Черная металлургия (Главы из романа)

      Новые города типа Магнитки могли бы куда быстрее шагнуть в области культурного развития, меньше было бы общекультурной отсталости, невежества (на фоне технического невиданного прогресса!), если бы больше внимания, заботы было о кадрах гуманитарной интеллигенции.
      * * *
      Вера Каратаева - в местном театре. Посещение инкогнито вместе с приятелями-стахановцами и стахановками. (Описать в подробностях мое с В.Захаровым и его женой посещение спектакля "Свадьба Кречинского" на Магнитке.)
      * * *
      Как ни странно, но именно "жизнь", продолжающаяся в металле, когда он выходит из печи, и является причиной всех дальнейших пороков металла. Если бы в формах застывал уже безжизненный, мертвый металл, это было бы тем идеалом, к которому металлургия должна стремиться! (см. Байков, тетрадь Д1).
      * * *
      Со всею яростью продраить в романе виновников небрежного строительства жилых домов.
      * * *
      Когда Бессонов выводит на одно из первых мест новый завод, он вспоминает все начальные ошибки свои и Сомова на Большом Казымовском комбинате и начинает с азов... Но он, Бессонов, делает все это после того как получил нагоняй в министерстве или в ЦК. Продумать, нельзя ли это "новое рождение" Бессонова совместить сюжетно с "новым рождением" Шубина и со сменой руководства в области.
      * * *
      Поездки Паниной с мужем в Днепропетровск. Семья мужа. Встречи со старыми товарищами. Сюжетная связь с югом - кроме Балышева.
      * * *
      Гигантский завод-комбинат, как непрерывно действующий, неустанный часовой механизм.
      * * *
      Когда Бессонов покидает Большой Казымовский, он бродит по прокату, вспоминает, как здесь охотились на куропаток, потом, - как осваивали [1 неразобр.] стан "302", - так тяжело, так грустно было ему расставаться! Особенно, когда видит стариков рабочих, вальцовщиков своего поколения, с которыми вместе с таким трудом и энтузиазмом строили и осваивали все это!
      * * *
      Каратаев - доменщик старого закала, но сказалось, что работал у Громадина и у его кума - обер-мастера. Выдвинулся, когда не пошел с теми, кто "судил пушку "Брозиус", а заставил ее работать.
      * * *
      Даша Панина - секретарь райкома, по профессии строитель, женщина тридцати восьми лет. Ее муж лет сорока, Григорьев. Инженер на комбинате. Они из Днепропетровска, с "Чечеловок". Балышев тоже оттуда, мать его старая учительница церковно-приходской школы. Неудачный роман Балышева с Паниной в юности. Начало романа - в деревне, во время коллективизации. Ему приходится снимать свою любовь с райкома комсомола за перегибы (после статьи Сталина "Головокружение от успехов"). В то время она - работница-строитель с пятиклассным образованием, выдвиженка, он - инженер, окончивший вуз в Москве. Он работает по реконструкции завода имени Буранова. Ее "задвигают" обратно, и она работает там же чуть ли не чернорабочей. Ее любовь длится около двух лет, неразделенная. Выходит замуж за своего теперешнего мужа, который тогда - молодой рабочий на заводе. Но между Балышевым и ею дружба. Он преодолевает все "низкие" чувства, он любит ее, он держится, как ее старый друг. Он советует молодой паре - в неясную, трудную пору их совместной жизни и развития ехать на строительство Большого Казымовского комбината. Они работают в Сталинске, потом - сначала он, муж, а через некоторое время и она - попадают на ученье в Москву. Балышев уже в Москве, в министерстве. Переписка Балышева с неразделенной его любовью прекратилась некоторое время спустя после их отъезда в Сталинск, потому что он, спустя год, неудачно, но страстно влюбился и женился и семейная жизнь у него трагична. Попытки Даши связаться с ним в Москве, хотя бы увидеться, так как ее брак испытывает самый большой кризис. Она видит, что вышла замуж за человека заурядного. Выше его на несколько голов, она нагоняет и обгоняет его в ученье. Очень большой удар, моральный, для Даши, что Балышев ее попыток не замечает. Объяснить, как это могло и внешне и психологически получиться, что они даже не видятся. Он не отвечает на ее письмо. Когда Даша с мужем возвращается в Сталинск, они работают каждый по своей специальности - она как строитель, он - как металлург. Дети, трое детей. Мечта о той несостоявшейся любви. Гордость. Нежелание "искать" новой любви, "завлекать" любовь. Лучше примириться с тем, что есть. Она - сильный, цельный и женственный характер. Все несостоявшееся прошлое оборачивается как что-то волшебное, мимо чего она прошла. Но все это затаено, гордость мешает даже напомнить о себе, так как там, в Москве, ей дважды не ответили. Душевное состояние Балышева в Москве - в тот период, когда Даша училась. Почему он не ответил первый раз и как получилось, что второй его ответ не попал к ней. Встреча его с Дашей - секретарем райкома в начале романа. В этой встрече показать ее как человека и женщину во всей красоте и силе ее чувств. Оба понимают: "Поздно!" (Кстати: когда Балышев едет в поезде, он не думает, что она с мужем могут быть еще там - с тех лет, но он знает, куда едет, и думает о том, как хорошо было бы ехать туда двадцать лет тому назад!) Перед их встречей показать разбор на райкоме дела Навурского, после которого Навурский объявляет своему другу, что Панина - "человек бездушный". И все величие души ее раскрывается во время встречи с Балышевым.
      * * *
      Вместе с Балышевым в купе международного вагона едет тот самый полковник, теперь генерал, который когда-то, сразу после войны, бросил свою жену Фросю - теперь знатную женщину, предколхоза, с двумя детьми. Продумать - на какую должность в областной центр или в Сталинск едет этот генерал (а может быть, он теперь полковник, а был, скажем, капитан или майор - Герой Советского Союза) и едет ли он один или с женой - и какая у него жена?
      * * *
      В больнице "сестра", совсем молоденькая, молчаливая, всегда немножко грустноватая (о себе говорит сама - "скучная"), зовут ее Тамара.
      - А фамилия ваша?
      - Ульянова... - Немножко помолчав, говорит тем же грустным голосом без улыбки: - Нет, Петрова... - Опять помолчав: - Я всего три месяца назад вышла замуж, никак не могу привыкнуть, что я - Петрова.
      * * *
      Забавы Дорохина в больнице. Лежит в палате "ответственных", - еще три крупных инженера. Он - геолог - рассказывает древнее поверье об определении подземных вод с помощью ветки в руках. Сам проделывает это в палате (тополевую ветку принесли из парка). Ветка пригибается в направлении водопровода. Дорохину завязывают глаза, вертят посреди комнаты, чтобы спутал направление, ветка неизменно указывает на водопровод. Хохот стоит ужасный. Дорохин утверждает, что народная примета верна (поворачивает же подсолнух или анютины глазки - голову по ходу солнца), но не всякие руки могут чувствовать это движение ветки. Другим признаком, подтверждающим это народное поверье, является, по словам Дорохина, следующий: лиственные деревья, их ветви, растущие у воды, всегда имеют склонение, свисание к воде. Это - чудачество Дорохина, хорошего талантливого человека, именно хорошее чудачество!
      * * *
      Начало: молодой сталевар Павлуша Кузнецов едет на трамвае с Заречной стороны на работу. Висят на подножках трамвая. Ремесленники. Савка. И серьезный паренек (главный герой в этом возрасте). Мысли о доме. Панорама завода. Лучше всего - весна и - утренняя смена. Авторские мысли о рабочем классе. Путь сталевара - до мартена - все в бытовых подробностях. Встреча с Агриппиной Голубевой. И - совсем другая картина - поезд со специальным вагоном и молодежью в третьем классе. А может быть посредине, между этими главами - глава: совещание по качеству во главе с Бессоновым. Или субботний график. Тогда Павлуша Кузнецов едет на дневную смену.
      * * *
      Каратаев-сын и девушка горный мастер. Милая моя Голубева с ее судьбой и - Каратаев. Здесь с Каратаевым на экскаваторе очень хорошо увязывается вся гора, все судьбы, связанные с горой - и фабрика, и электровоз с его машинистом и составителем - казахом. Увязка бригады Кузнецова через Маннурова с Галлиулиным - реликвией первых лет Большого Казымовского комбината. А московские связи Галлиулина, Маннурова связывают Большой Казымовский - с московской металлургией.
      * * *
      "Освоение" новым директором, Шубиным, его места. Что он видит и что он не видит - сначала. Техника. Экономика. Хозяйственно-политическое руководство в широком смысле. Как он ошибается в ряде вопросов политически. Как упускает многие стороны как руководитель. Об этом кричат, а он не слышит. Как он вырастает, наконец, в масштабе руководства в широком смысле. Только победив, он начинает понимать предшественника своего Сомова.
      * * *
      Дружба между двумя корифеями - реликвиями первых лет стройки каменщиком - бригадиром Галлиулиным и плотником Стёпиным. Оба малограмотные, оба многосемейные, у обоих образованные дети разных профессий, разных судеб.
      * * *
      Партийная тема. Продумать: смена секретарей обкомов в начале романа. Или вначале еще действует старый незадачливый секретарь, а потом присылают нового? Секретарь обкома с Багдасаровым едут на похороны Сомова.
      Секретарь обкома (старый и новый) - и тема геологическая. Секретарь обкома - и тема семейная. Обком и Большой Казымовский горком. Парторг. Во весь разворот тему партпросвещения с большой критикой.
      * * *
      Тема профсоюзная. Профсоюзник с "крыльями". Когда Панина строит известковую фабрику, он, этот паренек, еще ФЗО. Потом его хотят забрать на работу партийную. Не идет. Поднять значение и роль профсоюзов. Начать с "известки" и грязного водопроводного дела. И - одновременно профсоюзник-чиновник.
      * * *
      Тема молодежная, комсомольская.
      * * *
      Тема самого младшего поколения рабочего класса - ремесленников, ФЗО, трудовых резервов.
      * * *
      Быт широко, мощно. Люди хозяева. Люди живут "бесстрашно", ощущение свободы - все свое, общее: школа, больница, поликлиника, баня, милиция, сад, клуб, каток, дом отдыха, улица, магазин продовольственный, промтоварный, ларьки, проспект Пушкина и улица Маяковского, кино, театр, трамвай, автомашины, стадион, водная станция, охота, рыбная ловля. Дать вечеринки, свадьбы, похороны, гулянье в саду, детвору на улицах, первый "ЗИМ" в городе.
      Отрицательное. Недостатки элементарной культуры, пьянка, драки, хулиганство, уголовщина. Область культуры, область воспитания, просвещения отстает от области материальной.
      * * *
      К теме инженерской и хозяйственной
      Почему даже самые передовые предприятия имеют отсталые звенья. Почему отсталые предприятия с таким трудом и усилием выходят в передовые. Личные (местные) усилия и помощь государства. Государственные возможности и желаемое. Кто может быть победителем в своем стремлении вперед. Кому государство поможет, а кому поостережется. О людях лжеинициативных, лженоваторах, "барабанщиках", - только шумят, жалуются. Настоящих рук нет. Таким государство навстречу не пойдет. Оно пойдет навстречу, во-первых, тогда, когда увидит, что это действительно первостепенное, во-вторых, тогда, когда знает, что человек, поднявший новое, не прожектер, а может осуществить то, что поднял. Настоящий хозяйственник - инженер не только "с головой", но и "с рукой, рукастый".
      * * *
      Балышев реконструировал завод имени Буранова, потом строил "Запорожсталь". И он же взрывал "Запорожсталь".
      * * *
      Вопросы политвоспитания, просвещения. Вспомнить пленум обкома "О счастье жизни", "О земле и солнце". Не надо смеяться над такими вопросами. Смеются потому, что привыкли к трафарету. Это надо связать с общей партийной темой. Очень было бы уместно вложить в уста секретаря обкома очень ясные, спокойные мудрые разъяснения по этим вопросам.
      * * *
      Вопросы религии. Две новых церкви на Большом Казымовском.
      * * *
      Разговор с читателем о том, что он не имеет права не знать техники.
      * * *
      Григорьев - инженер-прокатчик. В грубом смысле слова это тип инженера без перспектив, инженера "деляги". В нем та честность и практический ум, которые в результате, к сорока годам, сделали из него опытного, ценного инженера, умеющего приспосабливаться к требованиям времени. В должностном смысле он пошел "выше" и дальше, чем жена его Даша. Но он не может являться одной из движущих сил технического прогресса, потому что мысль его не работает на будущее, она просто привыкла приспособляться к новому. Поэтому он не из тех, кто толкает прогресс, но и не из тех, кто тормозит его, он из тех, кто не мешает прогрессу. На партсобраниях он всегда молчит, из нежелания доставить себе лишние хлопоты. Он и честен и не трус, а все ж таки лучше помолчать, а не то, не дай бог, выдвинут еще по общественной линии, когда и так работы много. А ему нужно время и на выпивку в хорошей, привычной, домашней компании, и на преферанс, и на охоту. "На что нам столько общественных деятелей в семье, пусть уж жена там выдвигается", шутливо говорит он в такой домашней компании за столом. Жена привыкла к нему, знает, что он работник, знает, что он добр и любит детей, знает, что он честен и предан делу, но за эти черты "обывательщины" в нем она его втайне немножко презирает. Художественную литературу он читает не потому, что это для него душевная потребность, а потому, что надо же знать - для разговора с другими людьми, - кто это и за что получил очередную сталинскую премию. Но это для него почти одно и то же, что неизбежные и тоже скучные для него занятия по марксизму-ленинизму по "индивидуальному заданию". И высказывается он о явлениях художественной литературы и по вопросам внешней политики теми самыми словами, какими и все, то есть взятыми из газет и житейских разговоров. В своем же деле он может высказать и свое дельное предложение и настоять на своем, проявить твердость и руку, и если его, можно сказать, насильственно, при глубоком внутреннем его сопротивлении, втаскивают в технический прогресс, то зато он за версту чувствует барабанщика - прожектера, и уже никогда тому не сломить Григорьева. Поэтому его ценят как инженера: "Работать может" и "беды с ним не наживешь".
      * * *
      Куйбышев и Губанов на вечеринке молодых инженеров. "Я ненавижу капитализм, - не допущу!.." А потом он, принимая Губанова в Госплане, извинился, и что же он сказал? Он сказал: "Извините, это было нескромно".
      * * *
      Дзержинский и Громадин. Громадин у него на приеме. Дзержинский цитирует "Что делать?" Ленина.
      * * *
      О металлургии и вообще тяжелой промышленности на Востоке. Ломоносов. Менделеев. Ленин. Сталин.
      * * *
      О равнодушии и о "равнении только наверх". Дела прокурорские, судебные. История Я. с ее четырьмя детьми (так называемое "нарушение" Устава сельскохозяйственной артели, где, однако, нет ни грана корысти). История ребят Ф. и других. Эту историю возможно использовать, развернуть, сделав одного из ребят сыном кого-либо из главных героев романа. Может быть, Сомовой? А общую мысль о том, что нельзя решить вопрос по справедливости, "без психологии", вложить в самой прямой и очень народной интерпретации в уста моей старухи колхозницы, предсельсовета: либо в споре с Губановым, либо развить ее точку зрения в остроконфликтной форме в столкновении с областным прокурором. Тогда надо и его вывести. Возможно, после столкновения с ним она идет к Губанову. Показать, что ей трудно было пробиться и к Губанову. Точка зрения прокурора - общая - образец формализма и равнодушия: "У нас есть закон, мы не можем заниматься психологией". А когда Губанов вызывает его, он: "Я вам покажу сотни дел, когда трудно поверить, сам знаю людей, а преступление налицо". Губанов: "А я уверен, что это и есть на девяносто процентов дутые дела". Разговор приобретает характер "чистосердечный". Прокурор: "Вы не будете отвечать, а я буду отвечать. Знаете, за что полетел Панкратов? За либерализм, за доброту в отношении нарушителей государственных законов". Губанов: "И правильно, что он за это полетел. Но нельзя из-за боязни либерализма становиться подлецом, жить хотя бы даже с кусочком подлости в душе".
      * * *
      К спору инженеров о молодежи. О тех, кто гонится за рублем. О тех, кто основной экономический закон социализма рассматривает только с точки зрения личного благополучия. Вся духовная жизнь с ее этическими и эстетическими потребностями и идеалами остается за бортом у молодых людей этого типа. Есть периоды исторического развития нашего социалистического общества, когда народная жизнь протекает бурно, когда в активное историческое действие сразу вовлекаются самые глубокие, казалось бы "неподвижные" пласты общества, когда наглядно вскрываются лучшие народные силы, - в такие периоды легче видеть, как народ рождает героев, - яркие таланты во всех областях деятельности. Вот эти периоды: Октябрь, гражданская война, первая пятилетка, Отечественная война. Это не значит, что в периоды между "бурями" духовная жизнь имеет принципиально иное содержание и нет развития, - наоборот, именно эти мирные периоды и есть периоды жатвы после посева. Но если в периоды "бури и натиска" генеральные черты времени выступают заостренно и конденсированно, то в периоды более "спокойного" развития их уже надо уметь видеть среди всего остального. В споре инженеров о молодежи у многих из них, порожденных как раз в периоды "бури и натиска", не хватает подлинного знания и понимания тех сложных и противоречивых процессов духовного развития, которые характерны для нашей современной молодежи. Отсюда черты второстепенные, "пятна" заслоняют для многих из них главное, генеральное в духовной жизни молодежи наших дней. Инженеры поколения Багдасарова, а также поколения Бессонова, Шубина напрасно втайне вздыхают о "своем времени". Наше время, после Великой Отечественной войны, рождает таланты, несущие в себе лучшие черты времени перехода от социализма к коммунизму и притом в таком количестве, как никогда раньше. Но это надо уметь видеть, понимать, как это происходит в живой жизни и что приходится преодолевать современной молодежи.
      * * *
      Балышев много и разносторонне читает. Среди своих товарищей по министерству, среди инженеров он так выделяется этим, что сам этого стесняется. Ему часто не с кем поделиться. Он ловит себя на том, что иногда точно "приседает" до уровня товарищей.
      Вера Каратаева кончает заочно Институт истории искусств в Ленинграде и там же - заочно - поступает в аспирантуру. Она ездит сдавать экзамены или дипломные работы. Показ Ленинграда через нее. Возможно, вместе с молодым архитектором. Возможно, вместе с отцом Бессонова (тогда последнему принадлежат мысли о непонятности книжек по архитектуре). Возможно, это совпадает с поездкой Павлуши Кузнецова (экскурсия). Но лучше, чтобы мысли о книжках по архитектуре принадлежали не металлургу, а строителю. Может быть, старик вроде Стёпина-плотника? Лаврен Борознов?
      * * *
      Ненормальный рабочий день ответственных работников - наследие гражданской войны, периода коллективизации и индустриализации, потом Великой Отечественной войны.
      Что происходит, когда день наконец изменился в 1953 году!
      Большегорск и Запорожье связать по соревнованию.
      * * *
      Учение Чернышевского до очень низовой русской интеллигенции, как мать Балышева, например, продолжало доходить еще и в семидесятых и в восьмидесятых годах - отчасти потому, что цензурные рогатки задерживали возможность распространения быстрого, отчасти потому, что Россия велика: пока дойдет до глухих углов та или иная брошюра или листовка или сочинение, изданные легально! Балышева была воспитана именно на Чернышевском, чувствовала себя ученицей Чернышевского, "шестидесятницей", была натура цельная, волевая, последовательная во всем - в делах общественных и в делах личных, в отличие от окружавших ее типичных "восьмидесятниц", натур уже рефлектирующих, надломленных, хлипких.
      * * *
      Когда учитель ремесленного училища объясняется с Агриппиной Голубевой в любви, он объясняется с ней хотя и простыми, но настолько необычными человеческими словами, полными такого уважения к ней, которых она даже и не слыхала в наше время. Не потому, что таких слов теперь нет, и не потому, что людей таких нет, - так объясняющихся в любви, а просто ей никогда не приходилось такие слышать.
      * * *
      Надо отличать резкость и прямоту суждений от грубости, проистекающей от невежества. Это надо хорошо различать. Давно пора начать серьезнейшую борьбу с грубостью в быту, с грубостью в суждениях, с грубостью в критике. В искусстве тоже иные суждения и приговоры произносит топор, а не перо или карандаш, и это приносит только вред, как и всякое невежество.
      * * *
      Павел Кузнецов в Москве. Вся красота старой архитектуры и мощь архитектуры новой - высотных зданий, университета. Нужно либо весь эпизод перенести в 1953 год, но это трудно по сюжету, либо в одной из последующих частей, во время очередной поездки Павла Кузнецова в Москву, дать только новую Москву с ее архитектурой - метро (новые станции), университет и пр. И новую строительную технику, величественную, масштабную. Но надо найти такой повод этой поездки Кузнецова, какой по самому своему внутреннему смыслу перенес бы нас именно в наши дни.
      * * *
      Еще раз проблема заработной платы мастеров-доменщиков и сталеплавильщиков по сравнению с стахановцами производства - рабочими. Невыгодно быть мастером!
      * * *
      Небрежное отношение к "ремесленникам", использование их на подсобных работах, на побегушках, фактическое отстранение от передовой техники - все эти явления, которые еще совсем недавно имели массовое распространение и отчасти живы и теперь, представляют из себя варварство, атавизм, возвращение к дореволюционным формам обучения подростков. Тогда, в дореволюционное время, человек, уже изрядно поживший, становился квалифицированным рабочим. Сейчас - при социалистических методах обучения - он достигает совершенства еще юнцом, обгоняя стариков. Небрежное отношение можно наблюдать и сегодня на заводах со старой "традицией".
      * * *
      Я - такой-то и такой-то (страшно длинное название его должности), сказал он, стараясь соблюсти достоинство в этом длинном перечне.
      * * *
      Фамилия - Едвабный.
      * * *
      Толстый красный старый официант, подвыпив, утверждает, что у него два сердца: одно с левой, другое - с правой стороны.
      * * *
      Человек может исправиться. Ничто так не сбрасывает его обратно в яму, как недоверие. Недоверие унижает человека. (Из переживаний Агриппины Голубевой.)
      * * *
      Муж жалуется на жену: "Она все человечество делит надвое - на пьющих и непьющих. Пьющие плохие, а непьющие хорошие. И вот она только "хороших" приглашает в дом. Не удивительно, что я так охотно убегаю из дома".
      * * *
      Марфа Васильевна: "То солнечно, то наволочно".
      * * *
      "Дело не секрет". "Всевозможно". "Ефетивно" (шофер говорит).
      * * *
      Теплое дуновение ветра, как прикосновение щеки.
      * * *
      Сумерки спустились. Последний стриж прочертил месяц.
      * * *
      Круг света вокруг луны, - будет дождливое время.
      * * *
      26/VIII. 10 часов вечера. Только что прошла гроза. Небо очистилось. Месяц, больше половины, тяжелый, низкий, висит над лесом. Туман редкий, недвижимый над прудом. И вся природа, облитая луной и точно налившаяся тяжестью, холодная, влажная, застыла в темной неподвижности.
      * * *
      Утренники побили картофельную ботву, она повяла, почернела, и от нее в полях стоит запах сладковатого сена.
      * * *
      6/V. Чудесные березы с высыпавшими мелкими, необыкновенно изящного рисунка, воздушными листочками. Липа в надутых, вот-вот готовых лопнуть почках, а там очередь уже только за дубом. В сырости сумеречного леса так и накатывают волны этого еще детского запаха влажных листочков и почек, среди которых гудят и путаются запоздавшие ко сну шмели.
      * * *
      Вороны ловко ловят нерестящуюся рыбу в травке у берега, подкарауливая ее, спрятавшись среди веток вербы.
      * * *
      В Кузнецове сочетание мальчишеской, мужественной хитрости и доброты.
      Галина Сомова (урожденная Челнокова), прошедшая в первые годы совместной жизни с Сомовым трудный жизненный путь, полный испытаний, а в общем путь трудовой, сходный с путем миллионов, очень призадумалась над своей судьбой женщины - врача, труженицы, над судьбой детей своих, когда муж круто пошел на повышение и на семью посыпались материальные блага и удобства. Именно потому, что все жены и все дети в семьях этого типа уверенно и очень естественно воспринимают эти блага и удобства, не задумываясь над тем, заслуживают ли они их сами по себе, независимо от заслуг главы семьи, именно поэтому Сомова избрала для себя необычный... путь - не пользоваться этими благами и удобствами там, где жизнь ее и детей носит или может и должна носить независимый характер. Столкновения с мужем на этой почве. Непонимание этого не только со стороны жен других ответственных работников, но даже и со стороны людей простой жизни. Как много ей пришлось пережить и понять и в себе и в окружающих, чтобы все-таки неуклонно провести эту линию через всю свою жизнь, не став в глазах других ни позеркой, ни ханжой, ни кривлякой. Она все преодолела трудом, естественной, неподкупной простотой и скромностью. Нет ничего прекрасней женщины, в которой принципиальность, несгибаемая и неподкупная, никак не выпячена, а так же естественна, скромна и женственна, как и все, что бы эта женщина ни делала. Такова была Галина Сомова.
      * * *
      Секретарь обкома, вспомнив, как он в молодости вел кружок по истории партии, решил тряхнуть стариной, показать пример и провести занятия в кружке на заводе - там, где раскритиковал положение с делом пропаганды и "поучал" вволю пропагандиста. И вот, когда он стал готовиться к занятию, он увидел, насколько труднее провести одно конкретное, живое, увлекательное для слушателей и участников занятие в кружке, чем давать "указания" и "директивы" о том, как лучше вести пропаганду. "Ах, ты черт!"
      * * *
      А может быть, мальчишка, совершивший "преступление", - сын Губанова? Очень было бы хорошо сделать так: по ходу романа, где-то пораньше происходит столкновение старухи колхозницы с прокуратурой вокруг вопроса о нарушении колхозного устава, она жалуется Губанову, и вся "прокурорская" тема обсуждается у Губанова. Губанов решает данный вопрос правильно, но общие "установки" прокурора еще не вызывают в сознании Губанова такой протест, пока он не сталкивается с подобным же казенным формальным отношением к делу в связи с "преступлением" своего сына. Но что всего возмутительнее: оказывается, что прокурор вполне может повернуть дело на оправдание сына, это не так сложно сделать, на всякий закон есть и другие законы, а главное, многие, очень многие дела можно подвести не под этот, а под другой закон. Почему же в первом случае прокурор боялся сделать это, а во втором - нет? Потому что в первом случае он имел дело с колхозницей, а во втором - с секретарем обкома. Губанов добивается того, что прокурора снимают с должности. Ему бы следовало, однако, чтобы быть последовательным до конца, согласиться с осуждением сына. Но этого он уже не в силах сделать.
      * * *
      Обращение к читателю по поводу техники и технических терминов в романе - в одной из первых глав, в связи с тем, что Маннуров, добиваясь рекорда, поджег динасовый свод мартеновской печи. Придраться к тому, что такое "динасовый свод", объяснить это читателю, а потом его же, читателя, отругать за то, что он этого не знает. В наш век он это обязан знать! Почему у читателя не вызывают смущения, когда он читает классический роман, такие "технические" термины, как "изба, поставленная глаголем", или "пятистенная изба", или "бричка", "линейка", "карета", или названия созвездий из звезд или такие слова и понятия, как "понёва", "дежка", "косье", "просто сидит" (про косу), "лобогрейка" или щеголяние охотничьими терминами, профессиональными и вообще специфическими терминами при описании, например, собак или лошадей - у Толстого, Куприна, Эртеля? Ведь современный наш читатель в большинстве своем не видел, не знает этого, а это кажется ему, однако, в порядке вещей. Он к этому привык. Он обязан привыкнуть к технической терминологии в современном романе, ибо нельзя написать современный роман, обходя вопросы техники, в наш век невиданного технического развития. Без знания техники уже многое становится непонятным в любом номере газеты, выходящей в наши дни. К тому же писатель обращается не только к настоящему, а и к будущему, а в будущем его будет читать народ с политехническим всеобщим средним образованием. Уже сейчас можно сказать, что читатель, не знающий техники, через десять-двадцать лет будет выглядеть троглодитом. Литература не может равняться на троглодитов! Другое дело, что предметом литературы является не техника, а человек. Значит, надо писать о человеке, а техника тогда само собой приобретает такое же естественное звучание в романе, как естественно звучала старая техника или описания природы, или специфическая собачья и лошадиная терминология в классическом романе.
      * * *
      Панина у Губанова по делам в связи с той борьбой, которую она ведет с Навурским (а возможно, ее тоже увязать с "прокурорскими" делами). Тут они выясняют, что и он и она - воспитанники детского дома. Губанов говорит: "Обратите внимание, сколько встречается среди современных работников, среди военных людей и вообще среди хороших людей разных профессий - воспитанников детских домов. Своими детскими домами социалистическое общество за тридцать пять лет своего существования спасло от гибели физической и моральной и сделало полноценными людьми, работниками миллионы детей, оставшихся сиротами, потерявших родителей своих в ту мировую войну, в гражданскую войну, в голодный 1921 год, в период коллективизации, в Великую Отечественную войну. Ну, кем бы мы были с вами, если бы не наши детские дома? Нас или не было бы, или были бы мы - я, скажем, чернорабочим, грузчиком, например, а может быть, вором, а вы всю жизнь проработали бы на каких-нибудь торфяных болотах или прислугой, или... нет, даже страшно подумать, не только сказать... И мне так приятно смотреть на вас, точно землячку встретил. Знаете что? Этой работы все равно никогда всей не переделать, пойдемте-ка ко мне домой да выпьем с вами за мой и ваш детский дом, который заменил нам и мать и отца! Жена будет рада".