Виктор Ерофеев представляет писателя - Стихотворения

Евгений Финадеев

Стихотворения

От автора

Дорогой читатель, ты держишь в руках книгу, которая стала результатом моего творческого пути длиною в несколько лет. В этом сборнике собраны мои стихотворения, которые связаны с разными людьми, ситуациями и городами, которые стали мне дороги. Здесь есть как истории из реальных жизней, так и вымышленные. Я делюсь своими эмоциями и размышлениями, для того чтобы каждый знал, что через творчество мы создаем и отражаем себя в мир, а значит, мы общаемся и обогащаемся через это общение. Не бойтесь выражать свои чувства, творите и создавайте себя такими, какими хотите себя видеть.

Хочется выразить огромную благодарность всем, кто помогал мне создавать этот сборник, моим друзьям, любимым, близким. Я люблю вас!

Е. В. Финадеев

Автобиографическое

Актер

Что значит быть актером и быть самим собой,

В то время как все роли нам розданы судьбой.

Что значит? Быть ли честным, иль искренним? Всего-то…

Но знаем мы все это всегда лишь за кого-то!

Открытым стать, вот то, что действительно проблема…

Себя мы ищем в дебрях и точно не в пробелах!

Сложней всего остаться с собой наедине,

Сложней себе признаться в проблемах не извне…

«Я пью вино разврата, и я корыстен в чувствах!»

Такого ведь не можем сказать мы почему-то?

Проста свобода мысли, и чувства ей в подмогу,

Себя поймем мы, в жизни преодолев тревогу…

Она, как злость и зависть, как ржавчина души,

Разъесть, увы, до веры, до истины спешит.

Я не стесняюсь боли и наготы, что есть,

Открыв себя для мира, спасаю свою честь.

Да, истина смиренна, а простота — глупа,

Я для кого-то Ангел, для жерновов — крупа.

Себя поймешь, когда уж с собой не дружен ты,

А это путь великий, надежды и мечты!!!

Вдохновение

Седые тучи над столицей

Теребят бороды дождя,

А мне в такую ночь не спится,

Я в песне капель жду тебя.

На самом пекле летних будней

Ты прячешь свой чудесный лик,

Ищу тебя в проблесках молний,

Сижу, как с неводом старик…

А ты былинкой незаметной

Скользнешь, едва коснувшись губ,

И снова брызжет недр нетленных

Фонтан эмоций громче труб.

Утихнет дождь, разливший лужи,

Я вновь пойду искать тебя

Сквозь зной, грозу и снег, и стужу…

Без вдохновенья — нет меня!

Нет сна

Нет сна во мне, уже и утро скоро,

И боль немая вторит в голове

О том, что с Небесами трудно спорить,

О том, что одиноко этой ночью мне!

Калейдоскоп картинок жизни прошлой

Сменяет глупостей, ошибок череда,

А вот чего достиг, без лести пошлой,

Не скажете ли правду, господа?

Да, знаю, что достиг по сути мало,

А что имею? Так смешно сказать…

Две сотни строф да кружку с одеялом,

Ах да есть микрофон еще да съемная кровать!

Товарищей, коллег, знакомых море,

Друзей, по пальцам рук могу пересчитать,

Ах, что за пессимизм в ночном дозоре,

Я лучше улыбнусь и лягу спать.

А утром пусть улыбкой озарится

Судьбы моей простое полотно.

Ведь только верящий в любовь взмывает птицей,

А утро вечера мудрёней, все равно!

Поэту

Мы разные, но этим мы и схожи.

Сплетаем нервов нити в рифмы слов.

Мы чувствуем всем телом, тонкой кожей,

А не скрываемся за прозою оков!

Судьбы приказчик

На стропах юности крылатой

Я опускаюсь подле лет,

Где свет и острый ум — глашатай,

Опричник всех моих побед.

Где стоны страсти взбелененной,

Где той отверженности плачь,

Когда, и трезв, и опьяненный,

Я сам судья и сам палач…

Все меньше нужд теперь и боли,

Все больше рацио хрипит,

Все больше хочется на волю,

Все меньше совесть-сука спит.

Вот зрелости готов образчик,

К столу прошу присесть друзей,

Судьбы моей в углу приказчик

Все пишет летописи дней…

Я прожил много жизней разных

Уж прожито жизней много и разных,

Для каждой компании истории есть…

Смешных, интересных, простых и опасных,

Но кто я в итоге? Гремучая смесь!

Простой жил мальчишка без буйных амбиций,

Желаний пестрящих большая душа…

Врачом быть, певцом и поэтом стремился,

Но лишь Мельпоменой сраженный дыша…

Нашел я так много, пусть все и не сразу,

Но понял в итоге судьбы глубину.

Дороги боится лишь верящий глазу,

Душе доверяющий — верит в судьбу.

Уж прожито жизней много и разных,

Но те, что не прожиты, ждут впереди.

Ролей, интригующих, ярких, прекрасных,

Пройти мне на сцене, мой Бог, помоги!

Разное

Алтайское утро

Стирая грани безрассудства,

Бранюсь с собой наедине.

Молюсь кому-то до занудства,

До исступленья в тишине.

Пою до одури, до слезной,

До вен на шее, хрипоты…

И ночью жуткою, морозной

Встаю на снег босой, как ты!

Ты кофе варишь ранним утром,

И дров в печи щебечет треск,

И снег алтайским перламутром

Зажжет во мне улыбки блеск.

Как с горки скатится, сверкая,

Слеза по выбритой щеке,

Мне не забыть чудес Алтая,

Сжимаю сердце я в руке.

Ветер

Рассказывал ветер-бродяга

О том, что видал в вышине.

О приключеньях варяга,

О людях в далекой стране.

Как в локонах девиц курчавых

Купаясь, срывал с них платки,

О танцах, пирах величавых,

Без грусти, печали, тоски.

Шептал о любви ясноокой,

К которой его посылал,

О сердце моем одиноком

Он ей прямо в ушко шептал.

Не знаю, мне стоит ли верить

Бродяге, шумящему листвой?

Попробую просто проверить,

К любимой прийти на постой.

К женщине

Под Новый год зима расплакалась внезапно,

Испачкав белый плащ свой лужами заплаток,

Капелью пролилась на городские стены,

Сменив суровый нрав на всхлипы старой пленной.

Рекой весенней в ночь бежал ручей из талых слез,

К утру зима пришла в себя — и вот опять мороз!

Вздохнула томно милая, просыпав свежий снег,

С подругой вьюгой верною пошла встречать рассвет.

Натешившись, наплакавшись от смены настроений,

Укрылась в старом парке, вдали от построений.

Она, зима-шалунья, то добрая, то злая,

Ух, мне уж эти женщины… А вы что — не такая?

Кумай

Питаясь падалью сырой, Кумай — крылатый, гордый сокол,

Два ангельских крыла простер на круче сопки недалекой…

Он, грозной тенью нависая, над мрачной трапезой застыл,

А где-то там, на Гималаях, в снегах высоких ветер выл.

Впиваясь в мясо сильным клювом, он рвал куски, траву кропя…

Взмывал на кручи, возвращался, жену и сына лишь кормя.

И только лишь с лучом закатным без сил упав, потупил взор.

Все отдал он семье далекой, себе — смертельный приговор.

Натюрморт

На связанной из ниток распушенных

Салфетке белой, маминым крючком,

Стакан без чая, он опустошенный,

И ложка позолоченная в нем.

В тарелке из фарфора революций

Кусочек сыра, как осенний лист,

Он ёжится, ему б хватило блюдца,

А рядом карандаш, бумаги лист.

Пусть натюрморта скромные предметы

Обличье новой жизни покорит,

Фантазий кружева душа поэта

В рифмованную сказку превратит.

Неон

Холодный свет от лампы тусклой,

Сквозняк из щели под окном.

В душе бардак кислей капусты,

И в зеркале все тот же дом.

Отрывистые мысли в уши,

А в животе один фастфуд.

Мне хочется тебя послушать,

А я включаю ундервуд.

Мне надоело обещаньям

Твоим нелепым доверять,

Я просыпаюсь от дыханья,

Что сушит горло мне опять.

Я раздираю в клочья небо,

Я бьюсь в бессилии своем.

Ты мажешь маслом корку хлеба,

И улыбаешься тайком.

Так хочется всего и сразу,

Любви, Достатка и Тепла…

Но бьюсь сильней от раза к разу

Об стенку тонкого стекла.

Витрины тонкой лед презренный

Растопит свет неона лишь,

Когда рубильник незабвенный

Своей рукой ты покоришь.

Отчаянье столичное

Слова не льются ровным строем

Из мыслей, загнанных в комок,

Как будто жутким, адским роем

Жужжит бессмысленный звонок.

В нем нет ни гула от желаний,

Нет стона блеющей тоски,

Нет крика боли раны рваной,

И слез засохли ручейки.

Как в космосе беззвучном глухо,

Так пусто и бездонно в нем,

Я напрягаю нервы слуха,

Молча в отчаянье своем.

Слепая память нервно мечет

Картинок прошлого плевки,

Лишь луч надежды сердце лечит,

Сшивая драные куски.

Поздний вечер

Черный мрак костлявой ночи

Холод с ветром принесет.

Мне тоска любовь пророчит,

И усталость плечи гнет.

Расчлененный острым взглядом,

Рассыпаюсь, как старик,

И креститься вроде надо,

И нет голоса на крик.

Нету сил сопротивляться,

Руки плетями висят,

Сердце вмиг успело сжаться.

Зев разверзнул жаркий ад…

Жутких отсветов ресницы

Взмахи делают не в такт…

Я устал, пойду ложиться,

Прогоняя липкий страх.

Прогулка

Степенный шаг в ночи бессонной

Босых твоих, как поступь лани,

Меня зовет, что свет оконный,

Ходить карнизами, на грани…

Стук ровный сердца гулок ночью,

Он рвет пространственность тиши,

Глаза свои заклеив скотчем,

Мы друг за другом поспешим.

В эквилибрическом балансе

Сорвемся молча, рук не бросив,

И закружимся словно в вальсе,

А нас все дальше ввысь уносит.

Кружит, мотает, треплет, рвет,

Толкает, крутит по спирали,

Бросает вниз и вверх, вперед…

И вот, мы вдребезги упали…

Мы разлетелись сотней капель,

Блистая лунным перламутром,

По мостовой, на мрамор, кафель,

Слились обратно ранним утром.

И нагишом, смеясь, по лужам,

Мы взобрались по водостокам,

Проспав весь день, пропустим ужин.

К утру обрушившись потоком.

Руно

Колхиды древней свет смиренный

Манил завистников руном,

Ясон, победы вожделенный,

Собрал соратников вином…

Дубовых досок от Афины,

От древа с голосом богов,

Из сосен вёсла и стропила,

«Арго» к походу был готов.

Полсотни смельчаков курчавых,

На волны возлагая песни,

По морю Черному к причалу,

Уже к драконьей роще лезли.

Глубокий сон глаза дракона

Закрыл отвар Медеи хитрой,

У колхов шкуру, любовь Ясона,

Украла дочь царя Колхиды.

Не в золоте и славе сила,

А женской логики цена,

Любовь два царства единила,

Сильнее древних чар она.

Свеча и Солдатик

Такая странная забава случилась нынче у меня.

Амура в сердце стрел отрава попала, душу теребя.

И липкий холод страшной мысли растекся, очи мне застлав.

В вопросе том судьбы повисли и мысли суть, и сердца сплав.

Клокочет жаждущая бездна, сломался прочный механизм…

Погиб сверкающий наездник под воском дамы Де Каприз.

Сольфеджио

Вишневым пурпуром черешни сочной

Развал фруктовый у метро пестрит,

А мне понять бы ход ступеней точный,

Секунд и терций, септим, кварт и квинт.

Трезвучий обороты на скамейке парка

Пугают комаров, прохожих и меня.

В тени дубовой свежести нежаркой

Вскипает мозг, бекарами звеня.

Квинтовый круг диезит и бемолит,

А запах фруктов манит и пьянит,

Старушка у метро о подаяньи молит,

А я пытаюсь отстучать пунктирный ритм.

Под стук колес мне грезится чудное —

На струнах нотоносца вишен рой,

Он гроздьями восьмушек гаммы строит…

Вагон метро везет меня домой.

Тост

Шипящих пузырьков игривый всплеск

В бокале с тонкой ножкою искрится,

Он, одурманив пляшущих невест,

В безудержных мечтах их растворится.

Они наивны и просты пока что,

Доверчивы излишне, может быть,

Но кто же в восемнадцать станет дважды

Искать, где мель, куда им плыть…

И окунувшись в омут чувств кристальных,

Не все находят берег или дно,

Все ждут финала туфельки хрустальной,

А жизнь не сказка, даже не кино.

Не омрачит пусть праздность молодую

Шампанского игристого бокал,

Найти невестам лишь любовь святую

Да мужа, что б Любовь ту охранял!

Трусиха

По спине пробежался озноб,

Будто льдом обожгло всю внезапно!

Не успела сказать себе «стоп»,

Как хотелось вернуть все обратно!

Испугавшись, не кинулась в бег,

А осталась стоять неподвижно.

«Отдышись и достань оберег», —

Голос вновь прошептал еле слышно.

Будто бомба взорвалась в груди,

Комом к горлу подкралась изжога.

Голос вторил: «Не бойся, гляди!

Это я! Ну, ты что, недотрога!»

Испугалась напрасно я «лиха»,

Это друг подошел в тишине!

Эх, какая я все же трусиха!

Повнимательней надо быть мне!

Турбулентность

В высоте под луною,

Над багряной рекой —

Фонари городскою

Уходящей чертой…

Под моим самолетома

Хрупкий трепет крыла,

Взгляд испуган полетом —

Тряски неба, пера…

Турбулентной тропою

Нас опустит вираж,

Пронесет над Москвою,

Пронесет, как мираж…

Подарив мне мгновенья,

Память нежной тоски —

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.