Черные драгоценности - Дочь крови

– Что тебе нужно, Мефис? – спросил Сэйтан старшего сына, обратившегося в мертвого демона в той далекой войне между Терриллем и Кэйлеером.

Мефис ответил не сразу:

– Происходит нечто странное.

Взгляд Сэйтана вновь замер на языках пламени в камине.

– Этим может заняться кто-то другой, если, конечно, найдутся желающие. Пусть твоя мать во всем разберется. Геката всегда мечтала о власти без моего вмешательства.

– Нет, – обеспокоенно возразил Мефис.

Сэйтан пристально посмотрел на сына и обнаружил, что не может сделать еще один глоток.

– Что-то с твоими… братьями? – наконец спросил он, не в силах скрыть боль, которую причинил этот вопрос. Нужно быть настоящим самодовольным глупцом, чтобы решиться сплести заклинание, на время вернувшее его семени жизнь. Сэйтан не находил в себе сил, чтобы сожалеть о рождении Деймона и Люцивара, но все эти века терзался, слушая рассказы о том, что с ними сделали.

Мефис покачал головой и перевел взгляд на каминную полку из темно-красного мрамора.

– Что-то случилось на острове килдру дьятэ.

Сэйтан содрогнулся. Он никогда и ничего не боялся здесь, в Аду, но всегда испытывал острый приступ отчаяния при одной мысли о килдру дьятэ, мертвых демонах-детях. В Аду погибшие навсегда сохраняли тот образ, который носили в последний час своей жизни. Его холодное, усыпанное пеплом Королевство никогда не было особенно гостеприимным местом, но на тех детей было просто страшно смотреть. Видеть, что с ними сделали чьи-то руки, было невыносимо, поскольку полученные ими раны не исцелялись и не изменялись. Это слишком даже для него. Дети жили на отдельном острове, не желая вступать в какой-либо контакт с взрослыми. Сэйтан никогда не вторгался в замкнутый мир килдру дьятэ, и только Чар, их избранный лидер, приходил периодически сюда, унося с собой книги, игры и прочие развлечения, способные занять юные умы и помочь преодолеть безжалостные годы жалкого существования.

– Килдру дьятэ могут и сами о себе позаботиться, – наконец отозвался Сэйтан, поправляя плед. – Ты прекрасно знаешь об этом.

– Да, но… периодически на протяжении последних нескольких недель там появляется кто-то чужой. Ненадолго, конечно, но я почувствовал это присутствие. То же самое ощутил Протвар, пролетая над островом.

– Оставьте их в покое, – отрезал Сэйтан, чей голос вновь напитался силой от вспыхнувшего гнева. – Возможно, они нашли осиротевшего щенка Гончей.

Мефис сделал глубокий вдох.

– Геката уже успела поругаться с Чаром по этому поводу. Вот почему дети прячутся от всех, кто приближается к острову. Если бы мать обладала достаточной властью, чтобы…

Прежде чем Сэйтан успел ответить на резкий и громкий стук в дверь, она распахнулась. Андульвар Яслана, некогда бывший эйрианским Верховным Князем, вошел в кабинет. Его внук, Протвар, шел следом, осторожно неся большой шар, накрытый черной материей.

– Тебе следует кое на что взглянуть, Са-Дьябло, – произнес Андульвар. – Протвар принес это с острова килдру дьятэ.

Сэйтан изобразил на лице вежливый интерес. В молодости он и Андульвар каким-то непостижимым образом сумели стать друзьями и вместе служили при нескольких дворах. Даже Геката не смогла разрушать эту дружбу, когда, сияя от ликования, вынашивала ребенка, отцом которого был не Сэйтан, а Андульвар. Даже это не заставило ее мужа отвернуться от единственного человека, которого он называл своим другом, – в конце концов, как можно винить несчастного, угодившего в сети интриг его коварной супруги? – зато положило конец их слишком бурному браку.

Сэйтан по очереди оглядел троих мужчин и прочел в их взглядах беспокойство. Мефис был Верховным Князем, носившим Серый Камень, и его было трудно напугать. Протвар носил Красный Камень и был эйрианским Предводителем, прекрасно обученным воином. Андульвар – эйрианским Верховным Князем, владельцем Эбеновосерого Камня, темнее которого являлся только Черный. Все они слыли сильными людьми, которых нелегко напугать, но сейчас Сэйтан прочел на их лицах страх.

Он наклонился вперед, чувствуя, что эта общая обеспокоенность сумела пробить кокон безразличия, в который Сэйтан заключил себя много лет назад. Его тело ослабло, и теперь Повелитель Ада мог ходить только с тростью, но разум не утратил своей остроты и ясности, Черный Камень по-прежнему был живым и трепетал в его душе, а владение Ремеслом оставалось все таким же отточенным и безупречным.

Внезапно он понял, что потребуются все его силы и умения, чтобы разобраться в происходящем на острове килдру дьятэ – что бы то ни было.

Андульвар сорвал покрывало с шара. Сэйтан пораженно смотрел на то, что предстало его взгляду. На лице Повелителя появилось выражение недоверия и удивления.

Бабочка. Но не просто бабочка. В шаре оказалось заключено огромное фантастическое создание, мягко бившее большими крыльями. Но Сэйтана поразили цвета. Ад был царством вечного сумрака, это Королевство приглушало все тона до тех пор, пока не выпивало их до дна. Однако создание в шаре не утратило своей яркости. Его тельце было насыщенного оранжевого цвета, на крыльях причудливо перемешивались небесно-голубой, солнечно-желтый и изумрудно-зеленый оттенки. На глазах у Сэйтана бабочка утратила форму, а цвета слились воедино, словно картинку, нарисованную мелками, размыло дождем.

Кто-то на острове килдру дьятэ сотворил это великолепное волшебство, более того, сумел удержать краски живых Королевств в месте, которое гасило жизнь и ее яркость.

– Протвар сумел заключить это в защитную сферу, – пояснил Андульвар.

– Они исчезают почти сразу же, – словно извиняясь, произнес тот, крепко прижимая свои темные кожистые крылья к спине.

Сэйтан выпрямился в кресле:

– Приведите ко мне Чара, лорд Яслана. – Его голос походил на тихий гром, отдавая приказ мягко, но в то же время вынуждая повиноваться.

– Добровольно он не пойдет, – предупредил Протвар.

Сэйтан уставился на мертвого демона-Предводителя:

– Приведите ко мне Чара.

– Да, Повелитель.

Повелитель Ада тихо сидел у огня, расслабленно сцепив пальцы с поблескивающими черными ногтями. Кольцо с Черным Камнем на правой руке мерцало внутренним огнем.

Мальчик сел напротив него, уставившись в пол и изо всех сил стараясь скрыть страх.

Сэйтан наблюдал за ним, прикрыв глаза. Уже тысячу лет Чар был лидером килдру дьятэ. Ему было всего лишь двенадцать или тринадцать, когда какой-то мерзавец посадил его на кол и поджег. Воля к жизни оказалась сильнее тела, поэтому паренек кое-как прошел через одни из Врат и оказался в Темном Королевстве. Его тело так сильно обгорело, что было уже невозможно понять, к какой расе Чар принадлежал. И все же этот юный демон сумел собрать других изуродованных детей и создать для них своего рода убежище – остров килдру дьятэ.

Из него бы вышел неплохой Предводитель, если бы мальчишка дожил до зрелости, лениво подумал Сэйтан.

Андульвар, Мефис и Протвар стояли за спинкой его кресла полукругом, отрезая возможные пути к бегству.

– Кто создает бабочек, Чар? – обманчиво спокойно спросил Повелитель.

Есть ветры, прилетающие с севера, которые впитали память о льдах, простирающихся на многие мили, вобрали влагу, промчавшись над прохладным морем, и, когда они прикасаются к человеку, холодное, острое как нож дуновение проникает в кости и холодит тело так, что не согреть и самым жарким огнем. Сэйтан, надевающий маску ледяного спокойствия, казался одним из таких ветров.

– Кто создает бабочек? – снова спросил он.

Чар уставился на пол, сжав руки в кулаки; лицо мальчика исказилось от противоречивых чувств, борющихся в его душе.

– Она наша. – Слова словно вырвались изо рта, преодолевая сопротивление. – Она одна из нас.

Сэйтан сидел неподвижно, похолодев от ярости, волной поднявшейся в нем. Пока ответ не будет получен, у него нет возможности позволить себе такую роскошь, как мягкость.

Чар упрямо смотрел в глаза Повелителя, перепуганный, но решивший бороться до конца.

Все жители Ада чувствовали малейшие нюансы смерти, и в том числе понимали, что есть мертвые и мертвые. Они были прекрасно осведомлены, что существует лишь одно существо, способное уничтожить всех здешних обитателей лишь одной силой мысли, и это – их Повелитель. И все же Чар дерзнул открыто бросить ему вызов и ждал исхода.

Внезапно в комнате появился кто-то еще. Мягкое прикосновение разума. Вопрос, примчавшийся на ниточке мысленной связи. Чар повесил голову, признавая свое поражение.

– Она хочет познакомиться с вами.

– Тогда приведи ее сюда, Чар.

Тот расправил плечи:

– Завтра. Я приведу ее завтра.

Сэйтан обратил внимание на неуверенную гордость, мелькнувшую во взгляде мальчика.

– Очень хорошо, Предводитель, можете сопроводить ее сюда… завтра.

Сэйтан стоял у своего пюпитра. Мягкие огоньки свечей разливали вокруг нежное сияние. Повелитель Ада пытался разобрать текст древней рукописи, посвященной Ремеслу. Он даже не обернулся, когда в дверь постучали. Быстро брошенный мысленный импульс – и Сэйтан понял, кто стоит за порогом.

– Заходи. – Он продолжил листать увесистый том, пытаясь обуздать свой гнев, прежде чем доведется посмотреть в глаза этому дерзкому демоненку. Наконец Повелитель захлопнул книгу и обернулся.

Чар стоял в проходе, гордо расправив плечи.

– Язык – весьма любопытная вещь, Предводитель, – с обманчивой мягкостью произнес Сэйтан. – Когда ты сказал «завтра», я, признаюсь, не ожидал, что пройдет пять дней.

Во взгляд Чара закрался страх. Плечи юнца поникли. Он повернулся к двери, и по его лицу прокатилась странная смесь нежности, раздражения и покорности.

Порог переступила девочка, и ее внимание немедленно привлекла потрясающая картина Дужэя «Снисхождение в Ад», висевшая над камином. Ее глаза цвета летнего неба вежливо задержались на Повелителе и ярко зажглись, стоило малышке увидеть книжные стеллажи, занимавшие все пространство от пола до потолка у одной из стен. Портрет Кассандры она изучила особенно пристально.

Сэйтан стиснул серебряный набалдашник своей трости, пытаясь удержаться на ногах от обрушившейся на него лавины впечатлений. Он ожидал увидеть весьма одаренную килдру дьятэ. Но эта девочка была живой! Создание тех бабочек требовало немалого мастерства в Ремесле, поэтому Повелитель полагал, что она будет постарше, но его гостье было не больше семи лет. Он ожидал увидеть ребенка с острым умом, но на личике этой девочки застыло выражение невинности и разочаровывающей глупости. Что живой ребенок мог забыть в Аду?

Потом она обернулась и посмотрела на него. Наблюдая за тем, как ярко-голубые глаза становятся сапфировыми, Сэйтан почувствовал, как лавина захлестнула его с головой.

Древние глаза. Опасные, как водоворот в море. Усталые, знающие, видящие глаза.

Словно ледяной палец прошелся вниз по его спине вдоль позвоночника в тот миг, как Сэйтан ощутил напряженный, ни на что не похожий голод. Инстинкт подсказывал, чем она была. Потребовалось чуть больше времени, чтобы обрести смелость принять это.

Не дщерь его плоти, но дитя духа. Не просто одаренная ведьма, но Ведьма.

Она опустила глаза и взъерошила свои золотистые густые кудри, очевидно усомнившись в том, что ей окажут теплый прием.

Сэйтан подавил желание пригладить эти нелепые завитки.

– Ты – Жрец? – застенчиво спросила девочка. – Верховный Жрец Песочных Часов?

Одна черная бровь медленно приподнялась, и губы Сэйтана изогнулись в легкой, сухой улыбке.

– Меня никто не называл так уже очень давно, но ты права, я действительно Жрец. Я Сэйтан Са-Дьябло, Повелитель Ада.

– Сэйтан… – произнесла она, словно пробуя имя на вкус. – Сэйтан. – Теплая, нежная, чувственная ласка. – Тебе подходит.

Повелитель с трудом подавил смешок. На его имя на протяжении веков реагировали по-разному, но вот так – никогда.

– А тебя как зовут?

– Джанелль.

Он ждал продолжения, но фамилии девочка не назвала. По мере того как длилось молчание, комнату затопило неожиданное ощущение настороженности, словно гостья опасалась какой-то ловушки. Улыбнувшись и слегка пожав плечами, Сэйтан указал на кресла у камина:

– Может, присядешь и побеседуешь со мной, ведьмочка? Боюсь, нога подводит меня, не давая долго стоять.

Джанелль опустилась на ближайшее к выходу кресло, и Чар встал рядом с ней, всем своим видом показывая, что готов в любой момент броситься на защиту гостьи.

В золотых глазах Сэйтана вспыхнуло раздражение. Огни Ада! Он совсем забыл про мальчишку!

– Благодарю вас, Предводитель. Можете идти.

Чар запротестовал, однако, прежде чем Сэйтан успел ответить, Джанелль прикоснулась к руке мальчишки. Не прозвучало ни единого слова, и он не уловил мысленного разговора. Какая бы ниточка ни протянулась сейчас между двоими детьми, она была неуловима. Не оставалось ни малейших сомнений насчет того, кто из них двоих был главным. Чар вежливо поклонился и покинул кабинет, закрыв за собой дверь.

Примечания

1

Опал – пограничный Камень между светлыми и темными, потому что может быть и тем и другим.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.