Исторический роман – Harlequin - Опасный обольститель

– Ну хорошо, если хотите, наденем маски, – нетерпеливо проговорил Бенедикт.

– О, конечно же! – воскликнула Женевьева, восторженно взглянув на него.

Он окинул ее осуждающим взглядом:

– Хочу предупредить – даже если мы наденем маски, нет никакой гарантии, что нас никто не узнает.

Женевьева удивленно подняла брови:

– Может быть, вы не хотите, чтобы кто-то увидел вас вместе? Например, для этого есть… веские причины?

– Даже если есть веские причины, почему это должно вас волновать? – спросил он.

Волновало ли ее это? Безусловно. Во всяком случае, так ей казалось.

Этим вечером Бенедикт стал для Женевьевы спасителем. Ведь если бы не он, неизвестно, что с ней могло бы произойти. Кто бы мог подумать, что граф Сэндхерст дойдет до такой низости. После сегодняшнего вечера Женевьева не сомневалась в том, что при необходимости Бенедикт всегда придет ей на помощь. Но при этом Женевьеве не хотелось навязываться ему, мешать его личной жизни.

– Может быть, у вас действительно есть веские причины не хотеть, чтобы нас видели вместе? – проговорила она, ее длинные ресницы затрепетали.

Бенедикт окинул ее взглядом с высоты своего огромного роста.

– Я вам уже объяснил, что у меня нет причин опасаться появляться с вами в обществе. Но это не означает, что я намерен проводить все свое свободное время с вами.

Ведь она могла решить, что, поскольку у него нет любимой женщины, он будет проводить с ней вечера и следить, чтобы она не наделала глупостей. Только этого не хватало!

– Ну тогда до завтрашнего вечера, – сказала Женевьева.

– До завтрашнего вечера, – эхом отозвался он. – А теперь позвольте помочь вам сесть в карету. Я должен быть уверен, что вы поедете домой, а не куда-нибудь еще. Тогда я смогу отправиться по своим делам со спокойной совестью.

– Вы едете куда-то развлечься? – спросила Женевьева.

«Развлечься. Кажется, она просто одержима этим словом», – нахмурившись, подумал Бенедикт.

Господи, ну что за попрыгунья, одни развлечения на уме. Впрочем, для такого поведения у нее есть причины. Возможно, все объясняется тем, что она прожила много лет в полном отсутствии развлечений. Женевьева больше похожа на юную девушку, первый раз принявшую участие в сезоне, чем на вдову богатого герцога. А может быть, это происходит потому, что Джошуа Форстер обращался с ней слишком жестоко? От этой мысли Бенедикта бросило в дрожь.

Однако, несмотря на жестокое обращение и несчастливый брак, Женевьева осталась наивной и жизнерадостной. И это хорошо. Раздражение Бенедикта понемногу проходило. Они уже успели дойти до кареты Женевьевы. Он шутливо щелкнул ее по вздернутому носику.

– Да, я еду развлечься. Но вы не сможете поехать туда вместе со мной. Женщинам там не место, малышка, – со смехом заявил Бенедикт.

– Вы едете в дом терпимости? – удивленно посмотрев на него, спросила она. – Но я всегда мечтала…

– Пожалуйста, только не говорите: «Я всю свою жизнь мечтала там побывать», – тяжело вздохнул Бенедикт.

– Нет, конечно же я никогда не хотела побывать в таких местах. Это было бы неприлично. Просто интересно…

– Нет, я не собираюсь в дом терпимости, Женевьева, – укоризненно глядя на нее, ответил Бенедикт. – А даже если бы я и ехал, ни за что не стал бы обсуждать это с вами. – Его передернуло от одной мысли обсуждать подобные темы с Женевьевой. – Многие дамы нашего круга упали бы в обморок, если бы я посмел упомянуть в их присутствии о подобном заведении. Да, мы, мужчины, обсуждаем подобные вещи друг с другом, но никак не с дамами.

– Значит, вы не считаете меня леди, коль скоро я задаю такие вопросы?

Бенедикт ненадолго задумался. Нет, Женевьева, вне всякого сомнения, леди до кончиков ногтей. В чем-то гораздо благороднее дам его круга. Просто очень наивна и не всегда понимает, что уместно, а что нет. Она ранима и беспомощна как маленький ребенок. Кто угодно может обидеть ее. По мнению Бенедикта, это куда лучше лицемерия остальных дам, вполне искушенных в любви и отношениях с мужчинами. Всякий раз в разговоре с ними он заранее знал, что они скажут. Женевьева же, напротив, каждый раз поражала его каким-нибудь странным и по-детски наивным высказыванием.

– Нет, вы настоящая леди, – проговорил он наконец. – Просто ваше мироощущение очень сильно отличается от мироощущения женщин моего круга. Вы очень простодушны и неопытны. Только и всего.

– Это хорошо или плохо? – Женевьева взглянула на него с подозрением. Ей казалось, что Бенедикт решил посмеяться над ней. Если так, наверное, не стоит идти с ним в Воксхолл-Гарденз. До завтрашнего вечера еще есть время все обдумать и проанализировать, так что беспокоиться пока не о чем.

– Это и хорошо, и плохо, – иронически улыбнулся Бенедикт. – Вы летите на огонь словно бабочка. И рискуете когда-нибудь опалить свои крылышки.

Женевьева покраснела:

– А я могу опалить крылышки, отправившись в Воксхолл-Гарденз с вами?

– Нет, я для этого слишком стар и устал от жизни, – тяжело вздохнув, сказал Бенедикт. – Не беспокойтесь, малышка.

Женевьева внимательно посмотрела на Бенедикта. Да, судя по всему, он искушен и в жизни, и в любви. Но что-то ей подсказывало, что ему можно было доверять. Ведь сегодня вечером он был так добр по отношению к ней и искренне беспокоился о ее участи. Значит, этот мужчина по-настоящему благороден и не позволит себе ничего лишнего по отношению к беззащитной женщине.

Женевьева ласково улыбнулась ему:

– Я с нетерпением жду нашей встречи в Воксхолл-Гарденз. До завтра, Бенедикт. – С этими словами она встала на цыпочки и поцеловала его в щеку.

Помахав рукой ему на прощание, она направилась к своей карете. Приказала кучеру трогаться, все еще улыбаясь каким-то своим мыслям, и оглянулась. Бенедикт стоял у своей кареты, нахмурившись. Судя по всему, его смутил поцелуй.

Женевьева вспомнила, что завтра она будет в Воксхолл-Гарденз с Бенедиктом, и опять счастливо улыбнулась.

* * *

– Как вам удалось пройти? Я дала дворецкому твердые указания отвечать вам, что меня нет дома, – сказала Женевьева.

Разговор происходил в холле ее лондонского дома. Она с нескрываемой неприязнью смотрела на незваного гостя, пожаловавшего к ней на следующее утро после бала. Женевьева спрятала руки за спину, чтобы гость не увидел, как они дрожат. Неожиданный визит очень взволновал и даже испугал ее.

Все утро Женевьева принимала гостей. Множество джентльменов пришли к ней засвидетельствовать свое почтение. Они дарили ей цветы и шоколадные конфеты, говорили комплименты. Многие дамы, бывшие на балу у леди Хаммонд, тоже нанесли ей визит. Женевьева понимала, что ими движет любопытство. Ведь Бенедикт Лукас не танцевал с дамами уже много лет. А тут, не задумываясь, пригласил ее на танец. При мысли о том, что она стала единственной, кого он пригласил, Женевьеву переполняло странное волнение.

Дамам не давал покоя вопрос, провела она ночь с Бенедиктом Лукасом или нет. Но из деликатности они не решались спросить ее об этом.

Хотя Женевьева понимала, что стала популярна в свете только благодаря танцу с Люцифером, внимание общества было ей приятно.

Тем не менее неожиданный визит молодого джентльмена, который в эту минуту стоял перед ней, был крайне неприятен.

– Да, ваш дворецкий сказал, что вас нет дома. Но, как я вижу, он ошибся. Ведь вы все-таки дома, – насмешливо улыбаясь, проговорил Уильям Форстер, сын Джошуа и пасынок Женевьевы.

Он с презрением взглянул на смущенного потерянного дворецкого, стоявшего рядом.

– Вы можете идти, Дженкинс. – Женевьева ободряюще улыбнулась пожилому дворецкому.

Когда тот вышел, она опять недовольно взглянула на незваного гостя.

Уильяму было двадцать девять лет. Внешне он очень напоминал своего отца. Это сходство всегда удивляло и даже пугало Женевьеву. Он никогда не скрывал ни своей неприязни к ней, ни своего недовольства по поводу второго брака отца. Женевьева тоже была не в восторге от второго брака отца Уильяма. Это было единственное, в чем они сходились.

Пасынок надменно взглянул на нее.

– От своих близких знакомых я слышал, что последние шесть недель вы ни в чем себе не отказываете и получаете удовольствие от сезона в полной мере. Иногда ваше стремление развлечься берет верх над здравым смыслом, – насмешливо проговорил Уильям.

– Как вы смеете шпионить за мной? – рассердилась Женевьева. Легкая краска залила ее щеки. Ну нет! Хватит! Она достаточно натерпелась от Джошуа и не позволит Уильяму запугивать ее так же, как когда-то запугал его отец.

– Я и не думал шпионить за вами, – презрительно глядя на нее, ответил Уильям. – Просто весь свет знает, что вы вместе с двумя своими безмозглыми подружками развлекаетесь, ни в чем себе не отказывая.

– Вот как? Безмозглыми подружками? Вы говорите о герцогинях Клейборн и Виндвуд? – нахмурилась Женевьева. Интересно, почему Уильям решил нанести ей визит сегодня? Ведь он терпеть ее не мог и никогда не пришел бы в гости просто так. Для визита должна быть веская причина. Но какая – вот вопрос. – Что касается меня, я не считаю их безмозглыми.

– Это только ваше мнение, – окатив ее новой порцией презрения, проворчал Уильям. – И я, как здравомыслящий человек, не стану к нему прислушиваться. Как можно прислушиваться к мнению женщины, которая позволяет себе черт знает что с Бенедиктом Лукасом? Ни для кого не секрет, какая у него репутация.

– Какое вам до этого дело? – Женевьева возмущенно подняла голову.

– Очень большое, мадам. Кстати, граф Рамси тоже видел вас вчера с Лукасом. Вы знакомы с графом?

Женевьева кивнула, но не могла вспомнить, где и при каких обстоятельствах с ним познакомилась и разговаривала ли хотя бы раз.

– Да, кажется, однажды нас представили друг другу. А потом мы встречались еще пару раз.

– Вчера вечером Рамси присутствовал на балу у леди Хаммонд. Но вы вряд ли его заметили. Ведь вы были слишком увлечены сначала Сэндхерстом, потом переключились на Лукаса.

В этом Уильям был прав. В тот вечер она действительно ничего не замечала вокруг и не знала, присутствовал на балу граф Рамси или нет. Собственно, ей нет до него дела.

– Это все очень интересно, Уильям, но…

– Интересно, Люциферу повезло больше, чем моему отцу? – перебил он. – Отцу пришлось на вас жениться, чтобы затащить в постель. А Люциферу, судя по всему, удалось это сделать без венчания, – все так же презрительно улыбаясь, процедил Уильям.

Женевьева побледнела, настолько уязвила его грубость.

– Почему вы разговариваете со мной как с продажной женщиной? – дрожащим голосом спросила она. – Чем я это заслужила?

– А как мне с вами разговаривать? Я никогда не понимал, почему отец женился на девушке без приданого и положения в обществе. Я вообще не понимаю таких браков.

– Я тоже не понимаю. Мне этот брак был так же противен, как и вам. И вы это прекрасно знаете. Я надеялась, что после смерти мужа избавилась от тирании вашего семейства. А теперь вы не хотите оставить меня в покое. – Женевьева так сильно сжала кулаки, что ногти впились в ладони.

Уильям посмотрел на нее с притворной жалостью:

– Да, вам не позавидуешь. Вы прожили в аду целых шесть лет. Скажите спасибо своему брату.

Женевьева сделала два шага вперед. Взгляд ее стал угрожающим. Казалось, она с трудом сдерживается, чтобы не наброситься на него.

– Мой брат погиб шесть лет назад. Так что советую выбирать выражения, сэр.

– Он сам виноват. Он был трусом. Я всегда это знал.

– Меня не интересует ваше мнение по этому поводу, сэр. Кстати, в смерти моего брата виноват ваш отец. Он не сдержал обещания и жестоко обманул его.

Женевьева вспомнила события многолетней давности. Ей было тогда восемнадцать лет. Она практически не знала Джошуа, когда Колин предложил ей выйти за него замуж. Сначала она категорически отказалась. Но ее брат, заядлый игрок, задолжал кому-то огромную сумму денег. Джошуа обещал оплатить этот долг в обмен на Женевьеву. Ей не хотелось выходить замуж за человека намного старше ее, к тому же практически незнакомого и совсем не любимого. Но, пожалев брата, она ответила на предложение Джошуа согласием.

Женевьева вздрогнула от отвращения. Эта отвратительная ночь, с которой и начался этот кошмарный брак. Воспоминания о ней до сих пор вызывали у Женевьевы содрогание и отвращение, а шесть лет заточения – душевную боль и обиду. С каждым днем жестокость Джошуа по отношению к ней росла.

Самое ужасное, что он не сдержал обещания, данного Колину. После того как Женевьева стала его женой, он не погасил долгов брата. Его положение становилось все более отчаянным.

Однажды он приехал в усадьбу Джошуа и попросил помощи. Но муж Женевьевы наотрез отказал ему. Колин пришел в отчаяние. Он успел заметить, насколько Женевьева несчастлива в браке. К тому же его страшила собственная участь. И вне себя от горя, он повесился на дереве в лесу рядом с имением Вуллертонов.

Женевьева вернулась к реальности. Уильям Фостер смотрел на нее так же безжалостно, как когда-то ее муж.

– Ваш брат был слабым человеком. К тому же настоящим глупцом. Почему он не взял с моего отца расписку, что тот обязуется выплатить долг после того, как вы выйдете за него замуж?

– Ваш отец поступил не по-джентльменски, не выполнив обещания, – парировала Женевьева. – Нечестно по отношению к бедному Колину.

– Нечестно? – язвительно улыбнулся Уильям. – Зачем отцу было выполнять обещание, данное какому-то проходимцу, если он уже женился на вас и удовлетворил свои потребности? Другое дело, если бы ваш брат взял с него расписку. Тогда бы отцу было не отвертеться, волей-неволей пришлось бы платить. Кто виноват, что Колин оказался таким глупцом?

Женевьева еще сильнее сжала кулаки и почувствовала резкую боль, когда ногти впились в ладони.

– Вон из моего дома! – задыхаясь от гнева, выкрикнула она.

– Я никуда не уйду, пока мы не поговорим, – невозмутимо произнес Уильям. – Цель моего визита к вам…

– Я не желаю ничего слушать. Вон из дома, – холодно проговорила Женевьева. Ее душил гнев.

– Интересно, кто сможет меня выгнать? Ваш престарелый дворецкий? – вызывающе глядя на нее, поинтересовался Уильям. – Или ваш любовник Бенедикт Лукас? Насколько я знаю, он никогда не ввязывается в драки ради любовниц.

Взгляд Уильяма был безжалостным и презрительным. Так когда-то смотрел на нее Джошуа. Женевьева поежилась, дрожь пробежала по всему телу.

– Я не его любовница! – Ее глаза сверкали от гнева.

– Я так и думал. – Уильям скривил рот в презрительной усмешке. – Он никогда не стал бы заводить отношений с подобной женщиной.

– С подобной женщиной? Что вы имеете в виду? И какое вам до этого дело, сэр? – гневно спросила Женевьева.

– Не знаю, хорошо это или плохо, но вы – вдова моего отца. – В его холодных серых глазах мелькнуло отвращение. – Завтра утром у меня помолвка с дочерью графа Рамси. Эта свадьба выгодна не только мне, но и ему. Мы собираемся пожениться через месяц.

– Зачем вы говорите мне об этом? Чтобы я предупредила вашу бедную невесту о том, каков подлец ее будущий муж? Не трогайте меня! – Женевьева вскрикнула от боли, когда Уильям что есть силы сжал ей запястье.

Ее трясло от отвращения. Было противно даже малейшее прикосновение этого человека.

– Я не позволю вам так со мной разговаривать. Мне нужно серьезно поговорить с вами. Не перебивайте меня. – Уильям приблизился к ней настолько, что его жаркое дыхание обожгло ей лицо.

– Что вам от меня нужно? – Женевьева старалась, чтобы ее голос звучал как можно спокойнее.

– Для Рамси очень важно общественное мнение. Вряд ли ему понравится, если мачеха жениха его единственной дочери будет заниматься распутством с человеком вроде Люцифера. Поэтому я настоятельно рекомендую прекратить с ним отношения и вообще забыть о его существовании.

– Вы не имеете права вмешиваться в мою личную жизнь, – резко ответила Женевьева.

– Я так и знал, что вы это скажете, – нагло глядя на нее, произнес Уильям. – Но если вы меня не послушаетесь и ваше поведение помешает моей свадьбе, я сделаю все, чтобы ваши отношения с Люцифером прекратились. Я не шучу, Женевьева. Вы меня поняли?

В эту минуту он как никогда походил на своего отца. Такой же резкий голос, безжалостный взгляд.

– Боже мой, как же я вас ненавижу! – задыхаясь, воскликнула Женевьева.

Больше всего на свете ей хотелось, чтобы этот разговор наконец прекратился и этот ненавистный человек ушел и унес с собой страшные воспоминания, вызывающие почти физическую боль. Женевьеве хотелось забыть о своей первой брачной ночи, о жизни в глуши с жестоким мужем, контролировавшим каждый ее шаг. Ей вдруг вспомнилось, как несколько раз она сбегала от него, но ее каждый раз возвращали и Уильям по просьбе Джошуа жестоко избивал ее. Даже в этом Уильям был похож на своего отца. Он тоже грубо обращался с женщинами. Он так сильно сжал ей руку, что она до сих пор болела.

– Я вас тоже ненавижу, – сказал Уильям. – Но это не имеет никакого значения! Вы должны разорвать эту скандальную связь с Люцифером.

С этими словами он опять больно сжал ее руку и выкрутил так, что Женевьева вскрикнула от боли. Уильям невозмутимо разглаживал свои перчатки для верховой езды, пока Женевьева терла руку, которая нестерпимо болела.

Господи! Как же она ненавидела Уильяма и его отца. Джошуа умер, но Уильям до сих пор не желает оставить ее в покое.

Но больше всего она ненавидела пасынка за то, что ей придется послушаться его. Она знала, что не сможет противостоять ему. Так же, как когда-то она беспрекословно слушалась Джошуа, ей придется выполнить требования его сына.

– Уходите! – холодно сказал она.

– Я уйду только тогда, когда приведу себя в порядок, – спокойно сказал Уильям, продолжая разглаживать перчатку.

– Нет, уходите сейчас же, – сказала Женевьева. Голова ее кружилась. Она едва стояла на ногах. Словно в тумане она видела, как Уильям, насмешливо улыбнувшись, идет по направлению к входной двери.

Когда он ушел, Женевьева без сил упала на ковер и заплакала. Боль в руке была просто нестерпимой. Но плакала она не только от боли, но и от собственного бессилия. Целый год Женевьева прожила в полной уверенности, что после смерти Джошуа стала свободной и независимой. Но жестокий и бессердечный Форстер-младший разрушил эту иллюзию и разбил ее хрупкое счастье.

Глава 4

… Сначала приехал Шеффилд, а потом, спустя несколько минут, Дэниел Робсон и Билли Суммерсбай. Они такие милые. Раньше граф Суффолк не обращал на меня внимания. А теперь приехал и предложил прокатиться по парку завтра утром. Это целиком и полностью ваша заслуга, Бенедикт. Если бы вы вчера вечером не пригласили меня на танец, они бы меня даже не заметили.

Женевьева не замолкала ни на секунду. Ее болтовня так утомила Бенедикта, что он уже начал сомневаться, правильно ли сделал, согласившись сопровождать ее. Час назад он заехал за ней домой, и теперь они плыли на лодке по Темзе по направлению к Воксхолл-Гарденз. Женевьева болтала всякий вздор. Он не ожидал, что голова этой неглупой, непохожей на других девушки может быть забита такой ерундой. Впрочем, Женевьева постоянно удивляла его. Каждую минуту он узнавал что-нибудь новое, открывалась другая, доселе неведомая сторона ее характера. Ему нравилось общение с этой удивительной женщиной. Он с нетерпением ждал сегодняшней встречи. Но за этот вечер болтовня Женевьевы успела его порядком утомить.

– Женевьева… – нетерпеливо проговорил Бенедикт, решившись наконец прервать нескончаемый поток слов.

– И я очень признательна вам… – не услышав его реплики, продолжала она.

– Женевьева! – окончательно теряя терпение, повторил Бенедикт.

– …признательна за ту популярность в обществе, которую я получила благодаря вам.

– Женевьева!

Наконец, услышав нетерпение и даже легкое раздражение в голосе Бенедикта, она замолчала, смущенно посмотрела на него сквозь прорези в золотистой маске, скрывавшей половину ее лица. В этот вечер Женевьева надела длинный плащ, полностью скрывающий платье.

– Я просто… – робко начала она.

– Я уже понял, что вы хотели меня поблагодарить. Вы говорите об этом уже целый час и не даете вставить мне даже слова. – Бенедикт нетерпеливо оборвал новый поток ее болтовни. – Мне кажется, вас что-то мучает и вы пытаетесь скрыть это ничего не значащим разговором. Что случилось?

Женевьева вздрогнула и испугано посмотрела на него. Как он догадался?

– Я думала, мой рассказ о сегодняшних визитах позабавит вас, – смутилась она.

– Нет, на самом деле вы так не думали, и причина болтовни в чем-то другом. – Бенедикту было совершенно не интересно слушать о визитах к ней джентльменов и дам. И Женевьева не могла не понимать это. – Мне кажется, сегодня утром с вами произошла какая-то неприятность. Иначе вы не болтали бы весь этот светский вздор.

Женевьева в очередной раз поразилась его проницательности. Он был совершенно прав. Она всегда смеялась над глупыми молодыми женщинами, которые забивают себе голову светским вздором и не переставая обсуждают это. Она никогда так себя не вела. Может быть, Бенедикт прав, и причина этого странного, несвойственного ей поведения кроется в сегодняшнем визите Уильяма и его угрозах?

Да, наверное, дело именно в этом. Весь вечер она умирала от страха, поскольку осмелилась ослушаться его приказания и не только не разорвала отношений с Бенедиктом, но и отправилась с ним в Воксхолл-Гарденз.

Сначала она думала, что не сможет воспротивиться воле пасынка, и под благовидным предлогом решила отменить сегодняшнюю встречу с Бенедиктом. Ведь Уильям не просил, а требовал, чтобы она прекратила с тем всякие отношения. Мало того, угрожал ей. Но потом Женевьева решила, что не станет выполнять требований ненавистного Форстера-младшего. Хватит и того, что в свое время она беспрекословно слушалась его отца. К тому же они с Бенедиктом в масках и никто не мог узнать их.

Хотя Женевьева практически не знала Бенедикта, но успела привязаться к нему, нуждалась в его обществе. Сейчас Женевьева находилась в компании самого завидного жениха Лондона, красивого, обаятельного и загадочного Люцифера. Она мечтала об этом всю жизнь. Но мысль об угрозах Уильяма отравляла ей прекрасный вечер. Потому, чтобы скрыть подавленное настроение и страх, она начала болтать всякую чепуху. Немудрено, что умный и проницательный Бенедикт это заметил.

В призрачном лунном свете он выглядел особенно привлекательно. Он был в черном плаще, из-под которого выглядывала белоснежная рубашка. Половину лица скрывала черная маска, которая очень шла к элегантному черному цилиндру. Маска делала Бенедикта еще более загадочным, чем обычно. Хотя еще вчера Женевьева подумала бы, что это невозможно.

Она вымученно улыбнулась, чтобы скрыть волнение.

– Почему вы решили, что со мной произошло что-то плохое? Что вообще может со мной случиться? – Она старалась придать голосу беспечности.

– Я успел изучить вас и понял, что подобное поведение вам несвойственно, – сухо пояснил Бенедикт. – Женевьева, которую я знаю, никогда не стала бы болтать вздор. Пустяки ее попросту не интересуют.

– Вы мне льстите.

– Я говорю чистую правду. Мне и в голову не приходило льстить вам, – резко сказал Бенедикт.

Женевьева потупилась. Она не решалась смотреть в эти жгучие бездонные черные глаза. В них можно было утонуть как в омуте.

– Ну хорошо, – неуверенно проговорила она. – Может быть, в чем-то вы и правы. Но как вы догадались?

– Я всегда знаю, когда мне говорят правду, а когда лгут, – строго глядя на нее, ответил Бенедикт. – А вы явно лжете.

Женевьева вздрогнула, так испугал и поразил ее безжалостный тон Бенедикта. Интересно, а что он делает с теми, кто ему лжет?

– Почему бы нам не оставить этот разговор, Бенедикт? Зачем портить такой чудесный романтический вечер? Разве вам не нравится плыть со мной в лодке по реке, залитой лунным светом? И…

Не успела Женевьева опомниться, как он притянул ее к себе и впился в ее губы долгим и страстным поцелуем. Этот поступок настолько удивил ее, что некоторое время она не могла пошевелиться. Да он просто настоящий Люцифер!

Бенедикт нежно, хотя и не без настойчивости целовал Женевьеву, обняв за талию. Он изучал ее губы, словно пробуя на вкус, иногда слегка покусывал их.

Самое удивительное, что этот неожиданный и дерзкий поцелуй не вызвал у Женевьевы отвращения. Он не походил на ужасные поцелуи покойного мужа. Оправившись от удивления, она стала отвечать на поцелуй. Сначала робко, потом все смелее и смелее.

Женевьева прижалась к сильной мускулистой груди Бенедикта. Отстранившись, Бенедикт взглянул на нее черными, полными тайн и загадок глазами.

– Так что у вас произошло сегодня, Женевьева? – спросил Бенедикт. Глаза его блеснули. – И прошу вас на этот раз сказать мне правду.

– Я… – Женевьева тряхнула головой, чтобы собраться с мыслями. Этот неожиданный поцелуй и собственная реакция на него поразили ее, теперь ей было сложно на чем-нибудь сосредоточиться. – Это нечестно, Бенедикт. Так не поступают джентльмены. Вы специально сбили меня с толку поцелуем, чтобы выведать правду.

Бенедикт прищурился. Женевьева поняла, что он улыбнулся, хотя лицо его было скрыто маской.

– Так значит, сегодня у вас действительно что-то произошло, – заключил он.

Женевьева нахмурилась, поняв, что случайно раскрыла ему свой секрет.

– У меня не произошло сегодня ничего особенного, – сказала Женевьева. – Мне не о чем вам рассказывать.

– Женевьева! – строго глядя на нее, воскликнул Бенедикт.

– Прекратите разговаривать со мной как с непослушным ребенком. – Она оправила платье, хотя в этом не было нужды.

Упрямство Женевьевы вызвало у него легкое раздражение. Но он понимал, что она не виновата и следует быть с ней терпеливее. Сегодня утром с ней явно произошло что-то, крайне ее взволновавшее. А теперь этот его поцелуй и настойчивые вопросы. Возможно, существует причина, по которой она не хочет на них отвечать.

– Если бы я относился к вам как к ребенку, не пригласил бы сюда и уж тем более не стал целовать, – недовольно сказал Бенедикт. Он решил поцеловать Женевьеву только для того, чтобы прекратить поток бессвязной, изрядно надоевшей болтовни. Но теперь пожалел об этом, так как чувствовал странное напряжение во всем теле и возбуждение. Он понял, что Женевьева очень привлекает его как женщина.

Она покраснела.

– Нет, я была не права. Теперь я это понимаю, – смущенно проговорила она. – Давайте продолжим этот разговор, когда доберемся до Воксхолл-Гарденз. Обещаю, я все расскажу. Но не сейчас.

Она с беспокойством взглянула на гребца, сидящего впереди.

Бенедикт подумал, что присутствие незнакомого человека – лишь повод для того, чтобы отложить разговор. Упорное нежелание Женевьевы отвечать на вопросы только подстегивало любопытство. Что же такое могло произойти с этой молодой женщиной?

– Хорошо, – согласился Бенедикт, – тем более мы уже на месте.

Гребец пришвартовал лодку у пристани. Бенедикт поднял корзинку для пикника и помог Женевьеве выбраться на берег. Правда, как только он коснулся ее руки, она вскрикнула от боли.

– Что с вами? Я причинил вам боль? У вас болит рука?

Женевьева стояла, опустив глаза, стараясь не смотреть на него.

– Сегодня, когда я шла одеваться, прищемила руку дверью, – сказала Женевьева.

– Как неосторожно с вашей стороны.

– Да, иногда я бываю очень неловкой. – Она почувствовала, что он догадался о лжи. Этот человек очень проницателен. Неудивительно, что все боятся его. Такого гордого и отстраненного. Наверное, он держит дистанцию даже с женщинами, которым посчастливилось стать его любовницами.

Посчастливилось?

Только теперь Женевьева поняла, что искренне завидует женщинам, побывавшим любовницами Бенедикта. Но боль в руке напомнила о визите Уильяма Форстера. Он не оставит ее в покое, сделает все, чтобы помешать ее отношениям с Бенедиктом. Сегодня он угрожал и чуть не сломал ей руку. А что сделает в следующий раз? Ей вдруг вспомнилась Шарлотта Дарби, дочь графа Рамси.

Женевьева несколько раз видела ее. Это была девушка лет двадцати, довольно хорошенькая. Наверное, она мечтала о предстоящем браке с Уильямом. Ведь он настоящий герцог.

Но девушка и не догадывается, что ждет ее в этом браке. Уильям Форстер станет для юной мечтательной и неопытной девушки настоящим адом. Он так похож на своего отца. Такой же жестокий и порочный, как Джошуа.

Шарлотта вполне может повторить ее собственную судьбу. При этой мысли Женевьева содрогнулась от отвращения. Нет, нельзя допустить, чтобы это юное невинное создание страдало так же, как когда-то она.

– Почему вы молчите? Да, я говорил, что меня утомила ваша пустая болтовня, но не имел в виду, что вы должны вообще замолчать, – сказал Бенедикт.

Заплатив за вход, они прошли в сад через большие ворота и теперь неспешно прогуливались по дорожкам, посыпанным гравием. Сад был ярко освещен фонариками. Все это время Женевьева пребывала в глубокой задумчивости. Бенедикт сгорал от любопытства, гадая, в чем причина ее рассеянности. В сегодняшнем происшествии или в чем-то другом?

Вернувшись к реальности, Женевьева виновато посмотрела на него.

– Господи! Как красиво! – воскликнула она.

Ее глаза заблестели от восторга, когда она огляделась. На деревьях были развешаны разноцветные фонарики, вдали играла музыка и журчали фонтаны. Люди весело смеялись и вполголоса переговаривались.

Бенедикт не случайно пригласил ее сюда после наступления темноты. Он знал, что цветные фонарики вызовут у молодой женщины настоящий восторг. Но теперь, почувствовав сильнейшее возбуждение, причиной которого стал поцелуй, Бенедикт уже не считал посещение сада поздним вечером такой уж хорошей идеей. Среди зарослей и деревьев было множество укромных уголков. Он боялся, что не справится с вожделением и позволит себе что-нибудь лишнее с Женевьевой. Ему не хотелось обманывать доверие этой наивной не по годам женщины. Время от времени в саду тут и там слышались чьи-то сладострастные стоны и нежное воркование. Судя по всему, некоторые парочки воспользовались укромными уголками сада для любовных утех.