Рождественское чудо

Она покачала головой.

Он засмеялся:

– Ну, тогда держитесь крепче. Если вы упадете, мне потом вовек не оправдаться перед вашим отцом.

Едва касаясь, она положила руки ему на талию. Тони включил зажигание, и мотоцикл тронулся с места.

Ким крепко сжала мотоцикл ногами и пригнулась вперед.

Холодный влажный воздух бил ей в лицо. Интересно, что подумал бы отец, узнав, что Тони везет его дочь на своем мотоцикле? Девушка опасалась, что отец не одобрил бы этой идеи. И все же он, должно быть, хорошо относится к Тони.

Иначе почему из стольких кандидатур он выбрал К себе в бригаду именно его?

Тони завернул в парк, проехал по аллее и остановился возле замерзшего пруда.

– Приехали, – сказал он, стягивая шлем и кивая на большое деревянное здание. – Здесь раздевалка и прокат снаряжения.

Ким прошла вслед за ним в помещение, и прежде чем она успела что-то сказать. Тони уже взял в прокате коньки.

– Не нужно было этого делать, – строго сказала Ким.

– Чего я не должен был делать?

– Брать для меня коньки.

– Почему? Или вы собирались кататься в этих туфельках? – спросил он, указывая на ее легкие замшевые туфли.

Она так давно жила на юге, что перестала покупать зимнюю обувь. – Я думаю, в коньках вам будет не хуже.

– Ну ладно, – сдалась Ким и, спохватившись, неловко добавила:

– Спасибо, доктор Хофман.

– Тони, – терпеливо поправил он, усаживаясь на лавку. – Пожалуйста, называйте меня Тони. Это мое имя. Я же не называю вас «художница Ким». А кроме того, от вашего «доктор» я начинаю чувствовать себя старым.

– Хм. Старым. Не думаю, чтобы кто-нибудь употреблял этот эпитет по отношению к вам, – улыбнулась Ким.

– О-о? Это почему же? – после некоторого колебания спросил Тони, словно ему не понравился ее ответ.

– Ну, потому что вы стараетесь вести себя как молодой мужчина.

– Неужели? – Его глаза лукаво блеснули. – Я даже не уверен, можно ли это считать комплиментом.

– Вы прекрасно поняли, что я имею в виду – мотоцикл, кожаная куртка и некая аура. У вас, наверное, множество подруг среди старшеклассниц.

– У меня аура школьника? – Он расхохотался. – Я встречался со старшеклассницами только тогда, когда сам учился в школе. Но вы, конечно, мне не верите и, наверное, полагаете, что видите меня насквозь?

Тони встал и начал раскатываться. Потом развернулся лицом к Ким и поехал назад. Ким тоже надела коньки и подошла к краю пруда, не решаясь выйти на лед. Столько лет прошло с тех пор, как она последний раз вставала на коньки! Впрочем, она и тогда чувствовала себя на льду не очень уверенно.

– Я бы не сказала, что полностью разобралась в вашем характере… но, мне кажется, я понимаю ваш тип, – сказала Ким, когда Тони опять приблизился.

– Мой тип! – дурашливо воскликнул он, передразнивая ее.

– Дело в том, что вы – врач, и, я полагаю, это в некоторой степени задержало развитие творческой стороны вашей натуры. Поэтому вы до сих пор поддерживаете имидж трудного подростка – отсюда и мотоцикл, и кожаная куртка. Все это вкупе с тем, что вы никогда не были женаты, работает на образ загадочного одинокого волка с тонкой душевной организацией.

– В самом деле? – с наигранным удивлением спросил он. – Надо будет воспользоваться этой формулировкой, когда у меня появится новая женщина, Я дам ей понять, что женитьба разрушит выстраданный мной образ трудного подростка.

– Все правильно, – сказала Ким.

– Я вижу, вы не решаетесь выйти на лед. Может быть, вы не откажетесь принять мою помощь? – Глаза Тони плутовато блеснули.

Она улыбнулась, заметив этот взгляд, и протянула руку.

– Ну а что еще вы знаете обо мне? – Он обнял ее одной рукой за талию и, притянув к себе, покатился по льду, медленно набирая скорость.

Она помолчала, размышляя.

– Вам нравится музыка в стиле хиппи, вы сочувствуете демократической партии и, как правило, встречаетесь с тремя женщинами одновременно. Вы непредсказуемый и… немножко дикий.

– Нет, да, нет, да, неточно. Что значит «дикий»?

Ким улыбнулась.

– Уж поверьте мне, вы действительно дикий, – сказала она и, оторвавшись от него, поехала к краю пруда. Но мере увеличения скорости росла ее уверенность в своих силах.

– Что вы говорите?! – засмеялся Тони, догоняя ее. – Насчет трех женщин вы ошиблись. Должен вам сказать, что никогда не встречаюсь меньше чем с четырьмя женщинами одновременно. Кстати, близнецами.

Ким засмеялась и, раскинув руки, покатилась вдоль края пруда. Тони катился рядом, и вскоре они уже с легкостью делали повороты, демонстрируя друг другу свое искусство и смеясь как дети. Через некоторое время Ким настолько разошлась, что закружилась на одной ноге и закончила пируэт неуклюжим прыжком.

Тони в восторге зааплодировал.

– Великолепно!

Ким шутливо поклонилась.

– А теперь вы, – сказала она, отъезжая в сторону.

Он покатился вперед. Ким наблюдала, как он набрал скорость, необыкновенно грациозным движением подпрыгнул и, перевернувшись в воздухе, приземлился на одну ногу и покатился дальше.

Она захлопала в ладоши, но вдруг потеряла равновесие и с громким шлепком приземлилась на лед.

Тони в одно мгновение оказался рядом, помог ей встать и начал отряхивать с нее снег.

– Не нужно, все в порядке, – смутилась Ким, оттолкнула его и тут же снова шлепнулась на пятую точку.

На этот раз комизм ситуации был настолько очевиден, что девушка расхохоталась. Она сидела на льду, раскачиваясь взад-вперед, и не могла остановиться. Улыбаясь, Тони поставил ее на ноги и слегка придержал.

– Как вы это делаете? – спросила Ким. – Как вам удается кружиться не падая?

– Это дело практики. Вы бы тоже смогли, если бы подольше тренировались.

– Не думаю, – все еще смеясь, проговорила она. – Для этого потребовалось бы чудо.

Неожиданно она осознала, что он не отпускает ее. Да ей и не хотелось этого. Ким подняла на него глаза.

Между ними пробежала электрическая искра, и они разом перестали улыбаться.

– Теперь мой очередь, – нежно сказал Тони, глядя ей в глаза.

– Какая очередь? – спросила она, нервно сглатывая.

– Та-а-ак… – задумчиво протянул он. – Я бы сказал, что вы прямая противоположность тому, каким должен быть художник. Вы предпочитаете классическую музыку, поддерживаете республиканцев; у вас навязчивая идея, что ваш друг должен быть от вас без ума, и вы не можете встречаться с двумя мужчинами одновременно.

– Да, нет, да, – да, – резюмировала Ким.

– Как видите, у нас значительно больше общего, чем вы думаете. Потому что я тоже люблю классическую музыку. И тоже не встречаюсь с двумя женщинами одновременно.

– А сейчас у, вас есть кто-нибудь? – вдруг услышала она свой вопрос.

Тони покачал головой. Ким отвела глаза, понимая, что выдала себя с головой. Она отметила, что он не поинтересовался, есть ли кто-нибудь у нее. Должно быть. Тони испытывает к ней просто дружеское расположение, а она приняла это за проявление какой-то особой симпатии.

Послышался тихий писк. Тони отстегнул с пояса пейджер и прочитал сообщение.

– Это из больницы, – сказал он, снова став серьезным. – Нам нужно возвращаться.

* * *

Ким оставалась с отцом, пока тот не заснул. Перед уходом она получше подоткнула вокруг него одеяло. По сравнению с вчерашним днем он выглядел несколько лучше, но так же быстро уставал и большую часть времени спал.

Она шла по коридору и думала об отце. Сегодня он попытался немного расспросить ее о том, как она живет, – замужем ли, есть ли у нее дети. Поинтересовался работой и был счастлив узнать, что она преуспела.

Отец и дочь так давно не видели друг друга, что, несмотря на обоюдные старания, испытывали при общении некоторую неловкость. Иногда Ким спрашивала себя, смогут ли их отношения вообще когда-нибудь стать такими же непринужденными, как прежде.

Отбросив мысли об отце и больнице, девушка направилась к стоянке и вдруг заметила, что ступает по снегу. Она подняла голову и замерла в восхищении. Ким так давно не видела снега, что забыла, каким волшебным образом он преображает землю. Застегивая на ходу пальто, она пошла к своей машине, потом остановилась и оглядела стоянку. За углом больницы Тони возился со своим мотоциклом.

– Тони? – позвала она, направляясь к нему.

– Привет, Ким, – откликнулся он. – Только ничего не говорите.

– Чего не говорить?

– Того, что вы сейчас думаете: «Этот парень не придумал ничего лучшего, чем ездить в декабре на мотоцикле».

– Хорошо, – сказала она, с трудом удерживаясь от смеха. – А могу я спросить, не хотите ли вы куда-нибудь прокатиться?

Тони кивнул:

– Если вы хотите прокатить меня, я разрешаю вам говорить.

Ким улыбнулась и повела его к своей машине.

– Вот это да, – сказал он, усаживаясь рядом с ней. – Это действительно настоящий автомобиль.

– Отец ездил на этой машине еще в те времена, когда я училась в школе.

Она включила зажигание.

– Где вы живете? – спросила она, трогая машину с места.

– Недалеко отсюда. Рядом с цирком, на Мичиган-авеню.

– У вас там квартира? – Ким с легкостью вывела машину на дорогу, несмотря на восьмидюймовый слой снега.

– Вы считаете, что я должен жить в многоквартирном доме?

– Ну, я бы сказала да, – ответила она, улыбаясь, – но из вашего вопроса я заключаю, что у вас собственный дом.

Верно?

– Вы очень проницательны, Холмс.

– Благодарю вас, доктор Ватсон… или Хофман, как вам больше нравится.

Он улыбнулся. Дружеской улыбкой, решила она. Но не заинтересованной. Она свернула на Мичиган-авеню.

– Вон тот дом впереди и справа, – сказал он, указывая на двухэтажное здание.

Симпатичное, но без показной роскоши, подумала Ким.

Обычный дом, рассчитанный на семью; совсем не то, что она ожидала увидеть. Ей казалось, что он должен был выбрать себе нечто более оригинальное, бросающееся в глаза.

– Очень симпатичный дом, – сказала она вслух.

– Вообще-то он для меня несколько великоват. Надо бы как следует заняться им, да все руки не доходят.

Ким остановилась напротив дома и, прежде чем он открыл дверцу, выпалила:

– Я хочу извиниться за свой вопрос… ну… сегодня… на льду…

Он положил руку на дверцу и удивленно воззрился на нее.

– Что? А я ведь тоже собрался извиниться перед вами.

– За что? – поразилась Ким.

– Ну… я… чуть не поцеловал вас тогда на Льду.

– Да? – Они не сумела замаскировать радость в своем голосе.

– Я… как бы это… – Тони замялся. – Может быть, вы зайдете ко мне на чашечку кофе или чая? И еще мне хотелось бы услышать ваше мнение об одной вещи Я решил украсить двор к празднику, ну и купил кое-какие украшения Так вот…

Ким посмотрела на часы, делая вид, что раздумывает.

– И еще мне хотелось бы познакомить вас с Джиной.

– С Джиной?

– Это моя собака.

Ким кивнула. Ну конечно. Это всего лишь собака.

– Пожалуй, я зайду, – согласилась она и стала разворачивать машину.

Открыв дверцу машины, Ким увидела, что ей придется пройти несколько ярдов по колено в снегу. И тогда ее легкие туфли – вернее, то, что от них осталось, – расклеятся окончательно. Ну и пусть, решила она. Что Бог ни делает, все к лучшему.

Ким пошла за Тони к дому, стараясь ставить ноги в его следы. Когда он открыл дверь, навстречу им выскочил золотистый ретривер, повиливая хвостом.

– Привет, дорогая, – сказал Тони, наклоняясь к своей любимице. – Познакомься, это Ким.

Ким нагнулась и погладила собаку.

– Она восхитительна.

– Благодарю вас, – сказал Тони и только тут заметил, в каком состоянии находятся туфли Ким. – Они насквозь промокли, – ужаснулся он.

– Ерунда, – ответила она и встала на коврик.

– Давайте-ка их сюда, – распорядился Тони. – Я отнесу их в гардеробную и поставлю на батарею.

Она сбросила туфли.

– И носки давайте.

– Носки?

Он кивнул.

Она стянула носки и отдала их ему, мысленно помолившись, чтобы он не заметил облупившийся красный лак на ногтях.

Тони направился в гардеробную, за ним бежала Джина.

Прислушиваясь к дружеской болтовне Тони с собакой, Ким прошла в комнату, смежную с холлом, и включила свет. За исключением кожаной кушетки возле камина, огромная комната была совершенно пуста.

– Ну как вам тут? Нравится? – услышала она за спиной голос Тони и обернулась. В руках у него были толстые шерстяные носки.

– Впечатляет.

– Я принес вам носки. Наденьте их, пока ваши будут сохнуть, – Спасибо. – Она взяла носки и улыбнулась. – А где Джина?

– Гуляет. По-моему, она немного устала. Я плачу соседским ребятишкам за то, чтобы они приходили и играли с ней в течение дня. Но сегодня она пожаловалась мне, что дети ее утомили.

Ким улыбнулась.

– А о чем я должна была высказать свое мнение?

– Вот об этом. – Он провел ее в комнату напротив и включил свет. Столовая была также пуста, и посреди нее стояли заурядный пластиковый Санта-Клаус и снеговик. Однако вид у Санта-Клауса был не чудаковатый, а скорее жуткий, и на лице его застыла кровожадная ухмылка. Когда же Ким перевела взгляд на снеговика, ей показалось, что его лицо вообще разрисовывали произвольно, в результате чего глаза его только что не пересекались.

Короче говоря, это были самые уродливые, не говоря уж о том, что страшные, рождественские украшения, которые когда-либо видела Ким. Она недоуменно посмотрела на Тони. Ну и вкус у этого молодого человека!

Тони пристально наблюдал за ней, ожидая реакции.

– Прелестно, – произнесла она, постаравшись, чтобы это прозвучало искренно, и стала надевать носки.

– Как вы считаете, они неплохо смотрятся вместе? Или лучше поставить одного у фасада, а второго – на заднем дворе?

Боже, не допусти, чтобы эти чудовища стояли рядом! И одного-то из них слишком много для запоздалого путника.

– Пожалуй, лучше их разделить.

– Решено! – Он рубанул рукой воздух.

Засвистел чайник. Ким выпрямилась и пошла за Тони в кухню.

– Какой чай вы предпочитаете?

– Я? Ну… – протянула девушка, разглядывая обои.

Наверное, они остались от прежних хозяев. По ярко-желтому фону были разбросаны фрукты.

– У меня есть «Яблоко с корицей» и… «Яблоко с корицей». Еще у меня есть немного пива, если это вас интересует.

– Я с удовольствием выпью «Яблоко с корицей».

Она наблюдала, как Тони вытаскивает из чашек пакетики.

Вручив Ким ее чашку, он пошел к двери и впустил с улицы Джину. Собака вбежала в комнату, фыркнула и, оставляя следы от мокрых лап, направилась к своей подстилке и улеглась.

– Что я вам говорил, – сказал Тони. – Дети довели ее до полного изнеможения. Может, перейдем в другую комнату? – предложил он, кивая на дверь. – Я разведу там огонь.

Огонь? Это звучало очень романтично.

– Видите ли, я не смогу задержаться надолго… – начала она, переходя за ним в гостиную.

– Это займет всего минуту. Я не представляю себе жизни без камина и считаю, что он должен быть в доме каждого северянина. В стране, где бывает настоящая зима, не обойтись без тепла живого огня.

Ким присела на, диван и смотрела, как Тони сминает для растопки газеты.

– Давно вы здесь живете? – спросила она, оглядывая пустые стены.

– Не помню. Лет пять или около того.

– Но у вас нет никакой мебели.

Он оглянулся:

– У меня есть кровать. Разве это не мебель?

– А знаете, что говорят про мужчин, у которых нет мебели?

– У меня есть предчувствие, что сейчас я это узнаю.

– Нет кровати, нет обязательств.

– Но у меня есть кровать, – повторил он, разжигая огонь.

– Вы поняли, о чем я говорю. Мужчина, который не хочет связывать себя даже мебелью, тем более не захочет связывать себя какими-либо отношениями.

Тони встал и склонил голову набок, с любопытством разглядывая ее.

– Честно говоря, я впервые слышу это изречение.

Она пожала плечами и сделала небольшой глоток – К вашему сведению, – начал он, облокачиваясь о каминную полку, – у меня нет мебели как раз потому, что у меня были обязательства. И когда мы расстались, она получила мебель.

– О-о? – самым невинным голосом протянула Ким. – Бывшая жена?

Он покачал головой и сел рядом с ней.

– Нет, просто девушка, с которой у меня были серьезные отношения. Мы встречались пять лет, одно время даже жили вместе. А когда расстались, она получила мебель, а я – Джину. В общем, каждый получил то, что хотел.

– О-о, – только и сказала она, глядя на огонь.

– Ну? – сказал Тони, наклоняясь и заглядывая ей в глаза.

– Что?

Он коварно улыбнулся:

– Вы так и остановитесь на этом? Разве вы не собираетесь спросить меня, почему мы расстались?

– Хорошо, доктор, – примирительным тоном сказала Ким. – Так почему вы расстались?

Он пожал плечами:

– Сказать правду, я не знаю почему. Просто так получилось Мы никогда не ссорились, а просто… каждый плыл по течению отдельно от другого. Между нами никогда не проскальзывало., какой-то искры, что ли, вы понимаете, о чем я говорю? И где-то в глубине души я с самого начала знал, что мы никогда не поженимся. Думаю, и она тоже. Теперь я понимаю, что мы были слишком похожи. И, как бы это объяснить… не дополняли друг друга.

– Она тоже была медиком?

Он кивнул:

– Хирургом. И, заметьте, на два года старше меня. – Он отпил глоток чаю, – Это противоречит вашей теории, по которой я встречаюсь с молоденькими девушками. Хотя, – он немного подумал, – должен признаться, что у меня были и более молодые девушки после того, как я расстался с Робин.

– И много у вас их было?

– Не очень Дело в том, что… я весьма дорожу своим временем. У меня его не так много. Поэтому я решил ждать до тех пор, пока не встречу свой идеал.

Ким кивнула Она понимала его В конце концов, она и сама думала так же. И хотя иногда ей бывало грустно оттого, что в выходные дни она оставалась одна, знакомиться с кем-нибудь по объявлению было еще неприятнее.

– А что вы можете рассказать о себе? – спросил Тони. – Вы были замужем? Или, может быть имели близкого друга?

Она покачала головой:

– Я встречалась довольно продолжительное время с одним человеком, но у нас так ничего и не вышло.

– Это очень плохо.

Ким пожала плечами:

– Ну, не настолько уж плохо. Полагаю, мне следовало бы сказать, что только для меня это было серьезно. Для вас это, наверное, обычная ситуация… я понятно говорю?

– И как долго вы встречались?

– Как долго? Не знаю. Долго.

– Позвольте мне задать вам один вопрос: он приглашал вас куда-нибудь в субботу вечером или это просто само собой разумелось?

– Это само собой разумелось.

– Да, это звучит весьма серьезно.

В этот момент Джина с громким лаем вбежала в комнату, и от неожиданности они вздрогнули. Тони засмеялся:

– С ней иногда такое бывает. Без всякой причины.

Ким улыбнулась.

– Что вы думаете насчет собак? – спросил он.

– Вы хотите спросить: люблю ли я их? Или что я думаю о людях, которые держат собак?

– И то и другое.

– Да, я люблю собак и отношусь с уважением к их владельцам. И кстати, присутствие собаки несколько скрашивает отсутствие мебели, – быстро добавила она.

Тони кивнул и ухмыльнулся. Потом восхищенно покачал головой.

– Знаете, вы производите на меня Впечатление женщины очень упрямой и необузданной.

– Наверное, вы Правы. – Ким засмеялась. – Во всяком случае, относительно упрямства. Однако ничего дикого и необузданного во мне нет. Я отношусь к тем людям, которые ложатся спать в девять часов вечера.

– Ровно в девять?

– Да. Каждый вечер. А когда ложитесь вы?

– Я обычно работаю до глубокой ночи.

– Вот видите! Это говорит о том, что вы любите крайности.

– Да Я чередую развлечения следующим образом сегодня гуляю со старшеклассницами, а завтра занимаюсь пересадкой органов. – Он замолчал и посмотрел на нее, как бы решаясь на что-то. – Знаете, Ким, – сказал он наконец, – вообще-то я пригласил вас не для того, чтобы услышать ваше мнение о тех пластиковых чудовищах. – Он кивнул в сторону гостиной, где стояли и таращились в темноту Санта-Клаус и снеговик. – Они предназначаются в качестве шутливого презента одному из больничных администраторов.

Ким с улыбкой посмотрела на него.

– Однако. – продолжал Тони, – на меня произвело большое впечатление то, что вы столь деликатно высказали свое неодобрение.

– Итак, – осторожно подтолкнула его она, – зачем вы меня пригласили?

Он перевел взгляд на огонь в камине.

– Мне хотелось узнать вас поближе. Большинство людей… и особенно женщин, которых мне доводилось встречать, были связаны с больницей. Поэтому для разнообразия мне захотелось провести вечер с художницей.

Ким с чуть заметной иронией проговорила:

– Значит, вам понравилась моя профессия?

Тони покачал головой.

– Мне понравились вы, – мягко сказал он и вздохнул. – Но мне… я… если честно, я немного робею перед вами. Ведь вы – дочь Гарольда Риссона.

– Но я уже совершеннолетняя, хотя и не так давно, конечно.

– Да, но я все равно испытываю некоторую неловкость.

– Как вы, надеюсь, сами понимаете, у нас с отцом разные характеры. – Она отставила чашку. – Ведь мы столько лет прожили врозь.

Тони повернулся к ней и отвел прядь волос; упавшую ей на глаза.

– И все-таки в вас есть что-то дикое.

Она ощутила покалывание в спине. От его взгляда ей захотелось растаять на этом холостяцком кожаном диване. Внезапно Тони наклонился и поцеловал ее. Ким ответила на поцелуй и раздвинула губы. Но когда он попытался положить ее на спину, резко вырвалась и вскочила с дивана.

– Что-то не так? – тихо спросил он.

– Я… я не уверена, что готова к этому… – пробормотала девушка. – Не потому, что между нами ничего нет, – быстро добавила она, ибо не хотела, чтобы Тони подумал, будто она напрашивается на какие-то прочные отношения. Ким понимала. что его интересует только одна-единственная ночь. – Просто на меня сейчас столько всего навалилось… отец и вообще… К тому же я недолго пробуду в городе и не ищу приключений. Я…

Тони приложил палец к ее губам.

– Хорошо, – прошептал он, притягивая ее к себе. – Но вам следует знать, что если бы я искал приключений, то ни за что не выбрал бы для этой цели дочь Гарольда Риссона.

А ведь и правда, подумал Тони. Тогда для чего он пригласил сюда эту девушку, если не ищет минутного удовольствия?

А может быть, но только может быть, он пригласил сюда Ким Риссон потому, что она показалась ему воплощением его несбыточной мечты об идеале?

Тони нежно улыбнулся и медленно отстранился от нее.

– Я знаю, что вам пришлось много пережить за последние дни. Мы можем подождать столько, сколько вы захотите.

Никакой спешки нет.

Если не принимать в расчет тот факт, что она собирается вернуться во Флориду, как только ее отец выйдет из больницы. В действительности у них не было в запасе времени, и оба понимали это. Тони поцеловал ее в лоб и обнял.

– Мне просто нравится быть с вами рядом. – Он наклонился и посмотрел ей в глаза. – Эй, – прошептал он, – чем вы так опечалены?

Ким вздохнула:

– Не знаю. Праздники всегда на меня так действуют, да к тому же за последние недели столько всего произошло…

– Это Рождество будет исключением, – сказал Тони, обнимая ее крепче. – Почему-то я в этом уверен.

* * *

Ким шла по больничному коридору и была готова запеть.

Она чувствовала себя как влюбленный подросток, В комнате для посетителей поставили елку, и некоторые сотрудники из больничного персонала украшали ее. Возможно, мама была права, Рождество действительно волшебное время года.

Конечно, это была волшебная ночь. Они с Тони говорили и говорили, пока не заснули в объятиях друг друга. Она проснулась в четыре часа утра, нашла свои туфли и носки, погладила на прощание Джину и выскользнула из дома.

Постучав в дверь палаты, девушка тихонько вошла. Отец сидел на кровати и, увидев ее, заулыбался:

– Ким!

– Здравствуй, папа. – Она присела на кровать и поцеловала его в щеку. – Ты сегодня хорошо выглядишь.

Он кивнул:

– Сегодня меня переводят из реанимационного отделения.

– Отличная новость, – сказала Ким.

Отец улыбнулся.

– Ким, – начал он, – я вот все думал. Я… ну… я чувствую себя так, словно мне дали еще один шанс. Еще один шанс все исправить.

Ким кивнула.

– Теперь я жалею, что не отвечал на твои письма. Эти письма, что ты посылала мне… они очень много значили для меня, – сказал он, с трудом произнося слова. – Но я никак не мог заставить себя ответить. Если бы я это сделал, наша разлука стала бы слишком реальной. Вместо этого я пытался представить себе, будто ты пишешь мне из летнего лагеря и скоро я увижу тебя…

– Ох, папа, – грустно проговорила Ким, следя за монитором электрокардиографа. Меньше всего ей сейчас хотелось расстроить его. – Мы оба наделали ошибок. Я никогда не осознавала, какого сильного нервного напряжения требует твоя работа. Теперь я знаю, что тебе было нелегко. Но тогда я была ребенком и знала только одно – моего папы нет рядом.

И не могла понять, почему так. Сейчас я понимаю это. – добавила она, вспомнив о маленькой девочке, которая умерла.

О девочке, которую ее отец пытался спасти.

– Я хочу, чтобы ты знала… мне жаль, что я не мог быть с тобой рядом. Но я никогда не переставал любить тебя.

Сморгнув слезы, Ким улыбнулась:

– Я знаю, папа.

Он кивнул, тоже с трудом удерживаясь от слез.

– И я любил твою мать. Она не верила этому, но я действительно ее любил. Только не умел Это доказать.

Ким опустила глаза. Она была не готова обсуждать с ним свою мать.

– Когда вы с мамой уехали, часть меня будто умерла.

Я… так и не смог привыкнуть к этому… – Он посмотрел на нее и вытер слезу.

Ким слабо улыбнулась и сжала его руку.

Гарольд Риссон вздохнул. Устыдившись своей слабости, он посмотрел на часы и внезапно вскрикнул:

– Боже!

– Что? – испугалась Ким.

– Тони Хофман собирался прийти сегодня в восемь утра, – недовольно сказал он.

Ким тоже посмотрела на часы. Половина девятого. Она почувствовала себя немного виноватой, вспомнив, что в гостиной у Тони не было будильника. Наверняка он проспал.

– Его поведению нет оправданий. Он, как обычно, испытывает мое терпение Хочет разозлить меня.

– Не волнуйся, папа, – сказала она, обеспокоенная яростной вспышкой отца. – Я уверена, что у него и в мыслях не было сердить тебя. Он спас тебе жизнь. Какой ему смысл досаждать тебе?

– Да просто так. Все они таковы, эти молодые хирурги. А Тони знает, что его считают хорошим хирургом, и оттого задирает нос. Ну а после того, как он успешно прооперировал самого Гарольда Риссона, его станут превозносить и того пуще. – Отец посмотрел на нее – Ты с ним еще не знакома?

– Да, доктор Гаркави представил нас друг другу, – быстро сказала она.

Они были не просто знакомы, но почему-то ей показалось, что сейчас не время рассказывать отцу об этом неожиданном романе.

Раздался стук в дверь, и в палату заглянул Тони.

– Доброе утро, Гарольд. Ким, – быстро сказал он, увидев ее.

– Доктор… – избегая его взгляда, начала было Ким.

– Вы должны были прийти сюда полчаса назад, – сурово заметил Гарольд Риссон.

– Извините. – Тони взял со стола кардиограмму и стал просматривать ее. – Я задержался.

– Ну конечно, – раздраженно сказал отец Ким.

Девушка встала.

– Я, пожалуй, схожу за кофе. Папа, ты хочешь чего-нибудь?

Ее вопрос, казалось, смягчил отца. Он тепло улыбнулся ей:

– Нет, спасибо, дорогая.

Ким кивнула и пошла к двери.

– Я буду в кафетерии, – сказала она, проходя мимо Тони.

* * *

Ким уже выходила из кафетерия, когда встретила Тони.

Он оглядывал зал и, увидев ее, кинулся навстречу.

– Мисс Риссон, – сказал он, подбегая к ней. – Почему ты не разбудила меня перед уходом? – прошептал он.

– Потому что ты очень крепко спал, – попыталась оправдаться она. – А потом, я же не знала, что у тебя на утро назначена встреча с отцом.

– Ну хорошо, – с серьезным выражением проговорил он. – Когда я объяснил ему, что это ты забыла меня разбудить, он все понял и простил меня.

– Что? – встревожилась Ким.

Тони улыбнулся и церемонно взял ее под руку.

– Подозреваю, что ты не сказала отцу, с кем провела эту ночь.

– Как-то к слову не пришлось.

– Хм, – пробормотал он, оглядываясь по сторонам Они поравнялись с бельевой комнатой, и Тони, приоткрыв дверь и убедившись, что там никого нет, предложил.

– Зайдем на минутку! – Потом втянул ее в помещение, захлопнул дверь и начал страстно целовать.

Она откинулась назад, чтобы сказать.

– Я чувствую себя школьницей, уединившейся с приятелем в мальчишеском туалете.

– М-да? – сказал он, дразня языком ее ухо – И как часто ты там уединялась, маленькая дикарка?

– Практически никогда Но мне всегда казалось, что это было бы здорово.

Тони оттянул ворот ее свитера и начал покрывать ее шею быстрыми легкими поцелуями.

– Я увижу тебя сегодня вечером? – Прошептал он, при подняв голову.

Ким выгнула шею и закрыла глаза.

– Вторая встреча? Мне льстит, что ты тратишь на меня свое драгоценное время, – поддразнила его она.