Агент Кормак (№1) - Звездный дракон

Стэнтон вышел из ATM почти одновременно с Пелтером, и все трое зашагали по взлетному полю, лавируя между громадами звездолетов.

– Теперь направо. – Джон фыркнул, услышав вдалеке чей-то смех. – Лучше бы нам оказаться подальше от системы Чейна к тому времени, когда они обнаружат, что не тех схоронили.

Троица продолжала путь посреди теней, отбрасываемых кораблями на летное поле, освещенное первыми лучами солнца. Вскоре дорогу им преградил еще один забор. Стэнтон указал на корабль, состоявший из трех шаров, соединенных между собой трубами шириной примерно в треть диаметра каждой из сфер. Эта треугольная конструкция с длиной стороны около ста метров окружала круглую «таблетку» энергетического отсека. («Лирик» был одним из самых миниатюрных кораблей.)

Они направились к одному из тридцатиметровых шаров; к открытому круглому диафрагмальному люку вел трап, из люка лился яркий, неприятный свет. Пелтер задержал Стэнтона, положив руку ему на плечо, и сделал резкое движение другой рукой. Мистер Кран прошел вперед и, грохоча по ступеням трапа тяжеленными ботинками, вошел в корабль. Ариан прижал кончики пальцев к оптическому кабелю – и когда он от этого отвыкнет?

– Ладно, – произнес он через пару секунд, и приятели друг за другом поднялись по трапу.

С одной стороны грузового отсека вдоль стены были сложены тюки и коробки, посередине на стальном каркасе были закреплены цилиндрические криокапсулы.

note 9 фермы каркаса тянулись от пола до потолка и занимали большую часть пространства. От каждой капсулы к соединительным втулкам в полу тянулись пучки оптико-волоконных кабелей и ребристых трубок. Еще две криокапсулы были привинчены к полу в торце стального каркаса. Эти капсулы также соединялись кабелями и трубками с системой жизнеобеспечения звездолета. На каждой из капсул было написано «Собственность компании „Ocean Food“» и проставлен номер.

Пелтер недовольно втянул воздух носом и прошипел:

– Зверье поганое.

У Джона не было желания вносить уточнения. Наверное, лучше Пелтеру не знать, что на самом деле груз большей частью состоит из замороженных съедобных моллюсков.

– Они сработают на нас, они адаптированы. – Вот и все, что он сказал.

Как только они вошли в отсек, трап втянулся внутрь. Ариан обернулся, наблюдая за тем, как диафрагма люка закрывается, отделяя их от света зари, а Стэнтон не спускал глаз с мистера Крана. Тот как раз вернулся, обойдя отсек по кругу, резко согнул ноги в коленях и сел у стены.

Как только исчезла крошечная точка света, захрипел динамик интеркома.

– К вашим услугам – спальные мешки, еда, вода и туалет, – сообщил женский голос. – Туалет вы не видите, он вмонтирован в канализационную трубу с противоположной стороны отсека. Советую вам как можно скорее воспользоваться двумя отдельными криокапсулами, поскольку припасов маловато. Теперь перейдем к вопросу оплаты.

Пелтер указал на чемоданчик, который держал мистер Кран.

– Джарвеллис, у меня все здесь. Впусти меня, и я все передам тебе – из рук в руки.

– Ариан Пелтер, если ты полагаешь, что я намерена открыть люк в переборке, зная, что с вами в отсеке эта тварь, то ты еще глупее, чем я думала, – заявила женщина. – Именно на такой случай в люке есть панель.

Стэнтон заметил, как злобно-разочарованно исказилось лицо приятеля. Однако он быстро овладел собой, глянул на мистера Крана, и андроид поднялся. Как раз в это мгновение Джон ощутил толчок, и у него засосало под ложечкой: корабль начал набор высоты. Между тем андроид подошел и, склонив голову набок, словно к чему-то прислушивался, передал кейс Пелтеру.

– Еще рано, Пелтер, – заметила Джарвеллис.

– Это почему? Ты не хочешь получить свои денежки?

Начались перегрузки, а в грузовом отсеке они не слишком-то компенсировались. Заработали ионные бустеры.

– Я говорю «еще рано», потому что я – не полная тупица. Открою я панель, а твой дружок Кран запросто вырвет с мясом весь люк. Панель я не открою до тех пор, пока мы не окажемся за пределами атмосферы. А потом, если кто-то из вас попытается прорваться сквозь люк – а прошу обратить внимание, что люков в отсеке два, – то я открою наружный и тем самым разгерметизирую отсек. Хотите в вакуум? Надеюсь, все ясно?

– Ясно, – процедил Ариан сквозь стиснутые зубы.

– Не больно ты гостеприимна, Джарв, – посетовал Стэнтон.

– Извини, Джон. На самом деле именно ты мне нравишься, но бизнес есть бизнес.

Пелтер одарил приятеля убийственным взглядом.

– А теперь прошу простить меня, – объявила Джарвеллис, – но мне надо вести корабль.

Из динамика снова послышалось хрипение.

– Ты с ней хорошо знаком? – поинтересовался Ариан.

– Она, наверное, еще слышит нас, – предупредил его Стэнтон. – Все эти хрипы – сплошной обман.

– Я спросил, хорошо ли ты с ней знаком!

– Ну, знаком… И ты тоже с ней знаком. Пару раз мы с ней выпивали. Какая разница! Она откроет люк, и мы с тобой вылетим за борт.

Джон напомнил себе о том, что с подобными психами нужно держать ухо востро даже тогда, когда они на твоей стороне. Мистер Кран снова замер, а Пелтер несколько секунд простоял почти так же неподвижно, как андроид, потом медленно, с присвистом выдохнул.

Мистер Кран сел на корточки и принялся вынимать из карманов свои игрушки. Стэнтон подошел к приготовленным для них Джарвеллис запасам и обнаружил шестибаночную упаковку кофе. Отделив две банки, он протянул одну Пелтеру, одну взял себе, отошел и уселся на один из скатанных в рулон спальных мешков. Он потянул на себя язычок на крышке банки и немного подержал ее в руке. Банка быстро разогрелась.

– Между прочим, на окраинных планетах довольно скверное житье, – сказал он.

– Знаю, знаю, – проворчал Ариан и уставился на свою банку. Он до сих пор не удосужился открыть ее и разогреть.

Когда же великий сепаратист в последний раз ел или пил хоть что-то? По крайней мере, Джон давно не был свидетелем его трапезы.

Пелтер отошел к стене, сел и прижался к ней спиной. Только потом он сдвинул язычок на крышке банки.

– Беспорядки в обществе происходят в ответ на воцарение диктатуры, – заявил он с непоколебимой убежденностью.

Стэнтон не стал спорить, он отхлебнул кофе. Его приятель был сепаратистом до мозга костей и предпочитал не замечать реальность. Сепаратисты всегда находились в меньшинстве, как всякие террористы, и их чрезвычайно раздражало то, что их сограждане проявляют слепое повиновение.

– Между прочим, на Хьюме все может обернуться довольно круто для нас, – произнес Стэнтон просто так, чтобы поддержать разговор.

– Не думаю, чтобы у нас возникли сложности даже с самыми крутыми, – небрежно отозвался Пелтер и многозначительно посмотрел на мистера Крана.

– Да… но ты же понимаешь: у них запросто может оказаться оружие, с помощью которого можно разнести в клочья мистера Крана. Никакие запреты насчет оружия там не действуют, и, насколько мне известно, среди населения Хьюма имеется некоторое количество не самых симпатичных типов.

– Потому мы туда и летим, – сообщил Пелтер, отхлебнув кофе.

Стэнтон мучительно соображал, что бы такое еще сказать, но тут вдруг донеслось шуршание из динамика интеркома.

– Думаю, пора перейти к оплате, – заметила Джарвеллис.

Ариан довольно долго смотрел в одну точку, потом все-таки поставил банку с кофе на пол и встал. Мистер Кран начал откладывать в сторонку свои игрушки. Его хозяин уставился на него, и андроид снова взял те предметы, которые успел отложить, и принялся перебирать их, словно раскладывая какой-то странный пасьянс. Пелтер подошел к нему, присел на корточки, открыл кейс, вынул из него черную ленточку, к которой были прикреплены десять ограненных сапфиров. Стэнтон нарочно отвернулся, когда Ариан закрыл кейс и встал. Лидер сепаратистов и так был законченным параноиком, не стоило пугать его интересом к камешкам.

Держа в руке ленту с сапфирами, Пелтер направился к люку в переборке. Над полом открылась диафрагмальная панель диаметром в полметра.

– Брось их внутрь, – распорядилась Джарвеллис. Пелтер скатал ленту в рулон и бросил в отверстие.

Панель со скрипом закрылась.

– С тобой приятно иметь дело, Ариан Пелтер.

Из динамика снова послышался треск – разговор можно было считать оконченным.

Джон посмотрел на своего спутника – ага, знакомое выражение лица, означавшее не что иное, как жажду крови. Пелтер между тем крутил головой, изучая взглядом отсек в поисках камер наблюдения, динамиков или микрофонов. Итак, можно было не сомневаться: он просто еще не решил, на ком или на чем выместить свою злость.

За пределами атмосферы неровное бормотание ионных двигателей «Лирика» сменилось непрерывным воем. В отличие от более крупных звездолетов флота Правительства этот корабль не имел таранной функции и был вынужден какое-то время лететь с ускорением, пока не достигал величины, которую порой именовали «скоростью ощупывания». Эта скорость колебалась в зависимости от размеров корабля и мощности его двигателей гипердрайва и для «Лирика» составляла около пятидесяти тысяч километров в час. Достичь такой скорости корабль при всех ограничениях затрат топлива мог часов через двадцать. Когда это происходило, включались двигатели гипердрайва, особые поля ощупывали космическое пространство, затем проделывали в его ткани невообразимую дыру, и корабль в эту дыру нырял.

Стэнтона разбудило чувство жуткого страха, он судорожно сжал рукоятку импульсного пистолета, открыл глаза и рывком сел.

– Этот отсек не полностью экранирован, – послышался голос Пелтера. Он сидел, поджав ноги, на своем спальном мешке и смотрел на мистера Крана, а тот замер в точно такой же позе. – Хорошо еще, что хоть какая-то защита есть, а не то мы с тобой уже вопили бы как резаные. От такого запросто можно с ума сойти.

Джон кивнул, соглашаясь: нормальному человеку действительно стоило только одним глазом увидеть гиперпространство, и он рисковал лишиться рассудка. А псих? Снова стать нормальным?

– Пора бы нам залечь, – пробормотал он.

– Верно, – отозвался Ариан. – Я уже почти закончил с мистером Краном.

– Что закончил?

– Не хочу, чтобы случилось что-то непредвиденное, пока мы будем в спячке. Мистер Кран будет нас охранять. Он, в конце концов, наделен спокойствием машины.

– Вряд ли Джарвеллис что-нибудь учинит. – Стэнтон встал. – Да она его боится как огня.

Он подошел к криокапсулам, довольно долго простоял рядом, разглядывая их, затем присел на корточки и прикоснулся к контактной панели на поверхности одной из капсул. Капсула раскрылась по всей длине, внутри оказалась впадина с очертаниями человеческого тела. Термин «клаустрофобия» был бы слишком мягок для описания чувства, охватившего Джона. Джарвеллис не снизошла до того, чтобы положить в капсулу что-то мягкое, но, с другой стороны, зачем тебе мягкая постель, когда ты почти труп?

По обе стороны от углубления для шеи торчали капельницы для введения препаратов в сонную артерию и яремную вену. Кровь должно было заменить вещество типа антифриза. В основании впадины, предназначенной для головы, лежал незамысловатый круглый диск – устройство для введения нейроблокатора. Остальная часть углубления была испещрена мелкими отверстиями, отстоящими друг от друга всего на несколько сантиметров. Стэнтон знал, что в каждом из них находится игла. Тело должно было пропитаться «антифризом» во избежание необратимого повреждения клеток. У Стэнтона пересохло в горле. Он сглотнул слюну и начал раздеваться. Вскоре к нему подошел Пелтер и заглянул внутрь капсулы.

– Ни разу не пробовал, – признался он.

– Ничего особенного, – попытался успокоить его Джон. – Раздеваешься и забираешься внутрь. Нейроблокатор начинает действовать еще до того, как закрывается крышка, и потом ты ничего не чувствуешь, пока не очнешься.

Ариан кивнул и начал снимать одежду.

Прежде чем забраться в капсулу, Стэнтон обернулся и бросил взгляд на мистера Крана. Андроид сидел у стенки, держа на коленях кейс Пелтера и снова раскладывая пасьянс из своих игрушек. Неужели только этим он будет заниматься на протяжении долгих месяцев пути?

Холод металла ожог кожу. А потом наступило небытие.

7

Шарик прорвался сквозь занавес черной паутины – звездолет «Гибрис» вышел в обычное пространство. На миг корабль, напоминавший жемчужину диаметром в километр, задрожал, замерцал на фоне искривлений пространства. Но вскоре раскрылись невидимые крылья таранных полей, разогрелся докрасна захваченный водород и ударил по кораблю. Жемчужина скрылась в блеске громадного драгоценного камня, и этот камень, постепенно сбавляя скорость и уходя из мрака, начал приближаться к звездной системе.

Тончайшие лучи лазеров выжгли кровавую водородную каплю, и возникла новая плазма – термоядерное пламя, словно из маленького солнца вырезали оранжевый сегмент. Пламя полыхало на фоне все тех же искривлений пространства, где был собран водород. «Гибрис», подчиняясь силе тяготения, начал снижение. Три четверти скорости света, половина скорости света, а потом – и вовсе несколько тысяч километров в секунду. Силовые поля ослабевали, концентрация водорода увеличивалась. Наконец водород перестал накапливаться, и корабль снова стал виден. Термоядерная реакция прекратилась, растворилась, будто капля молока в воде. Жемчужина полетела по краю поля тяготения и стала похожей на шарик, брошенный в колесо рулетки звездной системы Анделлан.

Кормак неотрывно смотрел на холодную пустоту в иллюминаторе, и ему казалось, что эта пустота отражается в нем, как в зеркале. Что же говорил ему пилот шаттла, на котором он добирался с Миностры на «Гибрис»?

«С вами все в порядке? Вы будто полумертвый».

Точно сказано, не убавить, не прибавить. Кормак не помнил, что сказал в ответ – наверняка какую-нибудь банальность. Они еще о чем-то некоторое время говорили, а потом Ян с огромной радостью погрузился в холодное забытье анабиоза. И вот теперь, через два часа после оттаивания, к нему постепенно возвращались ощущения. Он посмотрел на свои руки и не отрывал от них взгляд до тех пор, пока пальцы не перестали дрожать. «Что со мной? Последствия анабиоза, или это как-то связано с отсутствием подключения? И вообще, что за чертовщина такая – почему я в собственных чувствах разобраться не могу?» Кормак опустил руки, положил их вдоль тела. Где-то все это описано… непременно должно быть где-то описано! Он отвернулся от иллюминатора и устремил взгляд на контактный дисплей, установленный в углу каюты.

Каким взглядом одарила его Шален, отвечавшая за восстановление рансибельного сообщения, когда он спросил у нее, как пользоваться этим дисплеем! Тридцать лет он не испытывал нужды в подобной технике. Имея прямой доступ к любой информации, он притупил свою способность к обучению. Пришлось перетерпеть снисходительный инструктаж, контактных иконок оказалось слишком много, работать с ними было непросто, но всегда можно было найти менее сложный доступ.

– «Гибрис», покажи все, что у тебя есть… Меня интересует состояние после отмены подключения… пожалуйста, – проговорил Кормак.

Экран мигнул, на нем появилась надпись: «ПОИСК», сменившаяся затем несколькими названиями файлов. Кормак сел перед дисплеем и, работая непослушными пальцами, начал выводить на дисплей один файл за другим. Их содержание только подтверждало то, о чем он уже знал: долгосрочное подключение очень напоминало наркоманию, и, как от наркомании, от него можно было избавиться силой воли, борьбой с самим собой.

Ян сидел, не шевелясь и крепко сжав кулаки, пока не послышался стук в дверь. Скорее всего, прошло всего несколько секунд, а может быть – минут. Кормак разжал кулаки, очистил дисплей и встал.

– Войдите, – сказал он.

Вошла женщина – высокая, классически красивая. Роскошные черные волосы, неестественно белая кожа. Зрелые формы крепкой, мускулистой фигуры едва скрывал облегающий костюм. Тонкие, безупречные черты лица, потрясающие зеленые глаза. Вот только эта красавица не была человеком.

– Вы – NG2765? – уточнил Кормак.

– Я – Джейн.

– Прошу прощения, я не знал вашего имени… Но вы из серии «Голем 27»?

Джейн только усмехнулась и, выгнув дугой бровь, уставилась на яркий комнатный цветок, который Кормак запихнул под диван. Ян нервно сглотнул слюну: андроиды из этой серии были чересчур хороши. Он предпочитал другие модели, меньше похожие на людей и не настолько привлекательные.

– Да.

– Мне нужна помощь. Старший офицер Шален предложила, чтобы вы стали моей помощницей.

Проклятье! Почему он так психовал? Нельзя же забывать: она – всего-навсего машина с искусственным интеллектом.

– Какого рода помощь вам нужна?

Кормак медленно вдохнул. «Не дрожат ли у меня опять руки?» – подумал он, но проверять не стал.

– Хочу, чтобы вы отправились вместе со мной на планету. Я лишен доступа к источникам информации, а у меня много вопросов… – Он оборвал себя, поняв, что так говорить не стоит.

– А как насчет модуля? Мейка могла бы подобрать для вас подходящий.

Кормак сразу же погасил вспыхнувшее желание. Нет, модуль не годился. Это как алкоголь вместо героина. Нужно было побороть себя.

– Мне не нужен модуль.

Джейн задумчиво кивнула.

– Насколько я понимаю, вы совершите спуск вместе с поисковым отрядом?

– Верно.

– Что ж, многие из вопросов, которые вы хотите задать мне, вы могли бы адресовать любому из членов отряда. У многих из них есть модули, а Шален с недавних пор подключена к глобальной системе.

Кормак покачал головой. Шален подключена? О, как ему противны были собственные эмоции! Он постарался сосредоточиться на насущных проблемах. Как он мог объяснить этой… женщине, что ему без доступа к информации было трудно нормально разговаривать с людьми, с настоящими, живыми людьми. У него пропало чувство… превосходства. Он хотел общаться с думающей машиной, но на судне к его услугам были только бортовой ИР и андроиды-големы. Ни тебе дрона, ни андроида с металлическим покрытием.

– Прошу ждать моих указаний и немедленно выполнять их. – Ян строптиво вздернул подбородок. – Это все.

Джейн улыбнулась, кивнула и вышла. До чего похожа на человека! Он застыл на месте, чувствуя себя в высшей степени нелепо.

За шестиугольными иллюминаторами стартового отсека уже была видна планета Самарканд, похожая на шарик желтоватого оникса, обернутый волокнами белых облаков. Вдалеке горел холодным светом Анделлан. Так выглядело бы Солнце с орбиты какого-нибудь из ближайших спутников Юпитера. Только потому, что сектор галактики был мало насыщен небесными телами, солнце можно было отличить от других тусклых звезд. Невообразимая даль. Сюда помощь всегда приходила слишком поздно.

Кормак облачился в утепленный скафандр, гадая, какие неожиданные встречи ждут его на Самарканде – например, люди, уцелевшие после катастрофы.

Даже с такой высоты был отчетливо виден коричневатый круг посередине планеты, похожий на раковую язву. «Гибрис» зависла над этим кругом на геостационарной орбите. Подошла Шален, Кормак обернулся.

– Для проведения первого этапа исследований мы совершим посадку за пределами места катастрофы. Существует неповрежденная теплоэнергетическая станция на берегу Нового моря. Может быть, нам удастся полу-, чить какие-то сведения от местного ИР. Пока связаться с ним по обычным каналам связи не удается.

Шален устало смотрела на него большими зелеными глазами, завязывая в «хвост» курчавые черные волосы. Черты лица у нее были острые, а кожа черная, словно обсидиан. Когда Ян впервые ее увидел, то решил, что цвет кожи – следствие косметического вмешательства. Его изумлению не было предела, когда он узнал, что это натуральный цвет, причем даже невнеземная адаптация. Кожа Шален резко отличалась от оливково-коричневатой – как у большинства людей. Крайне необычно было встретить какой-либо из древних расовых типов Земли в такой космической дали. А Блегг? Блегг везде был исключением из правил.

– Ясно, хорошо, – отозвался Кормак, продолжая размышлять на тему «раса» и инстинктивно разыскивая ответы с помощью соединения, которого уже не существовало.

Когда человечество бурно устремилось к звездам, следствием этого стало заметное изменение генофонда. Была даже одна древняя песенка, в которой пелось что-то такое… про «шоколадных человечков наперечет». Кормак не понимал ее смысла до тех пор, пока через посредство подключения не выяснил, что означает «наперечет» и что раньше весь шоколад был одинакового цвета. Что ж, после множества адаптаций и генных альтераций цвет кожи стал самым малым из того, чем люди отличались друг от друга.

– Мы не сможем спустить на планету и установить новый рансибль, пока не узнаем, что произошло с прежним. Вас интересует кто. Меня – как, поскольку моя сфера деятельности – это в основном установка рансибля.

Произнося эту тираду, Шален придирчиво изучала лицо Кормака.

– Само собой, – ответил он и отвернулся к иллюминатору.

Она еще пару секунд постояла у него за спиной, потом удалилась к остальным. Почему он с ней так резко обошелся? Из-за того, что Шален подключена? Неужели он настолько мелок? Господи, где же его самообладание?

Двое в группе были солдатами ЦСБЗ, прошедшими необходимую подготовку. В случае кризиса устанавливалась командная структура и субординация, впрочем, он мог взять их под свое командование в любое время, но пока им позволялось действовать независимо. Наверное, все это продумал Блегг, чтобы дать ему время перестроиться, привыкнуть к новому положению дел. Кормак отвернулся от иллюминатора и стал наблюдать за членами отряда, пока те натягивали и застегивали скафандры. Он обратил внимание на то, что две женщины избегают встречаться с ним взглядом. А солдаты на него вообще никакого внимания не обращали.

Наконец все надели шлемы, проверили герметичность скафандров, и в салон вошла Джейн – по-прежнему в облегающем комбинезоне. Она остается? Хотя… зачем ей защита от холода? Ян надел термальную маску и подошел поближе к Джейн и всем остальным. Надо же, ему сразу стало спокойнее. Интересно, почему Шален как-то странно посмотрела на андроида?

– Можно переходить на борт шаттла, – сообщила старший офицер.

Размах крыльев шаттла составлял не более ста пятидесяти метров. Он стоял на полированном покрытии стартового отсека, похожий на приземлившегося птеродактиля. Как только все вошли в кабину и заняли свои места, Кормак не без удовольствия отметил, что Джейн прошла вперед и заняла кресло пилота. Рядом с ней он чувствовал себя неловко.

Андроид оставила дверь открытой, поэтому для всех открывался вид за обзорным иллюминатором из чейнгласса. Кормак сел, Шален заняла место рядом с ним. Заметив, что только у него лицевая пластина опущена, Ян поднял ее и обвел взглядом своих спутников. Ну почему ему так хочется «отключиться» от них!

Оба солдата были здоровенными, крепкими парнями. Гант Брежой, сидевший рядом с дверью, то ли был лысым от рождения, то ли выбрил голову наголо. Кормак обратил внимание на то, что кожа у Ганта имеет легкий лиловый оттенок. «Возможно, кто-то из его предков подвергался генной адаптации», – подумал он, и снова возвратилось ощущение пустоты. Чтобы узнать, так ли это, нужно задать вопрос, причем вежливо. Патран Торн с бородкой клинышком и крючковатым носом выглядел довольно-таки зловеще. «Ему бы куда больше подошла абордажная сабля, чем это суперсовременное оружие, адаптированное к низким температурам». Мейка, еще один член отряда, была офицером из состава экипажа, медиком и биологом. Ее в отряд включили на тот маловероятный случай, если бы удалось обнаружить уцелевших после катастрофы. Миниатюрная женщина, с виду – совсем девочка, и полная противоположность, Шален. Коротко стриженные волосы бледно-оранжевого цвета, очень бледная кожа, глаза – демонически красные, как и положено альбиносу. Она выглядела хрупкой, в отличие от Шален – истинного воплощения силы. Однако татуировка на тыльной стороне ладони свидетельствовала о том, что Мейка закончила биологическую академию на Цирцее. Ян сразу проникся к этой женщине уважением, которого заслуживали все, кто закончил это сверхсекретное заведение.

– Интересно, почему Джейн без скафандра? – не обращаясь ни к кому конкретно, спросила Шален.

Вопрос вызвал раздражение у Кормака. Ведь она подключена, почему не воспользоваться соединением?

– Он ей не нужен, – буркнул он.

Шален посмотрела на него как на слабоумного. Кормак собрался было кое-что добавить, но вовремя удержался. Ну конечно, он должен был догадаться! Андроиды обычно изо всех сил старались скрыть свое истинное происхождение, поэтому Джейн отправилась на планету в таком виде только ради него – чтобы успокоить его и убедить в том, что он имеет дело с машиной.

Одновременно со смущением Яном овладела злость. Пора было начинать мыслить самостоятельно, обрести хоть какую-то независимость. Что он потерял? Всего лишь голос, звучавший у него в голове и способный отвечать на его вопросы. Но получить информацию он мог, воспользовавшись любым компьютером. Однако сейчас компьютера поблизости не было, поэтому надо было полагаться исключительно на самого себя. Он откинулся на спинку сиденья и пристегнул страховочный ремень. Давление в отсеке начало падать, шаттл вздрогнул. Всех подбросило в креслах. Включились двигатели воздушной подушки, и шаттл поплыл к диафрагмальному люку в конце отсека.

– Шален. – Кормак посмотрел женщине в глаза. Хватит этих игр! – Джейн без скафандра для того, чтобы мне сильнее бросалось в глаза то, что она – не человек… Все дело в том, что не так давно я был подключен.

Старший офицер несколько мгновений молча смотрела на него, потом ее озарило.

– Вот оно что… Вот почему вы… эти вопросы про дисплей…

Тут в разговор вступила Мейка.

– Вы были подключены в течение длительного времени.

Это было утверждение, а не вопрос. Жрицам цирцейского культа не всегда нужно было задавать вопросы.

– Как долго? – спросила Шален.

– Тридцать лет. За такое время успеваешь утратить кое-какие навыки.

Шален улыбнулась и кивнула.

– Мы предполагали, что, будучи агентом учреждения с имперскими амбициями – ЦСБЗ, – вы останетесь слишком возвышенным и могущественным, и потому простые инженеры и члены экипажа к вам подступиться не смогут.

– Прошу прощения, – проговорил Кормак.

Это было машинальное проявление вежливости. Впрочем, все именно так и восприняли его слова.

Открылся диафрагмальный люк, замерцало силовое поле, и шаттл прошел сквозь него, как через пленку мыльного пузыря.

– Ускорение, – сообщила Джейн. Если она и слышала разговор, то виду не подала. Переговаривались негромко, но не настолько, что она не могла расслышать – с ее на редкость острым слухом.

Легкий толчок – и всех прижало к спинкам кресел. Во фронтальном иллюминаторе диск Самарканда ушел в сторону. Стал виден Анделлан – в виде черного пятнышка, проползшего за слоем чейнгласса, защищавшего глаза людей от вредного ультрафиолета.

Шален заговорила – по всей вероятности, это была подготовленная речь.

– Руководить операцией буду я, как старший офицер. Вам отводится роль советника, однако мне известно о том, что вы располагаете правом вето и в случае возникновения чрезвычайной ситуации можете взять командование на себя. Хотелось бы знать: у вас есть какие-либо соображения насчет того, что нас там ожидает?

Кормак задумался. В те редкие минуты отсутствия рефлексии именно об этом он и размышлял. Откашлявшись, Ян постарался перевести свои невысказанные мысли в слова.

– Что ж… Что-то мы, вероятно, сумеем извлечь из ИР на тепловой станции, но я в этом сомневаюсь. Гибель ИР рансибля должна была… затронуть и его. Таковы издержки централизованной обработки информации. Любые данные наверняка серьезно повреждены. Нам нужно в первую очередь осмотреть буферы, если от них хоть что-то осталось.

– Саботаж? – вопросил Гант. Кормак посмотрел на него.

– Не исключено.

Солдат торжественно кивнул и вынул из верхнего кармана скафандра коробочку, а из нее – тонкую белую трубочку. Трубочку он сжал губами, поднес к ее кончику маленький хромированный предмет. Появился маленький язычок пламени. Ян ужаснулся, догадавшись, что белая трубочка – не что иное, как сигарета, и что Гант курит. С тех пор как он последний раз побывал на Земле, а это случилось двенадцать лет назад, он не видел ни одного курильщика. А Мейка и Шален с восхищением смотрели на солдата! Гант, заметив, что все взгляды устремлены на него, выдохнул душистое облако табачного дыма.

– Извините.

Он вынул пачку и протянул остальным. Женщины отказались, но в их отказе не было ничего оскорбительного. Теперь никто не подвергал социальному остракизму приверженцев этой привычки, ставшей совершенно безвредной. Кормак взял у солдата сигарету и зажигалку. Вот еще один способ пообщаться.

– Благодарю. – Он прикурил сигарету, затянулся и чуть напряженно проговорил: – Знаете, теперь такое нечасто встретишь! – Он отвел в сторону руку с сигаретой.

Гант пожал плечами и, забрав зажигалку, откинулся на спинку кресла. Похоже, замечание его нисколько не впечатлило.

– Насколько я понимаю, вы прибыли прямо с Земли? – поинтересовался Ян.

Тот кивнул.

– Да, с Украины. Это в полутора тысячах километров от Самарканда, в честь которого названа эта планета.

– В полутора тысячах…

– Угу, – подтвердил Гант, изучая горящий кончик сигареты. – Этот город был основан узбеками и служил одной из важнейших стоянок на Великом Шелковом пути. Потому так и назвали планету – она тоже стала остановкой на пути. Всегда хотелось взглянуть…