Наемники Судьбы (№1) - Наемники Судьбы

Радуясь, что рядом нет спутников и некому ее остановить, сославшись на приличия, Энка шустро забралась наверх, обежала опустевшую галерею, высмотрела подходящее для приземления место и, после нескольких счастливых мгновений полета, шлепнулась прямо под ноги молоденькой, насмерть перепуганной эльфийке.

– О Великие Силы! – пискнула та, как только обрела дар речи. – Я так испугалась! Я думала, ты решила разбиться! Убить себя.

– Нет, – успокоила ее Энка, скорбно разглядывая помятые гиацинты. – Это я так, гм… летаю.

– Ах какой восхитительный дар! – воскликнула девушка. – Этому можно научиться?

– Не знаю, – с сомнением ответила сильфида. И честно добавила: – Лично я пока что не очень…

Праздник был великолепным.

Звучали невероятной красоты песни. Со дна озер били, переливаясь радужными струями, фонтаны, воздух сладко пах гиацинтами. Луна и звезды сияли так ярко, что даже огни фейерверков и ароматных костров не затмевали их. Эльфы водили хороводы, юные девы в венках из лесных фиалок, распустив золотые, серебряные и зеленые волосы, кружили в танце, горстями разбрасывая сверкающие хрустальные бусинки и золотые колечки (Энка «прибрала» парочку в карман).

Рекой лилось вино из серебряных кувшинов и больших прозрачных кубков. Сильфида, памятуя историю с упырями, пить не стала. А диса вообще признавала только пиво, утверждая, что «вино есть прокисший продукт, который воину пить не пристало». Так что оценить качество благородного напитка смог один Аолен.

Веселые, счастливые, позабывшие свою обычную гордость эльфы пытались вовлечь в хоровод обеих девиц, но те отказались.

Энка со свойственной ей прямотой заявила:

– Наши попытки танцевать испортили не один праздник.

А Меридит сдержанно добавила о коровах на льду.

Но, несмотря на свое лишь косвенное участие, обе признавали, что праздник удался на славу, и даже вредная Энка не находила повода для критики.

Зато нашел Хельги. В разгар торжества он ненадолго выполз из шатра, посмотрел с галереи на фонтаны и посетовал, что у тамошней рыбы неминуемо приключится морская болезнь.

Спать разбрелись под утро. Энка первая забралась в шатер:

– Ого! Здесь кто-то уже есть!

У самого входа скромно пристроилась девушка, та самая, что хотела научиться летать. Лицо ее было нежно-розовым от смущения, ресницы подрагивали.

– Простите… я ждала вас…

– Это моя знакомая! – пояснила Энка.

Девушка взглянула на нее с благодарностью.

– Я хотела вас попросить… очень, очень хотела попросить…

– Проси, – согласилась Меридит, – за просьбу денег не берут.

– Возьмите меня с собой! – решившись, выпалила эльфийка. – Понимаете, я должна, должна выбраться отсюда. Не могу больше оставаться в этом искусственном, замкнутом мире, ведь совсем рядом другая жизнь! Настоящая!

Энка сочувственно вздохнула. Она вспомнила себя, втиснутую в жесткие рамки Сильфхейма: шелковые платья, вышивание, песнопения, проклятые танцы… И замечания: «Дитя мое, люди приручают медведей, и даже те двигаются изящнее тебя! И не бранись, как демон, это неприлично!»

Она сбежала из дому в тринадцать лет и с тех пор жила как хотела, наплевав на все правила и приличия, – сильная, независимая и свободная. Но не один год прошел, прежде чем она стала такой, и эти годы она старалась вспоминать пореже…

– Тебе сколько лет? – спросила Меридит и тут же покачала головой. Для эльфов семнадцать лет – младенческий возраст.

– О, я не буду вам обузой! – воскликнула эльфийка. – Меня обучали военному искусству, я хорошо стреляю. Я однажды даже видала настоящую битву! И знаете, – она доверчиво вскинула глаза, – наверное, я очень жестокая, это нехорошо… но мне понравилось. Это страшно, но красиво: серебряная стрела пронзает грудь – и сраженный насмерть враг падает с прощальным стоном на устах!

Меридит стало грустно. Она уже слышала речи о красоте войны.

– А если не враг, – сказала она тихо, – и не в грудь, а пониже? И не насмерть? Представь, стрела попадает в живот, и сраженный воин катается по земле, воет и старается ее выдернуть, а там кишки…

Эльфийка растерянно моргнула:

– Как же можно попасть в живот, если целишься в грудь?

– Ну одни вообще не целятся. Палят в белый свет, на кого боги пошлют. А другие целятся именно в живот.

Девушка заметно побледнела.

– Не пугай ребенка, дура! – шепнула Энка. – Подумаешь, кишки. Все привыкают, и она привыкнет.

Меридит вытаращила глаза и перешла на атаханский:

– Мы что, берем ее? Посмотри на нее, представляешь, что с ней будет?

– А ты представь, что будет, если мы ее оставим и она сбежит одна!

– И то верно! – вздохнула диса. – Надо брать, никуда не денешься…

Лицо девушки засияло ослепительной радостью. Если бы не желание выглядеть взрослой, она наверняка принялась бы прыгать и хлопать в ладоши.

– Теперь перейдем к деталям. – Энка села поудобнее. – Ловить тебя не будут?

– Нет. По закону, я еще не могу уйти одна, но, если меня согласятся взять в ученики, никто не вправе препятствовать.

– Уже легче. Тогда иди к себе собирайся, а утром зайдешь за нами.

– Много не набирай, – посоветовала диса, – нужно только легкое одеяло – на первое время, пока не привыкнешь, – хороший плащ, миска, ложка, оружие, какое есть, да и обувь надень поудобнее. Если есть украшения – тоже бери, их всегда можно продать, если что.

– Про вату-то ей скажите! – раздался голос Хельги, вслед за голосом объявился он сам. – А то будете, как всегда, рыскать – где взять?

– Да, – вздохнула сильфида, – вата лишней не бывает. Хорошо некоторым…

Аолен не знал, куда деваться от стыда. Эльфы никогда не говорят вслух о ТАКИХ вещах. Но девушка отважно кивнула.

– Звать-то тебя как? – спросил спригган.

– Аэлле, – представилась та и скрылась.

– Вы ХОРОШО подумали? – обратился Хельги к девицам.

– Угу, – подтвердила Энка, внезапно почувствовав себя очень взрослой и серьезной.

– Ну ладно. А то я подумал, может, вы того… перепили на празднике.

– Но это невозможно! – почти закричал немного опомнившийся Аолен. – Неужели вы не понимаете?! Это хрупкое, нежное, невинное дитя, она не вынесет вашего образа жизни! Она просто погибнет!

– Ерунда! – отрезала Энка. – Все мы были когда-то и хрупкими и нежными. Скажи, Меридит!

– Ну-у… да, – очень неуверенно подтвердила та. Она что-то не припоминала за собой ничего подобного. Разве что в самом раннем детстве, когда ходить не умела.

– Вы совсем другое дело! – не сдавался эльф. – Она же первородная, она создана для иной жизни, более возвышенной и чистой…

– А мы вроде как рылом не вышли? – холодно и грубо перебила диса.

Аолен осекся и замолчал.

Поздним утром они двинулись в путь.

Аэлле сказала правду, ее никто не останавливал, хотя лица провожающих были печальны.

Девушка уверенно вывела спутников к границе земли клана, и компания двинулась на восток, по направлению к реке.

Видимо, по контрасту с эльфийской природой, погода оказалась очень скверной. Голые деревья не спасали от ветра, почва под ногами была топкой и вязкой. Местами тянулись обширные участки кочкарника. Казалось, кто-то специально из вредности расставил на пути замшелые цилиндрические земляные тумбы с таким расчетом, чтобы ногу между ними можно было ставить только боком. Ужасно неудобно! Энка попыталась шагать с кочки на кочку, но они пружинили, подошвы скользили, и очень скоро девица сверзилась вниз.

– Вот зараза!

– Зато сидеть хорошо, как на стуле, – утешал Хельги разворчавшуюся сильфиду.

Та хотела было сказать в ответ гадость, но вспомнила про Аэлле и оборвала себя на полуслове.

Ночевать пришлось под дождем, кое-как укрывшись плащами. Даже Меридит продрогла до костей, что уж говорить про бедную Аэлле. Следующее утро вновь выдалось сырым и промозглым. Все вещи пропитались водой и стали тяжелыми, мох под ногами скользил как кисель.

– Давайте костер разведем, погреемся, – попросил Аолен. Ему было до слез жаль дрожащую девушку.

– Ни одной сухой ветки нет, – вздохнул Хельги. – Если только береза попадется. Берестой можно даже в дождь огонь развести. А иначе никак.

Но береза в здешнем краю была деревом редким – и попадаться не желала.

Прошло несколько однообразно-утомительных часов пути, как вдруг Меридит остановилась и принюхалась:

– Чувствуете? Дымом тянет. Может, село недалеко? Надо пойти проверить на предмет голов и скагалл.

Они оглянулись на Аэлле. Девушка уже с трудом двигалась, хотя мужественно не подавала виду. Ношу ее давно тащил Аолен. Решили, что тем, у кого еще хватает сил, следует быстро идти вперед, на разведку, а эльфы пусть спокойно, не торопясь бредут следом. Шли на запах.

– Не думаю, что это дым от жилья, – вслух рассуждал Хельги, – по-моему, пахнет костром. Между прочим, некоторые предусмотрительные существа носят с собой растопку в непромокаемом мешке.

– А некоторые возят непромокаемые шатры на вьючной скотине, а самые умные в такую погоду под крышей сидят им лучше всех, – проворчала Энка. – Какой толк говорить о том, чего у нас все равно нет?

– Может, пойдем назад, раз там нет села? – спросил спригган.

– Столько прошли, обидно возвращаться. Давайте посмотрим, что там есть.

– Да, – согласилась сильфида, – заодно отдохнем от эльфов. С ними даже не выругаешься как следует. Боюсь, я долго не выдержу!

– Сама говорила, ко всему можно привыкнуть.

Спустя несколько минут они вышли к широкой просеке. Хельги оказался прав, пахло действительно костром, даже двумя. Вокруг каждого сидели люди в ярких, богатых мундирах. Такую форму обычно носят придворные гвардейцы.

– Не так уж их и много, человек двадцать, не больше. Нападем? – Энку обуяла жажда деятельности.

– Чего ради? – возразил Хельги. – Сидят себе люди тихо-мирно, никому не мешают. Давайте просто поговорим с ними, вдруг они знают про Багору?

– Действительно, напасть мы всегда успеем, надо сперва поговорить, – пришла к компромиссу Меридит.

Громко хрустя ветками и всячески демонстрируя мирные намерения, троица подошла к кострам. Диса вежливо поприветствовала гвардейцев на западный манер.

– Здравствуйте и вы, – ответили те. Люди не выглядели агрессивными или настороженными, – видимо, не сочли пришельцев опасными. – Что-то не очень вы похожи на людей. Вы, часом, не эльфы, а?

– Конечно нет! – Хельги уже надоело, что его принимают за эльфа.

– Это диса и сильфида, а я – спригган.

– Спригган? – удивился один из солдат. – Из тех, что живут на севере и подкидывают своих детенышей тамошним корабелам? Про вас всякие страсти рассказывают!

– У меня нет детей, – успокоил Хельги. – А вот не слыхали ли вы про Багору?

Вопрос остался без ответа.

Из кустов в сопровождении нескольких охранников и троих вельмож появился тщедушный, нескладный подросток лет шестнадцати. Важный, в дорогих одеждах. Гвардейцы вскочили, вытянулись во фрунт.

– Взять! – заорал юнец дурным голосом, тыча пальцем и брызжа слюной. – Взять проклятых нелюдей! Изничтожить проклятых нелюдей! Бей их!

Только что мирные, те же самые люди, повинуясь приказу, ощетинились оружием и ринулись в атаку.

Очень скоро все было кончено. Дворцовые гвардейцы не самые опытные воины.

– Грустно убивать тех, с кем недавно мило беседовал, – пожаловалась Энка, – но они сами виноваты.

– Нет, не сами. Их натравил вот этот сопливый хмырь. – Диса стояла, водрузив ногу на живот поверженного врага. – Уж его-то я убью с удовольствием!

Она занесла подхваченное с земли гвардейское копье, приготовилась нанести удар, но рука Хельги перехватила древко:

– Подожди! Не станем его убивать!

– Почему? – удивилась Энка. – Вроде бы тут нет ни собак, ни кошек, ни даже коров. Горевать о нем некому.

– Все равно не будем, – продолжал настаивать Хельги, сам не зная почему.

– Несправедливо! – возражала диса. – Перебили столько невинных подневольных людей, а этого гаденыша оставим. Зачем он тебе нужен?

Хельги пожал плечами:

– А какой смысл его убивать?

– Мне он не нравится, – заметила сильфида.

– Ну знаешь ли, если бы мы убивали всех, кто тебе не нравится, Староземье сильно опустело бы.

– Он приказал на нас напасть. Он, и никто другой.

– Это он сдуру. Он больше не будет… Ты ведь больше не будешь, верно? – Хельги пнул человека сапогом. – И вообще, пусть будет заложником. Разве нам помешает хороший заложник?

– Ну ладно, – нехотя согласилась диса, – только возись с ним сам. Смотри, он кажется в штаны напустил со страху! Тьфу!

– Да ладно, не сочиняй. Просто он упал в лужу. Видишь, тут лужа.

– Он ее сам и напустил.

– Ерунда! Человек не может столько напустить.

– Может, может! – обрадовалась Энка.

Хельги взял девицу за руку и отвел на три шага в сторону:

– Вот гляди!

У ног их разливалась огромная бурая лужа.

– Это тоже он, да? Просто тут болото.

– Ну хорошо, – признала Энка, – пусть будет болото. Так ты его выуди, раз он тебе нужен.

Хельги рывком поставил пленника на ноги:

– Ты кто такой? Откуда?

Но пленник лишь молча хлюпал и дрожал.

– Ну вот, он еще и онемел с перепугу. Охота тебе с ним возиться?

– Охота, охота. Ты что, в самом деле онемел? Или оглох?

Энка достала нож:

– А вот сейчас проверим. Сперва мы ему отрежем нос, потом уши, потом кое-что похуже…

Человек побелел и шарахнулся назад.

– Порядок! Слышит… А теперь говори, кто ты.

– Я… принц… Эдуард. Старший сын к… короля Филиппа, наследник Ольдонского престола, и потому… – юноша попытался придать голосу хоть какое-то подобие величия, – я требую, чтобы со мной обращались по… – он всхлипнул, – подобающе!

Меридит и Хельги весело рассмеялись.

– Надо же, что за птичка нам попалась! – в восторге завопила Энка. – Хельги, ты умница! Хорошо, что не дал его убить! А ты точно принц? Не врешь?.. Аолен, смотри-ка, мы отловили принца!

Эльф, а за ним его спутница вынырнули из чащи.

– Силы Великие! – вырвалось у ошеломленного эльфа, с ужасом озирающего поле брани. – Что здесь случилось?

– На нас напали, пришлось их истребить, – вздохнул Хельги. – Боюсь, делу мира это не послужит.

Глаза Аэлле расширились:

– Вы убили… всех?

– А что нам оставалось? Если бы кто-то сбежал, по Староземью пошли бы слухи о страшных нелюдях и люди взялись бы за малые народы, – пояснила Меридит.

– Теперь все спишут на эльфов, – задумчиво проговорил Аолен.

– Это уж как пить дать! – подтвердила Энка. – Но хуже от этого не станет, люди с эльфами уже и без нас воюют.

Аэлле как зачарованная смотрела на убитых. Зрелище было кошмарным. Нож, боевой топор и меч – это не тонкая эльфийская стрела.

– Пора нам уходить отсюда, – напомнила Меридит, – пока еще кого-нибудь не вынесло. Давайте свяжем этого прынца. У кого есть, из чего сделать кляп?

Ради такого дела эльф пожертвовал носовой платок, фантастическим образом оказавшийся идеально чистым. После стольких дней пути! Энка вложила в платок пучок мха, связала концы в узел и профессионально вставила данное сооружение в рот слабо сопротивляющейся монаршей особе.

– Аэлле, пока мы собираем оружие, проверь у убитых карманы, – через плечо бросила Меридит.

Хельги хотел было возразить, но диса остановила его взглядом. Девушка отважно шагнула к ближайшему телу, нагнулась, но тут же упала на колени и разразилась рыданиями. Меридит подошла к ней, присела, обняла за плечи:

– Возвращайся домой, девочка. Это только начало, дальше будет хуже.

Она сама уже хотела вернуться. Расставание с землями клана оказалось неожиданно горьким. В голову пришла непрошеная мысль: а суждено ли ей вновь увидеть все то, что ей так дорого? Озера с цветами, величественные коэлны, возносящие кроны прямо в небо… Не станет ли ее последним приютом раскисшая обочина чужой дороги, как для всех этих людей, погибших ни за что, бессмысленно и жалко. Она хотела вернуться. Но… Аэлле покачала головой:

– Я не могу. Что я скажу дома? Мне стыдно. Я так стремилась уйти, меня даже два раза возвращали силой. А теперь и двух дней не прошло… У меня нет выхода, – сморгнула она слезы.

– Есть, – очень спокойно возразил ей спригган Ингрем – странное существо, казавшееся ей красивым и жутковатым одновременно. – Ты скажешь, мы вели себя недостойно. Ну грабили мирных жителей, мучили пленных, посягали на твою честь… в смысле я посягал. Скажешь, что не могла дольше оставаться с нами.

Щеки Аэлле порозовели от возмущения.

– Я не ногу сказать о вас такое, это ложь! Это подлая и низкая ложь!

Спригган пристально посмотрел на нее светло-зелеными глазами со странными вертикальными зрачками.

– Тогда нам стоит на самом деле проделать все это, чтобы ты имела возможность сказать правду?

– Пойдем. – Аолен взял девушку за руку.

Она пошла покорно, как ребенок…

– Фу-у! – выдохнула Энка. – Хельги, ты молодец! Я себе язык прокусила – боялась ляпнуть лишнего!

– Умница! – подтвердила Меридит. – Давай я тебя поцелую!

Дожидаться возвращения Аолена решили на кочках, подальше от злополучной просеки. Но доставить туда принца оказалось делом многотрудным. Он спотыкался, падал и сдавленно пищал через кляп, выводя из себя сильфиду. Хельги большую часть пути пришлось тащить пленника за шиворот.

Эльф вернулся наутро, грустный и утомленный ночным переходом. Он принес дурные вести. Кланы объединились и теперь собирают войско. Но война будет объявлена не Инферну, а роду человеческому.

– Аэлле очень довольна. Радуется, что не пришлось вас оговаривать. Она сказала, что вернулась, узнав о войне. Тоже ложь, но не такая страшная.

– Вот и прекрасно, нет худа без добра. А почему ты не остался со своими?

– Я?.. – Аолен смутился. Он и сам не знал ответа на вопрос дисы.

Зато Энка знала:

– Да потому что сехальскому ослу ясно: кто-то нарочно стравливает людей с эльфами. Значит, надо не воевать, а найти этого паразита и прикончить. Поэтому Аолен с нами. Но чего ради мы ввязались в это дело, тролль меня раздави, не пойму!

– Хельги так хочет, – пожала плечами диса. – Лично мне нет дела ни до людей, ни до эльфов.

– Хочу, – подтвердил тот. – Я хочу как минимум получить диплом, а пока идет война, это невозможно. Значит, надо посодействовать ее прекращению.

– А как максимум? – Аолена заинтересовали жизненные планы сприггана.

– Сдать на магистра, остаться в Уэллендорфе и изучать электричество.

– Что изучать? – Энка была несильна в естественных науках.

– Электричество. Это такая сила.

– Ты же терпеть не можешь магию!

– Магия тут ни при чем. Видала молнию? Это электричество. Или в море есть рыба скат. Она умеет убивать электричеством.

– О! – оживилась Энка. – Это интересно! Значит, если овладеть этой силой, тоже можно будет убивать?

– Тьфу! – отвернулся Хельги. – Тебе лишь бы убивать. Больше ничего не интересует.

– Меня интересует архитектура. А убиваю я по необходимости, и не моя вина, что необходимость возникает слишком часто.

– Убивать за деньги аморально! – ни с того ни с сего заявила Меридит.

– А сама-то ты!

– А мне можно. Я диса. Дисы созданы для войны.

– У тебя какая-то извращенная логика, – осудил напарницу Хельги.

Явно зашедшую в тупик беседу прервало жалобное поскуливание.

– Хельги! Твой принц пищит! Распакуй его, что ли, – попросила Энка, – может, ему в кусты надо? Давно ведь сидим.

– Попозже, – отмахнулся спригган, – мне сейчас лень.

– Вот так я и знала! Завел заложника, а пасти его должен неизвестно кто!

Над пленником сжалился Аолен. Развязал, вытащил кляп, выгулял в кусты и учинил обстоятельный допрос – просто так, лишь бы убить время, пока варится суп, неожиданно затеянный сильфидой.

И ходе допроса выяснилось следующее.

Зовут пленника Эдуард-Карол-Хенгист, он наследник Ольдонского престола, лет ему шестнадцать, проживает при папашином дворе, а направлялся в распоряжение своего дяди, герцога Эттесского, дабы постичь воинскую премудрость в боях с проклятым Инферном. Армия упомянутого дяди стоит у истоков реки Венкелен в ожидании нападения врага.

– И что, твой дядя тебя любит? Он согласится дать за тебя выкуп? – заинтересовалась Меридит.

– Да он… Он вздернет вас на первом же столбе!

– Ясно, не любит. Не пойдем к дяде, – заключила диса. – В Ольдон мы тебя тоже не поведем, уж извини, ты того не стоишь, чтобы тащиться в такую даль. Отпустить тебя нельзя. Короче, если не придумаешь, чем можешь быть нам полезен, придется с тобой распрощаться. В смысле навсегда.

– Может, стирать умеешь? – подсказала Энка. – Или суп варить?

Принц задрожал от страха и унижения.

– Вы мерзкие, гнусные твари, – выговорил он, стуча зубами, – отвратительные нелюди! Мой отец жестоко отомстит за меня! На краю света, даже в самом Инферне настигнет вас его карающая рука! – Постепенно юноша воодушевлялся и говорил все красноречивее. – Придворные маги проклянут ваш поганый род до седьмого колена! О, вы не знаете силы ольдонских магов! А мой воспитатель, великий воин Гилберт Навейский, сотник Белых Щитов Кансалонской гильдии, победитель гоблинов Аль-Оркана, он уже сейчас, наверное, идет по следу…

– Кто-кто?!! – завопили Хельги, Меридит и Энка в один голос – Кто твой воспитатель?!

– Гилберт Навейский? Зубастый Гил?..

– Ох, я не могу! Ну надо же – воспитатель!..

– По… победитель Аль-Оркана! Сотник!!!

Все трое впали в безудержное веселье, озадачив принца и эльфа в придачу.

– Гилберт Навейский, он же Зубастый Гил, – это наш походный кашевар, – сквозь смех пояснил Хельги. – В Гильдии он состоит, но сотником никогда не был, а уж идти по следу… ох, ну если стадо коров прогонят…

– Надо его найти! – вскочила Энка. – Хочу поесть нормально! Этот мой суп – сущие помои!

– Здрассте вам! – рассердилась диса. – Все утро потратили на твой суп, а он, оказывается, помои!

– Уж извини! Я-то как раз сотник, а не кашевар!

Принц разрыдался.

Энка дружелюбно похлопала его по спине.

– Ладно, не реви! Не будем мы тебя убивать, раз уж ты воспитанник Гила. Можно сказать – свой человек! – хихикая подтвердила диса. – Только придется выполнить кое-какие формальности. Времена сейчас неспокойные, ты должен это понимать. Нам не надо, чтобы ты сбежал и начал болтать.

– Какие формальности? – смиренно прохлюпало Его Высочество. Он догадался, с кем имеет дело. Воспитатель любил рассказывать о боевых подвигах наемников из Гильдии. О своих собственных он, правда, умалчивал, не иначе из скромности, зато часто в его повестях фигурировали трое дэвов (так на атаханском языке называли нелюдей) страшной силы и свирепости. Теперь у принца не осталось ни малейшего сомнения, что речь шла именно о пленивших его существах. Все описания совпадали в точности.

– Придется взять тебя в Гильдию учеником, – пояснила диса, скептически разглядывая хлипкую фигуру пленника, – карьеру ты, конечно, не сделаешь, но зато принесешь некоторые клятвы и обеты…

Те, кто подобно Хельги, Меридит и Энке вступали в Кансалонскую гильдию обученными воинами, должны были лишь провести показательный поединок, подтверждающий квалификацию, и подписаться под Уставом.

Почему так не повезло ученикам – неизвестно, но с них полагалось брать такие страшные клятвы и обеты, а нарушение их грозило такими бедами, что очень немногие решались принести их по доброй воле.

Принц благодаря воспитателю был прекрасно осведомлен обо всех правилах Гильдии, в том числе касающихся учеников, но это его не остановило. Гильдия давно стала его тайной романтической мечтой, поэтому теперь он проявил неожиданный для всех энтузиазм.

– Что, прямо сейчас? – удивилась Энка. – А ты не можешь подождать, пока поедим?

Эдуард не желал ждать. Ему хотелось, как можно скорее, пока страшные твари не передумали, обезопасить свою персону. Ведь воина Гильдии, даже простого ученика, можно убить только на поле боя, будучи нанятыми в войска враждующих сторон или на поединке при свидетелях. Но вызвать на поединок ученика может только другой ученик. Вот так!

– Ну тогда повторяй за мной, – согласилась Меридит. – Я, такой-то, такой-то…

– Я, такой-то, такой-то…

– Да не «такой-то», а имя свое говори, осел! – подсказала Энка.

– Я, принц Эдуард-Карол-Хенгист, наследник Ольдонского престола…

– Приношу клятву Уставу… Кансалонской гильдии Белых Щитов… Ах, демон побери! «Поступая в обучение» пропустили! Ну ладно, не суть!.. И наставнику моему… сотнику Ингрему…

– Эй! – завопил сотник Ингрем. – Почему мне-то?!

– А кто обещал с ним возиться?.. «И нет для меня отца, кроме Наставника, и нет для меня закона, кроме Наставника, и нет для меня богов, кроме Наставника, и никто я до слов Наставника…»

Принц старательно повторял слова клятвы.

– Ну вот! – радостно объявила диса после долгого перечисления напастей, грозящих клятвопреступнику. – Теперь ты полноценный ученик! Иди и облобызай наставнику сапог.

Хельги резво отскочил от приближающегося принца:

– Ай! Уйди! Оставь мои сапоги в покое!

Эдуард замер в нерешительности.

– Ладно, не лобызай, если он не хочет, – милостиво разрешила диса. – Мы никому не скажем.

– Идиотская церемония, – ворчал Хельги. – Не желаю я быть никаким отцом или законом. Надо было найти Гила, пусть бы ему клялся. Куда делся твой Гил?

– В последнем селе задержался, по важному делу.

– Знаю я его дела. Не иначе девицу снял.

– Какая разница? – возразила Энка. – Гил не может иметь ученика, у него нет ранга.

– Присвоили бы ему ранг.

– Кашевару?

– Ну и что? Кашевар тоже воин.

– Хельги, счастье мое, хватит ерунду болтать! Суп стынет!

– Вот именно! – Энка щедрой рукой протянула сприггану миску.

Тот поморщился, но съел. Диса тоже съела. И даже проголодавшийся принц съел несколько ложек. А эльф не стал. Он вдруг сделался задумчивым, сидел, отрешенно глядя в облака.

– Ау! С тобой что? – окликнула его горе-повариха.

– Я слагаю песнь, – ответил эльф, – о юной эльфийской деве, идущей в битву, о страшных временах и великих подвигах.

Меридит скептически хмыкнула. Отвратительный суп казался ей полезнее любой песни, даже самой прекрасной. Но Энка уважала искусство.

– О! Песнь – это здорово! Всегда хотела уметь слагать, но у меня не выходит. У Хельги однажды вышло, настоящий стих! Помнишь, Хельги?

– Умолкни, несчастная! – прошипел тот. Однажды он действительно сложил стих. Не по своей воле, разумеется. Мэтр Арчибальд, преподаватель риторики, дал студентам задание – сложить стих философского содержания, но на жизненную тему. Дело было перед самой защитой курсовых, поэтому вирш Хельги звучал так:

Что есть жизнь? Миражи и виденья,

Мгла познанья, неведенья свет…

Я тону в Абсолютной Идее

И спасения, кажется, нет.

Подо мною безликая бездна,

В ней концы и начала кишат;

Мне не страшно и не интересно,

Я солидно тону, не спеша.

А вокруг, клокоча, громоздится

Неоформленных сущностей сонм…

Может, мне суждено раствориться

И химер сих пополнить число?

Бесподобно я выглядеть буду!

Ну как в самом кошмарном из снов:

Тело рыбы, копыта верблюда,

И десяток змеиных голов!

И в таком устрашающем виде

Курсовую пойду защищать.

Тут уж всяк, кто меня ни увидит,

Непременно поставит мне «пять»!

Посчитав творение издевательским, мэтр Арчибальд раскритиковал его в пух и прах, переходя на личности. Отметил, в частности, что пусть студент Ингрем не обольщается, он и без змеиных голов выглядит достаточно устрашающе. Хельги огорчился и дал зарок никогда больше не заниматься поэзией. А зря. В студенческой среде стих имел куда большую популярность, чем безупречные творения эльфов. Меридит даже пришлось прочитать желающим маленькую лекцию на тему «Кто такой верблюд»: это горбатое южно-сехальское животное в Староземье было мало кому известно…

Покончив с действительно гадким супом, вся компания двинулась в путь. Зубастого Гила решили не дожидаться. Учитывая его способности следопыта, надежд на встречу было слишком мало.

С появлением нового участника похода скорость движения заметно снизилась. А они еще грешили на Аэлле! Она хоть и быстро уставала, но зато была терпелива и, подобно всем эльфам, обладала способностью легко передвигаться по лесу.

Принц оказался ходячим несчастьем. Он проваливался во ВСЕ встречные ямы, они притягивали его будто магнитом. Он натыкался на ВСЕ пни и коряги. Он расквасил нос о низко растущую ветку ели. Днем ему было жарко. Хельги недоглядел, и он выкинул свой меховой плащ, после чего по ночам стал мерзнуть. К тому же он периодически забывал про свой новый статус и пытался командовать. Оплеухи Энки быстро возвращали принца к печальной действительности, но нервы его наставника были на пределе.

– Нет, я его убью! – в отчаянии простонал Хельги.

Он только что выудил ученика из болота. Путники уже добрались до поймы Венкелена, и лес местами был сильно подтоплен.

– Как ему это удается? – продолжал ворчать наставник. – Ни одной канавы, ни одного пня не пропустит!

– Я не для того рожден, чтобы лазить по лесу! – хлюпнул принц. Ноги его до колен обволокла вонючая, липкая тина. В сапогах булькала ледяная вода.