Почерк был настолько коряв, что она едва разбирала его, но все это было не так уж важно. Радость охватила Джессамин, стоило только ей бросить взгляд вниз, где в конце письма был нацарапан подробный план замка и крестиком отмечены места, где стояла стража. Она угадала — это было то самое письмо! Джексон позаботился указать до мельчайших подробностей все слабые места в обороне замка. «Лучше всего взять замок приступом с юга, — писал он, — именно в то время, когда обычно меняется стража. В замке все идет через пень-колоду, полный хаос и неразбериха, так что это будет нетрудно».

Читая последний абзац, Джессамин почувствовала, как запылали ее щеки. Надо немедленно расставить дозорных в других местах.

Однако, позлорадствовала она, немного успокоившись, этой единственной фразы достаточно, чтобы убедить Уолтера.

Мрачно усмехнувшись, она тщательно сложила листок и засунула его под рубашку. Пусть пока полежит — ей придется набраться терпения и подождать, пока представится удобный момент.

Ожидание ее было долгим — партия в шахматы затянулась. Уолтер, мрачно задумавшись, уселся перед камином, ломая голову над тем, как убить время.

— Уолтер, мне надо поговорить с тобой, лучше прямо сейчас.

Он вздрогнул, Джессамин бесшумно проскользнула за его спиной. Она уже переоделась в платье из голубой шерсти, а поверх накинула другое, украшенное вышивкой. Волосы ее были заплетены в косу и туго обернуты вокруг головы, что придавало ей суровый вид.

— А почему сейчас? А, понимаю — наверное, ты обнаружила еще одно доказательство измены Ральфа! Послушай, Джессамин, я устал и хочу есть, давай лучше ужинать.

— Ужин может подождать. Мне нужно показать тебе нечто важное.

Она пошла вперед. В душе Джессамин нарастало нетерпение, и она едва сдерживалась, слыша, как брат за ее спиной медленно, не переставая ворчать, карабкается по лестнице. В маленькой комнатке, куда Джессамин привела его, горела медная жаровня, и Уолтер немедленно бросился к ней. По-прежнему что-то ворча себе под нос, он протянул к ней озябшие ладони.

— Выгляни — охрана все еще в зале?

Бросив на нее злобный взгляд, Уолтер приподнял край портьеры и осмотрел зал.

За столом никого не было, в это время менялись дозорные, и большинство солдат обычно толпились в караулке.

— Нет тут никого. А почему ты спрашиваешь?

— Я хочу, чтобы ты прочитал вот это.

Уолтер нехотя взял из ее рук письмо и развернул его. Мельком взглянув на план замка, нацарапанный внизу, он быстро пробежал глазами письмо, и Джессамин удовлетворенно усмехнулась, заметив, как он переменился в лице.

— Где ты это взяла?

— В седельной сумке гонца.

— И куда он ехал?

— Не валяй дурака! К сэру Ральфу, разумеется. Это донесение Джексона — как видишь, здесь подробно описано, как легче захватить замок.

— Ты уверена?

Уолтер бессильно откинулся на спинку кресла. Его ум был не в состоянии принять тот факт, что письмо написал его друг — и послал еще одному другу!

— Уолтер, милый, ну пойми же! Неужели этого недостаточно, чтобы поверить мне?!

— Не могу поверить… Ральф… он мой лучший друг. И Джексон тоже. Как они могли… — Уолтер в бешенстве стиснул подлокотник кресла.

— Да никакие они тебе не друзья! Они просто валяли дурака, водили тебя за нос, а на самом деле с самого начала планировали захватить замок!

Джессамин порывисто обняла брата. Она была слишком великодушна, чтобы напомнить ему, что его доверчивость и упрямство завели их обоих в ловушку.

— Он мой друг, — с отчаянием в голосе повторил Уолтер. — Он не пойдет на это. — Сердце Джессамин сжалось от жалости к нему. Казалось, снова перед ней сидел испуганный маленький ребенок, несчастный калека, которым он был много лет назад.

— Послушай, Уолтер, Ральф никогда не был тебе другом. Ты доверился ему, а он нас предал. Но у нас есть одно преимущество; они и не догадываются, что нам известен их замысел. Джексон ничего не заподозрит по крайней мере до тех пор, пока посланный им гонец не побывает в Шрусбери, А может быть, если нам повезет, он и тогда не поймет, что произошло.

— Но что нам делать? Он оставил здесь сорок солдат! А у нас не так уж много воинов для защиты замка. Да и будут ли они сражаться? Я очень сомневаюсь. Нас всех просто перебьют! — Побелев от ужаса, с глазами, полными слез, он повернулся к сестре.

Сердце Джессамин дрогнуло при виде его искаженного лица. Она ласково похлопала брата по руке.

— Перестань, еще не все потеряно! — В ее голове начал вырисовываться смутный план. — Я отправлюсь за помощью.

— К кому? Кто нам поможет?

— Рис Трейверон, думаю, не откажет.

— Валлиец?!

— Да перестань ты! Куда лучше принять помощь от валлийца, чем попасть в лапы английскому родственнику. Или ты не согласен с этим, а, Уолтер?

— А откуда тебе знать, что он захочет нам помочь? Кроме того, мы и знать не знаем, где он сейчас. Честер большой город.

— Тот человек, что остался у нас — помнишь, его лучник? — он может знать, где его найти. Я спрошу у него.

— Ох, как замечательно придумано! Только он говорит на своем варварском языке — черт его поймет, а не ты! Даже если он соблаговолит указать нам дорогу, мы не разберем ни единого слова. Будь же благоразумна, Джессамин.

В глазах девушки вспыхнул гнев.

— Я-то как раз благоразумна. А у тебя есть план получше? Или вообще никакого нет?

Уолтер безнадежно покачал головой.

— Тогда лучше помолчи. Ты ведь знаешь, я немного говорю по-валлийски. А кроме того, у нас есть служанки, которые смогут помочь.

— Но кого можно послать так, чтобы никто ничего не заподозрил? Стоит нам только отправить одного из наших людей, и Джексон обо всем догадается.

— Я поеду сама.

— Ты что, рехнулась?! Разве женщина в одиночку может поехать в Честер? Ты никогда не найдешь дорогу, Джессамин. К тому же это очень опасно.

— Знаешь, поскольку ты не можешь предложить ничего получше, значит, мой план принимается. Я смогу найти дорогу в Честер, отыщу там Риса и расскажу ему вес, что с нами случилось. А потом привезу его сюда.

— Нет!

Внезапно Уолтер решительно выпрямился. Лицо его потемнело, губы сурово сжались.

— Это наш последний шанс.

— Надо подумать, как вес сделать, но по-другому. То, что ты задумала, слишком опасно. Я просто не могу позволить тебе одной ехать в Честер. Да и потом, всем сразу станет известно о твоем отъезде, этого не скроешь. Начнутся вопросы — и кого-нибудь пошлют в погоню. А там… тебя легко настигнут и привезут обратно.

— Нет. Мы притворимся, что я серьезно заболела. Сомневаюсь, что Джексону придет в голову проверять мою комнату. И я не поеду одна. Возьму с собой Джека Дровера, он как раз собирался на рождественскую ярмарку.

— Ехать с Дровером — да ты с ума сошла!

— Он сумеет защитить меня, если понадобится. Ты же сам знаешь, как он нам предан. Я переоденусь мальчиком, и никто меня не узнает. А если нам кто-то и встретится, так подумает, что я его сын.

Глаза Уолтера сузились, он подозрительным взглядом впился в раскрасневшееся от возбуждения лицо сестры.

— Это ведь предлог, чтобы еще раз увидеться с этим валлийцем, я угадал?

— Уолт, ты говоришь глупости! Вес это для того, чтобы спасти наш замок.

— Думаешь, я такой дурак, что не догадываюсь о том, что у тебя на уме? Забудь об этом, Джессамин. Я никогда не соглашусь на подобное безрассудство. А кроме того, это верх неприличия, если ты останешься с ним наедине.

И тут гнев Джессамин выплеснулся наружу. С размаху влепив брату звонкую пощечину, она в ярости завопила:

— Ну знаешь, Уолтер Дакре, я в жизни не видела дурака, подобного тебе! Сам ничего придумать не можешь, Бог с тобой! Но ты и мне шагу не даешь ступить! Сколько раз тебе говорить, что Рис Трейверон помолвлен! Нет у меня на его счет никаких планов, да и никто другой меня тоже не интересует. Мне и одной хорошо, можешь быть уверен, мне ни к чему мужчина, чтобы следил за каждым моим шагом.

— Если это так, почему же ты так рвешься к нему? Сбитая с толку, Джессамин сердито уставилась на брата. А в самом деле, зачем?

— Потому что нам нужна помощь. Он сам сказал, что если нам что-нибудь понадобится…

— Это просто обычная вежливость, не более.

— Вежливость или нет, но я намерена отыскать его.

— Мы можем отправить ему письмо, а отвезет его Дровер, — вдруг просиял Уолтер. — Это будет гораздо безопаснее.

— Да… а если оно не попадет вовремя в его руки, что тогда? Или вообще до него не дойдет? Джек ведь сообразительностью не отличается, сам знаешь. Нет, Уолтер, самое разумное, если я отправлюсь сама.

— Но ты можешь никогда не доехать до Честера, уныло покачал он головой, — тут полно разбойников. Рано или поздно ты непременно напорешься на них. Кроме того, я слышал, многие из них предпочитают для развлечений молоденьких мальчиков. Так что придумай что-нибудь еще.

— Мы можем сидеть тут до Страшного суда и спорить до бесконечности! Решено, я еду в Честер.

Их взгляды встретились.

— Тебе пока еще не удалось убедить меня, что ты не гоняешься за этим валлийцем, — кисло процедил Уолтер. — А если уж говорить об обстоятельствах… не понимаю, почему нельзя послать письмо, по-моему, великолепная идея… У нас достаточно времени до весны.

— Нет у нас времени. Как только он уедет из Честера, мы и знать не будем, где его искать. Осталось всего две недели до Рождества.

— Он ведь собирался заехать на обратном пути, забрать своего лучника. Ты что, забыла?

Джессамин и вправду забыла. Она досадливо передернула плечами. Но могут ли они ждать так долго? Что, если ему придет в голову прогостить в Честере до весны?

— Нельзя рисковать. Решено, я поеду в Честер с Джеком. А сейчас мне лучше съездить в деревню — узнать, когда он собирается на ярмарку. Молю Бога, чтобы он еще не уехал.

Уолтер понял, что вес кончено. Она победила. Еще в начале разговора, увидев решительный огонек в се глазах, он догадался, что спорить бесполезно.

— Ладно, — нехотя согласился он наконец, но в голосе его звучали нотки сомнения. — Но обещай, что будешь осторожна. Не знаю, как я переживу, если с тобой что-нибудь случится.

Искренняя тревога в его голосе заставила се смягчиться. Джессамин с нежностью улыбнулась брату:

— Не волнуйся. Обещаю, что буду очень осторожна. А ты должен дать мне слово, что будешь регулярно принимать свой настой. Я тоже не переживу, если с тобой что-нибудь случится, пока меня не будет.

Уолтер молча кивнул. Он не выносил лекарств, хотя и не мог не признать, что с тех пор как сестра следит за его здоровьем, жизнь его стала куда приятнее.

— Будет нелегко делать вид, что ничего не случилось, когда этот мерзавец не спускает с меня глаз, — сказал он, пока они шли к лестнице, — Не знаю, смогу ли я…

— Ты должен, Уолтер, должен! Если ты выдашь себя, у нас ничего не получится, вся наша жизнь рухнет, — сцепив зубы, напомнила она сурово. — И не начинай сначала, Уолтер, не трави мне душу. В конце концов, рискую ведь я.

— Наверное, ты хочешь подчеркнуть, что на твоем месте должен быть я, — безрадостно отозвался Уолтер, споткнувшись на верхней ступеньке.

— Нет смысла обсуждать, чье дело рисковать, раз многое поставлено на карту. Раз уж ты не можешь ехать в Честер, стало быть, это придется сделать мне, ведь так? А теперь отправляйся вниз играть в шахматы с этим предателем, как будто ничего не случилось… И не пей много! — добавила она. — Иначе сболтнешь что-нибудь, и он почует неладное.

— Прекрати! — Угрюмо оскалившись, Уолтер повернулся к ней лицом. — Я и сам прекрасно разберусь, что к чему! А ты занимайся собственными делами.

Эта мальчишеская вспышка гнева позабавила Джессамин, Правда, она все еще сомневалась, хватит ли у Уолтера выдержки. Но когда чуть позже она спустилась вниз поговорить с ним, оказалось, что Уолтер уже прикончил второй кубок эля. Верный своим привычкам, брат топил в нем огорчения. Джессамин уже открыла было рот, чтобы напомнить ему об осторожности, но передумала. Она молила Бога, чтобы тот не оставил их, больше она ничего не могла сделать. Разве что запереть Уолтера на замок в его комнате и оставить там до своего возвращения. Но даже в этом случае, мрачно подумала она, Уолтер нашел бы способ добраться до спиртного.

— Завтра на рассвете, — едва слышно произнесла она одними губами, дождавшись, пока Уолтер обратит на нее внимание.

— Что на рассвете? — не сообразив, переспросил он. Затем, когда до него дошел смысл ее слов, брат украдкой кинул осторожный взгляд на Джексона, нарезавшего тонкими ломтиками холодную баранину. Похоже, тот ничего не слышал. — Это слишком быстро, — в отчаянии прошептал он.

— Вот и хорошо. Не будет времени переживать и расстраиваться, — добавила Джессамин, усаживаясь на свое место рядом с ним. Голова ее шла кругом. Опасности предстоявшего путешествия, возможность того, что план не сработает, — все это меркло перед тем, что через несколько дней она, возможно, увидит Риса.

Глава 10

Затею с поездкой в Честер отложили до следующего утра. В предрассветные часы, пока все спят, легче выскользнуть незамеченной.

Как и было условлено. Ход ждал Джессамин у потерны с оседланной лошадью. Он вызвался проводить ее до деревни, использовав в качестве предлога необходимость навестить внезапно заболевшего родственника — на тот случай, если кто-нибудь заметит, как он вернется в замок. К ужасу Джессамин, стоило им только выбраться за пределы крепостных стен, как старый Нед поднял страшный шум. Джессамин могла лишь уповать, что странное поведение собаки не вызовет никаких подозрений. К сожалению, слишком многие были посвящены в ее планы: в первую очередь Уолтер, и вот теперь Ход, Мери и Алан. Правда, с них взяли слово хранить молчание.

Рассказала она и Элис, поскольку не могла уехать, бросив на произвол судьбы своих больных. Элис пришла в голову мысль носить в комнату Джессамин лечебные отвары, якобы хозяйка замка, тяжело больная, лежит у себя в комнате и не может никого видеть.

При мысли о предстоящем путешествии Джессамин начинало слегка поташнивать. Страх и возбуждение переполняли ее. Хотя она и убеждала себя в том, что лишь необходимость толкнула ее на подобный шаг, но предстоящая встреча с Рисом не выходила у девушки из головы.

В сопровождении Хода она быстро добралась до конца деревни, где стоял крытый соломой домик Джека Дровера.

Они бесшумно спешились. Вокруг было темно, промозглая сырость пробирала до костей. К удивлению Джессамин, возле самых дверей домика стояла повозка, нагруженная ветвями остролиста, еловыми лапами и омелой. Она тихо постучала в дверь, и ей ответил голос Марджери. Когда же молодая женщина появилась на пороге, Джессамин чуть не поперхнулась — та была закутана в теплый плащ, на голове у нее был низко надвинутый капюшон. Марджери заявила, что отправляется с ними в Честер.

— Вам без меня нипочем не обойтись, — твердила Марджери, едва скрывая радостное возбуждение от предстоящей дальней поездки.

Джессамин мысленно поблагодарила ее — девушку глубоко тронула искренняя убежденность Марджери, что леди Кэрли не пристало путешествовать по дорогам одной, без служанки, в сопровождении одного гуртовщика.

— Но с сегодняшнего дня я для всех не леди Кэрли, — напомнила Джессамин. Она распахнула плащ, чтобы продемонстрировать удивленной Марджери свой мальчишеский наряд. — Лучше всего будет, если я сойду за твоего младшего брата, — хихикнула она.

Вначале Марджери была немного шокирована, но потом неохотно согласилась, хотя, сколько Джессамин ни уговаривала ее, молодая женщина упорно продолжала обращаться к ней с большей почтительностью, нежели следовало.

Пришло время отправляться. Женщины вскарабкались на повозку, где уже был назален ворох соломы, и закутались в шерстяное одеяло, чтобы укрыться от декабрьской стужи. Джек настаивал на том, что для Джессамин будет куда удобнее проделать весь путь до Честера в повозке, чем верхом. А потом Марджери сможет распродать на ярмарке рождественские венки и гирлянды из еловых лап, которыми была нагружена повозка, и выручить немного серебра. А Ход отведет старого Мерлина в замок и незаметно поставит в конюшню. Джеку пришло в голову, что исчезновение старого коня непременно кто-нибудь заметит, а это может показаться подозрительным. Атак, если они последуют его совету, никому даже не придет в голову, что больная хозяйка замка может быть где-то еще, а не в своей постели.

Предусмотрительность Дровера поразила Джессамин. Она была вынуждена признать, что не подумала об этом.

Было еще совсем темно, когда повозка вслед за стадом выкатилась на деревенскую улицу. Джек погонял коров ему помогал деревенский паренек.

Поскрипывающей повозкой управлял младший брат Джека. Обе женщины очень скоро поняли, что сидеть на груде колючих еловых веток на редкость неудобно. Они, как могли, сложили их и укрыли толстой мешковиной. После этого устроили себе из душистого сена уютное гнездышко и, удобно устроившись в нем, закутались в теплые одеяла, пока старый Доббин неторопливо трусил вперед давно знакомой ему дорогой. Убаюканные монотонным поскрипыванием колес, стуком подков и мычанием скота, Джессамин и Марджери скоро мирно уснули.

Но то, что началось как увлекательное приключение, вскоре превратилось в настоящую пытку, которой, казалось, не будет конца. Весь следующий день после путешествия в тряской повозке кости Джессамин ныли так, что она едва терпела.

В трактирах, где они останавливались, чтобы перекусить и отдохнуть, пища была отвратительная, а матрасы, больше похожие на грязные комки шерсти, кишели блохами. Джессамин единственная из всех наслаждалась теми преимуществами, что дает крыша над головой. Деревенский паренек и брат Джека обычно заворачивались поплотнее в одеяла и укладывались возле своих коров, а Джек и Марджери забирались в повозку. Гуртовщик и его молодая жена были страшно горды тем, что их леди могла спать в доме, а у бедняжки Джессамин не хватало мужества ранить их простодушную гордость, дав понять, что она с радостью предпочла бы спать под открытым небом.

Как ни странно, когда Джессамин задумывала это путешествие, ей ни разу не пришло в голову, как медленно они будут двигаться и сколько томительно долгих ночей ожидает их, прежде чем они доберутся до Честера.

Прошла целая неделя, прежде чем они в конце концов добрались до цели своего путешествия.

Оглушительный перезвон колоколов приветствовал их приближение к одним из городских ворот. По мере того как все ближе и ближе становились городские стены, горделиво вздымавшие многочисленные башни над серебристо-серой гладью широкой реки, тем более шумной и многолюдной становилась дорога. Пришлось ждать больше часа, прежде чем наши путешественники смогли переправиться по мосту через реку Ди, и то они едва смогли втиснуться между бесчисленными телегами с овощами и стайками гогочущих гусей и уток, кучками меланхоличных овец и мирно похрюкивающих свиней.

Покой города охраняли толстые крепостные стены. При одном взгляде на зубчатые верхушки их башен Джессамин овладела острая тоска по дому — уж слишком нее это напоминало ей родной Кэрли.

Толпа толкала и швыряла их из стороны в сторону, пока они с превеликим трудом втиснулись в этот бурлящий, беспокойный поток людей и животных, устремившийся в город через Бриджгейт.

В конце концов им все-таки удалось подняться вверх по склону холма к городским стенам. Возле самых ворот слева от них Джессамин заметила пристань, где чуть заметно покачивалось несколько узких суденышек с высокими мачтами. А за крепостными стенами горделиво возвышалась громада Честерского замка. Правда, стоило им только вступить в узкий каменный переход, соединяющий оба строения, как все это великолепие моментально скрылось из глаз. Впрочем, и здесь было на что посмотреть, хотя, стиснутые со всех сторон, они могли лишь безвольно плыть вперед, словно беспомощные щепки в этом колоссальном людском потоке. У Джессамин голова шла кругом, она задыхалась, ей казалось, что еще немного, и она просто не выдержит. Никогда в жизни ей не приходилось видеть такого количества людей, стиснутых, будто сельди в бочке.

На минутку попридержав лошадей, Джек принялся расспрашивать прохожих о Прокторе Мэсси, но никто ничего не знал. Они уже начали сомневаться, что смогут отыскать дом купца, как вдруг находчивый Джек кинулся к пробиравшемуся через улицу монаху в черной сутане. Тот на минуту задержался у ближайшего дома, где была небольшая лавка, и принялся рассматривать громоздившуюся па прилавке снедь.

Тут-то его и заметил Джек. Монах, как выяснилось, хорошо знал Проктора Мэсси. Его большой дом стоял неподалеку. Монах сообщил, что чванливый торговец позаботился украсить позолотой верхний этаж дома, так что им ни за что не спутать его с другими.

Немного успокоившись, Джек тем не менее решительно отказывался оставить Джессамин одну до тех пор, пока они не устроили ее в приличной гостинице, только тогда он согласился гнать свое мычавшее, беспокойное стадо дальше, на рыночную площадь. Наконец они договорились, что Джессамин остановится в «Соколе» — гостиница эта пользовалась неплохой репутацией. За комнату в ней заломили такую цену, что у Джека глаза полезли на лоб, однако он решил, что для леди Кэрли более подходящее помещение вряд ли удастся найти.

Пока он договаривался обо всем, Джессамин по-прежнему зябко куталась в теплый плащ, чтобы скрыть свой мужской костюм. Наконец девушка не выдержала — откинув назад капюшон, она встряхнула густой гривой вьющихся темно-рыжих волос. Хозяин гостиницы низко поклонился, а сам в это время украдкой пересчитывал золотые монетки, которые она ссыпала ему в ладонь. Джессамин поспешила навести у хозяина справки о Прокторе Мэсси — хотя бы для того, чтобы убедиться, что она на верном пути. Стоило ей услышать описание дома, как девушка с облегчением вздохнула, — монах верно указал дорогу.

Только что пробило полдень, когда Джессамин наконец отважилась выйти из гостиницы. Ступив на грязные каменные плиты мостовой, она чувствовала себя так, словно рискует жизнью. Хотя она и старалась жаться к стенам домов, держась подальше от шума и гомона стремившегося по улице людского потока, по иногда это было совершенно невозможно. В узких улочках кипела жизнь: туда и сюда сновали повозки; скот, люди и телеги сливались в одну кишащую толпу, которая выплеснулась на улицы Честера в преддверии ежегодной рождественской ярмарки. У самых нижних этажей обычно устраивались коновязи, так что для прохожих на этих и без того узких улицах почти не оставалось места. Мальчишки, которых нанимали их хозяева, вопили наперебой, предлагая приезжим позаботиться об их лошадях. Кудахтанье, мычание, хрюканье животных, лай собак, ржание лошадей, цоканье копыт и скрип колес — все это сливалось в один оглушительный шум, который изредка прерывали пронзительные крики какого-нибудь уличного зазывалы.

Наконец ей удалось добраться до величественного двухэтажного особняка, чей вызолоченный фасад неопровержимо свидетельствовал о том, что это и есть дом Проктора Мэсси. Далеко выдававшийся вперед верхний этаж весь сверкал, похожий на чванливо выпяченное брюхо зажиточного купца. Украшавшие его декоративные фигурки были сплошь покрыты золотом. Да, скорее всего Проктор Мэсси и в самом деле был богат, раз мог позволить себе такую роскошь.

Она даже не предполагала, что будет так трудно отыскать черную дверь, ведущую на кухню. Особняк со всех сторон так тесно обступали соседские дома, что между ними не оставалось даже щелочки. Джессамин беспомощно озиралась по сторонам, надеясь увидеть боковую улочку или тропинку, по которой могла бы обогнуть дом. Вскоре она неожиданно заметила, как в стене настежь распахнулась выкрашенная в тот же цвет панель, за которой виднелся узкий, длинный проход.

Совсем еще зеленый юнец, видимо, подмастерье, только что выбрался через нес на улицу и мгновенно растворился в толпе.

Воровато оглядевшись по сторонам, не следит ли кто-нибудь за пей, Джессамин робко толкнула рукой панель и скользнула в темный коридор. Выложенный плитами пол был такой неровный, что она пару раз споткнулась, больно ударившись коленями и разбив локоть. Наконец девушка нащупала боковую дверь. Еще в гостинице Джессамин предусмотрительно позаботилась нацарапать несколько слов, адресовав записку лорду Рису, на тот случай, если ей не удастся повидать его.

Джессамин взялась за дверной молоток, украшенный страшной горгульей, и пару раз громко стукнула, стараясь перекрыть доносившийся с улицы шум. Хотя здесь и было намного тише, она все еще сомневалась, услышит ли ее хоть одна живая душа из-за того гама, что доносился сюда с Лоуэр-Бридж-стрит.

Наконец дверь отворилась и на пороге появилась служанка, окинувшая ее с ног до головы подозрительным взглядом. Джессамин уже успела прикрыть капюшоном роскошную гриву своих волос. Сейчас она вытянулась во весь рост, горделиво расправив узкие плечи, точно смазливый юнец, старающийся выглядеть старше своих лет.

— Что тебе надо?

— Я принес письмо для лорда Риса из Трейверона. Он гостит в доме вашего хозяина.

Девушка немного поколебалась, затем повернулась к ней спиной, окликнув кого-то. Дверь открылась чуть шире, давая Джессамин возможность робко заглянуть в огромную, выложенную каменными плитами кухню. Несколько ступенек вели вверх, в комнату, где клубился синеватый дым, а в его клубах, словно муравьи, сновали повара и поварята: одни ощипывали кур, другие месили тесто, раскладывая на противнях караваи хлеба и круглые пирожки, а третьи без устали что-то терли, скребли и отмывали.

Взгляд ее остановился на фигуре, неожиданно выросшей на пороге. Это был тучный человек в переднике. Лицо него было довольно добродушное, и Джессамин почувствовала себя увереннее.

— Что тебе нужно, парень? Ты, говоришь, у тебя письмо для одного из хозяйских гостей?

— Записка для лорда Риса из Трейверона, ваша честь.

— Давай ее сюда. И сам проходи — присаживайся за стол да не забудь выпить чего-нибудь, замерз небось.

— Мне велели передать се в собственные руки его милости, — робко осмелилась возразить Джессамин.

Толстяк скорчил недовольную гримасу, но спорить не стал.

— Ну, тогда присаживайся и жди. Возьми у кухарки кусочек паштета.

Джессамин шагнула вперед в тепло кухни, Суетившиеся вокруг молоденькие служанки заулыбались, и одна из них сунула ей бесформенный кусок рассыпавшегося паштета. Он был теплый. Джессамин учтиво поблагодарила и занялась щедрым угощением, ни минуты не сомневаясь, что оно попало сюда с хозяйского стола. Другая девушка налила ей кубок горячего эля и указала кивком на каменную скамью возле очага, на которой лениво потягивалась полосатая кошка. Та немедленно признала Джессамин и снисходительно согласилась потесниться.

Время, казалось, тянулось бесконечно. Джессамин рассеянно наблюдала за тем, как челядь Мэсси хлопотала, готовя праздничный ужин. Наконец вернулся толстяк в переднике.

— Ну-ка, покажи мне записку.

Дрожащими руками Джессамин вытащила из-за пазухи свернутый листок, намертво вцепившись в него на тот случай, если толстяк задумает отобрать драгоценную записку. Но недоверчивый толстяк хотел убедиться, что это и в самом деле письмо, разглядывая его со всех сторон, будто искал адрес. Приглядевшись, Джессамин убедилась, что тот рассматривает его вверх ногами, и чуть было не расхохоталась, сообразив, что не в меру ретивый слуга попросту не умеет читать.

— Ступай вон туда… да следи за своими манерами, слышишь, парень? И не вздумай стащить что-нибудь, не то хозяин велит забить тебя в колодки, — сурово предупредил он, велев ей следовать за ним.

Пройдя по полутемному коридору, они в молчании направились в конец зала. Толстяк остановился и открыл дверь. Они очутились в небольшой комнате. В камине ярко пылал огонь, а из окна, затянутого зеленоватым стеклом, с улицы пробивался тусклый дневной свет.

— Подожди здесь. Лорд Рис сейчас выйдет.

Оставшись в одиночестве, Джессамин постаралась взять себя в руки, чтобы с честью пройти через предстоящее тяжелое испытание. Хотя она и с радостью ждала встречи с Рисом, но все-таки это было именно испытание, и Джессамин понимала это.

Вдруг за дверью послышались его шаги, и, забыв обо всем, Джессамин отчаянно стиснула руки, чтобы он не заметил, как они дрожат. Дверь открылась. Он стоял на пороге.

Несмотря на все свои благие намерения, Джессамин оказалась не готова к тому потрясению, которое вызвало в ней его появление. Она столько дней подряд убеждала себя, что Он ничего для нее не значит, что уже сама было поверила в это. А сейчас она дрожала с головы до ног, тщетно стараясь проглотить застрявший в горле ком.