– Добрый день, следователь. – На красивом лице засияла улыбка, обнажая великолепные зубы, но голубые глаза остались холодными, прямо-таки ледяными. Он бросил взгляд на настенные часы: – надеюсь, я не опоздал.
– Нет, не опоздали. – Вера присела за стол, стараясь скрыть странную растерянность, отчего-то охватившую ее. Она ждала визита в четко установленное время – так и вышло, тогда в чем дело? Или ее смутил сам гость? – Присаживайтесь.
Блондин повиновался. Вера извлекла из стола лист бумаги и ручку, приготовилась записывать, при этом стараясь поменьше смотреть на мужчину. Что-то в его глазах было такое, что одновременно пугало и завораживало.
– Представьтесь, пожалуйста, – начала она. – И желательно, чтобы вы также показали свой паспорт.
– Мое имя ничего вам не скажет, разве что облегчит процесс общения. А паспорта у меня попросту нет.
– То есть как это – нет паспорта? Утерян?
– Нет и никогда не было. А сама идея существования этого документа мне изначально не нравилась. Но люди любят условности, это фундамент их общества. Называйте меня, скажем, Иван, ведь у вас это распространенное имя.
– Иван, значит… – Вера отложила ручку. – Вы хотите остаться инкогнито, это можно понять. Но учтите также и то, что в зависимости от информации, которую вы изложите, установление вашей личности может стать необходимостью.
Мужчина пожал плечами и снова улыбнулся лишь губами.
– Правильно ли я вас понимаю, – продолжила Вера, – что вы не являетесь гражданином России, хотя и неплохо говорите на русском языке?
– Правильно.
– А ваше гражданство – тоже секрет?
– Нет. Потому что у меня и его нет.
– Ну конечно. Нет паспорта – нет и гражданства. Но родились вы…
– Перейдем к делу.
Вера хмыкнула. Что-то в его манере разговора было такое… словно каждая фраза требовала немедленного повиновения, хотя и звучала не как приказ, а как предложение.
– Хорошо, давайте. Так что же такое вы хотите мне рассказать?
– Немного. Только то, что сочту нужным. А вы со своей стороны должны будете мне слегка помочь.
Вера снова отложила ручку. Его тон уже стал переходить границы. Если он думает, что, раз она молодая девушка, то разговаривать с ней можно не как со следователем, а как со своей подружкой, то сильно ошибается. Усилием воли заставив себя посмотреть в его ледяные глаза, она угрожающе проговорила:
– Вы, Иван Батькович, находитесь в моем кабинете. Здесь я никому ничего не должна. Зато могу решать, кто и что должен мне. Так вот, вы сейчас должны мне рассказать все, что знаете по моему делу и безо всяких условий, или выметайтесь отсюда к чертовой матери. Но как только установят вашу личность, я могу вас вызвать, так что далеко старайтесь не уезжать.
Лед в глазах гостя неожиданно подтаял, блеснул интерес. Он долго изучал ее, после чего улыбнулся, но теперь уже мягче и вроде бы даже искреннее.
– А ты молодец, – проговорил мужчина и продолжил, прежде чем она обратила внимание на его фамильярность. – Если хотите убить его, то я могу назвать вам адрес, по которому с большой вероятностью он появится сегодня ночью.
Теперь Вера действительно растерялась:
– Мы не хотим никого убивать. О чем вы?!
– Другого не дано. Он расправился с Лексом. Это не обычный человек, примите как данность.
Вера снова постаралась взять себя в руки и вернуть себе деловой тон.
– Лексом? Значит, жертву звали Лекс? Странное имя… Вы знали его? Необычный человек – это определение вполне подходит и к вашему знакомому. Кто он?
– Оставьте свои вопросы, я все равно не стану на них отвечать. Скажу только, что, если все-таки надумаете послушать меня, то посылайте по адресу не парочку ребят, а штурмовой отряд… или как там у вас это называется. Много обученных и хорошо вооруженных бойцов. Дайте им шанс выжить.
Девушка помолчала.
– Что за адрес, о котором вы говорите?
– Это квартира, где я остановился.
– То есть вы полагаете, что некий убийца придет за вами?
– У него еще много работы и мало времени. Думаю, эта ночь – то, что ему нужно.
Становилось все интересней.
– Кто он и за что должен убить вас? За что убил вашего знакомого?
– Я же сказал, что не стану отвечать на ваши вопросы. К тому же некоторые ответы я не знаю и сам. Вам нужен адрес, или мне уйти?
– Нет никаких доказательств, одни слова. Почему я должна вам верить? В конце концов, подключить к делу группу захвата просто потому, что мне так захотелось, я не могу. Мне нужно как-то объяснить это начальству. Помогите мне, и я помогу вам.
Мужчина притянул к себе листок, взял из стаканчика ручку и что-то написал.
– Вот адрес. Если сунетесь туда днем, то не найдете ничего для себя интересного, в том числе меня. В двенадцать ночи. Крепкий, хорошо вооруженный отряд. Или забудьте об этом, или сделайте так, как я сказал. Всего доброго вам и вашему напарнику.
Мужчина поднялся со стула, элегантно кивнул и вышел. А вместо него в кабинете тут же появился Соловьев, до этого притаившийся в клетушке с умывальником.
– Он запалил меня что ли? – возмущенно рявкнул опер. – Что это было за «и вашему напарнику»?!
– Понятия не имею, – пробормотала Вера, все еще находясь под впечатлением от разговора.
– Очень подозрительный тип. Ладно, я побежал, ребята уже ждут. На двух машинах мы его не упустим.
– О результатах слежки тут же доложишь мне!
– Есть, мэм!
Соловьев исчез за дверью.
Вера подошла к окну. Как раз в этот момент из здания вышел ее таинственный гость. Подняв воротник, он зашагал по тротуару, но вдруг остановился, поднял голову и посмотрел прямо ей в глаза. Грязное зарешеченное окно на втором этаже – одно из десятков других, но он даже не искал, просто взял и посмотрел. Вера инстинктивно подалась назад, но тут же одернула себя и снова выглянула. Гость шагал дальше.
Раздраженная, девушка вернулась за стол. Как глупо она себя вела, как же глупо. А еще следователь прокуратуры!
Перед глазами на столе лежал лист бумаги с неким адресом и именем, написанным его рукой.
Лекс. Даже в базе рыться не стоит, наверняка это кличка. Хотя проверить все же надо.
А адрес? Если группа захвата прокатится впустую, по головке ее не погладят. С другой стороны, этот мужчина совсем не похож на шутника. Ну вообще не похож. Надо попробовать.
Она сняла трубку телефона…
Соловьев вернулся через полчаса. В гневе.
– Упустили, – констатировала Вера, когда тот, несмотря на ее осуждающий взгляд, закурил.
– Джеймс Бонд какой-то, ядрена вошь! Ты бы видела! Ушел, как от детишек! Спалил сразу, да еще издевался. Глянь вот. – Он бросил на стол флешку. Вера вставила ее в компьютер. – Там два видео с двух машин. Посмотри оба.
Вера открыла первое. Подрагивающая картинка, редкие голоса на заднем плане, чихание рации.
Соловьев ткнул пальцем в монитор:
– Вот он идет, идет, а вот сейчас… Видела? Остановился и посмотрел на нас. Это в таком-то потоке машин! А сейчас, видишь, чуть вбок посмотрел? Это он на вторую нашу тачку пялится! Глянь другое видео. Ага, видишь, это он на ту… а это – на эту! Штирлиц, мать его… Ну и все, заходит за угол. Надо было задерживать.
– За что?
– До выяснения личности.
– Знаешь, помоги договориться по поводу группы захвата, и если уж не убийцу, так хотя бы нашего нового знакомого возьмем.
– На кой нам группа захвата? Да я его сам повяжу, и пикнуть не успеет! – Соловьев потянулся к листку с адресом.
Но Вера прикрыла его папкой, прижав сверху ладонями:
– Саша, не геройствуй, ты же не зеленый мальчишка. Ты видел, на что способен этот человек, ты знаешь, какая ерунда творилась с тем трупом. Все эти мужики связаны между собой, и никто не знает, что там еще за убийца новый нарисуется. Как он сказал: или группа захвата, или забудь об этом.
Соловьев молча затушил сигарету в земле многострадального фикуса, достал новую. Его лицо было настолько серьезным, что Вера предпочла не делать замечаний.
– Ладно, будет тебе группа захвата. Пиши санкцию. Но если мы на муху со слоном… огребем неприятностей оба.
7
Спецназовский «газик» погасил фары и подкатил к подъезду хрущевки. Семеро бойцов высыпали на мокрый асфальт, двое сразу же заняли позицию у двери.
– Значит так, – Соловьев, сидевший на пассажирском сиденье Вериного «опеля», достал пистолет, проверил обойму, затвор, – погаси фары тоже. Я пойду вслед за мужиками. Ты сидишь здесь и носа из машины не высовываешь, пока мы не вернемся, поняла?
– Ну надо же, а я наконец-то собиралась от души пострелять…
– Шутить будем потом. А вообще, знаешь что, шуруй-ка ты к ним в кабину. Там водила останется. Нечего тебе здесь одной сидеть.
– Да уж посижу. Идите, капитан Соловьев, и не действуйте мне на нервы.
Недовольно пробормотав что-то относительно зеленых следователей, опер вылез из машины и направился к группе захвата.
– Держитесь позади, – хриплым прокуренным голосом бросил командир спецов, здоровенный мужик с лапищами не меньше чем у медведя, когда Соловьев подошел к нему.
– Не первый год замужем, – огрызнулся тот. – Дверь заперта?
– Ага. Домофон.
Соловьев достал из кармана универсальный ключ, отдал командиру. Здоровяк приглушенно свистнул и пижонски перебросил ключ одному из своих людей. Дверь отворилась, спецназовцы один за другим исчезли во тьме проема.
– Ни пуха, – пожелал Соловьев, но командир лишь сплюнул, поправил автомат и пошел следом за своими бойцами.
Соловьев подпер дверь заботливо оставленным кем-то кирпичом, снял ПМ с предохранителя, досчитал до десяти. Пора.
Стал подниматься по лестнице. Где-то выше слышались легкие шаги, поскрипывание и бряцанье амуниции. Неожиданно все стихло.
– Здесь кто-то есть, – прошипел сверху молодой голос.
– Свет! – рыкнул капитан.
Разом вспыхнуло несколько фонариков на стволах автоматов. Сначала их лучи плавно блуждали в разные стороны, затем задергались интенсивнее.
– Там!
– Стоять! Милиция!
– Стой!
– Колян, слева!
– Епа…
– В сторону!
Сверху затопали, раздался странный звук и приглушенный вскрик. Тут же прозвучали выстрелы, так неожиданно и звонко, что на секунду заложило уши. А затем началась беспорядочная стрельба.
Соловьев прижался к стене и начал медленно подниматься, ступенька за ступенькой. Стрельба на секунду стихла, кто-то жутко закричал, как кричат только от чудовищной боли, затем снова начали стрелять, но уже, казалось, всего из двух автоматов. Соловьев опустил голову и увидел, что по ступенькам струйкой сбегает кровь, на площадке выше крови оказалось еще больше, а сверху карминовый водопад лился уже потоком. Кто-то снова вскрикнул, затих еще один автомат. Последний перешел на короткие очереди, но вот замолчал и он. Теперь наверху что-то лишь кряхтело и булькало.
Пытаясь дышать ровнее, Соловьев продолжал подниматься. Оставался один пролет. Он сунул пистолет под мышку, вытер ладонь о джинсы, снова ухватился за рукоять.
Послышался голос. Грубый, приглушенный, опасный. Ему ответил второй. Знакомый. Тот самый дневной визитер! Это была ловушка, и он в нее попался. Вера – молоденькая девчонка, но он-то!
Неожиданно сверху зазвенело, зашумело, послышались звуки борьбы, одиночные пистолетные выстрелы. Соловьев кинулся вверх по лестнице. Когда он поднялся, то увидел, как огромный, мощный лысый мужик с двумя ножами, похожими на большие когти, бился с уже знакомым блондином, голым по пояс и с пистолетом в руке.
Двигаясь невероятно быстро и ловко, как два мангуста, они сошлись в каком-то безумном танце на небольшой лестничной площадке, заваленной трупами спецназовцев. Блондин время от времени стрелял, практически в упор, казалось – наверняка, но лысый всякий раз каким-то чудом уходил с линии огня, блокировал руку с пистолетом, а сам то и дело резал врага «когтями», нанося страшные раны. Кровь плескалась у них под ногами, трупы мешали передвигаться, но враги ни разу не споткнулись, не наступили на тела, притом что совершенно не смотрели вниз.
Трясущимися руками Соловьев поднял пистолет.
– Стоять! Не двигаться!
В голове мелькнула мысль, что надо стрелять, сейчас же, к черту – «стоять». Но было уже поздно. Словно с самого начала зная о его присутствии, лысый сделал молниеносное движение рукой, один из ножей-когтей с шипением рассек воздух и влетел Соловьеву в живот. Резко выдохнув, опер выронил пистолет и покатился вниз по лестнице. Он уже не видел, как в тот же момент второй нож-коготь полоснул блондина по лицу, затем по шее, снова и снова, пока голова не соскочила с плеч и не полетела вслед за опером.
Скорчившись от боли, Соловьев умудрился сесть, уперевшись спиной в стену, достал из кармана мобильник. Нужно позвонить Вере, предупредить, сказать, чтобы немедленно уезжала! Однако телефон упорно выскальзывал из окровавленных и трясущихся рук.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.