Любовницы

За заботами о будущем не следует забывать о настоящем. Но еще хуже, когда за заботами о настоящем упускаешь из виду будущее.

Настоящее больше не связано со швейной мастерской, настоящее связано с любовью к Эриху, и любви этой достанет на все предстоящее будущее.

И поскольку любовь как раз и является истинной жизнью, то ненастоящую жизнь Паулы нужно изменить так, что она станет настоящей и наполнится любовью. Делается это вот как:

— Слушай, Эрих, ты ведь не раз видел в кино, что между необычными людьми возникают необычные отношения, например необычная любовь. Давай будем необычными и посмотрим, что из этого выйдет. Ведь все люди вокруг — обычные, они только и знают, что вкалывать да вкалывать. Мы с тобой необычные, хотя мы тоже вкалываем без устали, но ведь мы при этом любим друг друга. Нам нечего больше искать необычное, мы им уже обладаем. Это — наша любовь.

Она ведь приходит всего один раз в жизни.

Если не ухватиться за нее покрепче, то на всю жизнь останешься несчастным. Ведь, к примеру, любимая или любимый могут исчезнуть, затеряться в чужом краю. Любовь — исключение в обычной жизни, в которой только и знаешь, что работу или дом.

Больше ведь у нас ничего нет.

Зато у нас есть любовь! Не упусти свое счастье!

Эрих, впрочем, как всегда, думает о распределительной головке, о карбюраторе и выхлопной трубе, которые ему самому все равно не разобрать, а потом, без перехода, хотя это дается нелегко, Эрих размышляет об общем и целом: о корпусе, о рулевом управлении, о езде.

Паула же мечтает сразу за двоих и рисует в воображении новые картины. Речь теперь идет не о любви и не о том, что в результате любви творится в теле и как оно изменяется. Она мечтает о новой квартире, о детях, о гостях, приглашенных на чашку кофе, о том, чтобы ПОКАЗАТЬ ДРУГИМ, как надо жить.

Иногда (правда, очень редко) Эрих думает о том, как сложно и запутанно все, что пишут о прошлой войне. Там много чего происходило, поди разберись сейчас, что к чему. Дыхание прошлого овевает Эриха. О женщинах Эрих думает редко.

Он никогда не думает о Пауле, зачем, если она и так рядом.

Паула мечтает о сыночке с нежной розовой кожицей. Паула мечтает о белоснежной палате в родильном доме. Паула думает о своей прежней семье, которой в новой Паулиной жизни отыщется местечко разве что в палате родильного дома, когда они заявятся навестить ее, разодевшись во все праздничное. Самые сладкие мечты Паулы связаны с моментом, когда ее семья пожалеет о побоях, которые доставались Пауле в ее плохой жизни.

А уж если бы кто стал ее там фотографировать, то семье в полном составе придется убраться из палаты. А потом Эрих передаст ей букет красных роз, и уже не в мечтах и не во сне, а наяву.

Разумеется, все будут завидовать и поздравлять.

Итак, мы могли убедиться, что между настоящим и будущим Паулы и Эриха, равно как и между их настоящим, у каждого своим, и их мечтами о будущем, такими непохожими друг на друга, существует громадное различие. Еще большее различие существует между Паулиным настоящим и Эриховым будущим, равно как и между Эриховым настоящим и будущим Паулы.

Каким образом удастся совместить друг с другом эти события мировой важности?

Тут начало трудной задачи, с которой один из них должен справиться, а другой лишь пожнет плоды. Тут начало трудной задачи, с которой должен справиться другой, а один из них лишь пожнет плоды. Ведь в данном случае не может быть и речи, чтобы с трудной задачей справились оба, чтобы потом вместе пожинать плоды.

Слишком по-разному смотрят они на жизнь, слишком неравномерно распределены достоинства и недостатки, слишком выгодна позиция Эриха благодаря его физическим достоинствам и тому, что он — мужчина. В основе всего — мускулы Эриха и его смазливая внешность, до которых столь падки женщины. А уж выбирать-то придется ему.

Эрих похож на Паулина отца, да и на ее брата, и на шурина тоже. Он будет драться и напиваться, хотя пока этого еще не делал, поскольку пока что другие его колотят. Но уж если появится такая возможность, жена, к примеру, о чем он, впрочем, еще не думал, тут уж он себя покажет.

Колотить других — сплошное удовольствие, хотя Эрих пока этого еще не знает.

У Паулы все иначе. Пауле приходится выносить все последствия своей невзрачной внешности и того, что она — женщина. О Пауле не говорят, что у нее привлекательная внешность, а у женщины таковая должна быть, о Пауле говорят, что она — чистюля.

Чистота и порядок могут придать женщине некоторую ценность, но так бывает далеко не всегда.

Швейная мастерская ей теперь не нужна, ей нет здесь места, да и вообще не было, и скоро Паула о ней навсегда забудет; мастерская больше ничего не значит по сравнению с жизнью и любовью, в мастерской нет никакого смысла, она не заменит мужа и не подготовит женщину к замужеству, она женщине вовсе не нужна, если у нее уже есть муж, а если женщине нужен муж, мастерская тут не поможет. Швейная мастерская тебя не ОСЧАСТЛИВИТ, на это способен только муж.

Паула не будет значить для мужчины больше, если она станет учиться на портниху. А вот если она будет следить за собой, то ценность ее повысится, она станет почти что привлекательной, а это необходимое условие, чтобы тебя полюбили.

Швейная мастерская принесла бы Пауле некоторое удовольствие, но действительность слишком сурова.

Мужественный облик Эриха, его привлекательная внешность и зарплата лесоруба — по сравнению с женской слабостью и невзрачностью Паулы, но и — с ее любовью к чистоте и порядку. И по сравнению с ученической зарплатой Паулы. Любовь Эриха к всевозможным моторам по сравнению с любовью Паулы к Эриху. Любовь Эриха к спиртному по сравнению с любовью Паулы к Эриху. Эрих любит выпить, а Паула любит Эриха. Эрих любит читать о героях второй мировой, а Паула любит Эриха. Эрих любит быстрые мотоциклы и спортивные автомобили, а Паула любит Эриха и мечтает о собственном домике. Эрих предпочитает быструю езду, а Паула предпочитает Эриха и жизнь. Одно от другого для Паулы неотделимо. Жизнь есть Эрих.

На прогулке Бригитта всегда начеку

С демонстративной нежностью Бригитта держит Хайнца за руку. Она улучает каждую свободную минутку, не занятую работой, чтобы (пусть все видят! ) взять Хайнца за руку. Иногда ей часами приходится дожидаться счастливого момента, почти бегом поспешая за Хайнцем, чтобы держаться рядом с ним. Но уж потом, когда наконец выпадет шанс, она крепко держится за руку, ну разве что эту руку не целует.

Держать его за руку важно особенно тогда, когда на горизонте появляются другие женщины, представляющие собой материализованную опасность. Ее маленькая ручка робко прокрадывается в большую руку Хайнца, и она принимается щебетать о погоде, о положении в мире, или о еде, или о природе Порой Хайнц ведет себя так, словно он и Бригитта — не одно целое. Но ведь это не так! «Разве все эти женщины не видят, что мы на самом деле одно целое, мы слиты нераздельно?» — удивляется про себя Бригитта, если посторонние женщины разглядывают Хайнца, словно нечто самостоятельное, имеющее свое тело и собственную душу.

А уж если эти женщины смотрят на Хайнца в надежде заполучить его, хотя он уже принадлежит ей, Бригитте, то они глубоко заблуждаются и зря тратят время. Каждому свое.

Выходные без Хайнца — вовсе не выходные.

А работа без Хайнца полна опасностей для Хайнца и для Бригитты. Работа без Хайнца только и значит, что препятствие на пути к нему.

Трудно вообразить, насколько сильной может быть ненависть. Бригитте стоит только взглянуть на Хайнца, как ненависть в ней снова просыпается.

Среди прочего Бригитта ненавидит Хайнца еще и потому, что его тело хочет иметь Бригитту именно тогда, когда Бригитте хочется открыть ему душу и поболтать о маленьком домике и садике, который у них будет. Аккурат в тот момент, когда Бригитте хочется выплеснуть наружу все, что у нее на душе, всю эту муть, состоящую из мечтаний о счастье, о будущем, об уходе за грудным ребенком и о стиральных машинах, Хайнц ведет себя так, словно у него весь мозг из головы переместился в половой член.

Неужели Хайнц видит в Бригитте только желанное тело, а не все то многообразие, которое в ней таится?

Бригитте пришлось уже прибегать к войнам и международным кризисам, чтобы объяснять, что одному человеку нужен другой, который его поддержит. «Бог мой, как я его за это ненавижу», — думает Бригитта.

Хайнц радуется, что у него есть теперь человек, с которым он может трахаться. Едва завидев этого человека, Бригитту, Хайнц сразу начинает расстегивать брюки и занимает исходную позицию. И покуда Бригитта втолковывает Хайнцу, что любит его и испытывает нечто вроде уважения к его профессиональным успехам, покуда она излагает свои соображения о любви и взаимоуважении, о свадьбе и об отделке дома, она и оглянуться не успевает, как трахалыцик Хайнц уже прилип к ее телу, словно медицинская пиявка.

Хайнц старательно работает своим поршнем.

Мать советует Бригитте не отпускать Хайнца.

Но как раз сейчас, когда в Бригитте все внутренности переворачиваются, ее не отпускает Хайнц, крепко вцепившись в нее, выдыхая гниловатый запах (у него плохие зубы) прямо в чуткие ноздри Гитти, разбрызгивая капельки слюны по векам, зажмуренным от отвращения. Да, Хайнц снова к ней пришел, пришел со всеми своими запросами и желаниями, которые всегда при нем.

Мама ушла в кино, и вот появляется Хайнц, и его член снова нацелен на Бригитту.

Бригитта мечтает порой, чтобы член у Хайнца свернулся колечком, вот бы Хайнц с ним помучился! Но пока мучиться приходится Бригитте. Бригитте и в голову не приходит сказать: «Оставь меня в покое».

Бригитта знает: вокруг столько женщин, которые рады будут присвоить чужое, присвоить Бригиттино будущее.

Вот Бригитте и приходится становиться придатком Хайнцева тела, его частью.

Стоит Хайнцу только войти в дом, как он сразу метит на тахту. Он еще и свитер не успеет толком стянуть, как рыбкой ныряет в нее. И Бригитте остается только принять удар урагана на себя, всем телом.

Пожалуй, при такой прыти и натиске Хайнц однажды прошьет Бригитту насквозь и вонзится в стенку. Сегодня же прыти и натиска у Хайнца как раз столько, чтобы ловко и сильно вставить Бригитте как следует. Хайнц гордится своей силой и меткостью. Бригитта молча терпит боль.

Бригитта не осмеливается даже заикнуться о том, что хочет есть или пить. Если Хайнцу после всего захочется есть, то захочется есть и Бригитте, ведь они — одно тело со всеми вытекающими последствиями.

Какое приятное положение для двух молодых людей.

Бригитта пылает ненавистью к Хайнцу.

Во время одной из интимных ситуаций, которых так жаждет Хайнц, не задумываясь о том, насколько отвратительны они могут быть для Бригитты, она вдруг начинает фантазировать, что было бы, если бы вместо своей мохнатки она подставила Хайнцу мешочек, набитый длинными иголками и колючками, а Хайнц, словно заяц, прыг туда! и пошло-поехало, и давай тыкаться своим концом в колючки да иголки! Тут уж ему было бы не до удовольствия, тут бы уж он беспомощно задрыгал ногами!

Представив себе это, Бригитта неожиданно начинает хихикать.

Хайнцу невдомек, почему Бригитте смешно, когда он обрушивается на нее, как природная катастрофа, как солнечное затмение.

Бригитта не намерена его разочаровывать.

Бригитта издает громкие стоны, способные разжалобить камень. Она стонет под воздействием природной силы.

Она ничего не чувствует, кроме странного и неприятного ерзанья внутри. Бригитта чувствует, как у нее внутри ерзает любовь.

И Хайнц издает стоны, чтобы Бригитта поняла, как он для нее старается и сколько в нем силы.

Стоны Хайнца говорят о его силе, но молчат о любви.

В любви Хайнц шуток не понимает, а уж тем более в силе.

Если хочешь открыть собственное дело, то можешь рассчитывать только на себя самого, ну в крайнем случае на кого-нибудь, кто поможет с начальным капиталом.

И Бригитта не понимает шуток в любви. Это самое серьезное из дел, которыми ей нужно заниматься, чтобы позаботиться о собственном дельце, ведь начального капитала у нее и в помине нет.

Бригитта и Хайнц стонут от любви на два голоса. Бригитта при этом переживает в теле неприятные ощущения, а Хайнц — приятные.

Бригитта ценит свое тело как средство для достижения высшей цели.

Хайнц очень высоко ценит свое тело, выше всего остального, кроме, пожалуй, своих профессиональных успехов. И хорошей жратвы!

Хайнцу их близость доставляет удовольствие, хотя шуточек он не понимает.

Бригитта от их близости не получает ничего, кроме призрачных, но сладких надежд. А еще у Бригитты есть одна сладкая штучка между ног. И Бригитта ее использует. Сладкая штучка жадно ловит губами молодого предпринимателя.

Телесное слияние Бригитты и Хайнца идет полным ходом. Бригитта говорит:

— С тобой так сладко, что я готова умереть.

Хайнц очень гордится, когда слышит такое. Он часто повторяет Бригиттины слова в компании своих дружков.

— С тобой так сладко, Хайнц, что я готова умереть. А вот на своей работе мне умирать неохота, Хайнц, уж если и умирать, то лучше до начала работы.

Что предпочитает Паула

Паула предпочитает жизнь и Эриха. И то и другое для Паулы неразрывно связано. Стало быть, вперед, к жизни и к Эриху!

Но Эрих наконец-то покидает чистенькую кухню в доме Паулиных родителей, и в душе у него — сплошные моторы, а в животе — кекс и водка, в голове же совершенно пусто, ведь он передал через Паулу все, о чем его просили передать. В голове у него не застряло ничего, что было бы связано с Паулой, с живым человеком, так, смутное воспоминание о женщине, которая делала для него то, что делают для него другие женщины: она покормила его, да, покормила, покормила и хлопотала вокруг него, как вокруг монумента, перед которым ставят цветы в корзинах. Ничего о Пауле в его памяти не застряло, а вот результат ее забот налицо: в животе приятное тепло от выпитой водки, и в нем же, в животе, приятное чувство сытости от съеденного кекса. Да и кофе был неплохой, настоящий, в зернах.

Все эти ощущения для Эриха никак не связаны с тем, чем он обычно занимается летом с приезжающими сюда на отдых горожанками. Уж они-то для него более реальные, живые люди, ведь они постоянно принимают в жизни самостоятельные решения, ну, положим, такие: поедем сегодня к водопаду или в горы, пойдем танцевать или играть в кегли. От такой свободы и самостоятельности у Эриха даже дух захватывает.

Эти дачницы — женщины совсем иного рода, а может, они-то только и есть женщины, а мать и Паула вовсе никакие не женщины, или наоборот, стало быть, женщины совсем иного сорта, которые не суют тебе в карман мелочь на мороженое, не заботятся о тебе, наоборот, им хочется, чтобы им как следует кое-что засунули, а денег у них у самих достаточно, но вот жениться на таких нельзя, как болтают в деревне.

А женщины, на которых женятся, ведут себя по-иному: они дают засунуть только после свадьбы, правда, мало кто из них продержится без этого так долго, до победного конца. Вот и думает себе Эрих о женщинах того и этого сорта, если он вообще думает о женщинах, что он делает лишь в одном случае — когда у него возникает определенная потребность, которую одним думанием не удовлетворишь. Стало быть, Эрих думает о женщинах, которые для него вовсе и не женщины, хотя бы взять его бесполую мамашу, и которые все подают ему жратву да выпивку. Он думает и о женщинах, которые тоже вовсе и не женщины, ведь на них ему жениться нельзя, они этим самым занимаются со всеми подряд без всякой любви или свадьбы, да и куда им следить за чистотой и порядком во всем доме.

Правда, собственный дом не у всякого есть.

Правда, Эриху все равно, та женщина или эта, или вовсе никакая.

Эрих о женщинах вообще не думает, а если и да, то о женщинах, которые таковыми не являются. Поэтому женщины для Эриха не существуют, поскольку женщины, которых он знает, на самом-то деле вовсе и не женщины.

Эрих ощущает то, что женщины для него делают, но самих женщин он не чувствует. Вот поэтому, да еще по многим причинам, Эрих думает об одних машинах да моторах.

Вот поэтому, да еще по многим причинам, Паула в эту минуту думает об Эрихе, о том, как стать его женой, что будет нелегко, но что все же возможно. Бегут дни, и швейная мастерская, потерявшая, по непонятным причинам, прежнюю притягательность, ставшая для Паулы в тягость, оскорблено разражается стенаниями: «Слушай, Паула, если ты не начнешь стараться больше, чем стараешься сейчас, то я не смогу тебе гарантировать хорошее будущее, как обещала поначалу. Ты и сама не заметишь, как я перестану играть в твоей жизни хоть малюсенькую роль».

Но Паула толком не слышит, о чем говорит ей добрая швейная мастерская.

Хоть Паула и продолжает в нее ходить, она мечтает о распрекрасном будущем, которое с Эрихом у нее наступит совсем скоро, а просто прекрасное будущее, которое обещает мастерская, наступит только через два года, когда Паула выучится. Да ведь распрекрасное будущее может начаться прямо завтра! Паула, будь готова в любой момент.

Ведь распрекрасное будущее прекрасней просто прекрасного!

Лучше всего связать свое счастье с другим человеком, чем рассчитывать на себя саму, ведь так уже поступали мать, бабушка, сестры, они искали счастье в другом человеке, но так его и не нашли. Лучше всего связать свое счастье с другим человеком и получить его, чем самой добиваться счастья. Бывает, счастье и не приходит, а там, глядишь, и молодость прошла.

Как стать для Эриха женой, женщиной, в которой бы он увидел женщину?

Побоку тесьму, долой петли для пуговиц, долой ажурную, прямую и кривую строчки. А если и не насовсем долой, то хоть заниматься этим спустя рукава.

Эрих косит траву для скотины.

Эрих косит траву для скотины.

Он косит траву в стотысячный раз. Он работает лесорубом, но косить траву для скотины — его всегдашняя обязанность, наряду со многими другими. Косить траву для скотины, чистить коровник, вывозить навоз на луга, косить траву для скотины, еще и еще раз косить траву для скотины. Да мало ли что еще!

Паула наведывается к Эриховой мамаше и к ее близким, собственно, это все люди, близкие к Эриху, все вращается вокруг Эриха, центра событий, который сейчас косит траву для скотины, словно он занят этим каждый божий день.

— Здравствуйте, моя мама просила передать вам вот этот пирог. Кушайте на здоровье!

Эрихова мамаша приходит в изумление, ведь где это видано, чтобы кто-нибудь от своего для других хоть кусочек добровольно отщипнул. Такого здесь не заведено, здесь каждый пытается что-нибудь себе урвать, не желая ничего отдавать взамен, урвать как можно больше, и лучше всего — задарма. А поскольку всякому известно, что за просто так НЕ заработаешь ничего, даже тяжелой болезни, то Эрихова мамаша приходит в изумление от неожиданно и за просто так свалившегося прямо в дом пирога.

— Большое спасибо. Передавай матери большой привет.

И поскольку, как уже сказано, шанс получить что-нибудь в подарок составляет один к миллиону, то Эрихова мамаша начинает прикидывать, что к чему. Что эта девчонка хочет получить взамен? Что же у нас такое ценное есть, о чем она хотя бы на секунду вообразила, что мы ей это сможем отдать, что она это получит? Должно быть, что-то такое, что хоть ненамного, но все же дороже ее пирога, ведь всегда рассчитываешь получить больше, чем вкладываешь. Ведь не может же она всерьез себе вообразить, что мы хоть какую мелочь, вплоть до грязи из-под ногтей, раздарим за просто так. Ведь самое большее, на что она может со своим пирогом рассчитывать, — это кусок жирной грудинки. Тот, что попостнее, мы и сами съедим. А ведь она ни слова не сказала, что не прочь получить взамен кусок грудинки, или несколько яиц, или стакан сливового компота. Не взбредет же ей в голову клянчить варенье, которое мы сами варили? Нет уж, ей тогда придется таскать нам пироги до посинения! Как вспомню, сколько сил ушло на это варенье! Пусть она сама его для себя сварит!

Паула берет судьбу в собственные руки. В награду она получает пока только неблагодарность, недоверие и непонимание.

И все же Паула проявляет максимальную активность. Она собирает цветы, пока они еще цветут, даже чуточку раньше, они распустятся потом, в комнате, в стеклянной банке или в миленькой фарфоровой вазе. И удовольствие от них только тебе самой или приятным гостям.

Наконец наступает день, когда становится ясно, что варенье здесь ни при чем. Если бы речь шла о варенье, Паула бы заикнулась о нем после восьмого куска пирога. Она ведь не совсем дура и не собирается притащить десять кусков в обмен на банку варенья, ведь за банку варенья и восьми кусков достаточно.

Чего же этой Пауле надобно, на что она глаз положила? Эрих снова косит траву для скотины.

— Можно, я тебе помогу носить траву? — спрашивает Паула. Она одета не для черной работы, в этом платье впору в церковь ходить. Но в церковь она вообще не ходит, потому что туда не ходят ее родители — какой от церкви прок? Эрих рассматривает Паулу, как рассматривают безвредного жучка, которого вовсе не обязательно давить каблуком, если ты в хорошем настроении. Эрих смотрит на Паулу без всякой злобы. Он и смотрит на нее, и не смотрит.

— Зазеленишь все платье, — говорит он, — выглядишь будто в церковь собралась. Разоделась так, что хоть сейчас ступай в церковь.

— Нет, я тебе помогу, Эрих, тебе ведь все время приходится делать тяжелую работу!

— Да, работенка нелегкая, но здорово, что работаешь на свежем, чистом воздухе. На этих самых фабриках я бы сдох от этого самого душного, грязного воздуха, а там даже женщины работают, они-то послабее нас будут, — отвечает Эрих.

— Ты прав, — откликается на его слова Паула, и в их разговоре звучит новая нотка, нотка взаимопонимания. — Работа на свежем воздухе много здоровей, чем работа на фабрике, я об этом где-то читала.

Эрих об этом не читал. Он читает одни брошюрки из серии о героических солдатских подвигах во вторую мировую войну. Однако и Эрих уже где-то слышал, что работа на свежем воздухе здоровей и чище.

— Ты прав, — говорит Паула, — от работы на свежем воздухе и сил, и здоровья прибавляется, и румянец на щеках есть. А ты ведь очень сильный, Эрих. И такой здоровый.

Это был первый настоящий разговор Эриха с Паулой, разговор, когда один что-то говорит, а другой ему отвечает, и оба говорят об одном. В это мгновение в Эрихе зарождается мысль, что Паула, пожалуй, такой же человек, как и он, Эрих.

Эрих бегло ухватил суть проблемы.

Что касается его мамаши, тут Эриху в суть проблемы не вникнуть. Он знает только, что она вечно чем-то занята: готовка, уборка, ругань, угрозы, уборка и снова готовка.

Паула откликнулась на слова, сказанные Эрихом.

Эрих увидел прямое следствие своих действий.

За это Пауле позволено помочь Эриху нести корзину с травой.

Вот тот момент, когда Эрих и Паула в первый раз что-то делают вместе, а именно несут корзину с травой для скотины.

Когда в будущем Эрих и Паула станут делать что-то вместе, они будут запираться на замок или уходить в лес.

В будущем никто не должен видеть, как они делают что-то вместе.

В будущем они станут дополнять друг друга, к примеру Эрих будет бить Паулу, а она — сносить побои, или Эрих заболеет, а Паула будет за ним ухаживать, или они вместе будут пилить дрова, или Паула будет готовить, а Эрих — есть.

В народе о таких, как Паула, любят перекинуться острым и веселым словцом. Итог у этих шуточек примерно таков, что, дескать, хоть и дуры — бабы, но без них жизнь не мила.

Ведь без них жизнь не мила.

Есть в этих шутках и про мужчин: мужики хоть и грубияны, и пройдохи, и тертые калачи, но и без них жизнь не мила.

Ведь и без них жизнь не мила.

Эрихова мамаша как раз начинает соображать, что тут за дела с корзиной для травы. На сей раз выходит быстрее, хотя мозги у Эриховой мамаши натренированы слабо.

Не нужны Пауле ни масло, ни сыр, ни молоко, ни даже вино или варенье. Пауле нужен тот, кто участвует в добывании этих продуктов, участвует своей зарплатой или своими мускулами, Эрих, стало быть, ей нужен.

Ведь без них и жизнь не мила!

«НЕТ! » — думает про себя Эрихова мамаша.

Однажды Бригитта и Хайнц

Хайнц привычным жестом расстегнул молнию на платье у Бригитты и неожиданно увидел ее голую спину при дневном освещении.

— Не такая уж у тебя красивая спина, чтобы подставлять ее свету, — замечает Хайнц вслух.

И все же он, польщенный ее всегдашним, хоть и бесполезным усердием, берет ее с собой. На его машине они едут на садовый участок, принадлежащий родителям.

Если у тебя есть дачный домик с участком, это уже очень немало, но и стремиться есть к чему — к настоящему собственному дому на одну или на две семьи. Как бы ни был мал садовый домик, он — хороший трамплин для Хайнца, чтобы подняться выше. Не надо предполагать, позволив Господу Богу располагать твоей судьбой; пусть предполагают другие, а располагать должен ты сам.

Папа с мамой знают, что для их сыночка полезно и хорошо. Они рады тому, что в их домике появляется Сузи, ученица женской гимназии.

Сузи появляется, как слон в посудной лавке, и угрожает разрушить будущее Бригитты, которое еще не наступило, но обязательно наступит.

Сузи — тонкая штучка, а Бригитта — вовсе нет.

Их и сравнивать нельзя. Невозможно. Нравиться должна либо одна, либо другая. Хайнцу решать.

Эта ему больше по душе, чем другая.

Если он сделает выбор в пользу утонченной гимназисточки Сузи, родители для женитьбы дадут ему начальный капитал, все свои сбережения за всю жизнь. Сумма небольшая, но само по себе это здорово.

Бригитта ходит на фабрику, работает там на сдельной оплате. Сузи ходит в женскую гимназию и без ума от уроков по домоводству.

Сузи — настоящая маленькая женщина со всеми маленькими изъянами и слабостями, которые есть у женщины и которые ей старательно и скрупулезно передала по наследству мать.

Изъянов и слабостей этих предостаточно. Едва Сюзанна появляется, она сразу начинает рассказывать о кулинарных рецептах. Она вращается в мире, где разговоры о кулинарных рецептах — обычное дело. Сегодня, например, она говорит, что приготовленные в последний раз миндальные пирожные выглядели неплохо, но вкус у них был отвратительный. Но папочка все же их попробовал, чтобы не обидеть доченьку, ведь она так гордится своим кулинарным искусством. Она так старалась, даже смазала пирожные яичным белком, чтобы придать им приятный блеск, и теперь они выглядят красиво, но вкус у них ужасный, тьфу. И старший брат прохаживается насчет пирожных в привычном ему гимназическом стиле, где слово «дерьмо» — не такая уж редкость. И Бригитта все время, пока Сузи рассказывает, ощущает во рту привкус дерьма. Выплюнь это дерьмо, Бригитта, не то задохнешься!

— Папочка сказал, чтобы я продолжала совершенствоваться. Ведь вот вчера клецки выглядели ужасно, но на вкус были бесподобные, словно приготовленные настоящей маленькой хозяйкой. А потом мой папа сказал, — трещит Сузи, поглядывая на Хайнца, который расположился в шезлонге, — он сказал, что я уже настоящая маленькая хозяйка, и что с миндальными пирожными надо обходиться аккуратнее, и что я все же еще маленькая девочка, маленькая папина дочка, и он меня накажет. Сегодня вечером ни ногой из дому. Мы вместе будем учиться готовить, и тогда я, он сказал, еще на шаг приближусь к настоящей хозяйке.

Конец текста.

Хайнцевы родители наперегонки лучатся радостью. Наконец-то проблески на горизонте! Семья Сузи прямо-таки беременна завидным будущим: один сын в гимназии, другой — так и вовсе в университете! Надеемся, что наш Хайнц в грязь лицом не ударит. Уж мы-то старались для него, помогли устроиться на солидную учебу, привили мечту о собственном дельце.

Они познакомились на пляже, где все знакомятся со всеми, где соприкасаются друг с другом люди разных интересов, взглядов и классов.

Сузи — человек с интересами. Она интересуется книжками и кино. Ее интересуют все, кто интересуется теми же или похожими книжками и фильмами. Вместе можно обсудить достоинства прочитанных книжек и просмотренных фильмов, выбирать из них лучшие. Сузи интересуется всем, что на нее похоже, всем, чем она сама уже является. Выбрать между двумя разными фильмами, оба из которых хочется посмотреть, для нее почти неразрешимая задача. Возникает такое чувство, что ты в центре мира, что все вращается вокруг тебя.

Сузи очень интересуется кулинарией. Что тут возразишь, кулинария — дело хорошее и важное. И не только для Сузи, но и для остального человечества, с отдельными представителями которого она порой пускается в разговоры.

Сузи может себе позволить пускаться в разговоры, ведь у нее есть кругозор.

Если ее спрашивают: белое или черное? — она обычно отвечает: посередке. И смеется так умилительно.

Мама Сузи тоже где-то посередке. Так надежнее всего, не слишком высовываешься и не слишком отстаешь. Когда ты посередке, на тебя не слишком давят, как на тех, кто внизу, и тебе не приходится делать все первому, как тем, кто наверху.

Женская гимназия — самое подходящее место.

И мужа надо выбирать подходящего. Надежный муж должен быть тебе ровней, а то и получше тебя. Муж, который ниже твоего уровня, надежным быть не может. Сузи уверена, что ее уровень очень высок.

Сузи сразу расставила по полочкам все, что попало в поле ее зрения.

Сузи научилась этому у своей матери, дни напролет только и занятой тем, чтобы оценивать, измерять, взвешивать и подсчитывать. Результат налицо: ниже уровня. Приговор суровый и окончательный.

И все же для такой любознательной девушки, как Сюзанна, интересно понаблюдать за собравшимися здесь в одну кучу людьми, которые много ниже ее уровня и которые столь похожи друг на друга, что почти неразличимы.

Сузи измеряет их и взвешивает, очень женственно потягиваясь в шезлонге. Сузи уже не маленькая девочка. Это особенно заметно, когда она потягивается в шезлонге.

Сузи снисходительна к Бригитте. Она снисходит даже до того, чтобы посвятить Бригитту в тайны своего кулинарного искусства, но в ответ пожинает неблагодарность и непонимание. Слегка расстроившись, Сузи снова умолкает. Какая жалость, а ведь денек такой отличный и ясный.