Сестры Дункан - Почти леди

Козимо зубами вытащил пробку из бутылки и сделал большой глоток, потом передал бутылку Мег.

Она взяла ее, тоже глотнула вина и посмотрела на него:

– Ты собираешься сказать то, что мне может не понравиться, Козимо?

Он спокойно выдержал ее взгляд:

– Не знаю. Я предпочел бы другие условия для этого, но приходится мириться с тем, что есть.

Мег обняла руками колени и положила на них подбородок.

– Теперь можешь начинать.

Козимо вынул складной нож, который всегда торчал в ножнах у него на поясе, и разрезал пирог на четыре части. – Может, поедим сначала? – Он поднял кусок пирога на плоском лезвии ножа и протянул ей.

– Мне понадобится подкрепление? – спросила она со слабой улыбкой, беря кусок и впиваясь в него зубами.

Козимо покачал головой и сказал только:

– Ешь, Мег.

Они ели в молчании, передавая друг другу бутылку с вином, пока Козимо, вытерев руки, не положил пустое блюдо из-под пирога и бутылку назад в корзину и не встал.

– Я отнесу корзину назад, – сказал капер. – Поговорим, когда вернусь. – Он быстро удалился.

Мег встала и подошла к ручью. Она опустилась на колени, чтобы вымыть руки и сполоснуть лицо, потом присела на корточки, глядя в прозрачный быстрый поток, где в солнечных лучах серебрились рыбки. Гложущая ее тревога переросла в страх, и еда лежала в желудке как свинец.

Она скорее почувствовала, чем заметила вернувшегося Козимо, медленно встала и, повернувшись к нему, кивнула, как бы говоря, что готова слушать.

Его голос был низким и ровным, когда он заговорил. Он рассказал ей, кто он, что собирается делать и чего хочет от нее. И все это время она молчала, не отрывая взгляда от его лица.

Он собирался убить Наполеона Бонапарта.

Мег смотрела на него, ошеломленная грандиозностью замысла... грандиозностью и чудовищностью. И наконец скрытый смысл всего сказанного им стал для нее очевидным.

С самого первого момента, когда он увидел ее, он использовал ее, манипулировал ею, обманывал ее. «Я не могу допустить провала, дорогая».

В его словах она теперь уловила новый смысл. Он подготавливал ее с самого первого момента, как увидел.

– Нет, – заявила она. – Я не буду помогать тебе убивать человека.

Это все подождет: оскорбление, возмущение, удар по самолюбию. Сначала он должен понять, что все совершенные им достойные презрения поступки были напрасны.

Все было еще хуже, чем он ожидал. А Козимо думал, что подготовился к самому худшему. Но ее необычайная бледность, застывшие, обычно такие живые зеленые глаза, лицо, похожее на маску смерти, испугали его.

– Мег... – Он сделал шаг к ней.

Она выставила руки ладонями вперед:

– Не приближайся ко мне.

Он не послушал ее, и напрасно. Он подошел ближе, взял ее за руки:

– Мег... милая моя, послушай...

Она изо всех сил ударила его. С размаху влепила пощечину, сначала по одной, потом по другой щеке, звук пощечин прозвучал в тихом вечернем воздухе так, что испуганные лошади заржали.

Ноздри его раздулись, но он продолжал стоять, не двигаясь, опустив руки, а на щеках его загорелись красные пятна.

– Ты имеешь на это право, – тихо сказал Козимо.

– Я ненавижу насилие, – сказала Мег, отворачиваясь от него. – И я ненавижу тебя за то, что ты вынудил меня так поступить. – Она ушла в заросли сосновых деревьев.

Козимо дотронулся до горящих щек. На мгновение ему показалось, что лучше такое действие, чем ее ужасная мертвенность, но теперь он уже не был в этом уверен. Он последовал за Мег в заросли и окликнул ее.

Мег слышала его голос, но продолжала идти. Даже в самом ужасном кошмаре она не могла бы себе представить ничего более отвратительного. Он играл ею. Использовал ее чувственность, которую она никогда и не пыталась скрывать, как средство для манипуляций. Она казалась себе грязной и ничтожной, как выброшенная дворняжка.

– Мег!

Его настойчивый оклик на этот раз заставил ее остановиться. Она не может просто оставить этот ужас позади, убежав в заросли, это ясно. Мег повернула назад и вышла как раз к тому месту, где стоял Козимо спиной к лошадям. Девушка подобрала свою шляпу, отвязала кобылу и села на нее, ожидая, когда Козимо сядет на своего жеребца.

Он ничего не сказал. В этот момент сказать было нечего, это он понимал, даже не глядя ей в лицо. Он пришпорил жеребца, и Мег в некотором отдалении последовала за ним назад на пыльную дорогу. Гостиница, которую выбрал Козимо, была в маленькой деревне на берегу реки. Здание стояло в стороне, не меньше мили от ближайших домов, и Мег решила, что это самое подходящее место для человека профессии Козимо. Они часто останавливались в подобных местах за прошедшие недели.

Их сердечно встретили, приняли у них лошадей, пообещав им хороший овес и чистое сено. А хозяйка гостиницы проводила их в красивый сад за гостиницей, настояв на том, чтобы они сели под виноградом и попробовали местного вина.

– Из виноградника моего отца, – сказала она.

Мег хотела отказаться, но настойчивое гостеприимство женщины не позволило ей проявить невежливость. Она села на деревянную скамью за деревянный стол и поблагодарила ее улыбкой, оставляя словесные благодарности Козимо.

Женщина принесла тарелку с оливками и тарелку с салями вместе с медным кувшином вина, сделала легкий реверанс и поспешила прочь.

Мег взяла оливку и выплюнула косточку в клумбу рядом с собой.

– Я хотела бы уйти в свою спальню. – Она встала из-за стола. – Я предпочла бы отдельную. Надеюсь, это возможно? – Голос у нее был ровный.

Козимо тоже встал:

– Конечно. Я пойду с тобой и поговорю с мадам Арлен.

Он не касался ее, просто шел рядом в гостиничную кухню. Здесь, свисая с крюков над плитой, сушились травы и воздух был пропитан запахом тимьяна и эстрагона, майорана и розмарина.

Мег вдыхала ароматы, они напомнили ей их уютную кухоньку в Кенте, время, когда такой обман был невозможен. Она слушала, как Козимо беседует с мадам Арлен. Он рассказывал, что сопровождает мадам Живерни в Марсель. Что мадам утомилась от долгого путешествия и хотела бы отдохнуть в своей спальне.

Поверила ли мадам Арлен хоть одному слову, трудно сказать. Но для Мег все это не имело никакого значения. Она последовала за хозяйкой по лестнице в маленькую, но чистую комнату, пропахшую лавандой.

– Спасибо, мадам Арлен, – сказала она с искренней признательностью. – Очень милая комната.

Мег слегка улыбнулась, прощаясь, и хозяйка удалилась, сказав, что пришлет ей горячей воды.

Мег глубоко вдохнула аромат мирного покоя. Она отбросила шляпу и пошла открыть окно. И лучше бы она этого не делала. Окно выходило прямо на беседку. Козимо вернулся к столу и сидел, вертя бокал в руках, выражение лица у него было мрачное. В его позе чувствовалось беспокойство. Он просчитался и страдал из-за этого.

Мег бросилась на кровать и сцепила руки за головой. Ситцевый балдахин окутал ее запахом солнца и моря. Непреодолимое желание спать охватило ее.

Мег открыла глаза, вид был все тот же. Солнце опустилось ниже, но еще не село. Она спала всего минут тридцать. Она села и попыталась встать на ноги, чувствуя сухость во рту и головную боль.

Кувшин воды, все еще достаточно горячей, стоял на туалетном столике рядом с тазиком. Мадам Арлен сдержала свое обещание. Мег разделасьи обтерласьвлажной губкой. Саквояж с ее вещами стоялна полу у гардероба, но она поняла, что ей вовсе не хочется ни одеваться, ни делать что-нибудь, кроме одного: провалиться в глубокий, глубокий сон.

Голая, она забралась под пахнущие лавандой простыни и свернулась клубочком. Она выспится, а потом уже сможет все обдумать и найти выход из положения.

Козимо стоял у постели и смотрел на Мег. Полоска лунного света падала ей на лицо, подчеркивая бледность, так что россыпь веснушек на носу выделялась особенно отчетливо. Бронзовый оттенок, который за эти дни приобрело ее лицо, исчез, как будто сняли грим. Он страдал, будто его вздернули на дыбу, но боль, отражавшаяся на ее лице, ранила его сильнее, чем собственная беда. Он пришел к ней, готовый убедить Мег принять эту ситуацию, признать, что другого выхода нет... нет другого выхода ни для одного из них. Она должна действовать вместе с ним, потому что лишь в этом случае у них есть шанс остаться в живых.

Но теперь, глядя на нее, он знал, что не сможет нарушить ее мирный сон. Ей нужна сила, которую этот сон даст. Козимо отошел от постели, высунулся в окно, чтобы закрыть ставни и не пускать в комнату лунный свет, потом сбросил свою одежду и скользнул под простыни рядом с ней. Он не прикасался к ней, но ему нужно было ощущение ее тела, тепла плоти, чтобы преодолеть расстояние между ними. Через некоторое время он уснул, убаюканный ее ровным дыханием и привычным запахом ее кожи.

Козимо внезапно проснулся в испуге. Мег согнулась пополам на своей половине, упираясь ногами в его бедро и пытаясь столкнуть его с постели.

– Убирайся, – гневно сказала она. – Как ты посмел? Убирайся отсюда. Ты мне отвратителен. Убирайся.

– Подожди... подожди, – сказал Козимо, хватая ее за руки. – Мег, милая, пожалуйста. Остановись на минуту. Я тебя не трогаю... и не собираюсь. Успокойся.

Мег вырвала руки и села. Комната при закрытых ставнях была в кромешной тьме. Паника охватила ее, пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы прийти в себя. Она спала так крепко, и ее так резко вырвало из сна ощущение его тела рядом, нахлынувшее отвратительное воспоминание, что понадобилось некоторое время, чтобы успокоиться.

Козимо встал с постели и теперь стоял рядом, высокий темный силуэт, едва различимый на темном фоне.

– Я не хотел напугать тебя, – сказал он. – Я не собирался будить тебя... Я уснул рядом с тобой... прости меня, – печально произнес он.

Глаза Мег постепенно привыкли к тьме. Она откинула спутанные волосы со лба.

– Зажги свечу.

Козимо на ощупь прошел к туалетному столику, где нашел кремень и огниво рядом с новой свечой. Он зажег свечу, пламя разгорелось и осветило комнату слабым желтым светом.

– Я так сожалею, – сказал капер.

– О чем? – горько спросила Мег. – Что пробрался в мою постель и напугал меня? Или обо всем остальном? Но, конечно, ты об этом не сожалеешь, правда? Ты – тот, кто ты есть... и тебе совершенно нет дела до того, кого ты используешь на своем пути.

Козимо натянул панталоны. Нагота никогда не смущала его ни в малейшей степени, но не в этой ситуации.

– Обычно мне действительно наплевать на это, – сказал он. – Но ты значишь для меня очень много, на тебя мне совсем не наплевать, Мег.

– О, в это я могу поверить, – сказал она по-прежнему с горечью. – Я была инструментом с первого момента, как ты увидел меня. Попробуй это отрицать.

Он вздохнул:

– Нет, не могу.

Мег помолчала. Она ожидала пылких возражений, чего-то, на что она могла бы обрушиться блестящим мечом праведного гнева.

Козимо быстро заговорил, пользуясь ее молчанием:

– Мег, поверь, уже давно я думаю о тебе только как о любовнице, партнере, компаньоне, чей острый ум и сила духа всегда были источником радости. – Он сделал шаг к постели, протягивая к ней руки. – Я признаю, что ты согласилась отправиться вместе со мной в это путешествие, потому что я наплел кучу всякой лжи. Но не было и дня за последние недели, когда я не пожалел бы об этом.

– Тогда почему ты не сказал мне правду раньше? – Она сидела очень прямо, натянув простыню до самого подбородка.

– Ты права, – с раскаянием сказал он.

Невозможно спорить с человеком, признающим любое обвинение, раздраженно подумала Мег. Но это ничего не меняло.

– Я не собираюсь помогать тебе убить человека, – твердо сказала она. – Оставь меня здесь, если хочешь, и я пойду дальше одна. Но я не хочу больше участвовать в твоих делах, Козимо.

– Наполеон поклялся захватить Англию, – спокойно сказал он. – И есть все основания полагать, что он добьется успеха. Он разбил английскую армию в прошлом октябре.

– Тогда почему он направляется в Египет? – требовательно спросила Мег. – Или это тоже была ложь?

– Нет, – сказал Козимо. – Но его решение отодвинуть вторжение в Англию дает нам короткую передышку. Этот человек угрожает всему Европейскому континенту, Мег. Англия защищена проливом и своим военно-морским флотом. И ничем больше. – Он подошел ближе к кровати, все еще протягивая руки. – Вообрази, сколько человеческих жизней можно спасти ценой жизни одного этого человека.

В его логике было нечто неумолимое. Но он просил ее соблазнить человека, заманить его на смерть. Хладнокровно. Гибель в бою ужасна, но... Мег подумала о коротком и довольно честном поединке «Мэри Роуз» с французским фрегатом. Она вспомнила вопли матроса, прижатого сорвавшейся с места пушкой, вспомнила кровавые раны от такой простой вещи, как осколки ядер. Нетрудно представить себе раненных в настоящем морском сражении.

И, несмотря на логику, ее пугала даже сама мысль об участии в таком убийстве.

– Я не могу это сделать, – сказала она, отворачиваясь от света.

Козимо ничего не сказал, потом наклонился, подобрал свою рубаху и остальную одежду.

– Решение всегда оставалось только за тобой, Мег, – сказал он и ушел.

Мег откинула простыню и вскочила с постели. Она подошла к окну и распахнула ставни. Луна заходила. Она не может так поступить... привести человека к смерти. Она не может.

Но Козимо сделает это – так или иначе. С ней или без нее. А она будет ждать в сторонке, пока он выполнит свою миссию, а потом присоединится к нему, чтобы вместе отправиться на встречу с «Мэри Роуз» и счастливо вернуться в Англию.

И как, ради всего на свете, она сможет сделать это?

А как он осуществит свою миссию без нее?

Наверное, у него есть альтернативный план, сказала она себе. Но что, если эта альтернатива не имеет страховки? Как он представил свой план ей, она должна была обеспечить возможность бегства или по крайней мере ситуацию, при которой он смог бы скрыться. А без нее как он это сделает?

Глава 21

Они мало разговаривали на следующий день, когда скакали по гористой местности, поросшей оливковыми деревьями. Глубокая синева Лионского залива сверкала далеко внизу, а горячий сухой воздух Прованса был наполнен запахом трав. Они миновали маленькие деревушки с белыми домиками, красные крыши которых сверкали под пристальным глазом солнца, и виноградники, за которыми тщательно ухаживали высохшие, загорелые дочерна крестьяне, сутулые от своей тяжелой работы.

Они начали спускаться к побережью, когда день уже клонился к закату. Мег знала, что ей нужно придумать выход из этого положения, такой, где ей не понадобилась бы помощь Козимо, но в голову ничего не приходило. Он был ей нужен, чтобы вернуться домой.

Козимо ощущал ее усталость, видел по опущенным плечам, по повороту голову. К своему удивлению, он и понятия не имел, как разрушить возведенную Мег стену, но все еще не был готов сдаться, даже после ее яростного отказа прошлым вечером. Козимо знал, что у него остался всего один реальный шанс убедить ее присоединиться к нему. И он не может позволить себе упустить этот шанс.

В сумерки они остановились на ночь в крошечной гостинице на краю горного массива. Утром они спустятся к Касси и продолжат путь к Тулону по побережью.

Мег почти упала со своей измученной кобылы. У них и раньше бывали трудные дни, но этот, кажется, был самым плохим из всех.

Козимо инстинктивно протянул руку, чтобы поддержать ее, но девушка оттолкнула его и заставила свои колени выпрямиться.

– Со мной все в порядке, – резко сказала она. – Но моя лошадь измотана.

– Я позабочусь о лошадях. Иди в дом, – ответил Козимо. Голос у него был ровный, без всякого выражения.

Мег, пошатываясь, направилась к двери и ухватилась за дверной косяк, прежде чем войти в низкое строение. Свет был сумрачный, и понадобилось некоторое время, пока ее глаза привыкли. Она оказалась в квадратной комнате с полом из темно-красной плитки, с простым длинным дощатым столом и скамьями по обе стороны. Воздух был пропитан запахом вина и крепкого табака.

Пожилая женщина появилась откуда-то сзади и задала вопрос, который Мег смогла лишь угадать. Говор в этой местности был еще труднее, чем ей пришлось слышать в других местах.

– Две комнаты, мадам, – сказала Мег, не уверенная, что в этом месте есть две спальни.

Как она и опасалась, женщина решительно покачала головой и подняла один палец.

– Одна комната. Шесть су, – заявила она категорически.

Ну, значит, Козимо будет спать в сарае, решила Мег. Она кивнула в знак согласия.

– Обед? – неуверенно спросила она. Женщина кивнула и исчезла в задней части дома.

Мег села на скамью, стянула свои кожаные перчатки для верховой езды и отколола шпильки, удерживающие шляпу. Ее одежда была в пыли, и перо на шляпе утратило весь свой задор. Почти как и его владелица, подумала Мег. Она чувствовала песок даже на языке.

Появился маленький мальчик с медным кувшином, который он поставил на стол, серьезно глядя на нее огромными карими глазами. Он не предложил ей ни бокала, ни чашки и сразу исчез.

Мег поднесла кувшин к губам и сделала большой глоток приятного легкого красного вина. Оно смыло вкус пыли, и ее язык опять приобрел нормальный размер. Вошел Козимо, склонив голову под низкой притолокой. Он быстро огляделся и прошел к скамье.

– Лошади, похоже, устроились лучше, – заметил он, взяв кувшин и отпив из него так же жадно, как Мег. – Они нас покормят?

– Хозяйка сказала «да», – ответила Мег. Она резко встала. – Пойду посмотрю, можно ли смыть эту пыль. – Девушка прошла в глубь комнаты, где увидела приоткрытую дверь. Она распахнула ее и вышла в кухню. Над кухней была тонкая крыша, но стен не было, и женщина жарила на открытом огне что-то, пахнущее восхитительно.

Она подняла голову навстречу посетительнице и, когда ее спросили насчет воды, показала на двор за кухней. Колодца там не было, но стояла бочка, полная дождевой воды, из которой Мег, насколько возможно, сполоснула лицо и руки, после чего вернулась на кухню, чтобы спросить, где находится спальня.

Женщина снова позвала мальчика. Со смущенной улыбкой он жестом велел Мег следовать за ним. Не заходя в главное здание, они пересекли двор и вошли в сарай. Она была приятно удивлена. На сеновале было гораздо чище и пахло лучше, чем во многих спальнях, которые им предлагали во время путешествия. Соломенный матрац казался свежим, простыни, хотя и грубые, были чистые и пахли солнцем. Круглое окно без стекла выходило во двор. Масляная лампа стояла на деревянной полке у стены.

– Мерси, – поблагодарила она мальчика с улыбкой, и, поняв это как разрешение удалиться, тот быстро спустился по лестнице.

Мег расстегнула жакет и бросила его на постель. Блузка на ней была не очень свежая, но единственная чистая лежала в саквояже, притороченном к вьючной лошади, и Козимо, похоже, не принес его в гостиницу. Она расстегнула манжеты и закатала рукава. Прохладный вечерний воздух приятно освежал голые руки. Девушка подняла волосы на затылке, подумав, как приятно было бы снова иметь короткую стрижку.

– Мег! – послышался голос Козимо у подножия лестницы. – Я принес твои вещи. – Сначала показалась его голова, потом он поставил на пол ее саквояж и только потом показался сам. Он огляделся.

– Мне доводилось видеть места и похуже, – лаконично прокомментировал капер. – Мадам подает на стол ужин. Не думаю, что ей понравится, если он остынет. – С этими словами он спустился по лестнице.

Мег подумала, не сменить ли ей блузку, но потом решила, что не стоит. Она может завтра начать день в чистой одежде. Мег пошла за Козимо в гостиницу и села перед тарелкой с дымящимися кусками мяса. Она все еще испытывала голод, но ела, не чувствуя вкуса, будто по обязанности.

Наконец Мег отодвинула тарелку и встала из-за стола.

– Как долго нам ехать завтра?

– Не больше, чем полдня, – ответил Козимо, не глядя на нее, накладывая красную смородину себе на тарелку и добавляя ложку сливочного сыра. – Лошадей нужно поберечь. Мы отправимся в путь не слишком рано и будем отдыхать через каждый час.

– Тогда спокойной ночи, – сказала Мег. – Мы не увидимся до утра. Думаю, мадам найдет, где тебе переночевать. – Она ушла.

Козимо постучал пальцами по краю стола. Будь он проклят, если отправится спать с лошадями, что казалось единственной возможностью, помимо сеновала.

Он открыл бутылку, принесенную хозяйкой, и вдохнул сильный аромат крепкого фруктового ликера. Вкус груши, подумал он, смакуя напиток. Огненный и нежный. Напоминает Мег. На губах появилась легкая ироничная улыбка.

Козимо выпил три маленьких стаканчика, прежде чем решил, что настало время сделать необходимое. Если он проиграет, то так тому и быть. Он погасил лампу, потом в слабом лунном свете, падающем в маленькое окно, прошел к двери. В доме было темно и тихо, но двор заливал серебристый свет.

Он посмотрел на круглое окошко сарая, но там света не было. Он пошел в конюшню, где оставил свой саквояж, наполнил бадью водой из бочки, разделся и смыл с себя дневную грязь, надел чистое белье, взял несколько вещей из саквояжа и потом тихо взобрался по лестнице на сеновал.

– Пожалуйста, уходи, – сказала Мег с соломенного матраца в тот миг, как его голова показалась над лестницей.

– Тебе придется простить меня, дорогая, но больше здесь спать негде, – холодно сказал Козимо. – А я не собираюсь делить ложе с лошадями. От вьючной лошади так воняет!

Мег повернулась на бок, натягивая покрывало до плеч.

– Пожалуйста, уходи, – повторила она.

Козимо не обратил внимания на ее просьбу, вместо этого он быстро соорудил себе из сена ложе под окном. Он накрыл эту постель своим широким дождевиком, из остальной одежды соорудил подушку и улегся, накрывшись дорожным плащом. Он уснул сразу же, дышал глубоко и ровно, изредка всхрапывая.

Мег уже достаточно долго находилась рядом с капером, чтобы различать, когда он лишь притворяется спящим. Сейчас он действительно спал. До его прихода она долго лежала без сна, напряженная, как натянутая струна, ожидая, когда же выяснится, где он будет спать. И теперь, несмотря на ужасную усталость, она никак не могла уснуть.

Мег проснулась несколько часов спустя, едва за окном немного посветлело. Она чувствовала себя по-прежнему усталой, но более спокойной. В какой-то момент в течение этой ужасной ночи она смирилась с неизбежным – такую мысль она уже допускала и раньше.

Козимо всегда просыпался на рассвете. Не важно, когда он лег, и Мег, опершись на локоть, ждала, когда сено зашевелится.

Он проснулся, перевернулся на спину, закинул руки за голову и сильно потянулся, потом повернулся к ней. И Мег поняла, что с момента пробуждения он чувствовал ее внимательный взгляд. Конечно, он ведь наемный убийца. Странно, как он вообще позволил себе уснуть. Он ведь всегда начеку – это она уже давно заметила.

– Ты все равно это сделаешь, да? – спросила она. – Без меня?

– Да, конечно, – ответил капер.

– Ты воспользуешься пистолетом или ножом? – Вопрос прозвучал очень непринужденно.

– Я предпочел бы нож, меньше шума и надежнее, – спокойно ответил он. – Но если мне не удастся подойти достаточно близко к нему, то придется стрелять.

– Ты сможешь подойти достаточно близко? – Мег слегка наклонилась вперед, задавая этот вопрос; простыня соскользнула с груди, отчетливо видной под тонкой батистовой рубашкой. – Но тогда тебе не удастся скрыться.

– Тебе нечего волноваться, Мег. Твоей безопасности ничто не грозит. Я приму все меры, так что, если я не смогу забрать тебя, то ты все равно сможешь встретиться с «Мэри Роуз». У них есть мой приказ доставить тебя назад в Англию.

– Меня беспокоит не моя безопасность, – без всякого выражения сказала она. – Мне отвратительно то, что ты сделал со мной. Но я люблю тебя. Я не хочу видеть твою смерть.

Это заявление обескуражило Козимо. У него перехватило дыхание не столько от того, что она сказала, сколько от собственных чувств, вырвавшихся на волю от одного этого слова, слова, которое он никогда не употреблял... никогда не чувствовал необходимости употребить. Любви не было места в его миссии. Таким делам эмоции мешать не должны. Но Мег отворила дверь – какую-то дверь в нем, которую он теперь уже не мог закрыть.

Он не двинулся с места, ибо любое движение могло нарушить очень тонкую связь между ними.

– Любовь – это не то, что должно влиять на подобное решение, Мег, – сказал он. – Если ты станешь моим партнером в этом деле, то должна отказаться от всяких эмоций.

– Как сделал ты. – Она насмешливо скривила губы. – Да, Козимо, я понимаю это. Если мне следует заманить мужчину в смертельную ловушку, то я не могу ничего чувствовать. Ты лучше расскажи, как это нужно делать. – Она резко откинула простыню и встала. – Вчера ты не рассказывал мне подробно о своих планах, но я полагаю, что они у тебя отработаны до мелочей.

– Да, – согласился капер. Ему не нравился ее тон, но только ее участие поможет им остаться в живых и успешно выполнить задание. Он молча смотрел на Мег. Она стояла неподвижно, скрестив на груди руки, как бы защищаясь.

– Ты должна понимать, – медленно сказал капер, засовывая руки в карманы панталон, – что в конце ты лично участвовать в деле не будешь. Ты ничего не увидишь...

Мег снова скривила губы:

– Ты думаешь, мне нужно видеть последствия, чтобы признать свое участие в этом деле?

Он вынул руки из карманов и протянул ладонями вперед, как бы защищаясь:

– Некоторые люди так и считали бы. Но я уже понял, что ты не такая. Хорошо, тогда перейдем к деталям.

Мрачная, Мег собирала вещи. Она открыла ему свое сердце, а он в ответ и глазом не моргнул. Но теперь это не имело никакого значения, больше уже ничего не имело значения.

Она вышла во двор, где Козимо стоял, держа лошадей под уздцы.

– Они выглядят отдохнувшими, – заметила Мег, укладывая свой саквояж в корзину на спине вьючной лошади.

– Пару часов они выдержат, – сказал Козимо. – Мы не спеша спустимся к берегу и потом до конца дня будем отдыхать. – Он бросил на нее острый, оценивающий взгляд. – Не похоже, что ты сможешь сегодня выдержать больше.

– Я плохо спала, – с намеком сказала Мег, беря кобылу под уздцы.

– Да, – согласился он, – но с сегодняшнего дня мы будем лучше заботиться о тебе.

Мег вздернула голову:

– Никаких «мы».

Он поджал губы, и когда заговорил, голос был жестким.

– Мег, с этого момента и до тех пор пока все не закончится, есть только мы. Мы – партнеры. Все, что касается тебя, касается и меня, и наоборот. Понимаешь? Если не понимаешь, то здесь все и закончится.

Она встретила его взгляд так же твердо. Она понимала, о чем он говорил. Их жизни зависели от их партнерства. Разве не поэтому Мег согласилась присоединиться к нему? Она не могла отказать, если это грозило ему смертью.

– Конечно, я понимаю.

– Тогда позволь мне помочь тебе сесть на лошадь. – Он поддержал ее ногу, когда она садилась в седло, и теперь она почувствовала, что он отдалился от нее. Его манеры были сдержанны, голос ровен, и Мег была рада этой дистанции между ними.

Козимо сел на лошадь и взял поводья вьючной лошади. Он бросил взгляд на Мег, такой короткий, что она не смогла понять его. А ему хотелось обнять ее, поцелуями убрать суровую морщинку со лба, холодность взгляда, напряженность рта. Мег не знала, как страстно хотелось Козимо утешить ее и придать ей силы и как трудно было ему признать, что она ничего такого и не приняла бы от него.

Однако выбора у него не было. Оставалось только смириться с барьером, который она воздвигла между ними, и держать дистанцию. И еще сделать все возможное, чтобы Мег осталась целой и невредимой после двух ближайших недель.

Ровно столько времени было у них. Она должна завлечь Наполеона на фатальное для него рандеву, и Козимо не мог позволить себе сделать хоть один неправильный шаг.

На следующий день они добрались до маленькой рыбачьей деревушки. Козимо направился по дороге к коттеджу, стоявшему несколько в стороне. Он спешился и постучал в дверь. Ему открыла молодая женщина с суровым лицом, прямым взглядом и каштановыми волосами, заплетенными в длинную толстую косу. Она была одета в юбку, по деревенскому обычаю подоткнутую до бедер, и в блузку с рукавами, закатанными по локти, открывавшими сильные, загорелые руки.

Лицо женщины просветлело при виде Козимо, и она обняла его, с губ ее сорвался восторженный поток приветствий. Она очень привлекательная женщина, заметила Мег, оставаясь сидеть верхом на своей кобыле. Казалось, что и Козимо считал так же, судя по тому, как он ответил на объятие. Наконец они перестали обниматься, и он повернулся к Мег.

– Мег, это Люсиль. Она присмотрит за тобой, пока я не вернусь.

– Как мило, – пробормотала Мег, спешиваясь. Вскоре Козимо удалился. Он сжал руки Мег крепко и сердечно.

– Я вернусь не позже чем через три дня. Не выходи из коттеджа, просто отдыхай и постарайся не думать ни о чем, кроме нашего дела. Сможешь?

– Могу попытаться, – сказала она, не отвечая на его пожатие, и он отпустил ее руки.

– Мег, я...

Она перебила его:

– Не нужно ничего говорить, Козимо. Просто иди. Я хочу, чтобы с этим было покончено как можно скорее.

Он вскочил на своего коня, взял поводья кобылы и вьючной лошади. И ускакал, не обернувшись.

Через три дня он вернулся, правя элегантным ландо, запряженным парой гнедых.

Мег смотрела на него, не веря своим глазам. Он был одет в ливрею кучера, на седых, гладких волосах сидела шляпа с двумя углами, от этого он выглядел благообразным старшим слугой. Он соскочил с козел и увидел, как она давится от смеха. На его лице появилась довольная ухмылка.

– Как вы считаете, мадам? Могу я сойти за мажордома?

Мег попыталась снова обрести свой холодный официальный вид, но ей это не удалось.