Унесенные Интернетом

      – Это жестоко, Ань, черт возьми! Ну почему ты такая черствая! – воскликнул он.
      – А теперь послушай меня, – твердо сказала я, поймав его внимательный взгляд. Глядя ему прямо в глаза, я продолжила: – Когда я говорила, что у меня есть доказательства по делу Дуськиной, это были не пустые слова. – Я достала из сумочки диктофон и поставила на столик. – А теперь послушай сам, о чем мы вчера говорили. И сам сделай вывод о том, кого из нас надо пожалеть. Да дело даже не в жалости, – вздохнула я, – просто теперь ты, может, поймешь, кому стоит верить, а кому – нет.
      Прослушав пленку, Саша некоторое время молчал.
      – Я такого не ожидал, – наконец произнес он, комкая салфетку. – Как тебе вообще пришло в голову записать все это на диктофон?
      – С врагом надо бороться его же оружием. Раз она имела наглость копаться в моих письмах, то почему я не могу записать наш с ней разговор? К тому же она опять наврала, когда...
      – Хорош! – перебил меня он. – Меня эти ваши разборки достали уже. Одно я понял точно: Машу к черту. Окончательно. А теперь давай сменим тему.
      – Давай, – согласилась я и молча уставилась на чашку, помешивая кофе.
      – Ну расскажи хоть о своей личной жизни, которая «наладилась». – Он испытующе смотрел на меня. – Хочется услышать об этом лично от тебя... получить информацию из первых уст, так сказать. – Он усмехнулся.
      – Ну что ж, я познакомилась с одним потрясающим человеком, – начала я.
      Тут я, сама не зная зачем, как на духу выложила ему всю историю про Эдварда. Я говорила и говорила, захлебываясь от эмоций, а он терпеливо слушал, склонив голову и пристально глядя на меня. Когда я закончила и растерянно уставилась на него, смутно осознавая, что было бы лучше ему обо всем этом не знать, он задумчиво сказал:
      – Что ж, главное, чтобы ты была счастлива.
      Я не знала, что на это ответить. А ведь этот человек еще недавно был в меня влюблен. Поэтому я решила еще раз сменить тему:
      – Моя подруга... Помнишь, Оля? Она пригласила тебя на свадьбу...
      – Почему бы тебе не вызвать своего заморского жениха? – тут же отреагировал он. – Было бы логичнее, если бы на столь знаменательном событии тебя сопровождал он, а не я. К тому же моя девушка наверняка будет против.
      Я чуть не подавилась кофе, услышав его последнюю реплику. «А чего ты ждала? – съехидничал писклявый внутренний голосок. – Думала, он будет всю жизнь за тобой бегать?» Честно говоря, да, именно так я и думала... Я не нашла ничего лучше, чем спросить:
      – Ты намекаешь на очередное трогательное воссоединение с Машей?
      – С чего ты взяла? Я похож на сумасшедшего? – засмеялся он. – По улицам столько девушек красивых ходит... И умных к тому же. Вот одну из них я и встретил.
      «Одну из них» звали Надеждой. И, судя по словам Саши, она была просто ангел во плоти. Настал мой черед выслушивать дифирамбы в честь другого человека. Тут уж я почувствовала, как это неприятно. Но я ведь не специально рассказала ему об Эдварде, это был просто душевный порыв. А Саша намеренно завел разговор о достоинствах своей избранницы, причем ему явно доставляло удовольствие наблюдать за тем, как у меня вытягивается лицо и дрожат губы. И работает она в крупной корпорации, и МГИМО окончила, и вся такая начитанная, и так далее и тому подобное. Наконец-то закончив бесконечные вариации на тему «Самая красивая, эрудированная и стильная», он соизволил вернуться к теме нашей беседы:
      – Мы, кажется, об Олиной свадьбе говорили?
      – Не вижу причин, по которым твоя девушка могла бы ревновать. Мы ведь просто друзья, – едко сказала я, сделав особый акцент на словах «твоя девушка» и «друзья». – А друзья иногда ходят куда-то вместе.
      – Что да, то да, – согласился он. – Да ладно, думаю, проблем не будет. Так когда это помпезное событие состоится?
 
      Событие действительно оказалось помпезным: шикарный зал, великолепное платье, живая музыка, профессиональный тамада, изысканное меню, красочный фейерверк и счастливые лица, лица, лица – молодоженов, их друзей и бесчисленных гостей. Разумеется, инициатором устроения такого праздника и главным «помпезником» был Андреас. Ольчик сначала даже смущалась, но потом вошла в роль невесты. Она все время улыбалась и выглядела очень счастливой. Правда, к вечеру она призналась мне, что у нее заболели щеки от того, что губы постоянно приходится растягивать до ушей. А я посоветовала ей привыкать к хорошей жизни. Саша был подчеркнуто галантен и вместе с тем холоден со мной, но очень любезен со всеми остальными. Однако, надо отдать ему должное, он целый вечер от меня не отходил и танцевал только со мной. Про идеальную Надечку я больше не слышала. Но мне казалось, она, незримая, всегда рядом.
      – Хочешь сегодня поймать букет? – спросил он, когда мы танцевали.
      Его вопрос меня удивил. Я вообще об этом не думала.
      – Я не верю в приметы, – ловко ушла от ответа я. – А ты что – собираешься ловить подвязку?
      – Почему бы и нет? – засмеялся он. – Забавно. Но ты права, это все равно ничего не значит. А вообще отличная свадьба, – вдруг сказал он, оглядываясь по сторонам. – Все на уровне. Я рад, что Оля и Андреас нас пригласили.
      Ах да, за это время мы уже успели подружиться с Андреасом и выпить с ним на брудершафт...
      – Да, отличная свадьба, – подтвердила я.
 
      Вожделенный букет я так и не поймала. Зато Саша поймал подвязку. И хотя я не верю в приметы, меня это страшно расстроило. Мое воображение уже рисовало жуткие картины: вот Саша надевает кольцо на палец своей идеальной Надечке, а я, вечная незамужняя подружка невесты, стою и смотрю на это безобразие. Больше всего меня злило то, что мне на это не наплевать, несмотря на то что у меня есть замечательный Эдвард, который собирается вскоре ко мне приехать...
 
      После торжества шоферы развозили всех домой. Видимо, вспомнив про случай с бомжом, Саша вызвался проводить меня до квартиры. Я решила не отказываться. Мало ли что. Я открыла дверь и вошла в коридор. Он остался в дверях.
      – Ты решай: или туда – или сюда, – сказала ему я.
      – Так ты же не приглашаешь меня войти, а уходить мне не хочется, – ответил он и засмеялся. Да уж, поменьше надо было пить с женихом на брудершафт.
      Интересно, а в каком состоянии сейчас Андреас? Он-то со всеми гостями мужского пола по рюмке выпил. Небось храпит сейчас, вместо того чтобы выполнять супружеские обязанности.
      – Приглашаю, – сказала я. – Лучше тебе слегка освежиться, а то менты отловят и в вытрезвитель отправят.
      Он ввалился в квартиру.
      – О! Спасибо! Ты такая добрая! Я тебя люблю! – Он плюхнулся на пуфик и стал снимать ботинки.
      Кошмар какой! И что я с ним с таким делать буду? Я испугалась не на шутку. Тут мне в голову пришла крамольная мысль – надо его соблазнить, чтобы супер-Надечка осталась с носом! О Боже, я вроде и не пила почти... Но как же хочется заняться сексом! К тому же что я теряю? «Это измена!» – завопил внутренний голос. Почему он просыпается только тогда, когда надо сбить меня с толку? Нас с Эдом пока не связывают никакие отношения, я даже не уверена на сто процентов, существует ли он на самом деле. Так почему не могу заняться сексом с человеком, которого я хочу? Причем если я этого действительно хочу, надо поторопиться, решила я, а то он сейчас вырубится.
      Однако, как выяснилось, я переоценила степень его опьянения. Пока я раздумывала над тем, хватит ли у меня сил уступить соблазну, он начал изучать мою квартиру. И первым делом он, конечно, отправился на кухню. Я побежала за ним. Он копался в шкафчиках. Это зрелище должно было бы меня взбесить (вот наглость!), но в тот момент я почему-то только умилилась. Я даже поймала себя на мысли, что мне нравится видеть, как Саша ходит по моей квартире, копается в моих шкафчиках и... Бред какой! Еще чего не хватало! Тут он повернулся ко мне.
      – Сделай мне кофе, – потребовал он тоном, не терпящим возражений. Будь он трезвым, такого себе не позволил бы...
      – Не поздновато для кофе? – усмехнулась я.
      – Может, для кофе и поздновато, а вот для секса в самый раз.
      Он подхватил меня на руки и посадил на стол. Я даже не пыталась сопротивляться – сдалась сразу и без боя. По телу побежали мурашки, внизу живота ощущалось знакомое томление. Я хотела его, и мне было все равно, что он об этом подумает потом. Он приподнял мой подбородок и придвинулся ко мне так, что его лицо оказалось совсем близко. Его взгляд завораживал меня. Казалось, его черные глаза смотрят прямо в душу. Мои губы трепетали от желания слиться с его полуоткрытым ртом. Наконец он стал целовать меня, сначала чуть ли не робко, едва касаясь моих губ, потом настойчивее, пока его язык не проник ко мне в рот.
      Я начала развязывать его галстук.
      – Господи, сколько же на тебе всего надето! – искренне возмутилась я.
      – Ну так официальный костюм, – засмеялся он. – Зато с твоей одежкой я уже разделался.
      И правда, легкий топ сползал вниз, обнажая мою грудь. Я была так возбуждена, что казалось, одно его прикосновение – и я испытаю оргазм. Он нежно сжал мою грудь, а потом наклонился и пробежал языком по затвердевшим соскам. Я ласкала его крепкий торс, то проводя пальцами по широким плечам, то щекоча языком его шею. Наконец моя рука опустилась ниже и я ощутила напряжение его трепещущей от желания плоти. Он овладел мной прямо на столе. Это было не так, как в первый раз. Сейчас было больше нежности, больше желания и больше... чувств.
      Потом мы переместились в спальню и еще раз занялись любовью – теперь уже на моей небольшой тахте. Потом я пристроилась рядом с ним, он обнял меня, и мы мирно заснули. Ничто не тревожило наш сон. Лишь забытый компьютер всю ночь смотрел на нас своим красным глазом.
 
      Я проснулась раньше его. Он спал на животе, уткнувшись лицом в подушку. Его волосы смешно взъерошились от сна, и мне хотелось запустить пальцы в непослушную шевелюру. Но мне жаль было его будить, поэтому я пошла на кухню и закрыла за собой дверь, чтобы он не услышал шум кофемолки. Я взглянула на стол, и на меня накатили воспоминания о том, как вчера на этом самом столе мы любили друг друга. Я определенно себя не понимала... не понимала своего поведения... Мне нужно было с кем-то поговорить. Линка – вот кто развеет все сомнения!
      – Фу! Ты зачем в такую рань звонишь? – раздалось в трубке сонное шипение.
      – Извини, но мне очень надо с тобой поговорить. Я, наверное, с ума сошла. Я опять переспала с Сашей.
      – По-моему, наоборот. Ты с ума сошла, что в Интернете с каким-то идиотом переписываешься. В тебя такой парень влюблен. Ты будешь полная дура, если ему откажешь.
      – Я не с идиотом переписываюсь. И не надо обзываться, а то я обижусь.
      – Ну ладно, – смягчилась Линка. – Спорим, ты хотела спросить, не думаю ли я, что ты шлюха и как вообще после этого жить?
      – Именно, – подтвердила я. – Я не понимаю, что со мной происходит. С одной стороны, я без ума от Эда, мне кажется, он именно тот человек, который мне нужен. С другой стороны, когда я с Сашей, я о нем забываю... Но мне все равно кажется, мне нужен такой человек, как Эд.
      – Ну с чего ты это взяла? – возмутилась Линка. – Ты его даже не видела ни разу.
      – А у Саши опять какая-то девица появилась, – мрачно сообщила я.
      – Неудивительно, учитывая, что с тобой у него не клеится. Ой, у меня тут доча проснулась, надо бежать ее кормить. Вот тебе мой совет: ни к чему тебе этот забугорный Эдик. Не всем так везет, как Ольчику. Хотя тебе, на мой взгляд, повезло еще больше. Ты с Сашкой хотя бы на родном языке общаться можешь. А то прикинь, каково в постели по-английски чирикать? Ну все, целую! Будь умницей! – Она бросила трубку.
      Да уж... Как тут быть умницей... А вдруг она права... Но Эдди все-таки такой необычный, такой возвышенный... А о Саше я почти ничего не знаю, кроме того, что он хорош в постели.
      Тут он как раз материализовался в дверном проеме.
      – Привет! Чувствую, здесь пахнет свежемолотым кофе. – Он подошел и склонился, чтобы поцеловать меня.
      – Не надо, – тихо запротестовала я и попыталась отстраниться, хотя мне безумно хотелось прижаться к нему.
      – Я понял. Это опять был просто секс, – заключил он, потом отошел и сел за стол, буравя меня взглядом.
      – Нет, это был не просто секс. Иначе я бы уже выставила тебя за дверь, а не заваривала тебе кофе, – сказала я, заливая крутой кипяток в френч-пресс.
      – Дружеский секс, – заметил он. – У нас с тобой интересная дружба получается. Мы с тобой друзья, которые иногда трахаются. Только знаешь, фишка в том, что друзья не трахаются. Или у тебя со всеми друзьями такие отношения?
      За кого он меня принимает? Я отчаянно пыталась сохранить самообладание.
      – У меня только один друг – ты. Остальные – подруги.
      – Ах вот оно что! Как же мне повезло! – Тут он разразился гневной тирадой: – Только знаешь, Ань, я хочу нормальной личной жизни. Мне не нужны твои подачки. И тебе не удастся держать меня, как пса, на привязи. Конечно, я понимаю, тебе наплевать на мои чувства. Может, у тебя стиль жизни такой – спать со всеми подряд?
      – Да! – взорвалась я и, естественно, тут же опрокинула френч-пресс, и кофе вылился на столешницу. Черт! – Я не такая идеальная, как твоя Надя! Но я думаю, ей не приходилось переживать смерть жениха накануне свадьбы, а потом еще и выяснить, что у него была любовница и он все это время ей изменял. Я не хочу больше ошибаться! – Я уже чуть не плакала.
      – А что, секс помогает тебе узнать человека? Интересно, как? Ну и что же ты узнала обо мне? – бушевал он.
      – Я думала, мужчины проще относятся к сексу. Иначе я бы не стала ложиться с тобой в постель! – закричала я, вытирая кофейную лужу, которая разрасталась с каждой секундой.
      – Возможно. Но не я. Давай определимся: либо мы с тобой встречаемся со всеми причитающимися атрибутами, либо мы просто друзья. Друзья, которые не трахаются, – подчеркнул он. – Давай разберемся прямо сейчас. Я предлагал тебе быть со мной?
      – Предлагал, – подтвердила я. В лужу кофе уже начали капать слезы. Хорошо, что я стою к нему спиной.
      – Ты отказалась?
      – Отказалась, – повторила я. Боже, он разговаривает со мной как с ребенком!
      – Хорошо. Я и сейчас готов предложить тебе то же самое. Я люблю тебя. Я хочу быть с тобой. Я хочу жить вместе с тобой, просыпаться рядом с тобой, заниматься с тобой любовью. Выходи за меня. Стань моей. Да или нет?
      – Я... – У меня не было слов. Я повернулась к нему. Он смотрел на меня испытующим взглядом. – Я не могу так...
      – Значит, нет. Другого ответа я и не ждал.
      – Я не говорила «нет»! – раздраженно возразила я.
      – Если это не «да», это «нет». Других вариантов быть не может. Я тебе не запасной спасательный круг. Выбираешь его – будь с ним, и точка.
      – Мне просто нужно время.
      – А у меня не так много времени, чтобы тратить его впустую. Я знаю, что сегодня хочу быть с тобой. Но я не уверен, что буду хотеть этого всегда. Я не знаю, что будет завтра. И завтра, возможно, твое место в моем сердце займет другая.
      – Я не хочу тебя терять, – слабо сказала я сквозь слезы, – но я не могу дать тебе ответ сейчас.
      – А я не могу больше ждать. Может, когда-нибудь ты поймешь, как ошиблась. А может, и нет. Может, ты найдешь счастье с кем-то другим.
      – Почему ты тогда не исчезнешь из моей жизни?! – закричала я уже в истерике. – Навсегда? Ты сам сбиваешь меня с толку своим поведением! Ставишь одни условия, потом другие!
      – Я не могу уйти, – грустно сказал он. – Ты мой наркотик. Я не могу без тебя. И я знаю, что нужен тебе, вот хотя бы сейчас – утирать твои слезы. – Он подошел ко мне и обхватил меня руками. Я уткнулась к нему в грудь и разрыдалась. – Ну-ну, перестань, – утешал он меня. – Я не хотел тебя расстраивать. Я никуда не денусь, я буду рядом. Я буду ходить с тобой на вечеринки, на которые тебе не с кем пойти, буду заявляться к тебе с пиццей и кино на ди-ви-ди. Только не плачь. Но больше никакого секса. Так мне еще больнее – у меня появляется о-о-очень маленькая надежда, что мы можем быть вместе.
      – Надежда у тебя точно есть, – съязвила я.
      – Есть, – согласился он, гладя меня по волосам. – Еще осталось раздобыть Веру, Любовь и мать их Софию.
      – Бабник! – засмеялась я сквозь слезы. – Так когда тебя ждать с пиццей?
 
      Просмотр фильмов с пиццей, однако, пришлось отложить, потому что вскоре мы с Ольчиком должны были лететь в удивительную страну гор, водопадов, озер, средиземноморских сосен и кристально чистого моря – Хорватию.

Глава 11

      Человек путешествует по свету в поисках того, что ему нужно, а потом возвращается и находит это дома.
Дж. Мор

      Наш отъезд, само собой, не обошелся без Саши. Он довез нас до аэропорта на машине и, уходя, чмокнул меня в щеку и сказал:
      – Надеюсь, ты будешь хоть немного по мне скучать.
      – Буду, – клятвенно пообещала я.
      Мы попрощались, и он ушел. Ольчик тут же завела свою шарманку:
      – Он тебя любит, это видно. Почему ты не хочешь с ним встречаться?
      – Не знаю. Ты про Кирилла то же самое говорила. А он все это время спал со старой кошелкой.
      Ольчик помолчала, а потом изрекла умную мысль:
      – А почему ты больше доверяешь человеку, которого никогда не видела, чем тому, которого знаешь лично уже какое-то время?
      – Не могу сказать, – пожала плечами я. – Интуиция, наверное.
      – Ох, не подвела бы тебя твоя интуиция! – вздохнула Ольчик. – Побежали! Регистрация началась.
 
      Когда объявили регистрацию, у стойки, как это обычно бывает, образовалась хаотичная куча народу. Кто-то прикидывался идиотом и говорил, что не понимает, где конец очереди, тут же пролезая вперед. Интересно, как они отличили, где начало, если они конец не могут найти? Мы с Ольчиком тихо стояли в конце, потому что нам хотелось почувствовать себя как на отдыхе, а не как в вагоне московского метро, на станции «Спортивная», где по ногам запросто могут прокатить баул. Перед нами стояли две мамаши с выводком детей... Нет, я очень люблю детей, вот Линкину Алиску, например... Но при виде чужих, да еще буйных, отпрысков меня пробирает дрожь.
      Все бы ничего, только незадачливые ребятишки несколько раз пробежались по ногам всех, кто стоял в очереди на регистрацию. Но это еще цветочки... Вскоре у семейства, видимо, начался обеденный перерыв: мамаши-наседки ни с того ни с сего решили покормить своих птенчиков, хотя птенчики кушать не просили. Тем не менее из бездонной сумки на свет божий появилось несколько пакетов с хлебом, булками, рогаликами, печеньем и бубликами, и началось усиленное запихивание этой полезной и питательной пищи в рот. И мамаши, и детки веселились и от счастья хлопали в ладоши. Мы с Ольчиком от такого крика и мельтешения перед глазами даже подустали как-то. Как только запасы хлебного продовольствия были подъедены и мы с Ольчиком уже вздохнули с облегчением, из той же страшной сумки возник огромный мешок с черешней. Косточки на виду у всех выплевывались в руку, а потом исчезали... неизвестно куда. Хорошо, что не на пол...
      Да уж, такое впечатление, что люди из голодной губернии приехали, хотя, судя по размеру чемоданов, они были явно из Москвы. Ну надо же, как основательно к поездке подготовились. Не то что мы... Хотя мы с Ольчиком, как люди запасливые, прихватили с собой пару пачек вафель, банку растворимого кофе и кипятильник – мало ли что?!
      Наконец мамаши с детишками ретировались, и подошла наша очередь. Мы попросили у девушки дать нам места подальше от «милых дам, которые стояли перед нами». В ответ девушка загадочно заулыбалась. Думаю, она поняла, на что мы намекаем. Как бы там ни было, просьбу она выполнила.
      После жутких процедур просвечивания туфель в тазиках (видимо, новшество против террористов) и муторного паспортного контроля мы оказались в дьюти-фри. Наконец-то я до него дорвалась. Мы с Ольчиком приобрели себе по флакону дорогих духов и, вполне довольные, погрузились в самолет.
      Уже сидя в кресле, Ольчик прошептала мне на ухо:
      – Я ужасно боюсь летать. Думаешь, все будет хорошо?
      – Обязательно, – сказала я, потрепав ее по плечу. – Надо было нам поездом ехать, – добавила я.
      – Ага! По морю! – отозвалась Ольчик.
      Поезд – это здорово. В путешествии на поезде, безусловно, есть своя романтика. В чем? Да во всем! Но прежде всего в мерном, убаюкивающем стуке колес, а еще в необыкновенно красивых пейзажах, проплывающих за окном. Летом это со всех сторон окруженные суровым, неприступным лесом зеленые поляны, на которых сплошь и рядом растет иван-чай, клевер и мать-и-мачеха. Зимой – покрытые пуховым снежным одеялом ели и сосны. Романтика есть даже в чае (непременно в стаканах с серебряными подстаканниками), который разносят улыбчивые проводницы.
      В самолете романтики никакой. Разве только интересно взглянуть на любимый город с высоты птичьего полета. Да какое там – птичьего! Самолетного полета! И то увидеть что-то можно, только когда он набирает высоту... Сверху видны только здания, леса и поля. А люди, машины и вся эта городская кутерьма настолько малы, что сверху их и не разглядишь...
      И как мы только живем в этом городе-монстре? – подумала я. Это свирепый город, который ломает жизни, пожирает сердца, страшный мегаполис, где все варится в одном большом котле... Это беспокойный город вечной суеты и копошения, город, который никогда не спит. Это жестокий город, который перемалывает наши судьбы в своей огромной мельнице и в котором выживает сильнейший. Это выматывающий город, в котором путешествие с одного конца на другой занимает два с половиной часа. Но я не мыслю себя без этой суеты, без этой кутерьмы и этого темпа. Я люблю этот город. Прекрасный город, который поражает воображение своей мощью и силой. Старинный город со множеством памятников старины и искусства. Мудрый город, хранящий сотни тайн и загадок. Святой город, удивляющий туристов красотой и величием православных соборов... Зеленый город садов, парков и бульваров. Манящий город-сказка, город призрачной мечты для тех, кто приезжает сюда, чтобы найти место под солнцем.
      «Я люблю тебя, моя столица, моя Москва», – думала я, глядя в иллюминатор на все уменьшающиеся огни в домах, которые с такой высоты казались просто игрушечными.
 
      Через три часа мы уже были в Хорватии. Как странно: всего несколько часов – и ты уже в другой стране. По прилете до меня дошла эсэмэска от Эдди.
 
       Привет! Ты уже уехала? Скучаю по твоим письмам. В Москве буду 12 августа.
 
      Прямо через два дня после того, как мы возвращаемся. Вот уже и август – скоро на работу... Господи, неужели он действительно приедет?.. А я, дуреха такая, с Сашей переспала, а еще с Эдом о падении нравов говорила. Позор какой! Как я могла?!
 
      – Ольчик! Тебе не противно рядом с такой развратницей, как я, находиться? Как тебя Андреас вообще куда-то со мной отпустил? – спросила я, развешивая вещи в шкафу.
      – Ты что! Я так рада, что мы куда-то выбрались, – проворковала Ольчик из своей кровати. – Здесь так здорово! Отель просто утопает в зелени. Я на балкон выходила – по парку белки бегают и сова ухает. Красота! И давай ты хотя бы на три дня забудешь о своем Эдике и о Саше тоже. Ни слова ни об одном, ни о другом.
      – Обещаю, не буду. Будем наслаждаться морем и солнцем. И никаких мужиков!
 
      Несмотря на данный мной обет забыть на три дня обо всех мужиках, я все-таки написала ответную эсэмэску Эду, о том, что я «просто счастлива буду наконец увидеть его и показать ему Москву», и заснула со спокойной душой.
      Только вот ночью мне почему-то приснился Саша...
 
      Утром, сразу после завтрака, мы побежали на море.
      – Ух ты, красота-то какая! – восхитилась Ольчик, раскладывая полотенце. – Сосны растут прямо на берегу.
      – Да, – согласилась я. – Место просто райское.
      Мы пришли рано, но постепенно на пляж начал стягиваться народ, большинство, конечно, из нашего отеля.
      Ольчик углубилась в философские изыскания Шопенгауэра – самое подходящее для пляжа чтиво. Я же прихватила с собой английский детективчик, но читать было неохота – мысли и так роились в голове как пчелы. Поэтому я принялась рассматривать окружающих. Сначала мое внимание привлекла парочка, лежавшая на подозрительно знакомом шерстяном одеяле. Я напряглась и поняла, что точно такое же я видела у нас в номере. Понятно, видимо, у ребят хватило денег только на путевку, а на полотенца уже не осталось. Вообще они молодцы, сообразительные – сперли одеяльце из номера, пачкают его на пляже, плюхаются на него мокрыми, а потом кто-то другой в этот же номер приедет и будет им накрываться. Это же не полотенце, в конце концов, чтобы его каждый день стирали. Н-да, только наши сограждане так могут...
      Правда, немцы от наших не отставали... Одна семейка заявилась на пляж с жуткой косматой собакой. По размерам она напоминала небольшую лошадку. Сообразительные немцы привязали это чудное создание к металлической опоре раздевалки и ушли купаться. Создание начало скулить и рваться за ними к воде. Признаться честно, я боялась, что псина снесет эту раздевалку и оттащит ее в море. Я решила поделиться своими опасениями с Ольчиком:
      – Посмотри, песик сейчас раздевалку опрокинет. Зачем они вообще ее сюда привели? Здесь же пляж для людей, а не для собак и даже не для людей с собаками.
      Ольчик, которая гораздо терпимее относится к собакам и всем остальным братьям нашим меньшим, чем к людям, ответила:
      – Ну да, конечно, не очень красиво с их стороны. Но я думаю, раздевалка выдержит. Скажи спасибо, что собака в море вместе с детьми не плавает.
      – Ты за нее не волнуйся, она уже искупалась сегодня. Посмотри, вода вон ручьями течет.
      – Угу, – промычала Ольчик – она уже вернулась к своему Шопенгауэру.
      – Оль, я, конечно, понимаю, что ты очень любишь немцев и Шопенгауэра в том числе. Но может, все-таки поговорим о чем-нибудь?
      – Только не про твоих баранов, – поставила условие Ольчик.
      – Давай тогда просто посплетничаем, – предложила я. – Нас тут такие интересные личности окружают. Вот некоторые, например, шерстяной плед из номера умыкнули.
      – А! Эти? – засмеялась Ольчик. – Я их тоже заметила. У них еще одни пляжные тапки на двоих.
      – Упс! А как же размер? – удивилась я.
      – А ты на нее посмотри, – объяснила Ольчик. – Она же как небольшой коник.
      В это мгновение к товарищам с одеялом подкатилась бабка в шляпе с огромными полями. Ничего себе шляпец, подумала я. Где она такую взяла? Просто пляж уникомов каких-то! Куда мы попали?
      Словно читая мои мысли, Ольчик сказала:
      – Столько людей странных. Я даже удивляюсь: куда мы попали?
      – Знаешь, странность вообще понятие относительное, – начала я рассуждать вслух. – Может, мы с тобой тоже кому-то кажемся странными. Вот голопопики, например, посмотрят на нас и подумают: «Во дуры, полотенца с собой привезли, когда в номере плед есть!»
      С такой умной мыслью Ольчик не могла не согласиться.
      Я решила: надо во что бы то ни стало терпимее относиться к людям, даже если они кажутся тебе странными. Однако моя решительность рассеялась, когда мы возвращались с пляжа в отель. По пути в номер мы увидели почти голого мужика, который прятался за колонну.
      – Фу! Наглость какая – в трусах по отелю бегать! Что за воспитание! – возмутилась я.
      Тут же мимо нас прошествовал другой мужик – на этот раз хотя бы завернутый в полотенце.
      – Прогресс, – заметила Ольчик.
      – Не говори. А тот так до сих пор за колонной и стоит. Пойдем отсюда быстрее. Не будем его смущать, – отозвалась я.
 
      За ужином нашествие странных людей продолжилось. Мало того что мы встретили утренних товарищей с одеялом, так наш столик еще и оказался рядом со столиком другой интересной парочки – бабки и деда. Бабка, видно, потеряла счет годам (а ей было минимум шестьдесят пять): на ней был топик с голым животом, обтягивающая юбка в цветочек и ярчайший макияж. Эдакий имидж воинствующей ведьмы. Дед же являл собой полную противоположность жене – типичный божий одуванчик в очках и с аккуратной седой бородой. Несладко ему, наверное, с такой деловой женой...
      Еще за ужином мы с Ольчиком заметили, что в отеле очень много мам с дочками. Мамы с дочками вообще особая категория отдыхающих. Если дочке уже хорошо за двадцать, мама старается завести как можно больше знакомств – надо же ребенка замуж выдать. Если дочке меньше двадцати, мама таскает ее на все мыслимые и немыслимые экскурсии – надо же крошку образовывать. В любом случае дочке не позавидуешь.
      Не успели мы с Ольчиком приземлиться со своими тарелками за столик, как нашим взорам представилась чудная картина: бабка уже заглотила весь ужин и проорала деду, чтобы он дожевывал быстрее и что ждать его она не собирается. Сказано – сделано. Через секунду и след ее простыл. Дедок остался за столом в гордом одиночестве.
      – А ты говоришь, мы с тобой странные, – прошептала Ольчик.
      – Я уже ничего не говорю. Слов не осталось. Может, лучше про мужиков поговорим? – с надеждой спросила я. – Ну пожалуйста.
      – А что, больше уж и поговорить не о чем? – насупилась Ольчик. – Вот я сейчас «Мысли» Шопенгауэра читаю, столько идей интересных.
      – Я это уже прочитала, – кисло произнесла я. – Ох и достается от него нам, женщинам! Ты просто еще до того места не добралась. Поэтому, чтобы ему отомстить, предлагаю посплетничать про парней. Ты все-таки думаешь, я неправильно поступила?
      Тут уже Ольчик не могла уйти от ответа.
      – Так как ты никакими обязательствами с Эдиком не связана, ты свободна и можешь встречаться с кем хочешь и делать что хочешь. Я так считаю. Другое дело, что ты Саше морочишь голову, а это плохо.
      – Что вы с Линкой так за Сашу переживаете?
      – Да просто он человек хороший. А ты себе забила голову всякой ерундой. Даже слушать тебя не хочется, честное слово! – в сердцах воскликнула Ольчик. – Такое ощущение, что тебе лет пятнадцать.
      – И это мне говоришь ты? – искренне удивилась я. – Да это ты всю жизнь витала в облаках! Тебе просто повезло, что ты Андреаса встретила.