Дети Судного Дня

      - Мне хотелось бы что-нибудь такого... недорогого...
      Официант презрительно кивнул и укатил. Вскоре перед первокурсником поставили жестяную тарелку с каким-то слизистым сгустком белого цвета, прилипшим к ее середине.
      - Что это? - вытаращил глаза Сони, ему ответил Тайтус:
      - Спагетти.
      Они выпили, подняв кружки в честь Молчуна, и принялись за цыплят. Вампы алчно впились своими острыми зубами, предназначенными для прокусывания кровеносных сосудов, в нежное мясо. Тайтус достал из глубин необъятной куртки плазмотронный нож и поделил цыпленка на абсолютно правильные кубики, вместе с костями. Кубики эти он ложил в рот по одному и старательно работал челюстями. Бедняга Сони пытался отколупать спагетти от жестяного дна тарелки и даже погнул вилку.
      - Как вам нравится наше правительство? - спросил Сони, когда понял, что его попытки тщетны.
      Это был по меньшей мере странный вопрос. После Всемирного Конфликта имена членов правительства их страны были засекречены, места их пребывания никто не знал, а впрочем, народу на свое правительство было абсолютно начхать. Еженедельный листок, именуемый <Правительственной газетой>, никто кроме, наверное, дигов, не читал, а все использовали по его непрямому назначению. Ходили слухи, что правительство состоит из дигов, может быть, даже Чужих, то есть инопланетных оккупантов, но это были лишь слухи.
      - Дерьмовое правительство, - высказался Алекс. - Если б я мог, то повесил бы всех Консулов на одном столбе!
      От этих смелых слов побледнел Сони, а Тайтус на секунду перестал жевать, но этого никто не заметил. Слово взял Энди:
      - Да пошло оно в задницу, это правительство!
      - Ну, вы даете! - восторженно проблеял Сони, украдкой оглядываясь в испуге увидеть поблизости синюю каску.
      Они еще раз выпили. Тайтус молчал, Молчун тоже. Пухленький Сони потел от волнения.
      - Куда оно смотрит, это правительство? - распалялся Энди. - Пачка сигарет стоит полтора миллиона! Безобразие!
      Алекс разлил остатки вина и тоже принялся возмущаться:
      - Сейчас ночью нельзя показываться на улицах! То крысники подстрелят из арбалета, то трайкеры раздавят в лепешку. А эти ужасные Чистые Братья!
      Чистые Братья, или попросту Чистильщики, поставили своей задачей очистить человеческий генофонд от малейших отклонений. В эту организацию входили одни нормики, подтвердившие свою чистоту генным анализом. По ночам Чистильщики надевали белые балахоны, брали в руки оружие и начинали очистку человеческой нации. Они подожгли дом одного сайка, в котором он сгорел заживо вместе с женой-нормиком. Наутро на улицах находили растерзанные и обоженные останки шаггеров, хайеров, вампов, смоукеров, трайкеров, крэдов, просто сумасшедших, и даже безобидных вэйверов. К дигам Чистильщики относились терпимо, ввиду их государственной полезности, но в определенных мерках. Некоторые вообще считали, что Чистые Братья - выдумка, миф, но однажды ночью за Алексом и Энди по всему городу гнались два Чистильщика, причем один был вооружен лучевым оружием. Вампиры чудом спаслись, тогда удача была на их стороне.
      - Оба-на! - сказал внезапно Энди. В руках он держал косточку от цыпленка. На ней виднелась четкая надпись: <Произведено Дауген Инк., высший сорт>.
      - Эти ребята из <Даугена> просто сволочи, - проворчал Энди. - Ночью я пью кровь у фальшивой девушки, днем ем фальшивого цыпленка...
      Алекс и Молчун молчаливо крутили в руках свои косточки с аналогичными надписями. Тарелка Тайтуса осталась девственной чистоты, на нее он с ледяным спокойствием возложил кусок рыбы, которую не минула участь быть аккуратно разрезанной на кубики. Алекс взорвался:
      - Засунуть бы эту пластмассовую косточку какому-нибудь члену правительства в задницу!
      Сони Скевинджер поднялся с виноватой улыбкой:
      - Я на минутку отлучусь. По маленькому...
      Алекс, Энди и Молчун допили вино; Тайтус не присоединился к ним, потому что неожиданно замер, не реагируя на внешние раздражители. В молчаливой торжественности была поглощена рыба.
      - Скевинджер вызвал из туалета по рации синекасочников, - сказал Молчун после долгого молчания.
      - Извини, Молчун, я не понял, что ты сказал? - повернул голову Энди.
      - Он сказал, что вы все арестованы, - это был вернувшийся из туалета Сони. Он уже не был похож на слюнявого первокурсника, взгляд его стал твердым и жестким; подтверждая его слова, в руках у него тускло поблескивал разрядник, включенный в боевой режим; красный лучик лазера остановился на переносице Энди. Одно нажатие на спусковой крючок, и Энди больше не придется беспокоиться о притоке свежей крови в свой организм. Теперь включился Тайтус.
      - Это Сони Скевинджер, - монотонно начал говорить диг, - специальный агент Службы Государственной Безопасности, профессиональный провокатор. Двадцать четыре года, на службе находится три года. Имеет несколько наград.
      - Верно, диг, - Сони продемонстрировал значок Службы - стилизованное изображение трех глаз. - Вы арестованы за антиправительственные высказывания, то есть по статье 187 Уголовного Кодекса Республики. Ты, вэйвер, за прослушивание секретных каналов связи, статья 131. Ты, диг, за несанкционированный доступ к конфиденциальной информации и ее разглашение, статья 67. Ах, чуть не забыл: тебе, драматург, будет предъявлено дополнительное обвинение по статье 229 - распространение наркотиков.
      Энди выглядел удивленным.
      - Ты дал сигарету смоукеру, - пояснил Сони.
      - Да на рынке у любой старухи за миллион можно купить полную коробку!
      - Все распространители должны иметь лицензию установленного образца. У тебя она есть? - отвратительно улыбнулся Сони. - Поднимайтесь, пошли к выходу. И без шуток!
      Тайтус откинулся на спинку стула и медленно, очень медленно допил вино.
      - Диги неприкосновенны, - спокойно сказал он.
      Лучик лазера перепрыгнул на непрозрачные стекла очков Тайтуса.
      - Сопротивление при аресте, - хищная ухмылка провокатора стала еще шире. - У нас все равны, диг.
      Тайтус поднялся, он был выше Сони на две головы.
      - Я не сказал, что агент Скевинджер задержал уже шестьдесят три так называемых преступных группировки. Мы будем шестьдесят четвертыми. Круглое число, - диг немного помолчал. - Кличка агента Скевинджера - Пончик.
      - Заткнись, - огрызнулся Сони. - Умник!
      Алекс и Энди обменялись насмешливыми взглядами, заплывший жирком зад агента грозил в любой момент прорвать тонкую ткань брюк. Видимо, Сони рос не вверх, а вширь.
      - Уж лучше б вы встретились с Чистильщиками, чем со мной! - руки у Сони немного подрагивали. - Из-за такой мрази, как вы, нормальному человеку уже дышать нечем.
      С улицы послышался шум - звук настолько высокий, что многие люди его не слышали. Перед рестораном приземлился фургон на антигравитационном шасси и обшитый броневыми пластинами. На крыше фургона находились крупнокалиберный пулемет, установка для пуска управляемых ракет, четыре <мигалки>, громкоговоритель и инфразвуковой психоизлучатель для разгона толпы. Из фургона, как игрушечные солдатики, высыпались четыре стража порядка в синих в разводах касках. У каждого из них был разрядник со штыком наголо. Громкоговоритель прорычал: <Разойдись! Не собираться!>, чем привлек внимание прохожих.
      - Официант! - позвал Молчун побледневшего калеку и щедрым жестом протянул банкнот в сто миллионов. - Сдачу можешь оставить себе. Хотя нет, дай мне двадцатку. Одной бумажкой.
      Разговорившийся вэйвер - редкое зрелище. Потрясенный официант выполнил просьбу. Молчун небрежно взял государственный денежный знак между двумя пальцами, а когда их проводили мимо благоухающего моря рвоты, аккуратно отпустил его над самой серединой лужи. Сони резко затормозил, заворожено следя за падающим аляповато размалеванным клочком бумаги.
      - Вы поезжайте в Управление, а я пока осмотрю место преступления, скомандовал Скевинджер офицеру. Тот послушно кивнул.
      Когда их вели под конвоем от ресторана к открывшему двери ада фургону, одна престарелая дама в толпе толкнула локтем мужа:
      - Гляди, дига ведут. А ты говорил, что их не сажают!
      Кто-то торжественным голосом заявил:
      - Через несколько дней они ответят за свои прегрешения перед Господом Богом!
      Когда люк со скрежетом захлопнулся за ними, Алекс, Энди, диг и вэйвер очутились в глухо запаянной металлической коробке три на три метра, лишь в полу виднелось несколько вентиляционных отверстий. Фургон легко взмыл в воздух и стрелой полетел в неизвестном направлении.
      - Вот дерьмо собачье! - в сердцах выругался Алекс, стукнув кулаком по стене.
      Энди грустно улыбался, Молчун настроился на какую-то свою волну. Алекс не утихомиривался:
      - Тайтус, когда ты узнал, что этот ублюдок - агент?
      - Как только он назвал свое имя. Глупый поступок с его стороны, после паузы ответил диг. - По всей вероятности, ему очень нравится твоя проза.
      - О боже, но почему ты не предупредил нас?!
      Тайтус невозмутимо молчал. Алекс повторил вопрос, но ответа так и не получил.
      Глава 5. Тюрьма. День первый
      - Прибыло свежее дерьмо! - змеино улыбаясь, так приветствовала их крашеная под блондинку и с безвкусно положенной краской на лице женщина в форме, Старший надзиратель городской тюрьмы, когда нашу компанию под дулами разрядников доставили в это тихое и спокойное заведение. Штыки покалывали их спины, а в куртке Молчуна слишком ретивый служака даже проковырял дырку. Увидев дига, улыбка ее стала совсем тошнотворной; остановившись перед Тайтусом и помахивая небольшой блестящей дубинкой, начиненной сложнейшей электроникой, она несколько минут с ненавистью глядела на неподвижное лицо дига, наполовину скрытое непрозрачными стеклами.
      - Диг, - голос этой мегеры был подобен плевку, - не думай, что ты самый умный. Так что без фокусов!
      Тайтус не отвечал, но ее это нисколько не задело. Мегера резким движением сунула дубинку дигу прямо под нос, но тот не пошевелился. Губы ее кривились, как жирные ярко-красные черви.
      - Станнер, - при этих ее словах Тайтус немного отшатнулся, хотя и без всякой мимики на лице. - Я не знаю, как он подействует на твои нейроны, диг.
      И тут же, без всякой паузы, она подскочила к Энди и опытным жестом лошадника раздвинула ему рот.
      - Вамп, так я и знала, - удовлетворенно произнесла мегера. - Скажи спасибо, что у меня нет дочки, у которой можно было бы выпить хоть грамм крови. Иначе я отрезала б твой...
      - Ты тоже можешь нам сгодиться, старая сучка! - не выдержал Алекс, но не успел он договорить, как надзирательница направила в его сторону дубинку. Алекс упал, невидимые волны привели его нервную систему во временную непригодность. Мегера вернулась за стол и открыла толстый гроссбух:
      - Итак, диг, два вампа и вэйвер. Назовите ваши имена!
      Так как диг и Молчун и не думали открывать рот, а Алекс в данный момент был на это неспособен, пришлось Энди выполнить ее просьбу, а также сообщить возраст каждого и то, что они являются студиозусами.
      - Вы подозреваетесь в совершении уголовных преступлений, предусмотренных статьями 67, 187, 229 и 131 Уголовного Кодекса Республики. Надеюсь, вы доживете до судебного следствия, - приободрила их мегера.
      Она снова сорвалась со стула и нетерпеливо наклонилась над Алексом, тот не подавал признаков жизни. Мегера не любила ждать, и ее тяжелый ботинок ударил несчастного вампира по подбородку, челюсть только чудом осталась в своих пазах. Алекс застонал, повернул голову, и его стошнило на начищенные ботинки надзирательницы. С перекошенным от отвращения и ярости лицом, она ударила Алекса еще раз, на этот раз в живот, но ботинки от этого чище не стали. Мегера грязно выругалась и нажала на одну из кнопок на своем столе. Вошли два тюремщика, у каждого в руке был станнер.
      - Отведите это дерьмо в одиннадцатую камеру, - отрывисто приказала она. Один тюремщик вопросительно изогнул бровь:
      - И дига, мэм? Им, по-моему, положена отдельная камера.
      Старший надзиратель городской тюрьмы мстительно улыбнулась:
      - Тебе повезло, диг. Карцер как раз свободен.
      Перед тем, как их развели в разные стороны (Тайтуса куда-то вниз, а остальных - прямо по грязному тускло освещенному коридору), у них отобрали <Юнипак>, ножи, всю мелочь, а также поразивший бедных студиозусов толстый кошелек Молчуна. Единственное, что было оставлено - это концентратные кубики дига, которому было объявлено, что раз у него есть своя пища, он освобождается от тюремного рациона.
      - А в задний проход не хотите мне заглянуть? - невинно округлив ангельские глазки, поинтересовался Энди.
      - Твоя задница будет интересовать твоих сокамерников, - парировала мегера, осматривая их через окуляр сканирующего устройства.
      Алекс воздерживался от полемики, так как ему все еще было худо, и он прикладывал все усилия, чтобы не грохнуться на твердокаменный пол.
      - До скорого свидания, Тайтус, - попрощался Алекс, диг не высказал никаких эмоций.
      Камера была огромной и имела квадрат в основании, освещалось это душераздирающее зрелище тускло мерцающими панелями в потолке. В одном углу камеры попахивало мочой и калом небольшое круглое отверстие в полу. Окна во внешний мир отсутствовали, если не считать темный экран телевизора. В камере уже находилось шесть человек, и двое из них показались им очень знакомыми. Эта пара сидела отдельно от всех и с горящими глазами оживленно разговаривала, и нетрудно было догадаться о чем.
      - Что-то в последнее время мой трайк перестал выкладываться на полную мощность, я еле набираю двести миль в час, - пожаловался маленький Курц, вечно попадающий в разные неприятные истории.
      - Скорее всего засорился детонатор, - ответил ему высокий, крепко сложенный Ланг.
      - Я уже его смотрел, на нем совсем немного нагара...
      - Попробуй проверить поршни и взрывные камеры...
      - Эй, трайкеры, вы-то что тут делаете? - не выдержал Энди.
      Курц нахмурился, а Ланг довольно осклабился.
      - Мы проехались по Артиллерийскому парку. Курц наехал на какую-то бабушку... - улыбка его стала еще шире, а глаза блистали фанатичным блеском. - А я развалил несколько скамеек. Представляешь, погнул правое антикрыло...
      Маленький Курц недовольно помотал головой:
      - Я даже не успел отковырять фарш от шин!
      И, повернувшись друг к другу, трайкеры завели свой бесконечный разговор.
      Алекс опять побледнел, пошатнулся и, прислонившись к стене, присел отдохнуть после мозгового шока. Молчун примостился рядом, настроившись на любимую волну. Энди решил познакомиться с другими невольными обитателями камеры. Посредине квадрата, образованного сверхпрочными стенами, в позе какальщика сидел здоровенный детина с бритым затылком, на майке у него блестел значок студиозуса. На бесхитростном лице детины застыло умильное выражение. Периодически он поглядывал по сторонам и негромко гудел.
      - Что ты делаешь? - изумился Энди.
      Лицо крепыша расплылось в улыбке. Он еще раз зыркнул по сторонам и ответил:
      - Рою подземный ход!
      У Энди отвалилась челюсть: чтобы человек усилием мысли рыл подземный ход - такого он еще не видел.
      От стены, где сидел мужчина с заросшими щеками и лысый скуластый парень с безжизненными глазами вэйвера, раздался смех.
      - Эй, Орсон, хватит прикалываться, - гулко сказал небритый мужчина.
      Крепыш перестал гудеть и, легко поднявшись, протянул Энди руку, озорство так и струилось из его глаз.
      - Меня зовут Орсон, - рукопожатие его было мощным, но вампир с особенностями его организма мог бы сжать еще сильнее. - А это мои друзья: вэйвер Филип, которого мы называем Пип, и просто Филип.
      - Я - Энди. Вон там - Алекс и Молчун. Молчун тоже вэйвер, - представился вампир. - С нами был еще диг...
      - Всех дигов нужно закопать поглубже, - незлобно улыбаясь, сказал Орсон. Похоже, он все время улыбался. Вэйвер Пип открыл глаза и спросил:
      - Курить есть?
      Энди отрицательно покачал головой и посмотрел в угол, расположенный диаметрально противоположно зловонному отверстию в полу. Там разместился еще один бедняга в темном плаще и коричневой элегантной шляпе. На носу его поблескивало пенсне. Небритый Филип перехватил взгляд вампа и пояснил:
      - Это Гордон. Он здесь дольше всех нас, вместе взятых.
      - Меня зовут Энди, - подошел вампир к Гордону и, заметив под плащом белый воротничок, добавил, - патер...
      - Просто Гордон, - ответствовал тот и обнажил в приветливой улыбке типичные только лишь для вампа зубы. Энди ответил ему тем же и присел рядом с ним.
      - Я слышал, что с вами был диг? - полюбопытствовал Гордон. - Не беспокойся о нем. Диги губят наше общество, ибо у них нет бессмертной души...
      <Мало того, что этот патер - вамп, он еще и сумасшедший>, - подумал Энди и спросил у Гордона, что же такое, по его мнению, душа.
      - Душа - это очень сложное явление, вид материи, существующий независимо от нашего сознания. Душа состоит из семи сфер, каждая из которых вложена в предыдущую, а первая вложена в последнюю, - совершенно серьезно объяснил Гордон. - Сигареты есть?
      - Была одна, но и ту отобрали. Нас ободрали, как липку, - сокрушался Энди.
      - Плохо, - нахмурился Гордон.
      Энди грустно покачал головой и решил вступиться за Тайтуса:
      - И все-таки, Гордон, диги неплохие парни, во всяком случае, некоторые. Они безвредны, как вэйверы, и более похожи на нормиков, чем, например, шаггеры...
      Патер Гордон смотрел на Энди, как на маленького ребенка, только выучившегося говорить. Затем он не спеша протер пенсне.
      - Знаешь ли ты, Энди, что у дигов отсутствуют вкусовые и обонятельные нервные окончания? Что они видят мир черно-белым, а диапазон их слышимости ограничен? Что у них плохо развита тактильная и болевая чувствительность? Но это все мелочи по сравнению с тем, что у дигов нет бесценного дара Господа Бога - души!
      Энди не рискнул спросить, что такое Бог.
      - Но дигов все-таки очень мало, - сказал Энди и поперхнулся, встретив полный негодования взгляд Гордона.
      - Верховный вершитель зла - Сатана - один-единственный, а диги - суть диаволовы приспешники, то бишь бесы. Эй, что с твоими руками?
      Энди увидел, что на его правой руке, на мизинце, ноготь отделился от своего ложа и упал на пол.
      - У тебя начался катаболический процесс, Энди, - а когда несчастный кровопийца рассказал ему о лже-девушке, патер пояснил:
      - Этот трансвестит ускорил катаболизм твоего организма, да и твоего друга тоже.
      Но разговоры ничем не могли помочь, и Гордон достал из кармана плаща коробочку с таблетками.
      - Это гемоанаболик. Проглоти одну и дай еще своему другу. Это, конечно, не даст такого наслаждения, но зато позволит продержаться некоторое время, - патер Гордон мечтательно откинул голову. - Ах, как давно я не ощущал хруст прокусываемых сосудов...
      Энди поблагодарил и поспешил на помощь к Алексу. Тот в полуобморочном состоянии подозрительно обнюхал таблетку, но все-таки проглотил. Молчун вдруг встал, подошел к вонючей дыре и, повернувшись ко всему миру спиной, начал поливать отверстие. Звук струи напомнил кое о чем Энди и Алексу.
      Когда они сделали свое дело, зашумел экран телевизора, на нем появилось багровое поле, украшенное пеплом и воронками. Энди, Филип и Орсон с радостными криками поустраивались у мелькающего экрана. На поле с двух разных сторон выбежали спортсмены, слева - в броневых доспехах желтого цвета, справа - в красных с белыми полосками, в руках у каждого было оружие. Из середины поля поднялась платформа, на которой лежал колючий, как еж, мяч.
      Небритый Филип развернул <Спортивную газету> (все-таки заключенным позволялось иметь безделушки, подумал Энди) и с умным видом стал ее изучать.
      - Сегодня играют <Стрейнджеры> и <Бизоны>, - сообщил Филип. <Стрейнджеры> - моя любимая команда, <Бизонам> до нее далеко.
      - А какого они цвета? - спросил Энди, который был абсолютно другого мнения.
      - Понятия не имею, - после долгих раздумий признался Филип. А глядя на озорное лицо Орсона, Энди понял, что его можно не спрашивать.
      Красные и желтые ринулись к мячу и друг к другу, попутно поливая все и вся пулеметным огнем, многие пули попадали в своих же сокомандников. Смертоносный металл срывал пластинки брони с тел спортсменов, кое у кого брызнули струйки крови, но пока еще никто не упал. Наконец, был нанесен удар по мячу, и в то же мгновение началась ужасная неразбериха в середине поля: закованные в броню гиганты, развившие уже приличную скорость, сталкивались лоб в лоб, увеличив вдобавок прицельность непрерывного огня. Энди, Филип и Орсон возбужденно уставились в экран, а когда один желтый спортсмен с раскореженными грудными пластинами упал и не поднялся, они довольно закричали, махая в воздухе кулаками. Алекс, к которому после гемоанаболика вернулось хорошее самочувствие, скучающе слонялся по камере, вэйверы слушали свои волны, а патер Гордон листал затрепанный журнал для мужчин.
      Закончился первый тайм. Во время перерыва спортсменам срочно клепали новые бронепластины, пополняли запасы боекомплектов, а медики вводили в их организмы бешеные дозы стимуляторов и, если кто был ранен, обезболивателей. Во втором тайме на поле выпускались дополнительные силы, вооруженные ракетами. А относительно счета - он так и не был открыт, если не считать десяток продырявленных, как решето, неподвижных тел, которые техники в спешном порядке вывозили с поля.
      Как только спортсмены вновь заняли свои места на поле, прозвучал свисток судьи, и... К огромному ужасу и возмущению фанатов этого зрелищного спорта телевизор чмокнул и погас. Орсон, не находя выхода для своего гнева, даже заколотил кулаками по серому экрану, но его похвальные старания оставались тщетными.
      По решетке двери провели дубинкой-станнером. Щуплый черноволосый надзиратель с хмурым обликом принес ужин.
      - Вас уже девятеро, гады? Вы что, размножаетесь? - поинтересовался он, просовывая под решетку ужин на картонных тарелках, а между прутьями - какое-то питье в бумажных стаканчиках. - Приятного аппетита!
      Трайкеры, очнувшись от своей техно-болтовни, ринулись к кормушке и первыми выбрали себе порции. Патер Гордон с усмешкой превосходства наблюдал за ними. Затем уже медленно разбирали тарелки и стаканчики остальные, патер замыкал шествие.
      - Не пейте сразу всю воду, - предупредил Гордон новичков, - это на шесть часов, иначе от жажды вам придется пить из этого благоухающего отверстия. И, черт возьми, не выкидывайте стаканчики и тарелки - это необходимая для вас же бумага. Свой журнал потом я рвать не позволю.
      Проинформировав их таким образом, патер поправил пенсне, завел очи вверх и громко, с искренним чувством произнес:
      - Благослови нас, Господи, и благослови нашу вечернюю трапезу! И спасибо тебе, Господи, за то, что она у нас есть!
      <Этого Господа Бога хоть раз накормить такой трапезой>, - мрачно подумал Алекс, глядя на нечто бесформенное, серое, покрытое пленкой слизи - содержимое своей тарелки.
      - Слава Богу, что оно хоть не воняет, - пробурчал он.
      Вилок и ложек в тюрьме не полагалось, и приходилось пользоваться естественными инструментами - пальцами. К счастью, эта неприглядная масса не имела ни запаха, ни вкуса, и поэтому процесс поглощения пищи медленно, но продвигался, не проявляя тенденции обратиться вспять.
      От двери камеры послышался гнуснейший и злораднейший смех. Энди, Алекс и Молчун узнали в небольшой полноватой фигурке Сони Скевинджера. Лицо агента было подобно полной луне, а рот растянулся от уха до уха.
      - Приятного аппетита, - сказал Сони.
      - Vade retro, Satanas! - громогласно повелел патер Гордон, осеняя решетку крестным знамением. Сони мгновенно исчез.
      Покончив с неприглядной кашей (если только это была каша), Энди пригубил компот (если только это был компот, а не продукт жизнедеятельности какого-нибудь животного). На вкус эта темноватая жидкость оказалась лучше, чем он ожидал, но немного портило впечатление то, что нерадивый повар не потрудился выловить из стаканчика каких-то маленьких темно-коричневых червячков. Тараканов Энди с удовольствием бы погрыз, но червяки... брр, мерзость!
      После ужина свет в камере начал медленно угасать, и через несколько минут они очутились в кромешной тьме, кроме светлого прямоугольника дверного проема. В коридоре также уменьшили яркость освещения, но не погасили совсем.
      Кто-то в темноте направился к отверстию.
      - Осторожно, не упади туда, - сказал патер Гордон.
      Этот кто-то долго, с натугой делал свое дело, а потом, приглушенно ругаясь неприличными словами, воспользовался картонкой от тарелки.
      - Господи, благослови эту ночь, - торжественно провозгласил Гордон, когда все успокоились, растянувшись на прохладном полу.
      - В таком месте необходимо просить милости у Сатаны, - хмыкнул невидимый Филип. - Спокойной ночи!
      ?????
      В холодном, как лед, карцере неподвижно сидел диг Тайтус. Лампы над его головой то ярко вспыхивали, то резко гасли, но диг установил частоту считывания изображения с сетчатки глаза равной частоте вспышек и установил максимальный светофильтр на очках. Благодаря этим мерам, мир погрузился для него в темноту.
      Тайтус думал. Но вы, наверное, очень удивитесь, когда узнаете, что он думал не о том, как выбраться из тюрьмы, и не о том, как показать себя на суде (если таковой будет) наилучшим образом. Диг мысленно играл сам с собой в шахматы. Даже его совершенный мозг, в миллионы раз превосходящий быстродействием самые лучшие электронные устройства, не мог перебрать все возможные варианты, и поэтому Тайтус получал немалое интеллектуальное наслаждение.
      Глава 6. Тюрьма. День второй
      Хмурый надзиратель изо всех сил стучал металлической дубинкой по прутьям решетки, вырывая заключенных из объятий сна, отказывая им в праве восьмичасового пребывания в царстве грез. Энди был мрачен, как туча, так как безжалостный стук прервал его свидание со столь милой его сердцу подружкой. Надзиратель поставил каждому порцию вчерашней, а потому холодной пищи и, зевая до хруста челюстей, отбыл.
      - Благослови, Господи, наш завтрак! - провозгласил Гордон.
      После завтрака неожиданно увели Ланга, Курц обеспокоено заметался по камере.
      - Не беспокойся, Курц, Ланг тебя вытащит, - пообещал ему Алекс, запивая компотом очередную таблетку, любезно предоставленную Гордоном.
      Энди удивленно заморгал слипшимися после сна глазами. Алекс придвинулся к его уху и негромко, но так, чтобы слышал и проявивший интерес Молчун, сказал:
      - Вы разве не знаете, кто у Ланга мама? - и он поднял вверх указательный палец.
      Но Курц не успокаивался. С безумным видом трайкера, у которого угнали единственную жизненную ценность - трайк, он носился по камере взад и вперед своей ковыляющей походкой (у трайкеров обычно были атрофированы определенные группы мышц) и, наверное, свалился бы, в конце концов, в отверстие, запаха которого мужественно старались не замечать. Этому помешала картинка из журнала, который опять читал Гордон. Это была реклама сигарет, но на заднем плане виднелся ярко-красный трайк, мчащийся на огромной скорости. Фотография была очень размазана, но у Курца от восхищения перехватило дыхание. Он с быстротой хищника ринулся к патеру и начал пожирать изображение глазами.
      - Гордон, тебе очень нужен этот листок? Можно его вырвать? - от волнения у трайкера даже подрагивали уши.
      Патер Гордон сначала тщательно удостоверился, нет ли на обратной стороне страницы необходимых ему картинок и лишь потом медленно, с глубоким чувством того, что своими действиями спасает страждущую душу трайкера, торжественно выдрал лист. Курц яростно схватил фотографию и, удалившись в один из углов камеры, начал фанатично ее созерцать.
      Вэйвер Пип открыл глаза и продекламировал:
      - Коль хочешь грешникам помочь, дай им курнуть. А то не в мочь!
      - Канделябры, идите дуйте в дырку! - замолотил кулаком по стене Орсон.
      Курильщики: Энди, патер Гордон и Пип - по просьбе сокамерников сгрудились у зловонного отверстия, патер извлек из плаща сигарету и спичку. Они закурили, по очереди передавая друг другу сигарету и сплевывая в мерзкое озеро жижи.
      - Интересно, - начал рассуждать вслух Энди, - если канализационная система сломается и дерьмо уйдет, наверное, можно будет выбраться отсюда. Плечи легко пролезут...
      - Хе, хе, хе, - хрипло засмеялся патер Гордон. - Если эта чертова система сломается, уровень дерьма начнет повышаться, и нам будет вовсе не весело. Хотя, хе-хе, сначала затопит карцеры...
      <Диг!> - вспомнил Энди. В голове, прозрачной как стеклышко от пары затяжек, возникла идея; он наклонился над отверстием и заорал со всей силы:
      - Тайтус!!!
      Озеро дерьма заколыхалось, и из него показался белесый отросток с двумя присосками на конце; Энди отпрянул. Червь, которого звали, очевидно, не Тайтус, легко подпрыгнул и с плеском исчез в непрозрачной жиже.
      - Черт возьми! - протянул Гордон.
      У Пипа глаза стали совсем круглыми, то ли от потрясения, то ли от слишком глубокой затяжки.
      - Не хотелось бы мне, чтобы такая дрянь полезла мне в задницу, - пробормотал Энди, едва оправившись от шока.
      - Эй, что вы там рассматриваете, черти? - заинтересовался Орсон.
      - Экскременты, - ответил мудреным словом Энди, который был весьма начитанной особой.
      - Чего? - не понял Орсон.
      - Faeces Vulgaris, - пояснил патер Гордон, пенсне его задумчиво поблескивало.
      - Чего? - Орсон не учил латыни, но зато Молчун, как прилежный студиозус, знал необходимый минимум этого благородного языка.
      - Дерьмо обыкновенное, - перевел он.
      Незадолго до второй кормежки их компанию покинул второй трайкер - маленький Курц.
      Время тянулось так неторопливо, что стало жизненной необходимостью решить проблему, как его убить. Филип спросил, кто умеет играть в <Четырех епископов>. Отозвались Алекс и Энди; Молчун тоже был знаком с этой незатейливой, но захватывающей карточной игрой, но смолчал.