Рыцарь дорог - Рыцарь дорог

Эльхан Аскеров

Рыцарь дорог

Кто знает, что ждёт нас или наших детей, когда к власти придут те, для кого чужие боль и страдания только пустой звук…

Это всё-таки случилось. Те, кто стоял у рулей и кнопок, сумели развязать самую страшную войну. Войну, уничтожившую города и континенты, народы и расы.

Те, кто смог чудом выжить в этом ядерном аду, приспосабливались каждый по-своему. Более сильные и агрессивные сбивались в банды, признававшие только силу и оружие. Дикие, так их называли все, кто пытался создать хоть какое-то подобие оседлой жизни.

Те, кто не мог или не хотел ожесточаться, собирались в большие группы и пытались работать, стараясь прокормить себя и своих близких. Но и те и другие больше всего ценили людей, способных оживить довоенные машины и механизмы. Умевших найти общий язык с железом, памятью и останками некогда могучей цивилизации. Любой, сохранивший хоть какую-то крупицу знаний, был почти божеством, ибо и те и другие умели ценить силу и скорость машин. Техники, помогавшей пахать и убирать, нападать и защищаться.

Такие люди жили обособленно, и любой мог прийти к ним за помощью. Их земля, место, где они жили, считалось неприкосновенным, и горе тем, кто нарушит этот запрет. Подобные уничтожались, как муты, которые во множестве появлялись из зон.

Так назывались радиоактивные очаги, по которым были нанесены первые удары. Прицельные и самые сильные. Находились смельчаки, ходившие в зоны группами. Копатели. Те, кто готов был рискнуть и постараться достать что-то ценное, оставшееся после этого кошмара.

Так, постепенно, те, кто выжил после этого ядерного ада, стали делиться на несколько кланов.

Самые сильные и жестокие. Железные волки. В основном молодые, они объединялись в банды, доставали оружие и отвоёвывали себе территорию, с которой собирали дань.

Репоеды. Те, кто хотел просто жить, не ища неприятностей и избегая ссор с волками, промышляя искательством и крестьянством.

Вольные охотники. Самые отчаянные сорвиголовы. Одиночки, ищущие приключений, но слишком умные и гордые, чтобы примкнуть к волкам. С этими рисковали связываться не всякие. Слишком хорошо они умели убивать.

Кочевники. Люди, сумевшие найти общий язык с животными и кочующие вслед за стадами в поисках новых пастбищ.

И, наконец, механики. Те, кто знал, как оживить древний механизм, найти воду и изготовить ту или иную запчасть. Механиками называли всех, имевших что-то из довоенных знаний. Были и другие кланы и сословия, но они были малочисленны и не имели никакой силы.

Волки враждовали между собой, и их встречи частенько заканчивались кровопролитием. Главной бедой было отсутствие топлива. Железные кони волков, мотоциклы, были очень прожорливы. Поэтому банды постоянно искали бензин. Пригоршня этой пахучей жидкости стоила дороже человеческой жизни.

* * *

Через сто тридцать лет после катастрофы, когда самое страшное осталось позади, недалеко от зоны поселился он. Механик, умевший не только чинить, но и собирать новые машины, если можно так назвать эти странные механизмы, стоящие на четырёх колёсах и рычащие на весь белый свет.

При внешней неуклюжести и несуразности, эти сборища шестерёнок и валов могли тягаться с любым мотоциклом в скорости, а благодаря странному распределению нагрузки крутились сразу все колёса.

Попробовав их на ходу, волки моментально расхватали эти машины, уплатив требуемое, даже не торгуясь. То, что они отдали за три таких монстра, ставило механика в один ряд с самыми богатыми людьми пустыни.

Теперь у него было всё. Топливо для машин, генератор для электричества, еда, оружие, боеприпасы и рабы. Самая обездоленная часть этого общества. Те, кого насильно оторвали от родных, поймали в пустыне без оружия, и те, кто родился уже после катастрофы и был вынужден работать на более сильных.

Волки ушли, удивляясь про себя странности этого механика. Зачем кормить столько лишних ртов? Но он назвал цену, и её уплатили, остальное его дело. Механики все со странностями.

С тех пор на этом поселении начали твориться странные вещи. Днём оно словно вымирало. Невозможно было найти никого из рабов или прислуги, а вечером все палатки в радиусе двухсот метров оказывались забиты людьми. Рабов кормили, и через два часа лагерь замирал, чтобы с первыми лучами солнца снова ожить.

Были и другие странности. В поселении не было женщин, а гостей механик принимал в гостевом доме – наспех сколоченной, несуразной лачуге, дальше которой никому не было хода.

Прошло не более полугода, когда рабы из поселения странным образом исчезли, а гостей стали допускать к самой мастерской. Здесь же проходили торги и расчёты с клиентами. Среди товаров механика появилось и топливо. Отличного качества, не радиоактивное, с высоким октановым числом, оно заставляло работать все машины в несколько раз лучше.

Очень скоро слава об этом бензине разнеслась по пустыне. К зоне потянулись покупатели, хотя цена и усилия были очень высоки. Но покупателей это не смущало. Они добирались сюда, зная, что на этом топливе можно работать и воевать.

Вскоре банда, купившая внедорожники, была уничтожена, и у сектора появился новый хозяин.

* * *

В то утро он был разбужен рёвом нескольких десятков моторов. Вскочив с узкого деревянного топчана, служившего ему постелью, он выглянул в окно.

Двор и мастерская были окружены цепью мотоциклистов. Во дворе стояли три его машины. Быстро вытащив из-под кровати пулемёт, он передёрнул затвор и, поправив ленту, толкнул дверь. Очевидно, волки ожидали такой реакции. Шум моторов стих, и наступила оглушающая тишина.

– Не надо так беспокоиться, – раздался густой, грубый голос, и дверь одной из машин открылась. На выжженный солнцем и ядерным излучением песок вышел человек, от одного вида которого бросало в дрожь. Огромного роста, с неимоверными мускулами, жёстким, словно вырубленным из камня, лицом, практически лишённым всякой мимики, и жуткими, абсолютно бесцветными глазами.

Радужка глаз не имела окраски, только зрачок выделялся на ней страшным пятном. Смуглая кожа и жёсткие вьющиеся волосы выдавали смесь разных кровей, но отнести его к какой-то определённой довоенной расе не смог бы никто. Очевидно, когда-то его лицо было сильно обожжено, и черты лица оказались смазанными. Кто и каким образом смог восстановить его, оставалось только гадать.

Не спеша подойдя к механику, он посмотрел на него сверху вниз и усмехнулся:

– Серьёзная пушка. Если уметь с ней обращаться, можно наделать бед.

– Именно поэтому она у меня всегда под рукой, – настороженно ответил механик.

– Мы пришли не для драки. Этого и в пустыне хватает. Я пришёл сюда по другому поводу.

– Зачем? – чуть опустил ствол хозяин.

– Во-первых, я хочу представиться. С этого дня сектор мой. А во-вторых, я хочу знать, кто сделал эти машины?

– Я.

– Значит, мне сказали правду.

– О чём?

– Что ты не просто механик. Многие считают тебя полубогом.

– Бред. Я механик. Механик, которому повезло и он смог научиться тому, что почти потеряли. Но это ненадолго.

– Почему? Ты болен?

– Нет. Но мне недолго осталось. Я уже старик. Скоро придёт день, когда я не смогу поднять своего приятеля, и тогда появится кто-то молодой, жадный и глупый, кто ради сиюминутной выгоды просто убьёт меня и, ограбив, отправится в пустыню, а знание, то, что никто не может отнять, умрёт вместе со мной.

– Никто не тронет тебя, пока я хозяин сектора. Мы стоим в двух часах езды. Там наш лагерь. Пусти дым, и мы приедем.

– Не успеете.

– Тогда поедем с нами. Выбери себе любую девку из рабов, и пусть она родит тебе сына. Передай знание ему.

– На это у меня уже нет времени. Я могу не дождаться.

– Чего ты хочешь? Ведь ты не просто так говоришь об этом.

– А ты действительно вожак. Пойдём, поговорим, – усмехнулся старик.

И банда тихо ахнула. Случилось небывалое. Механик пригласил кого-то в свой дом. Не в мастерскую, а в дом. Святая святых, где не был ни один человек.

Этот разговор остался тайной, но с тех пор из каждой новой партии захваченных рабов всех мальчиков старше десяти лет приводили к механику. Поговорив с ними несколько минут, старик досадливо морщился и отправлял их обратно. Он искал себе преемника.

* * *

Так прошёл ещё год, когда одно событие всколыхнуло всю округу. Объезжая границы сектора, волки нашли странную пару. Старик и мальчишка. Они попытались задержать их, но старик умудрился уложить пятерых раньше, чем они взялись за оружие. С ним справились, только когда подошла вся банда. Вожак долго смотрел на старика и, усмехнувшись, пророкотал, повернувшись к своим:

– Вы не волки, а шакалы. Не будь он так измождён, голоден и обезвожен, ни один из вас не пережил бы сегодняшнего дня.

Бандиты удивлённо переглянулись, а вожак продолжал:

– Это мастер. Сколько раз я вам повторял, не бросаться в драку, а говорить. Нам нужны не трупы, а покупатели. Только они принесут то, от чего мы получим свою долю. Отвезите их к механику. Он умнее вас, вместе взятых. Пусть решит, как быть.

Такое решение вопроса было диким, но спорить с вожаком не решился никто. Он недаром стал знаменитостью пустыни. Сила, скорость и хладнокровие делали его идеальным убийцей, а быстрота, с которой он убивал, отбивала охоту спорить даже у самых отчаянных головорезов.

Путников бросили в машину и повезли в глубь сектора. Спустя три часа их выволокли на песок и пинками погнали к странному сооружению, из которого доносился рёв мотора и ругань.

Такое бурное проявление эмоций было вызвано не их появлением, а очередной неудачной попыткой усилить мощность собранного двигателя. Старик что-то не рассчитал, и его детище пошло вразнос, заодно разнеся и станок, на котором стояло.

Кое-как утихомирив разбушевавшуюся технику, механик соизволил обратить внимание на пришельцев. Увидев плачевное состояние пленников, он велел отвести их в свой дом и, вымыв руки, отправился следом.

Старик оказался более крепким и, сделав пару глотков воды, принялся хлопотать вокруг своего юного приятеля. Усадив его на табурет, он придерживал голову мальчика и осторожно вливал в разбитые губы воду из старой, выщербленной кружки.

Выслушав рассказ волков, механик покрыл их многоэтажной руганью и выгнал за дверь. Устало опустившись на кровать, он внимательно посмотрел на старика и спросил:

– Откуда вы?

– Пришли с западного побережья. Я последний из ордена духа. Это мой ученик. Он сирота. Я подобрал его в пустыне, умирающего от голода. В нём есть кровь мутов. Похоже, за это его бросили умирать в пустыне.

– Откуда ты знаешь, что он мут?

– Посмотри сам, – ответил старик, отбрасывая длинные, спутанные космы от виска мальчика.

Механику достаточно было одного взгляда на это по-звериному заострённое ухо, чтобы понять, что старик прав.

– Надеюсь, ты понимаешь, что это не заразно и не приносит неудачу, – спросил старик.

– Я механик, а не репоед, – угрюмо пробурчал он в ответ.

– Не обижайся. Я специально рассказал всё, чтобы проверить твою реакцию. Мы давно бродим по пустыне, и мне частенько приходилось уходить от воды и крова из-за людской злобы и скудоумия.

– Знаю. Ты видел вожака местных волков?

– Да.

– И что скажешь?

– Они соплеменники. Странно, что сами волки этого не знают.

– Тупые уроды. Ничего, кроме злобности и глупости.

– Это я заметил.

– Они сказали, что ты справился с патрулём голыми руками. Это так?

– Не совсем. У меня был посох и мой ученик.

– Ты отвечаешь честно. Это хорошо. Мне нравятся честные люди.

– Мой орден завещает говорить правду. Можно обмануть того, кто имеет плохие намерения. Во всех остальных случаях лучше говорить правду.

– Мудро. И как давно ты в дороге?

– Если ты имеешь в виду мой собственный путь, то почти двадцать лет, а мальчика я подобрал десять лет назад. Тогда ему было года четыре.

Старый механик задумался. Он смотрел на притихшего мальчишку и думал о чём-то своём. Затем, вздохнув, продолжил расспросы.

– Ты учишь его?

– Да, конечно.

– И что он умеет?

– Я научил его читать и писать, он знает три языка помимо современных и обладает прекрасной памятью. Ему нравится учиться. Я стараюсь передать ему всё, что знаю сам.

– Похоже, ты торопишься.

– Ты прав. Мне недолго осталось. Я болен. Потому и пустился в это путешествие. Хочу умереть там, где родился.

– Это место сохранилось?

Старик грустно покачал головой:

– Нет. Но есть моя память. Она даст мне возможность вернуться туда.

– Ты уверен, что дойдёшь?

– Теперь уже нет.

– Чем ты болен?

– Радиация.

– Понятно.

Они снова замолчали, думая каждый о своём. Наконец механик решился:

– Вы можете остаться здесь. Но не бесплатно.

– Мне нечего тебе предложить, – усмехнулся старик.

– Ошибаешься. У тебя есть то, чего я не могу найти уже год.

– И что же это?

– Ученик, желающий учиться. Ты позволишь ему учиться у меня, и можете оставаться. Мне ведь тоже немного осталось, – добавил он, грустно улыбнувшись.

– Я не могу заставить его силой. Знание можно привить только по желанию.

– Это верно, – согласился механик и, взглянув на мальчика, спросил:

– Ну а ты что скажешь, зверёныш? Хочешь научиться строить машины?

Мальчик неуверенно посмотрел на своего учителя. Тот ласково улыбнулся и чуть заметно кивнул.

– Я не зверёныш, – глухо проворчал подросток, глянув на механика исподлобья. – Я хочу учиться. Но если будешь драться, убью, – дерзко пригрозил он.

От неожиданности механик растерялся, но вскоре его растерянность сменилась хохотом неверия.

– Ты напрасно смеёшься, – осадил его старик. – Один на один он легко справляется со средним мужчиной. Двое из того патруля на его счету.

Механик замолчал, удивлённо глядя на странную пару. Покачав головой, он проговорил:

– Этот зверёныш просто находка. Тебе повезло.

– Да, мне повезло. Его жажда жизни, духовная сила и выносливость таковы, что ставят его на порядок выше обычных людей.

– Что ж. Наверное, будущее за такими, как они, – задумчиво протянул механик.

– Я рад, что ты понимаешь это. Многих подобное будущее просто страшит, и они пытаются избежать его любыми путями, не гнушаясь даже убийством. Они не понимают, что зло уже вырвалось на свободу и задача рода людского не бежать от него, а научиться жить рядом с ним, не вытесняя его злобой, а примирившись, с умом и терпением.

– Это слишком мудро для них, – проворчал механик. – Куда проще прогнать, а то и просто убить. Они хотят сохранить чистоту крови, обрекая себя на медленное вымирание. В таких, как этот зверёныш, есть то, чего им недостаёт. Жизненная сила. Свежая кровь, в которой есть способность приспособиться к этому миру.

– Всё верно, – кивнул старик.

– Ну ладно. Разговором сыт не будешь. Пошли, помоетесь с дороги, и перекусим чем-нибудь, а дальше будет видно.

Проводив гостей в импровизированную ванну, он принялся хлопотать на кухне. По случаю появления ученика он решил устроить праздник и не поскупился на угощение. На столе было всё, даже мясные консервы, которые изредка приносили на рынок копатели из зон.

Это изобилие произвело огромное впечатление на гостей. Старик изумлённо покачал головой, а мальчишка от удивления открыл рот и тихо охнул. Довольный произведённым впечатлением, механик усмехнулся и, проведя мозолистой ладонью по мокрым волосам мальчика, проворчал:

– Нечего охать. Садись за стол, только не спеши, а то живот разболится. Ешь понемногу.

Согласно кивнув, парнишка уселся за стол и взглянул на учителя. Старик степенно сел и, сложив ладони особым образом, произнёс неожиданно глубоким, сильным голосом:

– Великие боги. Подающие жизнь и отнимающие её. Насылающие болезни и дарующие силу. Благословите этот дом, и стол, и трапезу нашу! Дайте нам силы и время для воспитания последователей и верующих в вас! – Он опустил руки и взглянул на хозяина. Одобрительно крякнув, механик кивнул головой и глухо проворчал:

– Спасибо, приятель. Давно я не слышал доброй молитвы перед едой и просьбы, благословения на чужой дом.

– Твоей добротой этот дом стал и нашим. По крайней мере, для моего ученика.

– Учитель, ты уходишь? Оставляешь меня? – неожиданно перестал жевать мальчишка.

– Не сейчас, сынок. Не скоро, но уйду. Уйду туда, куда уходят все. Ты знаешь об этом.

– Но вы не бросите меня одного?

– Теперь ты не один. У тебя есть новый учитель. Он научит тебя тому, чего не знаю я. Учись. Это никогда не будет лишним.

– Это верно, – кивнул головой механик.

– Но ведь вы ещё столькому должны меня обучить! Я не знаю даже половины того, что знаете вы.

– Ты опять торопишься с выводами. Подумай.

Мальчик замолчал, обдумывая услышанное. Старый учитель посмотрел на механика, и тот одобрительно кивнул ему головой. Механику всё больше нравился этот маленький зверёныш. Он был приучен думать, рассматривать проблему со всех сторон, не убегая от неё и не отмахиваясь, как это сделал бы на его месте любой другой.

Трапеза подошла к концу, когда механик поднялся и, хитро усмехнувшись, исчез на крохотной кухне. Вернулся он с большой оплетённой бутылью, в которой булькала странная, напоминающая по цвету кровь, жидкость.

– Отметим знакомство, учитель? – встряхнул он бутыль.

– С удовольствием. Эта штука располагает к беседе и позволяет выявить истину.

– А что это? – тут же проявился ученик.

– Переведи. Ин вино веритас, – приказал старик.

– Истина в вине, – чуть помедлив, ответил мальчик.

– Он знает мёртвый язык? – удивился механик.

– Как видишь, – отозвался старик, пряча довольную усмешку.

– Что ж, значит, тебе действительно повезло, – отозвался механик, внимательно глядя на мальчика.

– Нам обоим очень повезло, – поправил его старик и пригубил налитую кружку.

– Надеюсь, ты прав, – ответил механик и приложился к своей кружке.

Они просидели всю ночь, опустошив не одну бутыль. Многое было сказано при ученике, но ещё больше после того, как его отнесли в постель. Мальчишка так и уснул за столом, упрямо отказываясь идти спать.

Утро следующего дня принесло много удивительного для всех. Когда старый механик выбрался из койки и, кряхтя, направился сбросить утреннее, естественное напряжение, во дворе его встретил юный ученик, стоявший в невообразимой позе. Его ещё по-детски угловатая фигура чётким силуэтом выделялась на фоне встающего солнца.

Забыв обо всех желаниях, старик бесшумно проскользнул за угол и замер, внимательно наблюдая за приёмышем. Казалось, что мальчик не замечает ничего вокруг. Он двигался с завораживающей грацией и изяществом. В этих движениях не было угрозы, но любому мало-мальски думающему человеку становилось понятно, это не игра и этот ребёнок может быть опаснее гремучего скорпиона.

Дождавшись окончания представления, старик справил дело, по которому вышел, и, уже не таясь, направился к новому ученику.

– Ты сегодня рано.

– Я всегда так встаю. Люблю заниматься на восходе. Солнце дарит тепло и силу. В этот час оно ласковое, а не смертоносное.

– Это верно, – согласился старик, с удивлением глядя на подростка. – А что это было?

– Что именно?

– То, что ты делал?

– А, это. Просто упражнения, позволяющие привести в гармонию тело и душу. Я ещё плохо умею двигаться, а вот мастер – он просто скользит, словно парит над землёй.

– Я смотрю, ты очень привязан к нему.

– Он вырастил меня. Заботился с самого детства. Учил всему, что знает сам. Я люблю его.

– Не сомневаюсь, малыш, – кивнул механик, ненадолго задумавшись. – Когда будешь готов, приходи в мастерскую. Пора начинать.

Молча кивнув, парнишка снова встал в стойку.

Механик вернулся в комнату и, усевшись на койку, задумчиво уставился на фотографию, висящую на стене. С фотографии на него смотрела молодая женщина, державшая на руках мальчика. Они улыбались. Тогда они ещё могли улыбаться.

– Прости меня, Салли. Я не успел к вам, – тихо прошептал старик и вытер набежавшую слезу.

Вздохнув, он медленно встал и вышел на кухню. Выпив кружку чая, он направился в мастерскую. Недавний неудавшийся опыт не обескуражил мастера. Взяв ключ, он принялся разбирать опытный образец.

Механик успел почти полностью раскидать мотор, когда услышал за спиной вопрос, заданный парнишкой:

– А разве эта штука должна быть такой согнутой?

Механик оглянулся, собираясь обложить мальчишку за долгое отсутствие, но, увидев, что он держит в руках, проглотил свои слова. Парень показывал ему согнутый шатун. Механик, задумавшись, пропустил бракованную деталь.

– Как ты определил, что она испорчена? – спросил он подростка.

– Просто посмотрел на другую. Остальные были ровными, – спокойно ответил мальчик.

Механик надолго запомнил этот урок. Каждое его слово парнишка запоминал с первого раза. Уже к вечеру он легко отличал одну деталь от другой и ни разу не ошибся, принося именно то, что просил старик.

Мальчику и самому нравилась эта игра. С перемазанной машинным маслом рожицы на механика весело смотрели блестящие от удовольствия глаза. Дело спорилось. К вечеру они вдвоём успели сделать больше, чем делал он с двумя помощниками-рабами.

Сам заинтересованный в результате, механик не удержался и решил запустить новый двигатель. Установленный на специальном станке мотор взревел, выплюнув облако синего дыма. Уменьшив подачу топлива, механик вывел двигатель на холостые обороты. Рёв сменился ровным урчанием.

– Работает! – радостно воскликнул подросток.

– Конечно работает! Куда ему деться? – весело рассмеялся механик.

Погоняв двигатель на разных режимах, механик заглушил его и, хлопнув парнишку по плечу, радостно заявил:

– Порядок, парень. Пошли ужинать. Осталось только заставить этого зверя поумерить аппетит, и можно ставить его на машину.

Они дружно ввалились в дом, и мальчик побежал делиться своей радостью с учителем.

Старый монах лежал в отведённой им комнате, вытянувшись на продавленном топчане. Усталое, больное тело медленно восстанавливало потерянные силы. Выслушав ученика, старик ласково улыбнулся и погладил его по щеке.

– Молодец, сынок. Я рад, что у тебя всё получается. Иди, мойся. А то такое впечатление, что ты не руками, а зубами гайки откручивал.

Рассмеявшись, мальчик исчез за дверью. Вздохнув, старик, кряхтя, поднялся и, с трудом выпрямившись, медленно побрёл в общую комнату. Механик уже ловко расставлял посуду и, увидев монаха, сделал приветственный жест.

– Как самочувствие?

– Тяжело. Стар я для таких передряг. Извини, что не смог помочь тебе с обедом.

– Ерунда. Я привык справляться самостоятельно. Лежи. Силы тебе ещё понадобятся.

– Боюсь, что я уже подошёл к своему рубежу.

– Перестань. Тебе ещё многое предстоит сделать. Парень талантлив. Мы должны вложить в него всё, что можем.

– Я рад, что ты так думаешь. Но, к сожалению, мне отпущено очень мало.

– Тем более не напрягайся. Лучше используй оставшееся время с максимальной пользой.

– Постараюсь, – улыбнулся монах и тяжело опустился на стул.

В комнату влетел парнишка, на радостях чуть не сбив механика с ног. От неожиданности тот выронил половник. Моментально изогнувшись, парнишка успел поймать его, не дав упасть на пол. Ловкость мальчика вызвала довольную улыбку у монаха и удивлённую мину у механика.

– Хорошо, сынок. Ты правильно двигался. Только в следующий раз постарайся принять более устойчивую стойку.

– Зачем, мастер? Я не сражался, а просто ловил большую ложку.

– Именно такие случаи помогают выработать привычку. Когда придёт пора, тебе не потребуется раздумывать, чтобы правильно встать.

– Хорошо, мастер. Я запомню, – серьёзно ответил подросток и уселся на своё место.

Удовлетворённо кивнув, механик принялся накладывать кашу по тарелкам. Усевшись, он посмотрел на монаха. Кивнув в ответ на его взгляд, монах сложил руки и прочёл молитву, после чего мужчины взялись за ложки. Долгое время в комнате стояла тишина, нарушаемая только стуком ложек по тарелкам.

После ужина старики остались у стола с кружками в руках, а мальчик, вооружившись одной из книг монаха, пристроился на топчане механика. Он настолько увлёкся чтением, что просто не замечал окружающий мир.

Старики долго что-то обсуждали, не обращая внимания на подростка. Наконец, отвлёкшись от своей беседы, они обнаружили, что мальчик так и уснул на топчане и с книгой в руках.

– Любопытный зверёныш, – одобрительно проворчал механик, забирая у него книгу. – Кстати, как его зовут? Не могу же я так звать его и дальше.

– Я прозвал его Ли.

– Почему?

– Не знаю. Просто так получилось. Когда я нашёл его, он почти умирал, а после выздоровления долго не разговаривал. Однажды я услышал, как он играя, что-то напевал, повторяя эти звуки. Ли. Так он и стал им.

– А сам он своего имени не помнит?

– Нет. Он был слишком мал. Кроме того, его бросили. Не знаю, сколько времени он провёл в пустыне. Один.

– Сволочи! – скрипнул зубами механик.

– Брось, старина. Если бы не они, он не стал бы нашим учеником.

– Тут ты прав, – усмехнулся механик и предложил: – Давай отдыхать. Завтра много работы. Да, совсем забыл тебе сказать. Ли вскочил сегодня раньше всех. Я нашёл его на улице, тренирующимся.

– Я знаю, – улыбнулся монах. – Он живёт так уже десять лет и не собирается ничего менять. Ему нравится.

– Это я заметил, – усмехнулся механик.

* * *

Утро принесло неожиданности. Едва закончив тренировку, Ли увидел шлейф пыли, и земля передала вибрацию от моторов. Влетев в дом, мальчик растолкал учителей. Подхватив пулемёт, механик выскочил на улицу. Монах быстро собрал всё, что можно использовать как оружие, и вышел следом за ним, коротко скомандовав:

– Останься в доме, Ли. Твоё дело не дать им войти сюда, пока мы разбираемся с другими.

Коротко кивнув, мальчик подхватил два обрезка трубы и лихо провернул их в руках. Удовлетворённо кивнув, монах скрылся следом за механиком в мастерской. Из узкого окна уже высовывалось тупое рыло пулемёта, нащупывая сектор обстрела.

Постепенно нарастающий треск и рёв двигателей стал оглушительным, и во двор влетела банда волков. Останавливаясь, они глушили моторы, и постепенно грохот сменился тишиной. Рассмотреть, кто это, не давала поднятая волками пыль.

Дождавшись, когда эта завеса наконец уляжется, механик рассмотрел приехавших. Это были хозяева сектора. Вожак медленно вышел из вездехода и, осмотревшись, громко крикнул:

– Эй, старик! Не волнуйся, это свои!

– Свои предупреждают о приезде, – проворчал механик, выходя на улицу.

– Не злись. Я по делу, – усмехнулся вожак.

– Надеюсь, не люблю терять время понапрасну.

– Где твои жильцы?

– Что тебе от них нужно?

– Просто поговорить. Так где они?

– Здесь, – раздался короткий ответ, и на порог вышел монах.

– Я хочу показать тебе кое-что.

– И что же это?

– Сейчас. Сначала отпущу парней. Нам нужно топливо, – повернулся он к механику.

– Нет проблем, цену ты знаешь.

– Хорошо, – кивнул вожак и дал знак своим подручным.

Пока механик занимался делом, взяв в помощники Ли, вожак подошёл к монаху и, попросив его отойти с ним в сторонку, направился за дом. Выйдя на площадку, где по утрам тренировался Ли, вожак снял портупею с оружием и, пройдясь по площадке, повернулся к монаху.

– Ты тренируешь мальчишку?

– Да.

– Я знаю, что ты мастер. Посмотри и скажи, что ты об этом думаешь, – задумчиво произнёс он и медленно начал двигаться. Это был танец сосредоточения. Один из тех, что изучал Ли. Но эти движения разительно отличались от тех, что выполнял мальчик.

Закончив, вожак медленно выпрямился и вопросительно посмотрел на монаха.

– Что скажешь, старик?

– Тебя учил человек знающий, небесталанный, но знающий только половину. Это был скорее воин, чем монах.

– Откуда ты знаешь?

– В обители нам рассказывали, что однажды к старейшим обратились люди, желавшие навести порядок в своей стране. Споров было много. Давать такое оружие людям, не связанным обетом, было опасно. В обители разработали другую систему, исключающую равновесие духа в пользу силы. То, что ты показал, и есть эта система.

– А если я сам придумал её? – мрачно усмехнулся вожак.

– Нет. Для непосвящённого это просто ничего не значащие движения. Не зная основ, ты просто запутаешься и потеряешь нить. Эти движения вытекают одно из другого.

– Значит, придёт время, и твой ученик станет сильнее меня?

– Это случится в любом случае.

– Почему?

– Время. Мы старимся, он растёт. Это обычный ход времени, который ещё никому не удавалось изменить.

– А если я его убью? Ведь тогда он не станет лучшим?

– Он – нет. Но вместо него может прийти другой. Мы все стареем. Время. Это то, что не может быть милосердно или умолимо. Это просто время. Когда-то, ещё до войны, в одной из мировых религий время изображали в виде прекрасной, нестареющей девушки с треснувшим кувшином, бредущей по дороге. Она идёт, а из кувшина медленно вытекают капли, падая в пыль и растворяясь. Кала – время.

– Время, – глухо повторил вожак, сложив на груди могучие руки и задумчиво глядя на старика.

– Да. Время. Прекрасная, синеглазая девушка, вечно идущая куда-то. Ей не избавиться от своей ноши. Этот непустеющий кувшин – её бремя. Эта дорога, ведущая в никуда, её путь. Наш путь. Только мы можем решить, куда мы придём.

– Спасибо, старик. Не беспокойся за своего ученика. Пока я хозяин сектора, он в безопасности.

– За что ты благодаришь меня?

– За мудрость. Ты был прав. То, что я умею, это просто выжимки. Меня учил старый солдат, случайно попавший к нам в зону. Получив дозу радиации, он не мог выйти. Ты знаешь, что бывает с теми, кто нарушает правило.

– Знаю, – коротко кивнул старик.

– Он остался. Постепенно, от нечего делать, он стал учить меня. Я научился владеть оружием, драться, водить всё, что движется. Он умер, и мне пришлось выживать. Теперь я здесь. В тот день, когда мы нашли вас, увидев тебя, я вспомнил его.

– Что ж, значит, я должен вознести молитву за его душу. Он смог дать тебе то, чего не хватает большинству нынешних людей. Умение думать. Размышлять. Как его звали?

– Капрал Джордж Браун. Наверно, ты прав. Надеюсь, твоя молитва будет услышана. Помолись за него, старик. От души.

Круто развернувшись, вожак направился к своим людям.

Заправившись, волки рассчитались с механиком и ждали вожака, сидя в сёдлах. Запрыгнув в свой вездеход, он медленно обвёл взглядом свою банду и, махнув рукой, скомандовал:

– Поехали!

Моторы взревели, и банда скрылась в клубах дыма и пыли. Старики задумчиво смотрели им вслед, думая каждый о своём. Ли подошёл к учителю, и осторожно тронув его за рукав, спросил:

– Мастер, что он хотел от вас?

– Человечности.

– Он?

– Да, сынок. Внешность бывает очень обманчива. Думающему человеку иногда бывает очень нужно просто поговорить. Поговорить, чтобы обменяться мыслями, услышать самого себя. Просто подумать. Никогда не торопись с выводами. Попробуй услышать человека.

– Но слова – это просто звук. Сказать можно всё, что угодно.

– Нужно не слушать, а слышать. Постарайся понять эту разницу.

Мальчик задумчиво посмотрел на мастера, пытаясь осознать сказанное. Но у него в голове не укладывалось, что этот огромный, свирепый мужчина, способный одним движением уничтожить целую кучу народа, захотел услышать о человечности.

Тряхнув головой, словно отгоняя наваждение, Ли развёл руками и, не придя к определённому мнению, подытожил:

– Мастер. Я не сомневаюсь в твоих словах, но не могу поверить в то, что ты сказал. Он и человечность? По-моему, это несовместимо.

– Он не всегда был таким, сынок. Когда-то и у него был учитель, которого он до сих пор помнит. Он стал тем, что мы знаем, в силу обстоятельств. В жизни бывает так, что ты должен или выжить, или умереть.

– Это я знаю, – глухо ответил мальчик.

– Не забивай себе голову, малыш. Главное, что он на нашей стороне. Остальное не важно, – растрепал механик непокорные вихры.

– Может быть, ты и прав, – задумчиво проговорил монах. – Но в любом случае мне хотелось бы побольше узнать о нём.

– Это невозможно. Он умеет хранить свои тайны.

– В этом я уже убедился, – кивнул монах.

Убедившись, что всё в порядке и банда уехала, механик отправился в мастерскую, позвав за собой Ли. Монах ушёл в дом, решив потихоньку приготовить ужин и навести порядок. Все занялись своими делами.

С появлением Ли старый механик словно обрёл второе дыхание. Работа спорилась, и вскоре новый двигатель был установлен на машину. Оставалось только испытать его на ходу. Это действие они решили оставить на завтра и, закрыв мастерскую, отправились в дом.

Старый монах уже успел приготовить ужин и накрыть на стол. Помывшись и приведя себя в порядок, они уселись за стол и, дождавшись, когда монах прочтёт молитву, принялись за еду.

Проголодавшийся за день мальчик с удовольствием уплетал стряпню монаха. Одобрительно посмотрев на него, механик поднялся и, заглянув в кастрюлю, не задумываясь, подкинул мальчику добавки.

Удивлённо вскинув глаза, Ли посмотрел на механика. В своей короткой жизни он привык есть то, что дают, и столько, сколько придётся. Ни просить, ни жаловаться он не привык.

– Ешь, сынок. Тебе нужно расти, – ласково проговорил монах.

– Это верно. Придётся тебя немного подкормить, а то кожа да кости, – усмехнулся механик.

– Спасибо, учитель, – тихо проговорил мальчик, глядя на механика.

Это тихое – учитель – всколыхнуло в душе старика странную волну нежности к этому потерянному зверёнышу, волею судьбы попавшему в хорошие руки. Старый механик вспомнил своего погибшего сына и, усевшись на место, проворчал:

– Твой учитель он. А я просто механик.

– Но ты учишь меня. Значит, ты учитель, – упрямо ответил Ли.

Старик не был готов к такой чёткой формулировке своих отношений с мальчиком. Поэтому, немного подумав, тряхнул головой и, рассмеявшись, согласился.

– Учу. Похоже, ты меня переспорил.

Монах, смотревший на них с доброй улыбкой, перевёл взгляд на механика и подытожил:

– Так сложилось, что мы все и учителя и ученики одновременно.

– Почему? – насторожился Ли.

– Ты учишься у нас. А мы у тебя.

– Ну я – это понятно. Но чему я могу научить вас?

– Многому.

– Например? – не сдавался мальчик.

– Свежему взгляду на определённые вещи, непосредственности, многому.

– Странно. Я не думал об этом.

– Всё верно. Ты и не должен задумываться о таких вещах. Ты познаёшь мир. Познаёшь новое.

– Вспомни, малыш. Ведь это ты нашёл тот испорченный шатун, – улыбнулся механик.

– Всё, всё, сдаюсь, – в комичном испуге поднял руки мальчик.

Старики дружно рассмеялись.

* * *

Дни летели за днями. Ли не замечал их стремительного бега, увлечённо познавая новую для себя науку. Он уже уверенно собирал двигатели, регулировал и проверял потребление топлива, помогал устанавливать их на рамы. Всё это заставляло его с новой силой осознать всю мощь и величие исчезнувшей цивилизации.

Очень скоро старый механик стал замечать, что подросток то и дело о чём-то задумывается. Это выглядело бы комичным, если бы он не знал своего ученика. Он определённо вынашивал какую-то идею. Не выдержав, он напрямик спросил:

– Ты что задумал, зверёныш? – Это слово частенько звучало в адрес Ли, но произносилось с такой долей тепла, что парень не обижался.

– Я мечтаю сделать такую машину, которая могла бы домчать нас с мастером до обители очень быстро. Чтобы она не боялась зыбучки, пылевой бури, камней.

– Такая машина была, – подумав, ответил механик. – Она называлась вседорожник. Нагрузка была распределена так, что вращались колёса, на которые приходился упор. Днище было плоское и герметичное. Она могла плавать. Правда, скорость зависела от мощности двигателя. А во всех других отношениях это то, о чём ты мечтаешь.

– А ты знаешь, как сделать такую подвеску?

– Нет. Но я догадываюсь, где её можно поискать.

– Где?

– Этого я тебе не скажу. Там слишком опасно.

– Учитель! Ну пожалуйста!

– Нет. Лучше подумай о раме и двигателе. Подвеской я займусь сам, – оборвал механик просьбу ученика. – Ты хочешь бросить учёбу? – подумав, спросил механик.

– Нет, учитель. Я хочу помочь мастеру попасть туда, куда он мечтал. А потом я вернулся бы сюда.

– Зачем?

– Я ещё слишком мало знаю. А кроме того, кроме мастера и тебя, у меня никого больше нет. Я сирота.

– Это я помню, – проворчал старик, отвернувшись, чтобы скрыть довольную улыбку.

Ему тяжело было подумать, что мальчик хочет уйти. За эти несколько месяцев он успел привязаться к этому сообразительному сорванцу. Ему очень хотелось оставить его рядом с собой. Со временем сделав своим преемником.

Старому механику было что завещать. Он недаром поселился в этих местах. Все его богатства – это знание местоположения старых армейских складов. Война и время пощадили это место, занеся его песком.

Именно для этого и требовались рабы. Они раскопали проходы к ангарам и ёмкостям с топливом. Но не всё было так просто. Эту территорию облюбовали гремучие скорпионы. Огромные мутанты, размером со взрослого быка. Их клешни легко перекусывали пополам человека. Именно так и погибла основная масса рабов.

Бороться с ними было чрезвычайно тяжело. Хитиновая броня под воздействием радиации превратилась в мощный панцирь, который можно было пробить только из тяжёлого оружия. Пистолетная пуля просто отскакивала от неё.

Лучше всего было использовать автоматическое оружие. Скорпионы были слепы, но обладали чувствительными тепловыми сенсорами и очень нежным слухом. Громкий звук заставлял их терять ориентацию.

Охотились эти твари по ночам или в темноте. Днём из нор их мог выгнать только голод или присутствие рядом добычи. Старик, как мог, пытался спасти рабов, но обращаться с пулемётом умел только он. Сами рабы боялись даже подойти к оружию. Завидев скорпиона, они просто падали на колени и начинали завывать от страха.

Такое поведение не могло не вызывать презрения. Но они жили рабами и умирали ими. Немногих оставшихся механик хотел освободить, но они просто не знали, что делать со своей свободой.

Привыкшие, что за них думают и худо-бедно кормят, они не умели позаботиться о себе самостоятельно. Они умели только работать, выполняя работу, которая им указана. Махнув рукой на все благие цели, он продал их волкам, не заботясь об их дальнейшей судьбе.

Именно поэтому он и не сказал Ли, где можно найти подвеску для его мечты. Он не был уверен, что там есть подобное, и не хотел рисковать. Дальнейшие размышления навели его на мысль, что мальчика пора научить владеть стрелковым оружием. О чём он и поведал старому монаху за ужином.

Отослав Ли спать, они долго обсуждали все за и против, так и не придя к однозначному решению. Проспорив почти до рассвета, они улеглись спать, недовольные друг другом. Это была их первая серьёзная размолвка с начала совместного проживания.

Утром Ли, вскочив, как всегда, раньше всех, отправился на тренировку. Старый механик, приготовив на скорую руку завтрак, собирался уже уйти в мастерскую, когда вдруг сообразил, что из комнаты монаха не раздаётся ни звука.

Быстро войдя в комнату, он негромко окликнул старика. В ответ раздался тихий стон. Присев на край кровати, механик взял старика за руку.

– Что с тобой, старина?

– Кажется, я подошёл к самому краю, друг.

– Брось, старина. Отдохнёшь, и всё будет нормально.

– Боюсь, что нет. Этого уже не исправишь. Я давно готов к этому, жаль только, что не успел передать мальчику все свои знания. Подай, пожалуйста, мою сумку.

Механик быстро оглянулся, высматривая требуемое.

– Под кроватью, – подсказал монах.

Достав сумку, механик отдал её монаху. Осторожно отбросив кожаный клапан, старик достал свёрнутые в рулон бумаги и, протянув их механику, тихо проговорил:

– Отдай это ему. Здесь карта и описание того, что лежит в отмеченных точках. Это поможет ему прожить без особых проблем. У меня была мечта возродить наш орден. Я старался привить ему все качества, присущие монаху. Но я не успел. Теперь всё в твоих руках. И ещё. Вчера ты был абсолютно прав. Научи его стрелять. Добро должно уметь защитить себя.

– Обязательно, старина. Но вот это всё ты отдашь ему сам. – Он выразительно покачал рулоном. – Заодно и покажешь, что к чему.

Быстро встав, механик вышел на улицу. Ли ещё разминался. Подойдя к мальчику, старик положил ему руку на плечо.

– Пойдём. Он зовёт тебя.

– Что с ним?

– Его время пришло. Не тяни.

Судорожно сглотнув, Ли сорвался с места и бегом кинулся к дому. Влетев в комнату, он с размаху упал на колени перед кроватью и, схватив старика за руку, воскликнул:

– Мастер, пожалуйста! Не торопись уходить.

– Подожди кричать, сынок. У нас ещё есть немного времени. Теперь послушай меня. Эти бумаги всё, что осталось от некогда огромной библиотеки. Я последний, кто знает, где спрятаны книги. Возможно, ты встретишь кого-то из учеников, тоже ищущих эти книги. Постарайся договориться с ними, но это не главное. Главное, в том, что я не успел передать тебе самое важное. Моей голубой мечтой было возрождение обители. Найдя тебя, я решил, что это дар богов. Я постарался привить тебе все качества монаха. Но моё время пришло. Ничто не даётся даром. Я старался нести людям слово богов. Но, наверное, я плохо умею убеждать. Не мне судить об этом. Эта карта – всё, что я могу тебе передать. Пусть то, что ты там найдёшь, принесёт тебе пользу и поможет выжить в этом мире. Когда я уйду, внимательно прочти книгу. Она лежит в сумке. Постарайся, чтобы она не попала в плохие руки. Если что-то будет непонятно, не спеши. Просто подумай. А теперь посиди тихо. Это будет моя последняя молитва. Я почти на пороге. – Старик ненадолго замолчал, собираясь с мыслями.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.