Трава на пепелище

Евгений Истомин

Трава на пепелище

Часть I

Тень врага

1

Собор города Велеты – самое грандиозное сооружение по обе стороны Стены. Он чудом уцелел в Великой войне, хотя и сохранил отпечатки пожара, когда-то практически полностью уничтожившего прежнюю столицу Велетрии. Темные пятна гари на белых мраморных стенах напоминали посетителям о былой трагедии. Вот уже две сотни лет собор являлся не только центром велетрийской религии, но и резиденцией короля Велетрии. Кроме того, в нем находилась еще и штаб-квартира Ордена очищения, где каждый из ста семидесяти послушников, или, как их называли в народе, «чистильщиков», мог немного отдохнуть после выполнения задания перед получением очередного. Отсюда «чистильщик» выходил на боевую миссию впервые, и сюда его тело привозили после гибели.

Корийен Сальмадорский, сорокатрехлетний послушник Ордена очищения, в очередной раз с благоговением окинул взором стены с мраморными статуями в нишах, настолько искусными, что они до дрожи напоминали окаменевших людей. Сейчас так уже не строят, прошло время, когда здания могли возводить, исходя лишь из эстетических соображений. Теперь все подчинялось практичности, что приближало архитектуру Велетрии к грубым каменным коробкам хотов, и Сальмадорского это довольно сильно раздражало.

Корийен кивнул двум Сынам Ордена, стоящим у входа в основной зал с винтовками наперевес. Сыновьями именовали молодых людей, вступивших в Орден, но еще не ставших полноценными послушниками и дожидающихся, пока освободятся места. Те салютовали оружием в ответ.

Ежегодный молебен, проводимый самим королем, всегда потрясал размахом и помпезностью даже привыкших к красочным церемониям велетрийцев. Десятки влиятельнейших людей страны прибывали сюда по личным королевским приглашениям, сам же монарх возвышался на балконе, опоясывающем круглую залу, а за его спиной молчаливыми тенями выстраивались цепочкой сто семьдесят послушников Ордена в полном вооружении.

Корийен занял свое место на балконе. Оно находилось совсем недалеко от того, где должен стоять сам король. Это являлось заслуженной честью, ведь Сальмадорский был пятым по старшинству в Ордене.

Там внизу дворяне и магнаты с невозмутимыми лицами втекали в зал, подталкивая друг друга, сбивались в пеструю толпу, напряженно прислушивались, делая вид, что нисколько не смущаются происходящим. Модные в Велетрии цилиндры и котелки кишели под балконом, словно карпы в королевском пруду.

Корийен усмехнулся про себя. Забавный способ напомнить свободолюбивой элите, что королевская власть все еще существует. Стоит страже запереть двери снаружи, и весь цвет Велетрии окажется в ловушке. Послушникам понадобиться минут десять, чтобы расстрелять их всех до единого. И такие команды отдавались дважды за историю ежегодных молебнов, однако выстрелы прозвучали лишь однажды. Тогда погибло больше сорока человек, после чего двери не выдержали бешеной паники. Насколько Корийен знал, сейчас они гораздо крепче. А того короля отравила спустя неделю после инцидента любовница…

Корийен наблюдал за послушниками, занимающими места на балконе. Между собой они редко становились близкими товарищами, так уж в Ордене заведено, но внешне он знал всех. Каждое незнакомое лицо – погибший за предыдущий год. Сейчас таких тридцать четыре. Нормально. На двоих меньше, чем в прошлом году. А говорят еще, что времена тяжелые. Они всегда тяжелые.

Наконец все заняли свои места. Толпа внизу затихла.

Из центральной двери балкона вышел король Си тион Зелетрийский – молодой человек двадцати лет с непомерно гордым выражением на прыщавом мальчишеском лице. Этот молебен у юного монарха был первым. Юноша явно наслаждался.

На самом деле король Велетрии, обладавший также титулом Первосвященника, являлся скорее символом, так как прошедшие с Великой войны двести лет титул сохранял лишь формальное значение. После первой и единственной войны с хотами истощенная страна превратилась в сообщество полунезависимых областей во главе со старой знатью, именовавшей себя «истинными дворянами». Все же за королем сохранялось право воспользоваться неограниченной властью в случае Второй Великой войны, к чему некоторые особо властолюбивые монархи упорно стремились. Противились же этому многие, желающие лишь стабильности, и старая знать, лелеявшая свою независимость от короля. Постоянное противостояние трех сил – короля, старой знати и нуворишей – составляло главную причину того, что за свой век Корийен застал трех правителей, и не исключена встреча с четвертым, судя по сверкающим глазкам этого мальчишки. Отец нынешнего короля погиб три месяца назад, разбившись на охоте. Ярый поклонник техники, лично попытался выжать из новой экспериментальной дизельной самоходки больше, чем было возможно. Изобретателя изгнали, самоходку запретили, хотя, на взгляд многих, она была очень перспективной моделью. Мать юного монарха умерла довольно давно во время вторых родов. Если погибнет этот малец, вновь начнется кавардак, так любимый знатью. Ох и поганый, скорее всего, выдастся год!

Корийен поморщился, услышав ребяческий голос короля, многократно усиленный особым устройством зала, отчего казавшийся еще более неуместным. Установленных церковных канонов в религии Велетрии не было, что объяснялось ее искусственностью и отсутствием четких догматов, так что молиться каждый мог по-своему, как и проявлять свою религиозность. Для ежегодных молебнов король сам придумывал (а чаще ему выдавали придворные) речь, которую принято было зачитывать собравшимся. Благо на этот раз пышные фразы скоро закончились и можно было расходиться. Это уже стало традицией – толпа собиралась дольше, чем король читал речь. Впереди всех ожидал королевский бал, самый роскошный и представительный в году, на котором женщины могли блеснуть нарядами, а мужчины – поговорить о делах, именно бал являлся причиной того, что все гости, «лучшие люди страны», вообще посещали ежегодный молебен.

Наблюдая, как молодой король покидает балкон, Корийен покачал головой: нет, не тот правитель, при ком исполнится его старая мечта – поднять Велетрию на войну, раз и навсегда покончить с хотами. Опять не тот…

Из тяжелого раздумья Корийена вывел Вадимор Лонинский, шестидесятилетний магистр Ордена, пользующийся непререкаемым авторитетом среди «чистильщиков». Еще бы, этот щуплый седовласый человек с хмурым морщинистым лицом уже в тридцать лет стал лучшим бойцом Ордена, убившим двадцать хотских спецов. Сам Корийен достиг этого результата только в тридцать шесть. Теперь Вадимор был самым старым «чистильщиком» за всю историю. Предыдущий рекорд составлял пятьдесят два года, дольше жить не удавалось, ведь «чистильщики» должны были выходить на задания до самой смерти. Корийену магистр чертовски напоминал старого мудрого лиса, способного украсть курицу из-под носа целой своры сторожевых собак.

– На общий сбор! – гаркнул Вадимор Лонинский, дождавшись, пока все гости покинут зал.

Не проронив меж собой ни слова, «чистильщики» один за другим словно вплывали в длинную, отделанную светлым деревом комнату с продолговатым столом и ста семьюдесятью стульями. Четкость и мягкость движений послушников Ордена давно уже стали притчей во языцех, а достигались оно, конечно же, благодаря выучке, но искусно подчеркивались особыми плащами из тонкой кожи. Полы плащей развевались на ходу и особенно при езде на двигах, создавая непередаваемый эффект стремительности, когда каждое движение «чистильщика» казалось необычайно быстрым и притом плавным, точно кошачье.

Общий сбор проходил только раз в год, ведь после этого трудно собрать всех послушников вместе. Как обычно, магистр представил новобранцев, перечислил имена погибших и обозначил основные задачи. Миссии тоже не отличались новизной: «чистильщикам» предстояло разъехаться кому куда – подстраховать охранников на важнейших объектах, утихомирить банду или пугнуть недовольных крестьян, а кому-то даже похулиганить на просторах Хоты. Молодежь отправлялась группами по два-три человека, те, что опытнее, традиционно шли в одиночку.

Корийен распустил шнурок на черной кожаной папке, обитой по углам железом и украшенной позолоченным гербом. Такие папки раздали каждому из послушников, в них хранилось описание предстоящей в ближайшее время задачи.

Сальмадорскому магистр доверил задание, показавшееся Корийену на первый взгляд слишком уж пустяковым для его уровня: кто-то распространял нежелательную литературу в приграничных селах, призывающую то ли к неповиновению, то ли к восстанию. Ерунда! Крестьяне с территорий, прилегающих к Стене, слишком забиты, они только порадуются лишней бумаге для розжига печей. Однако, поразмыслив, спец пришел к выводу, что старый магистр знает, что делает, ведь если листовки шли из Стены…

Стена – так называлась на языках обеих рас гигантская горная гряда, пересекающая весь континент. Эта гряда была настолько огромная и настолько широкая, что когда-то и велетрийцы – со своей стороны, и хоты – со своей приняли ее за край земли. Именно Стена стала причиной того, что эти народы так поздно узнали о существовании друг друга. После Великой войны и последующего бурного развития враждующих сторон требовались новые рынки сбыта, но любые контакты с врагом в обеих странах считались предательством и карались смертью. Купцы нашли выход из положения, устроив в огромной горной гряде отдельные поселки, занимающиеся контрабандой. Действительно, в скалах хватало места, чтобы спрятать целую страну. Для простого же люда Стена стала ассоциироваться с вольницей. Туда устремились все, кто имел причины скрываться, и уже скоро она превратилась в неспокойное место, пользующееся дурной славой. В последнее время количество отщепенцев настолько увеличилось, что оба государства всерьез опасались брожения в их рядах, ведь теперь они представляли реальную силу.

«Чистильщик» затянул шнурок на папке, привычным движением прикоснулся к револьверу на бедре. Пора за работу.

* * *

Корийен вошел в ремонтный ангар как раз в тот момент, когда молодой механик Типилион заводил его двиг, с деловитым лицом прислушиваясь к тарахтению мотора. Старый потертый двухколесный аппарат кашлянул, весь затрясся и поперхнулся окончательно, выпустив из двух труб по облачку гари.

– Сколько еще времени понадобится? – сухо поинтересовался Корийен, подходя ближе.

Типилион виновато пожал тощими плечами:

– Не могу понять, в чем дело… Должен работать… Дайте еще пару часов.

– Только пара часов. Я спешу.

Корийен присел в отдалении на какую-то древнюю паровую самоходку и принялся осматривать свою винтовку. Оружие для «чистильщика» – ВСЁ, и отношение к нему среди послушников было соответствующим.

Краем глаза он заметил, как Типилион смешивает в стеклянной банке черную жирную жидкость с другой – мутной и полупрозрачной. Через какое-то время до него донесся привычный резкий запах.

– Великое изобретение, – неожиданно воскликнул механик, вытирая лицо кепкой, – это двигатели будущего. С паровым двигателем такой компактный механизм вообще не мог бы существовать, а если в этих моторах сделать больше отсеков и топливо к ним готовить лучше, то можно создать механизм огромной мощности.

– Как у броненосца что ли? – пробормотал Корийен.

– Почти. У меня есть идеи и даже чертежи. Я хочу как-нибудь выбраться в Паламин и показать их в Инженерном крыле Академии.

Корийен усмехнулся. В городе ученых Паламине таких изобретателей девать некуда, кроме того, по большей части они дворяне. Только в последнее время Академия открыла двери для простолюдинов. Корийен бывал в этом городе пару раз в молодости в качестве поддержки охранникам, а потом еще разок, когда убил десятого хота. Центр научной мысли Велетрии всегда притягивал множество шпионов.

– Думаю, если бы можно было, то такой двигатель уже давно бы придумали. Но эта железка неплоха, хотя и коптит не хуже паровоза.

Корийен лукавил, на самом деле двиг являлся быстрым и мощным транспортным средством, последним словом в технике и первым механизмом, использующим принцип внутреннего сгорания. Дорогой игрушкой для состоятельных граждан и боевым другом послушников Ордена очищения, впрочем, как и бойцов хотского клана «Царская смерть». Корийен Сальмадорский обожал чувство упоения, охватывающее его, когда он несся на двиге по полям: под ним ревел мотор, а позади комьями летела земля, выбитая большими широкими колесами.

– Вот подождите, господин, вы еще увидите… – воодушевленно начал парнишка.

Но «чистильщики» никогда не отличались разговорчивостью, а лимит слов для Корийена на этот день был исчерпан.

– Работай, – отрезал он, и мальчишка покорно продолжил копаться в технике.

Через два часа ремонт действительно закончился.

Корийен вставил в специальные ниши у седла две канистры с топливом, прицепил позади вещевой мешок и засунул винтовку в чехол. Можно было выступать.

Мотор взревел весело и свободно.

– Удачи вам, господин, – весело прокричал механик, открывая ворота, и получил кивок в ответ.

Радостно фыркнув, двиг вылетел из ангара и устремился вдаль.

2

Пуля глухо врезалась в кирпичный угол дома, за которым прятался тридцативосьмилетний боец клана «Царская смерть» Рекс Карн. Осколок кирпича больно ударил в мощную шею. Рекс выругался и взвел курки обоих револьверов. Кровь тонкой струйкой побежала за воротник, щекоча кожу. «Чистильщик», определенно «чистильщик», обычные охранники так не стреляют, тем лучше, пора разогнать кровь в жилах…

В общей сложности Великая война между Велетрией и Хотой продлилась восемь лет. За это время обе враждующие страны пришли к катастрофическому упадку, количество населения сократилось наполовину, а итогом стало возвращение к тому, с чего начали, – государства оказались по своим сторонам Стены. Накопилось столько неоплаченных долгов, что о мирном сосуществовании не могло быть и речи. И все же Великая война стала уроком для обеих рас. Еще год-два продолжения кровопролития, и последствия могли бы стать необратимыми. И велетрийцы, и хоты понимали это, а потому заключили «Тононское перемирие», по названию хотского городка в предгорьях Стены, хотя обе стороны знали, что противостояние не завершено и стоит одной стороне вырваться вперед в развитии и вооружении, как она тут же попытается взять реванш.

Именно тогда противники стали формировать отдельные маленькие отряды из ветеранов войны, которые должны были проникать на территорию противника, разведывать состояние дел в различных областях, организовывать саботажи, ликвидировать неугодных. Часто такие проникновения заканчивались вооруженными стычками, но власти обеих стран не раздували конфликт, опасаясь новой большой войны, а вместо этого готовили более профессиональных диверсантов.

Спустя десятилетия подобный метод войны вошел в привычку. Парадоксально, но в обеих враждующих державах практически исчезли армии, остались лишь небольшие полупрофессиональные части, охраняющие границу, склады и другие особые объекты, а также поддерживающие порядок на улицах городов. Служащие в этих частях получили общее название – охранники. Место армий у обеих сторон заняли отдельные малочисленные касты профессиональных воинов, собственно и ведущих между собой войну, практически незаметную остальным гражданам.

В Велетрии эту миссию на себя взяла молодая Церковь, основав Орден очищения, в Хоте же был создан клан «Царская смерть», чьи бойцы, в народе прозванные «мертвецами», не без успеха противостояли «чистильщикам».

Рекс Карн передвинулся ближе к краю и снова выглянул из-за стены. И тут же грохнул выстрел, чуть не стоивший ему жизни. Неужели глава этого мелкого городишки центральной Велетрии оказался сообразительнее юного короля и смог уговорить Орден усилить охрану ремонтного ангара? Хотские ученые давно приставали к «мертвецам» с просьбой достать чертежи новой самоходки велетрийцев, но это было слишком опасно. И вот велетрийцы сами упростили задачу: после того как их король разбился на ней, они бросили раскуроченный механизм в богом забытом ангаре, но, судя по охране, окончательно крест на нем не поставили…

Рекс бросил взгляд в сторону двига, беспомощно валявшегося в стороне. Винтовка осталась в нем, как и чертежи, нарисованные от руки. Карн уже почти ушел, когда этот «чистильщик» вышиб его из седла. Рексу повезло – пуля угодила в сиденье, но теперь он не мог даже носа показать из укрытия.

А нужно было торопиться попасть на побережье в полдень, иначе пароход уйдет из устья реки Ливиссы, ждать не будет ни минуты, и так велик риск нарваться на береговой патруль. При таком повороте дел Рексу Карну на шанс по суше пересечь половину Велетрии можно даже не надеяться.

Он прислушался. Кажется, один из охранников, что поддерживают «чистильщика», меняет позицию, только они могут так топать. «Мертвец» на мгновение выглянул из-за укрытия, оценил обстановку, после чего метнулся к противоположному углу здания и залпом пальнул с обоих револьверов в спину врагу.

Охранника бросило на пару шагов вперед. Револьверы Рекса мощны, как и он сам.

Карн хотел уже вернуться в укрытие, когда второй охранник опрометчиво высунул голову из-за забора и схлопотал пулю прямо в лоб.

Усмехнувшись, Рекс снова прижался спиной к стене, привычным жестом откинул барабаны револьверов: в одном осталось три, в другом – два патрона.

Тишина.

Вот теперь начинается честный бой.

– Эй, «чистильщик»! – крикнул Рекс по-велетрийски, перезаряжая оружие. – Как твое имя?

– Да ты и впрямь сумасшедший, дикарь, если думаешь, что я буду представляться тебе, ублюдок, – отозвался незнакомый голос в ответ.

– Значит, новичок. Ваших стариков я знаю, некоторых даже очень близко. – Рекс повел плечом, недавно зажившим после сквозного ранения. – Они всегда представляются.

– Я вырежу свое имя на твоем трупе, паразит.

Глаза Карна вспыхнули гневом.

– Грубо. Теперь я точно убью тебя.

Особо фанатичные велетрийцы называли хотов «паразитами» – это было самым оскорбительным прозвищем. Дело в том, что в короткий период мирного сосуществования соседей оба народа осознали неизбежность войны и стремительно занялись придумыванием многочисленных причин и доводов в пользу военных действий. Особо в этом деле преуспели велетрийцы. Их культура оказалась более высокой и развитой, что было просто очевидно. Исходя из этого, они провозгласили, что поскольку народы не знали о существовании друг друга довольно долго, то хоты пришли на эти земли позже, а значит, именно велетрийцы здесь – хозяева, а хоты – чужаки.

В Велетрии зародилась религия, основу которой заложил некий отшельник по имени Волоймен, потерявший семью в разрушенном хотами колониальном городе и долго скитавшийся в песках чужой страны, прежде чем вернуться в Велетрию. Горечь в его душе смешалась с ненавистью, а отличным оратором он, видимо, являлся от природы. Так родилась воинственная религия, суть которой состояла в поклонении родной земле, получившей название Митрена, что на велетрийском означало «мать». По этому учению велетрийцам принадлежат территории по обе стороны Стены, но однажды своими грехами они прогневали Мать-землю, и та создала Стену. Однако вероломные хоты воспользовались этим и поселились на отчужденной части Велетрии. И теперь Мать-земля якобы стонет под тяжестью чужаков и заклинает своих детей освободить ее. Однако широкое распространение «волойменское учение» получило только в средних и высших слоях горожан, да и то лишь во время Великой войны и в первые послевоенные годы, затем интерес к нему поугас, несмотря на статус официальной государственной религии.

У хотов никакого религиозного течения в противостоянии так и не оформилось. Старые суровые боги хотских племен давно канули в небытие, а новые не появились. И все же блеклая тень чужеродности пала на их народ: велетрийцы в многочисленных трактатах так грамотно аргументировали выводы о своем превосходстве, что им поверили даже враги. У хотов надолго выработался комплекс гостей в чужом доме, они стали называть континент Мтосса, что на хотском означало «мачеха».

Разозлившись всерьез, Карн решил не тянуть с расправой, он заметил, что противник прячется за старым, обитым жестью деревянным забором. С одной стороны забор был приколочен к сараю, с другой поддерживался балкой. Идея пришла мгновенно.

«Мертвец» показался за углом, сделал пару выстрелов для острастки и в один скачок оказался у другого угла здания. После этого он метнулся к противоположной от врага и сарая стороне забора. Мощные ручищи ухватились за балку, та быстро сдалась и полетела в сторону. В следующее мгновение Рекс всем огромным телом навалился на забор. Конструкция крякнула, застонала и рухнула, привалив под собой «чистильщика».

Спрятав один револьвер в набедренную кобуру, со вторым в руке «мертвец» подошел к поверженному врагу. Молодой парень начал приходить в себя. Его глаза уставились на Рекса, полные боли и ненависти.

Рекс дважды выстрелил парню в сердце и направился к двигу. По дороге подобрал свою широкополую шляпу, обязательную в гардеробе каждого хота при их-то засушливом климате, и раздраженно шлепнул ею о бедро, подняв облачко пыли…

Глупый и неинтересный бой. Он даже не стал отрывать кусочек от легендарного плаща Ордена, для того чтобы привязать к поясу, как того требовала традиция. Этот дурак не войдет в счет, а сойдет за охранника. Карн любил, когда сражение определяет не сила, а хитрость, ловкость и тактика. Однажды дуэль с «чистильщиком» длилась сутки в небольшом двухэтажном здании, вот что щекочет нервы похлеще, чем отчаянная езда на двиге. Малец еще не успел набраться опыта. И хвала богам.

Когда-то давно один из «чистильщиков» пожалел молодого Рекса и не добил. Спустя несколько лет Рекс простил молодого «чистильщика». Долг был отдан, больше такого не повторялось…

* * *

Комната Рекса Карна, как и других «мертвецов», располагалась в старом здании, стены которого были испещрены витиеватыми трещинами, зеленеющими от пробивающегося мха. Само здание, хоть и находилось практически в центре столицы, так плотно укуталось в листву парка дворцового комплекса, что заметить его было мудрено. Разговоры по поводу переезда резиденции Клана ходили давно, но «мертвецы» так привыкли к здешнему спокойствию, что отвергали все предложения царя. Впрочем, внутри от серости и затхлости не оставалось и следа – мрамор, дорогое дерево, роскошные занавеси и драгоценные металлы встречали любого, кто имел счастье побывать в святая святых «Царской смерти». Только личные комнаты «мертвецов» отделывались на усмотрение обитателя. Однако сам Карн относился к обстановке спокойно, так что ничего лишнего в его апартаментах не наблюдалось, да и бывать здесь приходилось не часто.

Умывшись и переодевшись, Рекс вышел из комнаты, намереваясь прогуляться по городу. Очередное дело сделано, и он мог себе позволить передышку, пока его не отправят еще куда-то.

– О, дружище Рекси, – воскликнул Мак Милин, разговаривавший на крыльце с миловидной девушкой из царской прислуги.

– День добрый, Маки, ты как всегда?

Милин задорно улыбнулся девушке и подошел к Карну. «Мертвец» лет на пять младше самого Карна, этот парнишка, сколько тот его знал, всегда был веселым и обаятельным малым.

– Как последнее дельце?

– Живой и здоровый, так что – нормально.

– Это точно! Ну, а раз живой и даже здоровый, то путь наш лежит прямиком в «Серебряную чашу». Там уже все собрались, один я вот никак не дойду…

– Ну, как всегда. Что за повод?

– Пятнадцать лет, как я стал «мертвецом».

– Поздравляю, лично я такие даты пропускаю – плохая примета, по-моему.

– Ха, никогда бы не подумал, что Рекс Карн верит в приметы.

– Да нет, особо не верю, но как кто-то сказал: приметы могут сбываться вне зависимости от того, веришь в них или нет. Пошли.

Дорога до бара заняла около получаса. Двиги обычно оставлялись на стоянке у резиденции, так что пришлось ловить коляску. Получив пару монет, водитель подтянул пару каких-то вентилей и широким жестом указал на сиденье перед собой.

В отличие от старой столицы велетрийцев столица Хоты Адира была огромным городом, самым большим в Хоте и вторым на континенте после Вионии, крупнейшего города Велетрии. Она располагалась на берегу океана, в рукотворном оазисе Капалина, а потому утопала в зелени, что нельзя сказать о многих других хотских городах северо-востока. Кроме толкотни многочисленного люда, медлительных бычьих упряжек, по мощеным улицам тарахтели десятки механизмов, среди которых можно было заметить и старые паровые кареты с деревянными колесами, и допотопные велодрезины, и даже примитивные «пыхатели» – паровые двигатели, ползущие на трех колесах и тянущие за собой на прицепе одну или несколько телег. Управлялся «пыхатель» с помощью рычага человеком, идущим рядом. И все же столица Хоты была современным городом, а потому большинство транспортных средств представляли собой новейшие паровые механизмы изящной формы с легкими двигателями. Временами проезжали даже двиги.

Надо сказать, что животных сродни лошади на континенте никогда не знали, а потому вопрос транспорта для обоих народов встал еще в древности. Роль тягловых животных выполняли волы, но седлать их было проблематично из-за дурного нрава и нерезультативно из-за редкой медлительности. За свою историю в качестве личного транспорта оба государства использовали носилки, нечто вроде рикш, повозки, запряженные молодыми и потому сравнительно шустрыми бычками, и, наконец, всевозможные паровые, а теперь и дизельные устройства.

Когда мужчины появились в баре, гулянка шумела уже вовсю. Куча народа, табачный смог, разрываемый суетливыми официантками, гомон и ненавязчивая мелодия скрипки под аккомпанемент пианино. Мак собрал здесь всех находившихся в городе «мертвецов», а также уйму друзей и знакомых со стороны. Причем Рекса нисколько не удивило их количество, как и то, что среди гостей наблюдались люди из высшего общества наравне с обычными горожанами.

В отличие от Велетрии, Хота вышла из Великой войны централизованным государством. После жестких мер по передаче части имущества дворян разорившемуся люду царь Сит Ронин III был отравлен, но его семнадцатилетний сын Сит Ронин IV оказался на редкость твердым правителем. Он в крови потопил зачатки недовольства среди знати, объединил вокруг себя верных людей и смог вытащить страну из разрухи. Именно Ронин IV основал клан «Царская смерть». После официального уравнивания в правах всех граждан дворянское происхождение стало не более чем приятным дополнением. Влиятельным человека делали капиталы или высокий чин. Богатый фабрикант из крестьян мог спокойно взирать сверху вниз на потомка графской фамилии, державшего жалкую скобяную лавку, а сын городского середнячка, закончивший академию, поднявшийся по карьерной лестнице до чиновника, поплевывал в сторону дворянского отпрыска-недоучки.

– Веселимся, не дождавшись виновника, – констатировал Мак Милин, театрально разводя руками.

– Куда ж от тебя денешься? – парировал один из гостей. – Стоит открыться первому кувшину с вином, и ты тут как тут.

– И, как всегда, отлично выглядишь, – добавила Тори Элиона, подойдя к Маку и приобняв его.

– До тебя мне далеко, дорогая. – Милин заговорщически подмигнул Карну, словно намекая, что о его флирте со служанкой в дворцовом комплексе лучше умолчать. Да Карн распространяться и не собирался.

Тори – девушка Мака – действительно была хороша. Брюнетка с роскошными формами и длинными вьющимися волосами. Женщины хотов отличались тем, что были либо прекрасны, либо дурны, в отличие от велетриек, всех как одна стройных, с холодной красотой статуй, но без изюминки. Если учесть, что хотские красавицы еще и одевались в обтягивающие штаны и кожаные рубахи на шнуровке, то становилось понятно, почему даже велетрийцы мечтали о них. Мужчины-хоты также носили обтягивающие кожаные рубахи, подчеркивающие их мощное сложение, называющиеся «хотскими». Однако велетрийская мода, как и все велетрийское, потихоньку накладывала свой отпечаток на облачение хотов, и все чаще на хотках красовались причудливые платья, а мужчины поверх рубах надевали яркие жилеты и хитрого кроя сюртуки вместо длинных простых камзолов. Даже широкополые шляпы нет-нет да и уступали место цилиндрам. И только «мертвецы» неизменно облачались в бежевые рубахи с вышитым на спине стилизованным атакующим коршуном – символом смерти у хотов, часто дополняя свою одежду перекрещенными патронташами.

Оставив парочку, Рекс занял место рядом с двумя «мертвецами», отчаянно спорящими о преимуществах разных винтовок.

– Согласен, – заявлял один, – фабричные велетрийские ружья в целом лучше хотских. Тут и дальность стрельбы, и удобство, да и эстетика. Велетрийские винтовки изящнее, не спорю. Но наши – надежнее.

– Надежнее? – воскликнул второй. – Не сказал бы и могу привести примеры. Наши фабричные уступают фабричным велетрийским. Но по этому поводу пусть голова болит у охранников, ведь только они экипируются по общему образцу. Нам это не грозит, и вот тут я говорил о другом: оба наших знаменитых оружейника превосходят тех троих, что так популярны у «чистильщиков».

– Да. Ружья Вина Чесса вне конкуренции. Сам видел нескольких «чистильщиков», вооруженных именно его винтовками, а не своего Акариота. Да и наши револьверы Нага Нерса нисколько не уступают их оружию Колета Томорсана.

Оба спорщика, придя к общим выводам, усмехнулись, сомкнули бокалы и выпили за здоровье отечественных мастеров.

Рекс Карн кивнул, согласившись с обоими коллегами, и плеснул в глиняную кружку вина из большого кувшина с велетрийской этикеткой. Странное дело, Хота не торгует с Велетрией, так же как и не имеет своих виноградников, но в каждом уважающем себя баре есть вино. Впрочем, для Рекса в этом не было секрета, он лично и не раз видел среди скал Стены базы, полные контрабанды. В Хоте готовились менее изысканные напитки, такие как пиво и брага, что было вызвано не грубыми вкусами, а природными условиями, но пить их считалось уделом неотесанных мужланов. Рекса раздражала мода высших слоев хотского общества на все велетрийское. Но вино было неплохим, надо признать.

Миловидные официантки опустили на стол блюда с яствами, по большей части морепродуктами, – вот они, пристрастия столичных жителей. Рекс был родом из центральных пустынных районов и предпочитал мясо. Вот и сейчас он выбрал баранину, завернутую в тонкий хлебный лист.

Одна из официанток, миниатюрная курносая девушка, подлила Рексу вина и призывно улыбнулась. Карн подмигнул ей в ответ. «Мертвецы» всегда пользовались популярностью у женского пола, а потому поздно женились. Похоже, и сегодня Рексу не придется ночевать одному, это обстоятельство подняло и без того неплохое настроение, еще бы, хорошая гулянка с перспективой жаркого окончания вечера.

Он как раз допивал второй кувшин под неторопливый рассказ Мака об одном из заданий, когда двери «Серебряной чаши» отворились и в бар вошел Гир Торон в сопровождении двух старейших воинов «Царской смерти».

Все «мертвецы» независимо от степени опьянения разом вскочили на ноги и подтянулись. Легендарный «мертвец», страж (глава) Клана, твердым шагом, звонко выбивая искры подкованными сапогами, приблизился к столу. Человек невероятно огромных габаритов, и даже старость не смогла пригнуть его к земле, Рекс, большой мужчина даже для хотов, был на полголовы ниже Торона. Единственный глаз угрюмо и по-прежнему зорко осмотрел присутствующих, второй закрывала повязка, и никто не знал, какая страшная рана скрывается под ней. Поговаривали, что рану оставил нынешний магистр Ордена чистильщиков, когда оба были еще новичками, впрочем, это могло быть лишь красивой легендой.

– Простите, что не позвал вас, командир, – пролепетал Мак, – но я не думал, что вы сможете прийти.

– Почему бы мне не заглянуть на праздник моих ребят? – хрипловатым и странно тихим для такого человека голосом проговорил Гир Торон. – Найдется местечко?

– Конечно… Разумеется.

Тут же перед присевшими во главу стола старшими «мертвецами» появились лучшие вина и закуски. Спутники стража Клана быстро прониклись праздничной атмосферой, сам же он сделал лишь небольшой глоток, после чего стал подсаживаться то к одному, то к другому и тихо беседовать.

Рекса страж перехватил в момент, когда тот окончательно договаривался с официанткой о времени и месте встречи.

– Рекс Карн, – проговорил Торон, подсаживаясь.

– Да командир.

– Я передал твои чертежи ребятам из Столичной Академии. Ты молодец.

– Спасибо. Я стараюсь.

– Знаю, и у тебя получается. Я помню твоего отца, он бы гордился тобой. У нас положена неделя отдыха между поручениями, но ты сделаешь мне одолжение, если отправишься на новое задание в ближайшее время. Все старики заняты, а дело важное, сам царь просил меня побыстрее разобраться с этим.

– Конечно, я готов в любое время. В чем дело?

– Нужно отправиться и выяснить, кто стоит за порочащими нас листовками. Обитатели Стены могут зашевелиться, и, думаю, не стоит говорить, что это нежелательно.

– Готов выехать прямо сейчас, командир.

– Хорошо бы, но разве может быть что-то важнее ночи с этой красоткой? – Старик улыбнулся.

– О чем вы? – смутился Рекс.

– У меня один глаз, но я многое вижу. Жду тебя завтра… м-м-м… вечером… у себя для получения дополнительных инструкций.

– Я буду.

– Куда ж ты денешься?

Гир Торон еще раз поздравил юбиляра, пожелал всем приятного вечера и ушел.

Рекс же решил не терять понапрасну времени, подхватил официантку и направился на второй этаж «Серебряной чаши», где всегда имелись уютные номера для подобных случаев.

Пианино им вслед зазвучало веселей и задорней. «Хорошо, – подумал Рекс, – что мы не поддались на новое веяние из Велетрии, механическое пианино, оно не так поддерживает нужную атмосферу, как живой музыкант». Ему вторили скрипка, гитара и флейта, деревянный пол бара застонал под ногами пустившихся в пляс гостей.

Развязывая шнуровку рубахи на нежной груди девушки, краем уха Рекс Карн услышал, как внизу затянули пьяные песни древних хотских охотников. Он усмехнулся. Вечеринка удалась.

3

Велетриец Леоний Лайарон осторожно укрепил мачту на модели парусного судна, соединил миниатюрные канаты и, сверившись с чертежом, удовлетворенно кивнул.

Готово.

Смахнув пот со лба, он подошел к окну избушки, служившей ему и мастерской, и лабораторией.

За окном выли волны, врезаясь в могучие скалы и разбиваясь на тысячи брызг. Отдельные брызги долетали до стекла, уныло стекая вниз и стремясь побыстрее вернуться в океан.

Раздался скрип двери и нежный голос любимой женщины.

– Последнее время ты каждый вечер пропадаешь здесь, – произнесла она.

Леоний обернулся. Дера Сивия была потрясающей красоты хоткой с длинными темными волосами, округлыми женственными формами, милыми чертами лица и огромными влажными карими глазами, в которых сейчас светилась тревога.

Велетриец улыбнулся, подошел и обнял жену:

– Я беспокоюсь, любимая. Вчера разговаривал с Грагом…

– Это тот хмурый парень, которого ты просил отвести твой доклад в Царскую Академию?

– Да, но хотские ученые молчат. Впрочем, было бы странно, если бы они прислушались к бывшему ученому-велетрийцу.

– А письмо, которое ты направил в Академию Паламина?

– О, оттуда никакой реакции уже четыре месяца. Велетрийцам мои размышления тоже не нужны.

– Глупцы. – Дера стукнула кулачком по столу.

– Я думаю, правильно ли мы поступаем, любимая, начиная такую опасную игру с двумя державами? Если они решат взяться за нас… как же дети?

– Если ты уверен в своих выводах, то мы справимся, – твердо произнесла Дера. Она могла быть нежной и кроткой, но, когда необходимо, превращалась в человека, вырезанного из камня. Возможно, именно сильный характер, а не только внешняя красота являлась причиной той любви, которую Леоний испытывал к ней.

Велетриец встретил юную хотку двадцать лет назад, когда молодым студентом, влекомый научным интересом, отправился изучать жизнь обитателей Великой стены. Какой же наивный он был тогда! В первую же неделю он стал жертвой разбойников и чуть было не погиб, но восемнадцатилетняя дочь одного из главарей предотвратила расправу, забрала его себе в качестве раба и на следующую же ночь отпустила. Леоний вернулся в родной город, но ему не давал покоя образ прекрасной спасительницы. Спустя год он отправился на ее поиски, во время которых снова чудом избежал смерти, но девушку нашел. Молодые любовники бежали, однако смешанной паре не было места ни в Хоте, ни в Велетрии, и они остались жить среди скал Стены.

Вот уже двадцать лет прошло, но ни один из них не пожалел о содеянном, хотя они частенько посмеивались над своей приторно романтичной историей, точно со страниц слезливого романчика.

– Спасибо, – искренне произнес он.

Женщина улыбнулась и строго заметила:

– Давай заканчивай здесь и идем обедать, отшельник. Кстати, к тебе хотел зайти Бор перед уходом.

Леоний кивнул, и жена вышла. Через секунду в дверях появился молодой хот. В свои девятнадцать он был уже гораздо выше и мощнее сорокалетнего Леония.

– Отец, – произнес Бор, – можно войти?

– Конечно.

Леоний не был настоящим отцом парня, к сожалению, пара вообще не могла иметь детей, а кто из них в этом виноват, они предпочитали даже не думать. Может, оно и к лучшему, ведь полукровка был обречен на пожизненное существование в пределах Стены, внешний мир был закрыт для такого человека сразу после рождения, и в этом Лайарону, как и его жене, виделась чудовищная несправедливость, сродни дикости.

Бора Леоний с женой подобрали еще младенцем, после того как дилижанс-самоходку, в котором тот ехал с родителями, разграбили, а самих родителей убили. Бор уже с десяти лет знал эту историю, как и то, к какому народу принадлежал, а к какому принадлежал его приемный отец. Знал он и то, как относятся друг к другу их народы. Не был бы Леоний дипломированным учителем, если бы не объяснил своим семерым приемным детям мироустройство. Но знания эти нисколько не поколебали привязанности Бора к своим новым родителям… единственным родителям.

– Это они? – кивнул Бор на пять черепов, выстроившихся в ряд на полке.

– Да, – отозвался Леоний.

– Старые или новые?

– Старые, конечно. Новые тела я захоронил, не буду же вынимать черепа из свежих трупов! А эти – уже история.

– И сколько им? Когда они умерли?

– Около сорока лет назад.

Бор присел на корточки перед моделью парусника, покоившегося за стеклянной витриной.

– А это корабль, на котором они разбились? Выглядит старомодно.

– Зато посмотри на его высоту, на устройство мачт. Это корабль для плавания в открытом море, а не для каботажного, как у нас. Вот взгляни, я закончил новую модель, то судно, которое разбилось пять месяцев назад. Оно такое же по размеру, как и прошлое, но только потому, что хотело остаться незаметным. Уверен, у них есть суда гораздо больше. Однако взгляни на устройство парусов. Как хитро! Никаких весел, как на наших древних судах, только ветер. А матросов там оказалось в три раза больше, и это если я всех сумел выловить. Они развиваются.

– Но пароходов у них нет.

– Пока нет, зато на борту имелись пушки. Примитивные, но пушки! Правда, у самих матросов огнестрельного оружия я не нашел.

– Ты уверен, отец, что это чужаки, а не кто-нибудь из наших? Я имею в виду оба народа.

– Помни, сын, я все-таки ученый, их черепа убедили меня в этом еще пятнадцать лет назад, когда я нашел скелеты и остатки разбитого корабля. Теперь же, когда я увидел их тела, сомнений не осталось, вдоль наших берегов время от времени появляются представители неизвестного народа. Третьего народа.

– И как они выглядят?

– Похожи на нас… на велетрийцев цветом волос, глаз, бледностью кожи, но ростом и габаритами побольше, хотя до хотов и недотягивают. Еще есть некоторые специфические черты лица. В общем, если увидишь, то поймешь.

– Так они – обычные люди?

– Без сомнения. Кем же еще им быть?

– Так почему же не заявят о себе открыто?

– А вот здесь, сын мой, и таится главный вопрос. Может, боятся, а может… В любом случае я намереваюсь собрать как можно больше информации об их существовании. Но ученые меня не слушают, потому я посылаю тебя.

Бор поднял на Леония твердый взгляд:

– Не волнуйся, отец, я все понимаю и готов.

– Будь осторожен, сын.

Юный хот кивнул и вышел.

Леоний с тревогой посмотрел ему вслед. Правильно ли он поступает, рискуя сыном? Впрочем, другого выхода нет – противостояние между народами затянулось, и это может обернуться катастрофой в случае, если загадочные гости крутятся у берегов континента не просто так…

Позабыв про обед, Лайарон извлек из шкафа увесистую книгу, прочитал название: «История противостояния Велетрии и Хоты». Когда-нибудь он закончит ее и, если ни одна из стран не захочет печатать (а так скорее всего и произойдет), напечатает сам и распространит среди обоих народов. Леоний раскрыл книгу и погрузился в чтение…

* * *

Первые столкновения произошли по летоисчислению велетрийцев в 3030 году «от сотворения мира», и в 2817 году от того же знаменательного события у хотов. К тридцатому году четвертого велетрийского тысячелетия их племена начали объединяться в небольшие государства, стала налаживаться торговля. Время от времени самые отчаянные купеческие экспедиции предпринимали попытки отправиться за Великую стену, но обнаружить проходы им пока не удавалось, и Великая стена была признана краем земли.

Но, как и следовало ожидать, нашелся человек, решившийся обогнуть гряду по воде. Надо сказать, что это было не элементарным решением: горы простирались на большое расстояние в ширину и уходили далеко в океан, становясь смертоносными рифами с северной и южной сторон континента.

И все же его экспедиции это удалось. Четыре велетрийские джонки из семи начавших путешествие спустя две недели плавания пристали к песчаному берегу земли хотов. И уже через три дня лицом к лицу столкнулись с одним из местных племен, живущих на южном побережье.

Встреча оказалась неожиданной для обеих сторон, и поначалу даже наладился контакт, но затем разразилась бойня. Что стало ее причиной, никто уже и не помнит, существует легенда, что один из велетрийцев соблазнился хотской красавицей, женой вождя, в результате все чужаки были перебиты.

Новая экспедиция отправилась спустя три десятка лет, но и ее участники погибли в чужих землях.

В общей сложности таких попыток было семнадцать в течение ста пятидесяти лет, пока наконец велетрийцам силой оружия не удалось закрепиться на территории хотов, основать крупный торговый город и продержаться там пару веков.

Это был самый плодотворный и мирный период в отношениях двух народов, именно тогда они смогли хорошенько присмотреться друг к другу, познакомиться с достижениями культур. Хотами был принят велетрийский календарь как более точный и основанный на астрономических вычислениях, по нему год состоял из двенадцати месяцев, в каждом месяце – ровно тридцать дней. Разделялись и сезоны – лето, зима, весна и осень, однако деление такое вызвано было скорее сельскохозяйственной надобностью, если учесть, что резких сезонных изменений природы на материке не происходило. Также хоты сумели перенять у велетрийцев некоторые институты, ремесла и даже привычки, не преминули воспользоваться некоторыми хотскими изобретениями и велетрийцы.

Тогда же были посеяны первые семена последующей непримиримой вражды.

Как только велетрийцы перестали покровительственно относиться к соседям и почувствовали опасность, как только хоты сообразили, что от гостей почерпнули уже все, что нужно, и ощущение трепета прошло, тогда пришло время напряженности, переросшей в маленькую войну. Результатом ее стало изгнание велетрийцев на свою сторону Стены и начало нового этапа в развитии народов, равных народов, сплотившихся перед угрозой внешнего врага в единое государство. Строились флотилии, пусть и примитивные, но способные перебросить войска на территорию противника, а большего и не требовалось, возводились крепости и заставы, разведывались горные проходы, создавались армии.

Великая война разразилась в начале весны. Молодой граф Селен Митиборский на трех шхунах напал на хотский корабль, полный крестьян, направляющихся на сезонные работы. Двенадцать женщин Митиборский забрал с собой, корабль с оставшимися тридцатью мужчинами потопил.

Царь Единой Хоты Сит Ронин III направил послов с требованием вернуть женщин и выдать дворянина. Король Велетрии Моник Пелетреицкий отказал.

Три недели семь тысяч хотских солдат переправлялись к берегу Велетрии по морю, и еще пять тысяч прошли узкими ущельями. Ни у той ни у другой стороны опыта ведения глобальных боевых действий не было, а потому велетрийцы даже не попытались помешать десантированию и вместо этого лихорадочно стягивали войска к столице. Тогда еще огромный город Велет располагался в самом центре страны, так что западную часть, по сути, оставили на произвол судьбы.

Тысячи ног хотских солдат под мерный скрип сотен запряженных волами телег, составляющих обоз, вышли на бескрайние просторы Велетрии.

Первый же встреченный ими городок оказал упорное сопротивление. Отсутствие стен компенсировалось наспех сооруженными баррикадами, но и этого оказалось достаточно, чтобы укрыться от стрел и задержать первый беспорядочный натиск. И все же численный перевес дал о себе знать. После упорной битвы хоты ворвались в город и, опьяненные кровью и первой победой, вырезали все его население до последнего младенца.

Весть об этом быстро разлетелась по Велетрии. На восток потянулись беженцы, города начали обрастать стенами. Но и хоты, штурмуя город за городом, быстро овладевали искусством войны. Кроме того, в среднем мощное телосложение давало свои преимущества в рукопашных схватках.

К Велету хоты подошли через три месяца после начала боевых действий. Из двенадцати тысяч солдат они потеряли четыре тысячи убитыми и ранеными, так что, пройдя насквозь полстраны, хоты сохранили многочисленную армию, и, что особенно важно, эта армия стала опытной. У поспешно возведенных стен столицы их ожидала вдвое превосходящая армия из уцелевших в предыдущих стычках велетрийцев и новичков, недавно взявших в руки оружие.

Битва началась на рассвете. Впервые земля континента покрылась таким количеством крови. Какое-то время исход битвы оставался неясен, но мощь и опыт все же взяли верх. Хоты победили, правда большой ценой, лишь треть воинов покинули поле боя на своих ногах. Выжившие велетрийцы бежали, а победители ворвались в Велет и сожгли его до основания. Много позднее столица вернула былой статус, но тем огромным довоенным городом уже не стала.

Захватчики оказались настолько обескровлены, что не рискнули продолжить наступление. Через два месяца подошло подкрепление, состоящее из четырех тысяч новобранцев, и хоты возобновили боевые действия.

Однако на восточных рубежах Велетрии, куда бежала большая часть населения, лихорадочно велись разработки оружия, использующего недавнее изобретение – порох. И когда хоты завладели уже двумя третями страны, на пути у них встало войско, вооруженное не только мечами, копьями, луками и арбалетами, но и пищалями, и солдаты были обучены их эффективно использовать. Это стало переломным этапом войны. Хотская армия в нерешительности остановилась, а когда у велетрийцев появились целые отряды стрелков, подалась назад.

Дабы удержать позиции, к хотам все подходили дополнительные силы, но и велетрийцы уже успели научиться воевать, кроме того, они сделали решающую ставку на новое оружие и не прогадали.

Через полтора года хоты были прижаты к Великой стене и начали потихоньку отходить на свои земли. Но теперь уже велетрийцам показалось мало выбить захватчиков. На плечах врагов они вторглись в Хоту.

Царь хотов направил все силы на то, чтобы завладеть новым оружием, и спустя полгода стрелки имелись уже с обеих сторон. Но теперь опыт встал на сторону велетрийцев, уже они брали города, используя примитивные пушки, подчистую вырезали их население.

Им удалось продвинуться до трети Хоты, когда у обеих сторон начали иссекать ресурсы, в первую очередь людские.

Война постепенно затухала, и было подписано бессрочное перемирие, закрепляющее довоенные границы.

Следующие две сотни лет прошли под эгидой «гонки вооружений». Этот период стал переломным в судьбе Велетрии и Хоты. Сначала в первой, а затем во второй произошли промышленные революции. Был изобретен паровой двигатель, на смену чугуну пришла более прочная сталь. Потянулись ветки железных дорог, устремились в плавание пароходы. Вырастали пока немногочисленные нефтяные вышки. Появились первые образцы двигов – шустрых двухколесных механизмов с примитивными двигателями внутреннего сгорания, а также паровые самоходки, призванные возместить отсутствие индивидуальных средств передвижения.

На смену пищалям пришли ружья с кремниевым, затем и с капсульным замком, и уже совсем скоро появился металлический патрон. Такому стремительному развитию вооружений способствовала маленькая война между Орденом очищения и кланом «Царская смерть».

С годами напряжение между государствами только возрастало. Поддерживалось оно во многом искусственно, и не столько в память о предках, погибших на фронтах Великой войны, сколько для цементирования собственных держав, являвшихся далеко не однородными структурами. Внешний враг объединял и бедные поселения шахтеров в предгорьях Стены, и промышленные районы на противоположных краях континента, и роскошные города в центрах, и малоразвитые окраины. Благодарные государству за защиту от ненавистных соседей, беднейшие слои общества не задумывались о своем положении, что вполне устраивало власти.

Увлекшись противостоянием, Велетрия и Хота не замечали происходящего вокруг…

4

Путешествие в седле двига окончилось быстро: Корийен прибыл на железнодорожный вокзал ближайшего к столице города Тарролиона, ведь пересекать половину страны своим ходом довольно утомительно и накладно из-за расхода топлива. В самой же столице вокзала почему-то не было. В бытность той огромным городом еще не появились паровозы, а сейчас такому мелкому городишке вокзал ни к чему. Имелась отдельная ветка, предназначавшаяся для королевского состава, но не более того.

Проследив за погрузкой двига на платформу, Корийен занял место в пассажирском вагоне. На противоположную лавку присела женщина с мальчишкой лет семи, пацан тут же разглядел винтовку, прислоненную к стене, и пару револьверов под плащом.

– Дяденька, вы «чистильщик», да? – спросил он восторженно.

Корийен слегка склонил голову.

– А вы много хотов убили?

Мельком глянув на свой старый кожаный ремень с засечками от ножа, Корийен запахнул плащ.

– Горион, не преставай к послушнику, – строго одернула сына мамаша, – извините, мы пересядем, чтобы вам не мешать.

Корийен посмотрел вслед удаляющемуся семейству. Жители Велетрии по-разному относились к Ордену очищения. Одна половина восхищалась мужественными послушниками Ордена, другая их опасалась, видя в них осколки давно забытой войны.

Состав дернулся, выдав большую порцию дыма, принялся медленно набирать ход.

Корийен достал одну из листовок, распространяемых в предгорьях, и пробежался по ней глазами.

«…велетрийцы и хоты – едины…»

Бред.

«…не позволяйте властям обманывать вас, сталкивать лбами…»

Ублюдки.

«…в Стене оба народа живут вместе, не имея различий…»

Интересно. Скорее всего это действительно разбойники из Великой стены.

«…мы можем стать одним народом…»

Корийен глухо зарычал, скомкал листок и сунул в карман плаща.

За окном постепенно стемнело. Проводницы зажгли четыре масляные лампы, висевшие под крышей.

Корийен увидел свое отражение в стекле окна. Как он поседел за последнее время! Подумать только, ему перевалило за сорок – серьезный возраст для «чистильщика». Сколько еще он сможет гоняться за молодыми, полными сил «мертвецами», пока его не хлопнут? Может, еще пару лет, а может, не больше недели. И что изменилось за эти годы? На место убитых приходят другие, и так может продолжаться вечно. Как бы он хотел, чтобы еще при его жизни власти одумались, подготовили армию «чистильщиков» и освободили Митрену раз и навсегда. Как бы он хотел встать во главе этой армии, ну, или хотя бы отряда и лично повести воинов в бой, а потом, когда все кончится, купить себе особнячок в оазисе Капалина, где сейчас столица этих мерзавцев, и провести остатки дней, любуясь океаном…

Накинув капюшон, он прислонился к стене и заснул под эти благостные мысли и стук колес.

* * *

К вокзалу Феллин поезд прибыл вечером следующего дня. Здесь центральная пассажирская ветка заканчивалась, расходясь на север и юг, на запад же продолжалась лишь служебная железнодорожная ветка, ведущая к одному из шахтерских городов, Камелиону, обслуживающая многочисленные рудники в предгорьях Стены.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.