Космический пират Крокс (№4) - Пират против всей галактики

Андрей, Баюн и Василиса радостно завопили и бросились обнимать друг друга. Грохотун, решив, что они затеяли шутливую борьбу, хотел было присоединиться и тоже кого-нибудь стиснуть, но капитан Крокс запретил, справедливо опасаясь, что он кого-нибудь раздавит.

– Вечно меня ограничивают в желаниях! До чего же подневольное я существо! – И, чтобы не чувствовать себя одиноким, Грохотун заключил в объятия свой новенький лучемет.

– Посмотрите, как наша стоеросовая дубинушка нежничает с пулеметиком! Кто бы ожидал такой чувствительности от помеси гаубицы с плазменным танком! – умилился попугай, предусмотрительно держась подальше от огромного робота.

– Эй ты, не дразнись! Щас как двину кулаком, не поможет даже лом! – срифмовал Грохотун и, довольный собой, задребезжал от хохота.

Убедившись, что сигнализация отключена и поле снято, Баюн хотел направить подушечник на Гигантскую равнину, как вдруг за его спиной раздался визг тормозов. Шестиколесный планетоход с забрызганными номерными знаками едва не развернуло от резкого торможения. Дверь с затемненными стеклами, тяжелая от налипшей грязи, распахнулась, и из планетохода выскочила Лависса.

– Быстрей! За мной погоня! – крикнула она, вскакивая на борт их подушечника.

Не задавая вопросов, Баюн резко рванул рейдер с места. Едва они миновали ворота, как показались преследователи на двух подушечниках и планетолете.

Не медля, Грохотун открыл по ним огонь, с восторгом пробуя новенький лучемет, а попугай забарабанил клювом по клавиатуре. Птица успела переслать одному из терминалов главного компьютера сигнал на закрытие периметра – и силовая защита включилась перед носом у погони. Первый подушечник преследователей пересек красный луч и замер, уткнувшись в силовое поле периметра. Оглушительно завыла сирена. Из подушечника, размахивая оружием, выскочили несколько мужчин и что-то закричали. Один из них торопливо жал на клавиши, подыскивая пароль, но южный выход оставался закрытым.

– Тппрр! Сбавь скорость, Баюн, не гони! Мне ветром все перья взлохматит! – потребовал попугай.

– Но нас догонят! – крикнул пораженный робот.

– Пусть попробуют! Я сменил пароль. А на подбор нового у них уйдет несколько часов, – успокоила его предусмотрительная птица.

– А если они воспользуются восточным или западным выходом? – спросил Андрей.

– Они далеко. В любом случае у нас есть время, чтобы смотать удочки.

Попугай был необыкновенно доволен собой. Он сидел на руке у Андрея и, точно павлин, поправлял клювом свое оперение.

Поняв, что птица права, Баюн притормозил подушечник и передал управление капитану Кроксу. Можно было поставить машину и на автопилот, но пират не стал этого делать. Хотя он и был киборгом, в нем еще жило исконное недоверие к технике, свойственное только человеку.

Под твердой рукой капитана, лежащей на руле, машина понеслась вперед на пределе своих возможностей. Густые, в человеческий рост заросли кустарника стелились под днищем подушечника, но едва скоростная машина на воздушной подушке проносилась, как растения выпрямлялись, словно успокаивались океанские волны, вспененные винтом корабля.

Пират стороной объезжал крупных динозавров, чьи бронированные тела возвышались подобно бастионам. Из разбросанных по равнине юрских озер, берега которых густо поросли сочными стеблями ляо-ляна, иван-чая и высокими цветущими корзинками пастушьей сумки, высовывались порой головы бронтозавров на длинных шеях. Бронтозавры провожали взглядом подушечник, продолжая равнодушно жевать, а из их громадных челюстей свешивались многометровые стебли вырванных водорослей.

Неожиданно из зарослей навстречу подушечнику выскочил трицератопс, всхрапнул и неуклюже затрусил навстречу, выставив три острых рога на покрытой пластинчатой броней морде. Избегая столкновения, капитан Крокс увел машину в крутой вираж. Не устояв на ногах, все, кто был в кузове, попадали на дно. Лависса оказалась рядом с Андреем, и получилось, что, помогая ей подняться, мальчик обхватил ее, будто обнял. Оба залились краской, и, скрывая смущение, мальчик сделал вид, что разглядывает оставшегося позади трицератопса, который недоуменно тряс головой, не понимая, куда подевался атакованный им противник. «Интересно, кто кого победил?» – казалось, размышлял великан.

Почувствовав, что Лависса ждет от него каких-то слов, Андрей выдавил из себя:

– Как тебе удалось выбраться?

– Обдурила своих телохранителей. Из голографического конструктора соорудила свою голограмму и отправила ее в свою комнату, а сама спряталась под столом в кабинете папиного секретаря. Эти ослы помчались за голограммой, а я прокралась в гараж и взяла один из планетоходов. На выезде из резиденции охрана потребовала у меня пароль, но я протаранила ворота и помчалась к южному выходу из периметра. Здорово, что успела.

– А как ты узнала, что мы именно там?

– Ну, тут ничего сложного. Я настроилась на частоты твоего передатчика. Хорошо еще, что я их помнила!

Лависса ткнула пальцем в небольшую антенку на правом плече скафандра мальчика. Такие антенны монтировались в каждый скафандр и передавали постоянный сигнал, что облегчало поиски пилота с потерпевшего аварию корабля. Это знали все на Деметре, но в нужную минуту об этом сумела вспомнить одна лишь Лависса.

Капитан Крокс одобрительно хмыкнул:

– Ну и ну! Девчонка оказалась сообразительней всей деметрианской службы безопасности!

– Ничего подобного. Просто одна я знала частоты его скафандра, а ни папа, ни Пурк их не знали, – сказала Лависса.

Но хотя она и скромничала, всем было ясно, что самолюбивая дочь президента польщена.

Захваченный какой-то мыслью, Андрей стал покусывать нижнюю губу, что в последнее время стало входить у него в привычку. Губа пересыхала и то и дело трескалась.

– Постой-ка! А сейчас нас не могут засечь по сигналам твоего скафандра? – спросил он.

– Думаешь, я это не предусмотрела? – Лависса гордо ткнула в свое плечо.

Сигнальная антенна была отвинчена, и на месте, где она размещалась, блестела резьба.

– Ишь ты, поди ж ты! – похвалил девочку Баюн и, помолчав немного, добавил: – Да только оставалась бы ты дома! Нельзя все время ходить по лезвию бритвы и не порезаться.

– Можно! Капитан Крокс играет со смертью шестьсот лет подряд, и я хочу! – уверенно заявила Лависса.

– Играть-то он играет. Да только, во-первых, он воин и мужчина, а во-вторых, от человека у него, почитай, одна голова осталась! – парировал робот-нянька.

– Совер-ршенно вер-рно, ваше благор-родие! – подтвердил попугай. – Капитан-кибор-рг – куда ни шло, а вот девчонка-кибор-рг – это кошмар-р! Пр-редставь, Лависса, что у тебя будет стальное тело. Мр-рак! Ты даже не сможешь хр-румкать свое любимое печенье!

Невольно вообразив себе такое, девочка вздрогнула.

– Ты бы помолчал, попугай! Тебе резинку надо на клюв надеть! – одернула птицу Василиса.

– А я и так установил р-рекорд молчания! Целых пять минут и одну секунду! Это пора заносить в книгу космических рекордов! – похвасталась птица.

То и дело посматривая на компас и дальномер, пират вел подушечник к известному ему месту на планете. Раза два или три где-то вдалеке, похожие на точки, проносились правительственные рейдеры, отправленные на их поиски, но подушечник успевал залечь в траву. Беглецы понимали: теперь, когда они вырвались из периметра, поймать их будет непросто – Гигантская равнина слишком велика, чтобы ее можно было прочесать по секторам, а обзор с планеты затрудняли горы и огромные неосвоенные площади.

Час спустя капитан Крокс, в очередной раз взглянув на компас, вначале сбавил скорость, а потом посадил планетолет рядом с небольшим озерцом. При их приближении в воду из камышей нырнула пара небольших утконосых динозавров.

– Не искупаться ли нам, а то жарковато? – предложил Андрей.

– Ты что, спятил? – удивилась Лависса.

– А ты поверила? Я шучу! – засмеялся мальчик.

Он знал, хотя озерцо неширокое и очень чистое, переплыть его и уцелеть было бы настоящим чудом. Вода в нем бурлила, то там, то здесь всплескивала, и на поверхности показывались чешуйчатые спины рыбин и мелких ящеров. На глазах у ребят из озера выпрыгнула летающая рыба, за которой гнался зубастый ящер размером со щуку. Андрей и Лависса, мнившие себя знатоками деметрианской природы, немедленно заспорили, к какому виду он принадлежит.

– Ихтиозавр! – категорично заявила светловолосая девочка.

– Ничего подобного! Ихтиозавр намного крупнее! Это деметрианская разновидность кистеперки! – возмутился Андрей.

– Кистеперки? – фыркнула Лависса. – Да твои кистеперки неповоротливые и плавают еле-еле! И потом, разве кистеперка за летающей рыбой угонится? Спорю на что угодно: это маленький ихтиозавр.

– Нет, это кистеперка! Деметрианские кистеперки скоростные, не путай их с земными! – настаивал Андрей.

Он был уверен в своей правоте. В свое время он прочитал от первой до последней строчки компьютерную энциклопедию по динозаврам и готов был поручиться, что они точно видели кистеперку, а именно «Aquarius minimalischishnicus». Под таким названием она проходила в описании деметрианской фауны 3733 года, и он, набравшись терпения, объяснил это Лависсе.

Но ту не убеждали никакие аргументы. Девочка зажала уши пальцами, закрыла глаза и твердила одно и то же: «Ихтиозавр, ихтиозавр, ихтиозавр…»

– Давайте я буду вашим судьей! – предложил попугай. – Правда, в ящерах я ничего не смыслю, но зато понимаю в драгоценностях, в сравнительных курсах валют, кредитных картах и казначейских обеспечениях. Кто больше мне заплатит, тот и прав. Люблю иметь дело с принципиальными людьми, их всегда легче обобрать!

Но спорщики не слушали болтовню попугая. Они так разгорячились, что Андрей силой отвел пальцы от ушей Лависсы и крикнул, что она ослица, а девочка, не оставшись в долгу, заявила, что он хам и свинья.

– Протестую! Нельзя быть ослом и свиньей одновременно! Даже Грохотун на такое не способен! – не замедлив, встряла в разговор птица, обиженная, что ее не замечают.

Рогатый робот поднатужился, напряг свое творческое воображение и изрек:

Вот заеду тебе в лоб,
Сразу в обморок ты – хлоп!
Если дам тебе я в глаз,
Не спасет противогаз!

– Неплохое четверостишие! – с тонкой иронией ценителя одобрил попугай. – Только скажи мне, пожалуйста, юное дарование, каким размером оно написано: ямбом, хореем, дактилем или амфибрахием. Или, может быть, это анапест? Нельзя ли уточнить для потомков?

Не найдя, чем пресечь такой поток красноречия, изумленный Грохотун разинул рот, а капитан Крокс, Баюн и Василиса расхохотались, признавая полную победу находчивой птицы.

– Один – ноль в пользу попугая! Язык у него острый! – сказал пират.

– Эта кукушка ощипанная у меня дошутится! Я ему такой ямб устрою, что он у меня по всей планете будет свои запчасти собирать! – пригрозил оскорбленный поэт. – Я самая совершенная боевая модель.

Крокс отошел от подушечника, внимательно оглядывая берег. Заметив, что он чем-то озабочен, Василиса догнала пирата и положила ему на плечо свою легкую, но сильную ладонь. Девушке почудилось, что под ее рукой стальная броня капитана потеплела, а сам он едва ощутимо вздрогнул, но когда пират обернулся к ней, человеческая половина его лица была спокойной и непроницаемой.

– Капитан, что мы ищем? – спросила Василиса.

– Чертов палец, – коротко ответил тот.

Девушка удивленно подняла брови, не понимая, что он имеет в виду.

– Чертов палец – оплавленный молнией песок, спекшийся в кремний. Неподалеку спрятана одна нужная мне вещь, – объяснил капитан.

Пройдя метров сто вдоль берега, он присел на корточки и показал Василисе продолговатый нарост, похожий на сосульку длиной около полуметра. Чертов палец торчал из песка и был темно-телесного цвета. Его причудливые края загибались внутрь, напоминая закрытый бутон.

– Обычно они меньше и короче, но, видно, этот разряд молнии был очень сильный. Мы с попугаем не сумели даже рассчитать его мощность, – сказал капитан.

Пока Василиса разглядывала чертов палец, Крокс повернулся к нему спиной и сделал несколько широких шагов в противоположную от озера сторону. Здесь он наклонился и мощным рывком механической руки выворотил тяжелый люк, скрытый от непрошеных глаз толстым слоем дёрна.

Открылся выложенный камнем ход, на дне которого находилась загадочная конструкция, напоминавшая душевую кабину, к которой какой-то сумасшедший изобретатель присоединил еще с десяток компьютеров.

– Что это? Секретный пункт управления звездными флотилиями? – поинтересовался подошедший Баюн.

– Я бы назвал это пиратским логовом, – без тени иронии заметил капитан Крокс. – Перед вами пространственный перемещатель оригинальной конструкции. С его помощью нам не раз удавалось покинуть Деметру в ситуациях, которые можно было назвать тупиковыми.

– Всякое бывало в нашей жизни! – похвастался попугай. – Лет сто тому назад взяли мы на Деметре казначейство, сейфы резаком вскрыли, сокровища сгребли – и дёру! Гонятся за нами сотни рейдеров! Трах-бах, вспышки, взрывы! У нас шасси перебито, думаем, совсем капут. Тут мы к озерцу подскочили, люк за собой захлопнули, включили перемещатель, и тю-тю! А на орбите нас «Странник» поджидал: мы его тогда под сухогруз замаскировали. Перенеслись в него, включили форсаж, и поминай как звали! Главное, с координатами не промахнуться, а то распылишься по космосу.

Андрей и Лависса слушали рассказ попугая с восхищением, а Баюн удрученно покачивал головой, точно желая воскликнуть: «С кем я связался на старости лет!» – но вместо этого лишь грустно произнес:

– Восток – дело тонкое, Петруха!

Лависса и Грохотун удивленно покосились на старика. Один лишь Андрей знал, что в обширной памяти Баюна, кроме сборника пословиц, хранится огромное количество старинных фильмов и песен, фразы из которых он изрекает к случаю либо не к случаю.

Однажды, когда папа Андрея, пытаясь собственноручно повесить зеркало, угодил молотком себе по пальцу и запрыгал по дому, тряся рукой, Баюн, недолюбливающий папу, громко произнес: «Побереги патроны, Абдулла! Оставь один для себя!» Взбешенный папа, который в свою очередь терпеть не мог древнего робота, едва не отправил старика в музей древних механизмов, и только мама его отстояла.

Капитан Крокс протестировал пространственный перемещатель и убедился, что, хотя им долго не пользовались, все основные узлы работают без сбоев. Тем временем Грохотун поставил подушечник на автопилот, и, взлетев, пустая машина быстро направилась в глубь Гигантской равнины, взяв курс к Первичному океану. Избавившись таким образом от планетохода, рогатый робот довольно хмыкнул. Теперь, даже если деметрианский патруль и перехватит его через несколько часов, нельзя будет определить, в каком месте он был брошен.

Когда все спустились к пространственному перемещателю, капитан Крокс закрыл люк изнутри. Трава с комом земли вернулась на прежнее место, и беглецы, точно призраки, скрылись с поверхности Деметры.

Капитан, сосредоточенно по нескольку раз выверяя каждую цифру, выставил на табло координаты. Он знал, что даже ничтожная ошибка будет стоить им жизни. Расстояния в космосе огромны, а промахнуться нельзя. Выставишь неправильно хотя бы сотую долю градуса, и материализуешься либо в межзвездной пустоте, либо в раскаленных недрах сверхновой звезды.

Лависса крепко стиснула ладонь Андрея. В минуту опасности независимая девочка всегда вспоминала о своем защитнике, и воспитаннику Баюна это льстило.

– Куда мы перемещаемся, кэп? – спросил Андрей.

– На «Звездный странник», – рассеянно отвечал Крокс, не отрываясь от приборов и даже не заметив, что мальчик впервые назвал его «кэпом», вместо обычного «капитан».

– На «Странник»! Но мы сваримся заживо! Там почти закончился воздух и перегрелись реакторы! – пораженно воскликнула Лависса.

Она вспомнила ужасный бой со Скелетоном^[1] и раскаленные лучи лазерных пулеметов, прорезавшие броню с легкостью, с которой нож входит в сливочное масло.

– Не беспокойся! – усмехнулся пират. – Когда мы покидали «Странник», я задействовал ремонтных роботов. Они должны были подлатать двигатели, а кислород есть в резерве. Надеюсь, мы сумеем дотянуть до какой-нибудь планетки, починим «Странник», и он вновь станет самым грозным флагманом Вселенной!

Глава 2

САМЫЙ ГРОЗНЫЙ ФЛАГМАН ВСЕЛЕННОЙ

Стукну головой об пень, будешь плакать целый день!

(Из страшилок Грохотуна)

Андрей не впервые испытал на себе действие пространственного перемещателя, когда всего за несколько мгновений ты пронизываешь миллиарды космических миль, и заранее знал, что это процесс малоприятный. В первую секунду чувствуешь, будто тебя дробят на миллионы частиц и ты распадаешься на мельчайшие песчинки, потом все песчинки приходят в движение и устремляются куда-то. В какой-то миг ты видишь сразу несколько скрещивающихся радуг, и созвездия бешено вертятся, словно безумная карусель. Понятие времени в этот момент отсутствует, и никогда не знаешь, сколько его прошло: несколько мгновений или столетие.

Андрей спрашивал у Лависсы, что испытывает она, и девочка сказала, что чувствует примерно то же самое, только вместо радуг были водопады, а созвездия не вертелись, а как бы «наплывали» одно на другое. Перед Василисой промелькнуло море цветов, которые на ее глазах пробивались сквозь песок и по которым несся парусник; капитан Крокс видел картины давно минувших сражений и отгремевших битв, а Грохотун, попугай и Баюн не запомнили ровным счетом ничего: роботизированное сознание – вещь на редкость уравновешенная и не страдает избытком воображения.

– На несколько секунд я зафиксировал повышенное давление в пневмоприводе правой ноги, но все быстро стабилизировалось, – только и сумел припомнить Грохотун, всегда мнительно относившийся к своему техническому состоянию.

Когда перемещение в пространстве завершилось, они счастливо оказались в навигационном отсеке «Звездного странника», который покинули несколько дней назад после ожесточенного сражения. Тогда они едва не сварились: двигатели перегревались и жар был около пятидесяти градусов. Но, видно, ремонтные роботы неплохо потрудились: жара спала и климатические установки поддерживали температуру около двадцати – двадцати двух градусов при влажности около семидесяти процентов.

Хотя после деметрианской равнины воздух казался сухим и затхлым, пахло жженой проводкой, а кое-как заваренные борта еле слышно вибрировали, Андрей испытал острую радость оттого, что вернулся на «Звездный странник», в последние месяцы ставший для него единственным настоящим домом.

С полной серьезностью и без всякого смеха он смотрел, как капитан Крокс опустился на колено и поцеловал навигационный куб боевого флагмана, на котором виднелось несколько свежих латок.

– Здравствуй, «Странник», старый дружище! Вот я и вернулся к тебе! Я никогда не смог бы тебя покинуть, – сказал пират с дрожью в голосе.

Рогатый робот последовал примеру капитана. Он грохнулся на колени, но так как рта у него не было, а был лишь речевой динамик, то он несколько раз со звоном стукнулся о навигационный куб рыцарским шлемом.

– Заставь дурака богу молиться, он и лоб себе разобьет, – проворчал Баюн.

В отличие от пиратов и своего воспитанника, старый нянька недолюбливал «Звездный странник». Он хорошо помнил, что из-за этого корабля у них и начались все неприятности. И зачем он поддался на уговоры Андрея и забрался в тот злополучный ящик с ням-нямчиками? Ведь не попади они тогда в контейнер, продолжали бы как ни в чем не бывало жить на Деметре, даже не зная о капитане Кроксе и его боевом флагмане.

Дочь президента уже несколько минут озадаченно разглядывала свою ладонь.

– Что-нибудь случилось? Порезалась? – участливо спросила у нее Василиса.

Лависса подошла к ней, явно обрадовавшись случаю поделиться своим затруднением.

– Нет, не порезалась. Видишь это кольцо с бриллиантом?

– Красивое, – не без легкой зависти похвалила Василиса, у которой никогда не было дорогих колец и украшений.

– Ну и что, что красивое, я не об этом. Оно у меня всегда было на безымянном пальце, а сейчас почему-то переместилось на средний.

– Может, ты сама его переодела?

– Думаешь, у меня склероз? Переодеваю кольца и сама об этом не помню? – обиделась Лависса. – Если хочешь знать, это кольцо вообще не снималось, разве только с мылом. И вдруг ни с того ни с сего оно исчезает с одного пальца и оказывается на другом!

Василиса пожала плечами.

– Не знаю, как такое могло произойти, – честно призналась она.

Взмахивая пестрыми крыльями, к ним подлетел попугай, успевавший сунуть свой крючковатый клюв во все, что происходит в рубке.

– Какие пр-роблемы? Какие вопр-росы к моей пер-рсоне? – выпалил он. – Кольцо не там очутилось? Да будет тебе известно, что это совсем не то кольцо и совсем не те пальцы!

– Как «не те»? Это мое кольцо и мои пальцы! – не поняла Лависса.

– Твои-то они твои, никто их и не забирает, да совсем не те, что были раньше, – успокоил ее попугай.

– Почему? – забеспокоилась Лависса.

– Давай рассуждать логически, – терпеливо сказала носатая птица. – Из чего состоит твое тело? Каждый школьник знает, что из молекул. Могли ли твои молекулы всего за несколько секунд пролететь пол-Галактики? Задумайся об этом своей хорошенькой головкой, и ты поймешь, что, с точки зрения физики, это невозможно. За такое время этот путь мог проделать только пространственный импульс, то есть сигнал, который послал перемещатель.

– А как же мои молекулы? – недоуменно спросила Лависса, не осмыслившая пока всего процесса.

– Опять не поняла? Это же элементар-рно! Твои молекулы, молекулы твоей одежды, твоего кольца и прочего, что у тебя с собой было, остались на Деметре. Сюда же пришел только импульс и собрал твое тело из других подходящих молекул, как из конструктора. Так что ты теперь совсем новенькая, с чем тебя и поздравляю!

– А как же кольцо?

– Подумаешь, кольцо! Ну, пальцы перепутаны – мелкая техническая погрешность, сбой в работе программы! Радуйся, что хотя бы голова у тебя растет оттуда, откуда надо, и правая рука не перепутана с левой ногой! – И попугай зачихал в восторге от собственного чувства юмора.

Сообразив, что все сказанное попугаем чистая правда и она находится в новом теле, Лависса едва не грохнулась в обморок. И зачем она стала задавать вопросы про кольцо? Жила бы и ничего не подозревала, а теперь вот ходи и мучайся, стараясь угадать, что еще в тебе переставили.

Андрей тоже стал разглядывать себя украдкой, и ему показалось, что маленький шрам на правой ладони (упал в детстве с велосипеда) сместился на несколько сантиметров выше, чем был. В остальном же все было как будто без изменений.

– Этот пространственный перемещатель какой-то бракованный! – недовольно проворчал мальчик.

– То, что произошло с вами, ерунда! – утешил его попугай. – Вот лет сто назад, помнится, был случай, когда президенту Земли и его жене перепутали головы. То-то был скандал! Именно после этого пространственные перемещатели и запретили. Никогда не знаешь, что выкинет эта штука.

Капитан Крокс вывел на экран монитора звездную карту и предельно укрупнил сектор космоса, в котором они находились. Он был пустынным, и лишь в нескольких миллиардах километров по направлению к Альдебарану и скоплению звезд Гиады на карте различалась небольшая красная звезда.

Баюн взглянул на ее номер и пролистал звездный атлас, ища ее название.

– Урюк, Утка-II, Улей… Ага, вот: Ундина! Тут про нее всего несколько строчек: «Ундина – угасающая звезда». Вес, радиоактивность, спектр излучения, атомный состав – все как обычно, это можно опустить… А вот что интересно: «В систему Ундины входит одна планета – Оригус. Максимальное удаление орбиты – 60 млн. км. Диаметр – 6 тыс. км. Атмосфера отсутствует. Сведений о наличии биологической жизни не имеется. Ежесуточный перепад температуры – от минус пятидесяти до плюс сорока градусов. Планета была исследована роботом-зондом модели «Следопыт-I» в 2951 году. Результаты исследования, полученные со «Следопыта-I», см. в базе космоданных за тот же год».

– Ничего необычного. Вполне заурядная планетка, – заявил Андрей.

Он прочитал в свое время несколько астрономических учебников и полагал, что разбирается в астрономии.

Капитан Крокс насмешливо обернулся к нему:

– Поверь моему небольшому опыту, мы знаем о космосе очень немного. Возможно, одну миллионную всех его тайн. В нем нет заурядных планет, как нет и двух похожих. Вселенная непредсказуема, как женщина, и свободна, как океан. Ее надо уважать, и уж тем более никогда не чувствовать себя в ней хозяином. Она существовала задолго до возникновения человечества и будет существовать после него.

– Вот-вот! – поддакнул Грохотун. – Неужели ты думаешь, парень, что несколько скупых строк дурацкого отчета, сделанного к тому же древним зондом, дадут тебе полное представление о планете? Да даже исходив ее вдоль и поперек, мы ничего толком не сможем сказать. Я знавал классных ребят, которые погибли именно потому, что не учли какого-нибудь пустяка вроде песчаной зыби или не заменили фильтр в скафандре.

Попугай, удивленно склонив голову набок, взглянул на рогатого робота.

– Ишь ты, вот уж не предполагал, что ты способен на такую связную речь! – поразился он.

– Молчи, кукарекалка, пока я добрый! Я слишком долго пробыл в космосе рядом с капитаном, чтобы ничему у него не научиться, – огрызнулся Грохотун.

Крокс еще раз изучил расположение планет на мониторе, рассчитал курсы сближения и точки пересечения в пространстве и сказал:

– Предлагаю сесть на Оригус и закончить ремонт «Странника». При хорошем раскладе это должно занять у нас около двух недель. Если же производить ремонт в космосе, мы не управимся и за три месяца. Вопросы есть?

– У меня есть один, и очень важный, – сказал Баюн. – На сколько у нас хватит кислорода? Планета лишена атмосферы, а у нас на борту трое людей: Василиса и мои воспитанники.

– Трое, говоришь? Меня ты, значит, за человека не считаешь? – криво усмехнулся пират.

Старый робот смущенно лязгнул.

– Вы, капитан, конечно, человек, но в дыхании не нуждаетесь. Я же имел в виду тех, кто дышит.

– Да уж знаю, что ты имел в виду, – качнул головой Крокс. – Ладно, я выставлю навигатору курс, а ты, Баюн, бери своих «дышащих» друзей и проводи их в пищевой отсек. Пускай перекусят, а потом ложатся спать. Надо отдать дань всем вредным людским привычкам.

– А что делать мне? – спросила Василиса.

– Иди с ними! Ты ведь тоже человек, не так ли? – сказал пират, не глядя на нее и делая вид, что изучает звездные карты.

– Значит, мне уйти? – повторила девушка.

– Вот именно!

Уловив в голосе капитана нотки раздражения и понимая, что Крокс не столько просит, сколько приказывает, Баюн, Василиса и ребята направились к лифту. Ресницы у Василисы подрагивали от обиды, она не привыкла, что за нее принимают решения, но из гордости не стала спорить. Уже у лифта робот-нянька обернулся и вновь отважился обратиться к капитану:

– Вы так и не ответили на мой вопрос. Как же запасы кислорода? Где мы сможем их пополнить?

– А, ты все об этом… Не волнуйся, старик. Пять минут назад я включил очищающие фильтры. Смерть от удушья твоим воспитанникам не грозит.

Успокоившийся Баюн шагнул в лифт, и кабинка помчалась по прозрачной шахте на нижние уровни «Странника». Василиса, с обиженным лицом стоявшая между Лависсой и Андреем, не знала, что в кабинке установлена скрытая камера и что капитан Крокс пристально разглядывает ее изображение на одном из мониторов рубки.

«Кто я, человек или робот? Голый мозг, заключенный в машину, или мужчина? Имею ли я право добиваться ее любви, или жизнь для меня уже закончилась и все, что мне осталось, – это быть наблюдателем чужого счастья?» – горько размышлял капитан Крокс.

В который раз пират задумался, почему судьбе было угодно, чтобы он встретил Василису уже после того, как стал киборгом? За что она сыграла с ним такую жестокую шутку? Впрочем, счастливчик Крокс должен был еще благодарить свою судьбу. Если бы не та злополучная, многократно проклинаемая вспышка лазера, испепелившая его тело, он давно умер бы от старости или болезни, и его тело в узкой снарядообразной капсуле, вылетев из пушки, отправилось бы блуждать меж звезд.

Это чудо, что робот-хирург Асклепий решился на уникальную операцию, никогда не проводившуюся в истории медицины ни до, ни после этого. Кстати, своим спасением капитан был обязан Грохотуну. У робота-хирурга в программе было строгое запрещение на подобные операции, связанные с помещением мозга человека в киборгизированные корпуса, – но верный Грохотун, видя, что капитан умирает, а хирург бездействует, так встряхнул Асклепия, что тот заискрил и это запрещение стерлось с его процессора вместе с законами робототехники.

Хирург схватился за скальпель, и после нескольких часов сложнейшей операции капитан приобрел тело одного из боевых роботов. Позднее Крокс переменил немало корпусов и испытал многие конструкции, пока его механический корпус не приобрел теперешний вид.

– Как поймаю я сову – оторву ей голову! – вдруг воинственно срифмовал стоявший рядом Грохотун, и Крокс вздрогнул, точно рогатый робот своей дурацкой страшилкой подглядел его мысли.

Лишь мгновение спустя он сообразил, что это всего лишь совпадение, а Грохотун, как обычно, ссорится с попугаем.

Капитан сжал руками виски, отгоняя тяжелые воспоминания, и вновь стал прокладывать курс – занятие, которое он никому больше не доверял. По его расчетам выходило, что, если не разгонять «Странник» до световой скорости, а держаться где-то близко к ее пределам, они доберутся до Оригуса примерно за неделю.

Отдав автопилоту все необходимые распоряжения и заложив в него для перепроверки параметры курса, пират встал и тяжелыми широкими шагами прошелся по рубке.

Попугай и Грохотун, видя, что капитан не в духе, снизили голоса и стали ругаться шепотом.

– Попка – дурак! – шептал рогатый робот.

– От «гения» слышу! – вполголоса парировала хитрая птица.

Тем временем Баюн раздвинул легкие пластиковые створки замораживателя, внутри которого в самовоспроизводящихся контейнерах хранились основные составляющие всякой пищи. На высоком красном баке было объемно оттиснуто «Белки», на втором – «Жиры», на третьем – «Углеводы». Витамины и микроэлементы хранились отдельно.