Еськов Кирилл
Из России - с приветом (Баллады о Боре-Робингуде - 2)
Кирилл ЕСЬКОВ
Баллады о Боре-Робингуде
Баллада вторая
Из России - с приветом
"Грязь" - это вещество не на своем месте.
Клод-Луи Бертолле, великий химик
На излете века
Взял и ниспроверг
Злого человека
Добрый человек.
Из гранатомета
Шлеп его, козла!
Стало быть, добро-то
Посильнее зла.
Е.Лукин
1
Бабочка завершила свой рваный, как мановения дирижерского жезла, полет на цветке ферулы: передохнуть и подзаправиться нектаром. Ферула - растение семейства зонтичных, родственное растущим на наших сырых лугах дуднику и борщевику, нечто вроде фирменного знака среднеазиатских гор; более всего она напоминает своим обликом исполинский ёршик для чистки унитазов - с ручкой толщиною в запястье и высотою в полтора человеческих роста.
Горный склон, утыканный как именинный пирог тонкими желтоватыми свечками ферул, обрезан понизу отвесным обрывом в полсотни метров. Бушующий на дне этой пропасти поток смотрится из здешнего отдаления как замерзшая сибирская речушка: ветер почти дочиста подмёл от снега поверхность мутно-голубоватого льда, оставив белопенные сугробы-заструги лишь в затишках позади вытарчивающих там и сям камней. Наверху же склон упирается в крупнообломочную осыпь, серые кубические монолиты которой держатся, как кажется, вообще ни на чем: чихни - и получишь на той самой нижней речке запруду размером с приснопамятную Нурекскую ГЭС.
По склону, легко ступая между плотными колючими подушками отцветшего уже акантолимона, движется человек с сачком, не сводящий глаз с присевшей на ферулу бабочки. Паганель? - ну, в смысле Кузен Бенедикт? Гм... как-то не похоже, совсем... Здоровенный бородатый детина, чья наружность порождает совсем иные литературно-кинематографические ассоциации - типа "Эх, коротка кольчужка!..", в выгорелой до белизны защитной рубашке и старой, советского еще образца, широкополой пограничной панаме. Во всем облике его есть нечто удивительно знакомое... батюшки-светы, да уж не добрый ли это наш знакомый, Ванюша-Маленький?! Разве только вот борода смущает... Ванюша в наклеенной бороде выполняет спецзадание в среднеазиатских горах? - ну-ну... как-то уж очень оперетточно. Слушайте, а у Ванюши, часом, нету в наличии братьев-близнецов?!
В советские времена спецназ, конечно, готовили - не чета нынешним, но, при всей разносторонности той подготовки, обращаться с энтомологическим сачком Ванюшу-Маленького всё-таки учили навряд ли; человек же в панаме инструментом этим орудует явно профессионально. Сачок на короткой, в локоть, рукоятке и с маленьким, двенадцатидюймовым, обручем: именно такой и употребляют при охоте за активно летающими насекомыми, вроде бабочек (знакомые неспециалистам по фильмам и книжкам длинные, полутораметровые, сачки с обручем в пол-обхвата используются для совершенно иного способа лова - "кошения" вслепую по траве и кустарнику). Вот скрадывание добычи завершено; сачок совершает молниеносное, как бросок атакующей кобры, поперечное движение над соцветием ферулы, и вспугнутая со своего насеста бабочка попадает прямиком куда следует: в мягкие глубины бязевого мешка.
Удивительно, с какой аккуратностью и осторожностью пальцы детины в панаме (при иных обстоятельствах вполне, похоже, способные ломать пятаки) обращаются с плененной бабочкой - и в этом тоже безошибочно чувствуется профессионал. Водворив свою добычу в баночку-морилку с гофрированными полосками фильтровальной бумаги, он пару секунд придирчиво разглядывает сквозь стекло белоснежные крылышки с россыпью мелких ярко-алых капель будто пригоршня рябинин, оброненных в сугроб кормившимися на деревце свиристелями. Экземпляр, похоже, совсем свеженький, не облётанный - только что после линьки: микроскопические чешуйки, сплошь покрывающие крыло (именно им бабочки обязаны и своим удивительным рисунком, и латинским названием - Lepidoptera, отряд чешуекрылые) нигде еще не успели обтрепаться. Весьма удачно!
Бабочка называется Parnassius imperator: эндемик трех среднеазиатских горных хребтов, на каждом свой подвид. Осенью европейские коллекционеры, собравшиеся на традиционный аукцион фирмы "Бурса" в Праге или Вене, выложат за нее где-то от двух до двух с половиной тысяч марок. Сборщику - ушкуйнику в пограничной панаме - достанется из этих денег процентов тридцать, а то и все сорок. Вполне по-божески.
2
Те времена, когда инфернальный энтомолог Стэплтон-Баскервиль самолично ловил раритетных бабочек для своей коллекции, прыгая с сачком по зыбким кочкам Гримпенской трясины, канули в безвозвратное прошлое - вместе с молочницами, отправляемыми по почте приглашениями "отужинать нынче ввечеру" и незапираемыми дверьми сельских домов. По нынешнему времени предаваться подобному занятию столь же нелепо, как терять время (которое деньги) на кухне, готовя рыбную кулебяку или, к примеру, сациви - вместо того, чтоб за пару минут разогреть в микроволновой печи патентовано-обесхолестириненный гамбургер... Белому человеку делать что-либо своими руками давно уже западло, ибо истинно сказано в соответствующем рекламном ролике: "Переложите свои заботы на плечи профессионалов"; ну, и переложили - в том числе по части коллекционирования насекомых.
Вокруг этого самого коллекционирования в цивилизованных странах теперь существует целая индустрия с развитой инфраструктурой - аукционы, каталоги, дилеры разных порядков; это серьезный бизнес, в котором крутятся немалые деньги. В уютных зоомагазинчиках вокруг пражского Старого Мяста вы найдете и огромных, сантиметров по двадцать в размахе крыльев, бабочек-орнитоптер из горных джунглей Новой Гвинеи, и редчайшего уссурийского усача-калипогона, чьи личинки развиваются только в древесине бархатного дерева (в свой черед почти уже вымершего), причем на строго определенной стадии естественного усыхания оного... Как и откуда все эти экзоты попадают в его родную Центральную Европу тамошнего коллекционера, понятно, интересует ничуть не больше, чем посетителя супермаркета - технология производства покупаемых им чипсов. Так вот, подводную, невидимую для потребителя, часть айсберга в этом хитром бизнесе составляют сборщики - те самые люди, что машут сачком в таиландских джунглях или вкапывают почвенные ловушки для жужелиц (pitfal-traps) на альпийских лугах Алтая.
Не знаю, как в европах, но в нашем отечестве тон в гильдии сборщиков задают любопытнейшие персонажи, являющие собою фантастический гибрид профессора Даррела и отвязного российского челнока. Надобно заметить, что маленькие, но гордые государства третьего мира нынче склонны объявлять национальным достоянием и запрещать к вывозу всё, вплоть до гостиничных тараканов (за попытку вывезти с Новой Гвинеи упомянутых выше ортиноптер, к примеру, можно получить десять лет тюрьмы) - ну так и что ж нам теперь, сесть и заплакать, сося лапу?.. Хуже то, что самые раритетные (и дорогие) виды поистине мистическим образом приурочены в своем распространении к разнообразным "горячим точкам", "странам-изгоям" и иным "Золотым треугольникам"; впрочем, здесь, возможно, просто смешиваются причина и следствие: стоило, к примеру, в Таджикистане начаться полномасштабной гражданской войне, как цена эндемичных таджикских бабочек на европейских аукционах тут же, естественно, взлетела до небес... Словом, бизнес этот не столь, конечно, криминализован, как торговля нефтью или, скажем, "благотворительность", однако всё же требует ярко выраженной авантюрной жилки.
"...Ну, слушай сказку, дружок. Как-то раз обитателей одного большого-пребольшого соц-лагеря в неурочный час согнали из соц-бараков на построение. Под шопенно-скорбящим репродуктором их поджидал начальник лагеря; как позже выяснилось, он к тому времени давно уже успел толкнуть налево всё движимое и недвижимое лагерное имущество, от каши-кирзы и кирзы натуральной до вышек и колючей проволоки, а на производственной базе окрестного лесоповала учинить, совместно с вертухаями и хлеборезами, ООО "Архипелаг Ltd" с уставным капиталом в девять грамм, отделанным под малахит офисом в столице и счетом на Каймановых островах. Начальник брезгливо оглядел подотчетный контингент и сказал так: "Граждане зэки! Отечество наше свободное, Союз нерушимый... в смысле - Империя Зла... приказали долго жить. По этому случаю всем - амнистия, так что попрошу с вещами на выход, не задерживаясь. А как вы теперь есть вольняшки, пайки вам больше не предвидится." - "Как же это?!" - "А так! Халява кончилась - крутитесь дальше как знаете!" Ну, контингент почесал репу, выматерился в том смысле, что "чего хотят, то и творят!", и принялся КРУТИТЬСЯ - куда денешься..."
Вот именно после этих достопамятных событий ряды сборщиков заметно приросли за счет профессиональных энтомологов, среди коих в прежние годы заниматься подобной деятельностью считался столь же "невместным", как для самурая - торговать. Самое же забавное (умом Россию не понять...) - что для кое-кого из этих высокоученых реликтов "Понедельника..." означенная деятельность стала не столько заработком, сколько способом продолжать собственные полевые исследования (поскольку в их собственных институтах финансирования не было даже на зарплату). Идея проста: ученым, как правило, интересна какая-нибудь невзрачная мелочь, а коллекционерам - крупные, красивые жуки и бабочки. И вот ты организуешь экспедицию, для себя собираешь там какую-нибудь "пыль" вроде наездников-браконид или жучков-пселафид (коими, кроме тебя, на всем земном шаре занимаются еще полдюжины таких же психов), а для подрядившего тебя дилера - крупных жужелиц и усачей; вырученных за них денег как раз хватит, чтоб окупить эту поездку... Согласитесь, что означенная схема финансирования зоологических исследований есть ни что иное, как практическая реализация классического постперестроечного анекдота: "Слушай, мы им уже полгода зарплату не платим, а они всё равно работают... Может, с них еще и за вход брать?"
3
Смеркается в горах быстро; стоит лишь заходящему на посадку солнцу чиркнуть брюхом по снежной штрих-пунктирной разметке соседних хребтов, как текуче-прозрачный сумрак, заполняющий ущелья, за считанные минуты загустевает в непроглядно темное, даже как будто лиловатое из глубины желе. Рядом с палаткой, отделенной от неумолчно гомонящего потока фестончатой кулисой карагачей, уютно горит костерок; языки огня страстно и умело ласкают пузатый закопченный чайник, и наконец добиваются своего: тот кончает прямо на уголья - кипятком из носика. ...Прошу извинения за грубый натурализм метафоры - экспедиция близится к концу, тут иной раз и не такое на ум придет (как некогда выразился один известный исследователь Аляски: "Если вы вдруг начали находить, что аборигенки "по-своему привлекательны" точно пора домой").
В круге света, создаваемом костром, двое: давешний ушкуйник (только уже без панамы) и таджик лет тридцати пяти с тонким, интеллигентным лицом. Ушкуйник сноровисто выхватывает из огня плюющийся чайник и, водрузив его на плоский камень рядом с костром, удаляется в сторону палатки. Таджик неспешно, со знанием дела заваривает чай, но начинать чаепитие медлит дожидается напарника; когда тот возникает из темноты, он с усмешкой кивает на закопченный чайник-ветеран:
- Помнишь, Витюша, на втором курсе, когда нам читали общую физику, поминали такую замечательную абстракцию - "абсолютно черное тело"; так вот, по-моему это как раз оно и есть, въяве и вживе...
- Полюби нас черненькими, Рустам, - подмигивает в ответ ушкуйник, запуская руку в принесенный им из палатки пластиковый пакет. - "Чугунный чайник - единственная отрада моя в путешествиях"...
- А это откуда?
- Даю подсказку: не из Стругацких... - и с этими словами Витюша, быстренько сервировав дастархан извлеченными из пакета полубатоном твердо-копченой колбасы, банкой ветчины и лимоном, энергичным движением, будто сворачивая голову курице, откупоривает темную пузатую бутылку. - Ну, что - отметим конец сезона? Или вы тут все такими мусульманами заделались, что со спиртным и не подойди?
- Из меня такой же мусульманин, как из тебя - православный, - хмыкает Рустам, подставляя кружку. - Вот если наш Пожизненный Президент решит вдруг объявить Тюркестан исламским государством - "тады ой", куда денешься...
- А он что, может?
- Он всё может. Но, по счастью, уже мало чего хочет... Ладно, давай за окончание сезона!
Выпив по первой, они некоторое время сидят в молчании, вслушиваясь в бормотание скрытой темнотою речки.
- Не, - вдруг подает голос Витюша, вернувшись по какой-то хитрой спирали к недодуманной ранее мысли, - не объявит он вас исламским государством! Спорим на коньяк? Он ведь успел начеканить монет со своим профилем, а ислам, сколь я в этом смыслю, такого страсть как не одобряет; таки что ж теперь - всё это в переплавку, или как?
- Монеты... - задумчиво щурится на огонь Рустам. - Знаешь, вы там, в России, если чего и знаете про нас, так только экзотические детали - ну, вроде того, что у нас тут стали казни преступников показывать по телевизору. А, между прочим, проза нашей здешней жизни куда назидательнее... Так вот, когда начеканили этих самых монет с профилем Тюркбаши всех Тюрок, во всех школах провели собрания и детям чугунным голосом поведали, что если какой засранец вздумает играть этими монетами в расшибалочку, то у Родного и Любимого от этого тотчас разболится голова, и тогда за головы родителей оного засранца никто не даст и этой самой монетки...
- Да ну?! - ошарашено откликается Витюша. - Средневековье какое-то... То есть это уже почище Тибериева "Закона об оскорблении величества"!.. Хотя у вас тут вообще богатые традиции: личные тюрьмы, сколь я помню, ваши начальники завели еще в Брежневские времена...
- Типа того... Ладно, не будем о грустном. И вообще - "Минздрав предупреждает: промежуток между первой и второй не должен превышать сорока секунд!"
- Точно. Ну, давай - чтоб не последняя, во всех смыслах, - (сдвигают кружки). - Тебе-то как наше сафари?
- Ну, как... Моя зарплата в Университете, если пересчитывать по курсу, чуть больше десяти долларов в месяц; так что я, благодаря тебе, за этот месяц заработал, как - сам прикинь, за сколько лет... Если на будущий год тебе понадобится шерп - попомни меня.
- Понадобится, - кивает Витюша. - Я планирую зарулить маршрутик по Гиссаро-Дарвазу: мою мирмекофильную фауну там никто никогда путем не коллектировал - это ж тебе не жужелицы с махаонами. Потолкую с дилерами чего там можно взять продажного, чтоб окупить поездку... Транспорт сможешь обеспечить?
- Нет вопроса: университетская автобаза вечно в простое, работы нету. Но на Дарвазе сейчас постреливают - шофер потребует премиальных за риск, не меньше сотни баксов.
- Резонно. Ладно, пора уже переходить к чаю и падать: твой Фарид завтра с утра должен подрулить, а нам еще лагерь перетаскивать ко второй излучине - на уазике ему выше не подняться... Ну, по последней? - как пели флибустьеры в классике советского киноискусства: "За ветер надежды, за ветер удачи, чтоб зажили мы веселей и богаче!" Давай-ка ветчину доедать, а то она до завтра дуба даст...
4
Уазик, нещадно пыля, катит по степному проселку - едва наезженная колея в желтоватом лёссе, обрамленная по обочине высеребренной зеленью полыни и солянок. Окрестный ландшафт, если у него и наличествовала когда-то трехмерная составляющая, успел расплющить в ровный раскаленный лист механический молот полуденного солнца; редкие кущи цветущего тошнотно-розовым тамариска смотрятся на этом кузнечном изделии хлопьями окалины. Прохладно-голубоватые громады гор, оставшиеся за кормой уазика, явно принадлежат не к этому миру: они невесомо парят в воздухе, напрочь отъединенные от раскаленной сковороды полупустыни полоской непрозрачного стеклистого марева.
Рустам кемарит на заднем сидении, забитом рюкзаками, палаткой и прочим полевым эквипментом. Витюша бдит рядом с водителем: не замаячит ли где впереди засада дорожных грабителей в мышино-серых кителях?
"Зернь-пески... Смутная азийская земля."
5
Солнце уже коснулось закатной черты, когда знакомый уазик, совершив головоломный слалом по забитым иномарками, велосипедистами и осликами переулкам местной столицы - Тюркбашиабада, естественно, - мягко тормозит у входа на один из тамошних рынков, Алайский базар. Рустам с Витюшей, успевшие уже переодеться в цивильное, перекидываются парой фраз с остающимся в машине водителем и ныряют в толпу.
Знаете ли вы азиатский базар? - нет, вы не знаете азиатского базара! Нет-нет, фильтровать там ничего не надо, скорее наоборот; даже и покупать, в общем-то, не обязательно - можешь просто ходить себе и смотреть... Лучше, правда, покупать - как сейчас наши знакомцы.
До чего, к примеру, хороши дынные ряды! Эдакий арсенал: пирамиды арбузных ядер, плотные квадраты поставленных на-попа гаубичных снарядов удлиненно-стремительных дынь-чарджуек. Впрочем, все милитаристские ассоциации немедля развеются, стоит лишь извлечь дыню из пирамиды и взять ее на руки: из снаряда она немедленно превратится в поросенка, розового и теплого. Обзаведясь означенным поросенком, Витюша с Рустамом направляют стопы за персиками. Это вам, ребята, не восковые муляжи made in Euro-Community, круглогодично пылящиеся на прилавках московских овощных лавочек; размером они с добрую пол-литровую банку, а мякоть их (у одних сортов она густо-шафрановая, а у других аристократически-белая, даже как будто с чуть зеленоватым фосфорным отсветом, и с ярко-алым ореолом вокруг косточки) сертифицирована на предмет вкусовых качеств в изобилии слетевшимися на разрезы пчелами - так что можно даже и не затруднять себя отведыванием... В "корейском" ряду Витюша долго бродит между разнообразнейшими закусками напалмово-термитных достоинств и, наконец, останавливает свой выбор на "сэндвичах" из ма-аленьких маринованных баклажанчиков, разрезанных вдоль и начиненных квашенной чамчой с шинкованным стручковый перцем - несравненная закусь, под которую становится вполне съедобной даже пресловутая "теплая водка из пиалы"...
Пробираясь сквозь толпу, запрудившую выход с базара, Витюша с Рустамом (один с дынею под мышкой, другой - с пластиковой сумкой всякой иной снеди) предвкушательно предаются ностальгическим воспоминаниям:
- ...Помню, вот так же возвращаемся в 82-ом из поля во Фрунзе - мы в тот год работали в Сары-Челеке с Мишей Зильберштейном, из тамошнего Института зоологии...
- Это который Зильберштейн - длинная такая унылая жердь, вся скорбь еврейского народа?
- Он самый; он сейчас в Университете Негев... Ну так вот, добираемся мы до его дома. Старая трехэтажка, двор с развешенным бельем, за столиком мужики в домино дуплятся, из окошка кого-то ужинать окликают... ну, эдакая патриархальная идиллия. Натурально, все всех знают с колясочного возраста... Ну, заходим во двор, при рюкзаках-штормовках и всех делах; доминошники от ихнего столика машут Зильберу и орут хором: "Привет, Миха! Поздравляем!" Зильбер маленько напрягается, в ожидании подвоха: "С чем поздравлять-то?" - "Дык ВАШИ вчера Бейрут взяли! Га-га-га!!!"...
За этой болтовней они добираются до своей пришвартованной чуть в сторонке машины, и тут обнаруживают вокруг присутствие посторонних: четверо как будто вышедших из-под одного формовочного штампа коренастых азиатов в одинаковых курточках и кроссовках, расположившихся вокруг уазика в скучающе-ожидающих позах. Витюша, будучи уроженцем и достойным воспитанником Долгопрудни - хулиганского предместья Первопрестольной, такого рода диспозиции распознает не головным даже, а спинным мозгом, и решение принимает мгновенно: впечатления серьезных людей четверка не производит.
6
- Алло, ребята! Никак, нас поджидаете?
Четверка неспешно стягивается полукольцо; старший, занимающий позицию по центру, небрежно-уверенным кивком указует в направлении зеленеющего чуть поодаль парка:
- Поговорить надо. Пойдем, да?
- Да ладно, ребята, - скисает прямо на глазах большой урус, растеряно оглядываясь по сторонам. - А то мы спешим... Договоримся по-хорошему, а?
С этими словами он искательно подается вперед, сокращая дистанцию со старшим четверки до пары шагов, и принимается шарить пальцами в нагрудном кармане. Левой же рукой ему приходится прижимать к себе дыню, приняв нелепо-скособоченную позу; кончается всё, естественно, тем, что проклятый овощ выскальзывает-таки из-под мышки, и подхватить его Витюша успевает лишь у самой земли. Сдавленно выругавшись, он распрямляется, шумно переводит дух и, после секундного раздумья, со словами "Подержи-ка!" мотивированно перебрасывает чарджуйку с рук на руки своему визави, так что тому ничего не остается, кроме как ее подхватить - чисто рефлекторно.
Витюшин удар следует молниеносно; имея в руках дыню в полпуда весом ни толком уклониться, ни выставить блок невозможно, так что старший четверки отбывает в нокаут, просемафорив об том мелькнувшими в воздухе белыми подошвами своих кроссовок. Явно не ждавшие столь стремительного развития событий, да еще и лишившиеся командования, братки приходят в кратковременный ступор, и Витюша, беспрепятственно сманеврировав за пределы полукольца, тут же берет в оборот второго-по-центру.
Если у кого-то и были сомнения - может, это все-таки закамуфлированный Ванюша-Маленький, уж больно похож? - здесь они должны рассеяться: нет, явное не то. На "лучшего рукопашника спецназа" человек с автостоянки у Алайского базара никак не потянет - дерется он не профессионально, и хитроумные восточные единоборства явно не его стихия. Просто - офигенно здоровый мужик, к тому же очень быстрый и верткий для своего веса; плюс кураж (сие - врожденное: либо есть, либо нет) и приличный опыт уличных драк. Второй браток явно неосмотрительно вязался в прямой обмен ударами: минус два...
"Давай в машину!" - рявкает Витюша впавшему в такой же ступор Рустаму. Тот дергается было к уазику, но тут рядом раздается истошный визг тормозов подлетевшего на полной скорости микроавтобуса. Оттуда, гремя амуницией, сноровисто выпрыгивают автоматчики в бронежилетах и масках. Ну вот дождались подмоги, пропади она пропадом... Вообще-то на всем "постсоветском пространстве" милиционеры и бандиты - близнецы-братья, и отличать их друг от дружки чем дальше, тем труднее, однако одна народная примета тут все же имеется: раз в маске - значит, наверняка не бандит, а страж закона.
7
Парою секунд спустя Витюша с Рустамом уже в наручниках. Чуток помесив обездвиженного Витюшу сапогами и прикладами (не всерьез, чтоб чего отбить, а просто для порядку - вроде как лицо кавказской национальности, оприходованное московским омоном в процессе молодецкой зачистки вещевого рынка), автоматчики водворяют добычу в свой микроавтобус, который тут же рвет с места. Голливудского зрителя такая деталь, что на "великолепную четверку" омоновцы (или как их там) не реагируют при этом вовсе, наверняка насторожила бы и сподвигла к далеко идущим выводам; мы же подобный пустяк даже и комментировать-то не станем - "Мы не в Чикаго, моя дорогая!"
Скорость, с которой мчит по улицам микроавтобус, лимитирована не светофорами - те лишь испуганно помаргивают ему вослед, - а одним лишь состоянием густо испещренного колдоёбинами асфальта: дороги тут, похоже, ни разу толком не ремонтировали со времен колониального владычества. Вся градостроительная деятельность властей независимого Тюркестана исчерпалась переименованием улиц (эх, славное времечко! Была "Маркса-Энгельса" - стала "Ибрагим-бека", была "Гагарина" - стала "Мадамин-бека"... Вот только чуть погодя обнаружилось, что на всех светочей басмаческого движения проспектов не хватит: ну, не успели их столько настроить проклятые колонизаторы!..) Хотя, с другой стороны, прижизненный монумент Тюркбаши возвели знатный, Хеопс с Ким-Ир-Сеном отдыхают: сам Церишвили ваял, не хрен собачий (болтают, правда, что тот просто сумел пристроить - с совсем небольшой приплатой из московского бюджета - своего ужаснувшего греков Родосского Колосса, но это наверняка сплетни завистников).
...Нет, благодарение Богу (а также Аллаху, Будде и примкнувшему к ним Перуну с обратной свастикой на рукаве) - не всё наследие Великой Империи бесславно разменяно нами за годы Смуты на сникерсы и голливудские миражи! Есть, есть на "постсоветском пространстве" вечные, непреходящие ценности, над коими не властны ни реформы (не к ночи они будь помянуты), ни Второе начало термодинамики! К примеру, в любом областном центре экс-СССР вы без труда отыщете где-нибудь на тихой улочке неподалеку от центра внушительное (обычно на целый квартал) здание увесистой сталинской постройки в стиле "поздний реперссанс", обычно немаркого серого колера. Не найдёте сами спросите у местных "Большой Дом": даже если в данном конкретном городе аборигены называют его иначе - вас наверняка поймут...
Вот рядом с таким "Большим Домом" и притормаживает микроавтобус с автоматчиками в масках; стальные ворота бесшумно размыкаются, пропуская его во внутренний двор этой цитадели стабильности. Интересно, что вывеска у парадного входа исполнена на трех языках: на тюркском (латиницей с диакритическими наворотами), арабской вязью и по-английски - "Republic of Turkestan. Ministry of State Security"; надписи на русском не имеется.
8
Величественно обставленный казенный кабинет с ростовым портретом Тюркбаши всех Тюрок и унаследованным от имперских времен столом, на зеленом сукне которого запросто могли бы сыграть матч по мини-футболу сборные России и Тюркестана. За столом - трехзвездный генерал при всех погонах-аксельбантах, перебирающий листки из выложенного перед ним досье. На боковом стуле расположился штатский в дорогом английском костюме (впрочем, любой понимающий человек тотчас бы нас поправил: не "штатский", а "в штатском"); если же судить по скучающей небрежности его позы, реальный уровень его в здешней иерархии будет как бы не повыше, чем у трехзвездного хозяина кабинета.
- Впечатляющая картина, - усмехается наконец генерал, отодвигая папку. - Впору самому поверить...
- Ну, от нас с вами этого не требуется, - возвращает ему усмешку штатский. - Меня сейчас скорее занимает эстетическая завершенность картины... Я, кстати, именно за этим собираюсь ввести в нашу комбинацию нового фигуранта. Весьма колоритный персонаж, визитер из России; к нам в руки он угодил случайно, как попутный улов - но не выпускать же его теперь обратно, право-слово! И подумалось мне вот что... Основной фон во всём этом деле, - тут он указывает взглядом на лежащую перед генералом папку, составляют здешние русскоязычные. Фон этот по-своему ярок и живописен, но совершенно лишен глубины и перспективы; ситуация персидской миниатюры... вы меня понимаете?
- Думаю, что да... - задумчиво откликается генерал. - И вы сочли, что человек из России придаст этому делу должную стереоскопичность?
- "Прокуратор как всегда тонко понимает вопрос"...
9
Конвойные вводят Витюшу в лишенную окон камеру подвального этажа. Облицованные кафелем стены отражают режущий свет мощных ламп, направленных на привинченный к бетонному полу табурет; стол следователя, непроницаемого крепыша с двумя малыми звездочками на погонах, находится по ту сторону создаваемого лампами светового круга; третий участник, давешний штатский в английском костюме, выбрал себе позицию еще глубже в тени: ни дать, ни взять - режиссер, наблюдающий репетицию из полутьмы пустого зрительного зала.
- Можете садиться, подследственный, - эмгэбэшник в форме даже не отрывает взгляда от разложенных перед ним бумаг.
- Подследственный?! - с деланным изумлением вопрошает Витюша. - Для мня это новость: пока что мне даже не предъявили ордера на арест. Так что я, с вашего позволения, буду считать себя задержанным... И кстати - сколько времени по здешним законам можно держать человека под стражей без предъявления обвинения?
- Держать вас под стражей можно столько, сколько понадобится - хоть десять лет, хоть сто; нужна только продлеваемая санкция прокурора, а с этим, как вы догадываетесь, у нас проблем не бывает, - равнодушно сообщает следователь. - А обвинение вам будет предъявлено прямо сейчас. Вы обвиняетесь, - продолжает он тем же индифферентным тоном, - в заговоре с целью свержения Пожизненного Президента Тюркестана, Тюркбаши всех Тюрок.
По прошествии нескольких секунд, потребных на то, чтоб подобрать отвалившуюся от изумления челюсть, на Витюшиной физиономии отражается скорее даже облегчение: он, похоже, ожидал чего попроще, страшного именно своей обыденностью - вроде подброшенного "пакетика с 5-ю граммами героина" или "патронов к пистолету ПМ".
- Вам бы, ребята, детективные романы сочинять, - кривится он. - А рытье тоннеля до Бомбея в этом самом вашем заговоре не предусмотрено?
В серьезность ситуации Витюша явно не въезжает, и это - как часто бывает - пока что служит ему защитой: ведь покуда человек сам не принял предназначенную ему роль жертвы, сделать с ним что-либо крайне сложно. Можно, конечно, тупо выбить из него признание (к чему, судя по всему, и начинает склоняться следователь) - однако скрытого в полумраке режиссера такое развитие событий, похоже, не устраивает, и он немедля останавливает репетицию своим "Стоп! НЕ ВЕРЮ! Весь эпизод - сначала."
- Поверьте, Виктор Сергеевич, - восходит он на освещенный просцениум, - я-то как раз готов допустить, что вы стали жертвой несчастного стечения обстоятельств. Я сейчас перечислю вам эти обстоятельства, а вы попытаетесь дать им внятные объяснения. Идет?
- Вроде как Мюллер культурно просил Штирлица объяснить "пальчики" на чемодане с рацией? - хмыкает Витюша.
- Вот именно! - обрадовано кивает штатский. - Итак, для начала: с какой целью вы прибыли в Тюркестан?
- Цель - сбор научных зоологических материалов...
- Простите, "материалы" - это все эти козявки на слоях ваты и в баночках со спиртом?
- Ну да. Там, кстати, везде вложены мои этикетки - место и дата сбора. Можете по ним проверить: я и Тюркбашиабад-то ваш толком не посетил - на хрена б он мне сдался. Сразу по приезде отбыл в горы, и сидел там безвылазно...
- Уже проверили, - утвердительно кивает штатский. - Кстати, курить не желаете? Нет? - и правильно, а я вот всё никак не брошу... Так значит, весь этот месяц вы провели в горах, ловя насекомых, и ни с кем не общались, кроме вашего напарника, Рустама Азизова ... Вы с ним, к слову, давно знакомы?
- Когда-то учились вместе, в Москве. В последние годы, как Союз распался, почти не общались. А сейчас мне понадобился экспедиционный "шерп" - ну, я о нем и вспомнил.
- Тогда понятно, - опять кивает штатский и, погасив в пепельнице недокуренную сигарету, выставляет на край стола баночку из-под майонеза с притертой корковой пробкой. - Виктор Сергеевич, пару таких устройств мы нашли в вашем рюкзаке; не подскажете, что это за штука? Да вы берите ее, берите, - поощряюще усмехается он, - отпечатки пальцев с нее уже сняли, и ваши, и Азизовские... как с того штирлицева чемоданчика.
- Ну, мне будет не в пример проще, чем полковнику Исаеву, - ответно улыбается Витюша. - Это морилка, самое обычное снаряжение энтомолога, под пару к сачку. В нее кидают пойманное насекомое, и там оно мгновенно дохнет от ядовитых паров - как в газовой камере...
- Ядовитые пары - это эфир, что ли?
- Ну, эфирные морилки - это для юных пионеров, - пренебрежительно отмахивается энтомолог, - их надо подзаряжать каждые десять минут, какая уж там работа... Профессионалы обычно пользуются цианидовыми морилками. Вот, смотрите - на дне банки, под вставленной враспор картонкой, лежит бумажный пакетик с цианидом. Воздух в морилке всегда насыщен парами воды - тела погибших насекомых выделяют много влаги, так что кристаллы цианистого калия медленно разлагаются с выделением газообразного цианистого водорода. Морилка с вот этим пакетиком будет работать года полтора-два безо всякой подзарядки - дешево и сердито.
- Гляди-ка ты, - констатирует штатский, осторожно принюхиваясь к полуоткрытой банке, - действительно, запах горького миндаля, прям-таки Агата Кристи... Как, кстати, вы ухитрились это добро через таможню в аэропорту пронести?
- Обыкновенно. А какая в том проблема?
- Ну, всё-таки - цианистый калий... Вы же заполняли таможенную декларацию, там есть такой пункт - оружие, наркотические вещества, яды... Вы что же, выходит - нелегально ее ввозили?
- Ч-черт, мне это и в голову не пришло... Наверно, можно сказать и так, - пожимает плечами энтомолог. - Мы ведь спокон веку с цианидовыми морилками работали, и дальше будем работать - а что делать?
Штатский некоторое время молчит, всем своим видом демонстрируя растерянное сочувствие.
- Боюсь, что лично вы, Виктор Сергеевич, ни с какими цианидовыми морилками больше работать не будете... Скажите, - он участливо подается вперед, - вы и вправду не понимаете, в какую историю вляпались?
- Нет. Не понимаю.
- Напрасно. Вы чуть напрягите воображение и представьте себе, как это всё будет звучать на процессе... Значит-ца, так. В Тюркбашиабаде имеет место быть обширный заговор, в основном русскоязычных. Заговорщики планировали умертвить нашего Тюркбаши - если угодно, могу ознакомить вас с их признаниями. Один из активных участников заговора - ваш приятель Рустам Азизов... да-да! И вот с исторической родины заговорщиков прибывает эмиссар, который тайно доставляет им смертельный яд... У нас имеется банка цианистого калия с вашими и азизовскими отпечатками, и ваше признание, что яд ввезен вами в страну нелегально. Вы хоть понимаете, что одного этого с лихвой хватит, чтоб отправить вас на виселицу?
Тут только до Витюши доходит: обыграли его как младенца, обвели вокруг пальца, гады! Что же делать-то, а?.. Чисто рефлекторно пытается ослабить вдруг сделавшийся тесным воротник:
- Адвоката! Я требую адвоката! И российского консула!
- Адвоката вы, по здешним законам, получите после вручения вам обвинительного заключения. Что ж до российского консула... Это ты, небось, анекдот вспомнил, брежневских еще времен? Ну, как советский турист в Париже отбился от группы, и занесла его нелегкая в бордель. Ему там наперебой предлагают - "блондинку? брюнетку? негритянку? малолетку?" - а он, бедняга, только жмется в угол и бубнит как заведенный: "Рашен консул!.. Рашен консул!" Бордель-маман, поставленная в тупик клиентом-привередой, наконец капитулирует: "Русского консула? О-кей, это возможно, но только очень дорого"... Так вот, - усмехается штатский, - по нынешнему времени русский консул - это возможно, и при этом совсем дешево. Сейчас пригласим его сюда, кликнем надзирателей и отдерем его вкруговую, прямо при тебе... Слышь, лейтенант, а ты какой секс предпочитаешь - анальный или оральный? Ах оба... А он потом, возвернувшись к себе в посольство, еще и ноту с извинениями нам пришлет - такая уж нынче у вашей России генеральная линия на международной арене...
- Так что давай-ка ты кончай со всеми этим глупостями - "адвокат", понимаешь, "консул", - теперь штатский уже прочно перешел на "ты", - и начинай сотрудничать со следствием. Значит, так: если ты участник заговора, ушедший в несознанку - тогда точно петля; а вот если ты просто курьер (тебя попросили - ты и привез, по неразумию своему) - тогда, что называется, "возможны варианты"...
10
Горный склон, утыканный как именинный пирог тонкими желтоватыми свечками ферул, обрезан понизу отвесным обрывом в полсотни метров. Бушующий на дне этой пропасти поток смотрится из здешнего отдаления как замерзшая сибирская речушка: ветер почти дочиста подмёл от снега поверхность мутно-голубоватого льда, оставив белопенные сугробы-заструги лишь в затишках позади вытарчивающих там и сям камней. Наверху же склон упирается в крупнообломочную осыпь, серые кубические монолиты которой держатся, как кажется, вообще ни на чем: чихни - и получишь на той самой нижней речке запруду размером с приснопамятную Нурекскую ГЭС.
Вдоль склона двигаются, растянувшись цепью, десятка полтора бородачей в чалмах из грязных полотенец, вооруженных кто советскими АК-74, а кто американскими М-16. Цепь видна чуть сверху: там, в одной из глубоких каверн осыпи, затаились двое, в изодранном обмундировании советского образца. Один из них, с головою небрежно замотанной почерневшей от грязи тряпицей, пребывает в полубеспамятстве; второй, вооруженный пистолетом (единственное их оружие), наблюдает из своего укрытия за прочесывающими местность автоматчиками. Если присмотреться повнимательнее, в раненом можно, хотя и не без труда, узнать Борю-Робингуда, а в напарнике его Ванюшу-Маленького только выглядят они заметно помоложе нынешних.
Бородачи вроде уже миновали их укрытие и ушли дальше по склону. Ванюша медленно, со всей возможной осторожностью, выбирается из норы, дабы продолжить наблюдение за противником - как раз чтобы столкнуться нос к носу с отставшим от своих старым хрычом в галошах на босу ногу и с допотопной маузеровской винтовкой... Оба вскидывают оружие одновременно, но Ванюша упреждает деда из своего макарова, и тот валится навзничь на колючие подушки отцветшего уже акантолимона. Мгновение спустя автоматчики уже лезут вверх по склону с истошными воплями "Аллах акбар!", поливая свинцом окрестности Робингудова убежища. Грохот стрельбы отдается в голове раненого невыносимой болью, и...
...Робингуд рывком отрывает голову от подушки: комната тихого загородного коттеджа, лунный свет, просочившийся сквозь легкие шторы, девушка, уютно устроившая голову у него на плече... Стрельба? - о черт, какая стрельба, это же сигнал спутникового телефона! Ни дна им, ни покрышки... Осторожно выскользнув из сонных объятий, Робингуд босиком шлепает к журнальному столику и, бросив взгляд на часы ("Полтретьего... однако!..") поднимает трубку:
- Слушаю... Ванюша, ты?! Да... Постой, какой брат - тот, что по научной части?.. Та-а-ак... Обожди-ка, не пори горячку!..
11
Покинутая Робингудом девушка просыпается буквально через минуту сразу и окончательно: атаман, перебравшийся в соседнюю комнату, говорит по телефону вроде бы спокойно, ничуть не повышая голоса, однако женщины и кошки безошибочно умеют распознавать подкравшуюся к их ДОМУ угрозу. С полминуты она сидит в неподвижности на краю постели, а потом набрасывает на плечи халат и полным неизбывной горечи движением принимается искать сигареты.
Робингуд между тем обреченно взывает к логике собеседника в ситуации, когда все логические контура давным-давно перегорели синим пламенем:
- ...Опомнись, Ванюша: это только в американском боевике отставной зеленый берет может нелегально пробраться в саддамовский Багдад, в одиночку искрошить там всю президентскую гвардию и освободить брата-заложника... Ты ведь профессионал, и должен понимать: будь ты даже каким супер-ниндзя, тебе все равно не обойтись в ихней гребаной столице без явок укрытия и сети информаторов. Понадобятся транспорт, оружие... местные документы и легенда... пути отхода, наконец! Ничего этого у нас нет и в помине, а за оставшиеся дни обзавестись такой инфраструктурой в тоталитарной стране с грамотной тайной полицией абсолютно нереально. Ты погибнешь ни за понюх табаку, и ничем не поможешь ему!
Некоторое время он, полузакрыв глаза, отрешенно кивает в такт словам невидимого собеседника и наконец решается - вроде как даже с облегчением:
- Хорошо, давай так: я смогу добраться до "Шервуда" часа через... три-три с половиной, раньше - никак... в нашем положении это уже ничего не меняет. Если мы сумеем придумать осмысленный план с хоть какими-то, пусть самыми дохлыми, шансами на успех - мы отправимся выручать твоего Витюшу все вместе. Не придумаем - всё остается как есть: твой рапорт об отставке мною принят, поступай дальше как знаешь, это твой выбор. Но до того - не делай глупостей, обещаешь? ...Повторяю: несколько часов в нашей ситуации ничего уже не решают. Конец связи.
На кухне уже шкворчит яичница и недовольно бормочет закипающий чайник-тефаль. Теперь, на свету, девушку наконец можно рассмотреть как следует - а она того стоит: это прелестная миниатюрная шатенка, удивительно напоминающая Неёлову времен "Осеннего марафона". Она уже успела докурить и теперь с печальной улыбкой кивает Робингуду на ущербную луну за окошком:
- С добрым утром. На яичницу с кофе тебе времени уже не отпущено?
- Скорее нет, чем да. Прости, что так вышло...
Пару мгновений она молчит, бесцельно ощупывая отвороты его куртки, а потом внезапно поднимает голову:
- Это... это будет очень опасно?
- Да нет, не думаю. Тут хуже: передо мной, похоже, задача из числа невыполнимых - ну, типа "соткать за ночь ковер"... Так что в некотором смысле мне сейчас предстоит сочинить сказку.
- Лишь бы только у тебя вместо сказки не сочинилась легенда...
- Да? А в чем разница? - просвети двоечника...
- В легенде всё очень возвышенно и благородно, только вот главный герой в финале обязательно должен погибнуть. Такие дела... А нельзя ли сочинить незатейливый голливудский боевик с гарантированным хэппи-эндом?
- Попробую, - чуть заметно улыбается атаман. - У меня есть очень неплохие сценаристы...
12
Тусклое золотое тиснение старинных книжных корешков - воплощение того самого, истинного аристократизма, что не нуждается уже ни в каких внешних проявлениях; нескончаемые ряды фолиантов уходят во мрак спящей квартиры, за пределы уютного нимба вокруг ночника-бра. В глубоком кожаном кресле под ночником - запахнувшийся в бухарский халат Подполковник с книгою на коленях и спутниковым телефоном в руке:
- ...Боря, главнокомандующий - это ты, а я - всего лишь начальник штаба; ты решаешь, ЧТО надлежит делать, а я придумываю - КАК. И если ты уже принял решение брать штурмом эту самую тюркестанскую Лубянку, чтобы вытащить того парня - мне придется подчиниться и составить оперативный план... Ах, всё-таки еще не принял!..
...Знаешь, какую из баллад о твоем тезке я терпеть не могу? "Робин Гуд и сыновья вдовы": это та, где вольные стрелки решили - от широты душевной отбить троих осужденных лохов. Ну, заявляется братва прямо в Ноттингем, крошат они в гуляш весь тамошний гарнизон-омон-обздон, освобождают всех, кого хотят и благополучно растворяется в соплеменных лесах...
...Да не в том дело, что те были "лохами" - просто всё это лажа полная, даже на том базовом уровне правдоподобия, что задан в рамках легенды! Если бы Робин Гуд имел достаточно сил для такой операции, то Ноттингемом правил бы он, а шериф с Гаем Гисборном прятались бы под корягой в шервудской чаще! В том-то и фишка, что Робин Гуд, по условиям задачи, ВСЕГДА заведомо слабее противника, и он просто не может себе позволить действовать в лоб - идти на размен фигур или обмен ударами... С точки зрения военного искусства баллады эти - настоящий учебник "стратегии непрямых действий", Лиддел-Гарт и Сун-Цзы в одном флаконе...
...Ладно, ловлю тебя на слове. Утром встретимся в "Шервуде"; к тому времени я прозондирую почву по своим легальным каналам и соберу всю открытую информацию по предмету. Тогда начнем думать. А до того времени ты не станешь принимать... э-э-э... необратимых решений. Конец связи.
13
За окном кабинета на шестом этаже МИДовской высотки - извечная раннеутреняя пробка, разросшаяся раковой опухолью от въезда на Смоленскую площадь до самого Бородинского моста. Человек за столом чем-то неуловимо похож на Подполковника - но не внешне (он полноват и флегматичен, эдакий душка-Банионис), а именно манерой держаться и строить фразу:
- Шутить изволите, Александр Васильевич!.. Какие протесты, какой посол - ты б еще надумал канонерки послать в Аральское море... Ежели взирать на дело с государственной колокольни, то парень твой - даже не винтик, как в советские времена, а просто никто, и звать его - никак; у российского государства в такого рода историях позиция отработанная: морду ящиком и "Вас много, а я одна!" Вот если надо Пал Палыча выручать из швейцарских застенков, тут дело другое: и четыре лимона бы в казне мигом нашлись, и думаки бы с трибуны пеной исходили - "Наезд на Россию, в натуре!", и творческая интеллигенция, не успевши подмыться, очередь бы занимала петицию протеста подмахивать...
...И потом, Тюркбаши - это священная корова: стратегический, блин, союзник России, бастион на пути исламского фундаментализма... то есть это наши совбезовские мудрецы убедили себя, что он "стратегический союзник" и "бастион", ну а тому просто хватает ума не огорчать их публичными опровержениями. ...Эх, Саша, это американы могли про Сомосу говорить: "Мерзавец, конечно, но - наш мерзавец"; нам-то и этим утешаться не приходится... Просто случилось так, что когда он зачищал оппозицию - всю, подчистую - под раздачу попало и энное число мулл, из тех, что не желали петь ему акафисты, или чего у них там. Ну, а наши и рады-радешеньки: ура, вот он, наконец, сыскался, борец с фундаментализмом! Соответственно, у него теперь индульгенция на всё что угодно: через тюркестанское посольство героин в Москву идет чуть не тоннами - прямо диппочтой. Посол - племяш самого Тюркбаши, так что это семейный бизнес; ну, а немеренные героиновые бабки - это тебе и лоббисты в Белом Доме, и непробиваемая крыша из ФСБ... да что я объясняю, чай, сам не маленький.
...А с русским там, в Тюркестане, и вправду хреново - хреновей некуда; это тебе не Прибалтика, на которой наших Жириков-Лимончиков заклинило. Думаешь, нынешний "заговор" там первый? - а, вот то-то и оно, что "Даже не слыхал"... Страстбургским общечеловекам вся эта азиатчина, понятное дело, глубоко по барабану, равно как и этим нашим, противозачаточным... тьфу! правозащитным...
...В общем не хочу каркать, но парень ваш... ну, ты понял. Прости Саша, но ничего сделать нельзя. Ничего. Прими это как факт. ...За что "спасибо"-то?.. Будь здоров.
Опускает трубку (телефонов на приставном столике три, левый - с гербом на диске), подходит к окну и, окинув взором открывающуюся панораму, вполголоса выносит вердикт:
- Это ж надо: даже мост - и тот Бородинский... Ну и страна...
14
Помещение, не несущее на себе отчетливых примет времени и места. За длинным столом - человек семь или восемь, из которых нам знакомы Чип, Ванюша и Подполковник; во главе стола - атаман, Робингуд:
- В маленькой, но гордой республике Тюркестан раскрыто очередное якобы покушение на тамошнего Пожизненного Фюрера. К сотворенному "при помощи веревочной петли и палки" заговору местная охранка для красочности букета подверстала и Ванюшиного брата. Российское государство, как водится, только мычит и разводит руками - стало быть, выручать парня некому, кроме нас. В нашем распоряжении на всё - про всё неделя: семнадцатого "заговорщиков" повесят. По флотской традиции, высказываться будем начиная с младшего; давай, Чип - какие у тебя будут соображения?..
15
То же помещение - некоторое время спустя: воздух - геологические напластования табачного дыма, повсюду полные пепельницы и пустые кофейные чашки. На столе - раскрытый ноутбук, карты-двухкилометровки, космические снимки столицы Тюркестана.
Робингуд - в расстегнутой на три пуговицы рубашке от Армани с обозначившимися уже под мышками темными полукружьями - подводит промежуточные итоги:
- Итак. Для начала мы поставили жирный андреевский крест на лобовых решениях. Отбить арестованных во время транспортировки в суд или в самом суде - вариант канонический, но, к сожалению, не наш: по имеющимся данным, их судят прямо в тамошней внутрянке; там же и вешают - "не отходя от кассы". Организовывать побег из гэбэшной тюрьмы - крайне малореально, и в любом случае поздно. Штурмовать тамошнюю Лубянку... ну, тут всё ясно. Дальше возникли две, так сказать, стратегии "непрямых действий".
Во-первых, можно решить проблему радикально, и В НАТУРЕ замочить этого ихнего пожизненного фюрера, Тюркбаши; как говаривал незабвенный дон Корлеоне: "Если история чему и учит, так только тому, что убить можно кого угодно". И в этом, варианте, согласитесь, есть своя прелесть - тот вроде как сам накликал... нашел-таки ту золотую отверточку на свою задницу... Из трех предложенных сходу вариантов покушения по меньшей мере один кажется мне реальным... Ну, - уступает он в ответ на раздраженный жест Подполковника, - скажем мягче: "не кажется безнадежным". Через пять дней, пятнадцатого, Пожизненному Президенту не миновать сидеть на стадионе: Тюркестанской сборной впервые светит выход в финал чемпионата мира. И я берусь самолично ДОСТАТЬ его в правительственной ложе из этой новейшей Штейер-Маннлихеровской гладкостволки, как бишь ее - ISW-2000... ну, та, что кидает двадцатиграммовую вольфрамовую стрелу на два километра с гаком, тут Робингуд азартно припечатывает ладонью один из раскиданных по столу космических снимков Тюркбашиабада, расчерченных фломастерными линиями. - Я достану его хоть с вот этой самой телебашни - до нее всего-то кило-двести, хоть просто с вертолета...
- С телебашни, которая, надо полагать, охраняется так, как и положено при тоталитарном режиме; или с вертолета, которого у нас нет, меланхолично уточняет Подполковник, не отрывая глаз от экрана ноутбука, а пальцев - от клавиатуры.
- Товарищ Подполковник, - усмехается Робингуд, - как всегда, тактично оставляет за кадром главную проблему, акцентируя внимание на технических деталях... Да, замочить-то Тюркбаши, мы может, и замочим, но только не факт, что от того будет прок. А ну, как наследник престола устроит, на радостях, вместо всеобщей амнистии - гекатомбу: не выпустит всех, кто сидит - а, напротив того, похоронит их, так сказать, в одном кургане с вождем? Бывали пре-це-денты...
Отсюда - наша вторая стратегическая линия... которую, собственно, и отстаивает товарищ Подполковник. Суть - апелляция к ЖИВОМУ Тюркбаши как к минимально вменяемому бизнесмену: отпусти нашего человека, и мы не станем рушить твой героиновый бизнес в Москве, а то... Дальше начинаются, в свой черед, разнообразные игры; смысл их - продемонстрировать контрагенту, что с нами лучше не ссориться. За оставшуюся неделю необходимо провести по меньшей мере пару эффектных операций по перехвату их героиновых конвоев; ПАРУ - просто чтоб он уразумел, что это не случайность, и не самодеятельность юных пионеров из низового, не полностью купленного им, звена РУБОПа. В этой стратегии тоже хватает слабых мест; до сих пор мы никогда не проводили операций непосредственно в Москве: нельзя охотиться прямо у порога своей пещеры, это азбука... Короче, нам сейчас предстоит выбрать одну из этих стратегических линий - покушение в чужой столице или героиновая война дома; и выбор этот, как легко видеть, не между хорошим и плохим, а между плохим и совсем скверным...
- В порядке бреда... - подает голос Чип. - А если этого Тюркбаши не грохнуть, а похитить? И обменять...
- Ты думай, чего несешь! - укоризненно взирает на компьютерную звезду Ванюша.
- Да я ж и говорю - "в порядке бреда", - вздыхает Чип.
- Стоять! - вдруг откликается железным командирским тоном Робингуд. Усталый гул неизбежных на эдаком часу "мозгового штурма" энтропийных разговорчиков в строю немедля плющится в полную тишину; атаман абсолютно неподвижен, глаза полуприкрыты - можно лишь догадываться, с какой умопомрачительной скоростью тасует сейчас файлы суперкомпьютер, разместившийся в его черепе.
- Молодец, Чип! - заключает, наконец Робингуд, и на губах его, впервые за последние часы, возникает бледная улыбка. - Благодарность перед строем. Как же мы сразу-то не дотумкали...
На физиономиях вольных стрелков воцаряется выражение полнейшего недоумия.
- Ты, Боря, часом, не перегрелся? - вслух резюмирует это "коллективное-бессознательное" Подполковник. - Ну, покушение на диктатора это еще туда-сюда: один-единственный выстрел - и уноси ноги, откинув ствол, но похищение... это же на порядок сложнее! На три порядка! В чужой столице, без подготовки...
- Да при чем тут диктатор и чужая столица? - с ответным недоумением воззряется на своего начштаба атаман. - Мы похитим их здешнего посла, этого самого светоча наркоторговли. А потом спросим у дядюшки-Президента: в каком виде он предпочитает получить назад своего племянника - целиком или по частям, начиная с яиц...
- Да, это, пожалуй, должно подействовать, - после минутного раздумья соглашается Подполковник, а затем вдруг ухмыляется: - А тебе не пришло в голову, что они в качестве "адекватного, но асимметричного ответа" выведут российского посла на площадь Регистан, поставят его под большим минаретом в позу "мамы, моющей пол", и - всей республикой...
- Об заднице российского посла, - внезапно наливаясь яростью, рявкает Робингуд, - есть кому позаботиться и без нас: вон их, полон Кремль, дармоедов, да еще Смоленка с Лубянкой и Арбатским военным округом! Что до меня, то я бы этому самому послу - за его многолетние свершения на ниве защиты тамошних русских - даже и на вазелин бы скидываться не стал. Ясно?!!
16
Миновав Кремль и серую громаду "Дома на Набережной", в устье, где сливаются стремнины Полянки и улицы Димитрова, заходит... ах да, виноват: я, знаете ли, принадлежу к тому поколению, что раньше всегда называло "улицу Димитрова" - "Якиманкой", но теперь по гроб жизни будет называть "Якиманку" - "Димитрова"... так вот, в означенное устье заходит на всех парусах ничем не примечательная бээмвэшка. От стрелки, где чугуниевый председатель Коминтерна с немалой экспрессией проделывает, наконец, то, на что при жизни ему так ни разу и не достало смелости - демонстрирует Кремлю вполне себе ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНЫЙ оскорбительный жест, - бээмвэшка перекладывает руля налево, на Большую Полянку, и швартуется на якорной стоянке у книжного супермаркета "Молодая гвардия". Экипаж бээмвэшки (Подполковник с Робингудом и Ванюшей) чинно сходит на причал и направляется к Первому Казачьему переулку - неразлучной тройкой, как и положено советским морякам в иностранном порту, где они ежечасно могут стать объектом провокации западных спецслужб.
- ...Раньше, Боря, я захаживал в эти места регулярно. Тут, в Казачьем, некоторое время обретался лучший в Москве книжный магазинчик, "19-ое октября"...
- А потом?
- А потом он прогорел. Что естественно: я ж ведь говорю - "лучший"... Ну вот, любуйся на свои Мораннонские ворота.
М-да, полюбоваться есть на что.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.
