Дом, который построил

Федотов Дмитрий
Дом, который построил

      Дмитрий ФЕДОТОВ
      ДОМ, КОТОРЫЙ ПОСТРОИЛ...
      1
      Надпись на черной дерматиновой двери гласила: "Исполнительный комитет городского Совета народных депутатов. Мастерская по реставрации памятников архитектуры и древнего зодчества", И чуть ниже и мельче: "Прием заказов с 9 до 12 часов, кроме субботы и воскресенья".
      Игорь Фатьянов сидел на подоконнике в своем кабинете и с высоты второго этажа наблюдал за сухоньким старичком, топтавшемся перед дверью конторы. "Это что за ископаемое?.. Мезозой или кембрий? Ну и видок, однако! Жара, того и гляди расплавишься, а этот - в пимах сорок последнего размера, да еще и ватничек под ремень..." - Игорь ткнул в пепельницу наполовину выкуренную сигарету и передернул плечами рубашка словно прикипела к коже.
      На столе, заваленном эскизами и накладными на пиломатериалы и прочий дефицит, сонно тренькнул телефон. Фатьянов глянул на часы - без десяти двенадцать - стоит отвечать или нет? С одной стороны, нарвешься на какого-нибудь зануду-жалобщика - и прощай, обеденный перерыв, с другой - а если шеф?..
      Трубка была липкой, как пластилин. Перекрывая треск помех, чей-то стершийся дискант сладострастно вопил: "...и я вспоминаю, тебя вспоминая!.."
      - Реставрация, - привычно-ровно произнес Игорь.
      В трубке тяжело, с придыханиями дышали.
      - Слушаю. Говорите!
      Дискант сорвался на визг: "...летящей походкой ты вышла из мая-а!.."
      - Это комиссионка? - неожиданно громко спросил капризный женский голос. - Мне Надюшу. Быстренько!
      - Ошиблись, гражданка. Здесь мастерская по реставрации!
      - Тогда Симочку...
      - Это реставрация! Понятно?
      - Но я звоню в комиссионный! Хулиган!
      Фатьянов раздраженно кинул жирную трубку на рычаг и потянулся за очередной сигаретой. Закурив, он поднял голову и вздрогнул: перед ним, примостившись на краешке массивного, "под готику", стула, тихо покачивался давешний кургузый старичок.
      - Здравствуйте... - Игорь поперхнулся дымом. "И когда же он успел? И с дверью справился, и на второй этаж забрался?.." - Чем могу быть полезен?
      - Бывайте здоровы, уважаемый Игорь Евгеньевич! - часто-часто закивал старикан. Голос у него оказался неожиданным - по-мальчишески звонким и сильным. - С просьбой к вам, от всего нашего, так сказать, коллектива жилищного.
      - Хотите сделать заявку?
      - Хотим, милый, обязательно хотим! - Старичок поерзал на стуле, умащиваясь поудобнее. - Значит, живем мы все в доме под номером тринадцать, что на Береговой улице, за дамбой которая, - он неопределенно махнул рукой куда-то за спину Игоря. - Так вот, сносить его, дом-от наш, собираются. А мы, значит, против, абсолютно и категорически! - Сухонький кулачок несколько раз взметнулся вверх.
      - Не волнуйтесь, отец, сейчас выясним. - Фатьянов развернул на столе карту города и быстро нашел нужную улицу: - Увы! Район подлежит новой застройке. Ничем помочь не могу: памятников архитектуры на Береговой нет.
      - Едрена корень! - Старичок аж подпрыгнул. - А мы? Наш-от дом?! Он же самим Елизар Матвеичем Бастрыгиным срублен был! На Ивана Купалу заговорен от огня, от воды, от людской хулы! Чтоб тыщу лет стоять... а его - бульдозером! Уж и чушку чугунную пригнали! Не-хо-ро-шо, не-лад-но... - погрозил темным корявым пальцем гость.
      - Кто такой Бастрыгин? - заинтересовался Игорь: пыхтящий, как самовар, дедок показался ему занятным. - Купец, что ли?
      - О-о!.. - восхищенно закатил тот глаза. - Преизвестнейшая личность, я вам скажу! Ну и купец, конечно. Жаль, пожил недолго. И всего-то годков триста ему было, когда спьяну с лешаком из Черного бора сцепился. Ну, тот его в болотине и утопил, даже пузыря не осталось. А дом опосля нам отдали, под коммуналку. Вернее, коренных-от пришлось уплотнить, когда домишки в Заистоке да в Черемушках поразвалили. Набежал народец, куда же его деть, в тесноте - не в обиде...
      Фатьянов заскучал: "Дед-то, похоже, того... Про леших каких-то болтает, про купца-долгожителя... Нарвался все-таки, опять придется в столовке час топтаться..."
      - Ну хорошо, хорошо... э, как вас по имени-отчеству?
      - Зовут? А, Кузьмой Васильичем кличут. Раньше, бывалочи, все в Кузьках ходил, а как за пятьсот перевалило, величать стали, с уважением! - Старик горделиво вскинул кудлатую бороденку.
      - Кузьма Васильевич, давайте так: я запишу вашу просьбу, разберусь и сообщу результат. Договорились?
      - Вы уж похлопочите, Игорь Евгеньевич, а мы в долгу не останемся. Мышей отвадим, тараканов повыведем - небось донимают? Жрут подписи-то на бумагах?.. Они ведь счас все как есть подряд метут: пасту, чернила, тушь - прямо беда! Не знаем, как и бороться. - Старичок спрыгнул со стула, и над столом виднелась теперь только его голова. - А вот психушку вызывать не надо! - хихикнула голова - и пропала.
      Фатьянов мог поклясться - дверь даже не шелохнулась. "Чертовщина какая-то! Не иначе - от жары!.. А ведь и впрямь спецбригаду хотел вызвать. По моей физиономии догадался? Не мысли же дед читает? Бред!" - Игорь сгреб бумаги в одну увесистую стопу, придавил ее сверху телефоном и вышел в полутемный, дохнувший прохладой коридор.
      Подперев коленом упрямо отскакивающую дверь, Игорь принялся отчаянно шуровать в скважине вертлявым ключом-саботажником. "Конечно, деда понять можно: всю жизнь тут прожил, на новом месте пока привыкнет! И с Бастрыгиным, небось, не один пузырь раздавили - вон как его защищал! Жаль старого, да ничего не поделаешь, придется переселять..."
      И вдруг в тиши и сумраке конторского коридора, прямо за спиной, раздалось явственное и многозначительное покашливание. В тот же миг замок чвокнул, а ключ, извернувшись, необъяснимым образом скользнул в карман брюк.
      Фатьянов стоял не шелохнувшись, не смея повернуть голову, хотя прекрасно понимал, что там никого нет и быть не может! Напротив кабинета диванчик для посетителей, над ним стенд "За высокую культуру обслуживания" - и все!
      - Эхе-хе! Нехорошо, Евгеньич, обещал ведь! - Голос был тихий, укоризненный и до ужаса знакомый.
      Сделав над собой усилие, Фатьянов резко развернулся всем корпусом - никого! Лишь невесомые шары тополиного пуха неслышно скользили по линолеуму вдоль коридора. В полном изнеможении Игорь опустился на диван и достал сигареты.
      Зажигалка прыгала в руке, свистя и разбрасывая желтые искры...
      2
      Молодой прораб Сеня Пенкин готовился начать свой первый трудовой день, как и полагается, планеркой. Перед ним лежала новенькая, купленная по такому случаю тетрадь в коленкоровом переплете. На титульном листе было красиво выведено красным фломастером: "Рабочие планы и задания 6-го ремонтного участка. С.И.Пенкин".
      Когда-нибудь эта тетрадь станет бесценной и единственной свидетельницей головокружительной и славной карьеры скромного, никому пока не известного прораба. Необходимые документы должны быть обнаружены в нужном месте и в нужное время. И всякий умный человек, говорила мама, обязан позаботиться об этом заранее.
      Сеня открыл чистую страницу и торжественно извлек из обшарпанного студенческого портфеля подаренную ею в честь окончания института ручку "Мицубиси". Будущий начальник не мог позволить себе расписываться на важных бумагах шариковой, копеечной. Каждое кресло требует соответствующей экипировки. Пока - "Мицубиси", придет время - появится золотой "Паркер". А в том, что оно придет, ни Сеня, ни мама не сомневались. Только зевать не надо: полоротых Фортуна презирает, деловых - уважает. А деловой человек не тот, который норовит отхватить кусок побольше, а тот, который и копейку умеет в рубль превратить.
      Взять нынешнее Сенино назначение. На первый взгляд, хуже не бывает: грязь, пыль, хлам! Сносить клоповники, столетние хибары радость небольшая. Но ведь можно поглядеть и с другой "кочки", в свете иного фонаря, к примеру, исторического. И тут такие любопытные уголки высвечиваются!.. Город древний, четыреста лет вот-вот стукнет, кто его, спрашивается, населял триста с лишним лет? Мастеровые, ремесленники, купцы и прочие предприимчивые люди. Деньжата водились у всех, а хранились где? Надежных, как нынешние, сберкасс не было, облигаций трехпроцентного займа - тоже, банки в революцию полопались, значит, где?.. Остается предположить: в индивидуальных домашних тайниках. Следовательно, что?.. Их нужно обнаружить и вернуть народное достояние законному владельцу, то есть государству. Это святой долг каждого честного гражданина, а народ - он у нас благородный, он в долгу не останется...
      Или другой ракурс - моральный. Возможная ситуация: дом приговорен, а расстаться с ним сил нет, деды, прадеды тут жили, корни, словом, родовые. Почему не проявить милосердие, не потянуть недельку-другую, пока человек не свыкнется со своей бедой, не примирится с необходимостью оставить дорогие стены?.. Здесь важно, чтобы бедолага не спутал, чья рука поддержала его в трудную минуту, здесь обезличка ни к чему. И без всякого нажима, боже сохрани! Уголовный кодекс Сеня уважает, это, спасибо маме, у него в генах...
      Ну а когда Сеня прочно станет на ноги, тогда посмотрим, как Липочка, секретарша главного, будет носик свой курносый воротить. Но тогда С.И.Пенкин, хоть в каждом глазу Липочки по крылатой ракете и накрывают они цель с первого выстрела, будет вне пределов ее досягаемости. Выбирать он будет сам. Как там утверждает русская пословица? "По Сеньке - шапка?.." Прекрасно! Вот и нужно подсуетиться, чтобы этот головной убор достался ему познатней...
      Сеня с сожалением оборвал белокрылый полет фантазии, глубоко и взволнованно вздохнул, открыл чистую страницу и аккуратно вывел: "План демонтажа дома № 13 по улице Береговой".
      Утром, ровно в восемь, Пенкин, слегка робея, вошел в рабочий вагончик шестого участка. Три угрюмых, загорелых мужика в замурзанных, видавших виды спецовках сидели рядком вдоль стены на грубо сколоченной некрашенной скамейке. Самый старший, с седыми кустистыми бровями, в газетной треуголке, лихо, как пилотка, сдвинутой набекрень, сосредоточенно шевеля губами, читал колонки объявлений в "Городской неделе". Цыганистого вида парень, ощерив крупные, один к одному, белоснежные зубы с небрежно зажатой сигаретой, лениво резался в очко с мрачным рыжебородым напарником, которому, судя по всему, Фортуна улыбаться не хотела.
      У Сени при виде этой компании неприятно засосало под ложечкой и заныло в животе. Он запнулся на пороге, с грохотом пролетел оставшиеся метры до стола и, кое-как поймав равновесие, вдруг совершенно уж некстати осипшим голосом спросил:
      - Можно?
      Однако никто, кроме седого в треуголке, не обратил на его шумное появление внимания. Отложив газету, "бровастый" поинтересовался:
      - Не зашибся? Чего тебе, сынок?
      - Я... Пенкин, Сеня. То есть Семен Иванович. Кстати, имею направление... В-вот...
      - А-а, новый прораб! - почему-то обрадовался седой и зычно скомандовал: - Братва, па-адъем! - Затем ловко выдернул из-под стола табуреточку, обмахнул ее рукавом и пригласил: - Милости просим, располагайтесь.
      На ватных ногах Пенкин прошагал на свое новое место во главе стола, положил перед собой заветную тетрадь, придвинул поближе разбитый телефон и достал, наконец, новенькую "Мицубиси". Братва с любопытством наблюдала за манипуляциями начальства. Пауза затягивалась, и Сеня, собравшись с духом, не поднимая глаз, хрипло произнес заготовленную накануне фразу:
      - Разрешите объявить первую планерку открытой. Гм-м!.. Многозначительное "гм-м" должно было придать речи необходимые вескость и солидность. - Нужно обсудить план демонтажа дома номер тринадцать по улице Береговой.
      - Да чего там обсуждать, язык мозолить! - Смуглый парень лихо сплюнул, и "бычок", описав дугу, вылетел за порожек вагончика. Снести к дьяволу - и баста! Перекрытия выбить, а коробку тягачом сдернуть.
      - Не шебурши, паря, - одернул товарища седой. - Не лезь поперед батьки в пекло. Семен Иванович, давайте раньше познакомимся. Всеж-таки работать вместе. Моя, например, фамилия Шахов, Николай Андреевич, по специальности бульдозерист. Это - Амир Тагиров, водитель, ас, можно сказать. И - Константин Кринка, наш славный бомбардир, он же крановщик.
      - Очень приятно! - Сеня покраснел, обводя глазами бригаду, и еще раз с чувством повторил: - Очень рад! Надеюсь, мы сработаемся, товарищи.
      - И мы надеемся, - снова чему-то обрадовался Шахов. - Позвольте ввести вас в курс дела.
      - И вводить неча, - встрял рыжий. - Айда, на месте посмотрит.
      - Дельное замечание, - кивнул Шахов. - Одно дело - на бумаге, - он насмешливо покосился на толстую тетрадь прораба, - а когда своими глазами...
      - Гм-м, - Пенкин поднялся, спрятал тетрадь в портфель и, выдержав паузу, раздумчиво произнес: - Что ж, проводите на объект.
      Шахов метнулся к выходу, отшвырнул в угол злополучный ящик, дабы начальство еще раз не споткнулось в самом начале своего трудового пути, и ласково предупредил, пропуская вперед Пенкина:
      - Семен Иванович, осторожно! Здесь три ступеньки!..
      Вид у дома и впрямь был неказистый: почерневший от старости, осевший на бок, видимо, подмытый грунтовыми водами. Но о доме заботились: кто-то совсем недавно покрыл шифером крышу, подсыпал завалинку и отмыл до блеска окна. Рядом, прямо на чахлом газончике, подмяв молодую березку, разлаписто стоял гусеничный кран с привязанным к тросу внушительным чугунным шаром-молотом. У покореженного забора, набычась, пристроился обляпанный засохшими комьями дерна видавший виды бульдозер.
      Все остановились, задрав головы на конек крыши, изображающий не то морду, не то хвост какого-то сказочного зверя. Когда-то дом украшала, очевидно, затейливая резьба, судить о которой теперь можно было лишь по нескольким чудом уцелевшим, растрескавшимся фрагментам.
      - Хибаре этой годов триста, не меньше, - сказал рыжий Костя. - И еще столько же простоит: кедра - вечное дерево. Потемнел да подмыло его малеха. Так угол поднять можно, пару венцов сменить - всего-то и делов! А эти сразу - ломать!.. Мы, мол, тута гостиницу на двенадцать этажей сбацаем. И реставрюги чертовы с имя в одну дуду свистят: обыкновенный, слышь, пятистенок, ценности не имеет, чинить не будем!..
      - Осядь, Криночка! - рассердился Шахов. - Не мути воду-то, сказал. Там люди поумнее тебя сидят, специалисты, соображают, чего надо беречь, а чего нет!
      - Специалисты?! - задохнулся Костя, и его огненная борода словно бы побледнела. - Сосунки! Да я...
      - Кончай бузить! - хлопнул его по плечу Амир. - Тебе больше всех надо? Как начальство решит, так и будет. Верно, Семен Иванович? - Он ехидно подмигнул стоявшему в стороне Пенкину.
      Поняв, что отмолчаться не удастся, Сеня выступил вперед и, вдохнув поглубже, изрек:
      - Демонтаж объекта, думаю, следует проводить по утвержденному управлением плану. Гм-м!.. - На сей раз "гм-м" получилось отличное, как громовой раскат. - Вот так! - веско добавил он, рискнув при этом взглянуть на мрачно потупившегося Костю.
      - А я чо, против? - буркнул тот. - Мне приказали, я делаю, - он повернулся и полез в кабину крана. - Хоть щас крышу снесу!
      Машина взревела и начала задирать стрелу.
      - Стой!.. Стой, зараза! - замахал руками Шахов. - Семен Иванович, - повернулся он к Пенкину, - надо бы шифер снять. Новье ведь! Позвольте?
      Костя приглушил двигатель.
      - Чо, Андреич? - прищурился он. - На дачку не хватает?
      Ответить Шахов не успел.
      - Ай-я-яй, граждане строители! - неожиданно звонко раздалось у них за спиной. - И не совестно вам?
      Бригада дружно развернулась на месте: перед ними в позе Наполеона стоял крохотный старичок в огромных стоптанных валенках и куцем линялом пиджачке.
      - Особливо тебе, Константин Петрович, - дедок укоризненно покачал белой лохматой головенкой. - Чай, знаешь, чей дом-от?.. Викентий Мокеич, прадед твой, небось сказывал? Эхе-хе! Память людская... Ну, попытайтесь, попытайтесь! - Старичок в сердцах сплюнул и исчез за гусеницей крана.
      Двигатель вдруг чихнул и заглох.
      - Кто это? - спросил оторопевшего Костю Шахов - Знакомец?
      - А?.. - очнулся тот. - Не, в первый раз вижу!
      - Возможно, живет где-то рядом? - подал голос прораб.
      - Да нет, - озабоченно откликнулся Шахов. - Больно приметный гражданин, я бы запомнил.
      - Не было его тут, точно! - отрубил Амир, ловко выхватывая из пачки зубами сигарету. - Рыжий, чего он там про твоего предка трещал? - и он щелкнул зажигалкой.
      - Вспомнил! - хлопнул себя по лбу Костя. - Мокеич любил вечерами байки травить про всякую нечисть. Ну а мы с братаном, понятное дело, ухи - локаторами и глотаем, не жуя, чего он только ни наплетет. А про дом этот... Сруб, грят, у него особенный, заговоренный, его будто сам Елизар Бастрыгин ставил.
      - Кто такой? Купец? - заинтересовался Сеня.
      - Купец или нет, не знаю. Только Мокеич базарил, что ведьмак он был знаменитый! Мог, к примеру, дом на-попа поставить или печь выкатить из горницы. Ну, понятно, под этим делом, - Костя заговорщически мигнул. - А то ежели кого не взлюбил или кто насолит ему, возьмет и напустит в дом мертвяков. Как полночь, они и начинают шуровать. Человек, представь, в койку, а с ним стены разговаривают, допрашивают почище прокурора. Поневоле крыша съедет, - Костя выразительно дернул себя за огненный чуб.
      - Очевидно, он делал это с умыслом? Чтобы завладеть таким образом чужим имуществом? - осторожно предположил прораб.
      - А черт его знает! - равнодушно ругнулся Костя. - Деньжата у него водились, факт. Как загуляет - вся улица гудит! Веселый был шибко ухлопали его по пьянке.
      - Но не все же он пропил, - сомневался Пенкин. - Тогда и цены на спиртное были несравненно ниже. Припрятал чего-нибудь на черный день, - застенчиво улыбнулся он, - зарыл, замуровал в стену какого-нибудь дома вроде этого, а? Зачем иначе его заговаривать?
      - Н-да-а, - весело протянул Шахов. - Горазд же ты сочинять, Константин! Вон как фантазия у нашего начальства разгулялась! А вот движок-то у тебя сам глохнет.
      - Да не вру я! Вот те крест! - побожился он. - Мокеич рассказывал, честно! - Костя энергично рванул ручку стартера. - Не фурычит. Только что бухтел! - Он откинул боковую крышку двигателя и забрался внутрь с головой. Было слышно, как, остервенело матерясь, Кринка пытается найти повреждение.
      Остальные молча курили, сочувственно поглядывая на раскрытое чрево машины.
      Спустя некоторое время оттуда появился Костя, растерянный и слегка обалдевший.
      - Вот это да, мужики! - Он с размаху сел на гусеницу. - Все свечи в стартере выгорели, вчистую! Ничо не пойму!
      - Не болтай, парень, чего не след, - посерьезнел Шахов и сам полез в двигатель. - Амир, давай сюда! - позвал он.
      - Ведьмак поработал? - блеснул зубами шофер, посылая на изрытый газончик окурок и присоединяясь к товарищам.
      И только Сеня Пенкин как завороженный смотрел на темный, кособокий, неприметный с виду дом...
      3
      Ровно в десять утра Фатьянов вошел в приемную заместителя председателя горисполкома по строительству. Липочка Разумовская, смазливая и вертлявая, в открытом до "беспредела" сарафанчике, сидела за столом, заваленном папками и черновиками деловых бумаг, и занималась привычным делом: трещала на новеньком "Роботроне", любовалась своим отражением в зеркале напротив и щебетала по телефону, придерживая трубку округлым нежным плечиком, которое не мог испортить никакой загар.
      Приход Фатьянова был отмечен прицельным взглядом из-под фиолетовых ресниц, но на сей раз Игорь устоял.
      - Доброе утро. - Он сознательно не назвал Липочку по имени, подчеркивая официальность визита. - Антон Кириллыч у себя? Мне назначено на десять.
      - Проходите, раз назначено! - Секретарша скорчила гримаску и выдала очередную пулеметную очередь на "Роботроне".
      Фатьянов с усилием оттянул массивную дверь из мореного дуба и, оказавшись в тесном "предбаннике" перед еще одной такой же, усмехнулся: "Любопытная зависимость! Чем меньше начальник, тем больше дверь. Почему?"
      Апартаменты Антона Кирилловича Толстопятова размерами напоминали небольшой спортивный зал. Сам хозяин сильно смахивал на медведя-пестуна, успешно прошедшего путь к человеческой цивилизации: досиня выбрит, серый английский костюм-дипломат, безукоризненной чистоты и свежести рубашка, дымчатые очки "Оливер" и массивная золотая печатка с профилем Александра Македонского лишь усиливали впечатление и, по замыслу владельца, очевидно, должны были ненавязчиво, но жестко определить дистанцию для посетителей. Игорь был исключением, Толстопятов питал к нему необъяснимую слабость.
      - А, Фатьянов! - прорычал он, с грохотом выбираясь из-за стола, напоминающего бильярдный. - Проходи, садись, рассказывай!
      - Здравствуйте, Антон Кириллович! Я, собственно...
      - Как жизнь? Не женился еще? - Хозяин с чувством тряхнул протянутую руку и усадил гостя в модное, под старину, кресло типа "Колоссаль". - Ух, пройда! - Он с размаху ухнул в другое, напротив, и погрозил коротким волосатым пальцем. - На Липочку, небось, глаз положил, а? Деморализуешь мне кадры? - громыхал Толстопятов. Брюхо его опасно заколыхалось, грозя "с мясом" выдрать фирменную пуговицу.
      Игорь давно знал бывшего шефа, еще по обществу охраны памятников архитектуры, когда работал под его началом, но так и не смог привыкнуть к манере Толстопятова панибратствовать и совать свой сизый нос в личную жизнь подчиненных.
      - Антон Кириллыч, я вот по какому делу...
      - Да погоди ты! Дай-ка погляжу на тебя. Раздобрел, что ли? Раздобрел! Значит, женился, - удовлетворенно подвел итог Толстопятое. - С меня - вилка, с тебя - бутылка, - снова захохотал он. - Как тебе на новом поприще? Денег хватает? И на "подножные" - тоже? А то посодействую, ты только скажи. Подберем что-нибудь пожирнее.
      - Да нет, все нормально, - наконец прорвался Игорь.
      - Принес? - круто изменил тему разговора зам.
      Игорь раскрыл кожаную папку и вынул вчетверо сложенный план реконструкции района.
      - Я тут отметил все памятники старины, подлежащие реставрации.
      - Давай, давай! - Антон Кириллыч схватил план и расстелил его на своем "бильярде". - Мне в четверг докладывать, а помощники - черт бы их, побрал! - подсовывают всякую липу! Ни одной толковой карты нет в наличии, понимаешь!.. Все такие-то бумажки подтирные суют!.. - Так, он с минуту возил пальцами по чертежу, - хорошо... понятно... отлично... Стоп! - Палец замер. - А это что?
      - Где? - Фатьянов тоже склонился над картой.
      - Улица Береговая, тринадцать, - прочитал Толстопятое. - Дом Е.М.Бастрыгина, тысяча шестьсот восемьдесят седьмой. Памятник древнего зодчества.
      - Как Береговая?! - Игорь отшатнулся. - Не может быть! Здесь должна быть "высотка", гостиница "Интурист"!
      - Именно так! - Цепкие медвежьи глазки в упор уставились на Фатьянова.
      - Ничего не пойму! - Игорь нервно рассмеялся. - Тысяча шестьсот... Да в городе и домов-то не сохранилось таких. Я сам оформлял акты, я помню! Антон Кириллович, у вас должны быть копии, месяц назад я вам посылал!
      - Посмотрим, - Толстопятое погрузился в залежи бумаг на необъятном столе. - Где же она?..
      "Раскопки", на удивление, вскоре увенчались успехом - Антон Кириллович кинул поверх карты пузатую папку с размашистой, сделанной красным фломастером надписью "Реставрация".
      - Так... это не то... это - тоже... Есть! "Акт-заключение экспертной комиссии"... угу... ага... Ясно. Прости, брат. Все точно. Семнадцатый век, историческая ценность, подлежит реставрации и охране. Старею, память подводит! - Щеки Толстопятова как-то враз обвисли, спина сгорбилась. - Пора в берлогу, на покой, - невесело пошутил он, - пока не помели.
      - Да нет, Антон Кириллович! Подождите!.. - Фатьянов дрожащими руками взял злополучный акт и лихорадочно, спотыкаясь на каждой строке, пробежал глазами. Шесть подписей, круглая печать и собственный автограф удостоверяли, что документ составлен по всем правилам.
      - Какой-то бред, - Игорь растерянно посмотрел в коричневые, снова обретшие жесткость глазки шефа. - Чертовщина! Я же помню заключение, я не мог такое подписать!
      - То есть ты утверждаешь, что это не твоя подпись?.. Акт фальшивый?.. А что мне делать с остальными? - Толстопятов потряс папкой, в которую он предусмотрительно спрятал документ. - Снова назначить комиссию, перепроверять? Соображаешь, какую кашу заварил? У меня в четверг - исполком! И я должен доложить!
      - Антон Кириллович, выслушайте! - взмолился Игорь. - Тут какое-то недоразумение. Понимаете... фамилия "Бастрыгин" вам ничего не говорит?
      - Купчишка какой-нибудь?
      - Тут старичок ко мне на днях приходил, хлопотал он за этот дом. Странный такой дедок, - Фатьянов запнулся, понимая, что не может вспомнить внешность давешнего гостя. - Так вот, он утверждал, будто Бастрыгин Елизар Матвеевич, хозяин дома, был знаменитый... ведьмак! с трудом выговорил Игорь, почти физически ощущая, что пол уходит из-под ног.
      - Ты мне не крути! - Тяжелая длань с треском опустилась на столешницу. - Время не то - на лешаков валить! Это - денежки! - потряс снова папкой Толстопятов. - Народные, между прочим! И немалые! Сколько стоит реставрация одного такого домика? А?.. Не слышу!
      - Антон Кириллович, я сейчас привезу свой экземпляр акта. Я скоро вернусь! - Фатьянов поднялся и, влекомый смутным, нехорошим предчувствием, выбежал из кабинета.
      Ощущение опасности - непонятной и абстрактной, и от того еще более зловещей, - застряло где-то под ложечкой, и от него по животу гулял неприятный холодок. Прыгая через две ступеньки, Игорь спустился в холл первого этажа и остановился. Чего он, собственно, испугался?.. Ну, акт... ну, карта, старик этот полоумный. Спокойно, Игорь Евгеньевич! Ты же образованный товарищ, атеист, член партии и крепко усвоил с детства, что кикиморы, лешие, домовые и прочая нечисть только в сказках водится. Народный фольклор, так сказать. План - это без вопросов - мои "гаврики" сработали, "пошутили" - недаром семнадцатый век замолотили! Ну, это им дорого обойдется, надолго отобьет охоту юморить. Но заключение?.. Что за этим? Неужели я напутал? Правда, от такой жары недолго и свихнуться, и все-таки здесь что-то нечисто! А если предположить на минуту, как вариант, как гипотезу... Только спокойно, спокойно, приказал себе Игорь и, чтобы унять расходившиеся нервы, вытащил сигареты, не спеша размял хрустящую ароматную палочку и щелкнул зажигалкой.
      - Ох, Игорь Евгеньевич! - раздалось в прохладной тишине холла. И все-то вам неймется!
      Фатьянов вздрогнул. Взгляд мгновенно обежал стены просторного помещения и замер на Доске почета, словно притянутый магической силой. Там, между ликами председателя исполкома и каким-то рядовым депутатом, втиснулась знакомая физиономия.
      Дед Кузька!
      У Игоря пересохло в горле, он зажмурился и помотал головой, гоня наваждение. Тьфу!.. Померещилось. Рядом с председателем, как и положено, красовался его зам, Антон Кириллович.
      Фатьянов судорожно сглотнул и направился к выходу. Уже в дверях не удержался и еще раз взглянул на Доску. Толстопятое широко улыбнулся и подмигнул совершенно обалдевшему Игорю карим полыхнувшим малиновым огнем глазом...
      4
      Домовой в законе Архип Захарович, единодушно и бессменно избираемый председателем собрания последние два года, самозабвенно стучал большим деревянным молотком. Он позаимствовал его когда-то у одного районного судьи. Суд размещался в бывшем купеческом доме, находившемся на попечении Архипа Захаровича. Потом суд переехал в другое помещение, а дом, как и многие в городе, следуя генеральному плану реконструкции, снесли и поставили на его место молодежное кафе. Архип Захарович был уже в летах, шума не переносил вообще, а от дьявольской современной музыки у него резко подскакивало давление и нестерпимо чесались пятки, вводя в искушение растоптать, разметать орущие, визжащие, гремящие предметы в нарушение Кодекса Домовых. Поэтому, прослышав о коммуналке на Береговой, решил, что это много лучше, чем панельные высотки с мрачными, сырыми подвалами и вечными сквозняками, где кроме хронического насморка и ревматизма ничего не заработаешь. Архипа Захаровича приняли в жилищный коллектив, как и подобает его заслугам и положению, с уважением и радостью.
      Город рос, строился, и добрых старых уютных домов оставалось все меньше и меньше. Пропорционально увеличивалось и население коммуналки. Народ подобрался самый разномастный: от совсем еще зеленых юнцов, которым едва перевалило за пятьдесят, до степенных, покрытых патиной домовых, помнящих благословенные времена без электричества, выхлопных газов и пестицидов. А совсем недавно к ним прибились леший Тит из вырубленной под новый микрорайон березовой рощи и кикимора Варька из засыпанного шлаком и застроенного кооперативными гаражами болотца у реки.
      Долгое время было спокойно, пока однажды домовой Кузька, самый любознательный из них, регулярно следивший за местной прессой, не ошеломил всех сообщением о решении горисполкома на месте коммуналки построить гостиницу.
      Известие вызвало тихую панику. Одни считали, что пора собирать пожитки и подаваться в деревню, проситься у печных на содержание. А это, как известно, самое распоследнее дело, крайняя степень деквалификации домового! Другие, кто помоложе, рвались в бой, горели желанием померяться силами с официальными властями, предлагая самые экстремистские меры.
      Разброд прекратил Архип Захарович. Он заявил, что как самый старший по возрасту и положению принимает на себя всю ответственность и готов возглавить борьбу за дом. И не только потому, что это последнее их прибежище, но и по соображениям принципиальным: дом Елизара Бастрыгина - память о добром старом времени, и сохранить ее для потомков - их святой долг. Архип Захарович отправил Кузьму парламентером в исполком, но дальше секретарши тому пробиться не удалось.
      Между тем почти всех жильцов выселили, а к дому пригнали кран с чугунной чушкой и бульдозер. Положение создалось угрожающее, и тогда было решено вынести вопрос на всенародное обсуждение.
      - Тихо, друзья мои, угомонитесь! - изо всех сил колотил молотком Архип Захарович. - Так мы ничего не придумаем!.. Эй, вы там, на комоде, оставьте в покое пудреницу, поросята!.. Серафим Гаврилыч, опять хозяйские конфеты таскаешь? Нехорошо!
      - А я што? - Уличенный Серафим Гаврилыч быстро сунул карамельку за щеку. - Я ж от табака отвыкаю. Все по науке, в журнале прописано.