Пендрагоны (№2) - Ирландская колдунья

Истинной леди Гленн-Тейза.

Ярость полыхнула в его груди с новой силой, и Реймонд задумался, прикидывая, как бы ему наказать Фиону за ее двуличие.

— На твоем месте я бы не дулся на нее как мышь на крупу! — раздался у него за спиной вкрадчивый голос Йена. — Потом не оберешься хлопот!

— Ты веришь в то, что она колдунья? Йену стало смешно.

— Я знаю, что она колдунья!

— Расскажи, как именно она колдовала для тебя?

— Ну уж нет, я не дурак! Она же сотрет меня в порошок!

— Она не сможет причинить тебе зла. Она никому не может. Для нее это правило — святое.

— Да, конечно, зла она не причинит. Иначе бы не стала ждать столько лет, чтобы со мной расплатиться! Но мне что-то не хочется провести остаток дней в облике жабы или белки.

Реймонд уставился на ирландца как на сумасшедшего.

— В этом случае, — продолжал Йен как ни в чем не бывало, — мне вряд ли будет причинено прямое зло. Но как я буду отдавать приказы своим слугам? Боюсь, они быстро утратят ко мне всякое почтение! Ты ведь знаешь, как это бывает!

Реймонд очумело потряс головой. Ну что ж, по крайней мере Йен относится к своему помешательству со здоровым юмором. Он снова посмотрел на Фиону, и их взгляды встретились. Она не жалела слов, отвлекая его глупыми байками о колдовстве, и в то же время молчала о том, что была леди этого замка! Ноги сами подняли Реймонда с места и понесли к Фионе, но тут его окликнул Алек. Рыцарь явился доложить, что отряд готов. Де Клер оглянулся на Фиону, поглощенную хлопотами, о которых она могла бы даже не думать. Машинально отмахнулся от Алека и пошел к ней, чувствуя, как возрастает его волнение с каждым шагом.

Йен следил за тем, как люди расступаются перед Реймондом, пробирающимся к Фионе. Она стояла к де Клеру спиной, и все же Магуайр не сомневался: чародейка чувствует его приближение. Это было видно по ее напряженной позе и по тревожно блестевшим глазам. Фиона любила де Клера. И ирландец с горечью подумал о том, что когда-то имел глупость с презрением оттолкнуть этот дар судьбы. Они были молоды и беспечны, в их жилах бурлила горячая кровь, и хотя Йен был неравнодушен к Фионе, эта привязанность казалась ему ничем по сравнению с тем, что он чувствовал к Шивон.

Однако Шивон отвергла его, и он возжелал ее еще сильнее, хотя теперь Йен понимал, что виновато в этом было оскорбленное самолюбие, а не разбитое сердце. Черт побери, он был так слеп в своей мальчишеской ярости, что не заметил, в какое жуткое месиво превратил жизнь этих женщин — не говоря уже о своей собственной. Ведь когда появился Пендрагон, Йен вообразил, будто Шивон предпочтет его надменному англичанину. И снова обманулся. Правда, со временем все встало на свои места и они даже подружились с Пендрагоном, но это не умаляет его вины. Он оскорбил дружбу и доверие Шивон. Он унизил и отверг любовь Фионы. Проклятие, он слишком хорошо понимал чувства обеих женщин и знал, что Фиона права! Магуайру не дано испытать той любви, что навек связала Шивон и Гэлана и теперь зародилась между Фионой и де Клером. Это не на земле Гленн-Тейза лежит проклятие! Это на него, Йена Магуайра, боги наложили проклятие душевной слепоты!

Тем временем Реймонд оказался возле Фионы.

Он обратился к ней, намеренно подавив в себе все теплые чувства и сосредоточившись на мыслях о ее коварном обмане.

— Фиона!

— Они подождут и не будут начинать обед без тебя, де Клер, — заверила она, расставляя приборы на дополнительном столе. — Отдай приказ — и все будет так, как ты захочешь.

— Пусть начинают. Я еду на стройку.

— Ты не обязан передо мной отчитываться. — Чародейка что-то поправила на столе и снова отвернулась. — Точно так же, как и я…

— Нет, — отрезал он тоном, не предвещавшим ничего хорошего, — ты никуда не уйдешь! Ты останешься здесь до тех пор, пока я не вернусь. Нам нужно многое обсудить.

— Разве мы не все обсудили? — устало спросила она.

— А как насчет твоей дочери? — прошептал Реймонд ей на ухо.

Фиона охнула от неожиданности и отшатнулась.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

Она поспешила прочь, как будто не замечала, что Реймонд следует за ней по пятам. Наконец ему надоело гоняться за Фионой по всему залу. Он рывком подтащил ее к себе и спросил так, чтобы слышала она одна:

— Хочешь, я спрошу ее сам?

Как назло, именно в этот момент Шинид снова выскочила в главный зал. Фиона проводила девочку тревожным взглядом, а потом вырвала руку и устремила на де Клера пылающий яростный взор.

Она напомнила ему разъяренную львицу, вынужденную защищать своих детенышей. Реймонду оставалось лишь сожалеть о том, что сейчас нет возможности обсудить ту паутину лжи, что Фиона плела вокруг него все это время.

— Оставляю все на ваше усмотрение, миледи. — Он отвесил ей шутовской поклон и был таков.

Фиона без сил рухнула на первую попавшуюся скамью, опираясь локтями на стол и пряча лицо в ладонях. Она едва дышала от ужаса.

— Фиона!

Ее руки медленно опустились. Напротив нее за столом сидел Йен Магуайр.

— Чего ты хочешь от меня?

— Разве ты не знаешь?

— Ты ведешь себя так, будто от моего прощения что-то зависит! — Чародейка вскочила и попыталась спастись бегством, но Йен схватил ее за руку и сказал:

— От него зависит больше, чем ты представляешь!

Фиона подняла голову, и Йен болезненно поморщился под ее пронзительным взглядом. Однако Магуайр не сдался и кивнул, приглашая ее отойти к очагу. Фиона вырвала свою руку, но не спешила уходить. Наконец она согласно наклонила голову и пошла следом за ним. Йен устроился возле очага, и Фиона тут же оказалась рядом. Одно усилие воли — и пламя полыхнуло так, что посыпались искры.

— Сядь и успокойся, пока не спалила дотла весь замок! — вполголоса посоветовал Йен.

Фиона застыла, следя за тем, как рвутся на свободу языки огня. Наконец она совладала с собой и села на низенькую скамейку.

Йен опустился перед ней на одно колено.

— Не надо! — всполошилась она, испуганно оглядываясь: а вдруг кто-то увидел? — Я больше не держу на тебя зла, Йен. Теперь мне ясно, что я не могу жить по-старому. Это позволило бы прошлому по-прежнему держать меня в руках.

— Так же, как оно держит меня?

— Я хотела, чтобы ты заплатил за свое предательство!

— Ты имела на это право.

— Нет. Я не верховный суд, и я не меньше твоего виновата в том, что между кланами чуть не началась война. А теперь я знаю, что мое прощение было для тебя крайне важно, и моя злопамятность стоила тебе недешево.

— В глубине души я все еще раскаиваюсь в том, что сделал тогда, Фиона! И дня не прошло без того, чтобы я не подумал о причиненных тебе горе и обиде. И я умоляю вас, миледи, — он покаянно склонил перед ней голову, — простите меня!

Она едва успела выплакать свою обиду на груди у Реймонда и еще не свыклась с новообретенной свободой, однако это помогло ей взглянуть на своего обидчика иными глазами. Ведь он явился сюда по доброй воле, чтобы смиренно просить прошения. Перед ней стоял не прежний самовлюбленный сумасброд, а взрослый мужчина, готовый отвечать за свои поступки и не постеснявшийся унизиться перед Фионой на глазах у всего замка. Ради нескольких коротких слов.

— Твое покаяние и смирение приняты, Йен Магуайр, — проговорила чародейка, возлагая руку на темноволосую голову. — Я даю тебе свое прощение. Да будет так.

Широкие плечи Йена опустились. Он заслонил глаза рукой. Сейчас его не волновало то, что в зале повисла напряженная тишина: люди замолчали и таращились на них во все глаза.

— Ну, слава вам, великие духи! Я все-таки дожила до этого дня!

Фиона коротко рассмеялась, мигом узнав этот ворчливый голос. Старая Изольда стояла у нее за спиной с полным кувшином в руках.

— Вот и еще один шаг! — загадочно сообщила она Фионе и напустилась на слуг, совсем забывших про свои обязанности.

— Спасибо! — Йен поднял голову, и Фиона увидела, что в глазах у него стоят слезы.

Она сдержанно кивнула. Не так-то просто было в один миг сменить гнев на милость и вернуть их былую дружбу. Йен выпрямился и предложил ей свою руку. Она долго разглядывала эту сильную, загрубевшую от меча ладонь, прежде чем приняла ее. И в тот же миг ей показалось, что за ней наблюдают. Чародейка затравленно оглянулась. Но все вокруг были заняты своим делом. Людей больше волновал горячий обед, чем ее переживания. Тем временем Йен откланялся и пошел во двор, а Фиона вернулась к господскому столу и встала возле кресла Реймонда. Ее внимание привлекло еще одно кресло по правую руку от кресла де Клера. Оно казалось не таким массивным, как хозяйское, но тоже было украшено искусной резьбой. А в следующую секунду у нее перехватило дыхание от неожиданности. Потому что на сиденье она увидела свою аккуратно сложенную меховую накидку.

Фиона впилась взглядом в толпу, как будто ждала, что кто-то может наброситься на нее и растерзать на части. И тут она увидела де Клера. Он стоял на пороге и надевал латные рукавицы.

Возле него показался Йен, и Фионе стало ясно, что Реймонд ждал Магуайра. Она снова посмотрела на накидку и подняла взгляд на де Клера. Их глаза встретились. Подтвердились самые худшие ее опасения.

Реймонд узнал о том, что она была леди Гленн-Тейза.

И это его совсем не обрадовало.

Глава 18

Реймонд спешился, поспешил к бастиону и медленно обошел его по кругу. Вернее, обошел то, что от него осталось. Вся восточная стена лежала в руинах, а западная и южная пострадали настолько, что могли обрушиться в любую минуту. Толстые сваи, с таким трудом вбитые в плотный грунт на целых пять футов, были вывернуты из земли, как корни деревьев, поваленных ураганом.

Йен остановил коня в нескольких футах позади него, соскочил на землю и осторожно приблизился к развалинам. Он долго разглядывал обломки бревен.

— Древесина была достаточно прочной. Если это не удар молнии, то есть лишь одна причина, по которой они могли не выдержать…

— Изволь объяснить, что же это за причина!

Йен встал перед де Клером и посмотрел ему в глаза.

— Приказать возвести на этом месте бастион — все равно… — Йен замялся в поисках подходящего сравнения, — все равно что строить казарму на том месте, где прежде была церковь!

Суровые черты лица Реймонда превратились в каменную маску.

— Пожалуй, место было выбрано не совсем удачно из-за подземных вод, размывших грунт, — упрямо пробормотал он, скорее пытаясь убедить в этом себя, нежели окружающих. — Вот и Фиона говорила о фунтовых водах, выходящих на поверхность возле самой лощины…

— Реймонд. — Йен резко махнул рукой, предлагая ему отойти в сторону от любопытных ушей, и де Клер сделал несколько шагов вниз по склону. — Скажи, как долго ты собираешься пробыть в Гленн-Тейзе?

Что за странный вопрос?

— Я полагал — до конца своих дней, — озадаченно отвечал де Клер.

— Тогда я бы не советовал тебе пренебрегать некоторыми особенностями моего народа. Мы не всегда готовы верить в то, что ты считаешь единственно правильным и верным. И пока ты не научишься хотя бы уважать старые обычаи, ты будешь оставаться один против всех. — Поскольку де Клер не проронил в ответ ни звука, Йен продолжил: — Ты веришь в чудеса, сотворенные Иисусом?

— Конечно!

— Так почему ты не в состоянии поверить в могущество тех сил, что правили миром до его рождения?

— Потому что эта языческая вера убила мою мать, Йен!

Магуайр был настолько ошеломлен, что Реймонд счел необходимым рассказать ему все. Но он еще не успел закончить, как ирландец тряхнул головой, не желая соглашаться.

— Ты не имеешь права сравнивать эту женщину с Фионой, ведь такие, как Фиона, живут ради того, чтобы исцелять, а не нести смерть! Для них это не игра и не способ заработать себе на жизнь! Для них это образ существования! Они не способны причинить вред!

Реймонд рассеянно смотрел вдаль, сожалея о том, что при всем своем желании не может поверить в эту чушь. Фиона просто талантливая целительница — но не более того. Реймонд не верит в колдовство вовсе не из-за смерти матери. Этому противоречит простая логика.

— Фиона обладает даром управлять силой стихий, — продолжая Йен. — И тебе это должно быть известно лучше других, ведь однажды она воспользовалась этой силой, чтобы спасти тебе жизнь.

Реймонд, осененный мрачной догадкой, развернулся и впился в ирландца подозрительным взглядом:

— Кажется, ты добился ее прощения? И теперь корчишь из себя ее рыцаря?

Йен услышал в его голосе бешеную ревность.

— Это тебе следовало стать ее рыцарем! — воскликнул он. — Неужели тебе хватает совести обнимать ее и смотреть ей в глаза, — продолжал Магуайр очертя голову, — и в то же время обвинять ее в коварстве и алчности?

Нет, конечно, нет! И все же Реймонд продолжал считать себя оскорбленным.

— Она ввела меня в заблуждение, она намеренно умолчала о том, на что может претендовать по праву рождения!

— О каких правах ты толкуешь, англичанин? — грубо оборвал его Йен. — Разве не вы захватили нашу землю заодно со всеми правами? Разве Коннала кто-то из вас готов признать принцем? И что еще ты ожидал от Фионы, когда устроил в замке эту ярмарку невест, а ее каждый день грозился сжечь на костре? По-твоему, она должна была сама броситься тебе на шею? — Он резко отвернулся и пошел к рабочим, на ходу отдавая приказы не торчать на месте, а приниматься за разборку завалов.

Реймонд стоял, опустив голову, подавленный бременем неприятных открытий, следовавших сегодня одно за другим. Из головы не шла Фиона — такая, какой он видел ее перед отъездом: испуганная, захваченная врасплох при виде своей накидки на кресле. А как же Шинид? Де Клер готов был поклясться в том, что это дочка Фионы. Но это порождало бесконечную череду новых вопросов. Был ли Йен отцом ребенка? Знал ли он о существовании этой маленькой рыжей проказницы?

Реймонд вспомнил, как Шинид потушила пожар и как Фиона разводила костер в пещере. Как вокруг Фионы накалялся воздух, когда она сердилась. Как Фиона лечила людей, не задумываясь о собственной выгоде и безопасности. Какое у нее было лицо, когда она впервые за много лет вошла в ворота Гленн-Тейза. Как у него кружилась голова от аромата орхидей, когда они с Фионой целовались. Простой и логичный мир, в котором Реймонд жил до сих пор, сошелся в смертельном поединке с тем, что он видел своими глазами. Его сердце готово было разорваться: он искренне хотел поверить в то, что Фиона говорит правду, но все еще не был способен смириться. Ведь по законам рыцарской чести это считалось бы поражением.

С тоской размышляя о том, что из-за голубоглазой колдуньи он окончательно утратил душевный покой, де Клер вскочил на коня и один поскакал вверх по склону. Не обращая внимания на предостерегающие крики Йена, он мчался прямо к Кругу Камней, названному Дуганом зачарованным местом. Как ни старался, Реймонд не мог рассмотреть, чем же этот пресловутый Круг Камней отличается от остальной земли. Обычный клочок скудной каменистой почвы — таких было полно вокруг Гленн-Тейза.

— Ты видишь только то, что хочешь видеть! — прошептал де Клеру на ухо ехидный голосок, и он с бешеной яростью натянул удила и заставил Самсона развернуться, чтобы увидеть хозяина этих дерзких слов. Внезапно Самсон стал нервно прядать ушами, гарцевать и пятиться, не обращая внимания на гневные окрики Реймонда. Боевой конь вел себя так, будто почувствовал свежую кровь и готовился к сражению. Рыцарю все же хватило сил успокоить его и направить вперед. Они едва успели продвинуться на пару футов, когда Самсон визгливо заржал, прянул назад и взвился на дыбы, чуть не сбросив хозяина на землю.

— Да хватит тебе, малыш, чего ты испугался? — сердито воскликнул де Клер, но конь встал как вкопанный и не желал трогаться с места. Глухо чертыхаясь, Реймонд соскочил на землю. Жеребец немедленно вернулся на тропинку и встал там, всем своим видом демонстрируя, что не желает приближаться к зловеще белевшим камням. Такое трусливое поведение стало для Реймонда неприятным сюрпризом: Самсон был для него настоящим товарищем по оружию, отважным бойцом, не подвластным никаким страхам.

Реймонд еще раз обвел взглядом внешне ничем не примечательную лужайку и решительно шагнул вперед. На миг у него возникло странное ощущение, как будто ноги затекли от долгого пребывания в неудобной позе, а теперь в них снова восстановилось кровообращение. Он задержался, чтобы помассировать икры и бедра, и двинулся дальше. Однако неприятное покалывание нарастало, поднимаясь от бедер все выше. Оно не внушало Реймонду страха — скорее разбудило в нем любопытство. Он остановился и оглянулся на Самсона. Черный жеребец совершенно успокоился и как ни в чем не бывало принялся щипать траву по обочинам.

Это внушило Реймонду некоторую уверенность. Он сделал еще несколько шагов. Покалывание перешло в подергивание, и к тому моменту, когда де Клер поравнялся с камнями, его уже била крупная дрожь. Сердце билось гулко и часто, как будто обливалось кипящей кровью и готово было выскочить из груди. Не выдержав такого напряжения, Реймонд рухнул на колени и согнулся пополам, впившись скрюченными пальцами в землю. Он задыхался и судорожно глотал ртом воздух. В ушах откуда ни возьмись загудели барабаны, а визгливое пение лютни ввинчивалось в мозг, словно острое сверло. Ужасной музыке вторил шепот множества голосов. Жалобно кривясь, Реймонд безуспешно пытался набрать воздуха в легкие.

Этого не могло быть! Этого не могло быть!

Внезапно пытка кончилась — словно неведомые силы хотели наказать его за то, что не верил в их могущество. Он шумно вздохнул, весь в жарком поту, хотя день выдался довольно прохладным и по горам гулял резкий ветер.

Реймонд выпрямился и потащился к коню, с трудом преодолевая свинцовую тяжесть во всем теле. Словно во сне он попытался вскочить в седло и повторил эту попытку еще дважды, прежде чем понял, что забыл, как это делается. Ему пришлось постоять, прислонившись лбом к прохладной вытертой коже, и старательно восстановить в памяти всю последовательность движений. На этот раз попытка была удачной.

Не тратя времени даром, он помчался обратно вниз и вскоре поравнялся с людьми, суетившимися среди развалин.

— Чтобы я больше не видел здесь ни одной живой души! — приказал Реймонд, не сходя с седла.

Еще минута — и они с Йеном, Алеком и остальными рыцарями помчались в замок. Его все еще пробирала дрожь, стоило вспомнить шепот зловещих голосов, обитавших в Круге Камней. Ощущение было столь сильное, что Реймонд оглянулся, как будто ожидал увидеть тех, кто издавал эти потусторонние звуки. Он не сразу опомнился и заставил себя смотреть на дорогу, зябко кутаясь в плащ. Однако никакая одежда не могла изгнать стылый холод, пронизавший его до самых костей. Напрасно он пытался убедить себя, что от усталости у него разыгралось воображение, подогретое той чушью, что приходится выслушивать каждый день от суеверных ирландцев. Но стоило ему опустить взгляд на свои руки, и он увидел, что сжимает в кулаке неведомо откуда взявшийся гладкий белый камень. Реймонд не помнил, как подобрал этот камень на лужайке. И когда он пытался вскочить в седло, руки у него были пустые. Де Клер остановился, чтобы рассмотреть камень как следует. Голыш был отполирован почти до блеска и помечен незнакомым Реймонду знаком: вертикальной чертой с крючками на концах, обращенными в разные стороны.

— Де Клер! — окликнул его Йен, остановившись рядом.

— Что ты можешь сказать об этом, Магуайр? — Реймонд подал ему камень. При виде царапин на камне ирландец явно встревожился.

— Это же руна!

Реймонд не спускал с него сурового взора, ожидая пояснений.

— На рунах гадают… Эти камни бросают, чтобы узнать будущее… или разобраться в настоящем.

— Бросают? Это что, еще один вид колдовства? — Реймонду сделалось тошно еще до того, как он услышал ответ.

— Ими пользовались в старину. Где ты взял эту руну?

— На границе Круга Камней. — Реймонд забрал камень у Магуайра и не заметил, как потрясла ирландца эта новость. — Что, по-твоему, она значит?

Йен потупился. Было видно, с каким трудом дается ему этот разговор. По спине у Реймонда снова поползли мурашки, как будто кто-то старался напомнить о том, при каких обстоятельствах досталась ему эта руна — и во что он до сих пор не желал верить.

— Она означает «eihwaz», — наконец промолвил Магуайр, поднимая глаза. Реймонд явно не знал этого слова, и Йен пояснил: — Препятствие, помеха. Что-то стоит у тебя на пути, и не так-то просто от этого избавиться. Руна велит тебе остановиться и осмотреться, чтобы принять решение обдуманно и не совершить ошибку. Иначе все пойдет прахом. — Йен пожал плечами и кивнул на развалины укреплений: — Примерно как там. Это тебе еще одно предупреждение. Хорошо еще, что никого не завалило насмерть.

— Мне следовало остановить стройку после первого обвала, — процедил Реймонд, стиснув камень. — Под обломками могло погибнуть больше сотни людей.

— Совершенно верно, милорд. Это ни о чем вам не говорит? — С каждым словом Йен заводился все больше. — Если плотники трудились на совесть и если нет следов умышленного вредительства, то что же остается?

— Хотел бы я знать…

— Простите меня, милорд, за дерзость, но вы отлично все знаете! Вы просто предпочитаете этого не видеть!

Реймонд невольно отшатнулся, пораженный тем, как точно Йен угадал слова, нашептанные ему неведомым голосом в Круге Камней. Те самые слова, что так часто повторяла Фиона. Его взгляд снова приковал к себе камень с древней руной. Внезапно Реймонду стало ясно: это не он подобрал руну, а она сама его нашла.

Кит О'Каган хрипло закашлялся, безуспешно стараясь избавиться от душной влаги, заполнившей не только легкие, но и каждую клетку его тела. В тесной темнице было нечем дышать. Рана давно закрылась и больше не кровоточила, но это уже не имело значения: его убивало само это место. Он услышал чьи-то шаркающие шаги и мрачно уставился на старуху, принесшую ему еду. Она поставила поднос с водой и хлебом прямо на пол перед казематом.

— Нечего так смотреть на меня, Кит О'Каган! Узник подслеповато прищурился.

— Изольда! Великие боги, а я-то думал, ты давно подохла!

— Как бы не так! Зато ты точно отправишься на тот свет раньше меня!

Заключенный неловко встал на четвереньки, выпрямился и проковылял к решетке, зажимая рукой бок.

— Выпусти меня. Не пожалеешь!

Она лишь презрительно фыркнула в ответ, скрестив руки на груди.

— Ты все такой же! Нашкодил, а теперь лезешь из кожи вон, чтобы избежать наказания! За столько лет мог бы и повзрослеть, щенок несчастный!

— Ах ты, сука! — яростно прохрипел пленник. В припадке бешенства он даже кинулся на решетку в надежде добраться сквозь прутья до ненавистной физиономии, но не дотянулся на какую-то долю дюйма. Старуха как будто заранее знала, где ей встать. Она злорадно улыбнулась, и выцветшие глаза сверкнули былым задором.

— Помнится, ты называл меня совсем по-другому, когда хотел залезть ко мне под юбку! — Она окинула Кита с головы до ног презрительным взглядом и снова посмотрела ему в глаза.

— Это было много лет назад, — пробурчал он.

— А ты все равно остался таким же недоноском! Тебе сильно повезет, если дело кончится простой виселицей! — Изольда выразительно чиркнула себя пальцем по шее.

— Выпусти меня! — в панике взмолился он. — Ну что тебе стоит — ради старых добрых времен?

— По-твоему, я рехнулась?

— Ты все еще держишься за Фиону! — Кит с трудом сдерживал душившее его бешенство. — Разве мало она нам напакостила?

— Это Дойл обрек нас на проклятие! Он убил Эгрейн! И ты знаешь это лучше других!

— Ух как я жалею, что тебя тогда не вздернули! — Кит в ярости плюнул ей под ноги.

— Ну вот, ты опять валишь с больной головы на здоровую! — вспыхнула в ответ Изольда, но тут же успокоилась и сказала: — Это проклятие можно снять.

— Не раньше, чем подохнет эта ведьма! Не сойти мне с этого места, если я вру!

Изольда приосанилась, выпрямив свою сутулую спину. Ее темные глаза смотрели сурово и строго. Она не пожалеет своей жизни, чтобы леди Гленн-Тейза заняла подобающее ей место, и не этому жалкому человеку становиться на пути у колесницы судьбы.

— Подыхай в этой темнице, Кит. Тебе уже недолго осталось. А когда ты испустишь последний вздох, то вспомнишь, что для таких, как ты, у Господа уготован ад. Ты отправишься прямиком в преисподнюю и сможешь сам передать отцу моей госпожи, что она заняла то место, что предназначено ей по праву рождения!

Первыми полегли солдаты, освещавшие путь факелами. Еще мгновение — и вокруг воцарился кровавый хаос. Воины в серых плащах посыпались на отряд из засады в кронах деревьев. Факелы погасли, и в сгустившейся тьме Реймонд мог разглядеть лишь ближайшего бандита, которого требовалось убить. Вынимая из ножен меч, он широким замахом снес голову одному противнику и тут же повернулся к другому, готовому поразить Самсона в грудь своим копьем. Боевой конь не подвел хозяина: повинуясь нажатию колен, отступил вбок и взвился на дыбы, опрокинув нападавшего ужасными черными копытами.

С ветвей спрыгнули еще трое. Реймонд спешился и хлопнул Самсона по крупу, прогоняя с дороги. Рыцарь жутко улыбнулся своим противникам и поманил их рукой, предлагая заняться делом. Бандиты с лицами, вымазанными сажей, закутанные в грубо выделанные меха, ринулись в атаку. Мечи столкнулись, высекая искры, и Реймонд одним могучим ударом развалил первого противника от плеча до бедра. Предсмертный вой еще висел в воздухе, а бездыханное тело не успело грохнуться о землю, как Реймонд развернулся, и острая сталь его меча со свистом отсекла руку второму бандиту, а потом лишила его ноги.

Реймонд бился как бешеный, горя желанием отомстить за гибель ни в чем не повинных людей, за кровь и страдания детей и женщин. Каждым ударом он платил налетчикам за загубленные жизни и разоренные дома, за невзгоды и страдания всего народа Гленн-Тейза. Его меч собирал свою кровавую дань, а перед глазами Реймонда стояло серое, залитое кровью лицо малышки Лии. Он вспоминал, как Фиона прижимала к себе мертвую девочку и заклинала прекратить эту ужасную резню, и он разил и разил без пощады, заставляя негодяев платить жизнью за горе его народа. Потому что сейчас де Клер бился за своих людей и за свою землю. Вот именно — он бился за своих людей. Верный Карвер надежно прикрывал его спину, а Йен, Алек и Николай бились с ним рука об руку, пока под их неистовым натиском у нападавших не иссяк весь воинственный пыл и на дороге не осталось ни одного противника. Только горячая кровь сочилась на землю да раздавались жалобные стоны раненых.

Реймонд все еще оглядывался, жалея о том, что схватка кончилась так скоро. В конце концов он вонзил в землю свой меч и зарычал от бессильного гнева. Он задыхался, он был с головы до ног залит кровью своих врагов. Бушевавшая в груди ярость по-прежнему требовала выхода. Услышав, как стонет один из нападавших, он метнулся на обочину дороги и грубым рывком приподнял его, заставляя посмотреть себе в глаза.

— Почему вы это делаете? — прохрипел де Клер, поднеся к горлу раненого свой кинжал. — Чего вы добиваетесь?

Ирландец отвечал на его взгляд, не скрывая ненависти, и вместе с пузырящейся кровью с полумертвых уст слетело:

— Пошел к черту!

— Отвечай, и я помилую тебя!

Но в ответ Реймонд получил еще один ненавидящий взгляд. Одним ударом прикончив упрямца, де Клер кинулся к другому раненому.

— Милорд! — окликнул Йен, но Реймонду было не до него. Он собирался допросить еще одного бандита. — Реймонд!

Де Клер оглянулся, не выпуская из рук окровавленный кинжал.

Даже Йену стало не по себе от звериного оскала лорда Антрима.

— Они ничего не скажут!

— Еще как скажут! — Он одним рывком поднял с земли раненого ирландца, зажимавшего руками окровавленный бок. — Мы не уйдем отсюда, пока не вытрясем из них, почему они затеяли эту резню! — И он приказал, передавая пленного сэру Алеку: — А ну-ка покажи ему, чему ты выучился у турок!

Николай и Алек обменялись суровыми взглядами, дружно кивнули и привязали ирландца к дереву.

Фиона вышла во двор и окликнула Шинид. Девочка не спеша вышла из конюшни, и у Фионы упало сердце: этот упрямый взгляд не предвещал ничего хорошего.

— Что ты натворила? — спросила Фиона, тревожно оглядываясь. Но кроме трех коров, мирно жевавших жвачку, поблизости не было ни одной живой души.

Шинид стиснула кулаки и замотала головой, отказываясь отвечать. И в эту минуту из-за мешка с зерном появился молодой козлик. Путаясь в тонких голенастых ножках, он смешно споткнулся и упал мордой в грязь.

— Ох, только не это! — в ужасе вскричала Фиона: у козлика были зеленые человеческие глаза, а на голове торчали пучки рыжих волос. Коннал! Однако его превращение оказалось неполным: на голове под рожками остались человеческие уши, а главное — да простит ее Господь! — он все еще был одет в штаны и рубашку!

Фиона кинулась к Шинид, схватила ее за руку, козлика — за загривок и потащила обоих в конюшню. Козлик протестующе заблеял. Ему вторил голос Шинид.

— Сейчас же все исправь, Шинид! — приказала Фиона, обмирая от стыда. Как она объяснит все это Шивон?!

— Он обозвал меня паршивой козявкой!

— Ну, деточка, ты только что доказала, что он был прав! — Шинид явно ошарашил столь суровый приговор, и Фиона наклонилась к самому ее лицу: — Ты пустила в ход свой дар, не умея толком с ним управляться! Представляешь, что будет с нами обеими, если кто-то об этом узнает? Мало я тебя предупреждала? Или ты забыла первую заповедь? Никому не причинять вреда! Быстро делай, что я велю, потому что ему больно!

Только теперь до Шинид дошло, что же она натворила. Девочка придвинулась к козлику, не обращая внимания на то, как угрожающе он выставил рожки. Она зажмурилась, опустив руки и сжав их в кулаки, и стала читать заклинание, как будто это была детская считалка. Наконец юная чародейка повелительным жестом воздела руки к небу. Ничего не произошло, и она беспомощно оглянулась на мать. Фиона встала рядом, еще раз повторив заклинание и медленно поднимая руки. Задние ноги козлика превратились в человеческие. Чем выше она поднимала руки, тем больше Коннал возвращался к своему естественному состоянию.