Я - миликилос

Фиалковский Конрад
Я - миликилос

      Конрад Фиалковский
      Я - миликилос
      "ПОЛЬЗУЙТЕСЬ УСЛУГАМИ "КОСМОЛЕТА"!"
      "МИГ - И ВЫ НА ЛУНЕ!"
      "СОВРЕМЕННЫЙ ЗЕМЛЯНИН ПУТЕШЕСТВУЕТ ПО КОСМОСУ ТОЛЬКО
      В ВИДЕ ЭЛЕКТРОМАГНИТНОЙ ВОЛНЫ!"
      "ОРГАНИЗУЙТЕ ГРУППОВЫЕ ПОЕЗДКИ НА ЮПИТЕР!"
      "МЧИСЬ СО СКОРОСТЬЮ СВЕТА К ГРАНИЦАМ СОЛНЕЧНОЙ СИСТЕМЫ!"
      Фоторекламы стреляли гигантскими буквами в небо над центральным портом и гасли в стратосфере, видимые на расстоянии сотен километров.
      Я сидел на четырнадцатом этаже тринадцатого корпуса в комнате 1413 и играл в шахматы с автоматом. Как обычно, я проигрывал - впрочем, иначе и быть не могло. Помню, однажды, несколько месяцев назад, я выиграл, но тогда у автомата были повреждены системы связей и он играл со мной, используя одну сто двадцать седьмую часть своего мозга. Об этом сухим профессиональным тоном мне сообщил ремонтный автомат (в тот момент его индикатор достоверности стоял на 99,9%).
      Я терпеть не могу шахмат и в свободное время старательно обхожу все места, где можно встретить шахматистов. При одном виде шахматного коня у меня портится настроение. Но здесь, на четырнадцатом этаже тринадцатого корпуса, в отделе жалоб и предложений, у меня просто нет другого занятия. Месяцами сюда никто не заглядывает. Ни у кого нет претензий к "Космолету". Все довольны, что развитие цивилизации позволило создать подобное бюро путешествии. Гениальное изобретение уменьшило пашу солнечную систему до размеров большого города. Раньше, во времена, к которым не хочется возвращаться даже мысленно, путешествие было сложной проблемой. Взять, к примеру, хотя бы полет на Юпитер, - а ведь это далеко не окраинная планета! Чтобы побывать там, приходилось заказывать место в ракете за несколько месяцев. Полет длился несколько недель. Попробуйте вообразить, как чувствует себя человек, запертый в тесной ракете, где от бескрайних просторов пустоты его отделяет лишь хрупкий металлический панцирь. Но, к счастью, все это кануло в Лету. Сегодня с помощью ракет перевозят только грузы, да и то такие, которые, собственно говоря, можно было бы и не возить.
      Современный человек, освобожденный от веками сковывающей его атомной структуры собственного тела, путешествует со скоростью света в виде сгустка информации. Собственно, идея такого путешествия не нова. Уже древние считали, что, изготовив соответствующие химические соединения и расположив их так, как они расположены в живом человеке, можно получить другого человека, во всем подобного оригиналу. Это-то бесспорно. Трудность состояла в том, чтобы создать соответствующий анализатор. В течение многих веков эта проблема оставалась неразрешимой, и лишь развитие нейроэлектроники позволило в наше время создать мозг, способный запомнить структуру человеческого тела.
      Сразу же после этого появился "Космолет", могущественный сложнейший конгломерат, малюсеньким винтиком которого являюсь я (четырнадцатый этаж тринадцатого корпуса, отдел жалоб и предложений). Я не стану расхваливать наше бюро - для этого есть отдел рекламы. Замечу только, что другого столь безупречно работающего отдела в солнечной системе нет.
      Подумайте, сколько драм написано о том, как Он летит в ракете исследовать ледяные скалы Титана, а Она остается на Земле и посылает ему письма, полные тоски (либо наоборот). Теперь этой проблемы вообще нет. Вы хотите повидаться с ней? Пожалуйста: договариваетесь о встрече у подножия Памира, входите на Титане в анализатор, который разложит вас на атомы, знакомясь со структурой вашего тела. Исчерпывающую информацию о ней передают по радио на Землю. Земной синтезатор воспроизводит ваше тело, и всего за несколько часов вы переноситесь в Азию.
      Мы не допускаем ненужных драм. Правда, литераторы не могут простить нам уничтожения столь удачного видеотронного сюжета и обвиняют "Космолет" в том, что он-де искажает тело и искривляет ноги, а кому-то там синтезатор якобы забыл воспроизвести печень! Но это ложь! Я уже много лет работаю в отделе жалоб и предложений, и ничего такого не случалось, ну, разве что разок-другой, но это к делу не относится.
      Помню, началось это с утра. Главный контролер нашего порта указывал на скверный прием с внешних планет и предлагал задержать пересылку путешественников. Потом он успокоился и мы решили, что помехи в приеме были вызваны временным возрастанием солнечной активности. Когда контролер, уже совершенно успокоившись, зажег на контрольном пульте зеленый треугольник, разрешая прием, я пошел в свою комнату и принялся за обычное занятие. Я как раз кончил проигрывать шестую партию, когда засветился экран видеофона и передо мной предстала испуганная физиономия диспетчера.
      - Дам, кажется, тебе сегодня предстоит пережить несколько неприятных минут...
      - Что случилось?
      - Какая-то авария на Титане... Оттуда возвращались несколько человек...
      - И что - растворились в пустоте?
      - Нет, но их немного деформировало... - Диспетчер состроил такую гримасу, что я заподозрил наихудшее.
      - Не воспроизвели им голов, конечностей?..
      - Нет. Но они уменьшились. Словно кто-то превратил нормальных людей в карликов, точно сохранив все пропорции. И это самое странное...
      - Но это же невозможно! Это не может быть случайностью...
      - Да, похоже на злой умысел.
      - Но зачем кому-то понадобилось создавать карликов? - удивился я, так как недооценивал человеческой изобретательности.
      - Я тоже этого не понимаю, - он пожал плечами. - Во всяком случае, я тебе не завидую. Неприятности на сегодня тебе обеспечены.
      - Сколько их?
      - Неприятностей?
      - Да нет, этих... уменьшенных?
      - Увидишь. Во всяком случае, приготовься к приему. Через несколько минут первая партия выйдет из синтезаторов...
      Я встал. Пригладил волосы, сдул невидимую пылинку со стола, еще раз окинул кабинет критическим взглядом и придал лицу деловое выражение. Сейчас кто-нибудь войдет и начнется... Придется объяснять, что эта метаморфоза произошла не по вине "Космолета", что всему причиной законы физики...
      Я долго расхаживал по кабинету, а когда наконец остановился, информационный автомат с треском распахнул дверь перед небольшим человечком. Человечек подозрительно огляделся и подошел ко мне.
      - Меня зовут Бим Мом, - сказал он гулким басом, исходившим откуда-то из глубины живота.
      Это было так неожиданно, что я с трудом удержался от смеха.
      - Дам, заведующий отделом жалоб и предложений, - представился я.
      Бим Мом кивнул, словно подтверждая, что именно я ему и нужен.
      - У вас какие-нибудь претензии к "Космолету"? - спросил я, и вида не подав, что знаю, в чем дело.
      - Претензии? Это не то слово! Я потерпел ущерб и возмущен! - крикнул он, а его голос напоминал басовитое рычание стартующей ракеты. - Вы безответственные головотяпы, эксплуатирующие человеческую доверчивость! Что вы наделали, посмотрите... - Он трагическим жестом указал себе на грудь.
      - Успокойтесь и скажите наконец, в чем дело?
      - То есть как в чем? Вы же меня... укоротили, разве не видите?
      - Нет. А как вы выглядели раньше?
      - Вы не видите разницы? Раньше я был человеком, мужчиной, а не обрубком, как теперь! Посмотрите! - Он сунул мир под нос свою видеографию.
      Действительно, на фоне зеленых скал Титана стоял слегка сгорбившись широкоплечий мужчина, а передо мной была его уменьшенная копия.
      - Да, бывает, - сказал я негромко.
      - Что бывает?
      - Помехи при приеме...
      - Не понимаю. - Он пожал плечами.
      - Вы кто по профессии? - спросил я.
      - Астроном. - Бим Мом с недоумением взглянул на меня.
      - Чудесно! - обрадовался я. - Мы с вами поладим!
      - Ни в коем случае! - опять вспылил Бим Мом.
      - Да я не об этом. Как астроном вы должны знать принципы термодинамики.
      - Да, конечно, - растерянно согласился он.
      - Вот это я и имел в виду.
      - Но какое отношение имеют принципы термодинамики...
      - То есть как? Ведь, между прочим, они гласят, что в замкнутой системе энтропия не уменьшается.
      - Уж не хотите ли вы сказать, что именно поэтому нас превратили в лилипутов? Глупости! Вы и сами это отлично знаете.
      В дверях появилась уменьшенная молодая женщина. Она внимательно осмотрела меня с головы до ног, словно я был манекеном в витрине.
      - Ну да... - Я не находил веских возражений, а она том временем подошла совсем близко.
      - Замечательно вы нас... обработали. Правда, теперь я умещусь в любом из этих прелестных детских гелиоптеров, зато все мои платья будут мне велики! Вам хотя бы известно, что именно произошло? - Она бросила на меня проницательный взгляд.
      И тут я понял, что не гожусь для отдела жалоб и предложений. У меня в голове не было ни единой мысли. Я не мог ничего придумать. "Только и умеешь, что проигрывать автомату", - сердито подумал я.
      - Значит, вам ничего не известно! Советую хорошенько обдумать план действий, пока они не явились сюда.
      - Кто "они"?
      - Волноэкскурсия с Титана, которую переслали после нас. Они собрались внизу и обсуждают, что делать дальше. Рано или поздно они придут к вам.
      - Ну, что-нибудь я им да скажу, - сказал я легкомысленно.
      - Советую придумать что-нибудь пооригинальнее. Среди них есть археологи, у некоторых при себе автобиты... - усмехнулась она.
      Я побледнел, и она заботливо спросила:
      - Вам нехорошо?
      - Нет... нет...
      Бим Мом неожиданно оживился.
      - Представляю себе, что тут произойдет через минуту, - расхохотался он.
      Через минуту в кабинет ворвались волноэкскурсанты. Они толкались в дверях, пытаясь перекричать друг друга. Некоторые грозили мне сжатыми кулачками. И только тогда я понял свою истинную роль в "Космолете". Я был тем, кого в древности называли жертвой, которую резали во славу богов во время больших торжеств. "Космолет", придерживаясь принципа: "Наш клиент наш бог", тоже, видимо, должен был иногда приносить жертвы.
      Вначале я пытался что-то им объяснить, но вскоре понял, что они все равно меня не слушают. Кричали те, которые уже были в кабинете. Те, кто еще оставался за дверью, тоже кричали. Шум стоял невыносимый. Если б но искаженные яростью лица, их можно было бы принять за шумную ватагу ребятишек, выходящих из детского сада.
      Я подумал, что у меня, наверное, вид провинившегося школьника, и чуть не рассмеялся. Однако мое положение отнюдь не было веселым. Человечков в кабинете набивалось все больше и больше.
      Кабинет не был резиновым, так что попасть внутрь удалось не всем. Стало так душно, что у меня по лбу заструился пот. Я дышал с трудом, хотя толпа едва доходила мне до груди. Им, должно быть, приходилось еще хуже, но, несмотря на это, верещание не прекращалось. В смешанном хоре голосов я все чаще различал крик:
      - Окно! Окно!
      Наконец кто-то рядом со мной крикнул:
      - Откройте окно!
      Я подумал, что им душно, но вдруг почувствовал, что они настойчиво подталкивают меня к окну. Четырнадцатый этаж! Перед глазами у меня встали ряды окон нижних этажей и в глубине, внизу, - серая площадь гелиодрома с разбросанными на ней многоцветными пятнами гелиоптеров.
      - Но послушайте! - Я старался перекричать их. - Ведь это не моя вина. Во всем виноваты программисты передатчика на Титане! Они вас укоротили. Я тут ни при чем...
      Меня никто не слушал. Окно распахнулось. Подоконник все приближался и приближался.
      Вдруг мне показалось, что в окне, заглушая нестройный хор голосов, раздается жужжание мотора. Я повернулся. За окном висел гелиоптер. В корзинке, прицепленной у него под хвостом, сидел репортер видеотронии и с помощью видеопередатчика передавал то, что творилось в кабинете. Он помахал мне рукой и крикнул:
      - Спасибо, что повернулись... Прекрасно... Теперь улыбнитесь! - Его многократно усиленный голос я слышал отлично.
      Я скривил лицо, силясь улыбнуться, ибо сознавал, что на меня глядят миллионы видеозрителей. Однако улыбки не получилось. Она превратилась в гримасу боли, так как в этот момент меня ударили в солнечное сплетение.
      - В окно его, в окно! - истерически верещал кто-то.
      В эту минуту я заметил, что к окну приближается еще один гелиоптер, а под его фюзеляжем колышется веревочная лестница. Это было спасение. Не обращая внимания на удары, которыми меня осыпали, я начал протискиваться к окну. Репортер ободряюще улыбнулся и приник к визиру аппарата.
      Спустя секунду я был уже на подоконнике и с ужасом увидел, что репортер знаками показывает пилоту второго гелиоптера, чтобы тот не приближался к окну.
      - Лестницу! Лестницу! - отчаянно вопил я, изо всех сил цепляясь за раму. Сзади на меня наседала толпа, впереди разверзлась пропасть.
      - Подождите минутку, - успокаивал меня в мегафон репортер. - Мне нужно расстояние, чтобы охватить всю картину...
      - Но они меня выкинут... Спасите!
      - Потерпите. Только момент. - Гелиоптер с репортером медленно отошел подальше. Второй с лестницей придвинулся ближе.
      Я схватился за лестницу, уже падая, и кое-как вскарабкался к дверце кабины. Кто-то втащил меня внутрь. Несколько раз сверкнула фотовспышка. Это сидящие внутри репортеры запечатлели момент моего появления в кабине.
      - Вы Дам, специалист по теории сокращений?
      - Какое будущее ожидает укороченного человека?
      - Это первый этап укорочения? Ваш прогноз?
      - Ускорит ли это экспедиции к звездам?
      Вопросы сыпались со всех сторон. Я ошарашенно вертел головой, а потом энергично кивнул.
      - Да, это укорочение, - неопределенно ответил я.
      - Скажите, укороченный человек чем-нибудь отличается от нас? Небольшой чернявый репортер в очках немного заикался.
      - Абсолютно ничем. Просто он немного поменьше... - Я начал обретать уверенность.
      - А этот взрыв восторга, который мы наблюдали, был вызван улучшением самочувствия?
      - Разумеется! Чем меньше организм, тем меньше потребности, отсюда и улучшение самочувствия.
      И где они углядели восторг, хотел бы я знать!
      Больше они ни о чем меня не спрашивали, так как мы опустились на гелиодром. Выходя из гелиоптера, я услышал отрывок сообщения:
      "...восторг укороченных людей не поддается описанию. Они радуются своему росту, - сказал нам проектировщик Дам, специалист "Космолета" по вопросам миниатюризации. - "Космолет" свершил великое, историческое открытие, достойное нашей эры, эры миниатюризации. В эпоху, когда каждый предмет, каждый автомат становится все меньше, человек также должен пересмотреть свое отношение к собственному росту. Будущее принадлежит миниатюризованным - именно миниатюризованные люди полетят к звездам".
      Я шагал по плитам гелиодрома, и все расступались передо мной. Образовавшийся таким образом живой коридор вел к двери кабинета директора "Космолета". Я хотел как-нибудь улизнуть, добраться до ближайшего гелиоптера и улететь домой, однако стоило мне свернуть с назначенного маршрута, как из толпы выбежал молодой человек, поддержал меня и отвел на середину прохода. Сверкнуло несколько вспышек, а на лицах стоявших поблизости людей отразилось беспокойство.
      - Ему нехорошо? - послышалось в толпе.
      - Это от переутомления, - ответил кто-то приглушенным басом.
      Больше я не пытался сбежать.
      Кабинет директора был переполнен.
      - Дорогой коллега! - Директор сделал шаг мне навстречу. - Я восхищен вашим успехом. Это успех всей нашей организации. - Последнюю фразу он произнес громко, чтобы ее слышали в кабинете все.
      - Но, господин директор...
      - Нет, нет, коллега! Примите мои сердечнейшие поздравления.
      Потом я пожимал десятки рук. Все наперебой говорили, что гордятся мною, что это достижение космического масштаба. Я уже перестал слушать, когда кто-то задал вопрос:
      - Почему вы вели свою работу втайне?
      Я не нашелся, что ответить. Так я и знал, что кто-нибудь наконец задаст вопрос, на который придется отвечать конкретно. Я лихорадочно искал какой-нибудь правдоподобный ответ. У меня мелькнула было мысль признаться, что все это ошибка и недоразумение. Но нет. После этого Годья наверняка не захочет со мной разговаривать! А этого я допустить не мог. Вдруг меня осенило. Как можно более таинственным жестом я указал на директора.
      - Об этом спросите у него, - добавил я столь же таинственно.
      Я успел заметить, что несколько репортеров кинулись к директору, и с ехидным удовлетворением подумал, что теперь настала его очередь выкручиваться и придумывать правдоподобные ответы.
      Я уже успел ответить репортерам, сколько раз в день ем, пользуюсь ли в работе универкосмической энциклопедией, когда мне лучше работается - утром или вечером, а также что я думаю о целесообразности первой звездной экспедиции (по-моему, сказал я, она весьма целесообразна), когда из толпы вышел тощий блондин и, благоговейно глядя на меня светло-голубыми глазами, спросил:
      - По-вашему, профессор, миниатюризация должна охватить все человечество?
      - Да, - ответил я не задумываясь. ("Профессор" - такая мелочь, что ради исправления ошибки не стоило смущать молодого человека.)
      - А почему вы, профессор, до сих пор еще не миниатюризовались?
      Я опешил. Что ему ответить?
      - В самом деле - почему? Вот в чем вопрос! - сказал я на всякий случай, чтобы выиграть время.
      Охотнее всего я бы удалился, но юноша вопросительно смотрел на меня.
      - Это станет ясно впоследствии, - сообщил я решительным тоном и вдруг понял, что он мне не верит.
      Он было отвернулся, но мне показалось, что в его взгляде мелькнула тень подозрения.
      - Не все проблемы еще разрешены полностью, - добавил я и в тот же момент сообразил, что ляпнул глупость.
      - Значит, первые миниатюризованные люди всего-навсего подопытные кролики? - оживился блондин.
      - Ни в коем случае! - пожал я плечами.
      - Какие еще подопытные кролики? - заинтересовался стоящий рядом репортер.
      - Ну, те, укороченные, - объяснил юноша.
      На лице репортера появилось плотоядное выражение.
      - Нельзя ли поподробнее? - обратился он ко мне.
      - Право, не могу. Я не знаю, о чем говорит этот молодой человек...
      Я отошел, но краем глаза заметил, что репортер о чем-то оживленно разговаривает с юношей.
      Я стал знаменитостью. Дома меня ожидали знакомые и репортеры. Впрочем, репортеров было больше, хотя и среди знакомых я заметил лица, которых не видел много лет.
      Годья сияла, отвечая то одному, то другому, как я работаю, отдыхаю, какими видами спорта увлекаюсь и почему. При этом она так настойчиво подчеркивала свою роль в моей жизни, что всем становилось очевидно, что без нее я до сих пор копался бы в песочнице и, уж наверное, не кончил бы даже начальной школы. Она не здороваясь кинулась мне на шею и прильнула ко мне поцелуем, достаточно долгим для того, чтобы все репортеры успели сделать видеоснимки.
      На следующий день я любовался ими на экране видеотрона и по земному и по межпланетному каналу. "Семейная жизнь великого ученого", - так звучал комментарий. Все наперебой восхищались удачным экспериментом "Космолета". И только одна телегазетенка в статье "Недозволенный эксперимент" приводила мой ответ на вопрос юноши, который спросил, почему я сам до сих пор не миниатюризовался.
      - Интриги завистников, - объявила Годья, дослушав статью.
      И тут пришла телевидеограмма от директора. Она была краткой и недвусмысленной. Когда я явился к нему, он сразу же начал:
      - Мне кажется, вам придется миниатюризоваться.
      - Это еще зачем?
      - Чтобы доказать, что вы сторонник этой метаморфозы.
      - Но я чувствую себя вполне нормально и при моем природном росте.
      - Верю, но миниатюризоваться все равно придется. Поймите: сегодня здесь побывали три репортера. Им и в голову не приходит, что вы можете отказаться от миниатюризации. Они не спрашивали меня, собираетесь ли вы это сделать, их интересовало только одно: когда вы это сделаете. Понятно?
      - Ну да, только...
      - Никаких "только". Если вы этого не сделаете, рано или поздно пресса узнает, что ваши заслуги в области миниатюризации не столь уж велики. А тогда...
      - Хорошо. Я подвергнусь миниатюризации! - ответил я и в ту же ночь был излучен на Титан. Уже будучи на спутнике, я узнал из последних общесистемных известий, что создатель миниатюризации Дам отправился на Титан с целью... Комментатор добавил, что мода на миниатюризацию возрастает и в связи с этим начат серийный выпуск микроизлучателей.
      - Стало быть, вы хотите стать миликилосом? Почему?
      Так я впервые услышал, как называется миниатюризованный человек. Спрашивал кибернетик, программист передатчика на Титане.
      - Мне кажется, это разумеется само собой. Как создатель...
      - Я гляжу, вы и сами в это поверили?
      - Во что?
      - В то, что вы создали миликилоса.
      - А кто же, по-вашему, его создал?
      - Я! Я создал миликилоса, и я сам миликилос.
      - Вы? Но вы же нормального роста!
      - Теперь да. А раньше я был одним из самых высоких людей в солнечной системе. Меня дразнили мачтой космического маяка.
      - И вы решили уменьшиться?
      - Да, но, к сожалению, я еще не успел перепрограммировать излучатель, когда ту волноэкскурсию отправили на Землю.
      - Как же так? Или вы о ней не знали?
      - Знал. Но у моего настольного вычислителя, в котором были все расчеты, перегорели контуры, и, пока я воспроизводил вычисления, экскурсию уже излучили.
      - Так вот оно что!
      - Вот именно. Но вам не о чем беспокоиться. Все кончилось как нельзя лучше. - Он ехидно засмеялся и ушел, шагая по черно-белым плиткам пола ходом шахматного коня. Меня передернуло.
      С тех пор прошло несколько лет. В настоящее время в солнечной системе насчитывается около четырех миллиардов миликилосов. Статья "Миликилос" занимает четыре телестраницы в универкосмической энциклопедии. Годья миликилос, директор "Космолета" тоже. Одежда миликилосов красивее, элегантнее, ярче и лучше изготовлена. Первые миликилосы из памятной передачи с Титана превратились в своего рода аристократию и при каждом удобном случае напоминают, что они пионеры миниатюризации. Телевизограмма моей встречи с ними в комнате 1413 на четырнадцатом этаже тринадцатого корпуса хранится в архивах, и один историк, толкуя ее, написал, что охваченная энтузиазмом толпа первых миликилосов в порыве восторга по поводу миниатюризации чуть было не задушила создателя миликилизма.
      А я? Что ж, я издал воспоминания и по-прежнему работаю в отделе жалоб и предложений. Некоторые видят в этом старомодную скромность. Правда, теперь я работаю в огромном кабинете на первом этаже. Я по-прежнему постоянно проигрываю автомату в шахматы, но, чтобы дотянуться до пульта управления, мне пришлось обзавестись особым складным стульчиком, - автомат мне не по росту.