Третий фронт - Третий удар. «Зверобой» из будущего

– Командующий Балтийским флотом адмирал Трибуц от лица флота благодарит бригаду за пополнение техническими средствами и выделение инструкторов для бригады морской пехоты. Воины бригады, погибшие при абордаже вражеского броненосца «Вейнемяйнен», навечно зачислены в экипаж броненосца береговой обороны «Фрунзе».

– Исполняющий обязанности председателя Ленинградского областного комитета партии товарищ Мехлис от лица жителей города горячо благодарит солдат и офицеров бригады за отведенную от города опасность. Именем бригады будет назван проспект в новом районе города, строительство которого начнется сразу после отступления гитлеровцев на расстояние более 150 километров от города. Как чрезвычайный представитель партии товарищ Мехлис лично ходатайствует перед товарищами по партии о приеме всех воинов бригады в ряды членов ВКП(б) без прохождения кандидатского срока.

Радио и пресса

Из Сводки Совинформбюро от 23 марта 1942 года

«На Выборгском направлении бойцы к-на И., действовавшие во фланговом охранении наступающих частей РККА, обнаружили и уничожили замаскированный аэродром противника. На земле уничтожены 16 финских бомбардировщиков и 8 немецких истребителей «Мессершмитт-109». Кроме того, уничтожена охрана аэродрома численностью до 2-х рот, 5 единиц бронетехники, 1 противотанковое орудие, в ходе боя взорвано бензохранилище.

Захвачены в исправном состоянии 3 грузовых, 1 легковой автомобили, 2 противотанковых и 4 зенитных орудия…»

Берлинское радио, 24 марта 1942 года

«…остатки ополоумевшей орды русских, пытавшихся вторгнуться в Финляндию и попавших в полное окружение, в последнем приступе злобы прорвались в район древней крепости викингов, города Виипури. Пытаясь сломить мужественную оборону гарнизона города, «иваны» подверглись внезапному фланговому удару N-го танкового батальона и были полностью рассеяны! В этом бою уничтожено более 50 большевистских танков, взяты большие трофеи, подсчет которых займет не менее 2-х суток».

Из Сводки Совинформбюро от 26 марта 1942 года

«Части под командованием генерал-майора М. после долгих и упорных боев на Выборгском направлении вчера днем, сломив организованное сопротивление противника, освободили город и порт Выборг!

Попытка контрудара силами немецкого танкового батальона привела к его полному уничтожению во встречном танковом бою. В ходе этого боя экипажем танка командира танковой роты майора М. были уничтожены около 8 танков противника.

4 танка, брошенные немецкими экипажами после удара наших тяжелых САУ, захвачены в полностью исправном состоянии.

В ходе боев за город было уничтожено: 84 танка и САУ, 28 орудий и минометов (включая зенитные), 16 самолетов.

Кроме того, захвачено: танков и САУ – 8, орудий и минометов – 24 (включая 10 зенитных), 78 грузовых и 12 легковых автомобилей, большое количество стрелкового оружия и боеприпасов…»

Из Сводки Совинформбюро от 1 апреля 1942 года

«Вчера ночью сводная рота гарнизона г. Выборг и бригады морской пехоты под командованием капитана третьего ранга К. и майора Б., пройдя около 20 километров по льду, внезапным ночным ударом захватила ледокольный пароход «Апу» и броненосец береговой обороны «Вейнемяйнен»!

Эта операция, не имеющая аналогов в военно-морской истории со времен парусного флота, являет собой пример мужества и массового героизма солдат и офицеров Красной Армии…»

«Фелькишер беобахтер» от 31 марта 1942 года

«Беспрецедентный акт пиратства

В ночь на 30 марта русские войска, терзающие финское население в окрестностях города Виипури, совершили акт неслыханного пиратства.

Ими было осуществлено предательское ночное нападение на ледокольный пароход с красноречивым названием «Апу» («Помощь»), который пытался доставить гуманитарный груз Красного Креста нуждающимся финским гражданам осажденного красными бандами города.

Русские варвары, подкравшись по льду к мирному судну, обстреляли его из пушек и, используя абордажное снаряжение, ворвались на палубу, устроив зверскую резню экипажа и миссии Красного Креста. Затем они, коварно прикрываясь финским флагом и флагом Красного Креста, направили захваченное судно к финскому броненосцу «Вейнемяйнен», который осуществлял прикрытие мирного конвоя из ледокольных пароходов «Апу» и «Семпо» от возможного нападения с моря или воздуха.

Считая, что ледокол идет на сближение с целью получения помощи, броненосец не открывал огня. Протаранив захваченным ледоколом борт, орды коммунистических головорезов затопили палубу боевого корабля. Однако тут они наткнулись на самоотверженное сопротивление прекрасно обученного и вооруженного экипажа. Пользуясь огромным численным превосходством, банды пьяных варваров врывались во внутренние помещения броненосца. Заваливая коридоры своими трупами, одуревшие от водки и крови недочеловеки захватывали все новые помещения.

Финских матросов и офицеров, попавших живыми в руки красных извергов, вытаскивали на палубу и подвергали бесчеловечным пыткам: отрубали головы лопатами с пожарных щитов, травили собаками, бросали живьем в топки ледокола.

Однако радость коммунистов была недолгой: последние выжившие финские матросы открыли кингстоны. Получивший пробоину от столкновения с ледоколом, но несломленный, линкор скрылся в водах Балтики, унеся с собой немало пьяных русских бандитов.

Благодаря самоотверженной борьбе экипажа «Вейнемяйнена» второй ледокольный пароход сумел избежать участи «Апу».

Из статьи в газете «Красная Звезда» от 2 апреля 1942 года

«Абордаж во льдах

В ночь на 30 марта сводная рота Выборгского гарнизона, составленная из морских пехотинцев N-ской бригады под командованием к-на 3-го ранга К., мотострелков генерал-майора М. под командованием м-ра Б. и бойцов ОсНаз НКВД под общим командованием к-на И., осуществила успешную операцию по захвату двух боевых кораблей финского флота.

Бойцы сводной роты действовали тремя эшелонами – группа обеспечения, штурмовая группа и группа огневой поддержки…

Так как основная цель операции – броненосец береговой обороны «Вейнемяйнен» – находилась на значительном расстоянии от кромки льда, операция проводилась в 2 этапа: захват ледокольного парохода, двигавшегося вдоль кромки льда, и непосредственно штурм броненосца. На первом этапе бойцы штурмовых групп действовали исключительно бесшумным и холодным оружием…»

«Таймс» от 6 апреля 1942 года

«Получило подтверждение заявление советского командования о захвате финского броненосца береговой обороны «Вейнемяйнен». По сообщению командования Балтийского флота, подтвержденному нашим военным атташе, захваченный броненосец позавчера бросил якорь в гавани Кронштадта. Захваченный русскими корабль представляет собой…»

«Чикаго трибьюн» от 6 апреля 1942 года

«Прибавка линейного флота. Увы, не нашего…

Позавчера в русском военном порту Кронштадт (недалеко от бывшей русской столицы Санкт-Петербурга, называемого теперь Ленинград) бросил якорь захваченный русскими морскими пехотинцами финский броненосец «Вейнемяйнен». Если захват на самом деле был произведен без помощи части команды, то данная операция может стать предметом зависти всех подразделений морской пехоты в мире».

Из статьи в газете «Красная Звезда» от 6 апреля 1942 года

«Днем 4 апреля в гавани Кронштадта бросили якорь трофейные корабли – ледокол «Апу» и броненосец береговой обороны «Вейнемяйнен». Штурмовая операция, трофеем в которой они стали, была проведена…»

«Фелькишер беобахтер» от 7 апреля 1942 года

«Кровавый трофей красных бандитов… К сожалению, в храбром экипаже «Вейнемяйнена» нашлись гнусные предатели, которые в обмен на обещание жизни остановили поступление воды в трюмы предательски захваченного коммунистами корабля. Все они впоследствии были расстреляны на палубе.

Получивший пробоину от тарана ледоколом, броненосец с трудом, но удержался на плаву. Трое суток красные пираты сгружали и свозили на берег трупы своих подельников, уничтоженных храбрыми финскими матросами (фото с самолета, изображающее волокуши с ранеными при их погрузке на борт). Трупы отважных финнов были просто выброшены за борт.

Днем 4 апреля кровавый трофей русских бандитов с огромным трудом дотащен ими до гавани Кронштадта, где он и сел на мель. По мнению экспертов, даже при надлежащем ремонте (который русские свиньи вряд ли смогут обеспечить) корабль смог бы вступить в строй не раньше ноября этого года…»

«На страже Родины» (Ленинградский фронт), 7 апреля 1942 года

«Жители Ленинграда и Кронштадта, бойцы гарнизона, моряки-балтийцы продолжают приходить на набережные, с которых виден застывший у стенки морзавода трофей выборгцев, чтобы прикоснуться к новой, яркой странице Славы советского оружия. На бывшем финском броненосце проводятся ремонтно-восстановительные работы для ликвидации последствий штурма, инвентаризация судового имущества и перебивка всех надписей, табличек и трафаретов, выполненных на финском языке, на русский. В редакции газет и радио поступают многочисленные предложения о новых названиях для взятых штурмом кораблей. Так, помимо прочего, поступило предложение назвать их именем офицеров, командовавших операцией, однако герои, как стало известно редакции, скромно отказались от этой чести».

«Фелькишер беобахтер» от 9 апреля 1942 года

«Бандитские орды, окруженные в окрестностях города Виипури, окончательно отрезаны от всех путей снабжения уже более недели. По данным разведки, в их рядах начался голод, участились случаи междоусобных драк и даже перестрелок за кусок хлеба. Все больше большевистских солдат, вынуждаемые голодом, бессмысленной жестокостью комиссаров и ударами доблестных воинов Великой Германии и их финских союзников, убивают своих командиров и сдаются частям Вермахта…»

Из статьи в газете «Красная Звезда», 10 апреля 1942 года

«Бои на выборгском плацдарме Воины РККА продолжают вести бои в окрестностях г. Выборг, отражая все попытки немецко-фашистских захватчиков и их пособников-белофиннов прорваться к городу. Уже неделю солдаты, матросы и офицеры гарнизона сражаются в полном окружении, снабжение и эвакуация раненых производятся в основном по воздуху. Однако временные трудности никоим образом не снижают боевой дух защитников родной Выборгской земли…»

«На страже Родины» (Ленинградский фронт), 10 апреля 1942 года

«…одной из основных задач и желанной целью всех без исключения солдат и матросов, сержантов и старшин, офицеров, сражающихся на Кольском полуострове и в окрестностях города великого Ленина, является скорейшее установление надежных путей сообщения с осажденным Выборгом для оказания помощи его героическим защитникам и мирному населению…»

Из сообщения Ленинградского радио от 12 апреля 1942 года

«Сегодня около 7 часов утра конвой судов под охраной боевых кораблей Балтфлота достиг порта Выборг, установив надежное сообщение с городом и прорвав транспортную блокаду фашистов…»

Берлинское радио, 13 апреля 1942 года

«Остатки большевистских банд бегут с финской территории! Ценой огромных потерь, вызванных отважными действиями Люфтваффе и финских торпедных катеров, русским удалось протащить в район Виипури 2 или 3 баржи. Началась погрузка разрозненных остатков красных армад. Бросая оружие и технику, полностью утратившее человеческий облик, паникующее стадо хлынуло на баржи…»

Из выступления Л. З. Мехлиса на Ленинградском радио 14 апреля 1942 года

«Следует решительно пресекать различного рода паникерские слухи, распространяемые гитлеровской пропагандой и ее добровольными пособниками из числа легковерных граждан. Ни о каком оставлении Выборга не может идти речи! Это исконно наш город, освобожденный Красной Армией раз и навсегда, даже если не говорить о стратегическом значении этого крупного транспортного узла, хотя Выборгский плацдарм дает нашим войскам целый веер возможностей развития стратегической ситуации.

Вероятно, слухи об отводе наших войск из района Выборга вызваны обычной перегруппировкой сил на плацдарме. Не раскрывая военной тайны, могу сказать: на данный момент, помимо раненых, из Выборга выведена только одна часть – Отдельная Выборгская механизированная бригада особого назначения РГК. Бригада выведена в тыл для отдыха и переформирования, так как именно на нее выпала вся тяжесть прорыва через финские укрепления и освобождения города, а также основная нагрузка по обороне города в первые, самые тяжелые, дни. При этом вся боеспособная техника, часть тыловых подразделений и большая часть зенитной артиллерии бригады остаются в Выборге…»

Казарский И. А., Выборг, Круглая башня

Утром 14 апреля меня вызвал генерал Мындро, задержавшийся после убытия бригады для передачи дел своему сменщику на должности начальника Выборгского гарнизона.

После обмена приветствиями Михаил Иванович сказал:

– Так, корсар, передавай дела в батальоне заместителю, и к 17.00 быть в порту, около 2-го пирса. С собой возьмешь всех своих архаровцев, которые участвовали в абордаже. С командиром бригады согласовано. Причем загляни к медикам, забери легкораненых «пиратов» – кого на досрочную выписку, кого переводом в Ленинградский госпиталь.

– Есть! Вот только из лап медицины кого-то забрать…

– Заберешь, начмеду должны были из Ленинграда распоряжение передать. Все, кап-три, выполняйте.

– Есть!

Развернулся, вышел. Похоже, будет большой сабантуй, скорее всего – с награждением. Понятно, не за ордена воюем, но и они тоже душу греют. Героя, похоже, не дадут – эту награду в Кремле вручают, но «Звездочка» или «Знамя» тоже неплохо. Так, сейчас в часть, озадачить зама сбором бойцов, самому – к эскулапам.

Акулич И. Ф., Выборг, гарнизонный госпиталь

«Добра, што не сiльна зачапiла, – мяккiя тканi. Каб надкосцiцу не ўшыбла, ужо б выпiсаўся. Ой, курыць хачу, ажно вушы пухнуць!» – Осип Акулич, сержант морской пехоты, направился к курилке в расчете на то, чтобы встретить знакомого если не «стрельнуть» табачку на папироску, то хоть «добить бычка».

В курилке, помимо раненых бойцов, обнаружился младший сержант из хозслужбы – «старый хитрый хохол», по определению раненых, себе на уме дядька лет пятидесяти. Он с видимым наслаждением курил папиросу из добытой где-то пачки «Казбека». При этом все намеки и подначки «бестабачных» бойцов (а таковых в курилке было как бы не больше, чем курящих) игнорировались им с невозмутимостью сфинкса – если можно представить себе вислоусого сфинкса в потертом ватнике.

Осип быстро оценил шансы разжиться табачком как близкие к нулевым и, решив получить хоть какое-то удовольствие, бросил в пространство:

– Дзеда парень не плохей. Толькi сцыцца i глухей…

Это стало последней каплей в чаше терпения «деда»:

– Ах ты, блоха земноводная! Жаба ты чернопузая! – Бойцы с хохотом вывалились в коридор, спасаясь от ухватившегося за снегоуборочную лопату хозяйственника. И чуть не затоптали подходившего к курилке офицера морской пехоты.

– Сержант Акулич! – окликнул Казарский (это был он), – через 10 минут – с вещами у кабинета главврача.

– Есть!..

Саня

Строй бригады стоит на набережной в Ленинграде, рядом с причалившим «Вейнемяйненом». Подходит небольшая группа морпехов и поднимается на борт корабля. За ними еще группа в сухопутной форме. В обеих вижу лица участников абордажа. Перед строем бригады появляется человек в адмиральской форме и начинает зачитывать список. Из строя вызывают участников захвата броненосца. Адмирал приглашает подняться на палубу. Уже на корабле собираемся в единый строй с морпехами и осназовцами. Старшим становится Казарский.

На палубе множество корреспондентов. Щелкают фотоаппараты. Жужжит кинокамера. Политработник из штаба флота произносит небольшую вступительную речь. За ним уже более обстоятельно высказывается Трибуц. Мне, стоящему вдали от журналистов, трудно разобрать, что именно они говорят, но общий смысл ясен: типа, мы – герои, каких мало. Начинает играть оркестр. Казарский выходит из строя, держа в руках рынду. Жмет руку новому капитану корабля, передает колокол. Каперанг вешает его на место и бьет первые склянки. Трибуц говорит, что это первые склянки на броненосце «Фрунзе». Далее шквал фотовспышек и криков «ура». Минут через пять мы покидаем палубу нового русского корабля и занимаем места в строю бригады. Зрителей собралось очень много. На суше состоялся новый митинг.

Ну и любят же здесь языками чесать! По поводу и без… Хорошо, погода не жаркая – стоим уже два часа, а разные представители, секретари и делегаты никак не могут успокоиться, и главное, хоть бы кто что нового сказал – нет же, пересказывают предыдущих своими словами. Замечаю, что некоторые иностранные журналисты переговариваются между собой, парочка даже откровенно зевает. У меня уже затекают ноги, а каково сейчас некоторым вернувшимся из госпиталя – вообще трудно представить.

Наконец товарищ Мехлис, которому, видимо, тоже надоело, выходит снова на трибуну и зачитывает указ об учреждении ордена Нахимова. Затем начинается награждение. Первыми ордена и медали получают морпехи и присутствующие осназовцы. Кап-три Казарский как инициатор абордажа получил Героя и в довесок медаль «За освобождение Выборга». Мне достался Нахимов с номером один, Нике – два, Змею – три, капитану из осназа (так и не запомнил его фамилию) – четыре, кап-разу, проводившему конвой трофеев из окрестностей Выборга в Кронштадт и ставшему капитаном «Фрунзе», – пятый. Затем Нику и ее братву вызвали снова – за бункер. А потом началось – все воины бригады были отмечены правительственными наградами. Процесс растянулся до вечера.

Ника

Перед награждениями я успела только мельком увидеть Саню и Олега. Куда делся Змей, я так и не смогла понять. Стоять в ожидании, когда тебе повесят очередную цацку, было и грустно, и забавно. Нам, бойцам особого назначения, коротко ОН, выдали по комплекту новой формы. Я тупо уставилась на черные штаны, почти скопированные с моих родных попаданских, и черный бушлат. То, что в точно такой же форме мы штурмовали бункер, было объяснимо, но чтобы на награждении… Таким образом, вопрос об отличительной символике ОН был решен без нас и, на мой взгляд, достаточно оригинально. Пообещали еще потом, ближе к лету, черные береты с малиновой окантовкой. Я хмыкнула, но не стала заострять внимание на том, что кое-кто кое у кого просто кое-что спер. Только тельников не хватало.

Оказаться под дулами фотокоров, скажу я, то еще западло. Нашу гоп-компанию дружная братва писак разве что на язык не попробовала, а так – расстреляла фотовспышками. Магниевыми. От привычных в свое время электрических и то глаза болели, что говорить о взрывающихся, дымящихся и воняющих этих.

После награждения меня мило потащила в сторону одна дамочка и сразу с вопросом:

– Скажите, пожалуйста, товарищ майор, вы единственная женщина, командующая мужским взводом. Как вы этого добились?

– С помощью молотка, кувалды и такой-то матери.

Девочка моя, буду я тебе объяснять, почему и как? На языке крутился ответ в стиле «легла под каждого», но скажи я подобное – и так лелеемая Ярошенко конспирация полетит за борт. А тут примерно метров пятнадцать точно есть. Да и пошлить как-то после всего этого апломба не хочется.

– Надо верить в свои силы, и обязательно в жизни всего добьешься, – вот, кажется, нашла наиболее оптимальный ответ.

На лице девушки отразилось недоверие, но доколупываться дальше она не стала. Умница. Редко встретишь журналиста, у которого мозги занимают объем больший, чем гонор.

– Извините, мне надо идти. – Я козырнула и побежала по ступенькам вниз.

Все-таки в бункере было легче.

Казарский И. А., Ленинград, 15 апреля 1942 года

До Ленинграда дошли за ночь на эсминце. Проскочили удачно, без стрельбы. В городе генерал Мындро, переговорив с кем-то по телефону, передал всю нашу «абордажную команду» лейтенанту из гарнизонного штаба. Тот отвел нас всех в баню, правда, ограничив время на помывку получасом. В предбаннике всех ждали новенькие комплекты парадной формы, от сапог до бескозырок, подобранные по размеру. Да-а-а, похоже, сабантуй намечается полномасштабный. Может, даже и корреспонденты будут? Хотя, что значит – «может»? Точно будут, не каждый год броненосцы захватываются.

После бани всех доставили опять в штаб гарнизона. Промурыжив там минут пятнадцать в актовом зале, нас подвергли затем получасовому инструктажу о «правилах поведения в присутствии представителей отечественной и зарубежной (ого!) прессы». Затем меня повели «на дополнительный инструктаж». Теряясь в догадках, поднялся по лестнице, вошел за сопровождающим в кабинет, где увидел лично товарища Мехлиса. Оказалось, мне отведена особая роль – вручить капитану корабля рынду с новым названием, что символизирует окончательное превращение «Вейнемяйнена» во «Фрунзе» и его передачу флоту. Да еще под прицелом фото– и кинокамер корреспондентов. Лестно, конечно, но ведь и ответственность…

* * *

Наконец нас подвезли к набережной, около которой пришвартован наш трофей. Ох и большая ж дура! Идем к трапу. На набережной стоит строй – ага, ОМБрОН, вон знакомые лица. Но явно не все. Потери у них, конечно, были высокие, но не настолько, чтоб в батальонной «коробочке» по 50 человек было. Похоже, представители. Так, а это что за явление на палубе – в наших черных бушлатах и шапках-ушанках? Судя по Нике Ивановой во главе строя – осназовцы. Да и кителя не наши, покрой другой, карманов больше. Так, что там под кителем? Здо-о-о-рово там под кителем, честно скажу, но я ж в плане формы глянуть хотел. Ага, обычное хабэ, не тельняшка – вот и еще отличие. А вот на кителе… Да уж, и правда – Герой Советского Союза, не соврало «солдатское радио». Так, вступительная речь. Товарищ Мехлис лично. Ого! Про исторические традиции, про абордаж шведов у берегов новорожденного Санкт-Петербурга, адмиралы Ушаков и Нахимов, «шхерный флот» Синявина (ну тут разве что географическая привязка). Странно, вроде как раньше поминать царских генералов и адмиралов было, мягко говоря, не принято. Но, с другой стороны, орден Кутузова-то ввели в оборот… Так, речь окончена, зовут. Иду с рындой в руках, как жених с букетом. Мля! Поймать бы этих фотографов и заставить самих рубить строевым на ощупь из-за их вспышек! Не промазать бы хоть… Все, дошел успешно. Вручаю.

– Спасибо за корабль! – это мне, тихонько.

– Да на здоровье, лишь бы на пользу пошло… – это я.

Капитан лично вешает, отбивает полуденные склянки, палит пушка на Петропавловке (надо же, как рассчитали по времени!), ползет на мачту военно-морской флаг, оркестр играет «Интернационал». Черт, а пробирает, до печенки пробирает! Стоим «смирно», слушаем, корреспонденты шалеют, пытаясь ухватить в один кадр и нас с капитаном, и флаг, и, абордажников. Не-е-е, ребята, это только с аэростата…

* * *

Спускаемся на сушу, строимся напротив борта рядом с омброновцами. Хм, неудачно звучит – уж овцами их никак не назовешь! Опять речь. Указ Президиума ВС СССР… О введении новых наград. «Медаль за освобождение Выборга» – понятно. Жаль, нам не светит – это бригаде и осназовцам, что параллельно лесами шли. Еще, пожалуй, летунам из «воздушного зонтика». А вот это уже интересно! Орден Нахимова! Может, и мне обломится, раз уж к нашему абордажу приурочили введение? Шикарно было бы под номером 1 орденок отхватить – уникальная была бы награда! Нахимовская медаль – это моим орлам – вон, уже облизываются. А вот и награждение.

– Капитан третьего ранга Казарский! Для получения награды – выйти из строя!

– Есть! – опять рублю строевым. Как же волнуюсь! Первая боевая награда, до этого как-то не сподобился, ни наград, ни ранений. Кроме значков, ничем не «украшен».

– Указом Президиума… за организацию и проведение… беспримерной операции… мужество и героизм… звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда»!

ЧТО?! Не ожидал. Точнее, и ожидал, и хотел, но убедил себя, что не дадут. Эх, а Нахимов-то уплыл, за одно дело два ордена не дадут. Ого! Еще и «За Выборг», как и всем участникам абордажа!

– Служу трудовому народу!

Как же трудно идти строевым на «ватных» ногах!

Акулич И. Ф., Ленинград, 15 апреля 1942 года

Ух ты! Комбату «Героя» дали! И правильно. А что мне, интересно? Сказали, «За Выборг» всем, кто на корабли ходил, значит, и мне? Будет две медали, тоже хорошо. Вот, зовут!

– …За мужество и героизм, проявленные во время операции по штурму вражеских кораблей, награждается Нахимовской медалью. За активные действия, связанные с освобождением города и порта Выборг – медалью «За освобождение Выборга».

А як жа? Правая ж рука на лентачцы вiсiць! Адной рукой, дзве медалi, да к iм бумагi! Ой, што ж гэта… Камбрыг, САМ, расцегвае мне карман нагрудны, кладзе бумагi. Ой, стыдна…

– Служу трудовому народу!

Из записок корреспондента «Таймс»[1]

14 апреля

Сегодня нас, аккредитованных в Москве журналистов (правда, не всех), собрали в Кремле и предложили съездить в Ленинград. Там состоится торжественное зачисление в строй трофейного финского броненосца, и нас пригласили присутствовать при этом. Надо сказать, что Ленинград – город прифронтовой, кроме того – база флота, и попасть туда без специального разрешения просто невозможно. Понятно, что отказавшихся не было. Да и само мероприятие обещает быть интересным.

Нас всех тут же отвезли на вокзал, где ждал литерный поезд. Все возражения и требования доставить в гостиницу были отметены. Нам было сказано, что все необходимое мы получим на месте, отпустить же нас нельзя из соображений секретности и обеспечения безопасности. Неприятно, но понятно. Особенно раздражены наши фотографы – высказываются недовольства советскими фотоматериалами и сомнения в том, что в прифронтовом городе окажется все нужное. Особенно несдержанны американцы, я же стараюсь держать себя достойно британского джентльмена.

Кстати, ужин в поезде оказался весьма неплох, хоть и не в британских традициях.

15 апреля

Озвучили программу – торжественный акт передачи корабля на палубе с участием большинства абордажников; торжественное построение на берегу, с оглашением важных Указов Правительства, и церемония награждения; праздничный банкет. Обещана возможность общения с «виновниками торжества», правда – с рядом ограничений и в присутствии офицера службы безопасности. Осталось непонятно – боятся ли русские власти нашей настойчивости в расспросах или несдержанности собственных солдат и офицеров.

Броненосец стоит, прижавшись бортом к набережной. Не «Худ», конечно, и не «Куин Элизабет» – но достаточно серьезный кораблик. Не представляю, как можно было вскарабкаться на борт со льда без содействия (может, и невольного) кого-то из экипажа. По-моему, что-то тут нечисто.

На площади напротив корабля – строй солдат. Говорят, это представители механизированной бригады, которая прошла с боями около 100 км по вражеской территории и захватила Viborg. Вроде как некоторые солдаты и офицеры участвовали в захвате корабля. Наверное, это та группа, которую ведут к трапу.

Церемония символической передачи корабля флоту, проведенная офицером морской пехоты, проста и лаконична, может, даже чересчур, – если, конечно, не считать длинной вступительной речи представителя большевистской партии. Она-то могла быть и покороче. Он долго рассуждал о военно-морской традиции, об истории флота, при этом умудрившись ни разу даже не вспомнить лорда Нельсона – а как можно говорить о военно-морской истории, не упомянув об этом человеке?

Строй русских корсаров оставляет двойственное впечатление: с одной стороны, куцый и разношерстный – тут пехотинцы, танкисты, морская пехота, несколько артиллеристов. С другой стороны – их незначительное по сравнению даже с неполным экипажем броненосца количество прямо кричит об их боевых способностях. В строю немало легкораненых – нам сказали, что их отпустили из госпиталей специально для участия в торжествах.

Оказывается, часть бойцов в черном не имеют отношения ни к морской пехоте, ни к флоту. Это бойцы spetsnas – некий аналог наших десантников SAS. Как ни странно, во главе этой группы довольно молодая женщина. Тем не менее на ее кителе виднеется золотая звездочка высшей воинской награды. Интересно было бы побеседовать с этой emansipe – узнать, например, за что она получила свои награды. Однако боюсь, что это опять окажется изрядно поднадоевшая «voennaja taina», черт бы ее подрал.

Еще один интересный персонаж – офицер с типично славянской широкой физиономией и огромной широколобой собакой около ног. Вспоминается байка одного из коллег о среднеазиатской овчарке. Может, это и есть одна из них? Как истинный британец я не мог не обратить на нее внимание. Ого, а собачка-то непроста! Русский адмирал, командующий флотом, лично поднес этой зверюге перевязанную ленточкой говяжью ногу. Если я правильно понял – эта овчарка поймала капитана броненосца. Хотелось бы добыть щеночка, но, судя по аппетиту награжденного пса, прокормить его на карточки будет практически невозможно, придется подождать до конца войны.

Новые ордена – of Nakhimoff и of Ushakoff – это какие-то древние русские адмиралы, новые одноименные медали. Отметить, что при всем декларируемом «равенстве и братстве» награды для рядовых и офицеров все же разные. Это ослабление режима или что-то иное? Надо обдумать в спокойной обстановке.