Запечатленный труд (Том 1)

      В рабочих квартирах и в парадных гостиных, в кружках молодежи ей неизменно сопутствовал успех.
      "Гибкий и блестящий ум ее в соединении с красивой внешностью, чисто женская способность очаровывать людей с первого взгляда, с первого слова, уменье незаметно приводить их к признанию своей идеи - все это производило такое впечатление, что не раз один час разговора с ней встряхивал человека и выводил его на другую дорогу". "Все студентки были от нее без ума",6**утверждал Плеве, директор департамента полиции и будущий министр внутренних дел. Так высоко оценивали Фигнер даже враги.
      ______________
      * 6* Галерея шлиссельбургских узников, СПб., 1907, ч. I, стр. 254, 268.
      Известный литератор-народник Н. К. Михайловский, хорошо знавший Фигнер, пытался объяснить исключительное влияние Веры Николаевны на окружающих: "В чем состояла эта сила, это обаяние, которым она пользовалась, трудно сказать. Она была умна и красива, но не в одном уме тут было дело, а красота не играла большой роли в ее кругу; никаких специальных дарований у нее не было. Захватывала она своей цельностью, сквозившею в каждом ее слове, в каждом ее жесте: для нее не было колебаний и сомнений. Не было, однако, в ней и той аскетической суровости, которая часто бывает свойственна людям этого типа" **.
      ______________
      ** Н. К. Михайловский, Воспоминания, Берлин, 1906, стр. 12-13.
      Не только Вера Фигнер - весь Исполнительный комитет "Народной воли" был исключительным по своей стойкости и преданности революционному делу, честности, моральной чистоте.
      Современники стали свидетелями великого единоборства, "отчаянной схватки с правительством горсти героев" ***. Осень 1880 и начало 1881 года были {15} наиболее тяжелыми, но и самыми плодотворными для "Народной воли".
      ______________
      *** В. И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 5, стр. 39.
      1 марта 1881 года народовольцы привели в исполнение смертный приговор Александру II. Это был апогей их деятельности, ставший началом конца "Народной воли". Первомартовские события, безусловно, были ударом по самодержавию. Но единичный террористический акт не был поддержан и подкреплен широким народным движением. В решающий момент народовольцы оказались полководцами без армии и потерпели поражение при штурме самодержавия силами только своей организации.
      3 апреля 1881 года в Петербурге на Семеновском плацу казнили главных организаторов и участников покушения: Андрея Желябова, Софью Перовскую, Николая Кибальчича, Тимофея Михайлова ****. "Они проявили величайшее самопожертвование, - писал В. И. Ленин о народовольцах, - и своим героическим террористическим методом борьбы вызвали удивление всего мира. Несомненно, эти жертвы пали не напрасно, несомненно, они способствовали прямо или косвенно - последующему революционному воспитанию русского народа. Но своей непосредственной цели, пробуждения народной революции, они не достигли и не могли достигнуть" 4***.
      ______________
      **** 3 апреля был казнен и Николай Рысаков, участник покушения, ставший, однако, предателем своих товарищей.
      ** 4* В. И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 30, стр. 315.
      После 1 марта, унесшего основные силы революционеров, и особенно с тех пор (лето 1882 года) как В. Фигнер осталась единственным членом Исполнительного комитета в России, ей принадлежит особая роль в борьбе народовольцев. Она щедро раскрывает все свои таланты в условиях, когда центр партии был разгромлен, товарищи и друзья казнены, осуждены или находились в ожидании суда, в воздухе висели продажность и предательство, торжествовали малодушие и трусость. Энергия В. Н. Фигнер была направлена к одной цели героической и несбыточной - собрать сохранившиеся революционные силы, воссоздать центр. "Буду подби-{16}рать порванные нити и концы связывать в узелки"5**, - говорит она, не понимая тщетности своих попыток.
      ______________
      * 5* См. настоящее издание, т. I, стр. 355.
      В последнем с воли письме В. Фигнер пишет родным: "Я не могу и не должна вам говорить о том, что я испытывала, переживала и переживаю вот уже год. Вся моя энергия уходит на то, чтобы скрыть свое внутреннее состояние и быть бодрой для других... Я чувствую себя несчастной, глубоко несчастной. Не подумайте, что меня одолевают какие-нибудь сомнения, разочарования. Нет. Я твердо убеждена и в правильной постановке нашего дела, [и] в неизбежности именно того пути, которым мы идем; с этой точки зрения не даром была пролита кровь стольких мучеников. Но в жизни каждой партии, каждой организации были кризисы, переживать которые мучительно... Я видела в прошлом и в настоящем людей, которые отступали под напором обстоятельств и убегали от всех и всего в такие тяжкие времена, другие гибли, исчезали со сцены. Я же существую и бежать не хочу. Если вы хотите добра мне, то пожелайте мужества и силы, чтобы с пользой прожить до момента, когда... партия снова начнет свое шествие вперед. Тогда можно с улыбкой идти и на эшафот..."6**
      ______________
      * 6* Вера Фигнер, Полн. собр. соч., т. VI, стр. 13-14.
      Но все начинания революционерки гибнут, сотни крупных и мелких неудач преследуют ее. Имена и приметы народовольцев давно известны полиции. Их ищут повсюду.
      Незадолго до ареста тридцатилетняя Вера Фигнер написала младшей сестре Ольге письмо, в котором выражено по существу кредо Веры Николаевны, ее отношение к жизни и к людям, ее последнее напутственное слово остающимся на свободе:
      "Всего больше надо иметь в виду личную свою выработку и надеяться главным образом на себя... Как ни грустно сознаться, между великими идеями и идеалами, которые живут в душе, и жизненной действительностью такая страшная пропасть, такое колоссальное несоответствие целей с результатами, грандиозности задач с мизерностью выполнимости, что истинное величие {17} в том-то и состоит, по-моему, чтобы твои глаза не перестали гореть энтузиазмом, а руки не лежали сложенными в бессилии при вполне критическом отношении к себе, к другим, к обстоятельствам, к постановке и обстановке дела, ко всей жизни, словом. Делать кропотливое дело, медленно продвигаться вперед... имея утешение лишь в перспективе, в истории, и сохранить при этом бескорыстную преданность идее, не поступиться идеалом, не изменить друзьям, нести жизнь, как крест, испытывать больше неудач, чем удач, много терять и остаться верным себе, не отступить...
      Надо делать посильное дело, вмешиваться в жизнь, сталкиваться с людьми, чтобы болеть их болезнями, страдать их страданиями и делить их радости..." **
      ______________
      ** Вера Фигнер, Поля. собр. соч., т. VI, стр. 10, 12.
      10 февраля 1883 года Фигнер, выданная предателем, была арестована прямо на улице в Харькове. С ее арестом уходила в прошлое эпоха "Народной воли".
      В сентябре 1884 года В. Н. Фигнер судили по "процессу 14-ти" вместе с 13 народовольцами, главным образом военными.
      Вера Николаевна, больная, измученная 20-месячным одиночным заключением, едва держалась на ногах. Недаром Катков в "Московских ведомостях" торжественно сообщил о "последнем градусе чахотки у знаменитой революционерки Фигнер".
      Однако она собирает все силы, для того чтобы выполнить последний долг перед организацией, погибшими товарищами и произнести заключительное слово:
      "...Я часто думала, могла ли моя жизнь идти иначе, чем она шла, и могла ли она кончиться чем-либо иным, кроме скамьи подсудимых? И каждый раз я отвечала себе: нет!"***
      ______________
      *** См. настоящее издание, т. I, стр. 381.
      Смелая речь Фигнер произвела сильное впечатление на присутствовавших. Защитник, выступая, отметил, что "его клиентка сделала все возможное для самообвинения, сказавши о себе все наиболее тяжелое..." ****.
      ______________
      **** Галерея шлиссельбургских узников, стр. 272.
      Суд приговорил Веру Николаевну Фигнер к смертной казни через повешение. {18}
      Девять дней ждала она смерти. На десятый объявили о "царской милости" замене казни бессрочной каторгой.
      **
      *
      Фигнер приговорили к смертной казни, но не казнили - слишком памятна была еще всем Софья Перовская. Фигнер не казнили - просто посадили в самую страшную каторжную "государеву" тюрьму - Шлиссельбург и во всем уравняли с мужчиной: кандалы на руках при перевозке, суконный арестантский халат с желтым тузом на спине, грубые коты на ногах, "глазок" в дверях камеры, обыски, карцер.
      "Когда часы жизни остановились" - так много лет спустя Вера Николаевна назовет вторую часть "Запечатленного труда", посвященную Шлиссельбургу.
      О шлиссельбургской каторге писали и до Фигнер ее товарищи по заключению Л. А. Волкенштейн, М. Ю. Ашенбреннер, М. В. Новорусский, Н. А. Морозов и др. Ценность "Запечатленного труда" не в новых эпизодах или деталях тюремной жизни, хотя В. Фигнер рисует наиболее полную картину. Она передает внутренний мир, психологию узника, замурованного на многие годы в камеру, показывает, как постепенно настроение, близкое к отчаянию, сменялось стремлением к борьбе, как медленной шлиссельбургской казни революционеры противопоставили свою волю, протест.
      Иосиф Лукашевич, отсидевший в Шлиссельбурге 18 лет, писал Вере Фигнер, прочитав "Запечатленный труд": "Как поразительно верно воспроизведен Вами психологический анализ наших настроений и переживаний. Многое, уже померкшее и стушевавшееся в моей памяти, вновь ярко ожило для меня" **.
      ______________
      ** Центральный государственный архив литературы и искусства (далее ЦГАЛИ), ф. 1185, ед. хр. 564, л. 75.
      Другой революционер-народник, известный "чайковец" Н. А. Чарушин, не менее восторженно оценил "Когда часы жизни остановились": "Изобразить так ярко и в то же время с полной объективностью психологию и жизнь заживо погребенных наших лучших людей, как это сделали Вы, едва ли доступно еще {19} кому-нибудь. Честь Вам и слава, дорогая Вера Николаевна!" ***
      ______________
      *** ЦГАЛИ, ф. 1185, оп. 1. ед. хр. 817, л. 9.
      В Шлиссельбург привозили не для того, чтобы жить. "Это самое сильное и неприятное наказание"****,- признался царь, направляя в крепость очередную партию революционеров. Тюремщики же прямо говорили узникам: "Отсюда выносят, а не выходят".
      ______________
      **** Е. Е. Колосов, Государева тюрьма Шлиссельбург, М., 1930, стр. 19.
      "Мы были лишены всего, - пишет В. Н. Фигнер, - родины и человечества, друзей, товарищей и семьи; отрезаны от всего живого и всех живущих" 4**.
      ______________
      * 4* См. настоящее издание, т. II, стр. 12.
      Где-то там, за стенами крепости, за часовыми, в другом мире, продолжалась история. Сменялись правительства, образовывались новые партии, выходили книги, подрастали дети. В Шлиссельбурге все тихо и неподвижно. Десять, пятнадцать, двадцать лет тишины. Одиночество, праздный ум, праздные руки. "Вы узнаете о своей дочери, когда она будет в гробу" 5**,- ответил сановник матери Фигнер.
      ______________
      * 5* См. там же, стр. 14.
      Многие не выдерживали.
      Михаил Новорусский, осужденный по процессу Александра Ульянова в 1887 году, подсчитал жертвы Шлиссельбургской крепости за 22 года, с августа 1884 по январь 1906 года:
      Казнено - 13 человек.
      Умерло - 15 человек.
      Покончило жизнь самоубийством - 3 человека.
      Сошло с ума - 5 человек.
      Покончило самоубийством после освобождения - 4 человека.
      Умерло вскоре после освобождения - 2 человека.
      ________________________________________________
      Всего 42 человека.
      Вышли из тюрьмы 24 человека, из них 19 просидели в Шлиссельбурге 10 и более лет. Срок заключения шлиссельбуржцев за эти годы составил в совокупности 477 лет! 6** {20}
      ______________
      * 6* См. М. Новорусский, Записки шлиссельбуржца. 1887-1905, М., 1933, стр. 311-313.
      История знает немало случаев героической борьбы заключенных.
      Томмазо Кампанелла, итальянский мыслитель, один из представителей утопического коммунизма (1568-1639), пробыл в тюрьме 27 лет. Зверские пытки, одиночество не сломили его. В заключении он написал полную оптимизма книгу "Город Солнца" и в ней изобразил коммунистическое общество будущего.
      Феликс Эдмундович Дзержинский, отбывавший заключение в тяжелые годы столыпинской реакции, когда многими овладело уныние, проявил огромную силу духа. В тюрьме вырабатывалась тактика: выдержка, углубленная работа над собой. Силы и нервы не растрачивались на мелкие индивидуальные протесты по незначительным поводам, их сохраняли для принципиальных коллективных выступлений, для грядущих боев.
      Вера Фигнер как бы предвосхитила эту тактику: "Я решила - терпеть в том, что стерпеть можно, но, когда представится случай, за который стоит умереть, я буду протестовать - и протестовать насмерть" 7**.
      ______________
      * 7* См. настоящее издание, т. II, стр. 44.
      Вера Николаевна, человек скромный, лишенный мелкого тщеславия, естественно, не пишет о своей исключительной роли в тюремной жизни и в борьбе узников с тюремщиками. Объективная оценка этих 22 лет жизни революционерки содержится в словах ее товарищей и врагов.
      Вот что пишут шлиссельбуржцы.
      Герман Лопатин: "Вера принадлежит не только друзьям - она принадлежит России"**.
      ______________
      ** См. там же, стр. 18.
      Сергей Иванов: "Есть натуры, которые не гнутся, их можно только сломить, сломить насмерть, но не наклонить к земле. К числу их принадлежит Вера Николаевна..." ***
      ______________
      *** Галерея шлиссельбургских узников, ч. I, стр. 293.
      Михаил Ашенбреннер: "Лучший, любимый, самоотверженный товарищ, нравственное влияние которого было так спасительно для изнемогающих..." ****{21}
      ______________
      **** М. Ю. Ашенбреннер, Шлиссельбургская тюрьма за 20 лет. От 1884 по 1904. "Былое" № 1, 1906, стр. 96.
      Вот выдержка из рапорта полковника Каирова:
      "Арестантка № 11 составляет как бы культ для всей тюрьмы, арестанты относятся к ней с величайшим почтением и уважением, она, несомненно, руководит общественным мнением всей тюрьмы, и ее приказаниям все подчиняются почти беспрекословно; с большой уверенностью можно сказать, что проявляющиеся в тюрьме протесты арестантов в виде общих голодовок, отказывания от гуляний, работ и т. п. делаются по ее камертону" 4**.
      ______________
      * 4* См. М. Новорусский, Записки шлиссельбуржца. 1887-1905, стр. 407.
      Борьба с врагами-тюремщиками лучше всего поддерживала силы и дух узников.
      Но нужна была и гимнастика для тела: физические упражнения каждый день и помногу. Вера Николаевна вышагивала по крохотной камере из угла в угол до 10 верст в день, за 20 лет - путь, равный окружности экватора. Нужна и пища уму - упорные, систематические занятия. "Если я писательница, - сказала как-то Фигнер,- то меня сделал ею Шлиссельбург".
      Победа Веры Фигнер над 22 годами одиночного заключения принципиально важна не только для нее. Героическое прошлое революционерки, исключительно мужественное и стойкое поведение в тюрьме создали ей огромный моральный авторитет, превратили ее при жизни в легенду.
      В 1932 году, через 28 лет после освобождения В. Фигнер из Шлиссельбурга, в потоке поздравительных адресов в связи с 80-летием революционерки было письмо от землячества бывших шлиссельбургских узников: "Когда после разгрома революции пятого года нас ввергли в оставленные народовольцами одиночки Шлиссельбургской крепости, когда слуги реакции обрушились на нас своими притеснениями и издевательствами, когда царские тюремщики хотели убить в нас честь революционера, мы всегда вспоминали Вас, Вера Николаевна, и Ваших товарищей. Ваш энтузиазм, Ваша смелость и выдержка, Ваша вера в конечное торжество идеалов, за которые десятки и сотни Ваших друзей шли {22} на виселицу и на каторгу, вселяли в нас огромную бодрость, будили в нас готовность к борьбе" 5**.
      ______________
      * 5* ЦГАЛИ, ф. 1185, оп. 1, ед. хр. 117, л. 27.
      Имя Веры Фигнер стало широко известным, с нее "делали жизнь" тысячи людей. За славу и всеобщее признание Фигнер заплатила дорогой ценой, ибо трагедия этой выдающейся женщины не кончилась гибелью "Народной воли" и Шлиссельбургом.
      Вторая книга "Запечатленного труда" завершается освобождением В. Н. Фигнер из крепости в сентябре 1904 года.
      **
      *
      Освобождение, однако, не принесло радости: освободили по царской "милости" в ответ на просьбы умиравшей матери; товарищи оставались в тюрьме... Главное же то, что Фигнер называла "страхом жизни",- полная неприспособленность к ней: "Разве не понятно, что после 22-летнего отрыва, брошенная в общий поток, я не смогла слиться с ним, не могла найти свое место в жизни?"6**
      ______________
      * 6* Вера Фигнер, Полн. собр. соч., т. III, стр. 6.
      За 22 года вынужденной изоляции Фигнер Россия сильно переменилась. Выросли фабрики, банки, железные дороги. Поднялась и окрепла многотысячная армия пролетариата. Крестьянство все больше расслаивалось на кулачество и бедноту.
      И революционное движение изменилось. Вслед за "молодыми штурманами будущей бури" - разночинцами, народниками - наступила сама буря - массовое движение пролетариата и крестьянства.
      Еще в год ареста В. Фигнер, в 1883 году, Г. В. Плеханов в Женеве создал первую русскую марксистскую группу "Освобождение труда". Через 12 лет, в 1895 году, В. И. Ленин возглавил петербургский "Союз борьбы за освобождение рабочего класса". В 1898 году состоялся Первый съезд Российской социал-демократической рабочей партии. {23}
      Россия стояла в преддверии первой революции: забастовки, выступления целых городов, промышленных районов, могучие демонстрации. Все это прошло мимо узников Шлиссельбурга, все это предстояло осмыслить, прочувствовать, пережить.
      После тюремной мертвечины и узкого мирка Шлиссельбурга многое изумляет, радует и восхищает Фигнер. Россия представляется ей "прекрасным юношей, полным сил, но одетым в платье, из которого он вырос... и вот он поведет плечом, шевельнет рукой, и платье рвется и разлезается то тут, то там: по швам и по целому..."**.
      ______________
      ** Вера Фигнер, Полн. собр. соч., т. VI. стр. 254.
      Но она сама по-прежнему в стороне от живой жизни. После освобождения из Шлиссельбурга В. Фигнер две недели держали в Петропавловской крепости, а затем выслали в посад Нёноксу, в 70 верстах от Архангельска, под бдительный надзор полиции ***. Опять вынужденное безделье, тяжелый груз мыслей, все ухудшавшееся здоровье - острая форма ревматизма, цинга, постоянная простуда. Годы тюрьмы не ушли - они были в ней. Вера Николаевна отвыкла от жизни, от людей. Поэтому всякие встречи, разговоры, даже самые радостные, были ей просто не по силам, утомляли до полного изнеможения. В первое время она не могла быстро ориентироваться в пространстве, иногда не отличала воду от суши, если долго сидела в комнате, стены и потолок приходили в движение. В памяти образовался временный провал.
      ______________
      *** В начале 30-х годов школьники Нёноксы прислали Вере Николаевне письмо, в котором рассказывали, что их родители знали ее и тепло вспоминают о ней.
      "...Все мои мысли и чувства, в сущности, находятся в страшном хаосе,писала В. Н. Фигнер Людмиле Волкенштейн,- и я вся похожа на фортепиано, по клавишам которого ударили плашмя, обеими руками, - все во мне гудит... и все в какой-то дисгармонии" ****.
      ______________
      **** Вера Фигнер, Полн. собр. соч., т. VI, стр. 258.
      Как жить? Чем жить? Для чего жить? "И сгладятся ли следы заключения, чтоб стать хорошим работником и сделать что-нибудь в жизни ...Куда примоститься, чтоб создать что-нибудь, и как сбросить ту {24} едкую накипь, которая, слои за слоем, ложилась в течение целых 22 лет!" 4**
      ______________
      * 4* Вера Фигнер, Полн. собр. соч., т. VI, стр. 300.
      В третьей книге воспоминаний - "После Шлиссельбурга" (не вошедшей в настоящее издание) В. Н. Фигнер рассказывает о своих тяжелых переживаниях и упорных поисках места в жизни.
      В июне 1905 года после долгих хлопот брата Николая ей разрешили поселиться на родине, в Казанской губернии, но по-прежнему под строгим полицейским надзором.
      В родном краю Фигнер ищет ответ на свои вопросы.
      Казанская деревня встретила бывшую народницу бедностью, голодом, попрошайничеством. "В политическом же отношении, - пишет Вера Николаевна, в этом уезде, можно сказать, вполне девственная почва. Земство бездеятельно и бесцветно; учительский персонал смирен и принижен. Одни земские начальники представляют торжествующую свинью. Впрочем, - добавляет Фигнер, - я слыхала, что есть сознательные, развитые крестьяне... Вообще край, по-видимому, далеко отстал от передовых, и я еще не видела ни одной черточки, которая указала бы на прогресс сравнительно с 70-ми годами" 5**.
      ______________
      * 5* Там же, стр. 331.
      Это письмо написано В. Фигнер в августе 1905 года, когда в России шла на подъем первая революция. Уже пронеслась гневная январская волна после Кровавого воскресенья, уже весь мир говорил о "Потемкине", лодзинских боях, Ивановской стачке. В словах В. Н. Фигнер была правда, но далеко не вся. Действительно, Тетюшский уезд был не из передовых. Крестьяне в массе своей были темными, монархически настроенными. Да и по всей России крестьянство еще только раскачивалось. Наивысшая волна выступлений в деревне поднимется в 1906 году.
      Однако в 1905 году и в этом отсталом краю мужик начинал пробуждаться. Об "аграрных беспорядках" в соседних имениях Вера Николаевна слыхала: в одном месте крестьяне добивались прощения порубок, в {25} другом - льгот по аренде, в третьем - требовали у помещика земли... Более того, Вера Фигнер сама стала свидетелем этих "беспорядков": крестьяне спалили старую усадьбу, принадлежавшую ее деду. Крестьяне начинали выступать за свои классовые интересы и права, правда еще стихийно, неосознанно. Времена изменились, но Фигнер не могла понять колоссальных сдвигов в русском обществе.
      Вместе с тем Вера Николаевна не могла и сидеть сложа руки, когда вокруг в стране все кипело. При каждой возможности пыталась беседовать с крестьянами, рассказывала им о различных партиях, о Государственной думе. К ее удивлению и даже возмущению, крестьяне весьма скептически относились к разговорам о Государственной думе: "Жили без думы и дальше без нее проживем"; "хорошего ждать нечего: та же канитель будет"; "те же пройдохи: старшины, волостные писаря да кулаки - в депутаты пройдут" **. При всей своей неразвитости мужик инстинктивно нащупывал правильный путь: не через думу, а собственными руками добиться земли!
      ______________
      ** Вера Фигнер, Полн. собр. соч., т. III, стр. 82.
      А Вере Николаевне трудно было понять его - контакта, кровной связи с крестьянином у нее нет. В былые годы она жила "в народе" как равная с равными. Теперь же живет в имении брата. "Я так далека здесь от населения, что нельзя и сравнить с Нёноксой. Живешь на отскоке, собаки злые не пускают ко двору, и население не привыкло ходить в усадьбу. Даже нищие ходят по беднякам, а в барский дом не заходят" ***. "Никогда я не чувствовала того, что испытываю здесь, - пишет Вера Николаевна товарищу по революционной работе Спандони.- Лежа в покойной, чистой постели, в просторной комнате, в бессонный час невольно приходит в голову, что тут же сотни людей валяются кое-как на старых тулупах, и представляешь себе психологию этих людей... Едешь в экипаже на паре и встречаешь телегу, и является отвратительная мысль, что едешь не по праву... что для того, чтобы качали {26} рессоры, кому-нибудь необходимо трястись в телеге, и т. д. Ну, словом, я чувствую себя достаточно несчастной, только вы не показывайте никому этого письма и не рассказывайте..." *****
      ______________
      *** Вера Фигнер, Полн. собр. соч., т. VI, стр. 345-346.
      ***** Вера Фигнер, Полн. собр. соч., т. VI, стр. 387.
      Разлад "внутреннего настроения" и "внешней жизни" был настоящей трагедией для Фигнер. "Пока мы жили и после, когда были в тюрьме, у меня было назначение в жизни, а теперь я потеряла его. И мне кажется так ужасно жить без этого!"4** - признается она в письме М. Ашенбреннеру в сентябре 1905 года.
      ______________
      * 4* Там же, стр. 340.
      И если бы только были силы, здоровье - ни часу не осталась бы здесь, в деревне: "...я уехала бы, чтоб быть на улицах и площадях и участвовать со всеми в том, что со стороны представляется каким-то опьянением свободы" ушла бы в революцию5**.
      ______________
      * 5* Там же, стр. 345.
      Как же жить? Какое найти себе место в жизни? Какую работу? Политическая и даже культурная деятельность исключена для человека, вышедшего из Шлиссельбурга, - бдительные стражи самодержавия не допустят. Медицинская практика запрещена, да и Фигнер отстала от науки. Остается материальная помощь нуждающимся. Ведь горя и страданий вокруг через край.
      Редакция журнала "Русское богатство" 6** передала Фигнер 800 рублей для голодающих. "Только пустота и бесцельность жизни", по признанию Веры Николаевны, заставили ее взяться за филантропию. Вместе с благотворительностью пришли еще большие беды.
      ______________
      * 6* Ежемесячный журнал, издававшийся с 1876 года до середины 1918 года. С начала 90-х годов стал органом либеральных народников. В журнале сотрудничали С. Н. Кривенко, С. Н. Южаков, Н. К. Михайловский и др. В литературном отделе журнала печатались прогрессивные писатели В. В. Вересаев, Д. М. Горький, А. И. Куприн, Г. И. Успенский, В. Г. Короленко и др.
      С 1906 года журнал стал органом полукадетской партии "народных социалистов" - энесов.
      "Начались тяжелые впечатления и встречи, приносившие разочарование и досадное сознание, что я делаю непоправимое, безобразное дело, которое лишит меня {27} расположения деревни и отнимет у меня ее, - отнимет ту любовь, которая до тех пор была у меня к ней"**.
      ______________
      ** Вера Фигнер, Полн. собр. соч., т. III, стр. 115.
      Крестьянин в жизни оказался значительно сложнее и противоречивее придуманного народниками идеализированного "шоколадного мужика".
      Помощь голодающим была первым неудавшимся практическим действием Веры Фигнер после крепости. Крушение - и опять пустота, неудовлетворенность жизнью.
      В ноябре 1906 года после долгих хлопот брата Николая ей дали заграничный паспорт.
      Еще раньше, в Нижнем Новгороде, Вера Фигнер вступила в контакт с эсерами: ей казалось, что именно они - преемники народнических идей. С истинными наследниками лучших революционных традиций - большевиками она была в сущности незнакома: пролетарская партия - авангард рабочего движения сложилась и развилась за те годы, что Фигнер и ее друзья были оторваны от жизни. Поэтому за границей на вопрос члена ЦК партии эсеров Гершуни: "Так вы хотели бы стать членом партии?" - Фигнер ответила: "Да".
      Она не несла определенных обязанностей по партии и по существу наблюдала деятельность эсеров со стороны. Много занималась литературной работой - в основном писала биографии жертв Шлиссельбурга.
      Уже в то время в революционных кругах за границей ходил упорный слух о том, что один из лидеров партии эсеров, член ЦК и руководитель боевой организации Азеф, - провокатор, оплачиваемый царской охранкой. Веру Николаевну как революционера-ветерана и человека, глубоко уважаемого всеми, пригласили в третейский суд. Обвинение казалось ей чудовищно неправдоподобным, к тому же главным разоблачителем Азефа выступал бывший охранник. И Фигнер - человек беспредельно честный и чистый - не поверила обвинениям. Вскоре, однако, поступили новые доказательства. Разоблаченный провокатор трусливо скрылся.
      Вера Николаевна, потрясенная тем, что в центре партии с момента возникновения ее находился прово-{28}катор, униженная собственным легковерием и возмущенная бегством Азефа, порвала с эсерами.
      Вторая попытка найти место в жизни также кончилась неудачей.
      Как раз в это время из России прислали Фигнер материалы о политических ссыльных. Цифры показывали громадные перемены в политической жизни страны: заключенные считались не десятками (как во времена Фигнер), а сотнями, тысячами, среди них преобладали рабочие, крестьяне.
      Мысль об использовании своего опыта и воспоминаний для помощи новым борцам приходила и ранее. Фигнер решает взяться за то, что ей было доступно: агитировать в пользу заключенных, организовывать им материальную помощь. С этой целью она едет в Англию. 23 июня 1909 года в Лондоне в присутствии 700 человек Вера Фигнер впервые рассказала о Шлиссельбургской тюрьме. Она говорила ровным тоном, без повышения голоса, без малейшего жеста, без тени напыщенности или театральности. Сама очень простая, серьезная, с гладко причесанными седыми волосами, с прекрасным лицом, в скромном и строгом платье. Выступление Веры Николаевны произвело громадное впечатление. Собранные на митинге деньги были отосланы в Петербург в пользу политзаключенных.
      Ф. М. Степняк-Кравчинская (жена революционера) пишет 26 июня 1909 года Вере Николаевне под впечатлением ее первого публичного выступления: "Последние дни живу воспоминаниями Вашего митинга. Скажу откровенно, не ожидала, что Вы окажетесь таким прекрасным лектором. Голос звучный, манера говорить превосходная, и сама лекция по содержанию и по форме не оставляет желать ничего лучшего. Она врезывается в память своей скульптурностью, и мне казалось, что я могла бы повторить ее вслед за Вами целиком" ***.
      ______________
      *** ЦГАЛИ, ф. 1185, оп. 1, ед. хр. 508, л. 1.
      С тех пор начались выступления Фигнер в разных городах Европы. Она говорила на русском, английском и французском языках, на митингах, в частных домах, на студенческих собраниях. И всюду ее рассказы о {29} политическом застенке в Шлиссельбурге, преследовании в России лучших людей, трагическом положении политических заключенных возбуждали возмущение и ненависть к царизму.
      То, в чем Фигнер видела только прошлое, личное, стало нужным, современным революционным делом. Ее рассказы как бы скрепляли преемственность разных революционных поколений в России.
      В начале 1910 года по инициативе Фигнер был организован Парижский комитет помощи политкаторжанам. Комитет ставил своей целью привлечь общественное мнение Запада в защиту политических заключенных в России и одновременно оказать им материальную помощь. Комитет проводил работу во многих европейских странах: во Франции, Англии, Бельгии, Голландии, Швейцарии. Денежные взносы поступали из Гамбурга и Бухареста, из Неаполя и Чикаго.