Новая работа

Евгений Бабарыкин

Новая работа

Часть I

Новое

Глава 1

– Домой идешь? – заглянул в кабинет Виктор.

– Да, письмо электронкой скину и иду. Давай внизу через пять минут, лады? – Антон потянулся и взглянул на часы.

– Давай, – на ходу бросил Виктор и захлопнул дверь.

Антон поморщился от слишком громкого звука, еще раз потянулся, взглянул на захламленный бумагами и всякой канцелярской ерундой стол и привычно пообещал себе, что завтра точно наведет порядок. Вот прямо с утра, честное слово… Отправил письмо, встал, переложил несколько бумажек с места на место. Надел перед зеркалом ветровку, взял портфель и уже от дверей спросил:

– Алексей Васильевич, я пойду?

– Угу, – не отрывая глаз от монитора, кивнул шеф.

«Пасьянс не идет», – оценил Антон неразговорчивость шефа и попрощался:

– До свидания!

– До свидания, Антон, до свидания…

Антон сбежал вниз, отметил карточкой-пропуском у турникета свой уход и вышел на улицу.

– Пошли?

– Или на дежурке доедем? – Виктор посмотрел на низкие тучи – У тебя зонт есть? У меня нет.

– И у меня нет… – Антон посмотрел на дежурку, стоящую в конце парковки, куда активно грузились офисные примадонны. – Да ладно, пошли.

– Маль-чи-ки! Вы е-де-те? – закричала нараспев, высунувшись из окна, самая энергичная из теток.

«Мальчики» переглянулись и хором, не менее энергично ответили:

– Нет, мы прогуляемся!

– Спасибо! – добавил Антон.

Приятели повернулись и пошли к метро. До Шаболовки они обычно добирались вместе. Дальше Антон ехал к себе на Фили, а Виктор в Бутово, в недавно купленную однушку, которой стеснялся и не любил в Москве и гордился в родном Брянске. Идти было недалеко, но не так, чтобы и близко – минут 15—20. Успели обсудить пару офисных сплетен, планы на далекие еще выходные и уже добрались до квартального отчета, который им, как младшим, придется «собирать» по отделам и оформлять до вида «не стыдно генеральному показать». И тут Антон дернул Виктора за рукав:

– О! Глянь!

– Да вижу, – поморщился Виктор, освобождая пальто. – Брось, мало ли что…

Но Антон уже схватил с парапета, отделяющего сквер от тротуара, металлическую коробочку, размером и видом напоминающую контейнер для стерилизации шприцев, разве что углы не были скруглены, а крышка отделялась тонкой линией. Антон начал вертеть ее в руках, ежеминутно оглядываясь по сторонам в поисках растяпы, потерявшего такую замечательную вещь:

– Да не, прикольная… Смотри, словно из одного куска железа сделана… Или нет, не железа, скорее из алюминия… Хотя нет, для алюминия тяжеловата…

– Ну, давай, открывай уже! – не выдержал Виктор, на секунду позволив себе выйти из образа английского джентльмена.

– Угу, сейчас…

Антон осторожно потянул за край крышки, которая неожиданно резко открылась.

– Ой! – Он чуть не выронил коробочку. – А ты говоришь брось!

Внутри, на каком-то материале, напоминающем серый бархат, но почему-то не оставляющем сомнений, что он из того же металла, что и сама коробочка, лежали два медных кругляша.

– Монеты? – удивился Виктор.

– Скорее медали… Смотри, знаки какие… Да и на медали не похоже… Скорее кулоны… Хотя нет, слишком большие.

Монеты-медали размером были чуть больше десятирублевок и примерно в два раза толще. На этом сходство с деньгами заканчивалось. Во-первых, сверху была просверлена дырочка. Во-вторых, знаки, нарисованные на них, были вдавленными – сразу под дырочкой что-то, напоминающее стилизованную пару крыльев птицы, еще ниже – стилизованный же знак «вода» из двух волнистых линий. Антон осторожно поддел монету и перевернул – на обороте было изображение, напоминающее то ли паука, то ли звезду с расходящимися лучами-линиями. Сверху и снизу шли какие-то цифры.

– Дай посмотреть! – выхватил монету из рук Антона Виктор.

– А что это?

– А я знаю? Слушай, я одну заберу, – не то спросил, не то поставил в известность Виктор.

– Пожалуйста. Ладно, пошли. – Антон захлопнул коробочку и сунул ее в портфель. – Точно под дождь попадем…

Распрощавшись на платформе «Октябрьской» с Виктором, Антон втиснулся в вагон метро. Переходы, а особенно пассажиры, сопровождающие его до станции «Фили», не располагали к размышлениям, но странная находка не шла из головы. Антон попробовал еще раз рассмотреть находку, но с одной стороны руку с портфелем прижал шумно сопящий мужик, а с другой стороны стояла симпатичная девушка, старавшаяся не касаться его (что у нее не получалось) и все заметней красневшая. Антон постеснялся елозить, чтобы не смутить соседку еще сильнее, и до своей станции доехал спокойно, в голове прикидывая, чем заняться дома.

Почти через час забежав по дороге в продуктовый, Антон торопился домой. Погода к тому времени совсем испортилась: навстречу порывами дул ветер, гоня грязные листья и какой-то неаккуратный мусор, а небо почти легло на землю, грозя разразиться вселенским потопом. Фонари раскачивались на столбах так, что, казалось, сейчас оторвутся. Пригнувшись и прикрывая рукой рот, чтобы было чем дышать, Антон почти бежал. Впервые за два года после гибели родителей ему захотелось домой.

Только он представил, как замечательно оказаться в уютной, хотя и одинокой крепости, как все полетело кувырком – Антон споткнулся, нелепо взмахнул руками, пытаясь удержаться на ногах, вокруг потемнело так, что он и рук своих уже не видел, и со всего маха грохнулся лицом о землю.

Когда он очнулся, какое-то время полежал не открывая глаз. Где-то в голове щелкал метроном. Или часы? Под щекой что-то сухое и шершавое. «Уже в больнице?» – отстраненно подумал Антон, удивляясь собственному спокойствию. В бок что-то давило. Нащупав портфель, Антон передвинул руку и наткнулся на шуршащий пакет с продуктами. «Нет, наверно, не в больнице… А где?» Открыл один глаз. Ничего не увидел. То есть совсем ничего. Просто темнота. «Ослеп?!.» Но глаза не болели, и появились цветные пятна, точки и всполохи. «Не ослеп, – с облегчением вздохнул Антон. – А все же где я?» Приподнял голову, с трудом разлепил и второй глаз и начал крутить головой, таращась в темноту. Вспышек и пятен сразу прибавилось, в ушах тоненько запело, зато через какое-то время он понял, что находится в очень темном помещении, и не просто находится, а лежит на полу, на ковре. Когда в голове окончательно прояснилось и немного утих звон в ушах, Антон наконец узнал собственную прихожую.

Через пять минут стало почти хорошо. Антон встал, нащупал выключатель, и, не разуваясь, пошаркал на кухню. После стакана воды вернулась способность думать. «Вот ведь люди? Занесли, положили на пол и ушли. Врача бы вызвали… Да и дверь небось открытую оставили… Хотя и на том спасибо, могли и на улице оставить… Валялся бы до сих пор». Стараясь не делать резких движений головой, поплелся закрывать дверь.

«Что же со мной такое?» – поток горестных мыслей прервался, когда «крутяшка» замка не повернулась и в третий раз. Антон похолодел. Постоял минутку и крутанул ручку в другую сторону. Замок открылся. Антон вышел на площадку, несколько раз глубоко вздохнул, повернулся и в течение добрых пяти минут пялился на собственную дверь. Дверь молчала.

Где-то внизу гавкнула псина, и кто-то забубнил в два голоса. Антон вздрогнул и вернулся в квартиру.

«Спокойствие, только спокойствие…» – Нарочно медленно, чтобы унять бешеный стук сердца, Антон разулся, повесил куртку на вешалку. Поднял с пола портфель и сунул на тумбочку, пакет с продуктами отнес на кухню. Прошелся по всей квартире, последовательно включая в комнатах свет; в спальне снял костюм, галстук, аккуратно повесил все на плечики и поместил в шкаф. Захватил брошенные на не заправленную с утра кровать домашние шорты и поплелся в ванную.

После душа в голове очень даже прояснилось. Но Антон не спешил. Так же спокойно вернулся на кухню, поджарил любимую яичницу с беконом и луком, нарезал хлеб, достал из холодильника банку «Золотого фазана» и критически осмотрел стол. Достал кетчуп. Все было в порядке.

«Как же я в квартиру попал?» – Антон жевал, пил пиво, но ничего путного в голову не приходило. Там настырно вертелась какая-то каша от нуль-переходов до инопланетян. С бластерами. «Ладно. Давай сначала. Весь день на работе, потом монетки эти, потом… Эге, стоп!» – Антон вскочил, рванул в прихожку и вытащил из портфеля находку. Открыл коробочку, положил монету на стол и опять принялся рассматривать ее со всех сторон. Ничего нового, впрочем, не увидел.

Вся она была обычная. Просто круглая монетка, или медалька, или брелок с дырочкой. «Чтобы можно было носить на шее…» – всплыла вдруг фраза. «Тоже мне, Джим Хокинс нашелся…» Но расставаться с монетой почему-то не хотелось. Антон, хоть и посмеивался над собой, встал, нашел в мамином рукоделии подходящий шнурок и повесил медальон себе на шею. Полюбовался на свое отражение в ванной, заодно помазал одеколоном маленькую ссадину на лбу («о ковер теранулся»), вернулся на кухню и достал вторую банку пива. Ничего, сегодня можно…

«Значит, вот так… Шел я, значит, шел, представил прихожку и мгновенно в ней оказался… Или не мгновенно… Я вроде в отключке был… Хотя нет, мгновенно, это я потом отключился оттого, что долбанулся. Выходит, эта монета прочитала мои мысли и нуль-транспортировала… или что она там сделала… в общем, перенесла меня домой… с помощью инопланетян…» Чувствуя, что сердце опять начинает куда-то проваливаться, Антон решил бороться со стрессом своим обычным способом. Пошел спать. Свет, правда, выключил только в спальне.

Глава 2

Наутро, проснувшись, Антон старательно делал вид, что вчера ничего не произошло. Было немного смешно перед самим собой, но, по крайней мере, не страшно. А пока он на автомате начал Ритуал Утреннего Собирания На Работу: туалет – ванная – включить кофеварку – сделать бутерброды – съесть завтрак – опять в ванную чистить зубы и бриться – одеться – проверить электроприборы – еще раз проверить – закрыть дверь – вызвать лифт – дождаться, когда он приедет – вернуться от лифта проверить, закрыл ли дверь…

На этот раз все шло гладко до тех пор, пока не закончил бриться. Антон наклонился над раковиной смывать остатки крема. Тут его как обухом по голове ударило. Крестик на цепочке (подарок родителей) мешает умываться, шнурок вчерашний тоже мешает, а медалька – не мешает. Антон замер, скрючившись над раковиной. «Оборвалась, пока спал? Но шнурок цел…» Машинально провел по груди в месте, где должен быть медальон.

Закрыл глаза, выпрямился во весь рост и посмотрел в зеркало. Да, так и есть… Медальон не потерялся. Он врос в тело. И даже успел уже покрыться тонким слоем кожи. Чуть ниже шеи, ближе к правому плечу. Почему-то больше всего Антона сейчас занимал не сам факт случившегося, а то, что медальон врос криво. Мало того, что он сместился вправо, так еще и «верх» медальона, обозначенный отверстием, был смещен влево. Немного подумав, Антон понял – это из-за того, что он спал на правом боку. «А как он со шнурка слез?»

Антон потрогал медальон. По цвету он остался таким же, как и был, но на ощупь стал мягким и лишь на миллиметр выдавался из тела. Антон совсем не ощущал его, как будто его и не было. Больше всего это смахивало на свежую татуировку – четкие линии и немного опухшая кожа.

Антон, не отрывая глаз от медальона, нащупал полотенце и вытер лицо; вылил в ладонь и размазал по лицу лосьон. На деревянных ногах вернулся в спальню и лег в кровать на спину. «Ну и ладно, зато на работу я сегодня точно не пойду». Взял с тумбочки мобильник и набрал сначала шефа, затем – Виктора, сказавшись больным. «Дяде Сереже, что ли, позвонить? Нет, не поверит… Да и сумасшедшим себя выставлять не хочется. Попробуем рассуждать логически…»

Антон встал, пошел на кухню, достал из ящика кухонного стола сигару, пепельницу и спички и вернулся в спальню. Курил он очень редко, только когда удавалось собраться с институтскими друзьями расписать пульку-другую. Ну, и еще иногда, когда удавалось выбраться в покер-клуб. Приоткрыл окно и опять завалился на кровать. Сорвал целлофан и раскурил сигару. От кого-то слышал, что нужно сигары обрезать, но как это делать и зачем, Антон не знал. Для начала он несколько раз затянулся, почувствовал, что слегка закружилась голова, и принялся размышлять.

«Нашел приключение на свою голову… И что это за хрень теперь у меня в груди… А она надолго? Навсегда, нечего себя обманывать… Зато со вчерашним все понятно. То есть ничего не понятно, но ясно, что все из-за этой печати». При упоминании слова «печать» мысли рванулись в какую-то мистическую сторону. Подумав, Антон решил эту версию пока не развивать, оставив ее на крайний случай. В конце концов, в вопросах познания он считал себя грубым материалистом и вообще «физиком». И тут Антона осенило. «Ай да я, ай да сукин сын! – сам себе закричал Антон. – Эксперимент, вот что все расставит на свои места! Сейчас я выведу эту медаль-печать на чистую воду!»

Он торопливо вскочил, раздавил едва раскуренную сигару в пепельнице и бросился одеваться. Секундное замешательство вызвал костюм, повешенный накануне в шкаф, но Антон предпочел, для чистоты эксперимента, джинсы и свитер. Натянул кроссовки, схватил куртку и выскочил за дверь, от азарта не попадая в рукава. Ждать лифт не было никакой возможности, и он поскакал по лестнице, перепрыгивая через три, а то и четыре ступеньки. Этим способом он уже пользовался не раз, зная свою, мягко говоря, увлекающуюся натуру. Где-то на уровне пятого этажа экспериментатор порядком взмок и остаток пути чуть притормозил, размышляя о ходе опыта, как и полагается солидному ученому.

Выйдя во двор, Антон прошел порядка ста метров по направлению к метро и встал лицом к дому. Раскланялся с мужиком, живущим двумя этажами ниже, дождался, пока тот скроется за поворотом. Оставалась опасность, что кто-нибудь наблюдает за ним из окна, наслаждаясь чашкой кофе, но придется рискнуть.

Антон зажмурился, представил себе прихожую и осторожно шагнул вперед. Медаль работала. Он очутился в собственной квартире. Постоял с минуту, убеждаясь, что все вокруг настоящее, и вспомнил, что нужно дышать. Отдышавшись, скинул кроссовки, снял куртку и снова занял место в кровати.

Тут же вскочил, зажмурился, представил себе кухню и шагнул. Открыл глаза, недоуменно повертел головой и достал из холодильника банку пива. Зажмурился и шагнул в спальню. Открыл пиво, соорудил из подушек и одеяла подобие спинки и снова развалился на кровати.

«Вот такие дела… Попал ты, батенька…» – однако, вопреки здравому смыслу, переживать почему-то совсем не хотелось, а хотелось улыбаться и радоваться жизни. А что, собственно, произошло? Увечий он никаких не получил, трепанацию черепа насильно ему не делали, договоры кровью подписывать не пришлось. А перспективы открывались волшебные… Что именно он будет делать с новоприобретенным даром, думать не хотелось, но сомнений в грандиозности будущих планов, конечно, не было. Оставалось проверить еще кое-что.

Антон встал, прошел в большую комнату и вытащил с полки роскошный «Путеводитель по Таиланду» весом не меньше 3 кг. Полистав книгу, выбрал фотографию с самым безлюдным и диким, на его взгляд, пейзажем. С минуту, запоминая, рассматривал страницу, затем отложил книгу и шагнул.

– Блин!.. – только и смог произнести Антон. – Да, зря тогда с ребятами не поехал!..

И тут же понял, что сейчас не нужно ничего говорить, что он не сумеет словами выразить даже часть того, что творилось в душе. Несколько минут он простоял, не шевелясь, странно осознавая и красоту места, и торжественность момента, и тот факт, что жизнь его теперь изменилась навсегда.

Вытер невольно набежавшие слезинки и шагнул обратно в квартиру.

Следующие несколько часов Антон провалялся в кровати, строя в голове какие-то смутные планы и время от времени пощипывая себя за руку на всякий случай. «Проснуться» не удалось, да и не хотелось.

Оставался невыясненным самый главный вопрос – а что, собственно, со всем этим делать? Ничего путного с ходу придумать не получилось, одно было ясно – быстро со всем этим не разобраться.

Антон взял телефон и набрал приемную собственной конторы.

– Алло, Катя? Привет! Слушай, скажи, пожалуйста, боссу, что я увольняюсь… да-да, увольняюсь… Да самому неудобно как-то его от дел отрывать.

Терпеливо выслушал монолог собеседницы, состоящий в основном из междометий, и попросил:

– Ага, спасибо, Катенька! На кадры меня переключи, ладно?

В кадрах работали менее сговорчивые люди, и Антон прослушал лекцию по трудовому законодательству Российской Федерации. Минут через пять ему надоело, и он прервал разговор, что называется, в одностороннем порядке.

Ссориться и обижать людей понапрасну Антон не любил, поэтому набрал и номер шефа.

– Алексей Васильевич, здравствуйте, это Богатырев. Я только что звонил в приемную и в кадры, я уволился сегодня… Алексей Васильевич, мне некогда сейчас, я потом забегу и все расскажу… Да нашел… Ну, конечно, больше… Угу… Да, спасибо, до свидания!

Вот и все, здравствуй, свобода! Минут десять Антон сидел, обдумывая свое первое в жизни увольнение.

Так, осталось предупредить Виктора. «Ой-ой-ой… Вот лопух! Как же я забыл про Витьку и вторую монету?»

– Да.

– Алло, привет, Вить!

– Здарово!

– Ты где сейчас? И как сам?! – выпалил Антон и плотнее прижал трубку к уху.

После секундной запинки Виктор ответил:

– Нормально. Ты-то выздоровел? На работу завтра идешь?

– Нет, я уволился только что, но я не об этом! У тебя все нормально?

Снова пауза.

– Антон, у меня все в порядке. – Виктор выговаривал каждое слово. – А с тобой что-то произошло?

– Со мной? Нет, ничего…

– Ну, извини тогда, мне некогда, я перезвоню, ладно?

– Ладно, пока…

Антон растерянно посмотрел на трубку. Что-то не так было в этом разговоре. Витька и прежде держался скованно, будто палку проглотил, а тут и голос словно деревянный, да и разговор странный получился… Ну да ладно, сначала со своими тараканами разберемся, а потом и Витькиных подавим…

Глава 3

Антон никогда не отличался, э-э, живостью ума. Он не был глупым, просто не любил, да и не умел, быстро принимать решения. Это он и слышал не раз, и сам знал. Зато, если принимался за какое-то дело, редко ошибался. Рецепт был незамысловат – от простого к сложному, не спеша, медленно спустимся, и…

Был у него еще один рецепт, который он считал своим фирменным до тех пор, пока ему не попалась статья какого-то психиатра – в трудные минуты следует плотно поесть. Если быть честным до конца, то поесть он любил и в хорошие времена.

Антон знал один пивной ресторанчик с английской кухней, причем совсем неподалеку. Особенно нравилось попадать туда в будние дни, и обязательно днем. Цены не ужасают, но и не такие, чтобы сюда на «бизнес-ланчи» сбегались окрестные клерки. Посетителей немного, еще меньше тех, кто заказывает спиртное, в основном приходят вкусно поесть, в крайнем случае добавляют кружку-другую пива. Пиво здесь варили сами, и оно соответствовало кухне. Антон давно решил, что шеф-повар заведения уважает больше всего именно таких посетителей-гурманов. Сегодня был подходящий случай попасть в их число.

Через двадцать минут Антон сидел за кружкой пива, ожидая заказ. Этого времени ему хватило, чтобы определить, как скоротать сегодняшний вечер. Когда принесли заказанное мясо, все уже было разложено по полочкам, как в хорошем супермаркете, и можно было насладиться едой, ни о чем не заботясь.

Домой пошел пешком, две кружки не так много, но эль есть эль… В квартиру вернулся почти совсем трезвым и полным решимости провести очередную серию экспериментов.

Для начала Антон нашел отвертку и открутил две зеркальные двери от шкафов. Одну из своей комнаты, другую – из спальни родителей. Принес обе в большую комнату и поставил рядом, выровняв как можно лучше, так что они образовали одно большое зеркало, в котором он мог видеть себя целиком. Скатал палас, освобождая пол напротив зеркала, и пошел искать мел в маминой коробке для шитья. Вернулся, встал в метре от зеркал и обвел мелом обе ступни. Антон не знал, будет ли это работать, но надеялся, что так ему будет проще сосредоточиться. Оглядел еще раз «лабораторию» и пошел на кухню.

Закрыл глаза, представил следы на полу, шагнул… Все получилось. Опять вернулся на кухню, сосредоточился и попробовал «шагнуть» мысленно. Открыл глаза, хмыкнул: «Какой же я умный!» Еще раз вернулся на кухню и проделал все то же, но с открытыми глазами. Опять все получилось. Тут до Антона дошло, что ходить на кухню не обязательно, и проделал то же самое, просто отступив на один шаг от следов на полу. И еще раз, и еще…

Сначала просто наслаждаясь простотой перемещений, а потом пытаясь увидеть в зеркале, что происходит. Тут его ждало фиаско. Он видел себя все время. Просто на какой-то миг в глазах темнело до черноты, а потом он видел себя или ближе, или дальше от зеркала. И при каждом перемещении шевелились занавески на окнах. Ветер, поднимаемый перемещениями, слегка озадачил Антона, но задумываться об этом он не стал, были вопросы поважнее.

Антон пошел в спальню, достал из-под стопки полотенец деньги, пересчитал – «должно хватить!».

Через десять минут Антон выбирал цифровую фотокамеру в «М.Видео», заставив консультанта прочитать ему краткую лекцию об объективах, мегапикселях и замедленных повторах. Выбрал камеру и, купив шнуры для присоединения ее к компьютеру и телевизору, побежал в маленький спортивный магазинчик, о котором помнил еще со школьных времен. К счастью, магазинчик не превратился ни в забегаловку, ни в бутик. Купил секундомер и пошел обратно, временами припуская бегом от нетерпения.

Вернувшись, распаковал видеокамеру и пристроил ее на книжную полку напротив зеркал. Подкладывая и убирая книги, добился, чтобы камера снимала и его со спины, и отражение в зеркале.

Включил камеру и переместился три раза. Решив, что достоин увидеть себя на широком экране, подключил камеру к телевизору и включил воспроизведение. Все три перемещения получились одинаково замечательно. Антон исчезал и появлялся в еле заметном голубом сиянии. Полюбовавшись на себя раза три, включил режим покадрового воспроизведения. Стало совсем интересно. Антон покрывался сиянием и, постепенно становясь прозрачным, исчезал. Затем из точки возникало сияние, постепенно принимая форму тела, и он появлялся в другом месте. По таймеру камеры, на все про все уходило около секунды. Не откладывая дело в долгий ящик, Антон поперемещался еще несколько раз, с секундомером в руках. Чуть меньше секунды.

Дальше в программе была тяжелая атлетика. Антон притащил свои разборные пятнадцатикилограммовые гантели и продолжил опыты. Гантели тащил зря. Оказалось, что больше десяти килограммов неорганики переместить не получается. Даже не десяти, а девяти. Немного поколебавшись, Антон разделся догола и переместился. Действительно, ровно десять. Одевшись, Антон постоял в задумчивости. Значит, не Брюс Всемогущий… Досадно…

Оставался еще один невыясненный момент. Порывы ветра, возникающие при перемещениях. Антон сходил на кухню, набрал горсть риса и рассыпал его возле нарисованных следов. Отступил на шаг, переместился – так и есть, рис размело по всей комнате.

Тут было о чем подумать. Скорее всего, при переходе тело «вытесняло» воздух, как при взрыве. Возможно, «сияние» как-то смягчало этот эффект, но не до конца. Еще Антона смущала возникающая в первой части перемещения «прозрачность». Есть тут какая-то опасность…

У Антона вообще как-то прошла первая эйфория от полученной способности, и он все время пытался найти скрытый подвох. Один – с переносимым весом – он нашел, оставалось проверить еще один, более существенный.

Антон подтащил к зеркалам стол, стоящий у окна, и поставил его так, чтобы, когда он стоит на нарисованных следах, столешница упиралась ему в бедро. Однако массивность столешницы его смутила, и Антон пристроил на столе обычную ученическую линейку, придавив ее стопкой книг.

Все было готово. На всякий случай включил камеру. Снял джинсы, бросил в кресло и встал в нужное место. Линейка продавила кожу на один-два миллиметра. Переместился, посмотрел на ногу и, не дожидаясь, пока хлынет кровь, побежал в ванную, где у него хранилась аптечка. Антон успел залить перекисью аккуратную прямоугольную ранку, так что крови было немного. Дождавшись, когда кровь перестала идти совсем, заклеил ранку пластырем и пошел обратно.

Все интереснее и интереснее… Фантастическая возможность мгновенного перемещения со введением некоторых ограничений… Оставалось проверить вторую часть процесса.

Антон встал на исходную позицию. Потом подумал, что если его предположения верны, то пластырь может смешаться с поврежденным местом, а дырявить еще один кусок кожи не хотелось. Антон поморщился и рывком оторвал пластырь. Вздохнул и выдохнул, как перед прыжком в воду, и переместился. Тут же вскрикнул, но на самом деле ничего не произошло. Он просто ткнулся ранкой в линейку, сдвинув ее вместе со стопкой книг. Проверить все еще раз! Антон пододвинул стол, отступил на шаг в сторону и переместился. «А, блин, чтоб тебя! Не мог повернуться другим боком!» – Теперь он ранкой отодвинул весь стол.

Антон наклеил новый пластырь и натянул джинсы. Получалось, что при «уходе» он очень даже уязвим, а при «входе» (или надо говорить «приходе»?) вроде ничего… Покрутив слово «приход» в голове со всех сторон, решил, что сегодня не стоит, и так впечатлений хватает…

Антон сел в кресло и задумался. Что-то тут не совсем чисто… Вроде бы конфетку дают, но с горчинкой… А может, и ничего страшного… Потом Антон начал думать, как бы еще испытать «печать», тьфу ты, не печать, а… пусть будет «знак». Да, так и буду его называть… Ничего путного в голову не приходило. Разве что…

Антон встал, взял секундомер и переместился на таиландский пляж. Сбросил показания и вернулся домой. Посмотрел на дисплей. Что и требовалось доказать… Расстояние не имело значения. Это хорошо…

Антон развалился в кресле. Ну что, день прошел не зря. Можно побаловать себя еще разок. Антон взглянул на часы и без особой надежды набрал номер сегодняшнего ресторана и спросил, есть ли столик. Оказалось, для него, счастливчика, есть.

Там Антон и провел следующие четыре часа, на этот раз не ограничивая количество кружек. Познакомился с двумя подружками. Оля очень даже ничего, мило поболтали, но продолжать знакомство не стал, не было настроения. Девочка немного подулась, но телефон на всякий случай оставила.

Вернулся за полночь. Разделся, поправил подушки и одеяло. И не смог удержаться, переместился в Таиланд, бросился в набежавшую волну и поплыл, выгоняя из организма хмель и что-то крича во все горло. Вернулся в квартиру, оставляя мокрые следы на паркете и испачкав ковер песком, наскоро обтерся полотенцем и уснул сном праведника.

Глава 4

Виктор проснулся, надел очки и посмотрел на будильник. Шесть ноль четыре. Подержал руку над будильником, дождался зуммера и щелкнул кнопкой. Отлично!

Он поднялся и пошел на кухню, поставил варить пшенную кашу, достал из холодильника две сосиски, сорвал целлофан и сунул их в микроволновку. Собрал и спрятал в шкаф постель, сложил диван. До шести тридцати делал зарядку. Затем выложил на дуршлаг пакетик с кашей и пошел в ванную.

Вернулся с полотенцем на шее (видел в каком-то фильме), позавтракал и выпил чай. Кофе Виктор пил только с начальством или в компании, поскольку где-то прочитал, что он портит цвет зубов и влияет на работу сердца.

Помыл посуду, вытер стол и пошел одеваться.

Позвонил мобильный – Антон предупредил, что заболел. Жалко, думал попросить помочь с отчетом.

Одевшись, пять минут провел перед зеркалом в прихожей, причесываясь и убирая щеткой с костюма несуществующие пылинки. Затем постоял еще пять минут, убедился, что придраться не к чему. Надел плащ, взял портфель и вышел из квартиры. Семь пятнадцать.

От вчерашней непогоды не осталось и следа. Теплое солнце, безоблачное небо. Умытый вчерашним дождем асфальт блестел, словно покрытый лаком. Хороший денек! И почему в Москве с каждым годом солнца все меньше и меньше?

Бодрым шагом, следя за осанкой, Виктор пошел к станции метро. Единственное, что ему не нравилось в столице, это бесконечная дорога: работа – дом – работа – раз в неделю или реже развлечения, и опять дорога на работу – домой – на работу… Приходилось мириться со всем этим, ведь плюсы перевешивали. Самое главное, конечно, – деньги, еще приятно было приезжать в Брянск на праздники, как же, в Москве живет! Виктор любил эту свою значимость в кругу родных. А еще ему нравилась сама атмосфера офисов, постоянная борьба за место в жизни, чтобы заметили, выделили и наградили! Соплякам, вроде Антона, не понять, каково это – самому выживать в этом городе, когда все против тебя. А главный судья – ты сам, со своими амбициями, вожделениями и постоянной жаждой всего и сразу – стоит только оступиться, и потом сам себя сгложешь – почему сказал не то, сделал не то; почему он смог сказать, сделать? Почему у него, кто и вполовину не так умен, энергичен и целеустремлен, есть все, причем не просто все, а именно то, о чем Я (уникальный и неповторимый) мечтал? Самое обидное, что материальное воплощение этих мечтаний в Москве видишь каждый день и по многу раз. Если кто-то добился, могу и я? Или нет?

Виктор жил в Москве уже более двенадцати лет, считая учебу в институте. Работать начал, еще учась на третьем курсе, причем не просто вагоны разгружал, а в строительной фирме, по будущей специальности. Поначалу карьера развивалась вполне неплохо, и было чем хвастать в кругу приятелей, особенно в Брянске, но последние три года с места заместителя начальника отдела сдвинуться не мог.

Виктор поменял работу, портил кровь себе и окружающим, но прорыва в карьере не намечалось… Позавчера еще с девушкой своей, Аней, разругался в пух и прах. Им, москвичам, просто: «Я домой!» – и поминай как звали. Как теперь с ней мириться, непонятно. А у нее отец – начальник отдела в Мосархитектуре…

От хорошего настроения не осталось и следа. И впереди целый день за столом, который успел осточертеть…

Додумать эту мысль Виктор не успел, больно ударившись коленкой об этот самый стол. Так он и замер – нелепо наклонившись, одной рукой оперся на стол, второй, с зажатым портфелем, схватившись за ногу. Твою мать! Что со мной такое?! Виктор выпрямился, одернул плащ и несколько раз глубоко вздохнул.

Мозг неожиданно прояснился и заработал, как суперкомпьютер. «Я переместился в офис, как только его представил – это раз, раньше не перемещался – это два, странного за последнее время – только вчерашняя находка – это три… – Виктор вытащил из кармана монету и сжал ее в кулаке. – Как же я забыл о ней, ведь еще вчера почувствовал, что с ней что-то не то? Или я сейчас так думаю, что почувствовал? Не помню…»

Но в волшебные свойства монеты он поверил сразу. И тут же до него дошло, что вот он, его шанс, теперь он всем им покажет! Наконец-то и ему будут завидовать!

«Так, ноги моей больше в этой шараге не будет, сегодня же уволюсь!» Он подошел к двери, повернул ручку – дверь оказалась заперта. Часы над дверями показывали семь двадцать пять. Действительно, кто бы ее открыл в такую рань? Хорошая возможность проверить, верна ли догадка. Виктор мысленно представил квартиру и шагнул прямо на ковер. Вот черт! Разулся и, стараясь ничего не испачкать, отнес туфли на место.

Начал снимать плащ, но передумал – лицо горело, тело била мелкая дрожь. Виктор обулся и повернул ручку. Улыбнулся, отпер дверь ключом и вышел.

Наверное, впервые за все время жизни в Москве он никуда не торопился. Почему и как все произошло, его не интересовало, ведь другим везет! Ничего конкретного в голову вообще не шло – только смутные образы будущего триумфа. Потом всплыла Анька (она еще пожалеет!) и шеф (ну, подожди, старый гриб, сегодня же выложу все, что о тебе думаю!). Почему-то именно мысль о начальнике немного успокоила его. Михал Михалыч, в конце концов, всегда ему помогал, чем мог, он же не виноват, что стоял у него на пути. Зато теперь… А теперь тем более не стоит обижать старика!

Виктора переполнял восторг. Вот это удача! Теперь начнется новая жизнь, совсем другая! Он уже и не помнил, когда в последний раз испытывал такое состояние, пожалуй, когда получал аттестат зрелости?

По дороге попалось кафе, в которое Виктор никогда раньше не зашел бы. Реклама обещала европейскую и кавказскую кухню, причем одновременно. Виктор любил читать и сразу вспомнил, что во многих книжках герой в минуты кризиса или жахал стакан водки, или цедил виски без содовой. «Вот пойду и выпью!» Чувствуя себя героем бульварного романа, толкнул дверь.

Кафе неожиданно оказалось оформленным в стиле хай-тек. С одним отступлением. Огромная барная стойка была почему-то деревянная, причем не просто деревянная, а окрашенная жуткого цвета морилкой и покрытая несколькими слоями лака. Было ясно, что сделал ее лично владелец заведения. Сооружение сверкало и сияло в свете многочисленных светильников. Посетителей, по раннему часу, не было. «Странно, что оно вообще уже открыто», – подумал Виктор.

– Входи, дорогой, кушать будешь? – откинув полог, из подсобки вышел полный мужчина в белом фартуке поверх спортивного костюма, и запахло кофе и выпечкой.

– Мне бы… впрочем, нет. Кофе можно? – неожиданно для самого себя спросил Виктор.

– Сварить?

– Да.

Виктор только успел снять и повесить плащ, а бармен уже вернулся, неся на подносе большую кружку и два рогалика.

– Да мне только кофе…

– Кушай, кушай, пожалуйста. Я сливки и сахар положил, ничего?

– Спасибо…

Виктор проводил бармена взглядом и принялся за кофе. У него возникло чувство, что ничего вкуснее он в жизни не пробовал. Виктор подумал и взял рогалик.

Звонок мобильника спустил его с неба на землю.

– Алло, здравствуй, Виктор, это Кораблев. Ты что, мы же отчет сегодня сдаем!

– Извините, Михал Михалыч, я заболел.

– Да… а, ну ладно… выздоравливай. А что с тобой?

– Ничего серьезного, спасибо. До свидания.

– До свидания…

Что-то изменилось за ту минуту, что длился разговор.

Виктор поморщился, отодвинул чашку, положил рогалик на место и задумался. Он вдруг понял, что все в его жизни усложнилось. Он получил роскошный подарок, и только ему решать, как с ним поступить. Наверное, у него будет другая, насыщенная и интересная жизнь, его будут уважать и…

– С тебя триста рублей, дорогой, – когда бармен появился за стойкой, Виктор не заметил.

– За чашку кофе и две булки?

– Кризис, дорогой, кризис.

Спорить и возмущаться было глупо. Виктор бросил на стойку деньги и молча вышел.

– Заходи, дорогой! – услышал, захлопывая дверь.

«Ну ладно… Сопли распустил… Уважать, значит… Счастье для всех и даром…»

Виктор торопливо пошел домой, уже не обращая внимания на солнце и голубое небо. Переоделся в домашнее и сел в кресло перед выключенным телевизором.

Ну ладно.

– Алло, Михал Михалыч, еще раз здравствуйте. Да… Нет… Я что звоню-то? Я увольняюсь, Михал Михалыч… С кем сговорился?.. Богатырев уволился? Он же заболел?.. Да, я понимаю, некрасиво… Михал Михалыч, ну так уж вышло. Вы кадрам сами скажите, ладно?.. У меня же с ними… Ага, спасибо, с меня причитается… До свидания!

Вот это номер. Антон-то… Интересно…

Раздался звонок. Виктор вздрогнул и посмотрел на дисплей. «О, легок на помине».

– Да.

– Алло, привет, Вить!

– Здарово!

– Ты где сейчас? И как сам?

Говорить или не говорить? Узнал Антон или нет? Будем считать, что нет.

– Нормально. Ты-то выздоровел? На работу завтра идешь?

– Нет, я уволился только что, но я не об этом! У тебя все нормально?

Та-ак. Не об этом? А о чем?

– Антон, у меня все в порядке, – осторожно произнес Виктор. – А с тобой что-то произошло?

– Со мной? Нет, ничего…

– Ну, извини тогда, мне некогда, я перезвоню, ладно?

– Ладно, пока…

Он что-то знает? Странный разговор. Но, с другой стороны, Антон бы сразу проболтался, он же балаболка и простофиля редкий.

Ну да бог с ним, что дальше-то делать?

Всю эту чушь с благородством и служением Отечеству оставим дуракам. Нужно о себе подумать. Хочу быть богатым. Нет, не так. Хочу быть очень богатым! И буду.

Организовать фирму по моментальной доставке грузов? Заняться экстремальной фотографией из диких уголков планеты? Или просто устроиться на работу в Лондоне, а жить в Москве? Глупость какая…

Так. А почему Лондон? И в Москве много мест, где можно быстро заработать, если туда попасть. Ну, как заработать… Скажем так, взять некоторое количество денег, которые ему необходимы, а вроде бы и ничьи…

Вопрос только в том, что в денежном хранилище банка Виктор никогда не был. Он немного поразмышлял, как должно выглядеть такое хранилище.

А кто сказал, что нужно знать, как точно выглядит место? На Киевском вокзале после реконструкции он тоже не был. Виктор встал, вытащил из бумажника монету и переложил ее себе в карман. Представил себе поезд у платформы и постарался убедить себя, что это платформа Киевского вокзала. Шагнул. Ого! Действительно, свод обновили! Только тут он заметил двух-трех пассажиров, таращившихся на него, как бараны на новые ворота. Впредь буду осторожнее. А, раз эти все равно видели… Виктор вернулся в квартиру и плюхнулся в кресло.

Ну что ж, это все упрощает.

Глава 5

Виктор включил компьютер и вошел в Интернет. Проверил почту (ничего нет, кроме обычного спама), вернулся на страничку Яндекса и задумался. С какого банка начать? Решил, что у Альфа-банка название вполне символичное. Вбил название в поисковую строку, вошел на нужную страницу и открыл список филиалов. Ух ты, как удобно! Даже фильтр есть! Виктор отсортировал филиалы с денежными хранилищами. Сайт предлагал посмотреть их на карте Москвы. Спасибо, господа банкиры, с удовольствием воспользуюсь, очень удобно. Распечатал карту и адреса филиалов на отдельных листах.

Взял с полки карту Москвы, развернул и уселся со всеми бумагами в кресло. Что тут у нас?.. Ага, ближайший совсем рядом, хотя какая разница? Но во всем должен быть порядок, поэтому с него и начнем. Сверил адрес с обеими картами, в книге и распечатанную, все вроде правильно…

Виктор аккуратно сложил карту и, вместе с распечаткой, засунул в ящик стола.

Встал посередине комнаты, представил себе пачки денег, уложенные ровными рядами на стеллажах, мысленно произнес адрес банка и шагнул.

Темно. Виктор пошевелился, тут же задергались, зажигаясь, лампы дневного света, освещая небольшую комнату с простыми металлическими стеллажами вдоль стен, на которых стояли запаянные в пластик брикеты. Стеллажи прерывались только в одном углу, у массивной металлической двери. И стеллажи не были забиты под завязку, как ожидал Виктор. Скорее наоборот. Небольшие кучки, составленные из этих самых брикетов, были разложены то здесь, то там; внизу валялись наполненные чем-то холщовые (или брезентовые?) мешки.

Виктор не успел сделать и шага, как взвыли, оглушая его, сирены; замигали вразнобой красные лампы, делая движения прерывистыми, словно на дискотеке, а комнату какой-то нереальной. От неожиданности Виктор присел. Что случилось, почему пошло не так, он не знал.

Схватил с ближайшего стеллажа два брикета из разных кучек (тяжелые какие!), развернулся и шагнул домой.

Виктор стоял и смотрел на брикеты. По спине и вискам стекали капли пота. Ноги дрожали, будто от подъема по лестнице на шестнадцатый этаж. Деньги! У него получилось! Пусть не так, как он планировал, но деньги-то – вот они!

Виктор переоделся, отнес одежду в ванную и взял в кухне ножницы. Устроился в кресле и аккуратно разрезал целлофан сверху брикета. Можно было и не разрезать, и так все понятно, но удержаться он не мог. Вот, значит, как их хранят… Еще и вакуумная упаковка… И что мы добыли? В одной упаковке были тысячные банкноты, в другой – по пятьсот рублей. Полтора миллиона… Вот это да! Повезло, мог бы и сотенные, и десятки схватить…

Почему же сигнализация сработала? Виктор прокрутил в голове все, что произошло в хранилище. Единственный вариант, который приходил в голову – датчики движения, о которых он слышал, когда в конторе устанавливали новую сигнализацию. Или они от изменения объема срабатывают? Виктор потер лоб, но больше ничего придумать не смог. Отключать сигнализацию? Он не специалист. Почитать в Интернете статьи по теме? Вряд ли это что-то даст.

А с другой стороны, что он запаниковал? Ну, сработала сигнализация, ну неприятно, но не мгновенно же охрана прибежит? Пока сообразят, пока в подвал спустятся (Виктор был уверен, что все денежные хранилища находятся под землей), пока дверь откроют… Три-четыре минуты у него точно есть. Сумка еще нужна. И побольше.

Ай да монета, ай да я!

Виктор достал монету, чтобы спрятать ее обратно в бумажник. И в недоумении уставился на нее. Так и есть – по краю монета потемнела, как будто обуглилась. Виктор сначала осторожно, затем посильнее потер монету. «Копоть» не стиралась.

Вот как… Значит, монетка не вечная? Может, она на батарейках? А, черт с ней, должен успеть! Если все пойдет нормально, мне и одного раза хватит. Но этот раз будет не сегодня, хорошего понемножку! Виктор собрал мусор от упаковок и выбросил в ведро. В шкафу нашел пустую коробку из-под ботинок и положил деньги туда. Засунул в шкаф и прикрыл одеялом.

Теперь – отдыхать. Виктор перекусил и до вечера просидел в Интернете, изучая сайты автодилеров и сайты поклонников разных марок.

В семь выключил компьютер и позвонил Аньке.

– Алло, Ань, привет…

– Не звони мне больше! Козел!

Виктор скривился, глядя на попискивающую трубку. Ну и пошла ты… Пожалеешь еще… Со своим папочкой… Тоже мне, королева нашлась… Но все равно обидно. Тридцать лет уже, вроде были нормальные девчонки, да как-то не задерживались. Чего им не хватает? Не пью почти, не курю, зарабатываю вроде неплохо, квартира… А ну их! Дуры!

Вытащил одну пачку с пятисотенными купюрами, оделся и поехал в ночной клуб. Вернулся во втором часу ночи с Таней, симпатичной блондинкой в мини-юбочке не по погоде.

Глава 6

– Да, пока! Я позвоню! – Виктор захлопнул дверь и пробормотал уже самому себе: – Может быть…

Посмотрел на часы. Ого! Уже одиннадцать! Пора приниматься за дело! Зло не должно отдыхать!

Пошел на кухню, убрал со стола и помыл посуду.

В комнате достал из стола карту и вчерашние распечатки. Так, что тут у нас? Во вчерашний банк не пойдем, не понравилось мне там… Громко, и цветомузыку включают. Виктор нашел на карте следующий ближайший филиал. Отлично. Интересно, они все одинаковые?

На этот раз промашки быть не должно. Нужно все продумать и подготовить.

Подумав, решил, что днем идти слишком рискованно. А когда они закрываются? Великая вещь Интернет! В девять вечера. «Вот в девять ноль пять и пойду, – решил Виктор. – Сотрудники будут с работы уходить, а охрана их провожать. При этом всегда возникает легкий бардак. У нас в конторе в начале-конце рабочего дня он всегда бывает, чем банк лучше? А может, утром идти? Все сонные будут… А начинают во сколько? Тоже в девять. Основной поток без пятнадцати – без десяти девять пойдет. Решено, лучше с утра».

«Что мне понадобится? Монета, само собой… Возьму фонарик на всякий случай, вдруг освещение откажет? И беруши обязательно, вдруг сирена не откажет? Хе-хе. И большую сумку».

Виктор полез на антресоли за болоньевой сумкой, с которой ездил домой. Взвесил в руке, прикидывая. Нет, не годится. Большая, но мягкая. Широко не откроешь, складывать в нее неудобно. Нужно что-то большое и достаточно жесткое. О! Чемодан пластиковый вполне подойдет. Но не самый большой. Почему-то Виктор решил, что если он не сможет поднять чемодан, то и переместить его не сумеет.

Быстро собрался и поехал в ближайший супермаркет. Через два часа вернулся, вспотевший и злой как собака. Уже втаскивая чемодан в квартиру, подумал, что вполне мог себе позволить такси, а не давиться в автобусе.

Остаток дня Виктор провел, тренируя укладку книжек в чемодан на время. К концу дня получалось совсем не плохо. Для человека с высшим техническим образованием.

А прокол с такси компенсировал, заказав домой ужин из ресторана. Привезли быстро, но еда оказалась так себе, на троечку.

Наутро он был готов к восьми. Следующие сорок пять минут были самыми длинными в жизни Виктора.

В восемь сорок шесть Виктор встал, до конца расстегнул молнию на чемодане и положил внутрь большой фонарь. Вставил беруши. Взял в руку чемодан, придерживая крышку указательным пальцем. Проверил, на месте ли монета.

Шагнул в денежное хранилище.

Ко всей звуковой и световой какофонии в этот раз Виктор был готов. Шагнул к стеллажу, отметив, что хранилище по площади немного меньше, чем первое, и положил чемодан на пол. Откинул крышку, выбросил фонарь и начал складывать деньги, беря по три брикета за раз. Еще накануне он решил, что полный чемодан набивать не будет, чтобы не было проблем с молнией.

Закончив с чемоданом, посмотрел на часы. Одна минута и двадцать секунд. Улыбнулся и шагнул домой. То есть хотел шагнуть. От неожиданности Виктор упал, ударив болевшее еще с первого перехода колено. В панике вскочил, схватил чемодан и заорал что было мочи, и еще раз шагнул. Ничего! И снова! Ничего! Господи, да что же это, Господи, помоги!

Теперь ему казалось, что это наказание: за то, что он мог сделать и не сделал, от чего мог отказаться и не отказался. Он готов был смириться, но тут сквозь вой сирен, сквозь беруши, сквозь собственные всхлипывания, похожие на вой, он услышал щелчки открываемых замков.

Виктор выпрямился, напрягшись до дрожи, отбросил чемодан в сторону и снова заорал, чтобы заглушить все звуки, чтобы не слышать ничего, кроме себя. Попробовал, уже не веря, шагнуть еще раз…

Ноги не держали, Виктор упал на колени, закрыл лицо руками и, не стесняясь, зарыдал. Он ревел в полный голос, сгибаясь все ниже и ниже, пока не уперся лбом в пол. Свалился на бок, сжимаясь все плотнее и содрогаясь всем телом.

Через час нашел в себе силы встать, в ванной сунул голову под холодную воду и простоял так добрых пять минут. Вытер голову, вернулся в комнату и упал на диван, отвернувшись к стене. Вскочил, нашарил в кармане монету и швырнул ее что было мочи в стену прихожей. Снова лег, закрыл голову руками.

Проснулся в темноте.

За окном слышался приглушенный ночью гул Никогда Не Спящего Города, и странно, как бывает только перед тем, как все уснут, звучал весь дом.

Если не прислушиваться (так случается, когда только что проснулся), то дом звучит, как грузинский хор, слаженным многоголосьем, и слышишь необычный ритм, и несколько мелодий переплетаются, чтобы зазвучать в унисон… Ты еще не понял, где ты, все еще окутан сном… Но слышать его можно секунду-две, не больше. Начинаешь выделять звук лифтов, приглушенные бетоном голоса, хлопанье дверей и далекий ритм где-то орущего приемника… И волшебство умирает.

Ты проснулся.

Виктор лежал не шевелясь. Уставившись в потолок, следил за появляющимися и исчезающими полосами света. Электронные часы, стоящие на книжной полке, показывали двадцать два сорок. Голубоватый свет от часов делал все предметы в комнате нереально четкими. Лежать было неудобно из-за наклона дивана. Горло саднило, как при ангине. Все тело болело, и каждый сустав выворачивало. Кряхтя и морщась, сел, потом встал, включил свет и сходил на кухню за градусником. Тридцать семь и девять. Растворил в стакане таблетку шипучего аспирина. Достал из шкафа подушку и одеяло и, не раскладывая диван и не раздеваясь, снова лег, поджав ноги.

Что делать? И как приговор, в голове бился и бился молот: «Опять… Неудачник… Опять… Неудачник…» Виктор пытался оттолкнуть от себя весь кошмар сегодняшнего дня, но не мог… Снова и снова прокручивал в голове все, что произошло в банке, и не мог понять, в чем же ошибка? Уснуть удалось лишь под утро.

На следующий день Виктор был почти здоров. Осталась синева под глазами, и весь он как-то осунулся, но чувствовал себя хорошо.

Первым делом, даже не умывшись, нашел монету. Она потемнела еще больше, чуть не на половину, оставаясь ярко-медной посередине и постепенно чернея к краям. От удара она ничуть не пострадала, хотя на стене осталась отчетливая вмятина. Виктор положил монету у компьютера и пошел умываться и готовить завтрак.

Налил себе полбокала коньяка, оставшегося еще с Нового года, взял монету и уселся в кресло. Вертел монету в пальцах, прихлебывал коньяк и напряженно думал. То, что он ошибся в расчетах, и так понятно. И, только проснувшись, уже знал – будет пробовать еще раз. Не может не попробовать…

Неужели жадность сгубила его, как и многих? Но у него есть такие возможности, что другим и не снились. Да и много ли ему надо? Еще двух брикетов, да если пятитысячными купюрами… А если в евро?.. К своему стыду, Виктор не знал, какой наибольший номинал у европейской валюты. Как-то не доводилось, обходился рублями.

Пока компьютер загружался, Виктор сходил на кухню за оставшимся коньяком. Подсел к монитору. Ага, пятьсот, значит. Это у нас сорок пять миллионов. Примерно. Мне на всю жизнь хватит! А не хватит, может, она не совсем еще сдохнет! Виктор положил монету на стол и вернулся в кресло с картой и адресами отделений банка. Нужно быть уверенным, что в хранилище есть такие деньги. А они точно будут в центральном хранилище. Виктор подсел к компьютеру. Ага, вот центральный офис, здесь и денежки…

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.