Деревня восьми могил

— Ты, оказывается, тут! Ая искала тебя на прежнем месте. Уже начала беспокоиться, не случилось ли что. — Она прижалась к моей груди.

— Спасибо, милая Нотт-тян.

— Я приходила вчера, но ты так крепко спал… Не стала будить, пошла домой. Прости.

— Я так и думал. Спасибо, что пришла сегодня. Там все еще караулят меня?

— Пока да. Но у меня все-таки есть ощущение, что они понемногу остывают. Все порядком устали. Ты проголодался? Жаль, что вчера ты не смог подняться наверх.

— Сестра приносила еду вчера.

Посветив фонариком, Норико внимательно оглядела меня и спросила:

— Так ты вчера виделся с сестрой?

— Виделся… И прямо в моих объятьях она ушла в мир иной…

Норико, вскрикнув, отпрянула в сторону:

— Но… Ты же… ты же не виноват в ее смерти?..

— Да ты что, Норико! — укоризненно воскликнул я. — Неужели ты думаешь, что я мог убить собственную сестру, которая была так добра ко мне и которую я любил всей душой?

Горячие слезы снова потекли по моим щекам. Вспоминая последние слова Харуё, я снова подумал, что, пожалуй, на всем свете не было человека, который был бы мне дороже. Горечь утраты затопила меня…

— Все будет хорошо, Тацуя. Потерпи немного… — обняв меня, ласково шептала Норико. — Прости, я не должна была ни мгновения думать о тебе плохо. Дело в том, что… — Она запнулась на миг. — Дело в том, что, говорят, были свидетели,..

— Могу предположить, кто разносит эту чушь, кто считает себя свидетелем, — Китидзо. Он видел, как я обнимал мертвую Харуё, а он жутко ненавидит меня. Но, Нотт-тян, чего я никак не пойму, — так это почему полиция ничего не предпринимает?

— Сейчас, когда тебя подозревают еще и в убийстве Харуё-сан, полиция вообще не может вмешаться. Любые ее действия вызовут еще большую ярость.

Поэтому ты должен еще некоторое время переждать здесь, в пещере. И не должен отчаиваться!

— Раз ты так говоришь, постараюсь, — ответил я. — Но кто похоронит Харуё?

— Об этом можешь не беспокоиться. Есть кому все организовать.

— Ты имеешь в виду, этим может заняться Синтаро-сан? — Меня пробрала дрожь.

Я внимательно вглядывался в лицо Норико, но никаких признаков замешательства не увидел.

— Да. Он ведь получил армейское воспитание, много раз сталкивался со смертью. Поэтому справится быстро и легко.

— Да, ты, пожалуй, права. — Я с трудом выговаривал слова. — Кстати, с Синтаро-сан все в порядке? Он в полном здравии, не ранен?

Норико удивленно уставилась на меня:

— Здоровехонек.

— Замечательно. — Никакого удовлетворения я, конечно, не ощущал. Неужто в своих рассуждениях я допустил ошибку?

Харуё сказала ведь, что чуть не откусила мизинец напавшему на нее человеку. Это со стороны трудно не заметить.

— Послушай, Нотт-тян, а среди жителей деревни ни у кого не поранены пальцы руки? Не знаешь? Ни у кого не видела перевязанной левой руки?

— Нет… — с недоумением ответила Норико. — А почему это интересует тебя?

Наверное, я все-таки ошибался в своих предположениях.

Синтаро и Мияко

Я сделал еще одну попытку:

— А Эйсэна-сан из храма Мароодзи ты давно не видела?

— Видела вчера. А что?

— Может, у него поранена левая рука?

Норико снова ответила отрицательно. Объяснила, что обязательно заметила бы это, потому что вчера подавала ему еду.

Кто еще, кроме Синтаро и Эйсэна, мог иметь отношение к гибели Харуё? Прокручивая в голове цепь событий, я снова и снова приходил к выводу, что никто другой не мог до смерти избить Харуё. И ни на секунду не ставил под сомнение ее рассказ о покусанном мизинце.

— Тацуя, что произошло? Человек с пораненным пальцем сделал что-то дурное?

— У меня просьба к тебе, Нотт-тян. Приглядись к людям, может, заметишь кого-нибудь с забинтованной рукой.

— Ладно. Если увижу, сразу сообщу тебе.

— Да, пожалуйста. И еще: когда придешь в следующий раз, прихвати, пожалуйста, веревку. Попрочнее и подлинее. Пять-шесть мотков.

— А что ты с ними будешь делать?

Я замешкался с ответом:

— Видишь ли… Торчать тут в одиночестве так тоскливо… Вот и хочу убить время, изучая пещеру. Чтобы не заблудиться, нужна веревка. Причем в мотках.

Норико слушала мое объяснение, и неожиданно странный блеск появился у нее в глазах.

— Тацуя, — почему-то шепотом проговорила она, — ты собираешься искать золотые монеты?

Она попала в точку, и это заставило меня покраснеть. Не зная, что сказать в ответ, я сглотнул и в свою очередь спросил:

— А что, Нотт-тян, тебе тоже известно о золоте?

— Конечно. Предание о нем передается из поколения в поколение. К тому же… — она еще понизила голос, — я знаю, что его ищут и другие люди.

— Кто, например?

— Брат.

— Синтаро?!

От этих ее слов у меня перехватило дыхание, я не отрывал от нее глаз.

— Да, он. Он не хочет, чтобы об этом узнали, потому и я молчала, хотя догадывалась. Потому что поздними вечерами он, прихватив лопату, фонарь и стараясь не привлекать внимания, уходил из дому. Ясное дело, в пещеру за золотом.

Мне вспомнился необычный облик Синтаро в ночь, когда была убита «монахиня с крепким чаем». Так вот оно что… Значит Синтаро, как и я, надеется отыскать золотые монеты…

— Я до сих пор молчала, потому что знала, что это будет неприятно брату… — как бы оправдываясь, продолжала Норико. — И потом… Мне просто жалко его. Он ведь потерял все — и положение, и статус в доме Тадзими, и надежды на будущее… Даже любовь свою потерял…

— Свою любовь? — удивился я.

— Вот именно. Ты ведь тоже до сих пор неравнодушен к Мияко. Но она дама высокого полета, и ты тоже не решаешься предложить ей выйти за тебя замуж. Она богачка, правильно? У нее куча бриллиантов. А Синтаро беден. И пока дела обстоят так, он не может сделать ей предложение. Вот он и думает, что если бы он нашел золото, разбогател… Именно это заставляет его с таким энтузиазмом отправляться каждую ночь в пещеру искать «Гору сокровищ». Как подумаю о нем, о нашей печальной жизни, о его отношении к Мияко-сан, так грустно становится на душе…

Тут было о чем задуматься. Ежели Синтаро Сатомура таков, каким его изображает Норико, он конечно же должен зариться на наследство дома Тадзими. Ведь оно гораздо реальнее, чем какой-то мифический клад в пещере. Кстати, рассказ Норико еще более убедил меня, что преступником, погубившим так много людей, может быть только Синтаро и никто другой. А почти откушенный палец… Но галлюцинации ли это умиравшей Харуё? Надо попробовать прояснить этот момент.

— Нотт-тян, а Синтаро-сан уверен, что, если он разбогатеет, Мияко-сан примет его предложение?

— Конечно, примет, — ответила Норико. — Более того, я уверена, что она с радостью выйдет за него, даже если он и не разбогатеет. Я все пытаюсь понять, почему такая красивая и умная дама заточила себя в глухой деревне. И поняла: она ждет. Она ждет предложения Синтаро. И готова ждать долго. Мне, между прочим, и ее жалко. А может быть, тебе, Тацуя-сан, жениться на Мияко? Я вообще-то недолюбливаю ее…

Побыв со мной еще немного, Норико сослалась на необходимость готовить панихиду и похороны и ушла, а я остался в своем убежище в состоянии полной прострации.

Я задумался о Мияко. Из того, что я слышал о ней от разных людей, складывался образ незаурядной, ни на кого не похожей женщины. Наверное, я все-таки был немного влюблен в нее.

Ладно, оставим это в стороне.

На следующий день меня снова навестила Норико и рассказала следующее:

Негодование деревенских жителей по-прежнему велико. Как ни пытается полиция угомонить их, пока все бесполезно. Тем не менее сдвиги могут появиться, если в дело вмешается настоятель храма Мароодзи Чёэй. Совсем старенький, немощный, с постели не подымающийся, все дела, связанные со службой в храме, перепоручивший своему ученику Эйсэну, он один имеет шанс успокоить толпу. Его увещевания, несомненно, будут услышаны в деревне. Тут надо будет поблагодарить Коскэ Киндаити, который не раз встречался в храме Мароодзи с настоятелем Чёэем.

Когда я услышал имя Чёэя, мне вспомнилась одна важная деталь. Монахиня Байко сказала мне, что существует обстоятельство, касающееся меня, которое известно только ей и настоятелю Чёэю. После ее гибели я собирался посетить храм Мароодзи, чтобы побеседовать с Чёэем, но из-за посыпавшихся как лавина событий все время откладывал это и так с Чёэем и не встретился…

— Нотт-тян, если дела обстоят так, как ты говоришь, я очень рад. Я устал уже от существования в постоянном мраке.

— Я понимаю, но наберись терпения, недолго осталось ждать, скоро все устроится.

— Нотт-тян, я еще кое о чем просил тебя…

— Ты о веревках? Принесла. Вот они.

— Нет, я о пораненном мизинце.

— Ах да!

Норико украдкой взглянула на меня и, откашлявшись, с натянутой улыбкой сказала:

— Я не забыла, внимательно рассматривала всех, с кем приходилось общаться, но с перевязанным мизинцем никого не встретила.

Неестественный вид и речь Норико свидетельствовали о том, что она кого-то выгораживает.

— Нотт-тян, ты говоришь правду? Ничего не скрываешь?

— Да что ты… Разве я стану тебя обманывать?.. Слушай, Тацуя, не зря же я принесла веревки. Давай начнем прямо сейчас! Сегодня у меня есть немного свободного времени. Поиски сокровищ — это так захватывающе…

Этот резкий переход, эта несвойственная ей кокетливость укрепили мои подозрения. Ясно, что она знает человека с изуродованным мизинцем, но почему-то выгораживает его. Кто же он?..

Страсти во тьме

Ну вот, пришло время завершать эту длинную историю. Как вы, дорогие читатели, поняли, моя жизнь складывалась далеко не лучшим образом. Но в сравнении с тем, о чем я собираюсь поведать вам под конец, все прежнее можно считать ерундой. Итак, перехожу к последней части моего повествования.

В этот день, как и предлагала Норико, мы вместе отправились осматривать пещеру. Я последовал примеру Коскэ Киндаити и первым делом один конец веревки прикрепил к сталактитовой скале, потом, постепенно разматывая моток, мы двинулись вглубь.

Я писал уже, что за «Бездной блуждающих огоньков» располагаются пять внутренних пещер. Три из них Киндаити уже обследовал (если вы помните, я тоже частично участвовал в этом), но до четвертой («Лисьей норы») и пятой мы не добрались. В схеме обозначено, что где-то четвертая и пятая внутренние пещеры соединяются, так что можно было начать с любой из них. Я выбрал четвертую.

Войдя в нее, мы поняли, что она разветвляется, и я вспомнил, что здесь мы с Киндаити уже были; обследовать эту часть вторично смысла не было. Я тогда еще пытался считать ходы-ответвления. Помню, что труп Куно сыщик Киндаити обнаружил аж в тринадцатом ответвлении. Предыдущие двенадцать повторно осматривать не надо, начали с тринадцатого.

— Вот тут лежал мертвый дядя Куно. Видишь отметину в этом сталактите? Ее специально сделал Киндаити, чтоб легко было найти это место, — объяснил я Норико.

— В другие не заходили?

— Нет еще.

— Пойдем! Так интересно! Я хочу посмотреть еще, как ты используешь веревки.

— Тебе не страшно?

— Совсем не страшно. Ведь ты рядом. Вскоре мы оказались около четырнадцатого ответвления. Там я закрепил на сталактите концы двух мотков. Разматывая второй моток, мы зашли внутрь.

Это ответвление было довольно глубоким и в глубине еще разветвлялось. Я привязал веревку второго мотка к сталактиту. К нему же прикрепил конец веревки третьего мотка. После этого мы направились к одному из новых ответвлений, разматывая третий моток. Ответвление оказалось маленьким, и мы, сматывая моток, вышли на прежнее место.

Третий моток я положил в карман, и, разматывая второй, мы вошли во второе из новых ответвлений. Обнаружив, что оно тоже короткое, вернулись, сматывая веревку, назад.

Норико радовалась как ребенок:

— Ой, как здорово! С веревкой ни за что не заблудишься!

— Да. И второй раз не попадешь туда, где уже побывал.

Я в деталях рассказал Норико о своем походе в эти места с Коскэ Киндаити.

— Только нужно следить, чтобы веревки не порвались, — заметила Норико.

— Да. Сильно дергать нельзя.

Мы осматривали пещеры одну за другой, и Норико настолько увлеклась этим, что на все мои призывы вернуться неизменно отвечала: «Ну еще немного, еще чуть-чуть!»

В конце концов мы оказались в очень длинной пещере. В ней не было боковых ответлений, но, сколько мы ни продвигались вглубь, конца и краю ей не было. Я заволновался:

— Нотт-тян, эта пещера бесконечна. Тебе лучше возвращаться домой.

— Да-да! Но давай походим еще чуть-чуть! Если так и не доберемся до конца, распрощаемся.

Мы шли и шли, но в конце концов вынуждены были остановиться и погасить фонарики: со стороны, куда мы направлялись, послышались" голоса, мы затаили дыхание.

— Тацуя, — испуганно прошептала Норико, — побудь тут! А я на разведку схожу.

— Не боишься?

— Ни капельки.

Я прислушивался к удаляющимся в абсолютной темноте шагам. Чтобы понять, кому принадлежат голоса, далеко уходить не требовалось.

Вскоре Норико вернулась, размахивая фонариком:

— Ты где, Тацуя-сан? Включи свой фонарик, все в порядке.

Я включил карманный фонарик. Норико радостно подбежала ко мне:

— Тацуя, знаешь, где мы находимся? Мы около «Бездны блуждающих огоньков».

— Около «Бездны»? — удивился я.

— Да. Ты ведь говорил, что четвертая и пятая пещеры где-то соединяются. Мы плутали в четвертой пещере и через пятую вернулись к «Бездне».

У меня было чувство, что мы попали в заколдованное царство. «Гора сокровищ», если судить по схеме, находится на стыке четвертой и пятой пещер, но где именно, я не знал. Может быть даже, мы проходили мимо нее.

— Две пещеры соединяются как раз в том месте, где мы укрепили веревку пятого мотка. Потом мы пошли по левой дорожке. Завтра пойдем по правой, посмотрим там. А конец пятого мотка закрепим тут. Отсюда идти удобнее, ближе.

Перед тем как уйти домой, Норико привязала конец мотка к скале и пошла в сторону «Бездны». Я в ту ночь ночевал в пятой пещере.

На следующий день после полудня Норико появилась снова:

— Извини, Тацуя-сан, я задержалась. Ты, наверное, проголодался? Если бы не эти караульные, я пришла бы раньше. — Разворачивая пакет с едой, Норико продолжила: — Но зато я пришла с хорошей вестью. Может быть, ты сможешь выбраться отюда уже сегодня.

— А что произошло? — От радости у меня даже дыхание перехватило.

— За дело наконец взялся настоятель храма Мароодзи, — начала объяснять Норико. — До сих пор он болел, с постели не поднимался и о происходящем почти ничего не знал. А вчера Киндаити-сан навестил его и все рассказал. Настоятель страшно расстроился Авторитет у него в деревне огромный, и он обещал успокоить народ. Он даже домой к вам ходил.

— Неужели? Неужели господин настоятель соблаговолил посетить нас?

— Да. А потом он собрал всех, кто когда-либо исполнял обязанности старосты деревни, и внушил им, что необходимо прекратить безобразие. К увещеваниям полиции они не прислушивались, но не могли спорить с настоятелем. Так что, думаю, в самое ближайшее время кто-нибудь появится тут, чтоб вытащить тебя на белый свет.

Надо ли говорить, как обрадовало меня сообщение Норико! Наконец-то я выберусь из пещеры, из этой вечной мертвой тьмы! Сердце переполнялось радостью, от сладкого возбуждения я буквально трепетал, К этому добавлялась радость от того, что я получу возможность установить убийцу, найти его и передать полиции.

— Нотт-тян, Нотт-тян, неужели я в самом деле спасен? Дорогая моя, если бы ты не приходила ко мне ежедневно, если б не рассказывала о том, что творится наверху, я бы точно помешался от страха и тревог! Или же Китидзо со своими дружками прикончил бы меня. Спасибо тебе, спасибо громадное!

— А я как рада, что скоро закончатся твои мучения!

Изящная, миниатюрная Норико обхватила меня, наши губы слились в долгом поцелуе…

Что было дальше, я помню плохо. Помню только, что нас захлестнул и опрокинул вихрь любви. Теперь темнота пещеры стала благом, мы с Норико совершенно не стеснялись друг друга. Мы были неистовы, мы задыхались от страсти…

— Тацуя! — проговорила Норико, отодвинувшись от меня. Глаза ее сияли счастьем, это чувствовалось даже в темноте. Она включила фонарик и посмотрела на меня. Ах, как красива она была!

— Что, Нотт-тян?

Я еще пребывал как во сне, но Норико уже вернулась в реальный мир.

— Почему ты с таким упорством интересуешься человеком с покусанным мизинцем?

Этот вопрос и меня вернул к действительности.

— Нашелся этот человек? Кто же он, кто?

— Нет, не совсем… И все же, Тацуя, зачем он тебе?

Я немного поколебался, но решил рассказать Норико все, иначе ведь и я сам ничего не узнаю. И я пересказал ей то, что услышал от Харуё, и добавил:

— Потому-то я и ищу человека с покусанным мизинцем. Он преступник, убийца. Если и не он убил несколько человек, то Харуё до смерти избил точно он. Нотт-тян, очень прошу тебя, скажи все, что тебе известно.

На лице Норико отразился ужас. Она открыла было рот, но слова застряли в горле. Лицо ее посерело, губы искривились, глаза сверкнули. Я обнял ее за плечи.

— Нотт-тян, тебе хорошо?

Она утвердительно качнула головой, потом уткнулась мне в грудь и расплакалась.

— В чем дело, Нотт-тян? Ты что-то знаешь и не можешь сказать? Ты знаешь, кто убил мою сестру? Ну скажи, кто?

В ответ Норико только отрицательно покачала головой.

— Не спрашивай об этом, любимый. Не спрашивай, не могу сказать… Мне страшно… Сказать не могу… Пожалуйста, Тацуя, не спрашивай больше…

Я решил, что мои предположения все-таки верны.

— Нотт-тян, в чем дело? Почему ты не можешь сказать? Может быть, этот человек — Синтаро?

— Да ты что?! — воскликнула Норико, отшатнувшись от меня.

В этот момент вдали появились блики, потом показался факел. У несущего его человека была в другой руке дубина. Фигура приближалась. Факел рассыпал огненные брызги. Вскоре мы различили лицо приближавшегося человека. Разумеется, это был Китидзо, страшный, как исчадие ада.

Мы оба оцепенели.

Дело идет к концу

Норико первой пришла в себя.

— Беги, Тацуя! — крикнула она и стремглав бросилась в глубь пещеры. Затем шарахнулась назад, схватила карманный фонарик и снова побежала. Я за ней. На бегу, опомнившись, крикнул;

— Нотт-тян, беги домой! Китидзо и тебя способен убить!

— Нет! — отказалась Норико. — Ты видел его глаза? Он хочет убить тебя. Не оставит в живых и меня, свидетельницу.

— Норико, из-за меня и ты в опасности…

— Лучше бежим скорее! Ой, он уже здесь. Мы были в более выгодном положении, чем Китидзо, потому что уже знали это место. Китидзо то и дело спотыкался, падал, и расстояние между нами постепенно увеличивалось. К сожалению, нельзя было выключать фонарик: без него мы не могли бы бежать, но одновременно свет фонарика указывал Китидзо дорогу.

Китидзо осыпал меня проклятиями, и при каждом окрике я съеживался, как от ударов плетью.

Мы бежали изо всех сил и скоро оказались там, где прикрепили первый моток.

— Кажется, спаслись, — с облегчением вздохнула Норико, открепляя от скалы веревку. — Мы можем убежать с этой веревкой, Китидзо ни за что нас не найдёт, где-нибудь непременно заблудится. А мы доберемся до «Бездны блуждающих огоньков» и оттуда выберемся наружу.

Я согласился с ней, успокоился, даже обрадовался. Как выяснилось, преждевременно. Свет фонаря неожиданно ослепил нас. Мы замерли.

— А-ха-ха! Попались! Кто с тобой? Эй! Одному скучно? Подругу нашел, дрянь такая! О, да это ж Норико Сатомура! Что ж вы тут, в темноте, делали? Ха-ха-ха-ха!..

Фонарь светил теперь в лицо Норико, потом опять переместился на меня.

Это был старик Сюкити из Западного дома, его еще считали предводителем местной молодежи. Глаза его зловеще блестели. В руках была мотыга. Я представил себе, как он ударит меня ею по голове, и от ужаса похолодел.

Неожиданно Норико что-то крикнула и махнула правой рукой. В тот же миг Сюкити со стоном схватился за лицо.

— Бежим быстрее! — Она схватила меня за руку. Я наконец пришел в себя, и мы кинулись в глубь пещеры.

Бежали долго, не останавливаясь. Когда, почувствовав себя в безопасности, мы решили все-таки остановиться, чтобы перевести дух, Норико объяснила мне, почему Сюкити закрыл руками лицо:

— Я ведь боялась, что нас схватят, и приготовила несколько яиц с золой внутри. А вообще-то этому гаду больше подошло бы яйцо с перцем.

Мы добрались до места, где четвертая пещера соединяется с пятой. Но в нее лучше не соваться, там мог быть Китидзо.

— Тацуя, пойдем по этой дороге!

— Но мы ее совсем не знаем, никогда не ходили там.

— Так ведь это лучше, чем ждать тут, когда эти сволочи придут и убьют нас. А! Вот они!

Со стороны пятой пещеры показался мигающий факел. В то же время по четвертой пещере разносилось свирепое рычание Сюкити. Мы нерешительно двинулись к неизвестному проходу.

Ну и темень! Что там дальше? Обитель черта? Логово дракона? Ну и пусть! Нам нынче не до того. Мы то шли, то бежали с выключенным фонариком.

Здесь тоже было бесчисленное количество ответвлений. За нами гонятся, и мы должны бежать во что бы то ни стало. Крепить, разматывать веревку времени не было. Из одного лабиринта мы попадали в другой. Даже если удастся вырваться из рук озверевших Китидзо и Сюкити, сможем ли выбраться на свет белый?

— Постой, Тацуя-сан! — Норико схватила меня за руку. — Что это за звук?

— Какой звук?

— Слышишь? Похоже, завывания ветра. Действительно, слышался вой ветра, что-то

шлепнулось на землю.

Норико сияла от счастья:

— Точно, это ветер шумит! Значит, где-то близко выход. Пошли, Тацуя-сан!

Но выхода мы не нашли, уперлись в холодную стену. Опять тупик. Я зажег фонарик. В отчаянии мы уставились на скалу.

— Тацуя, погаси фонарик!

Я поспешил выполнить это, но было уже поздно. Стоявший в отдалении Сюкити освещал своим фонарем наши фигуры. Рядом с ним стоял Китидзо. Увидев нас, они остановились. Свет фонаря лизнул наши фигуры.

— Ха-х-ха! — услышали мы отвратительный смех Сюкити. — Что, не удалось удрать? — Он посмотрел на Китидзо, тот на него. Сюкити снова захохотал.

От этого смеха кровь стыла в жилах.

Нас разделяло меньше двадцати метров. Сюкити и Китидзо не спеша двинулись в нашу сторону. Китидзо при этом размахивал дубиной.

Мы крепко схватились за руки, прижались к стене и стояли не шелохнувшись, не отводя глаз от приближающихся бандитов. Я чувствовал себя словно во сне. В голове билась одна мысль: в такой ситуации я впервые.

А Сюкити и Китидзо подходили все ближе.

Что произошло в следующее мгновение, я не понял. Звуки, которые мы приняли за завывания ветра, стали оглушительно громкими, меня бросило наземь, прогрохотало еще несколько раз, перед глазами все закружилось, завертелось. Помню, что над головой летали камни. И тут я потерял сознание.

Золотой дождь

Интересно, сколько я пролежал без сознания? Возможно, не так уж и долго.

Когда я пришел в себя и открыл глаза, то увидел, что лежу в абсолютной темноте. Прислушался. Гул ветра доносился издалека, еле слышно. В пещере стояла мертвая тишина. Где Сюкити и Китидзо? Что с ними? Нет, прежде всего как Норико?

— Нотт-тян! Нотт-тян! — тихо позвал я. Приподнявшись, стал шарить вокруг. Руки уткнулись во что-то мягкое. «Норико, наверное, еще не очнулась», — подумал я и обнял ее. — Нотт-тян! Нотт-тян! — тряс я Норико и услышал ее всхлипывания.

— Это ты, Тацуя? — Норико приподнялась. — Что с нами было? Где Сюкити? Где Китидзо?

— Понятия не имею. А карманный фонарик не знаешь где?

— Фонарик? А, он здесь!

Карманный фонарик был в руках у Норико. Вероятно, она держала его, когда упала в обморок.

При свете я огляделся. Обнаружил свой фонарик. Нагнулся, чтобы поднять его, да так и застыл.

Все, что я описывал до сих пор, не шло ни в какое сравнение с нынешним потрясением: рядом с фонариком я увидел какие-то желтые пластины.

— Что там, Тацуя-сан?

Вопрос Норико вернул меня к действительности. Дрожащими руками я поднял одну пластину, рассмотрел и молча положил перед Норико. От волнения я в буквальном смысле слова потерял дар речи. Норико, кажется, была потрясена не меньше моего. Она подняла вторую пластину, посветила кругом и обнаружила еще несколько. Всего мы нашли девять штук.

— Тацуя, как странно! Почему они так раскиданы?

Я бы смог ответить на этот вопрос. Вой ветра стал очень громким, что-то грохнуло, пещеру здорово качнуло, мы с Норико крепко обнялись, и я увидел, как откуда-то сверху посыпались пластинки золота. Мы посмотрели наверх, и Норико громко закричала:

— Погляди туда! Они оттуда падают!

В этой пещере потолок был очень высоко, метрах в девяти, даже больше. Вдоль стен переплетались как змеи сотни сталактитовых столбов. До потолка столбы не доходили, заканчивались примерно двумя метрами ниже. Оттуда-то и сыпалось золото.

— Тацуя, это «Гора сокровищ».

Я молча кивнул, успокаиваясь. Как же оказались там эти сокровища? Видимо, во времена, когда самураи спрятали тут золото, сталактиты были ниже, а место, где мы находимся, наоборот, выше; со временем коррозия разъела пол, и пещера углубилась.

Н-да, до чего же насмешлива судьба! На протяжении нескольких веков множество людей искало это золото, такое количество кладоискателей унесла смерть, а мне оно досталось без труда, совершенно случайно.

Очнувшись от грез, я вспомнил о Сюкити и Китидзо. Взяв фонарик, начал искать их и обнаружил такое, от чего волосы дыбом встали. Дорога, которой мы шли сюда, оказалась заваленной. Обвал. Видимо, результат землетрясения. Нам несказанно повезло, что Сюкити и Китидзо оказались погребенными под завалом, но мы-то оказались в ловушке!

— Нотт-тян!

— Да,Тацуя!

Мы обнялись, потом как сумасшедшие ринулись к обвалу и голыми руками принялись разгребать его, но очень скоро перестали, осознав всю тщетность своих усилий.

— Что делать, Нотт-тян?

— Пока не знаю, милый. Разгребать сил больше нет. Мы не можем выйти отсюда. Умрем здесь голодной смертью.

Я рассмеялся напряженным искусственным смехом:

— Небо послало нам золото, но взамен отрезало от мира. Придется голодать, обнимая мешок с золотыми монетами. — Я снова неестественно засмеялся. Смеялся, а в глазах стояли слезы. Норико, в отличие от меня, взяла себя в руки:

— Держись, Тацуя-кун. Мы обязательно выберемся. Нас спасут.

— Кто… Кто спасет?.. Кто знает, где мы, кто знает, что мы тут, в этом капкане?

— Ты не прав, — твердо возразила Норико. — Я думаю, что если Китидзо и Сюкити удалось выбраться, всей деревне известно, где мы. Слух дойдет и до настоятеля, а уж он-то обязательно отправит кого-нибудь сюда. Столько времени прошло, думаю, люди в деревне остыли. Если деревенские не решатся перейти «Бездну блуждающих огоньков», то это сделает полиция. В конце концов они догадаются, где мы, увидев веревки.

После недолгой паузы она продолжила:

— А может, спасатели уже недалеко. И вот-вот появятся тут. Сыщик Коскэ Киндаити — вот кто придет нам на помощь. Если он увидит на стыке четвертой и пятой пещер веревку, то непременно пойдет вперед и обязательно найдет нас. Мы не так уж далеко забрались. Ведь Киндаити-сан прекрасно знает, для чего нужны веревки. Поэтому нам надо внимательно прислушиваться, и когда он будет близко, закричать. Но, думаю, он сам будет звать тебя по имени. Услышав его, мы должны сразу же ответить.

Норико быстро встала, разгребла в углу землю, собрала золото и, сложив в ямку, прикрыла камешками.

Ее действия удивили меня. Она, засмеявшись, пояснила:

— Когда спасатели придут, они не должны его видеть! А мы потом придем сюда и все заберем. Там наверху, кстати, еще много таких пластинок.

До чего же женщины интересные создания! Неизвестно еще, придут за нами или нет, а Норико строит очень четкие планы на будущее.

Позднее я убедился в том, что все до мельчайших деталей произошло именно так, как предсказала Норико. Правда, случилось это спустя три дня,

Спрятав находку, Норико подошла ко мне и внимательно заглянула в глаза.

— Ну вот, с этим покончено, осталось еще одно дело. Хочу тебя кое о чем спросить, — очень сухо проговорила она, внимательно глядя мне в глаза. — Ты сказал странную вещь. Ты полагаешь, что человек с укушенным пальцем — мой брат. Но скажи, пожалуйста, зачем ему все эти смерти? Станет ли он убивать кучу людей, к которым не имеет совершенно никакого отношения? К чему ему эти глупые убийства? Почему ты подозреваешь Синтаро?

Норико любит меня, но и брат ей не менее дорог.

Как ни тяжело мне было, пришлось растолковать ей возможные мотивы убийств. Их совершил, скорее всего, кто-то из семьи Тадзими. Все убийства — камуфляж, они совершены ради того, чтобы заполучить немалое наследство этого дома.

Выслушав это, Норико побелела как мел. Отвернувшись, она долго обдумывала что-то, потом снова повернулась ко мне. Глаза были мокрыми от слез.

Ласково взяла мою руку, прижалась к ней дрожащими губами и заговорила:

— Я все поняла. Ты совершенно прав относительно мотивации убийств — другой, пожалуй, не найти. Но преступник не Синтаро. Если бы ты лучше знал брата, ты бы не стал подозревать его. Он порядочный человек. Высоконравственный. Даже если будет умирать, на чужое глаз не положит. И с пальцами у него все в порядке.

— Тогда кто? У кого укушен палец?

— У Мияко. У госпожи Мияко.

Меня как молотом по голове стукнули. Я долго не мог произнести ни звука.

— Мияко?!

Меня трясло, дыхание перехватило.

— Как ни удивительно, она. Укушенную руку она старается не показывать. Через рану в организм, кажется, проникли бактерии, кожа стала синюшной, чувствует себя плохо. Ей пришлось обратиться к доктору Араи, он первый и узнал о покусанном пальце. А мне это стало известно только сегодня утром. Но конечно, никто не знает, откуда эта рана.